Текст книги "Избранные сочинения в шести томах. Том 2-й"

Автор книги: Джеймс Фенимор Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 59 страниц)

усаживался в седле, и топором орудует не хуже, чем па¬ русный мастер своей иглой или портной утюгом. Гово¬ рят, что он в одиночку может снять с огня котел с пота¬ шом. Сам-то я, если правду сказать, этого не видел, но так говорят. А сахар, который он делает, может, и не так бел, как брамсели на «Боадицее», да зато моя приятельница мисс Петтибон не раз говаривала, что сладости он не¬ обыкновенной, а уж вы-то, сквайр Джонс, лучше других знаете, что обезьяны все сладкоежки. Громкий хохот Ричарда, вызванный этой шуткой, кото¬ рому вторил не слишком мелодичный смех самого Бенд¬ жамена, отлично показывал, какая теплая дружба сущест¬ вует между ними. Однако остальное общество не слышало их разговора, потому что девушки садились на лошадей, и Мармадьюк с Эдвардсом помогали им, а затем последовали их примеру. Когда наконец все были готовы, кавалькада чинно двинулась через поселок. На несколько минут обще¬ ство задержалось у дверей мосье Лекуа, а когда он тоже взгромоздился на своего коня, все отправились дальше и, выехав на окраину поселка, свернули на одну из сходив¬ шихся здесь главных дорог. По ночам землю еще сковывали заморозки, но днем бы¬ вало очень тепло, и дорога покрылась глубокой грязью, так что всадникам пришлось ехать гуськом по обочине, где ло¬ шадям было легче ступать по твердому дерну. Кругом ни¬ где нельзя было заметить молодой травы, и вид холодной, мокрой земли наводил уныние. Снег еще покрывал боль¬ шинство отдаленных вырубок, видневшихся на холмах, хотя кое-где уже ярко зеленели веселые пятна озимых, ласкавшие глаз земледельца. Трудно было придумать боль¬ ший контраст между землей и небом, ибо над унылой пустыней, описанной нами, простиралось море синевы, по которому скользили лишь два маленьких облачка, и солнце изливало на него свои живительные лучи. Ричард был впереди и на этот раз, как во всех случаях, когда не требовалось особого таланта или уменья, и по ме¬ ре сил пытался развлекать общество поучительной беседой. – Вот это подходящая погода для сахароваренйя, Дьюк! – воскликнул он. – Морозная ночка и солнечный денек. Голову даю на отсечение, что в такую теплынь сок бурлит в кленах, как вода на мельничном лотке. Какая жалость, судья, что ты не показал своим арендаторам, как варить сахар научным способом. И для этого, сударь, вовсе 654

не нужно знать столько же, сколько Франклин. Да, такой учености для этого не требуется, судья Темпл. ^ Меня, милый Джонс, —> ответил Мармадыек, —» больше всего заботит, как сохранить этот великий источник всяких благ и богатства от расточительности самих посе¬ ленцев. Вот когда удастся добиться этого, можно будет за¬ няться и улучшением сахароварения. Но ведь ты знаешь, Ричард, что я уже рафинирую наш собственный сахар, и он получается белым, как снег вон на тех полях, а качество его безупречно. ^ Качество, чудачество и прочие ачества, судья Темпл, а все же вам еще не удавалось получить кусок сахара больше приличного леденца, ^ возразил шериф. – А я, сэр, утверждаю, что никакой опыт нельзя назвать удач¬ ным, если он не приносит практической пользы. Вот если бы у меня было сто тысяч акров, а вернее сказать, двести тысяч, как у тебя, я бы построил сахарный завод прямо в поселке; я пригласил бы ученых людей – а их легко най¬ ти, сэр, да, сэр, их найти совсем не трудно, – людей, кото¬ рые знают и теорию и практику этого дела, и я отбирал бы деревья помоложе да покрепче, и сахар у меня полу¬ чался бы не кусочками величиной с леденчик, черт побе^ ри, Дьюк, а у меня получились бы сахарные головы вели¬ чиной с копну сена. – И вы купили бы себе груз одного из тех кораблей, которые, как говорят, плавают в Китай, – воскликнула Элизабет, – обратили бы котлы для варки поташа в чай¬ ные чашки, плоскодонки на озере – в блюдечки, испекли бы пирог вон в той известняковой печи и пригласили бы весь округ на чаепитие. Планы гениальных людей поисти– не удивительны! Но признайтесь, сударь, ведь все считают, что сахар у судьи Темпла получается хороший, хоть он и не отливает сахарные головы в формах, величина которых удовлетворила бы вашу страсть к грандиозному. – Смейтесь, смейтесь, кузина Элизабет, смейтесь, сударыня, – возразил Ричард, поворачиваясь в седле так, чтобы оказаться лицом к остальным, и величественно взмахивая хлыстом, – но я взываю к здравому смыслу, к хорошему вкусу, а вернее сказать, к тонкому вкусу, со¬ ставляющему одно из пяти наших природных чувств, для подтверждения того, что большая сахарная голова во всех отношениях лучше, чем кусочек вроде тех, которые гол¬ ландки кладут под язык, когда садятся пить чай. Все мож¬ 655

