Текст книги "Избранные сочинения в шести томах. Том 2-й"

Автор книги: Джеймс Фенимор Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 59 страниц)

время, пока белые паруса куттера величаво огибали остров и не исчезли за темной завесой листвы. – Вот они и уплыли, но я не скажу, что с ними «уплы¬ ла радость моя», хотя желаю им благополучного возвра¬ щения, потому что без них мы рискуем застрять здесь на всю зиму. Есть, впрочем, и другая возможность – попасть в Квебекскую крепость1. Этот Джаспер – Пресная Вода порядочный негодяй, в гарнизоне о нем имеются такие сведения, что даже слушать страшно. Ваш достойный ба¬ тюшка и почти столь же достойный дядюшка тоже не слиш¬ ком лестного мнения о нем. – Мне очень больно слышать это, сэр, но я уверена, что время рассеет все их подозрения. – О прелестная Мэйбл, если бы время рассеяло и мои подозрения, – вкрадчиво ответил квартирмейстер, – я не стал бы завидовать даже главнокомандующему. Я думаю, что, когда я выйду в отставку, мое место безусловно займет сержант. – Если мой отец достоин занять ваше место, – не без язвительности возразила девушка, – то я уверена, что шансы у вас обоих одинаковы, и вы с таким же успехом могли бы занять его место. – Вот так штука! Уж не хотите ли вы снизить меня в чине и превратить в простого солдата? – Да нет, сэр, я вовсе не думала о военных чинах, ко¬ гда вы говорили о своей отставке. Мысли мои более эгои¬ стичны, я думала о том, как вы мне напоминаете моего дорогого батюшку вашим опытом и мудростью, и о том, что вы вполне достойны занять такое же место главы семьи. – Только место новобрачного, прелестная Мэйбл, но никак не отца или почтенного главы семьи. Я догадываюсь, куда вы клоните, и меня забавляют ваши реплики и блеск вашего остроумия! Мне нравится остроумие в молодых де¬ вушках, если только оно не доходит до дерзости... А Следо¬ пыт, говоря по правде, большой чудак! – О нем надо говорить либо правду, либо ничего. Сле¬ допыт мой друг, преданный друг, мистер Мюр, и я не потерплю, чтобы при мне говорили о нем дурно. – Я не хочу сказать о нем ничего дурного, уверяю вас, 1 Квебекская крепость – Квебек (в Канаде) был важ¬ нейшей французской крепостью в Америке. 295

Мэйбл. Но в то же время сомневаюсь, можно ли сказать о нем что-нибудь хорошее. – Он, например, лучший стрелок на границе,– улы¬ баясь, возразила Мэйбл, – уж вы-то не сможете отрицать это! – Я не намерен оспаривать его подвигов по этой ча¬ сти, но ведь он невежествен, как мохок. – Да, он не знает латыни, зато он лучше всех здесь владеет языком ирокезов, а этот язык на границе куда нужней, чем латынь. – Если бы сам Лунди спросил меня, чем я больше вос¬ хищаюсь – вашей красотой или умом, прелестная и лука¬ вая Мэйбл, я, право, затруднился бы в ответе. Меня восхи¬ щает равно и то и другое, ц если в эту минуту я готов отдать пальму первенства красоте, то уже через минуту я готов преклониться перед тонким умом. Ах, покойная мис¬ сис Мюр была точно такая же, как вы! – Вы хотите сказать – последняя миссис Мюр? —< спросила Мэйбл, с самым невинным видом поглядывая на своего собеседника. – Что вы, что вы! Все это сплетни Следопыта! Я вижу, этот бродяга уже успел наговорить вам, будто я был два раза женат! – В таком случае, сэр, он ошибся в счете: ведь всяко¬ му известно, что вы имели несчастье быть женатым, увы, четыре раза! – Только три, это так же верно, как то, что меня зовут Дэйвид Мюр! Четвертая жена – это плод злословия. Вер¬ ней, она пока еще in petto, как говорят в Риме, а это на языке любви, дорогая моя, означает – в сердце. – Ах, как я рада, что не я четвертая in petto или еще где-нибудь. У меня нет никакого желания оказаться «пло¬ дом злословия»! – Не бойтесь, обворожительная Мэйбл! Лишь поже¬ лайте стать четвертой, и все другие будут забыты, а ваша, редкая красота и ваш ум возвысят вас до уровня первой. Не беспокойтесь, вы никогда и нигде не будете четвертой! – Ваше утверждение несколько ободряет меня, мистер Мюр, – рассмеялась Мэйбл в ответ, – что бы я ни думала о прочих ваших уверениях. Но, признаюсь, я предпочитаю быть четвертой среди красавиц, чем четвертой среди жен! С этими словами Мэйбл упорхнула, предоставив квар¬ 296

