Текст книги "Непознанный мир (цикл повестей) (СИ)"
Автор книги: Клетчатая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 70 страниц)
– Не время сейчас думать о том, о чём думаете вы. Позаботьтесь о своём друге, ибо он нуждается сейчас в вашей помощи гораздо больше, чем вы – в моей.
То и дело в благоговейном страхе оглядываясь на огромного и величественного, высотой с половину замка, золотого исполина, Мастер и остальные склонились над Уинстоном, приподняв его с земли и осматривая то место, где совсем недавно зияла глубокая кровоточащая рана. Но сейчас лишь тоненький, едва видный шрам розовел на макушке старика посреди высохшей крови, покрывшей бурой коркой кожу на лбу и голове, и окрасившей волосы. Сам же лакей мерно и глубоко дышал, словно во сне. Но сердце его билось беспокойно, так как он всё ещё мысленно призывал своего лорда, тревожась за его жизнь и судьбу, а его пальцы беспокойно шевелились, будто бы он боролся с кем-то невидимым.
– Ах, Уинстон! – зажмурился Уоллфрид, встав на колени перед другом. – Зачем же ты пошёл за мной?! Ты ведь знал, насколько это опасно, тебе ли не знать этого?! Ты же самый мудрый из всех людей замка! Как же вышло так, что наш милорд сумел обхитрить тебя так просто? – Он схватил его голову в объятья и горько заплакал.
– Всему виною преданность, – хмуро заметил Квин.
– Квин, помолчи, – рассердился Мастер. – Уоллфрид, нам нужно освободить его от грязной одежды и выкупать в озере. Приступайте к делу, а я сбегаю за нашими постелями, будем здесь ночевать.
– Уинстон… очнётся? – Уоллфрид поднял полный боли и жалости взгляд на золотого дракона, словно ребёнок, впервые увидевший чью-то смерть и с последней надеждой на противоположное спрашивающий об этом родителей.
– С ним всё будет хорошо, – высоким звучным голосом спокойно ответил золотой дракон, кивнув для убеждения. – Если вы проявите заботу и любовь к нему, он обязательно выздоровеет.
Мастер, снимавший седельные мешки с боков Смерка, который по-прежнему стоял возле золотого дракона, не отходя от него ни на шаг, задрал голову вверх и, глядя на исполина в немом восхищении, осторожно спросил:
– Если ты нам друг, дракон, то скажи нам хотя бы, как тебя зовут и откуда ты родом.
В ответ на его слова золотой дракон расправил могучие крылья, став точной копией дракона с обновлённого клейма Верности, и громогласно произнёс:
– Меня зовут Фаэтон. Я – дракон со Склона Мира.
====== Глава 9. Склон Мира ======
При этих словах у Мастера внутри словно что-то оборвалось. Перед ним стоял дракон, который видел то, что он, Мастер, искал всю свою жизнь!
Упав на колени перед золотым исполином, Мастер, забыв о том, что он только что собирался сделать, умоляюще произнёс:
– О Золотой Фаэтон, дракон со Склона Мира! Прошу вас, укажите мне путь к нему, я ищу этот Склон всю свою жизнь!
Фаэтон чуть склонил голову на длинной шее, строго скосив на него узкие зелёные глаза с золотистым ободком.
– Чего же ты хочешь попросить у Склона, человек? – спросил он. – Богатства, власти или бессмертия?
– Нет, ничего из этого я не хочу, – ответил Мастер. – Я просто желаю, чтобы мой дракон Смерк обрёл способность говорить на человеческом языке, не более того.
Фаэтон поднял голову и выпрямил шею.
– А я думал, что ты всего лишь один из тех смельчаков, которые ради всего вышеперечисленного мною пытались, как и ты, добраться до моей обители, но все они были повержены моей силой, не добравшись и до половины своего пути, ибо они были осквернены и порабощены жаждой этой триады. Одни хотели богатства, другие – власти, третьи – бессмертия. Но никто из них до сего дня не был человеком, желавшим чего-то не для себя, а для другого. Все они были отягощены своими пороками и стремились быть выше всех и лучше всех. Таких людей Склон Мира не примет, там место лишь для людей, чистых от эгоизма и чёрствости. Он открыт для тех, кто живёт и поступает не ради себя, а ради тех, кто его окружает, и желает счастья не себе, а им. Вот почему ты, Мастер, – первый из людей, кого я впустил в свой мир и подпустил к Склону гораздо ближе всех остальных, кто пытался до него добраться.
