Текст книги "Избранные сочинения в шести томах. Том 2-й"

Автор книги: Джеймс Фенимор Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 59 страниц)

Да, я понимаю язык этих гадов и в случае нужды могу объясниться на нем, – правдиво отвечал Следопыт,– но я не выношу ни этого племени, ни его языка. Что ни минг, то плут, вот каково мое мнение, мастер Каменное Сердце. Мне уже приходилось встречать вас, правда, толь¬ ко в сражениях, и надо сказать – вы всегда были там, где всего жарче. Да и наши пули вам, конечно, знакомы? – Только не ваши, сэр. Une balle *, посланная вашей славной рукой, это верная смерть. Вы убили на остро¬ вах одного из лучших моих воинов. – Все может быть, все может быть^ хотя, осмелюсь сказать, все они отчаянные канальи. Не в обиду вам будь сказано, мастер Каменное Сердце, вы попали в пресквер¬ ную компанию! – Да, сэр, —* ответил ему француз, стараясь быть веж¬ ливым; с грехом пополам понимая по-английски, он ре¬ шил, что ему говорят любезности. – Вы очень хороший. Но un brave 2 всегда comme ça 3. Но позвольте! Что это значит? Чем провинился этот jeune homme? 4 Следопыт посмотрел в ту сторону, куда указывал рукой капитан Санглие, и увидел, что два солдата грубо схвати¬ ли Джаспера и по приказанию Мюра скручивают ему руки. – Это еще что такое? – воскликнул проводник, бро¬ сившись к ним и с силой оттолкнув обоих стражей. – У кого хватает духу так бессовестно обращаться с Пресной Водой, да еще у меня на глазах? – Это мой приказ, Следопыт, – заметил квартирмей¬ стер, – и я за него отвечаю. Неужели вы возьмете на се¬ бя смелость оспаривать законность приказа, отданного офицером его величества? – Я стал бы оспаривать даже собственные слова ко¬ роля, если бы он утверждал, что Джаспер заслуживает такого обхождения. Кто, если не он, спас наши скальпы? Кто избавил нас от поражения и принес нам победу? Нет, нет, лейтенант, если вы собираетесь с самого начала пока¬ зывать свою власть таким образом, то я первый не буду ей подчиняться. 1 Пуля (франц.). 2 Храбрец (франц.). 3 Таков (франц.). 4 Молодой человек {франц.). 414

– Это уже попахивает неповиновением! – сказал Мюр.– Впрочем, от Следопыта можно многое стерпеть. Действительно, Джаспер делал вид, будто помогает нам, но нельзя из-за этого забывать его прошлые прегрешения. Разве сам майор Дункан не предостерегал против него сержанта Дунхема перед нашим отправлением из крепо¬ сти? Разве то, что мы видели собственными глазами, не¬ достаточно указывает на 'измену в наших рядах? И разве не естественно заподозрить в предательстве только Джа¬ спера Уэстерна и никого другого? Эх, Следопыт, никогда из вас не выйдет ни великий государственный деятель, ни великий полководец, – вы слишком доверяетесь внешно¬ сти людей! Накажи меня господь, если я не уверен, да и вы сами частенько твердили это, что лицемерие еще более распространенный порок, нежели даже зависть, – это бич человеческой природы! Капитан Санглие передернул плечами. Он внимательно посматривал то на Джаспера., то на квартирмейстера. – Я и слышать не хочу вашей болтовни о зависти и о лицемерии и вообще о человеческой природе! – рассер¬ дился Следопыт. – Джаспер – Пресная Вода мой друг; Джаспер – Пресная Вода храбрый парень, честнейший и преданнейший человек, и ни один солдат пятьдесят пятого полка не посмеет коснуться его пальцем без личного при¬ каза майора Лунди, пока я в силах помешать этому! Рас¬ поряжайтесь своими людьми, но не Джасперам и не мной, мистер Мюр! – Bon!1 – во всю глотку закричал Санглие. – Итак, вы не намерены слушаться голоса рассудка, Следопыт? Неужели вы забыли наши подозрения и раз¬ думья? Тогда вот вам еще одна убедительная и отягчаю¬ щая вину улика. Посмотрите на этот лоскуток флагдука – Мэйбл Дунхем обнаружила его здесь поблизости, на ветке дерева, примерно за час до нападения индейцев. Потруди¬ тесь бросить взгляд на флаг, развевающийся на «Резвом», и вы легко убедитесь, что этот лоскуток отрезан именно оттуда., Нужны ли более убедительные доказательства? – Ma foi, c’est un peu fort, ceci! 2 – пробормотал фран¬ цуз сквозь зубы. – Что мне до ваших флагов и сигналов, мне они ни 1 Хорошо (франц.). 2 Честное слово, это уж слишком! (франц.) 415

