Текст книги "Избранные сочинения в шести томах. Том 2-й"

Автор книги: Джеймс Фенимор Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 59 страниц)

возница нещадно нахлестывал кнутом. Однако высокий кустарник, окаймлявший извилистую дорогу, заслонял встречный экипаж, пока он не оказался совсем рядом. Глава IV Что такое? Чья кобыла подохла? В чем дело? Шекспир, «Король Генрих IV» Вскоре за голыми прутьями кустарника мелькнули большие деревянные сани, запряженные четверней. Вы¬ носные лошади были серой масти, а задняя пара – чер¬ ные, как уголь, вороные. Их сбруя была сплошь увешана бесчисленными бубенцами, которые трезвонили вовсю, – и возница гнал лошадей, не обращая внимания на крутизну дороги. Судье было достаточно одного взгляда, чтобы узнать седоков этого необыкновенного экипажа. Их было четверо. К передку саней был крепко-накрепко при¬ вязан конторский табурет, на котором восседал маленький человечек, совсем утонувший в тяжелой, подбитой мехом шубе, – из нее виднелось только его лицо, пылавшее баг¬ ровым румянцем. Нетрудно было заметить, что этот го¬ сподин обладает привычкой постоянно задирать голову, как будто хочет исправить ошибку природы, поместившей ее слишком близко к земле. Физиономия его выражала деловитую важность, и он бесстрашно понукал горячих коней, которые неслись над самым обрывом. Спиной к нему сидел высокий мужчина, закутанный в две шубы и ло¬ шадиную попону, но даже в этом наряде никто не принял бы его за широкоплечего силача. Когда сани совсем сбли¬ зились и он повернулся к Мармадьюку, из-под вязаного шерстяного колпака выглянуло остренькое личико, словно приспособленное к тому, чтобы разрезать воздух с наивоз– можной легкостью, ибо выпуклыми на этом лице были только глаза, которые поблескивали по обеим сторонам переносицы наподобие двух голубых стеклянных шариков. Его желтую кожу не смог разрумянить даже жгучий мо¬ роз этого вечера. Напротив него сидел низенький толстяк, закутанный в тяжелую шубу. Лицо его дышало спокойст¬ вием ,и невозмутимостью, но веселые черные глаза показы¬ вали, что выражение это обманчиво. На нем, как и на двух 491

его уже описанных спутниках, была кунья шапка, надетая поверх аккуратного светлого парика. У четвертого седока было кроткое продолговатое лицо; несмотря на холод, он был облачен только в черный сюртук довольно хорошего покроя, но сильно потертый и порыжевший от времени. Его шляпа была бы вполне приличной, если бы давно уже не утратила ворс от частого знакомства со щеткой. Он был бледен и несколько меланхоличен – такой вид обычно бы¬ вает у людей, проводящих свои дни над книгами. От свеже¬ го воздуха щеки его слегка порозовели, но и этот румянец казался несколько болезненным. Он производил впечатле¬ ние (особенно по сравнению со своим благодушным сосе¬ дом) человека, которого терзает какая-то тайная грусть. Не успели сани сблизиться, как маленький возница за¬ кричал во все горло: – Съезжай в выемку! Съезжай в выемку, кому я го¬ ворю, греческий царь! Съезжай в выемку, Агамемнон а то мы не разъедемся! Добро пожаловать домой, братец Дыок! Добро пожаловать, добро пожаловать в родные края, черноглазая Бесс! Как видишь, Мармадьюк, я прихватил ценный груз, чтобы достойно тебя приветствовать! Мосье Лекуа успел натянуть только один колпак; старый Фриц не стал даже доканчивать бутылку, а мистер Грант так и не дописал «в заключение» к своей проповеди. И все ло¬ шади просто рвались к тебе навстречу... Да, кстати, судья, твоих вороных надо поскорее продать, и я сам этим зай¬ мусь: они сбиваются с аллюра, а правая совсем не умеет ходить в упряжке. Я уже знаю, кому их сбыть... – Продавай что хочешь, Дик, – весело перебил его судья, – только оставь мне дочку и землю... А, Фриц, ста¬ рый мой друг! Поистине, семьдесят лет не могут оказать большей любезности сорока пяти. Мосье Лекуа, ваш по¬ корный слуга. Мистер Грант, – при этих словах судья приподнял шляпу, – я высоко ценю ваше внимание. Го¬ спода, представляю вам мою дочь. А ваши имена ей хоро¬ шо известны. – Топро пошаловать, сутья! – сказал старший из встречающих с сильным немецким акцентом. – Мисс Пет¬ ей толшна мне поселуйшик! 1 Агамемнон – в греческой мифологии царь Микен и верховный военачальник греков в Троянской войне. Американские рабовладельцы часто давали своим рабам мифологические и исто¬ рические имена. 492