тирмейстеру в одиночестве переживать свое поражение. Ей пришлось пустить в ход чисто женские средства защиты против лейтенанта Мюра: надо было дать отпор чересчур назойливым любезностям этого вздыхателя, кроме того, ее оскорбляли его обидные намеки по адресу Джаспера и Следопыта. Живая и насмешливая от природы, она вместе с тем никогда не бывала резка, но тут обстоятельства заста¬ вили ее принять более решительный тон, чем обычно. Покинув своего собеседника, она была уверена, что наконец избавилась от его ухаживаний, которые не вызывали в ней никакого сочувствия, наоборот – были ей несносны. Но не таков был Дэйвид Мюр; он привык уже к тому, что не имеет успеха у женщин, но был слишком настойчив, чтобы при¬ ходить от этого в отчаяние. Проводив Мэйбл нескрываемо злобным и наглым взглядом, он стоял и раздумывал; туг к нему неслышно подошел Следопыт. – Ничего не выйдет, квартирмейстер, ничего не вый¬ дет! – начал проводник, смеясь своим беззвучным сме¬ хом. – Она молода и резва, не такие у вас проворные ноги, чтобы догнать ее. Поговаривают, будто вы ходите за нею по пятам, да только в ногу никак не попадете! – А я то же самое слышал о вас, любезный, хотя трудно поверить, чтобы у вас хватило на это самонадеян¬ ности. – Боюсь, что вы правы, да, я этого боюсь; как подумаю о себе – что я такое, как мало я знаю и как сурова моя жизнь, то сам понимаю, что бессмысленно питать надежду, будто такая ученая, такая веселая, добрая и нежная... – ...и красивая, не забудьте добавить, – грубо прервал его Мюр. – Да, да, и красивая, – кротко и смиренно согласился проводник. – Конечно, я должен был вспомнить и о красо¬ те, когда перечислял все ее достоинства, потому что моло¬ дая лань, когда она еще только учится прыгать, не так ра¬ дует глаз охотника, как Мэйбл радует мой взор. Я в самом деле боюсь, что все мои мечты о ней несбыточны и самона¬ деянны. – Ну, уж если вы сами, любезный, так думаете, по своей природной скромности, то я считаю своим долгом по отношению к вам, моему старому товарищу и однополча¬ нину... – Квартирмейстер, – перебил его собеседник, при¬ стально глядя ему в лицо, – мы часто живали вместе 297

в стенах крепости, но очень редко встречались за ее вала¬ ми – в лесах или в стычках с врагом. Гарнизон или палатка – какая разница? Таковы мои обязанности, они удерживают меня возле складов с амуницией и провиантом, как это ни противоречит моим склонностям. Вы сами должны это понять, ведь и у вас в крови кипит воинский пыл. Но, если бы вы слышали, что Мэйбл только что говорила о вас, вы бы сразу перестали добиваться благосклонности этой наглой и своенравной девчонки. Следопыт в упор посмотрел на лейтенанта. Разумеется, ему очень хотелось зйать мнение Мэйбл о себе, но в нем было слишком много прирожденной, истинной деликатно¬ сти, чтобы выспрашивать, что о нем говорили. Сдержан¬ ность и чувство собственного достоинства, проявленные охотником, не смутили Мюра. Зная, что он имеет дело с человеком правдивым и простодушным, квартирмейстер решил злоупотребить его легковерием и любым путем из¬ бавиться от соперничества. Убедившись, что скромность Следопыта сильней его любопытства, Мюр тем не менее продолжал: – Вам все-таки надо знать ее мнение, Следопыт. По– моему, каждый человек должен быть осведомлен о том, что говорят о нем его друзья и знакомые. Так вот, в ¿знак ува¬ жения к вашей репутации и вашим чувствам я сейчас все перескажу вам в немногих словах. Вы не заметили, какие у Мэйбл становятся хитрые и озорные глаза, когда ей взду¬ мается над кем-нибудь насмеяться? – Нет, лейтенант, мне ее глаза всегда кажутся пре¬ красными и ласковыми, хотя иногда, согласен, в них иск¬ рится смех, да, да, я не раз видел их смеющимися, но это всегда сердечный и добрый смех. – Да, да, так было и на этот раз: глаза ее, если можно так выразиться, смеялись без удержу, и в самый разгар этого веселья она выкрикнула такие слова о вас... наде¬ юсь, вы не будете слишком огорчены, Следопыт? – Как же не буду, квартирмейстер! Конечно, буду. Мнение Мэйбл для меня значит больше, чем мнение всех прочих людей. – В таком случае, не стану говорить, лучше промолчу. Зачем расстраивать человека, передавая, что говорят о нем его друзья, особенно если знаешь, что их слова могут его обидеть! Итак, больше ни звука! 298