– Значит, я не первый, кто поверил этой древней легенде? – в восхищении произнёс Мастер, нисколько не удивившись тому, что хозяин Склона Мира знает его имя. – Но я вовсе не тот, кем вы меня назвали, Фаэтон; я вовсе не так благороден, как вы думаете; скорее, я даже хуже тех, кто пытался отыскать Склон Мира до меня. И я считаю, что…
– Нет, Мастер, – гордо ответил Фаэтон. – Если бы ты являлся тем, кем ты себя считаешь, твоё тело давно бы уже лежало в том болоте под Римом, испепелённое моим светом. Да-да, в болоте, над которым ты пролетал на Смерке по пути в столицу Италии, где встретился с Квином. В тот момент я принимал судьбоносное для тебя решение, взвешивая на весах все твои добродетели и пороки. Я решал, позволить ли тебе пересечь невидимую границу моего терпения и ожидания, или же прекратить твой бесполезный полёт так же, как я прекращал скитания всех остальных смельчаков, что были до тебя. Но я в первый раз за всю свою долгую жизнь принял иное решение – пропустить тебя, потому что, узнав твоё желание, поразившее меня, которое ты изменил ради других, и которое резко отличалось от желаний всех предыдущих скитальцев, решил, что чаши весов опустились в твою пользу, Мастер. «Вот, – сказал я себе тогда, – тот человек, которому суждено исполнить все пророчества, собранные в легенде о моей обители». И частично они уже сбылись, – подытожил Фаэтон, поглядев на Мастера, для чего ему пришлось вновь согнуть в дугу свою шею.
Прижав к груди свои тюки, Мастер в задумчивости смотрел вниз. Во время речи Фаэтона Квин и Уоллфрид раздели Уинстона и, придерживая под руки, погрузили его в воду Серебряного озера. Заметив это, Фаэтон повернул к ним голову и произнёс:
– Опустите его с головой и не бойтесь: он не захлебнётся. Сила озера поможет ему очнуться; но главная сила, – та, что исцелит его полностью, – заключена в вас самих. Мастер, – обратился к нему дракон. – Не думай о том, что я сейчас тебе сказал, и делай то, что должен и собираешься сделать. Ты и твои друзья сделали доброе дело: помогли Великому Фреммору воссоединиться с лордом Вейсголлвилдом, его хозяином, и он в долгу не останется. – Рыже-золотой дракон кивнул в сторону озера, словно подавая какой-то знак тому, кого мог увидеть лишь он один, а затем взмахнул крыльями и поднялся над землёю. – Утром вы в этом убедитесь, а пока – доброй ночи вам всем. Завтра я прилечу сюда снова.
С этими словами Фаэтон поднялся в небо и исчез за облаками.
Мастер с надеждой посмотрел в небеса вслед улетевшему дракону, но затем опомнился и побежал к берегу, неся мешки. Квин и Уоллфрид не без некоторой боязни отпустили плечи Уинстона, и старик скрылся под водой. Оба с тревогой и опаской глядели на белую рябь, пока Мастер не окликнул их, чтобы они помогли ему расстелить постели.
– Я-то думал, что этот дракон за один миг вылечит Уинстона и приведёт нас к Склону Мира, как это бывает в мифах и легендах, – со вздохом выдал Квин. – Что он всё может… А на самом деле… Такое впечатление, что эта его сила – и не сила вовсе, а нечто совершенно иное, вроде шарлатанства, иначе стал бы он говорить про озеро, да ещё и про какую-то силу в нас самих. Что за чушь! Ведь не магию же он имел в виду.
– Ты неправ, Квин, – возразил ему Мастер, укладывая свою постель.
– Неправ насчёт магии? – удивлённо переспросил офицер. – Ты за кого меня принимаешь, Мастер? Будь я колдуном, меня бы давным-давно поймали и сожгли бы на костре, а тем паче – в этой Англии! Или ты хочешь сказать, что эта магия есть у тебя? – Тут он рассмеялся. – Да ни за что не поверю! Хотя вид у тебя в этом плаще с капюшоном вполне соответствует облику колдуна.