к чему! Я знаю сердце этого юноши, – продолжал Следо¬ пыт. – Джас-пер сама честность, а это слишком редкий дар, чтобы не беречь его, это не совесть какого-нибудь минга. Нет, нет, прочь руки! Или мы посмотрим, кто ока¬ жется сильней; вы с вашими солдатами пятьдесят пятого полка или Великий Змей, «оленебой» и Джаспер с его командой. Вы переоцениваете свои силы, так же как не¬ дооцениваете честность Пресной Воды. – Très bien!1 – Раз так, Следопыт, мне не остается ничего иного, как открыть вам всю правду. Капитан Санглие и Разящая Стрела, отважный туокарора, только что объявили мне, что этот несчастный юноша – -предатель. После такого свидетельства вы не станете, надеюсь, отрицать мое право покарать изменника по заслугам. – Scélérat!2 – буркнул француз. – Капитан Санглие храбрый солдат, он не станет кле¬ ветать на честного матроса, – вмешался Джаспер. – Ска¬ жите, капитан Каменное Сердце, есть ли среди нас преда¬ тель? – Да, да, – согласился Мюр, – пусть скажет, если вы так настаиваете, несчастный юноша, и тогда вся правда выйдет наружу. Уверен, что вам не избежать кары, когда суд займется вашими злодеяниями! Так как же, капитан Санглие, видите вы среди нас предателя или нет? – О да, сэр, конечно, вижу! – Слишком много лгать! – вскричал Разящая Стрела и бросился к Мюру, толкнув его при этом случайно в грудь. – Где моя воины? Где инглизи скальпы? Слишком много лгать! Мюр был не лишен мужества и до известной степени чувства чести. Грубый жест индейца он воспринял как оскорбление; к тому же в нем вдруг заговорила совесть. Быстро отступив назад, он хотел схватить ружье. Лицо его смертельно побледнело от гнева и выражало жестокую решимость. Но тускарора оказался ловчей его. Дико сверкнув глазами, он быстро огляделся,' выхватил из-за пояса спрятанный там кинжал и в мгновение ока всадил его в грудь лейтенанта по самую рукоятку. Когда тот стал валиться, Саиглие взглянул на его лицо, на котором 1 – Очень хорошо (франц.). 2 – Подлец! (франц.) 416

– Что ж, одним подлецом па свете меньше!

застыла удивленная улыбка, какая бывает у человека, вне¬ запно настигнутого смертью, потом взял понюшку табаку и проговорил спокойным голосом: – Voilà l’affaire finie, mais... – Тут он пожал плеча¬ ми.– Ce n’est qu’un scélérat du moins!1 Расправа была слишком скорой, чтобы можно было ей помешать. Белые так опешили, что, когда тускарора, ис¬ пустив дикий вопль, кинулся в кусты, никто не побежал за ним. Один лишь Чингачгук сохранил присутствие духа. Едва кусты сомкнулись за беглецом, как делавар нырнул в чащу и пустился в погоню за беглецом. Джаспер Уэстерн свободно говорил по-французски, и его поразили слова и жесты Санглие. – Скажите, мосье, – обратился он к французу по-ан¬ глийски, – по-вашему, я изменник? – Не вы, а он, – холодно указал тот на Мюра. – Он наш шпион, наш агент, наш друг. Ma foi, c’etait un grand scélérat. Voici!2 С этими словами Санглие склонился над мертвым те¬ лом и, засунув руку в один из его карманов, вытащил от¬ туда кошелек. Он вытряхнул содержимое его на землю, и несколько дублонов покатилось к ногам .солдат, которые кинулись их подбирать. Отбросив с презрением кошелек, искатель приключений вернулся к своему супу, приготов¬ ленному с большой заботой, и, поскольку он пришелся ему по вкусу, стал завтракать с таким невозмутимым видом, что самый стоический индейский воин мог бы ему позави* довать. Глава XXVII Лишь добродетель будет вечно жить, Одна лишь правда в мире не умрет. Каупер, «Третья загадка» Внезапная смерть Мюра послужила сигналом для дру¬ гих не менее ошеломительных событий. Не успели солда¬ ты подобрать труп квартирмейстера, отнести в сторонку и пристойно накрыть шинелью, как и Чингачгук молча воро– 1 Кончено дело... Что ж, одним подлецом на свете меньше (франц.). 2 Говоря по совести, он был большой подлец. Вот! (франц.) 418

