Текст книги "Непознанный мир (цикл повестей) (СИ)"
Автор книги: Клетчатая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 70 страниц)
После того как рогу монарха ответил рог Джереми, драконы стали подниматься в небо. Дорнтон с восхищением глядел на это зрелище и жалел, что не может вот так же взлететь под небеса вместе с остальными.
Флёр не предупредили о предстоящем сражении. Монарх решил, что хватит унижаться перед ней, посылая послания словно королеве, униженно прося её оказать им милость и ответить на предложение помериться силами. Хватит. Эта чужачка должна, наконец, получить то, что ей причитается, если у неё не хватит разума сдаться. Да и воюет она не по правилам, используя силу тех, кто никогда не являлся её последователями и кто испокон века существовал в Гулсене – грифонов. Да, конечно, грифоны глупы, легковерны, и их легко обмануть. Но рано или поздно и они должны понять, что Флёр их обманывает, используя их как исключительно боевую силу, не считаясь с их интересами, и если бы королевство Гулсен покорилось ей, она не стала бы делить его с грифонами. Зачем же делиться властью с теми, кто ниже и глупее тебя? Конечно, грифоны не согласились бы с таким утверждением и разорвали бы Флёр на куски. Но сама француженка, похоже, об этом и не догадывалась. Знай она это, ни за что не посмела бы развязать войну и держалась бы подальше от грифонов, мечтая попасть назад на Землю. Но её властолюбие сыграло с ней, как мы позже увидим, жестокую шутку, и дружба с грифонами оказалась для неё роковой.
Флаги обеих ветвей и большой гербофлаг Гулсена уже высоко реяли над огромной драконьей армией.
Монарх и Джереми летели впереди с флагами Анкрауна и Ансерва. Они держали курс на то же самое место, где бились в прошлый раз. Однако уже на полпути до цели Джереми, подлетев к монарху, выдал опасение, что грифонов там нет, а значит, нужно лететь на восток – на территорию их обитания.
К его изумлению, монарх ужаснулся от этой мысли, сказав, что в этом случае им придётся биться не с несколькими стаями, а с целой популяцией птицельвов, ибо грифоны – очень сплочённые существа, и чем их больше, тем организованней и безупречней их действия. Этого нельзя допустить, ответил монарх. Тем более, что если на их территорию посягнёт такое огромное количество людей и драконов, степень их ярости будет невозможно себе представить. Поэтому следует вернуться на место прошлого боя. Там теперь пепелище от сожжённых драконом монарха останков их воинов, а грифоны очень любят именно такие места – горячая земля, дым и зола притягивают их по неизвестной причине. И там вполне может оказаться и Флёр.
Подумав, Джереми согласился с мнением монарха и продолжил свой путь.
Через полчаса они достигли места предыдущего сражения. Земля здесь уже остыла, и на выгоревшем поле действительно сидели грифоны. Они с наслаждением катались по земле словно кошки, и зарывались в золу по самую шею. Вероятно, это для них было чем-то вроде пляжа.
– Мерзкие твари, – процедил монарх, зависнув на своём драконе над пепелищем. – Как же они глупы и беззаботны. Даже не видят, кто у них перед носом…
– Ваше величество, – прервал его Джереми. – Вас разочаруют мои слова, но это… не войско Флёр. – И, когда монарх вопросительно взглянул на графа, продолжил: – Их здесь совсем мало и они, похоже, вовсе не собираются на нас нападать.
И тут словно бы в подтверждение его слов один из грифонов поднял морду вверх и, заметив зависшего высоко в небесах грозного дракона, заверещал и, неуклюже скача по золе, принялся удирать, торопливо расправляя крылья. Остальные грифоны тоже всполошились и, гонимые инстинктом стаи, один за другим стали взлетать вслед за первым, низко планируя над землёю, и с жалобными криками удалились на восток.
– Это были мирные грифоны, – уточнил после созерцания происходящего Джереми, взглянув на ошарашенного монарха. – Они просто здесь, э-э-э… отдыхают. Они не участвовали в сражении и не были в войске Флёр ни в первой, ни во второй битве. Иначе бы они незамедлительно напали на нас, а так они нас просто боятся.