– Нет, Квин, я не это имел в виду, – ответил Мастер. – Я просто хотел сказать, что Фаэтон – не волшебник и не мифический персонаж, чтобы исцелять взглядом или чем-то там ещё. О нём в легенде о Склоне Мира нет ни слова, и я впервые увидел сегодня его и узнал, что он существует. Раньше я, как ни странно, не догадывался, что у Склона Мира должен быть Хранитель, стерегущий подходы к нему из нашего мира в его мир. Так вот, говоря о нашей силе, он вовсе не имел в виду силу, подобную его способностям, или же магию. Эта сила иного рода, и если ты до сих пор этого не понял, Квин, – значит, ты…
Он не договорил, боясь обидеть офицера. Но Квин и так его понял.
– Ну спасибо тебе, Мастер, за добрые слова, – сердито отозвался он, скрестив руки на груди. – Уж чего-чего, а от тебя я эдаких слов не ожидал.
– Что же будет завтра?.. – задумчиво произнёс Уоллфрид, надеясь, войдя в диалог, предотвратить возможную ссору товарищей. – Фаэтон приведёт нас к Склону Мира?
– Не знаю, Уоллфрид, – вздохнул Мастер. – Но он нам помог, избавив от войска Лайтенвуда, и каким-то образом, – видимо, при помощи своей силы, – заставил нас вспомнить прошлое, заново пережить самые счастливые моменты в нашей жизни, и этим успокоить наши души, очистив их от зла прошлого сегодняшнего.
– Насчёт прошлого ты верно сказал, – отозвался Квин, – я тоже его видел.
– И я, – подтвердил Уоллфрид. – Но мне до сих пор тяжело на душе оттого, что Великий Фреммор убил моего лорда. Но вот почему он после этого освободился, я не могу понять. Ведь мой лорд – это не Рэни…
– Погоди-ка, Уоллфрид, – прервал его Мастер. – А не может ли статься, что Лайтенвуд – это потомок Рэни, ведь самого Рэни давно уже нет на этом свете, а значит, Фреммор вёл поиски не самого Рэни, а его потомка, – хотя непонятно, почему ему при его силе не удалось отыскать потомка Рэни в предыдущих поколениях. Мне пришло это в голову, когда я вспомнил, что я – потомок Блэкморта, и что и на меня Фреммор направил тогда свой взор, когда мы встретили его в лесу. Но тогда он был отчего-то заинтересован тобою, Уоллфрид. – Мастер растерянно поглядел на дворецкого.
– Я отвечу на первый твой вопрос, Мастер, – отозвался Уоллфрид. – Здесь всё очень просто: Великий Фреммор – призрак, а значит, во веки веков прикован к своей родной земле, – недаром же его видели только в лесу Сандерленда, где он, видимо, и родился. А потомки Рэни могли родиться и жить где угодно, в совершенно разных странах. Видимо, так оно и было, поэтому Великий Фреммор не мог до них добраться при всём желании. А в конечном итоге, – если мой лорд и в самом деле потомок Рэни, – кто-то из них вернулся в Англию и положил начало династии Лайтенвудов. И мой лорд, попав на земли Великого Фреммора, был… убит, – со вздохом заключил дворецкий.
– Похоже на истину, – заметил Квин. – Скорее всего, так и есть.
– Нужно будет спросить об этом Фаэтона, – догадался Мастер. – Уж он-то должен об этом знать.
– Но почему тогда в лесу Фреммор напал на тебя, Уоллфрид? – удивился Квин.
Дворецкий пожал плечами.
– Мне это неведомо, – произнёс он. – Я не родственник лорда.
– Но ты общался с ним, – щёлкнул в догадке пальцами Квин. – Ты был близок ему и вы видели друг друга каждый день. А значит, ваши энергетические поля пересекались и обменивались энергией друг с другом. Возможно, что Фреммор уловил тогда присутствие этих частиц биополя лорда, которые сохранились в твоём биополе, Уоллфрид, так как ты совсем недавно с ним виделся – прежде, чем покинуть замок.
– Откуда ты знаешь, что я с ним виделся? – вскричал растерянный Уоллфрид.
– Но ты ведь дворецкий, Уоллфрид, – сказал Мастер. – А значит, вы с лордом не могли не видеться хотя бы ввиду твоей должности. А тем более, если ты был ему близок.