– И будет очень рада отдать вам этот долг, сэр, – ска¬ зала Элизабет; ее нежный голосок прозвенел в горном во¬ здухе, как серебряный колокольчик, и даже крики Ричар¬ да не могли его заглушить. – У меня всегда найдется по¬ целуй для моего доброго друга майора Гартмана. К этому времени господин на переднем сиденье – тот, кого называли «мосье Лекуа», – сумел, наконец, выпутать¬ ся из своих длиннополых шуб и подняться на ноги; затем он, опершидь одной рукой на табурет возницы, другой снял шапку, любезно кивнул судье, поклонился Элизабет и начал приветственную речь. – Прикрой макушку, дорогой француз, скорее при¬ крой! – крикнул возница, иными словами – мистер Ри¬ чард Джонс. – Не то как бы мороз не унес остатки твоих кудрей! Эх, будь у Авессалома такие редкие волосы, он и по сей день здравствовал бы! Все шутки Ричарда непременно вызывали смех, во вся¬ ком случае – его собственный. И на этот раз он тоже не замедлил почтить свое остроумие взрывом оглушительно¬ го хохота, к которому из вежливости присоединился и мосье Лекуа, вновь опустившийся на сиденье. Священник – мистер Грант был служителем церкви – в свою очередь смиренно, хотя и очень сердечно поздоро¬ вался с новоприбывшими, и Ричард приготовился повер¬ нуть лошадей, чтобы ехать домой. Однако повернуть их он мог только в выемке или под¬ нявшись на вершину горы. Выемка эта образовалась в склоне благодаря тому, что местные жители выламывали тут камень для постройки своих домов. Ричард нарочно остановил лошадей как раз возле нее, собираясь восполь¬ зоваться ею для поворота. На такой узкой дороге было не просто и даже опасно разъехаться двум экипажам, но Ри¬ чард, ничуть не смутившись, затеял повернуть тут сани, запряженные четверней. Негр услужливо вызвался от¬ прячь выносных лошадей, и судья от всего сердца одобрил его благоразумное решение, однако Ричард отнесся к нему с величайшим презрением. – Да с какой это стати, братец Дьюк! – крикнул он в сердцах. – Лошади смирны, как овечки. Или ты забыл, что выносных я сам вышколил, а дышловым хорошо из¬ 1 Авессалом – по библейской легенде, царевич, который был захвачен врагами и убит, потому что во время бегства его длинные волосы запутались в ветвях кустарника. 493

вестно, что с моим кнутом шутки плохи? Спросцте хоть у мосье Лекуа – он знает в этом толк, потому что не раз выезжал со мной. Вот пусть он скажет, опасно ли это! Мосье Лекуа был истинным французом и, разумеется, не обманул ожиданий, возлагавшихся на его храбрость. Однако, когда Ричард завернул переднюю пару лошадей в каменоломню, он не мог оторвать взгляд от разверзшейся перед ним пропасти, и его рачьи глаза совсем вылезли из орбит. Немец сохранял полное спокойствие, но пристально следил за каждым движением возницы и лошадей. Мистер Грант ухватился за край саней, словно собираясь соскочить на землю, но, по робости душевной, не решался на пры¬ жок, которого настоятельно требовал от него инстинкт самосохранения. Ричард, неожиданно стегнув выносных, заставил их войти в заметенную -снегом выемку. Однако наст прола¬ мывался под их копытами, ранил им ноги, и норовистые кони тут же остановились как вкопанные и упорно отка¬ зывались сделать еще хоть шаг вперед. Наоборот, испугав¬ шись криков своего кучера и сыпавшихся на их спины ударов, они начали пятиться, прижимая дышловых к са¬ ням; дышловые, в свою очередь, тоже попятились, и сани, уже стоявшие поперек дороги, поползли назад. Верхнее бревно деревянного наката, укреплявшего дорогу со сто¬ роны долины, обычно выдавалось над краем обрыва, но теперь оно тоже было погребено, под снегом и не представ¬ ляло никакой помехи для скользящих.полозьев. Ричард не успел еще сообразить, что произошло, как половина са¬ ней уже повисла над стофутовым обрывом. Француз, си¬ девший спиной к лошадям, первый измерил взглядом глу¬ бину зиявшей под ними пропасти, что есть мочи откинул¬ ся назад и закричал: – Ah, шоп cher monsieur Dick! Mon Dieu! Que faites vous?1 – Доннер веттер 2, Рихарт! —« воскликнул немец, по¬ сматривая с необычным для него волнением. – Так ты сломаешь сани и упьешь лошатей. – Любезный мистер Джонс, – вздохнул священник,– будьте осмотрительны, мой добрый сэр... будьте осто^ рожны. 1 – Ах, дорогой господин Дик! Боже мой! Что вы делаете? (фрзнц.) 2 – Черт побери! (нем.) 494