– Я не могу заставить вас говорить, квартирмейстер, если вы не хотите. Да, пожалуй, мне лучше и не знать мне¬ ния Мэйбл о себе, тем более если, как вы намекаете, оно не в мою пользу. Эх, если бы мы могли переделывать себя по своему вкусу, а не оставаться такими, какими создал нас бог, то и характер, и образование, и наружность – все было бы у нас иным. Бывает, человек и груб, и резок, и невежествен, но, если он этого не подозревает, он все-таки счастлив. В то же время как горько видеть собственные не¬ достатки в ярком свете дня именно в такую минуту, когда этого меньше всего желаешь! – Вот это умно сказано, rationnel, как говорят фран¬ цузы. То же самое я старался внушить Мэйбл, но тут она неожиданно убежала от меня. Вы заметили, как она ускакала прочь при вашем появлении? – Как же было не заметить! – глубоко вздохнул Сле¬ допыт и так крепко стиснул рукой ствол ружья, что паль¬ цы его будто вросли в железо. – Это было не только заметно – это было просто скан¬ дально, да, это точное слово, лучше и в словаре не най¬ дешь, копайся в нем хоть целый час. Так и быть, Следо¬ пыт, я не вижу причин утаивать это, знайте же: эта кокетка удрала, не желая слушать мои доводы в вашу защиту. – Какие же доводы могли вы привести в мою защиту, квартирмейстер? – А уж это смотря по обстоятельствам, любезный друг. Я не рискнул бы бестактно рассуждать вообще, но готов был отразить каждое ее обвинение в частности. На¬ зови она вас полудикарем, грубым жителем границы, я мог бы, понимаете ли, разъяснить ей, что это оттого и про¬ исходит, что вы жили на границе и вели полудикую жизнь; тогда все ее обвинения сразу бы отпали, должна же она быть мало-мальски справедливой? – И вы сказали ей все это? – Не могу поклясться, что я именно так выразился, но смысл был таков. Однако у этой девицы недостало терпе¬ ния выслушать и половину моих слов. Она убежала прочь, вы видели это своими глазами, Следопыт, из чего вы може¬ те судить, что у нее уже сложилось о вас определенное мне¬ ние и она не считает нужным меня слушать. Опасаюсь, что таково ее окончательное решение. – Я тоже опасаюсь этого, а отец ее, конечно, ошибся. Да, да, сержант жестоко заблуждается. 299

– Полно, дружище, не унывайте! И не губите доброй своей славы, добытой трудами долгих лет! Вскиньте-ка на плечо ружье, которое вам никогда не изменяет, и вперед, в леса! Поверьте, ни одна женщина не стоит того, чтобы из-за нее печалиться хоть минуту, я это знаю по себе! Верьте слову человека, имевшего двух жен, – мне ли не знать их сестру; в конце концов, они вовсе не таковы, каки¬ ми нам представляются. А если вы и вправду не прочь уни¬ зить Мэйбл, то более подходящей минуты, чем сейчас, от¬ вергнутому искателю не дождаться. —г У меня и в мыслях не было унижать Мэйбл! – Ничего, со временем вы непременно додумаетесь до этого, такова уж природа человека: он всегда старается от¬ платить оскорблением за оскорбление. Но помните: вам не найти более удобного случая завоевать еще большую любовь своих друзей, а это вернейшее средство вызвать за¬ висть у врагов. – Запомните, квартирмейстер: Мэйбл не враг мне, но даже если бы это было и так, я ни за что на свете не согла¬ шусь доставить ей хоть малейшее огорчение. – Вы так говорите, Следопыт, и я верю, что вы искрен¬ ни; но разум и природа против вас, и вы когда-нибудь в этом убедитесь. Вы, наверное, слышали известную цоговор– ку: «Если любишь меня, то люби и мою собаку». Ну, а чи¬ тай наоборот, и получится: «Если не любишь меня, то не люби и мою собаку!» А теперь послушайте, что вы мо– >кете сделать. Как вам известно, наше положение на этом острове весьма сомнительно и опасно, мы вроде как в пасти у льва, не так ли? – Никак, вы француза называете львом, а остров – его пастью, лейтенант? – Это только для красного словца, любезный. Всякий понимает, что француз не лев и остров не его пасть. Но может случиться, и этого я боюсь больше всего, что он пре¬ вратится в ослиную челюсть! Квартирмейстер разразился ироническим хохотом, вы¬ ражавшим все что угодно, только не уважение к мудрости его друга, майора Лунди, выбравшего этот остров для сво¬ их военпых операций. – Остров для поста выбран очень удачно, лучшего не найти, – возразил ему Следопыт, осматриваясь кругом и как бы оценивая взглядом местность. – Не отрицаю, не отрицаю. Лунди великий мастер на 300