тйлся на свое место у костра, и обоим – Следопыту и Сан– глие – бросился в глаза свежий окровавленный скальп у него за поясом. Никто не задал ему ни одного вопроса. И даже Санглие, хоть он и понимал, что Разящая Стрела убит, не проявил ни малейшего сожаления илй интереса к участи своего клеврета и продолжал так же невозмутимо хлебать свой суп, словно ничего не произошло. В ^том высокомерном равнодушии, в этом презрении к предначер¬ таниям судеб чувствовалась поза, – быть может, подража¬ ние индейцам, – хотя в немалой степени сказывалась здесь и душевная зачерствелость видавшего виды бретте– ра и матерого вояки. Следопыт внешне тоже оставался спокоен, но то была лишь видимость. Он не любил Мю– ра – лебезящая угодливость лейтенанта претила его открытой, честной натуре. Как ни привык он к превратно¬ стям жизни на границе, его потрясла эта скоропостижная, насильственная смерть, привел в ужас самый факт изме¬ ны. Желая как следует во всем разобраться, он, едва лишь унесли тело лейтенанта, стал допытываться у француз¬ ского капитана, что ему известно по этому делу. И Санглие, не видя больше необходимости выгораживать своего аген¬ та, поскольку тот умер и больше ему не понадобится, тут же, за завтраком, открыл Следопыту ряд неизвестных то¬ му обстоятельств, небезынтересных для читателя, так как они проливают свет на некоторые второстепенные эпизоды нашего повествования. Вскоре после того, как пятьдесят пятый полк был переброшен на границу, Мюр предложил свои услуги неприятелю – он якобы располагает особо важными и достоверными сведениями благодаря приятельским отно¬ шениям с майором Лунди. Французы охотно откликнулись на это предложение, и мосье Санглие несколько раз встре¬ тился с Мюром в окрестностях Осуиго и даже как-то провел тайно ночь в самой крепости; обычно же связь между ними поддерживалась через Разящую Стрелу. Подметное письмо, полученное майором Лунди, было со¬ стряпано Мюром и отослано в Фронтенак, где его перепи¬ сали и вернули в Осуиго с тем же тускаророй. Гонец как раз и возвращался с этого задания, когда его перехватил «Резвый». Вряд ли надобно пояснять, что Джаспера реше¬ но было сделать козлом отпущения, обвинив его в преда¬ тельстве, чтобы тем самым отвести подозрение от Мюра, и что тот же Мюр выдал неприятелю расположение острова. 27* 419

За особую плату – те деньги, что были найдены у него в кармане, – он вызвался подать французам сигнал: к напа¬ дению и для этого и пристроился к экспедиции под нача¬ лом сержанта Дунхема. Будучи весьма падок до женского пола, Мюр был не прочь жениться на Мэйбл, как, впрочем, и на любой другой хорошенькой девушке, которая бы за него пошла, и его увлечение сержантовой дочерью было, в сущности, притворным. Это был удобный предлог при¬ соседиться к отряду Дунхема, не разделяя ответственности за предстоящее поражение. Капитану Санглие тайные побуждения Мюра были хорошо известны, в том числе и его виды на Мэйбл, и он, саркастически посмеиваясь, изло¬ жил все это своим слушателям, разоблачая пункт за пунктом интриги злосчастного квартирмейстера. – Touchez la! 1 – сказал в заключение капитан, про¬ тягивая Следопыту жилистую руку. – Вы honnête2, а это beaucoup3. Ми прибегал к шпионы, как к горька, medicine для польза дела! Mais je les déteste, louchez la!5 – Я пожму вашу руку, капитан, – ответил Следо¬ пыт, *– вы законный и естественный враг, и к тому же враг не трусливый. Но труп квартирмейстера не будет по¬ ганить английскую землю. Я собирался было отвезти его Лунди, чтобы майор похоронил его под дуденье своих лю¬ бимых волынок. Но нет – он останется здесь, в местах, видевших его злодейства, и пусть надгробным камнем слу¬ жит ему измена. Ну что ж, капитан Каменное Сердце, якшанье с предателем, очевидно, входит в обязанности солдата регулярных войск. Говоря по чести, мне была бы не по душе такая служба, и я рад, что все это происшествие на совести у вас, а не у меня. Но какой же это окаянный грешник! Злоумышлять против родины, друзей, да и против самого господа! Джаспер, мой мальчик, поди-ка сюда на минуту, мне надо сказать тебе несколько слов.– Отведя молодого матроса в сторону, Следопыт стиснул ему руку и со слезами на глазах обратился к нему со сле¬ дующей речью: – Ты знаешь меня, Пресная Вода, и я знаю, тебя, а потому все эти новости ни в чем не изменили моего к тебе 1 Пожмите ее! (франц.) 2 Честный (франц.). 3 Много (франц.). 4 Лекарство (франц.). 5 Но я их ненавижу... Пожмите ее! (франц.) 420