– Вперед, вперед, упрямые дьяволы! – возопил Ри¬ чард, заметив наконец, что под ними разверзлась бездна, и от горячего желания продвинуться вперед брыкая свой табурет. – Но-о, но-о! Братец Дьюк, я и серых продам. В жизни не видел таких необъезженных кляч! Мусью Лек– ва! – От волнения Ричард забыл свое французское произ¬ ношение, которым обычно очень гордился. – Мусью Лек– ва, да отпустите же мою ногу! Вы так в нее вцепились, что понятно, с чего это лошади начали пятиться! – Боже милостивый! – испуганно сказал судья. —* Они все разобьются! Элизабет громко вскрикнула, а черное лицо Агамемно¬ на стало мутно-серым от ужаса. В эту роковую минуту молодой охотник, который, пока все остальные обменивались веселыми приветствиями, си¬ дел в угрюмом молчании, выпрыгнул из саней Мармадью– ка и схватил под уздцы заартачившихся выносных. Лоша^ ди, которых Ричард продолжал бессмысленно хлестать кнутом, не понимали, чего он от них хочет, и топтались на месте, но в любую секунду неожиданный толчок мог сбро¬ сить сани с обрыва. Юноша сильным рывком заставил их вернуться на дорогу – на то место, откуда они начали по¬ ворот. Сани мгновенно оказались в безопасности,-но при этом они перевернулись в противоположную от обрыва сторону. Немец и священник были бесцеремонно выбро¬ шены на утоптанный снег, не получив, по счастью, ника¬ ких серьезных повреждений. Ричард описал в воздухе дугу – радиусом ей послужили крепко сжатые в его ру¬ ках вожжи – и свалился на расстоянии пятнадцати футов от места катастрофы в тот самый сугроб, от которого по¬ пятились лошади. Но и упав, он продолжал цепляться за вожжи, как утопающий за соломинку, и поэтому оказался отличным якорем для саней. Француз, вскочивший было на ноги, чтобы выпрыгнуть на дорогу, тоже совершил воз¬ душный полет – но в позе мальчугана, играющего в че¬ харду, и, описав сложную кривую, вонзился в снег го¬ ловой вперед: теперь над белым сугробом, торчали две длинные тощие ноги, точно два пугала над полем пшени¬ цы. Майор Гартман, ни на йоту не утративший спокойст¬ вия во время всех этих кувырканий, первым поднялся на ноги и первым обрел дар речи. – Шорт возьми, Рихарт!—воскликнул он полусерьезно, полушутливо. – Ты ошень утачно разгрузил свои сани.

Мистер Грант, прежде чем подняться, несколько се¬ кунд простоял на коленях, то ли вознося благодарствен¬ ную молитву творцу, который спас его от гибели, то ли не совсем очнувшись после удара о землю. Потом он медлен¬ но встал на ноги и, весь дрожа от пережитого испуга, на¬ чал с тревогой оглядываться, живы ли его спутники. Ми¬ стер Джонс тоже был несколько ошеломлен падением, но, как только туман, застлавший его глаза, рассеялся и ему стало ясно, что все обошлось благополучно, он не замед¬ лил самодовольно воскликнуть: – Прямо сказать, ловко это у меня вышло, и как раз вовремя! Если бы я не сообразил покрепче сжать вожжи, эти бешеные дьяволы валялись бы сейчас под обрывом. Ну, не молодец ли я, Дьюк? Еще секунда – и было бы уже поздно. Но я знал, где пощекотать правую выносную: хле¬ стнул ее оправа под брюхо, рванул вожжи, и они, как овечки, вернулись на дорогу! – Ты хлестнул! Ты рванул! Теперь я вижу, что с то¬ бой ничего не случилось, Дик! – весело сказал судья, убе¬ дившись, что все остались целы и невредимы. – Если бы не этот храбрый юноша, и ты и твои, а вернее, мои, лоша¬ ди разбились бы вдребезги. Но где мосье Лекуа? Oh, mon cher juge! Mon ami!1 р.аздадся приглу¬ шенный голос.– Слава богу, я жив! Мой добрый месье Агамемнон, может быть, вы спуститесь сюда и роможете мне встать с головы на ноги? Священник и Агамемнон ухватили погребенного фран¬ цуза за ноги и извлекли его из трехфутового сугроба – не¬ даром голос несчастного доносился словно из склепа. Но и после своего освобождения из снежного плена мосье Лекуа не сразу собрался с мыслями – некоторое время он про¬ стоял, задрав голову и стараясь разглядеть, с какой же вы¬ соты он свалился. Едва он убедился, что остался жив и здоров, как к нему вернулось хорошее настроение, но он долго не мог разобраться, где, собственно, он находится. – Как, мосье!—крикнул Ричард, усердно помогая негру отпрягать выносных лошадей. – Как, мосье, вы тут? А мне показалось, что вы улетели на вершину горы. – Слава богу, что я не улетел в озеро, – ответил француз, на чьем подвижном лице гримаса боли (он силь¬ но поцарапался, пробивая головой твёрдый наст) не могла 1 – О, мой дорогой судья! Друг мой! (франц.)