– Так вот, – продолжил Квин. – Фреммор, вероятно, почувствовал биополе лорда, хоть и слабое и смешанное с другим, – но это, по-видимому, его не смутило. И лишь благодаря Смерку ты, Уоллфрид, остался жив, иначе он убил бы тебя, но всё равно остался бы призраком, только уже навсегда: уничтожив невинного человека, призрак, по поверью, уже никогда не обретёт покой, даже если и найдёт того, кого ищет.
Занятые разговором и приготовлениями ко сну, друзья не видели, как позади них заколыхались белые волны озера, и одна из них мягко выбросила на берег тело Уинстона. Крови на его голове больше не было, а тело было чистым и свежим.
Мастер, Квин и Уоллфрид бросились к старому лакею и поскорее укутали его шерстяным одеялом. Уоллфрид уложил его на свою постель, бережно подложив под голову свёрток из ткани, и укрыл большим тёплым одеялом.
– Остаётся надеяться, что озеро сделало своё дело, – в надежде произнёс Мастер. – Осталось нам сделать своё.
– Жаль только, что он не помолодел, как Уоллфрид, – вздохнул Квин.
– Фаэтон сказал нам, что Великий Фреммор в долгу не останется, – напомнил с улыбкой Уоллфрид. – Так и случилось: его добродетели очистили Уинстона от всего плохого, накопившегося в его сердце и душе за долгие годы. И я теперь нисколько не жалею о том, что полетел с вами, Мастер и Квин… Интересно, а Фаэтон знает про то, что мы хотим вернуть драконов? Мастер, ты забыл сказать ему об этом.
– Я уверен, что знает, – твёрдо заявил Мастер. – Завтра я попрошу его об этом.
– Мастер! – испугался Квин. – Ты… не хочешь, чтобы Смерк заговорил, и собираешься попросить у Склона Мира возвращения драконов?
– Да, – просто ответил тот. – Тем более, что не я один этого хочу, и это важнее, чем говорящий дракон. Сами мы мало что можем сделать против моратория, и даже с помощью Фаэтона не сможем противостоять властям и армии Англии, – в этом я убеждён. А сила Склона Мира, исполняющая желания, может всё. Тем более, что говорящего дракона – Фаэтона – я уже видел и слышал, и, сдаётся мне, что если я сделаю Смерка говорящим, он станет умнее меня, – тут он рассмеялся.
– Драконы очень мудры, – с уважением произнёс Уоллфрид. – И вследствие этого очень разборчивы. И может статься, что, если Смерк заговорит, то не пожелает видеть тебя, Мастер, своим хозяином.
– Это почему же? – удивился тот.
– Потому что дракон не подчиняется тому, кто ниже его по умственному развитию. Приобретя речь, Смерк это поймёт и в лучшем случае улетит от нас прочь, а в худшем – сам знаешь, что, – ответил Уоллфрид, покосившись на Смерка.
– Тогда я согласен с Мастером и его желанием вернуть драконов с помощью Склона Мира, – спешно произнёс испуганный Квин.
Они закончили раскладывать тюфяки и тесно легли рядом друг с другом. Уоллфриду пришлось расстелить одеяло на земле, так как свой тюфяк он отдал Уинстону.
Закутавшись в одеяло, дворецкий придвинулся к старому лакею, взяв его за ладонь и положив её себе на грудь, крепко сжав двумя руками. Он очень хотел, чтобы Уинстон очнулся.
Смерк охранял их покой, зорко следя за небом немигающими глазами и ежеминутно оглядывая местность. На этот раз он не допустит, чтобы крылатые механизмы снова застигли их врасплох.
Но Смерк не знал, что этой ночью ничего не произойдёт: что механических драконов больше не будет, равно как и призрака Фреммора, который вознёсся на небеса и, по всей вероятности, больше уже никогда не вернётся на эту землю…
Наутро, проснувшись, Мастер первым делом взглянул на ещё спящих товарищей: Квин безмятежно спал, раскинув руки и ноги, а Уоллфрид, уткнувшись носом в плечо лежащего на спине Уинстона, что-то бормотал во сне. Смерк лежал на брюхе, положив голову на передние лапы, и глядел на Мастера, щуря глаза от утреннего солнца.
– Проснулся, Смерк? – ласково спросил его Мастер, разбудив своим голосом остальных, и дракон в ответ широко зевнул и не спеша поднялся на лапы. Квин сел на тюфяке, сладко потягиваясь, а Уоллфрид привстал и поглядел на Уинстона.