Джастин О`Краун глубоко вздохнул.
– Тогда, – сказал он сокрушённо, – нам придётся последовать за ними.
– Это верное решение, ваше величество, – согласно кивнул граф, и вместе с монархом отдал приказ войску Гулсена следовать за ними на восток, в обитель грифонов.
Дорнтон не мог сидеть сложа руки – вчера вечером он поклялся себе в нарушении своей клятвы. Как же это страшно звучит! Великий Фреммор, несомненно, покарает его за такое безрассудство. Но сейчас старый слуга считал бОльшим безрассудством своё бездействие. И твёрдо решил отправиться вслед за своим господином. И готов был на всё, даже на смерть, если она поможет сохранить жизнь его хозяину.
Гулсенскасл опустел – в нём остались только женщины, дети, больные и немощные. А это означало, что даже если они и попробуют ему помешать, ничего из этого не получится.
Решив первым делом выбрать для себя достойного «скакуна», – не чету Винторогу, – Дорнтон, спешно облачившись в доспехи и взяв своё копьё, со всех ног помчался к загонам. Он даже не позавтракал, оттолкнув одного из лакеев, принёсшего ему кушанье в спальню, когда Дорнтон уже оделся. Тот только изумлённо посмотрел ему вслед, но догонять не стал, поскольку бегать уже не мог по причине своей глубокой старости, которая послужила сегодня основанием для того, чтобы остаться во дворце, а не идти в бой, как все остальные его товарищи ненамного моложе его. Поэтому лакей лишь с укоризной покачал головою, глядя вслед сумасбродному старому англичанину.
Примчавшись к загонам, Дорнтон стал метаться от одного к другому, ибо каждый, куда бы он ни заглянул, был пуст, и даже загон Винторога – видимо, даже его кто-то взял сегодня в поход на грифонов. И всё же, наконец, в одном из загонов старик обнаружил то, что ему было нужно.
Угрюмый коренастый дракон тёмно-коричневого окраса, сонно моргая полузатянутыми плёнкой глазами, лениво встряхивал густой белой гривой на холке, томно растянувшись во весь свой гигантский рост на соломенной подстилке. Увидев Дорнтона, он с лёгким любопытством приподнял голову, но тут же, шумно выдохнув, опустил её снова, не обращая на человека больше никакого внимания.
– Не знаю, как тебя зовут, – учтиво начал Дорнтон, держа в руках уздечку и огромное седло с ремнями, – но сейчас тебе придётся вести меня в бой с грифонами, а то мы с тобой несколько припозднились с отправкой – твои боевые товарищи уже в пути, так что и тебе пора.
Сказав сию напутственную речь, старик принялся облачать дракона в его походное обмундирование.
– Извини, что не принёс тебе поесть, – продолжил Дорнтон, надевая уздечку на огромную рогатую голову. – Ну да ничего, в бою наешься. И прости, что нет доспехов, ведь для каждого дракона куют свои.
Сонный дракон, казалось, и не замечал старика, пока тот не поддел его ногой под брюхо, побуждая подняться, чтобы можно было закрепить ремни у седла.
Дорнтон и не догадывался, почему этого дракона оставили в загоне. Хотя, если б вспомнил того лакея, который принёс ему завтрак, то понял бы, почему.
Неподалёку от загона с коричневым драконом сидела пара древних как мир стариков – в прошлом рыцарей Ансерва. Один из них, доселе разговаривавший со вторым о снадобьях, помогающих ему при ломоте в костях, увидев вбежавшего в загон Дорнтона, поинтересовался у своего приятеля:
– Ты гляди-ка, Берти, что этот Истинный английский служака задумал? Что ему понадобилось в загоне у старины Мердока? И что ему нужно от него?
Нисколько не торопясь ответить на весь этот ворох вопросов, вдруг обрушившийся на его седую голову, второй старик с хриплой усмешкой ответил своему собеседнику:
– А, видно, ностальгия заела. Но мой дракон не из тех, кто любит ностальгировать. Да.
И оба замолчали на целых пять минут, пока Дорнтон взнуздывал и седлал «старину Мердока».