но делать двумя способами: правильным и неправильным. Вы изготовляете сахар, признаю, и, может быть, у вас даже получаются сахарные головы, но вопрос вот в чем: самый ли лучший сахар вы делаете и нельзя ли изготовить сахар¬ ные головы лучше ваших? – Ты прав, Ричард, – заметил Мармадьюк с серьез¬ ностью, показывавшей, что предмет этот живо его интере¬ сует. – Совершенно справедливо: мы изготовляем сахар, и полезно спросить себя, достаточно ли и наилучшим ли образом. Я надеюсь дожить до того дня, когда появятся са¬ харные фермы и плантации сахарного клена. Мы еще очепь мало знаем о свойствах дерева, которое служит источником такого богатства, и, может быть, нам удастся улучшить их, ухаживая за ним, обрабатывая почву мотыгой и плугом. – «Мотыгой и плугом»?!– захохотал шериф.– Ты бы, значит, поставил человека рыхлить землю вокруг вот тако¬ го дерева? – при этом он указал на благородный клен, ка¬ ких так много попадается в этих краях. – Окучивать деревья? Да ты с ума сошел, Дьюк! То тебе взбрело в го¬ лову искать уголь, то еще вот это! Чепуха, дорогой родст¬ венник. Послушайся разумного совета и сахарными клена¬ ми предоставь заниматься мне. Вот мосье Лекуа живал в Вест-Индии и видел, как там варят сахар. Пусть он нам расскажет об этом, и ты проникнешь в самую суть дела... Расскажите нам, мосье Лекуа, как варят сахар в Вест-Ин¬ дии: как у судьи Темпла или по-другому? Тот, к которому был обращен этот вопрос, ехал на ма¬ ленькой лошаденке очень кроткого нрава и так подтянул стремена, что теперь, когда вся кавалькада начала подни¬ маться по заросшему лесом склону горы, колени, его ока¬ зались в опасной близости от. подбородка. Тропа была обрывистая и скользкая, и французу было некогда жести¬ кулировать или облекать свой ответ в изящную форму: хо¬ тя глаза его и были столь выпуклы, они далеко не всегда успевали предупредить его о зарослях кустарника, низко нависших ветвях или упавших деревьях, которые то и дело преграждали ему путь. И, защищая одной рукой лицо от прутьев, а другой изо всех сил сжимая уздечку, чтобы уме¬ рить излишнюю резвость своего скакуна, сын Франции ответил так: – Sucrera Мартинике изготовляют, mais ce n’est 1 – Сахар (франц.). 656

pas.1 одно дерево... Это то, что вы зовете... je vous dirais que ces chemins fussent au diable2... что вы зовете трости pour la promenade3. ‘^-.Тростник! – с улыбкой подсказала Элизабет. – Да, мадемуазель, тростник. – Да, да! – вскричал Ричард. – В просторечии это растение называется тростником, но его научное назва¬ ние – саккарум оффицинарум, а дерево, которое мы назы¬ ваем сахарным или твердым кленом, – это ацер саккарум. Я думаю, мосье, вам хорошо известны эти научные на¬ звания. – Это по-латыни или по-гречески, мистер Эдвардс? – шепнула Элизабет молодому человеку, который старатель¬ но отводил ветки кустов перед ней и перед ее спутника¬ ми. – Или, может быть, это куда более ученые выражения, -перевести нам которые могли бы только вы? Темные глаза юноши с досадой устремились на лицо го¬ ворившей, но это выражение тотчас же исчезло. – Я вспомню о вашем недоумении, мисс Темпл, когда в следующий раз навещу моего друга могиканина, и либо его познания, либо познания Кожаного Чулка помогут мне ответить на ваш вопрос. —„Неужели вы совсем не знаете их языка? —; Немдого знаю, но глубокая ученость мистера Джон¬ са мне более знакома, так же как изысканные выражения мосье Лекуа. – Вы говорите по-французски? – быстро спросила де¬ вушка. – Этот язык хорошо известен ирокезам и распростра¬ нен по всей Канаде, – ответил он с улыбкой. – Но ведь это же минги, ваши враги! Я был бы рад, если бы у меня не было врагов более опасных, – ответил юноша и, пришпорив лошадь, положил конец этим намекам и недомолвкам. Тем временем Ричард с большим пылом продолжал свои рассуждения, пока всадники не добрались до вершины го¬ ры, где уже не было хемлоков и сосен: их сменила роща тех самых деревьев, о которых шел спор, – величествен¬ ных кленов, гордо поднимавших к небу свои высокие, пря¬ 1 – Но это не (франц.). 2 – Эти дороги ни к черту не годятся, скажу я вам (франц.). 3 – Для прогулок (франц.). 42 Фенимор Купер. Том II 657