отношения. Я ни на секунду не поверил той клевете, хотя было время, когда все казалось подозрительным, да, не стану отрицать – крайне подозрительным, я просто был сам не свой. Но я ни минуты в тебе не сомневался, я слиш¬ ком хорошо тебя знаю. Сказать по правде, я и квартирмей¬ стера не считал способным на такую подлость. – А ведь у него был офицерский патент – указ от самого короля! – Неважно, Джаспер Уэстерн, от короля или не от короля. У него был указ от самого господа бога – нести службу честно и выполнять свой долг перед богом и людь¬ ми, а он поступил как последний подлец! – Подумать только, что его ухаживание за Мэйбл было, чистейшим притворством! – Да, это был отъявленный негодяй. Не иначе, как его-мать согрешила с мингом. Только ублюдок может не¬ честно поступить с женщиной. Господь затем и сотворил их слабыми и беспомощными, чтобы мы добротой и пре¬ данностью добивались их любви. Сержант на смертном одре завещал мне Мэйбл, и милая девочка сказала, что со¬ гласна стать моей. Теперь я знаю, что должен печалиться о двух существах, угождать двум натурам, утешать два сердца; ко порой, Джаспер, мне кажется, что я недостоин этой славной девушки. Джаспер впервые услышал эту новость, и она ошело¬ мила его. Хоть бедный малый старался ничем себя не вы¬ дать, лицо его покрылось мертвенной бледностью. И всё же он нашел в себе силы убежденно сказать: – Королева и та не погнушалась бы тобой, Следопыт. – Это ты так судишь, мой мальчик! Ну конечно, я без промаха попаду в оленя или минга, если придется; я на¬ равне с кем угодно разыщу след в лесу и прочитаю, что говорят звезды, а в этом не всякий разберется. И, уж ко¬ нечно, у Мэйбл будет вдосталь дичи, и рыбы, и голубей. Но каков-то я ей покажусь, как дело у нас дойдет до зна¬ ний, и взглядов, и мнений, и приятных разговоров,—ведь будет время, когда жизнь для нас замедлит свой ход и каждый предстанет перед другим в своем настоящем виде! – Если ты, Следопыт, предстанешь в своем настоя¬ щем виде, нет женщины, которая не будет счастлива с тобой. – Знаю, знаю, таково мнение друга: когда человека любишь, в нем видишь одно хорошее. Другое дело моло¬ 421

дая девушка. Она, конечно, мечтает о суженом своих лет и чтобы и всем прочим он был ей под стать. Никак не возь¬ му в толк, Джаспер, почему Мэйбл не тебя выбрала – ты бы куда больше ей подошел. – Почему не меня выбрала? – повторил за ним Джа¬ спер, стараясь подавить дрожь в голосе. – А чем бы я мог заслужить ее расположение? У меня те же недостатки, что у тебя, а главное, нет твоих достоинств, за которые те¬ бя уважают даже генералы. – Что ни говори, а это чистейшая случайность. Мало ли я провожал по лесу женщин, видел их и в гарнизонах, а ведь ни к одной не чувствовал того, что к Мэйбл Дуп– хем. Правда, бедняга сержант меня к ней заранее распо¬ ложил, а когда мы немножко познакомились, мне уже и уговоров не нужно было, чтобы; думать о ней и днем и но¬ чью. У меня железная натура, Джаспер, прямо сказать, железная, и все вы меня знаете как человека крепкого, а все же, кажется, потеряй я Мэйбл Дунхем, мне бы этого не перенести. – Давай кончим этот разговор, Следопыт, – сказал юноша, решительно поворачивая обратно к костру, но с видом человека, которому безразлично, куда идти. – Все эти разговоры та к чему. Ты и Мэйбд достойны друг дру¬ га. Отец ее отдал тебе предпочтение, и никого это не ка¬ сается. А вот квартирмейстер с его притворной любовью возмущает меня до глубины души. По-моему,4 это даже хуже, чем измена королю. Друзья уже подошли к костру, и разговор их естест¬ венно оборвался. А тут, кстати, в отдалении показался Кэп и с потерянным и грустным видом зашагал к ним на¬ встречу. Все это время он провел в блокгаузе у ложа уми¬ рающего и ничего не знал о событиях, происшедших после капитуляции французов. Значительная доля самоуверен¬ ной развязности, которая обычно придавала его обраще¬ нию оттенок презрительной снисходительности ко всему окружающему, покинула его, он как-то сник и присмирел. – Смерть – грустное зрелище, джентльмены, что там ни говори, – начал он, подойдя поближе. – К примеру сказать, сержант Дунхем уж на что образцовый солдат, а пришла ему пора отдать якорную цепь, он и цепляется за нее, будто и не собирается пропускать через клюз *. Слиш– 1 Клюз – отверстие в борту судна, через которое пропускает¬ ся якорный канат или цепь. 422