Наконец, дело было сделано, и старик, натянув поводья, попытался вывести Мердока из его укрытия.
Однако упрямый дракон отказался повиноваться. Беззлобно зарычав, он дёрнул головой, и Дорнтон, выпустив поводья, упал носом вниз на соломенную подстилку. Но тут же вскочил и, ни на шутку рассердившись, накинулся на дракона с гневными упрёками:
– Ты, несносная ленивая колода, ты разве не понимаешь, чем твоё бездействие грозит королевству? Твой и мой хозяева могут погибнуть в бою, а ты лежишь тут так беззаботно! Тебе всё равно? Ну так знай же: если ты не станешь мне повиноваться, то вполне вероятно, что тебя прогонят прочь прямиком к грифонам, ибо твой хозяин будет убит в бою, а значит, кормить и ухаживать за тобой будет некому! Так что ты должен меня слушаться для своего же блага! Вперёд! Ну давай же, упрямый дракон! – почти в отчаянии выкрикнул он, в неистовстве дёргая за поводья.
Дракон даже ухом не повёл, выслушивая его упрёки, однако, когда Дорнтон снова задёргал поводьями, нехотя поднялся и неторопливо двинулся вслед за стариком.
Дорнтон не знал, что этот дракон вот уже сорок лет не мог летать по причине своей глубокой старости, ввиду чего и коротал остаток своей жизни в загоне, уже и не помышляя ни о каких битвах и походах. Сипло покашливая и встряхивая своей густой белой гривой, старина Мердок покорно плёлся за человеком, не скрывая лёгкого удивления от того, что он вывел его наружу, и всё думал, зачем.
Только когда Дорнтон остановился и, вскарабкавшись в седло, потянул за уздечку, старый дракон и не подумал ему повиноваться. Вместо этого он тяжело плюхнулся на землю и, положив голову на лапы, закрыл глаза.
Берти и его собеседник при виде этой картины сначала удивлённо переглянулись, а затем по-стариковски рассмеялись, дивясь на бесцельные попытки Дорнтона «пробудить к жизни» старого Мердока, которого он вновь принялся отчитывать, стоя перед его большой мордой.
– Так ты и теперь не желаешь сдвинуться с места, так? – сердито шипел старик. – Не хочешь помочь своим сородичам отвоевать наше королевство? Ну так пеняй на себя, упрямец!
И вновь с непоколебимой уверенностью Дорнтон забрался в седло. По-видимому, у него в голове зародился способ, который сможет заставить дракона ему повиноваться.
– Зачем он мучает старину Мердока? – вновь спросил первый рыцарь у Берти.
Тот не удостоил своего собеседника ответом, но спустя минуту, проведённую в раздумьях, с усмешкой ответил:
– Наверное, хочет прокатиться на нём. – И засмеялся. – Не-ет, мой английский друг, на моём старике ты никуда не улетишь.
– И не уедешь, – добавил Берти, присоединившись к смеху товарища.
Однако Дорнтон не сдавал позиций: он неустанно понукал упрямого дракона, хлеща его поводьями по шее и толкая ногами, кричал ему грозно, даже умолял, но – тщетно: дракон не обращал на это никакого внимания и всё так же лежал, и, по-видимому, уже давно спал.
Устав от своих бесцельных попыток, Дорнтон, наконец, нашёл решение проблемы. Он взял своё копьё и изо всех сил кольнул им дракона в бок. Почувствовав боль, Мердок сразу вскочил и торопливо заковылял вперёд. Он даже расправил крылья и стал неуклюже подпрыгивать, удирая от незримого врага, причинившего ему сей дискомфорт. Дорнтон от радости, что совладал с упрямцем, кольнул его снова, но тут старый Мердок понял, в чём дело.
Его голова на длинной шее резко повернулась к уколенному боку, чтобы понять источник боли, но, к счастью, Дорнтон вовремя убрал копьё, и дракон, не найдя этого источника, вновь стал погружаться в сонливость, решив, что опасность миновала. Он замедлил ход и, пройдя ещё несколько шагов, вновь опустился на землю, и, сложив крылья, закрыл глаза.