малые дола. И отец его был великий лорд в этом же смысле. Я родился у них в. поместье и все годы был неразлу¬ чен с Лунди, вот я и научился с почтением относиться ко всем его словам и поступкам.,. Вы же знаете, Следопыт, что Дункан моя .слабость. Словом, пост этот мог создать здесь либо осел, либо мудрейший Соломон, с какой стороны на это дело взглянуть. Но место очень уж ненадежное, об этом можно судить цо всем предостережениям и приказам Лун¬ ди. Здесь полно дикарей, они рыщут по лесам на Тысяче Островов в поисках нашего поста. Об. этом Лунди отлично знает из получаемых донесений; и самая большая услуга, которую вы могли бы оказать пятьдесят пятому полку, – это выследить краснокожих и завести их подальше от нашего острова. Но вот беда: сержант Дунхем вбил себе г> голову, что опасности следует ждать с верховья реки, пото¬ му что там расположен Фронтенак, а опыт нас учит, что индейцы всегда объявляются не с той стороны, откуда их ждут, и, стало быть, могут нагрянуть с низовья. А потому садитесь в свою пирогу и плывите вниз по течению меж островов, тогда вы сможете подать нам сигнал, если оттуда приблизится опасность. Если вы к тому же обшарите лес на несколько миль вдоль побережья, особенно в сторону Йорка, то сведения, доставленные вами, будут еще белее достоверными, а значит, и более ценными. – Великий Змей осматривает сейчас ту местность, он прекрасно знает, где находится пост, и, конечно, вовремя предупредит нас, если нас захотят обойти с той стороны. – Но он, в конце концов, только индеец, Следопыт, а тут надобны знания и опыт белого человека. Лунди по гроб жизни будет благодарен тому, кто поможет ему удачно за¬ вершить наш небольшой поход. Говоря по правде, дружи¬ ще, он прекрасно понимает, что его и затевать-то пе стои¬ ло, но он так же упрям, как старый лорд, его отец, и не признается в своей ошибке, будь она ясна, как божий день. Квартирмейстер продолжал уговаривать проводника немедленно покинуть остров. Хватаясь за любые доводы, он часто противоречил сам себе и, приводя одни, соображе¬ ния, тут же опровергал их противоположными. При всем своем простодушии Следопыт не мог не заметить уязвимых мест в рассуждениях лейтенанта, хотя был далек от подо¬ зрения, что Мюр добивался лишь одного – спровадить его и избавиться таким образом от соперника. На коварные речи Следоцыт отвечал серьезными доводами и легко опро¬ 301