мые стволы и густые кудрявые ветви. Подлесок в этой ро¬ ще был весь сведен, и, так как в ней находились неслож¬ ные приспособления для варки кленового сахара, местные жители именовали ее попросту сахароварней. Рощу эту, за¬ нимавшую много акров, можно было уподобить величест^ венному храму, где клены были колоннами, их кроны —> капителями, а небо – куполом. В каждом дереве над са¬ мой землей была небрежно сделана глубокая зарубка и в нее вставлена маленькая трубочка из коры ольхи или су-* маха, через которую сок стекал в грубую колоду, выдолби ленную из липового чурбана; такие колоды Лежали под каждым деревом, но это примитивное приспособление столь плохо отвечало своему назначению, что большая часть сока пропадала зря. Добравшись до плато на вершине холма, кавалькада остановилась, чтобы дать отдохнуть лошадям; а кроме то¬ го, всем, кто видел такую сахароварню впервые, хотелось рассмотреть ее получше. Однако тишину почти тотчас же нарушил прекрасный могучий бас, раздавшийся под одним из деревьев, – он затянул знаменитую песенку, чьи куп-< леты, если бы только удалось собрать их воедино, протяну-* лись бы от вод реки Коннектикут до берегов Онтарио. Пе¬ лась она на тот всем известный мотив, который дорог каж^ дому американцу с тех пор, как его веселые ноты впервые прозвучали в решительный час. В Восточных Штатах люди есть, Зато там тесно жить, сэр. А в Западных – лесов не счесть, Богатства не избыть, сэр! Так лейся, лейся, сладкий сок, Пора тебе вариться! Эх, подремал бы я часок, Да сок перестоится! Без клена лес совсем не тот. Клен кормит нас и греет. Кто крепкий сок его хлебнет, Тот сразу молодеет! Так лейся, лейся, сладкий сок... и т. д. Хозяйка любит чай давно, Хозяин любит грог, сэр. К напиткам этим все равно Им нужен сахарок, сэр! Так лейся, лейся, сладкий сок... и т. д. 658

Пока раздавалась эта звучная песня, Ричард, раскачи¬ ваясь всем телом и кивая головой, отбивал такт хлыстом по холке своего скакуна. К концу песни шериф уже вполго¬ лоса подтягивал припев, а когда он раздался в последний раз, Ричард подхватил его со слов «сладкий сок» с боль¬ шим чувством и выразительностью, хотя и в ущерб гар¬ монии. – Мы славно спели! – все так же громогласно завопил шериф. – Хорошая песня, Билли Керби, и прекрасно спе¬ та. Откуда у тебя эти слова? Это все или нет? Ты можешь мне их написать? Лесоруб, хлопотавший около своих котлов в нескольких шагах от всадников, равнодушно обернулся и с завидной невозмутимостью смерил взглядом нежданных гостей. Каждому из них, когда они подъехали совсем близко, он с самым независимым видом кивнул головой и, даже привет¬ ствуя дам, не счел нужным снять свою старую шапчонку или хотя бы прикоснуться к ней. – Как живете-можете, шериф? – сказал лесоруб. – Что нового в поселке? – Да ничего, Билли, – ответил Ричард. – Но что это? Где твои четыре котла, железные корыта и формы для охлаждения сахара? Неужто ты варишь его так по-дурац– ки? А я-то думал, что ты лучший сахаровар в здешних местах! – Так оно и есть, сквайр Джонс, – отозвался. Керби, продолжая свое занятие, – нужно ли валить лес, или вы¬ паривать кленовый сок, или обжигать кирпич, или заготов¬ лять жерди, или делать поташ, или окучивать кукурузу, в горах Отсего лучше меня вам никого не найти, хоть сам– то я больше люблю иметь дело с лесом, потому как топор мне больно по руке пришелся. – Вы есть ходкий товар, мистер Билл, – пошутил мосье Лекуа. – Чего? – сказал Керби, поглядев на него с простоду¬ шием, от которого его богатырская фигура и мужественное лицо стали немного смешными. – Если вы насчет товара, мусью, так поверьте моему слову, лучшего сахара вы нигде не найдете. Да легче пень отыскать на Немецких равнинах, чем в нем хоть единое пятнышко. А вкус-то настоящий кле¬ новый. Да его в Нью-Йорке можно продавать прямо вместо леденцов. Француз направился к навесу из березовой коры, под 42* 659