Вконец рассвирепевший Дорнтон в ярости соскочил с дракона, когда тот перестал реагировать не только на понукания, но даже и на уколы копья, и, зайдя сзади, изо всех сил поддал его ногою.
Уж этого старый дракон вытерпеть никак не мог! Он тут же вскочил сразу на все четыре ноги и, раскрыв пасть, окатил землю под ногами Дорнтона потоком пламени. Это было то немногое, чего Мердок ещё не растерял за свои года.
Насмерть перепуганный дворецкий, схватив копьё, бросился удирать от разъярённого дракона. Однако спрятаться было негде, и старику пришлось бегать по кругу, преследуемому рассерженным зверем, который не переставая посылал ему вслед всё новые и новые огненные подарки.
Сидевшие невдалеке старики вновь оживились, и первый из них, слегка встревоженный, обратился к своему товарищу:
– Послушай-ка, Берти, что-то твой старик уж слишком разошёлся. Не пора ли тебе позвать его, чтобы он не спалил этого чудака?
В ответ на это Берти с ехидной усмешкой произнёс:
– Ничего с ним не будет, мой Мердок всегда так развлекался в пору своей молодости – со мной, например. И с предыдущими хозяевами. Для него это как весёлая игра была. А то, что он захотел чуточку проучить этого англичанина – так этого ему никто запретить не может. Зато в другой раз этот Истинный не полезет к нему с полётами.
Между тем Дорнтону всё же удалось скрыться от разъярённого Мердока, лишь когда он добежал до дворца. Там-то, во дворе Гулсенскасла, старый дракон и прекратил преследование, напоследок разорвав на себе уздечку и скинув седло, после чего гордо и неторопливо направился в свой родной загон, встреченный одобрительными возгласами Берти, своего хозяина, и его старого собеседника.
Отдышавшись после долгого бега, Дорнтон унял дрожь в руках и ногах и сокрушённо выдохнул. Где ему теперь взять дракона? Сейчас он согласился бы даже на Винторога.
И тут до его ушей донёсся громогласный рёв, от которого чуть задрожали стены дворца. И в этот миг у Дорнтона проснулась надежда. Ну конечно же! Он полетит на Громобое! Как же он раньше до этого не додумался! Он должен его послушаться, ведь Дорнтон не только Истинный, но и будущий глава ветви Ансерв! А значит, этот дракон просто не может ему не подчиниться.
Громобоем звали огромного чёрного дракона, охранявшего главную башню дворца Гулсенскасл, где размещались покои правителей королевства. Самый крупный и долгоживущий из всех драконов Гулсена, Громобой весь состоял из стальных мускулов и непробиваемой брони. Казалось, что никто не в силах совладать с ним, поскольку кого-то более внушительного, чем Громобой, представить было невозможно. И вот его-то, несмотря на всю его свирепость и силу, Дорнтон и решил, что называется, прибрать к рукам. Более отчаянного поступка до него не совершал ещё никто ни из земных людей, ни из гулсенцев, потому что они уважали и боялись этого несокрушимого дракона, и было за что.
Громобой был драконом первого правителя Гулсена, главы ветви Ансерв, дворецкого Сенджамина. Верхом на этом драконе Сенджамин летал всю свою жизнь. Они были очень привязаны друг к другу, и Громобой не позволял никому кроме него садиться на себя верхом – даже хозяину Сенджамина Гуллу Первому. А после гибели Сенджамина Громобой от горя не подпускал к себе никого, был в постоянной ярости, и так как даже при жизни своего хозяина оставался полудиким, после его смерти одичал совсем, и в целях безопасности его пришлось оставить в покое. По-видимому, воспоминания о прошлой жизни с Сенджамином не давали дракону покоя, и, терзаемый горем, он стал день и ночь кружить вокруг главной башни, словно до сих пор надеясь, что Сенджамин всё ещё там, и вот сейчас он откроет окно и бросит ему кусок мяса, как делал он это всегда. Или же Громобой надеялся разглядеть за стёклами то, что он видел в последний день жизни своего хозяина – как Сенджамин, израненный, лежит в постели и умирает, а у его изголовья рыдает безутешный хозяин – монарх Гулсена Гулл Первый. И, как и дракон, до последнего надеется на его выздоровление.