уничтожить обычное любезное выражение. – Ах, шоп cher мистер Дик, что вы будете делать теперь? Я не знаю, чего вы еще не пробовали. – Надеюсь, что теперь он будет учиться править ло¬ шадьми, заметил судья, сбрасывая со своих саней тушу оленя и несколько баулов.– Тут хватит места для вас всех, господа. Мороз крепчает, мистеру Гранту надо торопиться, чтобы успеть приготовить проповедь, – пусть наш милей¬ ший Джонс с помощью Агамемнона поворачивает свои сани, а мы, не дожидаясь его, поспешим к теплому ками¬ ну. Дик, будь добр, когда будешь готов, прихвати вот эти сундучки с нарядами Бесс и вот этого оленя, которого я убил. Агги! Не забудь, что сегодня ночью Санта-Клаус1 принесет подарки. Негр ухмыльнулся, отлично понимая, что хозяин его задабривает, чтобы он не проговорился, кто на самом деле убил оленя; а Ричард, не дожидаясь конца речи судьи, уже начал свой ответ: – «Будет учиться править лошадьми»! Что это ты выдумал, братец Дьюк? Да кто лучше меня во всей окру¬ ге разбирается в лошадях? Разве не я объездил ту кобыл¬ ку, которая никого к себе не подпускала? Оно, правда, твой кучер болтал, будто он ее уже укротил, когда я за нее взялся, но всякому было известно, что он врет, – про¬ должал он, не замечая, что сани судьи уже исчезают за поворотом. *– Этот Джон был известный лгун... Смотрите– ка, да, никак, олень? – Оставив лошадей, Ричард подбе¬ жал к сброшенной па снег туше. – И то олень! Подумать только! И две раны – он стрелял из обоих стволов и оба раза попал. Черт побери, теперь Мармадьюк нам все уши прожужжит этим оленем! Он мастер хвастать по пустя¬ кам. Вот уж не поверил бы: Дьюк убил оленя в сочельник! От него теперь никому житья не будет. А выстрелы-то скверные – чистая случайность, что он не промазал. Я вот никогда не стреляю дважды в одного оленя: либо уложу его наповал, либо пусть себе бежит. Ну, будь это медведь или рысь, тогда другое дело, тогда можно и из второго ствола выстрелить. Эй, Агги! Как далеко был олень, ко¬ гда судья стрелял в него? 1 Санта-Клаус – сказочный персонаж вроде Деда Мороза. По поверью, Санта-Клаус в ночь под рождество оставляет подарки в чулках, которые дети вешают нарочно для этого. 49 Фенимор Купер. Том II 497