которым Керби складывал готовый сахар, и принялся с ви¬ дом знатока рассматривать остывшие куски. Тем временем Мармадьюк спешился и теперь внимательно оглядывал де¬ ревья и приспособления Керби, с неудовольствием заме¬ чая, как небрежно и расточительно собирается сок. – Ты опытен в этих делах, Керби, – сказал он. – Ка¬ ким же способом ты изготовляешь свой сахар? Я вижу, у тебя всего два котла. – От двух котлов столько же проку, как от двух тысяч, судья. Я обхожусь без всяких там выдумок, этим пусть занимаются те, кто варит сахар для знати, а только если вам нужен настоящий кленовый сахар, то лучше моего вы все равно нигде не найдете. Я выбираю деревья заранее, а зарубки делаю потом – скажем, в конце февраля, а в горах так не раньше середины марта... ну, когда сок начинает бежать как следует... – А скажи, – перебил его Мармадьюк, – ты выбира¬ ешь деревья по каким-нибудь внешним признакам? – На все есть своя манера, – ответил Керби, делови¬ то размешивая сироп в котлах. – Вот, скажем, надо знать, когда мешать в котле и сколько времени. Этому нужно учиться. Рим-то ведь не один день строился, да и Темплтон тоже, если на то пошло, хоть ничего, не скажешь, это ме¬ стечко быстро растет. Я никогда не делаю зарубку на. чах¬ лом дереве, а только на таком, у которого кора хорошая, Ведь деревья-то болеют вроде людей, ну, и делать зарубку на больном дереве – это все равно что запрягать лошадь^ запалом в почтовые сани или возить бревна на хромом воле. – Все это так, но каковы же признаки болезни? Как ты отличаешь здоровое дерево от больного? – А как доктор отличает, у кого лихорадка, а у кого простуда? – перебил Ричард. – Смотрит, нет ли сыпи, и щупает пульс. – Вот-вот, – подхватил Билли. – Сквайр попал в точку. Я на них посмотрю – и вижу. Ну, так, значит, когда сок начинает бежать как следует, я вешаю котлы и делаю зарубки. Первую выпарку я веду быстро, чтобы разобрать¬ ся, какой это сок. Ну, а когда он начинает загустевать, вот как в этом котле, большого огня разводить нельзя, не то сахар подгорит, а горелый сахар на вкус плох, хоть бы и очень сладкий. Тогда начинаю его черпаком переливать из одного когла в другой, и делать это надо до тех пор, пока 660