Но как бы то ни было, а с тех пор Громобой беспрестанно кружил вокруг башни, но кормил его уже не Сенджамин, а один из стражников, который, бросив дракону мясо, тут же скрывался в глубине покоев, поскольку дракон не мог терпеть людей, одичав за долгие столетия, – а тем более тех, кто находился в покоях его хозяина. И с громким рёвом, как только мясо было схвачено и проглочено, ударял хвостом по башне так, что даже прочнейшие стены её содрогались, едва выдерживая удар такой силы. Так Громобой сделался добровольным охранником обители новых поколений правителей Гулсена, сам не зная об этом. Он ведь до сих пор думал, что Гулл Первый жив и правит королевством и сейчас. Поэтому, чтобы дракон не разнёс от ярости дворец, Джастин О`Краун никогда не подходил слишком близко к окнам в своих покоях.
Конечно, Дорнтон был абсолютным безумцем, решив оседлать непокорного исполина. И хотя этот дракон пугал его не меньше, чем остальных обитателей дворца, отчаяние и страх за жизнь Джереми возобладали над страхом перед грозным долгожителем Гулсенскасла, что кружил сейчас над главной башней.
Взяв копьё, старик поднялся наверх, ко входу в башню. Опустевший дворец казался ему теперь гигантским мёртвым существом.
Седла и упряжи у него теперь не было, но старик не отчаивался. Он надеялся совладать с Громобоем при помощи силы Винд-фэйтс, только пока не знал, каким образом.
Войдя в пустынную тишину монарших покоев, Дорнтон смело подошёл к окну и открыл его.
И тут же мимо него пронеслась огромная чёрная туша исполинского дракона, а вихрь, поднятый взмахом его правого крыла, едва не сбил Дорнтона с окна. Громобой скрылся с другой стороны башни, не заметив сидевшего в раскрытом окне человека. Дорнтон привстал, чтобы в тот момент, когда дракон пролетит снова, воплотить в жизнь свою задумку.
Но даже на такой скорости зоркий глаз дракона разглядел Дорнтона раньше, чем он – его.
Раздался оглушительный рёв, и в следующее мгновенье длинный шипастый хвост с силой хлестнул по низу башни так, что та заходила ходуном. Дорнтон не удержался и свалился на пол.
Поднимаясь, он проклял себя за неуклюжесть, и вновь забрался на окно.
Яростный драконий рёв не прекращался – Громобой, ни на шутку рассвирепев, решил покончить с новым чужаком.
Почти ничего не зная о Громобое и его хитрости, Дорнтон не боялся его, принимая, вероятно, за самого обычного непослушного дракона, тогда как знающие его историю гулсенцы все как один трепетали при одном упоминании его воистину грозного имени, а уж лицезреть этого исполина даже издали никто из них не желал, поэтому ни один из них никогда не смотрел вверх, находясь поблизости от главной башни дворца.
Облетая башню, чёрный дракон выпустил страшные когти и перевернулся набок, чтобы схватить непрошеного гостя и разорвать его на куски.
Но и Дорнтон был уже наготове. Выставив вперёд копьё, которое тотчас же засветилось ярко-голубым, предупреждая хозяина о надвигающейся смертельной опасности, он ждал, когда перед ним появится шипастая драконья голова.
Громобой возник перед стариком настолько внезапно, насколько можно было себе представить, и в то же мгновенье огромная голова на длинной шее метнулась к нему с горящими неутомимой яростью глазами и жадно раскрытой пастью. Ещё секунда – и Дорнтон оказался бы перекушенным пополам, но вместо этого Громобой сам оказался в роли жертвы – впервые за всю свою долгую жизнь.
Его морда вдруг резко остановилась буквально в полуметре от головы Дорнтона, и вслед за этим дикий рёв потряс пустой Гулсенскасл: Громобой с размаха ударился своим огромным туловищем о башню, не успев остановиться, и затрепыхался в воздухе, не переставая сотрясать всё вокруг своим яростным криком. В его лбу торчало копьё Сенджамина. Оно ярко засияло, а его голубые потоки устремились… прямо внутрь головы дракона!