Ну, масса Ричард, ярдов этак пятьдесят, ^ ответил негр, подлезая под брюхо лошади, словно для того, чтобы подтянуть подпругу, а на самом деле чтобы скрыть ши¬ рокую, от уха до уха, ухмылку. ™ Пятьдесят ярдов! – повторил Ричард, «а А пом-» нишь, Агги, прошлой зимой я убил оленя со ста ярдов... Да нет, пожалуй, со ста пятидесяти. А с пятидесяти ярдов я в оленя даже стрелять не стану ^ какой интерес? И ведь ты, наверное, не забыл, Агги, что я стрелял всего один раз! – Как же, масса Ричард, не забыл! А вторую пулю послал Натти Бампо. Люди говорят, сэр, что оленя-то убил Натти. *-* Все это вранье, черномазый черт! —■ крикнул Ри¬ чард, выходя из себя. – Вот уже четыре года, как я даже белки убить не могу без того, чтобы старый мошенник не заявил, что это его добыча, – а когда он молчит, так дру¬ гие это говорят. До чего же наш мир завистлив! Люди всегда спешат разодрать славу в клочки, чтобы никому не досталось кусочка хоть чуть больше их собственного. Вот по всей округе болтают, будто Хайрем Дулитл помогал мне с проектом колокольни для церкви Святого Павла, а ведь Хайрем знает, что это все моя работа. Ну, не отрицаю —< я кое-что позаимствовал у лондонского собора того же названия, но все, что в этой колокольне есть гениального, принадлежит только мне. Я не знаю, чья это колокольня, – ответил негр, на этот раз без улыбки и с искренним восхищением ь голо¬ се, да только все говорят, что красивей ее не найти. ^ И правильно говорят, Агги, – увлеченно восклик¬ нул Ричард и, совсем забыв об олене, подошел к негру. – Скажу не хвастая, во всей Америке нет такой красивой сельской церкви, да к тому же еще построенной по всем правилам науки. Я знаю, что коннектикутские поселенцы чванятся своей молельней в Уэзерсфилде, но им верить нельзя – все они хвастуны, каких мало. И к тому же сто¬ ит им увидеть, что получается хорошо, как они сразу на¬ чинают вмешиваться и портить, чтобы потом присвоить себе половину заслуг, а то и все заслуги целиком. Может, ты помнишь, Агги, как я писал вывеску «Храброго драгу¬ на» для капитана Холлистера? Помнишь, тот мазилка маляр, что красит дома под кирпич, как-то предложил помочь мне смешать состав, который я называю «черно¬ 498

полосатый», для хвоста и гривы, а теперь, потому что ло¬ шадиный волос мне на диво удался, он направо и налево рассказывает, будто эту вывеску писал он со сквайром Джонсом. Если Мармадьюк не выгонит этого мошенника из наших мест, пусть сам свой поселок и раскрашивает, а я больше палец о палец не ударю! Тут Ричард прервал свою речь, чтобы откашляться, а негр в почтительном молчании продолжал грузить сани. Религиозные убеждения судьи не позволяли ему иметь рабов, и поэтому Агги считался слугой Ричарда, причем было оговорено, что через определенный срок он получит свободу. Но как бы то ни было, Ричард имел на него пра¬ ва, и молодой негр обычно предпочитал держать язык за зубами, когда между его законным и действительным вла¬ дельцами начинался спор. Ричард несколько секунд мол¬ ча глядел, как Агги затягивает ремни и застегивает пряж¬ ки, а потом с некоторым смущением продолжал: – Вот увидишь, если этот молодой человек в ваших санях тоже из коннектикутских поселенцев, он будет каж¬ дому встречному и поперечному рассказывать, что спас моих лошадей, а ведь на самом деле, не вмешайся он имен¬ но в эту минуту, я бы с помощью кнута и вожжей заста¬ вил их вернуться на дорогу без всяких толчков, и сани не опрокинулись бы. Если дергать лошадь под уздцы, ее не¬ долго и испортить. Теперь из-за этого его рывка мне, того и гляди, придется продать всю упряжку... – Тут Ричард запнулся: ему стало совестно ругать человека, который спас ему жизнь. – А что это за парень, Агги? Я его вроде не видел в наших местах. Негр, помня о предстоящем появлении Санта-Клауса, коротко ответил, что они встретили юношу на вершине го¬ ры, ни словом не обмолвился о неудачном выстреле судьи и добавил только, что, по его мнению, это человек не здеш¬ ний. В те времена люди с положением не гнушались под¬ возить бедных путников, которых нагоняли на заснежеп– ных дорогах, и Ричард был вполне удовлетворен этим объ¬ яснением. Он внимательно выслушал Агги, а потом ска¬ зал: – Ну, если этот малый не избаловался у нас в Темпл¬ тоне и еще помнит свое место, то я, пожалуй, им займусь, тем более что намерения у него были самые похвальные. Может быть, он охотится за хорошим участком... Послу¬ шай, Агги, а не приехал ли он сюда поохотиться? 32* 499