кидывал все доказательства, казавшиеся ему неоснова¬ тельными; он-то прекрасно знал свои обязанности, но, сам неспособный на подлость, он, по обыкновению, не мог раз¬ гадать низких побуждений своего собеседника. Не то чтобы у него были определенные подозрения относительно тай¬ ных намерений Мюра, но увертки последнего не ускользну¬ ли от его внимания. Кончилось тем, что после долгой беседы оба расстались, оставшись каждый при своем мнении и затаив недоверие друг к другу, но только в недоверии Следопыта, как и во всех чувствах этого человека, отража¬ лась его открытая, бескорыстная и прямая натура. Совет, который сержант Дунхем вскоре держал с лейте¬ нантом Мюром, имел более ощутимые последствия. Солда¬ ты получили какие-то секретные распоряжения; они заня¬ ли блокгауз и хижины, и всякий, кто знаком с передви¬ жениями военных отрядов, мог понять, что затевается какая-то экспедиция. И в самом деле, сержант, весь день занятый приготовлениями в так называемой гавани, вер¬ нулся со Следопытом и Кэпом в свою хижину только к ве¬ черу. Он сел за опрятный стол, накрытый для него до¬ черью, и приготовился выкладывать новости. – Я вижу, дочка, ты и здесь не сидишь сложа руки,– начал старый солдат, – если судить по вкусному ужину, приготовленному с таким старанием. И я надеюсь, что, коли придется, ты покажешь себя достойной дочерью человека, который умеет, не дрогнув, встретить врага ли¬ цом к лицу. – Неужели, дорогой батюшка, вы прочите меня в Жанны д’Арк и хотите, чтобы я повела в бой ваших сол¬ дат? – Куда тебя прочу, дочка? О ком это она говорит, не знаешь, Следопыт? – О нет, сержант, но это и неважно! Я человек необра¬ зованный и невоспитанный, и для меня просто удовольст¬ вие слушать голос Мэйбл, о чем бы она ни говорила, хоть я и не особенно вникаю в ее слова. – А я знаю, о чем речь, – решительно заявил Кэп. – Это каперское судно из Морле 1. Ох, и награбило же оно добра в последнюю войну! Мэйбл покраснела; ей стало неловко, что невзначай об¬ роненное ею замечание обнаружило необразованность ее 1 Морле – город на западе Франции. 302

отца, не говоря уж о невежестве дядюшки и, может быть, чуть наивной непосредственности Следопыта. Тем не менее она не смогла сдержать улыбку. – Батюшка, уж не хотите ли вы, чтоб я стала в строй вместе с вашими солдатами и помогла бы им оборонять остров? – Представь себе, дочка, женщинам в нашем краю нередко приходилось воевать, наш друг Следопыт подтвер¬ дит тебе это. Смотри же не испугайся, если, проснувшись завтра утром, не найдешь нас на месте: мы собираемся но¬ чью выступить в поход. – Как,, батюшка, «мы»? А меня и Дженни вы остав¬ ляете одних на острове? – Что ты, дочь моя! Это было бы совсем не по-военно¬ му. Мы оставим здесь лейтенанта Мюра, брата Кэпа, кап¬ рала Мак-Нэба и трех солдат, вот тебе и целый гарнизон на время нашего отсутствия. Дженни перейдет в эту хижи¬ ну, а брат Кэп займет мое место. – А мистер Мюр? – невольно вырвалось у Мэйбл: она уже предвидела ожидавшие ее неприятности от докучли¬ вого ухаживания своего поклонника. – Пусть побегает за тобой, если тебе это по вкусу, доч¬ ка. Он у нас влюбчивый молодой человек, недаром четы¬ режды был женат! И ему уже не терпится взять пятую, чтобы доказать, как он чтит память первых четырех. – Квартирмейстер уверял меня, – наивно вставил Следопыт, – что, когда столько потерь избороздили душу, нет лучшего средства унять боль, как заново перепахать почву, чтобы не осталось никаких следов былого. – Ах, бороздить, пахать – все это пустые слова! – возразил сержант, криво усмехнувшись. – Пусть попро¬ бует излить перед Мэйбл свою душу, бог с ним! Тогда его ухаживаньям придет конец. Я-то хорошо знаю, что моя дочь никогда не станет женой лейтенанта Мюра! Сержант сказал это непререкаемым тоном, желая под¬ черкнуть, что никогда не разрешит своей дочери выйти за¬ муж за квартирмейстера. Мэйбл смешалась, вспыхнула и растерянно улыбнулась, но тут же овладела собой и весело заговорила, чтобы скрыть свое волнение: – Не лучше ли подождать, батюшка, когда он сделает вашей дочери предложение? Не то как бы не повторилась басня о лисе и кислом винограде! 303