Дорнтон завороженно глядел на то чудо, которое происходило на его глазах.
В мгновение ока чудовищный, оглушительный крик Громобоя прекратился, и дракон неподвижно завис в воздухе, редко взмахивая крыльями. Могло даже показаться, что он крайне удивлён происходящему с ним. Его глаза глядели в пустоту, пока сила копья впитывалась в его голову, посылая голубой свет прямо в глубины памяти Громобоя, вызвав в нём одно-единственное воспоминание.
Дракон узнал копьё и его силу, когда почувствовал её на себе. И вспомнил Сенджамина, которому это копьё когда-то принадлежало. Однако это было не просто воспоминание, а нечто большее – то, что заставило исполина поверить в несуществующее.
Воспоминания становились всё более ясными, и в какой-то момент голубой поток затмил его зрение, и перед взором дракона возник образ Сенджамина. Громобой затрепетал, увидев того, кого он всё это время терпеливо ждал, и подлетел поближе к своему хозяину, неотрывно глядя ему в глаза.
На самом же деле он подлетел к слегка испуганному Дорнтону, и глядел в глаза ему, а не возникшему в его мыслях Сенджамину.
Замерев в воздухе и почти соприкасаясь мордой с грудью Дорнтона, Громобой, видя перед собой не его, а Сенджамина, с покорностью в голосе благоговейно произнёс:
«Повелитель…»
Дорнтон услышал лишь невнятный рокот где-то в глубине драконьей глотки. Копьё Сенджамина работало на своего нового хозяина, при помощи желаемого образа подчиняя дракона другому человеку.
Теперь перед Громобоем стоял не чужак, пробравшийся в покои его господина, а сам правитель Гулсена Сенджамин, его хозяин. Его образ находился лишь в воображении дракона, но сила копья заставила его поверить в то, что перед ним – настоящий Сенджамин.
Дорнтону оставалось лишь отдать приказ Громобою к повиновению. И он не помедлил это сделать.
– Покорись мне, дракон! – громогласно воззвал он, и Громобой с ликованием подчинился.
«СЛУШАЮ И ПОВИНУЮСЬ!!!» – проревел он на своём языке, наклонив огромную голову и позволив Дорнтону забраться на себя верхом. Старик, усевшись между длинных шипов на шее, выдернул копьё, и Громобой, приобретя нормальное зрение, теперь только ждал приказа от того, кого он считал вернувшимся Сенджамином.
Теперь дракон не мог видеть Дорнтона, и старик не опасался, что Громобой его уничтожит, узнав, что был обманут: копьё хозяина Громобоя сослужило хорошую службу старику во имя королевства.
Обрадованный тем, что дракон понимает человеческую речь, а значит, им нет нужды управлять с помощью уздечки, Дорнтон отдал ему приказание:
– На восток, Громобой! Королевство Гулсен в опасности! Мы летим на подмогу монарху, на битву с грифонами! Ты сможешь отомстить за моё ранение грифонам, из-за которых я столько времени не выходил к тебе. Вперёд!!!
Услышав приказ, исполинский дракон взмахнул крыльями и с ликованием ринулся прочь от своей башни, к которой он был до сей поры прикован своим горем. Дорнтон едва успел изо всех сил схватиться за гигантский шип, чтобы не свалиться вниз от такой скорости. И, заметив потрясённые лица двух стариков – бывших рыцарей Ансерва, которые всё так же сидели подле загона Мердока, с усмешкой помахал им рукой. Уж теперь-то он за считанные минуты доберётся до места сражения и с помощью Громобоя поможет армии Гулсена одержать победу над Флёр и её грифонами… Или он не дворецкий Джереми Дарлингтона!
Пролетая над грифоньими владениями, монарх Гулсена и Джереми обнаружили на земле только несколько немногочисленных групп птицельвов, да пару раз замечали несколько стаек вдалеке. Здесь, несомненно, им было делать нечего. Должно быть, основная армия Флёр находилась где-то в глубине этой земли.