– А... да, масса Ричард, – ответил негр смутившись. (Ричарда он боялся куда больше, чем судьи, потому что все экзекуции в поместье производил мистер Джонс.) – Да, сэр, наверное, поохотиться. – У него что же, есть мешок и топор? – Нет, сэр, только ружье. – Ружье! – воскликнул Ричард, заметив смущение Агги, которое теперь уже перешло в ужас. – Ах, черт возьми! Так это он убил оленя? Я же знал, что Мармадью– ку ни за что не попасть в скачущего оленя! Как было де¬ ло, Агги? Рассказывай побыстрее, и я досыта накормлю Мармадьюка его олениной. Как было дело, Агги? Этот малый подстрелил оленя, а судья его купил, да? И повез парня к себе, чтобы расплатиться? Это открытие привело Ричарда в такой восторг, что негр немного оправился от испуга, вспомнил про чулок Санта-Клауса и, заикаясь, проговорил: – Да ведь раны-то было две, сэр. – Не ври, черный мошенник! – крикнул Ричард и отступил в снег, примериваясь, как бы ловчее вытянуть негра кнутом. – Говори правду, а не то я с тебя шкуру спущу. Произнося эти слова, Ричард медленно поднимал кну¬ товище, пропуская кнут через пальцы левой руки, словно боцман, собирающийся пустить в ход линек. Агамемнон повернулся к нему сперва одним боком, потом другим, но не нашел успокоения ни в той, ни в другой позиции и сдался. В нескольких словах он рассказал своему хозяину всю правду и принялоя умолять Ричарда защитить его от гнева судьи. – Я все улажу, Агги, я все улажу, – вскричал тот, по¬ тирая руки. – Ты только помалкивай, а уж я как-нибудь справлюсь с Мармадьюком. Вот возьму и оставлю тушу здесь, пусть он сам посылает за ней людей... Впрочем, нет, лучше я дам ему похвастать как следует, а потом изобли¬ чу его при всех. Живей, живей, Агги, не то рану этого бед¬ няги начнут перевязывать без меня, а наш докторишка понятия не имеет о хирургии: он не сумел бы отнять ногу старику Миллигану, если бы я ее не поддерживал. К этому времени Ричард уже опять взгромоздился на свой табурет, Агги расположился на заднем сиденье, и они тронулись в обратный путь. Лошади бежали быстрой рысью, а их неукротимый возница, то и дело оборачи¬ 500

ваясь к Агги, продолжал болтать; недавнее недоразумение было забыто, и между ними снова установились наилуч¬ шие отношения. – Это только доказывает, что лошадей повернул я: у человека, раненного в правое плечо, не достало бы сил сдвинуть с места этих упрямых дьяволов. Я с самого нача¬ ла знал, что он тут ни при чем, но только не хотел спорить с Мармадьюком. А, ты кусаться, скотина! Но-о, лошадуш– ки, но-о! И старик Натти здесь тоже замешан! Лучше и нарочно не придумаешь. Уж теперь Дьюку придется по¬ малкивать про моего оленя; подумать только– выстрелил из обоих стволов, а попал всего лишь в беднягу, который прятался за сосной! Я должен помочь этому шарлатану-ле– карю вынуть пулю из его раны. Так Ричард несся вниз по склону: бубенчики не умол¬ кали ни на минуту – и он сам тоже, пока сани не въехали в поселок! Тут уж он думал только о том, как щегольнуть своим кучерским уменьем перед женщинами и детьми, которые прильнули к окнам, чтобы поглазеть на судью и его дочку. Глава V У Натаниэля не готова куртка, Разлезлись башмаки у Габриэля, А Питер не успел покрасить шляпу, И Уолтера кинжал еще в починке, Лишь Ралф, Адам и Грегори одеты. III е к с п и р, «Укрощение строптивой» У подножия горы, где кончался крутой спуск, доро¬ га сворачивала вправо, и сани по легкому уклону по¬ катили прямо к поселку Темплтон. Но сначала надо было пересечь бурный ручей, о котором мы уже упоминали; Че¬ рез него был переброшен мост из тесаных бревен, излишне большие размеры и неуклюжесть которого свидетельство¬ вали как о малом уменье его строителей, так и об изоби¬ лии необходимого материала. Этот узкий поток, стремительно мчавший свои темные воды по выстланному известняком ложу, был тем не менее одним из истоков Саскуиханны – могучей реки, 501