он не начнет тянуться ниткой, если вынешь мешалку... А уж тут за ним нужен глаз да глаз. Есть способ подсуши¬ вать его глиной, когда он затвердеет, только им не все пользуются – одним он нравится, а другим нет... Так как же, мусью, берете мой товар? – Я дам вам, мистер Билл, за один фунт десять су. – Я свой сахар не меняю и беру за него только налич¬ ные. Ну, вам-то, мусью, я, пожалуй, уступлю, – добавил Билли с задабривающей улыбкой. – С вас я возьму всего галлон рома и материи на две рубашки, если вы заберете и патоку. А уж и хороша-то она! Я вас обманывать не буду, да и вообще я не обманщик, но только такой патоки мне пробовать еще не приходилось. – Мосье Лекуа предложил вам десять пенсов за фунт, – пояснил Эдвардс. Лесоруб смерил говорившего взглядом, но ничего не от¬ ветил. – О да, – сказал француз. – Десять пенсов. Je vous remercie, monsieur. Ah, mon Anglais! Ge l'oubli toujours!1 Лесоруб перевел угрюмый взгляд с одного на другого и, видимо, пришел к заключению, что они над ним смеют¬ ся. Он выхватил из котла огромный черпак и начал стара¬ тельно размешивать кипящую жидкость. Несколько минут он то наполнял черпак, то, высоко подняв его, сливал назад в котел густой, тягучий сироп, а потом вдруг помахал чер¬ паком, словно желая остудить то, что в нем осталось, и под¬ нес его к лицу мосье Лекуа, сказав: —■ Вот попробуйте, мусью, и сами скажете, что мало за него даете. Да одна патока дороже стоит! Любезный француз несколько раз робко потянулся гу¬ бами к черпаку и наконец проглотил изрядное количество обжигающе горячей жидкости. Затем он прижал руку к груди, бросил жалобный взгляд на дам и, как рассказывал впоследствии Билли, «выбил ногами такую дробь, что ни одному барабанщику за ним не угнаться. А потом стал так шипеть и ругаться на своем французском, что любо-дорого. Ну, да вперед ему наука, не будет насмехаться над лесо¬ рубом». Керби принялся снова размешивать свой сироп с самым невинным видом, и зрители, возможно, не догадались бы, 1 – Благодарю вас, мосье. Ах, этот английский! Я его все вре¬ мя забываю! (франц.) 661

что он хорошо знал, каково придется мосье Лекуа от его угощения, если бы беззаботный лесоруб не подмигнул им и не устремил на них взгляд, исполненный слишком уж безыскусного простодушия. Мосье Лекуа скоро пришел в себя и вспомнил о своих манерах; коротко извинившись перед дамами за два-три несдержанных выражения, вын рвавшихся у него в минуту сильного волнения, он взобрал¬ ся на свою лошадь и до конца беседы держался в стороне: после злой шутки, которую сыграл с ним Керби, ни о ка-> кой сделке не могло быть и речи. В течение всего этого времени Мармадьюк прогуливался по кленовой роще, осматривал свои любимые деревья и досадливо вздыхал при виде небрежных зарубок. – Мне больно видеть, как нерасчетливо ведется хозяй¬ ство в наших краях, – заметил судья. – Поселенцы здесь расточают дары природы с удивительным и даже преступ¬ ным легкомыслием. Это относится и к тебе, Керби. Ты нано¬ сишь дереву глубокие раны, хотя было бы вполне доста¬ точно маленького надреза. Прошу тебя, помни, что деревья эти росли столетиями, и если их погубить, то мы не дожи¬ вем до тех пор, пока вырастут новые. – Это как сказать, судья, —возразил тот. – На мой взгляд, чего-чего, а деревьев в здешних горах хватает. А если рубить их грех, то уж и не знаю, как мне быть. Я ведь своими руками вырубил леса на добрых полтысяче акров в штатах Вермонт и Нью-Йорк и надеюсь дотянуть до тысячи. Рубить деревья для меня первое удовольствие, й никакая другая работа мне не пришлась так по вкусу. Да только Джейд Рэнсом сказал, что сахару в этом году будет нехватка, потому как в поселок понаехало много нового народу. Вот я и уговорился с ним наварить тут сахару. А что слышно, судья, про золу? Выгодно еще поташ делать? Я думаю, пока за океаном будут драться, цены на него не упадут. – Ты правильно рассуждаешь, Керби, – ответил Мар¬ мадьюк. – Пока в Старом Свете не перестанут бушевать войны, Америка будет процветать. – Ну что ж, судья, нет худа без добра! У нас в стране дела идут хорошо, и, хоть я знаю, что для вас деревья, как для иного человека родные дети, а мне они по душе только тогда бывают, когда я могу расправиться с ними по-свой¬ ски; вот тогда я их люблю. Я слышал, новые поселенцы говорят, будто за океаном у богачей и около дома и по все¬ 662