– Что это за басня, Мэйбл? – нетерпеливо спросил Следопыт, который при всех своих достоинствах не знал са¬ мых простых вещей, известных почти каждому белому че¬ ловеку. – Расскажите ее нам, у вас это так хорошо полу¬ чается! Я думаю, что и сержант ее никогда не слыхал. Мэйбл прочитала известную басню, и у нее это действи¬ тельно так мило получилось, что влюбленный Следопыт не отрывал от нее глаз, а доброе лицо его расплылось в широ¬ кую улыбку. – Как это похоже на лисицу! – воскликнул он, когда Мэйбл дочитала басню до конца. – Вот и минги тоже хит¬ ры и жестоки; эти бестии друг друга стоят. А что до винограда, то он в наших краях вообще кислый, даже для тех, кто в состоянии до него дотянуться. Но и здесь, конечно, он иногда кажется еще кислей тем, кто его не может достать. Я полагаю, например, что мингам мой скальп кажется ужасно кислым. – Насчет кислого винограда не нам тужить, дочка, пусть на него жалуется мистер Мюр. Ведь ты не мечтаешь выйти за него замуж, не так ли? – Она? Да ни за что! – вмешался Кэп. – Какая он ей пара? То ли солдат, то ли нет, не разберешь кто! История про виноград очень даже к нему подходит. – Батюшка, дядюшка, родные мои! Я пока еще не ду¬ маю о замужестве и хотела бы, чтобы об этом поменьше говорили. Но если и надумаю, то, во всяком случае, вряд ли остановлю свой выбор на человеке, который уже осчаст¬ ливил своей благосклонностью трех или четырех жен! Сержант подмигнул Следопыту, как бы говоря: «Вот видишь, наше дело в шляпе!» – потом, уступая просьбе до¬ чери, переменил тему разговора. – Ни тебе, зять, ни Мэйбл я не вправе передать коман¬ дование гариизоном, который останется на острове,—заме¬ тил он, – но вы можете давать советы и влиять на здеш¬ ние дела. Официальным командиром вместо меня останет¬ ся капрал Мак-Нэб; я старался сколько мог втолковать ему, что он остается здесь за главного и не подчиняется лейтенанту Мюру, который хоть и старше его чином, но сюда попал как волонтер и не должен вмешиваться в нашу службу. Смотри, брат Кэп, поддерживай капрала: если квартирмейстер приберет к рукам Мак-Нэба, то потом ся¬ дет и мне на голову – он захочет командовать и мной, и всей экспедицией. 304

–■ Особенно если Мэйбл и вправду посадит его на мель во время твоего отсутствия. Но все суда, я надеюсь, ты оставляешь под моей командой? Самая дьявольская пу¬ таница всегда образуется от столкновений между главно¬ командующими на море и на суше. – Вообще-то главнокомандующим здесь остается кап¬ рал. Мы знаем из истории, что разделение власти как раз и приводит к наибольшим недоразумениям, и я хочу избе¬ жать этой опасности. Капрал будет командовать, но ты мо¬ жешь свободно давать ему советы, особенно во всем, что касается лодок; я вам оставлю одну лодку на случай, если вам придется отступать отсюда. Я хорошо знаю капрала, он превосходный человек и храбрый солдат; на него впол¬ не можно положиться, если только не давать ему слишком 1дасто прикладываться к рюмочке «Санта-Круц». Кроме то¬ го, он шотландец и легко может подпасть под влияние квартирмейстера Мюра. Тут уж вы оба, ты, зять, и ты, Мэйбл, должны зорко следить за ними. – Но зачем вы оставляете нас здесь, батюшка? Я при¬ ехала издалека, чтобы покоить вас, разве я не могу сопро¬ вождать вас и дальше? – Славная ты моя девочка! Настоящая Дуихем! И все– таки тебе придется остаться. Мы покинем остров завтра утром, еще затемно, чтобы ни один любопытный не под¬ смотрел, как мы будем выходить из нашего укрытия. Мы возьмем с собой два бота побольше, а вам оставим третий бот л пирогу. Мы должны выйти на протоку, по которой французы возят во Фронтенак всякое добро для индейцев. Там нам придется засесть, может быть, даже на целую не¬ делю, чтобы перехватить их суда. – А бумаги твои в порядке, братец? – с беспокойством спросил Кэп. – Тебе, разумеется, известно, что захват су¬ дов в открытом море считается морским разбоем, если с тобою нет необходимых бумаг, подтверждающих твое право совершать рейсы на государственном или частном воору¬ женном судне. – Я имел честь получить от полковника звание стар¬ шего сержанта пятьдесят пятого полка, – возразил Дун– хем'й с достоинством выпрямился, – а этого должно быть достаточно даже для французского короля. Если же и это¬ го мало, у меня есть письменный приказ майора Дункана. – Но это не дает тебе права совершать рейсы на воен¬ ном судне?.. 20 Фенимор Купер. Том II 305