навстречу которой даже сам Атлантический океан привет¬ ственно протянул руку У моста быстрые кони мистера Джонса догнали менее резвых лошадей, запряженных в сани судьи. Обе упряжки поднялись по пологому откосу, и Элизабет очутилась среди домов поселка, столь не похожих друг на друга. Лежавшая между ними прямая дорога была неширока, хотя вокруг на сотни миль простирались леса, населенные лишь зверя¬ ми и птицами. Но так решил ее отец и так хотели поселен¬ цы. Им нравилось все, что напоминало условия жизни в Старом Свете, а городок, пусть даже лежащий среди глухих лесов, – это уже почти цивидизация. Улица (так называли эту часть дороги местные жители) была около ста футов шириной, но ее проезжая часть, особенно зимой, оказывалась гораздо более узкой. Перед домами громозди¬ лись огромные поленницы, которые, казалось, ничуть не уменьшались, а, наоборот, с каждым днем все росли, несмотря на то что в каждом окне можно было увидеть ярко пылающий очаг. Когда сани судьи тронулись в путь после встречи с Ри¬ чардом на горе, Элизабет залюбовалась заходящим солн– цем – приближаясь к горизонту, его диск становился все больше и больше, и по -нему медленно поднимался темный силуэт могучей сосны, росшей на одной из западных вер¬ шин. Но его косые лучи еще озаряли восточный склон, на котором находилась сама Элизабет, играли на стволах бе¬ рез, чья гладкая и сверкающая кора соперничала белизной с девственными снегами окрестных гор. Темные стволы со¬ сен ясно рисовались даже в глубине леса, а обрывистые скалы, на чьих отвесных гранях не мог удержаться снег, празднично сверкали, словно посылая прощальную улыб¬ ку заходящему светилу. Однако сани продолжали спускать¬ ся вниз по склону, и царство дня, как заметила Элизабет, скоро осталось позади. Когда они достигли долины, яркие, хотя и не греющие лучи декабрьского солнца уже не раз¬ гоняли ее холодного сумрака. Правда, на вершинах восточ-. ных холмов еще лежали розовые отблески, но и они с каж¬ дой минутой поднимались все выше – с земли на гряду облаков; замерзшее озеро уже пряталось в синей мгле, очертания домов стали расплывчатыми и неясными, а дро^ 1 Автор имеет в виду узкий и длинный Чесапикский залив, в который впадает река Саскуиханна. 502

восеки вскидывали на плечо свои топоры и расходились по домам, предвкушая, как весь долгий вечер они будут греться у яркого огня, для которого сами заготовили топ¬ ливо. При виде саней они останавливались, снимали шап¬ ки, здороваясь с Мармадьюком, и дружески кивали Ри¬ чарду. Как только путешественники проезжали, во всех домах задергивались занавески, скрывая от зимней ночи уютные комнаты с весело пылающими каминами. Сани быстро свернули в распахнутые ворота «дворца», и, когда Элизабет увидела в дальнем конце безлиственной аллеи из молодых тополей унылые каменные стены отцов– ского дома, ей показалось, что дивный вид, открывшийся ей с горы, был лишь мимолетным сном. Мармадьюк еще на¬ столько сохранял свои квакерские привычки, что не любил бубенчиков на упряжи, но от саней мчавшегося позади мистера Джонса несся такой трезвон, что через мгновение в доме поднялась радостная суматоха. На каменной площадке, слишком маленькой по срав¬ нению со всем зданием, Ричард и Хайрем воздвигли четы¬ ре деревянные колонны, которые поддерживали пор¬ тик – так мистер Джонс окрестил весьма невзрачное крыльцо с кровлей из дранки. К нему вели пять каменных ступеней, уложенных в такой спешке, что морозы уже успели сдвинуть их с предназначенного для них места. Но неприятные последствия холодного климата и небрежно¬ сти строителей этим не ограничивались: каменная площад¬ ка осела вместе со ступеньками, и в результате деревян¬ ные колонны повисли в воздухе – между их нижними концами и каменными основаниями, на которые они преж¬ де опирались, появился просвет в целый фут. По счастью, плотник, осуществлявший величественные замыслы зод¬ чих, так прочно прибил крышу этого классического пор¬ тика к стене дома, что она, по вышеуказанной причине ли¬ шившись поддержки колонн, в свою очередь, сама смогла поддержать эти колонны. Однако столь досадный пробел в колоннаде Ричарда, как часто бывает, возник, казалось, только для того, чтобы доказать необыкновенную изобретательность ее творца. На помощь снова пришли преимущества смешан¬ ного ордера, и появилось второе издание каменных основа¬ ний, как говорят книготорговцы – с добавлениями и улуч¬ шениями. Они, разумеется, стали больше и были в изоби¬ лии снабжены лепными завитушками. Но ступеньки 503