му поместью растут большие дубы, да вязы, из которых вы¬ шло бы по бочонку поташа на дерево, а они у них стоят просто так, чтобы любоваться. А я скажу, что плоха стра¬ на, коли она заросла деревьями. Пни – дело другое, они землю не затеняют, а если их выкопать, то хороший полу¬ чается забор: свинья еще пролезет, а уж корова никак. ■– В разных странах на это смотрят по-разному, – ска¬ зал Мармадыок, – но я дорожу столетними деревьями не как украшением, а потому, что они полезны. Мы сводим леса так, словно за один год может возродиться все, что мы погубили. Однако близок час, когда закон возьмет под свою охрану не только леса, но и дичь, которая в них во¬ дится. Утешившись этой мыслью, Мармадьюк сел в седло, и кавалькада, покинув кленовую рощу, направилась к живо¬ писному холму, который обещал им Ричард. А дровосек, оставшись один, снова взялся за дело. Когда всадники до¬ стигли противоположного склона горы, Элизабет, перед тем как начать спуск, обернулась, увидела маленькие костры под огромными котлами лесоруба, его крытый корьем навес, его богатырскую фигуру, могучие руки, ловко и умело орудовавшие черпаком, окружавшие его величе¬ ственные деревья с трубочками для сбора сока и подумала, что все это вместе составляет верную картину человеческой жизни на первой ступени цивилизации. Романтическое впечатление, которое произвела на нее эта сцена, еще бо¬ лее усилилось, когда по лесу снова разнесся мощный бас Керби, распевавшего новую песню, мало чем отличавшуюся от первой. Элизабет удалось разобрать только следующие куплеты: Вот когда леса рублю я, Подгонять волов люблю я, С утра до ночи ору я: «Эй, живей! Эй, тпру! Эй, но!» А закончим мы работку, Отдохнем тогда в охотку, Петь я буду во всю глотку, Подкатив к огню бревно. Покупайте лес в долинах, Дубы, клены – на вершинах, Сосны – на сухих равнинах, Мне-то это все равно! 663

Глава XXI Мой конь, во весь опор лети – Не время мешкать нам в пути. Вальтер Скотт, «Дева озера» В те далекие дни, о которых ведется наш рассказ, доро¬ ги Отсего, за исключением главных торговых путей, не многим отличались от обычных лесных троп. Высокие де¬ ревья, теснившиеся у самого края колеи, не пропускали солнечных лучей, солнцу удавалось заглянуть сюда лишь в полдень; сырой грунт, влага из которого испарялась мед¬ ленно, и жирный перегной, устилавший землю слоем тол¬ щиной в несколько дюймов, служили не слишком надеж¬ ной опорой путнику. К тому же местность была неровная, и то и дело попадались пни и огромные скользкие корни, обнажившиеся из-под рыхлой почвы, – все это делало путь не только трудным, но и опасным. Однако наши всадники не выказывали ни малейших признаков страха, пока лоша¬ ди их, неуверенно ступая по темной дороге, с усилием про¬ двигались среди многочисленных препятствий, устрашив¬ ших бы всякого новичка в здешних местах. Часто отмети¬ ны на деревьях да низкие пни сосен, срубленных до самого основания, так что видны были лишь ползущие во все сто¬ роны корни длиной футов в двадцать, служили путникам единственным указанием того, что они действительно нахо¬ дятся посреди проезжей дороги. По одной из таких дорог и двигалась кавалькада, воз¬ главляемая неутомимым шерифом. Тропа от зарослей кле¬ на шла дальше, к небольшому мосту из нетесаных бревен, кое-как уложенных на толстые сосновые брусья. Между бревнами то здесь, то там зияли устрашающие провалы. Конь Ричарда, опустив голову до самых бревен, осторожно, словно человек, перешагивал через опасные места, зато чистокровная кобылка мисс Темпл бежала бойко, презирая, как видно, робкую поступь. На мост она взошла не спеша, тщательно выбрав надежное место, но, оказавшись у само¬ го широкого провала, она, повинуясь уздечке и хлысту в ловких руках своей бесстрашной наездницы, перескочила через него с ловкостью белки. – Тише, Бесс, осторожнее! – крикнул Мармадьюк, ехавший так же степенно, как и Ричард. – Здешние дороги непригодны для того, чтобы гарцевать по ним так беспечно. 664