– Всё ещё не очнулся, – с глубоким вздохом сообщил он Мастеру. – Видно, даже сила Серебряного озера ему не помогла. Что же теперь делать?
– Вполне возможно, что он вообще никогда не очнётся, – тут же заявил Квин. – Я слыхал о подобных случаях, когда на поле боя раненых рыцарей не могли привести в чувство и бросали, думая, что они уже мертвы. И хоронили потом заживо.
– Какая чушь, Квин! – возразил ему Мастер, подходя к изголовью Уинстона. – Где ты это слышал? Из рассказов бродяг, а может, сумасшедших язычников? Он обязательно проснётся, если верить словам Фаэтона. И в первую очередь это зависит от нас.
– Но чем мы можем ему помочь? – неуверенно спросил офицер. – Мы, кажется, уже сделали всё, что могли: окунули в озеро, согрели, даже смогли напоить вчера! Чего же ещё нам сделать для него?
Мастер на мгновение задумался.
– То, что ты перечислил, Квин, – позже сказал он, – лишь внешние проявления заботы, а значит, самые простые. В словах же Фаэтона был намёк на нечто совсем иное. Он сказал нам: «Если вы проявите заботу и любовь к нему, он обязательно выздоровеет». Должно быть, в этих его словах кроется ответ.
– Может, ответ – это время? – предположил Квин. – И ему просто нужно время, чтобы придти в себя изнутри, а затем и снаружи?
– Нет, – отрезал Мастер. – Время тут ни при чём. Ответ в другом, но в чём – я не могу догадаться.
– А может, вовсе и нет никакой загадки? – вставил вдруг Уоллфрид. – Может, всё настолько просто, что мы и не догадываемся. А разгадка лежит на поверхности. – Он наклонился к лицу Уинстона. – Фаэтон сказал про заботу и любовь. Первое мы уже осуществили. Осталось второе.
– И каким же образом проявить к нему эту любовь? – недоумённо уставился на дворецкого Квин. – Любовь должна быть взаимной, а он – без сознания…
– Это другая любовь, итальянец, – раздражённо произнёс Уоллфрид, метнув сердитый и суровый взгляд на смутившегося офицера. – Любовь к тому, кто разделял с тобою дружбу и службу, а также все тяготы этой службы. Я знаю Уинстона с тех пор, как начал служить в замке Вейсголлвилд, и отношусь к нему с глубоким уважением, так как он – самый старший среди всей прислуги. И постепенно это уважение переросло у меня в привязанность, а следом – и в дружбу. Дружбу настолько сильную, что её можно теперь назвать только одним словом – любовь. Любовь братскую. И мы с Уинстоном как-то раз даже поклялись на крови в вечной дружбе. С тех пор я не мыслю своей жизни без него, а значит, просто обязан его спасти. – С этими словами Уоллфрид приобнял беспомощное тело старого лакея и, закрыв глаза, тихо шепнул ему на ухо: – Я люблю тебя, Уинстон.
Веки старика дрогнули, открываясь. Он резко вздохнул, пробуждаясь, и, пошевелив ещё слабыми руками, отыскал край изодранной ливреи Уоллфрида, за которую уцепился и крепко сжал, боясь выпустить, словно от этого зависела теперь его жизнь.
Уоллфрид улыбнулся друзьям и, поддерживая голову Уинстона ладонью, негромко сказал:
– Уинстон, это я, Уоллфрид. С возвращением тебя, друг. Не удивляйся, что видишь меня таким… помолодевшим. Я тебе после обо всём расскажу. И… если можешь, прости меня за то, что случилось с тобой…
Старый лакей сел с помощью дворецкого и схватился за голову.
– Моя голова, Уоллфрид… – пробормотал он. – Я не помню… Не помню, что со мной… было…
Радость на лице Уоллфрида и остальных сменилась испугом.
– Он всё забыл! – вырвалось у дворецкого.
– Отшибло память? Конечно, – после такого удара у некоторых мозги бы вылетели наружу, – живо отозвался Квин. – Неудивительно…
– Нет, я помню, – тут же произнёс Уинстон. – Я помню, как пытался переубедить милорда не трогать вас и вашего дракона, а затем… Затем милорд что-то сделал со мною, – что-то, чего я никак не припомню…
– Он ударил тебя тростью по голове, и ты потерял сознание, – пояснил Уоллфрид. – Но теперь всё позади, Уинстон. Опасность в его лице нам больше не грозит.