Их войско уже начало уставать от долгого перелёта, и монарх забеспокоился. Если они нигде не обнаружат Флёр, им придётся заночевать в этой местности, и тогда они могут стать лёгкой добычей для её грифонов, ведь грифоны отлично видят ночью, как кошки, хоть и не являются ночными животными. Однако монарх принял решение продвигаться дальше, и Джереми поддержал его в этом.
Ещё через полчаса показались сочные зелёные луга, – природная территория обитания грифонов. Здесь они, что называется, паслись в огромных количествах, поедая сочную траву, поскольку были и плотоядными, и травоядными одновременно.
Увидев такое огромное средоточие грифонов, монарх перестал сомневаться в том, что это и есть те, кто бился с ними в первых двух битвах. Но Джереми и тут разочаровал правителя. Он сказал, что если бы это были они, то давно уже завидели бы их армию и поднялись бы в бой – на худой конец, попросту бы убежали, если б рядом не было Флёр, чтобы отдать им приказ к нападению. Но эти грифоны не делали ни того, ни другого, и не обращали на них внимания. Сделав вывод, что чем дальше они углубляются в грифоньи земли, тем больше у встречаемых ими грифонов уверенности и непуганности, Джастин О`Краун понял, что в следующий раз им попадутся те, кого они ищут. И уже не увидят в этих грифонах ни испуга, ни безразличия.
У их войска ещё оставались силы, чтобы лететь дальше, но не иссякнут ли они перед самым боем?
Стараясь не думать об этом печальном для них исходе, монарх двинул армию дальше, и через двадцать минут полёта они обнаружили под собою пустынную каменистую местность, где земля была мёртвой и безжизненной, и повсюду была истоптана сотнями следов грифоньих лап.
Максимально низко зависнув на драконе над этим невесёлым пейзажем, Джереми обнаружил, что большие камни вовсе не хаотично были расположены, а были навалены друг на друга, составляя тем самым большую гору величиной с крупного дракона. И подобных сооружений было разбросано сотнями до самого горизонта.
Но прежде чем граф догадался, что перед ним такое, из одной такой «горы», стоявшей неподалёку, вышел грифон. Он сонно посмотрел по сторонам, расправил крылья и собрался было взлететь, но, заметив дракона и человека на его спине, издал громкий птенцовый писк, – однако вместо того, чтобы в следующий миг от испуга скрыться обратно в своём жилище, взлетел, и на бреющем полёте стал всё с тем же жалобным писком облетать всё поселение. Запаниковав, Джереми в мгновение ока рванул Дьюи наверх, к своему войску.
Сообщив монарху о том, что они, наконец, отыскали своих противников, которые уже поняли, кто к ним пожаловал, Джереми получил приказ отвести свою ветвь в сторону, чтобы можно было вести бой на два фланга. Сделав это, оба предводителя громко протрубили в рога боевые кличи Анкрауна и Ансерва, вызывая на бой врага, и замерли в ожидании своих пернатых противников.
И они не замедлили появиться.
Прямо перед ними облака разорвали сотни грифонов, разъярённых на непрошеных гостей и их нахальство прибыть сюда с целью внезапного нападения. Они казались сильнее и злее, чем в прошлый раз, и войску Гулсена сразу пришлось нелегко: приходилось отбивать атаку за атакой, а количество новых грифонов, поднимавшихся в бой, всё не убывало.
– За Гулсен!!! За Арсента!!! – в азарте боя кричал монарх, рубя мечом покойного дворецкого грифонов одного за другим. Джереми, сбивая с толку птицельвов флагом Ансерва, кричал им в исступлении:
– Чёрный пёс Ансерва сразит вас, грифоны, во имя Арсента, его последнего хозяина! А королевский лев Анкрауна покажет вам, кто из вас лев, а кто – жалкая курица! Он раздерёт вам глотки своими когтями! За Гулсен!!! За Арсента!!!
Понимавшие человеческую речь грифоны нападали на графа с ещё большей яростью, не помня себя от бешенства, и сила Импиринт-хоуп теперь не угасала ни на мгновенье, круша птицельвов целыми стаями.
Флёр видно не было. Возможно, она решила подождать, пока силы её противника, и так уже истощённые долгим перелётом, не иссякнут, и тогда она поставит последнюю точку в этом сражении, напоследок поиздевавшись над монархом и его английским союзником.