По нашим корявым тропам следует ездить осмотрительно. На равнинах Нью-Джерси можешь упражнять свое искус¬ ство в верховой езде сколько душе угодно, но в горах Отсе– го эту забаву на время отложи. – В таком случае, мне придется отказаться от езды верхом навеки, – возразила дочь. – К тому времени, ко¬ гда улучшатся дороги, я успею состариться, и старость по¬ ложит для меня конец тому, что ты называешь «беспечным гарцеванием». – Не говори так, дочка. Если ты из гордости и своево¬ лия будешь сломя голову скакать через мосты, ты не дожи¬ вешь до старости, и мне придется оплакивать твою гибель. Нет, Бесс, если бы ты видела наш край, как это довелось мне, в ту пору, когда он еще спал глубоким сном и ничто не нарушало этого сна, если бы ты сама была свидетельни¬ цей разительных перемен, когда природа пробудилась п стала служить человеку, ты бы несколько обуздала свое нетерпение и свою лошадку. – Я помню, ты рассказывал, как впервые очутился в этих лесах, но воспоминания мои об этом неясны, они слились с туманными образами детских фантазий. Сколь ни мало цивилизован этот край теперь, тогда он, наверное, был совсем диким и угрюмым. Расскажи, отец, что ты ду¬ мал и чувствовал, когда попал сюда в первый раз? В голосе Элизабет звучал живой, горячий интерес. Эдвардс тем временем подъехал поближе и устремил при¬ стальный взгляд в лицо Мармадьюка, как будто стараясь прочесть мысли судьи. – Ты была тогда совсем крошкой, но, вероятно, по¬ мнишь тот год, когда я оставил тебя и твою мать и отпра¬ вился исследовать эти необитаемые горы. Тебе не понять помыслов и стремлений, которые побуждают человека идти на всяческие жертвы ради достижения намеченной цели. Мне посчастливилось, тяжкие усилия мои не пропали да¬ ром. Если даже мне пришлось претерпеть голод и болезни и много других мытарств, когда я вместе с остальными бо¬ ролся за этот суровый край, меня не постигли неудачи и разочарования. – Неужели вы голодали? – воскликнула Элизабет. – Среди такого изобилия? – Да, дитя мое. Те, кто видит здесь теперь повсюду достаток и процветание, с трудом поверят, что всего лет пять назад поселенцы вынуждены были питаться лишь 665

скудными плодами леса и тем немногим, что приносила охота на диких зверей: у них тогда еще не было умения и опыта настоящих охотников. – Да, да, – отозвался Ричард, случайно расслышав¬ ший конец фразы за громкой песней лесоруба, – голодные то были времена, кузина Бесс. Я так отощал, что стал сма¬ хивать на хорька. А уж бледный-то был, будто только-толь¬ ко встал после лихорадки. Мосье Лекуа день ото дня все тоныпал да легчал, словно высыхающая тыква. Мне ду¬ мается, мосье, вы и по сю пору не совсем еще оправились. Бенджамен переносил голод тяжелее нас всех. Он божился и клялся, что наша скудная пища похуже урезанного матросского пайка в штилевых широтах. А уж насчет божбы да ругани Бенджамен хоть кого за пояс заткнет, стоит лишь поморить его голодом. Я, признаться, и сам чуть было не собрался бросить тебя, братец Дьюк, хотел вернуться в Пенсильванию на откорм. Но, черт побери, по¬ думал я, ведь наши матери были родными сестрами, зна¬ чит, мне положено и жить и умереть с тобой вместе. – Я не забыл твоей доброты, – сказал Мармадьюк, – и всегда помню, что мы с тобой кровная родня. – Но, дорогой отец, – с изумлением воскликнула Эли¬ забет, – неужели вы действительно терпели настоящие муки голода? А прекрасные плодородные долины Мохока– разве не могли вы закупить там все необходимое продо¬ вольствие? – То был неурожайный год. В Европе цены на прови¬ зию сильно поднялись, и спекулянты жадно скупали все, что только могли. Путь переселенцев с Востока на Запад лежал через долину Мохока, и они все съедали на своем пути, словно саранча. Да и самим жителям равнины при¬ ходилось довольно туго. Они тоже терпели нужду, но бла¬ годаря своей осмотрительности, присущей людям герман¬ ской'расы, сумели все же сберечь небольшие излишки продовольствия, и бедноту там не угнетали. Слово «спеку¬ лянт» было им неведомо. Мне не раз приходилось видеть, как по крутым горным склонам отважно пробирается чело¬ век, согнувшись под тяжестью мешка с мукой, которую тащит с мельницы в долине Мохока, – все для того, чтобы накормить свою умирающую от голода семью. И уж так, наверное, радостно было у него на душе, когда он прибли¬ жался наконец к своей хижине, что пройденные тридцать миль казались ему пустяком. Не забудь, Бесс, ведь все это 666