Он попытался было обнять друга, но Уинстон вскочил и, озираясь вокруг, неуверенно произнёс:
– А где же армия милорда и сам милорд? – Лакей подозрительно уставился на Уоллфрида, который приготовился сказать ему о самом страшном, но не знал, с чего начать, боясь шокировать друга и сделать ему больно. Уинстон же наверняка не выдержит такого потрясения.
И Уоллфрид с беспомощностью во взоре поглядел на Мастера, который тут же спешно подошёл к Уинстону и, положив руку ему на плечо, мягко произнёс:
– Сядь, Уинстон. Сядь. Тебе лучше выслушать это сидя.
Старый лакей моментально всё понял. И хотя сознание вовсю твердило ему об этом, всё же подсознание его вовсю кричало об обратном, не желая верить неизбежному.
Уинстон послушно сел, обречённо глядя в никуда.
– ЧТО С МИЛОРДОМ?! – вдруг выкрикнул он, собираясь вскочить, но Уоллфрид присел на тюфяк рядом с ним и взял его за плечи, желая успокоить.
– Уинстон, – упавшим голосом начал Мастер. – После того, как лорд ударил тебя, неожиданно появился Фреммор, и…
– Всё произошло очень быстро, – продолжил Уоллфрид, неотрывно глядя другу в глаза и теребя его пальцы у бессильно упавших рук. – Наш милорд ничего не почувствовал – он умер мгновенно: Великий Фреммор пронзил его мечом подобно молнии, пронзающей дерево.
– А его армию уничтожил Фаэтон, – дракон со Склона Мира, – с гордостью добавил Квин.
Но Уинстон не услышал реплики офицера. Ошеломлённый словами Уоллфрида, он горько зарыдал, уткнувшись в его грудь. Он не понимал, почему его бог, который обещал помочь ему в освобождении пленников, вместо этого убил пленителя. Уинстон не желал верить тому, что Первый слуга способен убивать, пусть даже и ради освобождения невинных людей. Неужели нельзя было обойтись без этого? Великий Фреммор опорочил себя и заклеймил клеймом позора, если это так. И старый слуга хотел было в порыве ярости сорвать и растоптать свой медальон Фреммора, а заодно и медальон погибшего Джеймса, как вдруг слова Мастера его остановили.
– Уинстон, мы предполагаем, что Фреммор убил лорда Лайтенвуда потому, что лорд – потомок Рэни из легенды о Первом слуге. Я вспомнил, как после этого у него за спиной выросли крылья и он взлетел к небесам. А это означает, что Фреммор отомстил, и лорд Лайтенвуд – действительно потомок Рэни, других объяснений случившемуся я не вижу. И смерть лорда была неизбежной.
– Но мы спросим об этом у Фаэтона, – попытался успокоить друга Уоллфрид. – Хотя даже если попросить у Склона Мира воскресить милорда, он вряд ли сумеет это исполнить.
– Но как же теперь наш замок без господина? – в отчаянии воскликнул Уинстон. – Кто теперь будет кормить нас и будет смыслом нашей жизни, ведь у милорда нет наследника.
– Не беспокойся, Уинстон, кто-нибудь да найдётся, – махнул рукою Квин. – У лорда Вейсголлвилда тоже ведь не было детей… Кстати, – тут он глянул на Уоллфрида. – Может быть, тебе стать наследником, а, Уоллфрид? Ты же был ближе всех к лорду Лайтенвуду.
У дворецкого округлились глаза.
– Ты что говоришь, итальянец! – возмутился он. – Во мне нет голубой крови и никогда не было! Каким ещё лордом я могу стать? Я простолюдин, а не аристократ!
– Какая чушь, – возразил Квин. – Кровь у всех одинакова, – просто однажды какой-то английский дурень (аристократ, по всей видимости), увидев на своих руках просвечивающие сквозь кожу жилы голубого цвета, возомнил, что в них течёт голубая кровь, вот и всё. А все остальные ему поверили, не сумев разглядеть того же на руках простых людей (к коим ты себя причислил, Уоллфрид), но лишь потому, что сквозь их загрубевшую от физической работы кожу эти жилы невозможно было разглядеть. И с тех пор эта догма затуманивает людям мозги, заставляя аристократию отделять себя от других по этому идиотскому признаку, и называть свою кровь голубой!