Но на этот раз даже утомлённое долгим перелётом воинство Гулсена, похоже, решило расквитаться с грифонами за всех своих погибших товарищей: они без устали взмахивали мечами и копьями, не упуская из виду ни единой попытки грифонов поразить их в слабые места. Прикрывая друг друга и воюя на два фланга, гулсенцы значительно сократили свои потери, и теперь настал черёд грифонов крепко призадуматься над тем, по зубам ли им такой сплочённый и умный противник. Но они не могли отступить, поднятые в бой прямым приказом Флёр, которой доверяли всё меньше и меньше.
Джереми понимал, что монарху приходится несладко, но не мог ему помочь, покинув свой фланг, потому что тогда грифоны все разом напали бы на меньшую по численности армию ветви Ансерв, которой граф помогал биться, с лёгкостью уменьшая число грифонов силой своего меча. Он бы очень хотел помочь ему, но теперь только оставалось надеяться на то, что Джастину О`Крауну удастся справиться с врагом без его помощи. Но если в бой вступит Флёр, монарх может потерять бдительность, отвлечённый её нападением, а в этом случае грифоны могут напасть сзади целой армией, и тогда всё будет кончено…
Стараясь не думать об этом, граф сосредоточился на бое и отразил атаку на него ещё с полдюжины птицельвов, а его дракон Дьюи, с бешеной скоростью виражируя между своими соратниками, ловил на лету одного грифона за другим, с лёгкостью перекусывая им шеи. Но в какой-то момент граф заметил, что преследовавшие его сзади грифоны вдруг с испуганными криками разлетелись в стороны. Нимало удивлённый их поведением, Джереми развернул дракона. Но не успел он что-либо понять или предпринять, как воздух сотряс оглушительной силы рёв, и что-то большое и чёрное обозначилось вдалеке, приближаясь к ним на колоссальной скорости.
Запаниковав, Джереми резко рванул вверх, но было уже поздно: гигантская чёрная масса пронеслась прямо под ним, и граф, отважившись взглянуть на то, что так напугало его и грифонов, не поверил своим глазам!
Мимо него, разбивая грифоньи стаи и ловя на лету в свою пасть по целой дюжине птицельвов, пронёсся… Громобой, чёрный страж Гулсенскасла! Но вовсе не его созерцание так напугало графа.
На могучей шее дракона сидел… Дорнтон! Граф едва смог разглядеть его на такой скорости, но, разглядев, тут же рванул Дьюи вдогонку.
Сердце бешено колотилось в груди, а от страха все органы сжались в один комок. Каким непостижимым образом его дворецкому удалось оседлать свирепейшего дракона Гулсена, одичавшего и никого из людей к себе не подпускавшего с того самого момента, как умер Сенджамин? И как Дорнтон только выдержал этот бешеный полёт, ведь, как заметил Джереми, на Громобое не было никакой упряжи. Да и где в Гулсене найдётся упряжь на такого громадного дракона? И потом – откуда Дорнтон мог знать, что они именно здесь? Он же наверняка думал, что бой идёт в том месте над пепелищем. Неужели у Громобоя есть особое чутьё на грифонов, и он сам прилетел сюда?
Как бы то ни было, на все эти вопросы у графа не было времени искать ответ. Он в ужасе представлял себе, какие колоссальные перегрузки чувствует сейчас его бедный Дорнтон. Почему же он не сдержал своего слова? Только ли потому, что хотел помочь своему хозяину? Но ведь он же обещал вчера Джереми, что не предпримет подобных поступков, – но всё же предпринял. И какой! Приручил Громобоя, самого опасного и независимого дракона королевства! Даже он, Джереми, ни за что не сделал бы этого. Значит, Дорнтон действительно готов рисковать своей жизнью ради него, хоть графу это и не нравилось, поскольку он больше всего на свете боялся потерять Дорнтона. И поэтому изо всех сил гнал Дьюи вперёд, почти уже не атакуемый грифонами, которые приходили в себя после того, как чудом уцелели, успев отлететь в сторону от чудовищной бездонной пасти огромного дракона.