происходило в самом начале заселения края. Тогда у нас еще не было ни мельниц, ни зерна, ни дорог, ни даже рас¬ корчеванных участков, ничего, кроме голодных ртов, кото¬ рые надо было накормить, ибо, несмотря на тяжелый год, переселенцев не стало меньше, – нет, голод, охвативший все пространство до самой восточной границы, как будто еще увеличивал число ищущих новые земли. – А что ты предпринял, чтобы помочь несчастным? – спросила Элизабет, которой невольно передалось волнение отца, -г– Пусть даже сам ты не голодал, но ведь на тебе ле¬ жала большая ответственность за других. – Да, друг мой, – проговорил судья и на минуту за¬ думался, как бы перебирая в памяти все тогдашние свои ощущения. – От меня зависели судьбы сотен людей. Они все уповали на меня, ждали, что я дам им кусок хлеба. Страдания близких, безнадежность положения парализова¬ ли предприимчивость и энергию поселенцев. Днем голод гнал их в леса на поиски пищи, а к вечеру они возвраща¬ лись измученные, с пустыми руками и в отчаянии броса¬ лись на постель, зная, что их ждет бессонная ночь. Оста¬ ваться бездеятельным в ту страшную пору было недопустимо. Я закупил партию пшеницы в Пенсильвании. Ее перевезли в Олбани, затем на лодках переправили по Мохоку, а уж оттуда, навьючив мешки на лошадей, доста¬ вили сюда, в лесную глушь, и здесь распределили поровну между всеми. Затем переселенцы сплели невода и закинули их в окрестные озера и реки. И тут нам как будто было ниспослано чудо: в пятистах милях отсюда двинулись и пошли по извилистым путям бурной Саскуиханны огром¬ ные косяки сельди – наше озеро кишело бесчисленным множеством рыбы. Ее выловили неводами, поделили между собой, и всем было роздано необходимое количество соли. И вот с этого времени голод для нас миновал, наступило благоденствие *. – Верно, верно! – подхватил Ричард. – Как раз я-то и распределял рыбу и соль. Бенджамену – он был моим по¬ мощником – пришлось натянуть веревки вокруг того места, где я стоял, чтобы оградить меня от толпы поселен¬ цев: они так пропахли чесноком – ведь все это время ди¬ кий чеснок был единственной их пищей, – что я при деле¬ же путался в расчетах. Ты, Бесс, была тогда совсем 1 Все это исторический факт. (Примеч. автора.) 667

малюткой и ничего этого не знала. Мы делали все, что только могли, чтобы уберечь тебя и твою мать от голода. Да, в тот год я потерпел немалый урон: все мои свиньи и индюшки были съедены. – Нет, Бесс, тебе трудно это понять,«– продолжал судья уже более веселым тоном и как будто не заметив, что Ричард перебил его. – Тот, кто не был тогда с нами и знает лишь понаслышке о том, как люди осваивают новые земли, смутно представляет себе, какими тяжкими трудами и лишениями это достается. Тебе здешние места кажутся ди¬ кими, нецивилизованными, но если бы ты знала, как здесь было глухо и дико, когда я впервые поднялся на эти горы! Рано утром в первый же день, как мы приехали сюда, я оставил всех своих спутников подле ферм в Вишне¬ вой долине, а сам по оленьей тропе добрался до вершины горы. С тех пор я называю ее Горой Видения, потому что зрелище, открывшееся передо мной, показалось мне со¬ вершенно фантастическим. Вершина была голая, лесной пожар выжег на ней всю растительность, и потому мест¬ ность вокруг была открыта взору. Листья уже опали. Я влез на высокий бук и просидел на нем целый час, лю¬ буясь дикой природой, словно застывшей в молчании. В бескрайних лесных просторах не было ни единой прога¬ лины, ни единой вырубки, бесконечная лесная чаща пре¬ рывалась лишь гладким, как зеркало, озером. Оно было покрыто мириадами перелетных птиц. И тогда же, сидя на суку дерева, я увидел медведицу с двумя медвежатами. Они спускались к озеру на водопой. Все время, пока я шел лесом, сквозь чащу проносились олени, но ни там, ни с вер¬ шины горы я не заметил никаких следов пребывания чело¬ века – ни вырубки, ни хижины, ни единой извилистой тропинки, каких теперь здесь такое множество. Ничего, кроме гор, а за ними снова горы и внизу долина – сплош¬ ное море переплетшихся между собой голых ветвей, где иногда лишь мелькала увядшая листва какого-нибудь де¬ рева, неохотнее других расстающегося со своим летним нарядом. Даже Саскуиханна была вся скрыта за высоким, непроходимым лесом. – И ты был совершенно один? – спросила Элизабет.– Ты всю ночь провел в лесу один-одинешенек? – Нет, дитя мое. Целый час я сидел на дереве и с во¬ сторгом и в то же время с тоской разглядывал все, что бы¬ ло перед моими глазами. Потом я слез со своего наблюда¬ 668