ком он привязан к дочери, это она его держит. А я как вижу, что другу моему пришла пора отправляться в даль¬ нее плавание, всегда желаю ему скорого и благополучного отплытия. – Уж не хотите ли вы уморить сержанта раньше вре¬ мени? – с упреком возразил ему Следопыт. – Жизнь до¬ рога и людям преклонных лет. Чем меньше она иной раз стоит, тем больше ее ценят. У Кэпа и в помине не было таких жестоких намерений насчет своего шурина, хоть он и чувствовал себя не на месте в роли сиделки, оправляющей больному постель, и от души желал старому другу скорейшего избавления от душевных и телесных мук. Обиженный столь превратным истолкованием своих слов и желая оправдаться, он заявил с раздражением: – В вашем возрасте, Следопыт, и при вашем благора¬ зумии негоже нападать на человека за то, что он в тяже¬ лую минуту не сумел как следует выразить свои мысли. Сержант Дунхем – мой шурин и близкий друг, насколько солдат может быть близок моряку, и я почитаю его и ценю. Я не сомневаюсь, что он прожил достойную жизнь, и не вижу большого греха в том, чтобы пожелать хороше¬ му человеку благополучно ошвартоваться у небесного причала. Все мы смертны, в том числе и лучшие из нас, и это нам урок, чтобы мы не возгордились нашей силой и красотой... Но где же квартирмейстер, Следопыт? Йадо бы ему проститься с сержантом, пусть и ненадолго, – ведь всем нам предстоит этот путь. – На сей раз, мастер Кэп, вы дело говорите, вы не¬ нароком попали в самую точку. Правильные мысли, как известно, часто приходят в голову людям, которые сами того не подозревают. Вам надо бы, однако, развить свою мысль, сказав, что не только лучшие, но и худшие из нас смертны. Квартирмейстеру не придется прощаться с сер¬ жантом, он его опередил на тропе смерти нежданно-не¬ гаданно для себя и для других. – Что-то вы сегодня неясно выражаетесь, Следопыт. Всем нам в такую минуту подобают серьезные мысли, но зачем говорить притчами? – Может, слова мои и темны, зато мысль ясна. Коро¬ че говоря, мастер Кэп, если сержант Дунхем с оглядкой и не спеша готовится в свой долгий путь, как человек сте¬ пенный и серьезный, то квартирмейстер опередил его 423