продолжали оседать, и к тому времени, когда Элизабет вернулась в отчий дом, под нижние концы колонн были вбиты плохо отесанные деревянпые клинья, дабы колонна– да не болталась и не оторвалась от крыши, для поддержки которой она первоначально предназначалась. Из большой двери на крыльцо выскочило несколько служанок, а за ними появился пожилой слуга. Последний был без шапки, но, судя по всему, ради торжественного случая облачился в парадное одеяние. Его наружность и наряд были настолько необычны, что заслуживают более подробного описания. Это был человек всего пяти футов рорта, коренастый, могучего телосложения – его плечи сделали бы честь любому гренадеру. Он казался даже ни¬ же, чем был на самом деле, благодаря привычке ходить сгорбившись: трудно сказать, откуда она у него.взялась,– разве оттого, что так было удобнее при ходьбе широко размахивать руками, что он постоянно и проделывал. Ли¬ цо у него было вытянутое, когда-то белая кожа давно уже стала багрово-красной; короткий курносый нос напоминал картошку; в широком рту сверкали прекрасные зубы, го¬ лубые глаза смотрели на все с глубоким презрением. Го¬ лова его составляла четверть всего его роста, а свисавшая с затылка косица достигала талии. На нем был кафтан из очень светлого сукна, с пуговицами величиной с долларо¬ вую монету, на которых были выбиты адмиралтейские якоря. Длинные, широкие полы кафтана спускались до са¬ мых лодыжек. Под кафтаном виднелись жилет и штаны из красного плюша, довольно потертые и засаленные. Ноги этого оригинала были облачены в башмаки с большими пряжками и полосатые, белые с синим, чулки. Он называл себя уроженцем графства Корнуэлл, что на Британских островах. Детство свое он провел в краю оло¬ вянных рудников, а годы отрочества.– юнгой на судне контрабандистов, плававшем между Фалмутом и островом Гернси. С этим ремеслом ему пришлось расстаться потому, что он не совсем по своей воле был завербован на службу в королевский флот. Так как никого лучше не, нашлось, он был сначала слугой в кают-компании, а затем стал стюар¬ дом капитана. Он исполнял эти обязанности несколько лет, и за это время научился готовить тушеную солонину с сухарями и луком и еще два-три морских блюда, а кроме того, повидал мир, – по крайней мере, так он любил утвер¬ ждать. На самом деле ему довелось побывать в одном-двух 504

французских портах, да еще в Портсмуте, Плимуте и Диле, а в остальном он был так же мало знаком с чужими землями и со своей родиной, как если бы все это время по¬ гонял осла на одном из корнуэллских оловянных рудников. Однако, когда в 1783 году война окончилась и его уволили со службы, он объявил, что, хорошо зная весь цивили¬ зованный мир, собирается теперь посетить дикие амери¬ канские дебри. Мы не станем следовать за ним в его не¬ долгих скитаниях, когда его увлекала та тяга к приклю¬ чениям, которая иной раз заставляет лондонского щеголя отправиться в дальний путь и оглушает его ревом Ниагар¬ ского водопада, прежде чем в его ушах успеет смолкнуть шум столичных улиц. Достаточно будет сказать, что еще задолго до того, как Элизабет уехала в пансион, он уже числился среди домочадцев Мармадьюка Темпла и благо¬ даря качествам, которые будут описаны в течение нашего дальнейшего повествования, скоро был возведен мистером Джонсом в сан дворецкого. Звали этого достойного моряка Бенджамен Пенгиллен, но он так часто рассказывал чу¬ десную историю о том, сколько времени ему довелось про¬ стоять у помпы, спасая свой корабль от гибели после одной из побед Роднея 1, что вскоре приобрел звучное прозвище «Бен Помпа». Рядом с Бенджаменом, но чуть выдвинувшись вперед, словпо оберегая достоинство занимаемой ею должности, стояла пожилая женщина. Пестрое коленкоровое платье никак не шло к ее высокой тощей нескладной фигуре, рез¬ ким чертам лица и его лисьему выражению. У нее не хва¬ тало многих зубов, а те, что еще сохранились, совсем по¬ желтели. От остренького носика по дряблой коже щек разбегались глубокие морщины. Эта особа столь усердно нюхала табак, что можно было бы подумать, будто именно он придал шафранный оттенок ее губам и подбородку; од¬ нако и вся ее физиономия была такого же цвета. Эта ста¬ рая дева командовала в доме Мармадьюка Темпла жен¬ ской прислугой, исполняла обязанности экономки и носила величественное имя Добродетель Петтибон. Элизабет виде¬ ла ее впервые в жизни, так как она появилась здесь уже после смерти миссис Темпл. Кроме этих важных персон, встречать хозяев вышли слуги попроще. Большей частью это были негры. Кто вы¬ годней Джордж (1717—1792) – английский адмирал, отличившийся во многих сражениях против французов и испанцев. 505