– Где ты это услышал, Квин? – вдруг спросил его Мастер. – Ты же кроме своей Италии нигде больше не был.
– Можно подумать, эти напыщенные лорды водятся только в Англии! – хмыкнул Квин. – Да у нас в Италии своих франтов великое множество. И они тоже помешаны на своей благородности подобно англичанам, – замешаны, вернее сказать, на голубой крови.
– Нет, я не имею права становиться хозяином замка, Квин, что бы ты там ни говорил про мою кровь, – возразил Уоллфрид. – Я хочу быть вместе с моим другом Уинстоном и пойти за ним туда, куда решит он сам. В замок же я больше не вернусь.
– Уоллфрид, ты так изменился, что я ещё даже не совсем привык к твоему помолодевшему облику, – смутился сказанным Уинстон. – Но спасибо за то, что ты вытащил меня из когтей смерти, и я, право, не знаю, согласишься ли ты пойти со мной. Раз уж всё так сложилось, думаю, в замке Вейсголлвилд мне больше не место. Наверное, после того, как он лишился своих защитников и хозяина, слуги уйдут оттуда искать себе новое место и оставят замок в запустении. Я же хочу вернуться к брату и своим племянникам, которых не видел уже много лет. У тебя, Уоллфрид, насколько я знаю, нет никого, и, может быть, ты…
– Я согласен, Уинстон, – тут же отозвался дворецкий. – Я пойду с тобой хоть на край света, ведь ты же мой друг.
Обрадованный лакей схватил его за руку.
– Тогда я найду тебе дом, и ты начнёшь в нём новую жизнь, тем более что ты теперь снова молод. А я буду жить неподалёку от тебя вместе со своими родственниками, буду каждый день приходить к тебе в гости, и мы будем как одна семья.
– Я, честно говоря, и не мечтал о чём-то другом, – улыбнулся Уоллфрид и посмотрел на Мастера и Квина. – А как же вы, друзья? Вы оставите нас и пойдёте с Фаэтоном? Но мне так не хочется с вами расставаться…
– Нет, Уоллфрид, мы не бросим вас, – твёрдо ответил Мастер. – Я думаю, что после того как мы с Квином пожелаем у Склона Мира вернуть драконов из изгнания, я прилечу к вам и осяду в Англии, наконец окончив свои скитания и придя к цели. С тобою, Уоллфрид, я не могу расстаться, ведь мы уже друзья. Теперь я это понял. А насчёт Квина… – Он вопросительно взглянул на офицера.
Итальянец вздохнул.
– Вы, конечно, думаете, что мне дорога моя родина, – с грустью начал он. – Да, это так. Но, встретив вас однажды и пережив вместе с вами всё то, чего никогда ещё не случалось ни с кем из смертных, я, так же как и Мастер, понимаю, что не смогу покинуть вас и не увидеть больше никогда. И поэтому я поступлю так, как Мастер: останусь в Англии и создам здесь воздушный гарнизон боевых драконов, которые будут служить английской Короне так же, как служили в прошлом моей родной Италии. Это будет лучшей для меня наградой.
– Значит, мы не расстанемся никогда, – подытожил обрадованный Мастер.
В этот момент на землю легла громадная тень, и в небесах показался Фаэтон. Но кто же летел рядом с ним?
Все четверо изумлённо воскликнули, не веря тому, что снова видят одного из главных персонажей (а может быть, и самого главного) легенды о Склоне Мира.
Рядом с Фаэтоном, со свистом рассекая упругий воздух, верхом на единороге летел Фреммор, но теперь и он, и единорог были окружены ослепительно ярким золотым свечением, подобным свету Фаэтона, а за спиной у Первого слуги развевались большие белоснежные крылья. И Королевский меч, который он снова держал в руке, был охвачен сиянием белого пламени. Ослепительно белое платье Фреммора развевалось на ветру. Но самым удивительным из всего этого было то, что Первый слуга, который уже не был призраком со скорбным выражением лица, улыбался, повернув голову к Фаэтону, рядом с которым он летел. Однако глядел Фреммор вовсе не на дракона.
Завороженный их созерцанием Мастер вдруг вскинул руку, указывая на золотого дракона, и в изумлении выкрикнул:
– Смотрите, смотрите! На спине Фаэтона! Это же ОН!