головоломным прыжком. И, хотя это вопрос, в котором я не смею иметь свое суждение, однако позволительно думать, что пути у них разные и никогда больше они не пересе¬ кутся. – Объяснитесь, дружище, *– сказал моряк, оторопело озираясь в поисках Мюра^ чье долгое отсутствие начало его удивлять. – Я нигде не вижу квартирмейстера, но по¬ лагаю, что он в достаточной мере мужчина, чтобы не убе¬ жать теперь, когда одержана победа. Другое дело, кабы предстояла драка. – Все, что от него осталось, – здесь, перед вами, под этой шинелью, – ответил проводник и вкратце поведал Кэпу, какая смерть постигла лейтенанта. – Тускарора по¬ разил его с проворством гремучей змеи, но только без пре¬ дупреждения. Я видел немало дерзких нападений и ярост¬ ных вспышек у дикарей, но никогда не видел, чтобы душа так неожиданно покинула тело и притом в минуту, столь неблагоприятную для умирающего. Дыхание Мюра пре¬ секлось вместе с ложью, которую произносили его уста, и дух отлетел в то мгновение, когда коварство его достигло предела. Кэп слушал Следопыта с разинутым ртом и раза два откашлялся, словно проверяя собственное дыхание. – Не нравится мне ваша беспокойная, неустроенная жизнь между пресной водой и дикарями, – сказал он на¬ конец.—И чем скорей я с ней разделаюсь, тем больше буду себя уважать. Теперь, когда все стало на свое место, я должен отметить, что этот ваш Мюр так проворно бросил¬ ся в свое убежище в скалах, чуть в воздухе запахло поро¬ хом, что я просто диву дался, откуда у офицера такая прыть. Но я слишком торопился поспеть за ним и забыл это занести в судовой журнал. Ах, грех какой! Так вы говорите, он изменник и готов был продать свое отечество треклятым французам? – Он мог что угодно продать: отчизну, душу, тело, Мэйбл и все наши скальпы тому, кто больше предложит. Fla сей раз услуги его оплачивали соотечественники капи¬ тана Каменное Сердце. – Что ж, на них похоже. Они всегда покупают то, че¬ го не могут взять силой, а в крайнем случае удирают во все лопатки. Мосье Санглие с иронической галантностью приподнял шляпу, благодаря за комплимент с учтивым презрением, 424

которое, однако, не произвело ни малейшего впечатления на тугодума-моряка. Но Следопыт с его врожденным так¬ том и чувством справедливости не мог оставить выпад Кэпа без ответа. – На мой взгляд,– заметил он,– не так уж велика разница между англичанином и французом. Они, правда, говорят на разных языках и служат разным королям, но и те и другие – люди и думают и чувствуют как люди, ко¬ нечно, когда для этого имеются основания. Если француз подчас празднует труса, то это бывает и с англичанином, а уж бежать без оглядки случается даже лошади, а тем более человеку, и от национальности это меньше всего зависит. Капитан Каменное Сердце, как назвал его Следопыт, снова поклонился, тна этот раз дружелюбно, без саркасти¬ ческой усмешки, словно понял, что намерения у Следопыта самые добрые, если он и выражается несколько грубовато, после чего отвернулся, всем своим видом показывая, что все, что теперь заблагорассудится сказать и сделать такому ничтожеству, как Кэп, его нимало не интересует и он не намерен для этого манкировать своим завтраком. Полюбовавшись на эту выразительную пантомиму, Кэп продолжал: – Я, собственно, пришел за квартирмейстером. Сер¬ жанту недолго осталось жить, я и подумал, что он захочет сказать своему заместителю несколько слов. Но, выходит, я опоздал; как вы. правильно заметили, Следопыт, лейте¬ нант его опередил. – Командовать отрядом, вернее тем, что от него оста¬ лось, с успехом может и капрал, не стоит ради этого бес¬ покоить сержанта. А все, что требуется сделать, сержант наверняка поручил бы мне. Нам остается похоронить на¬ ших мертвецов и сжечь все строения, они находятся на территории неприятеля – по диспозиции, если не по пра¬ ву, – и, значит, нечего их ему дарить. Возвращаться сюда нам уже не придется, раз французишки нас выследили, – это значило бы с открытыми глазами лезть в волчий кап * кан. Все эти дела мы со Змеем возьмем на себя, нам так же привычно налаживать отступления, как и насту¬ пления. – Отлично, дружище! – сказал Кэп.– Но как быть с моим шурином? Нельзя же' отпустить человека без не¬ скольких слов напутствия и утешения. Надо помочь -его 425