– Других бумаг у меня нетг зять, но и этих хватит. Интересы его величества в этой части света требуют, что¬ бы мы захватили суда, о которых я говорил, и отвели их в Осуиго. Эти суда нагружены шерстяными одеялами, по¬ брякушками, ружьями и патронами, – одним словом, всем, что нужно французам для подкупа проклятых ди¬ карей, их союзников, которых они заставляют совершать всякие зверства. Тем самым французы попирают христиан¬ скую религию и ее заповеди, законы человеколюбия и все, что нам дорого и свято. Захватив этот груз, мы рас¬ строим их планы и выиграем время, потому что этой осенью они уже не смогут получить из-за океана другие товары. – Однако, батюшка, разве его велцчество не прибе¬ гает также к помощи индейцев? – спросила Мэйбл, не¬ сколько удивленная. – Разумеется, дочка, и он имеет на это право, да бла¬ гословит его господь! Но только есть большая разница в том, кто использует краснокожих в войне – французы или англичане, – это всякому понятно! – Это-то понятно, шурин! Я вот только никак не раз¬ берусь с твоими судовыми документами. – Любой француз обязан удовлетвориться докумен¬ том английского полковника, подтверждающим мои пра¬ ва. Так оно и будет, зять. – Но какая разница, батюшка, кто втягивает индей¬ цев в войну – англичане или французы? – Плохо дело, дочка, если ты не видишь ее, этой раз¬ ницы! Прежде всего англичане по натуре человечны и смелы, а французы жестоки и трусливы. – Можешь еще добавить, брат, что они готовы пля¬ сать с утра до вечера, дай им только волю! – Совершенно справедливо! – серьезно подтвердил сержант. – И все-таки, батюшка, это не меняет дела. Если французы поступают дурно, подкупая туземцев, чтобы они воевали с их врагами, то, казалось бы, это одинаково неблагородно и со стороны англичан. Вы-то согласны со мной, Следопыт? – Вы правы, конечно, правы. Я никогда не был с те¬ ми, кто поднимает крик, обвиняя французов в тех же гре¬ хах, какие совершаем мы сами. И все же связываться с мингами позорнее, чем с делаварами. От этого благородного 306

племени мало что осталось, но я не считал бы грехом послать их против наших врагов. – Да ведь и они убивают и снимают скальпы со всех – от мала до велика, не щадя ни женщин, яи детей. – Это у них в крови, Мэйбл, и нельзя их за это осуж¬ дать. Натура есть натура, и у разных племен она прояв¬ ляется по-разному. Я, например, белый и стараюсь ве¬ сти себя, как подобает белому. – Не понимаю, – отвечала Мэйбл, – почему то, что справедливо для короля Георга, не должно считаться спра¬ ведливым и для короля Людовика. – Настоящее имя французского короля – Капут – заметил Кэп, у которого рот был набит олениной. – У меня был как-то на борту один пассажир, ученейший господин, и он разъяснил мне, что все эти Людовики – тринадцатый, четырнадцатый и пятнадцатый – были великими обман¬ щиками, на самом деле их всех звали Капутами; по-фран¬ цузски это значит «голова»; понимать это надо так, что их должно поставить у подножия лестницы, чтобы они были под рукой, когда придет время их повесить. – Разве это не все равно, что снимать скальпы? Такое же свойство человеческой натуры! – сказал Следопыт с удивленным видом, будто он впервые услышал нечто для него новое. – Теперь я уже без всяких угрызений совести буду бить этих негодяев, хотя я и прежде с ними не особен¬ но церемонился. Все собеседники, за исключением Мэйбл, решили, что на этом вопрос, занимавший их, исчерпан, и никто, по-ви– димому, не находил нужным обсуждать его дальше. И в самом деле, три наших героя в этом отношении мало от¬ личались от своих ближних, которые склонны судить обо всем пристрастно, без должного знания и понимания; воз¬ можно, и не стоило бы приводить здесь этот разговор, если бы он не имел отношения к некоторым частностям нашего повествования, а их суждения не объясняли мотивов, ру¬ ководивших их поступками. Как только все отужинали и гости ушли, у сержанта с дочерью начался большой и серьезный разговор. Нежные излияния были не в характере сержанта Дунхема, но сей¬ 1 Кэп имеет в виду династию французских королей Капетин– гов, получившую свое название по имени ее основателя – Гуго Ка– пета. Капут (caput) – «голова» по-латыни, а не по-французски, как утверждает Кэп. 20* 307