Уинстон, Уоллфрид и Квин изо всех сил вглядывались в то место, которое им указывал Мастер, но из-за золотого свечения и дракона, и Фреммора, ничего не смогли разглядеть. И лишь когда Фаэтон с грохотом опустился на землю и Смерк приветствовал его громким рёвом, все как один испустили вздох удивления.
На спине золотого дракона сидел лорд Вейсголлвилд. Совсем не тот старик, каким он умер по легенде. Видимо, воссоединившийся с ним Фреммор подарил молодость и ему, как и Уоллфриду. Чёрные волосы лорда были только чуть-чуть подёрнуты сединой, а серые глаза сияли жизнью. И хотя Вейсголлвилд уже не являлся человеком из плоти и крови, а только его духом, как и Фреммор, – он всё равно производил впечатление вполне реальное, словно был жив.
Фаэтон опустился на лапы, сложив крылья, и Фреммор, соскочив с единорога и воткнув в землю Королевский меч, протянул руку лорду, помогая ему слезть с дракона. Фаэтон поднялся и сказал товарищам:
– Настало время сделать выбор. Я привёл к вам тех, кого вы сделали счастливыми. Вы помогли лорду Вейсголлвилду воссоединиться с Великим Фреммором, а Великому Фреммору помогли исполнить свой долг перед ним – отомстить за его смерть. Вы сделали доброе дело, и в награду за это они откроют для вас вход в мою обитель, чтобы и ваше главное желание исполнилось.
Мастер попросил Фаэтона рассказать им о том, почему Фреммор убил лорда Лайтенвуда и напал на них в лесу Сандерленда. Дракон ответил, что лучше него об этом может знать только сам Первый слуга. Мастеру было как-то боязно обращаться к Великому Фреммору, стоявшему сейчас так близко от него подле лорда Вейсголлвилда, но Фреммор, не дожидаясь вопроса Мастера, слегка кивнул головой и ответил вполне реальным человеческим голосом:
– Ваши предположения верны.
И после этого Первый слуга неожиданно для всех подошёл к испуганному Мастеру и, опустившись перед ним на одно колено, поклонился ему. Затем точно так же он поклонился и всем остальным, поблагодарив их за то, что помогли ему освободиться от бремени долга, и даже принеся извинения за причинённое горе Уоллфриду и Уинстону в связи с гибелью лорда Лайтенвуда.
Лорд Вейсголлвилд, подняв Фреммора с колен, добавил, что все они так или иначе являются всего лишь пешками в жестокой игре госпожи Судьбы, которая при помощи древней легенды управляет ими всеми. Поэтому винить в том, что произошло и что ещё произойдёт, некого. Так уж распорядилась Судьба, управляющая жизнями всех людей.
Но светлая сторона есть во всём. И сейчас в этом можно будет убедиться.
– На Склоне Мира живут души тех, кто сделал этот мир чище, светлее и добрее, – величаво начал Фаэтон. – И вы со своей самоотверженностью и добротой открыли дверь в этот мир, став первыми из смертных, кто увидит его воочию.
С этими словами золотой дракон распахнул огромные крылья и с силой рассёк ими воздух. Искрящаяся золотом пелена на миг застила собою пространство, и изумлённые друзья оказались на высоком холме, возвышающемся над бескрайней долиной, поросшей сочной зелёной травой. По всей долине извивалась сеть мелких речушек, берущих начало из одной большой и широкой реки в самом её центре. Эта река текла, слегка извиваясь, до самого горизонта. А в небе и на земле резвились сотни разнообразных по видам и окраске драконов, которые, завидев Фаэтона и его спутников, радостно приветствовали их на разные голоса.
– Драконы! – закричал Мастер. – Сколько же их здесь! И таких разных…
– И красивых, и прекрасных, – добавил восхищённый Квин.
– Это – Склон Мира, – объявил Фаэтон, гордо выпрямив спину. – А их обитатели – души драконов, в земной жизни боровшихся за доброту и справедливость. Отныне и навсегда здесь – царство гармонии и вечной радости. Смотрите, Первые Из Смертных, смотрите! Вы видите то, что никто из людей не видел и не увидит никогда. Склон Мира впустил лишь вас, и сейчас готов исполнить ваше самое заветное желание.