душе отдать швартовы и сняться с якоря. Смерть, в конце концов, дело всех нас касающееся, раз никому ее не обой¬ ти рано или поздно. – То, что вы говорите, совершенно верно, мой друг, я и сам стараюсь всегда быть наготове. Я часто думал, Со¬ леная Вода: счастлив тот, кто ничего не оставляет после себя, когда ему выходит срок. Взять хоть меня. Я охотник, разведчик и проводник, у меня ни клочка земли за душой, и все же я владею такими богатствами, что со мной не сравнится и обладатель богатейшего поместья в Олбани. Под небесным шатром, ступая по ковру сухих листьев, мне так привольно бродить по земле, как будто я ее господин и владыка. А что еще человеку нужно? И не сказать, чтобы не было у меня земных привязанностей, – правда, не бог весть они какие, если не считать Мэйбл Дунхем, да ведь ее-то с собой не унесешь! В соседней крепости есть у меня щенки – премилые зверюшки, – но для охоты они шумливы, и приходится нам временно жить поврозь. При¬ знаюсь, трудно было бы мне расстаться с «оленебоем»; но я не вижу оснований, почему бы нам вместе не лечь в мо¬ гилу, ведь мы, можно сказать, одного с ним роста – точка в точку шесть футов. А не считая собак и ружья, единст¬ венное моё достояние – трубка, подаренная Змеем, да кое– какие памятки от путешественников, все это можно уме¬ стить в подсумке и положить под голову, – а потому при¬ каз о выступлении не застанет меня врасплох, смею вас уверить! – Вот-вот, то же самое говорю и я, – сказал моряк; оба они шли к блокгаузу, но так увлеклись каждый своей проповедью, что забыли, куда и зачем идут. – Точно так же обстоит дело у меня. Сколько раз я думал с легким сердцем, когда нам грозило кораблекрушение, что владе¬ лец посудины не я, а кто-то другой! «Если старая калоша и пойдет ко дну,– говорил я себе,– это будет стоить мще жизни, но не состоянья, а это, как-никак, утешение». Я за¬ метил, шатаясь по свету от Горна до Нордкапа, не говоря уж об этой короткой прогулке по пресным водам, что если у человека есть несколько талеров в ларце под замком, то под тем же замком он держит свое сердце. А потому все свои капиталы я ношу на себе зашитыми в пояс. Человек без сердца выеденного яйца не стоит, это все равно что рыба с продырявленным пузырем. ^ А человек без совести, по-моему, и не человек вовсе, 426

так, жалкий ублюдок, и это знает всякий, кто имел дело с мингами. Меня мало интересуют талеры и португальские золотые – эта более ходкая монета в наших местах, – и я с вами согласен, что, если у кого ларец набит червонцами, значит, он там же схоронил свое сердце. Последний раз, как в стране у нас был мир, я столько за два лета наготовил пушнины, что и сам было возмечтал о собственности. Един¬ ственное, что меня треЬожит, когда я думаю о женитьбе на Мэйбл, – это как бы мне не слишком привязаться к вещам из желания устроить ее получше. – Вы рассуждаете как философ, мастер Следопыт, и, насколько я понимаю, как истинный христианин. Я бы руки не подал человеку, который стал бы в этом сомневаться. Для меня белый человек не может не быть христианином, как и краснокожий не может не ве¬ рить в блаженные поселения. И, в сущности, допуская известную разницу в верованиях и в учении о том, чем дух займется после смерти, я считаю, что каждый добрый де¬ лавар – добрый христианин, хотя бы его и не крестили, а каждый добрый христианин – добрый делавар в рассуж¬ дении человеческой природы. Мы со Змеем частенько об этом толкуем, у него большой интерес к этим вещам. – Черта с два у него интерес! – возмутился Кэп. – Кто это пустит его в церковь со всеми его скальпами за поясом? – Не судите поспешно, друг Кэп, а глядите в корень! Все это лишь пустая оболочка, дань среде и воспитанию, а также естественным склонностям человека. Оглянитесь на род людской и постарайтесь понять, почему вы видите здесь красного, а там черного воина, а в других местах – белые армии? Все это, да и многое другое, что я мог бы вам указать, создано для особой, неизвестной нам цели. Нам не пристало отрицать факты и закрывать глаза на истину. Нет, нет, у каждого цвета кожи свои склонности, свои законы и верования, но нельзя осуждать того, кто этого еще как следует не разумеет. – Вы, верно, много читали, друг Следопыт, у вас на все такие твердые взгляды, – ответил Кэп, немало удив¬ ленный столь простым символом веры своего спутника. Теперь и мне все ясно как на ладони, хоть сам бы я до этого вовек не додумался. К какому же исповеданию вы принадлежите, мои друг? – Что вы сказали? 427