час необычность положения пробудила в нем чувства, ка¬ ких он до сих пор не испытывал. Пока солдат или матрос действует под непосредственным руководством своего на¬ чальника, он мало думает о риске, связанном со всей опе¬ рацией. Но с той минуты, как на его плечи ложится ответственность командира, ему мерещатся сотни случай¬ ностей, от которых зависят успех или провал. Он, быть мо¬ жет, меньше тревожится о собственной безопасности, чем тогда, когда это составляло его главную заботу; зато он больше думает о судьбе своих подчиненных и легче под¬ дается тем чувствам, которые подрывают его решимость. В таком положении очутился теперь и сержант Дунхем: вместо того, чтобы, как обычно, смотреть вперед со свойст¬ венной ему уверенностью в победе, он вдруг понял, что, может быть, расстается со своей дочерью навсегда. Никогда еще Мэйбл не казалась ему столь прекрасной, как в этот вечер. Да и она, пожалуй, никогда ранее не открывала отцу так много привлекательных своих черт. Сегодня ее глубоко волновала тревога за отца; кроме того, она чувствовала, что на сей раз ее дочерняя любовь нахо¬ дит отклик в суровой душе старого ветерана, вызывая в нем ответную любовь. В ее отношениях с отцом никогда не было непринужденности; превосходство ее воспитания вы¬ рыло между ними пропасть, еще более углубившуюся из^за его чисто солдатской суровости, выработанной многолетним и тесным общением с людьми, которых можно было дер¬ жать в подчинении только с помощью неослабной дисцип¬ лины. Но сейчас, когда они остались» одни в последний раз перед разлукой, между дочерью и отцом возникла болёе сердечная близость, чем обычно. Мэйбл с радостью подме¬ чала в словах отЦа все больше нежности, по которой с само¬ го приезда втайне тосковало ее любящее сердце. – Так вы находите, что я одного роста с покойной матушкой? – сказала девушка, взяв в свои ладони руку отца и глядя на него влажными от слез глазами. – А' мне казалось, что она была выше меня. – Большинство детей так думает: они привыкли смот¬ реть на родителей снизу вверх, вот им и Кажется, что они выше ростом и вообще более внушительны. Нет, Мэйбл, твоя мать была точь-в-точь такая, как ты. – А какие у нее были глаза? – Глаза у нее были голубые, как у тебя, кроткие й манящие, дитя мое, но не такие живые и смеющиеся. 308

– В моих глазах навсегда угаснет смех, дорогой батюшка, если вы не будете беречь себя в этой экспеди¬ ции. – Спасибо, дитя мое... Гм... спасибо. Однако я обязан выполнить свой долг. Но у меня есть одно желание – чтобы ты счастливо вышла замуж, пока мы здесь, в Осуиго. Тогда у меня будет легче на душе. – Замуж? Но за кого? – Ты знаешь того, кого я желал бы видеть твоим му¬ жем. Тебе может встретиться другой мужчина, более бле¬ стящий, разодетый в более богатое платье, но никогда те¬ бе не попадется человек с более благородным сердцем и ясным умом. – Вы так думаете, батюшка? – Я не знаю никого, кто бы мог сравниться в этом отношении со Следопытом. – Но я совсем не собираюсь замуж. Вы одиноки, и я хочу остаться с вами и скрасить вашу старость. – Да благословит тебя господь, дитя мое! Я знаю, что ты готова на это, и не отрицаю, что чувства твои заслу¬ живают похвалы. Но все-таки я думаю, есть чувства ещо более похвальные. – Что может быть похвальнее любви к родителям? – Любовь и уважение к мужу, дорогое дитя! – Но у меня нет мужа, батюшка! – Так выйди же поскорее замуж, чтобы было кого любить. Я не вечен, Мэйбл, недалек день, когда я поки¬ ну тебя, – то ли болезнь унесет меня, то ли пуля прикон¬ чит. Ты же молода, тебе еще жить да жить. Тебе необхо¬ дим муж, защитник, который опекал бы тебя всю жизнь и заботился о тебе так же, как ты хочешь заботиться обо мне. – И вы думаете, батюшка, – спросила девушка, пере¬ бирая узловатые пальцы отца своими маленькими ручка¬ ми и разглядывая их с таким вниманием, будто нашла в них что-то необыкновенное, между тем как на губах ее играла легкая усмешка, – и вы думаете, что Следопыт на¬ иболее подходящий для этого человек. Ведь он всего на де¬ сять или двенадцать лет моложе вас! – Что ж из этого? Он вел умеренную и полную трудов жизнь, тут надо не на годы смотреть, а на здоровье. Раз¬ ве у тебя есть на примете кто-нибудь другой, кто бы мог стать тебе опорой в жизни? 309