– Ну, какой держитесь секты? Или какой установ¬ ленной церкви? – А вот взгляните вокруг и сами посудите. Я и сей¬ час в церкви: ем в церкви, пью в церкви, сплю в церкви. Земля и есть церковь божия, и я, смею надеяться, повсе¬ дневно и повсечасно служу моему творцу не переставая. Нет, нет, я не отрекаюсь от своей крови и цвета кожи, я как родился христианином, так христианином и умру. Мог равские братья 1 немало меня искушали; побывал я в ру¬ ках и у королевского пастора, хотя эта публика себя утру¬ ждать не любит; говорил со мной и католический ^миссио¬ нер из самого Рима, когда я провожал его по лесу, но у меня про всех был один ответ: я уже христианин и не хочу быть ни моравским братом, ни членом англиканской церкви, ни папистом. Нет, нет, я не отрекаюсь ни от крови своей, ни от происхождения. – По-моему, ваше слово, мастер Следопыт, могло бы облегчить сержанту его путь через рифы и мели смерти. С ним никого сейчас нет, кроме бедняжки Мэйбл, а ведь она, не говоря уж что дочь ему, всего-навсего девушка, да и по годам дитя. – Мэйбл слаба телом, друг Кэп, однако в этих вопро¬ сах, пожалуй, сильнее нас, мужчин. Но сержант Дунхем– мой друг, к то-му же он ваш шурин, й теперь, когда мы выиграли битву и отстояли наши права, нам следует обоим быть при его кончине. Я проводил на своем веку не одно¬ го умирающего, – продолжал Следопыт; по своему обык¬ новению, он то и дело останавливался и, ухватив собесед¬ ника за пуговицу, пускался в пространные воспоминания из своего прошлого, – я проводил на своем веку не одно¬ го умирающего, видел его последнее содрогание, слышал его последний вздох; после горячки и сутолоки битвы по¬ лезно задуматься о судьбе тех, кому не повезло в сраже¬ нии, понаблюдать, как по-разному ведет себя человеческая природа в столь важную минуту. Иные уходят из жизни в слепоте косного невежества, словно господь не дал им разума и сознания, тогда как другие, покидая нас, радуются, словно сбросили с плеч тяжелое бремя. Мне кажется, мой друг, что в эти минуты наш ум работает 1 Моравские братья – христианская секта, основанная в Чехии в XV веке. В XVIII веке члены этой секты вели миссио¬ нерскую работу среди индейцев Северной Америки. 428

с особенной ясностью и что все наши прошлые дела теспят– ся перед нашим внутренним взором. – Ручаюсь, что это так. Мне и самому приходилось бывать в подобных переделках, и, по-моему, человек от этого только лучше становится. Как-то я уже думал, что дни мои сочтены, и заново просмотрел судовой журнал моей жизни с таким старанием, какого от себя и не ожи¬ дал. И не то чтобы я считал себя великим грешником: ес¬ ли я и грешил, то осторожно, по малости, хотя, конечно, покопайся, найдется и у меня на совести куча всякого мусора, как, впрочем, у любого из нас. Не был я ни пира¬ том, ни изменником, ни поджигателем, ничего такого за мной не водится. А что до контрабанды и прочих подобных несерьёзных проступков, тут уж ничего не попишешь – я моряк, а всякое ремесло, как известно, имеет свои тем¬ ные стороны, в том числе, должно быть, и ваше, Следопыт, как оно ни полезно и почетно. – Что ж, среди проводников и разведчиков на грани¬ це сколько хочешь отпетых негодяев, а есть и такие, что, вроде нашего квартирмейстера, служат за деньги двум господам. Я себя к ним не причисляю, хотя соблазны у всякого бывают, чем бы он ни занимался. Трижды иску¬ шал меня враг человеческий, и как-то я даже чуть не под¬ дался ему, хоть и не в такой мере, чтобы это могло меня тревожить на смертном одре. Первый раз напал я в ле¬ су на связку шкурок, принадлежавших, как я знал, одно¬ му французику; он охотился по нашу сторону границы, где ему, разумеется, делать было нечего. Двадцать шесть бо¬ бровых шкурок – одна под стать другой, одна другой кра¬ ше! Это был большой соблазн, я даже убеждал себя, что закон почти что на моей стороне, хотя время было мирное. Благо я вспомнил, что на охотников этот закон не распро¬ страняется и что бедняга, может, уже строит какие-то планы на зиму, рассчитывая продать эти шкурки. Так я их и не тронул. Многие меня за это, конечно, ругали, но в ту ночь я уснул сном праведника, а это первое доказа¬ тельство, что поступил правильно. Другой раз я нашел ружье – единственное в этой части света, какое может идти в сравнение с моим «оленебоем». Я знал, что стоит мне им завладеть или даже просто припрятать, и я стану за¬ ведомо первым стрелком в наших краях. Я был тогда мо¬ лод и неопытен по части стрельбы, а молодость честолюби¬ ва и предприимчива. Однако, благодарение богу, я побо– 429