Текст книги "Непознанный мир (цикл повестей) (СИ)"
Автор книги: Клетчатая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 70 страниц)
С большим трудом граф нагнал Громобоя и завис над Дорнтоном, прижавшимся к чёрной бронированной шее и вцепившись в гигантский шип.
– ДОРНТО-О-ОН!!! – что есть силы выкрикнул граф. – ЗАЧЕМ ТЫ ЗДЕСЬ?!! – Он опустился ещё ниже, ибо старик не слышал и не видел его, по-прежнему вжавшись в шею дракона.
И Джереми рискнул посадить Дьюи на спину гиганта, поскольку Громобой был в семь раз крупнее обычного дракона.
Как только Дьюи коснулся лапами спины Громобоя, ему пришлось накрепко уцепиться когтями всех четырёх лап за броню дракона и прижаться к его спине подобно Дорнтону, ведь даже он не мог держаться прямо на непостижимой для обычного дракона скорости.
Джереми сполз с Дьюи и стал всё так же ползком пробираться к Дорнтону, заткнув за пояс свой меч. Это ему удавалось с большим трудом, и на миг даже показалось, что он не доползёт и сорвётся, или же просто организм не выдержит перегрузки и у него остановится сердце. Однако Джереми из последних сил всё же добрался до старика и потеребил его за спину. Дорнтон в испуге повернул голову в его сторону, но этот испуг тут же сменился радостью.
– Сэр! – прокричал он. – Вы нашли меня!
– Дорнтон, ты спятил, прилетев сюда на этом чудовище?!! – с места в карьер начал отчитывать его граф, отчего радость на лице старика тут же сменилась недоумением. – Почему ты нарушил своё обещание?!! Ты безумец, Дорнтон, ты хочешь погибнуть здесь?!! Возвращайся назад!!! Поворачивай эту зверюгу и возвращайся назад, ты меня слышишь?!!
Однако Дорнтон попытался убедить хозяина в обратном. Показывая на Громобоя, он крикнул в ответ:
– Берите его, сэр! Я привёл его для вас! Не сердитесь на меня за сей поступок, я сделаю всё, как вы мне сказали, а Громобой поможет нашей армии победить сегодня в этом бою! Не бойтесь, сэр, им не нужно управлять, он сам знает, что делать, только не давайте ему видеть себя и монарха! Надеюсь, вы знаете, почему! Приказы отдавайте громко и чётко, и только в случае крайней необходимости! Я в вас уверен, сэр! Громобой не даст вас в обиду, с ним вы в безопасности и мне не надо больше за вас волноваться! Удачи вам, сэр!
Он повернулся и пополз назад, на прощанье одарив графа торжествующим взглядом. После его слов Джереми пребывал в шоке и очнулся лишь тогда, когда, оглянувшись, увидел, что Дорнтон уже сидит в седле Дьюи.
– СТОЙ, ДОРНТОН, НЕ-Е-ЕТ!!! – вскричал что есть силы граф, пытаясь развернуться и доползти до своего дракона. – Не оставляй меня с этим чёрным дьяволом, Дорнтон!!! Это безумие!!! Я же погибну, Дорнтон! ДОРНТО-О-ОН!!!
Но Дьюи уже вырвал когти из брони Громобоя и тут же пропал из виду вместе с Дорнтоном на спине, оторванный от Громобоя бешеной скоростью последнего.
Джереми запаниковал. Его разрывал неописуемый ужас. Громобой заходил уже на пятый круг, облетев огромное войско четыре раза и уничтожив уже около тысячи грифонов, многие из которых из-за большого различия в скорости попросту разбивались о его бронированное тело, словно мошкара о лобовое стекло автомобиля. При этом дракон умело облетал своих соратников по битве, и Джереми не мог себе представить, как на такой скорости Громобой может разглядеть своих и успевать уворачиваться от мгновенного столкновения, да ещё когда драконы воинов меняют направление, то есть находятся в движении.
Однако размышлять обо всём этом не было времени. Граф уже ни на что не мог рассчитывать, с ужасом ожидая худшего. Да, с таким драконом и сила Импиринт-хоуп была не нужна, – Громобой, несомненно, расправлялся с грифонами намного быстрее, чем его меч. А воины Ансерва и Анкрауна, заметив снова и снова проносящегося сквозь их ряды Громобоя, приветствовали его ликованием, и с новыми силами продолжали битву с грифонами.
Не помня себя от страха, молодой граф думал только о том, чтобы поскорее закончился весь этот кошмар, и теперь высоко ценил свою прежнюю, тихую и спокойную жизнь в доброй старой Англии, в своём родовом поместье вместе с Дорнтоном и остальной прислугой – как же им всем было хорошо вместе. Ведь даже в страшном сне ни графу, ни дворецкому не могло присниться то, что они переживали сейчас. Знай тогда граф, что с ними случится, он ни за что не поехал бы в то злополучное место, где погибла династия Лайтенвудов. Его любопытство изменило его жизнь. Пусть он спасёт сегодня королевство, пусть они с Дорнтоном смогут после этого вернуться назад – всё равно то, что ему довелось пережить здесь всего за неделю с небольшим, останется с ним навсегда. Но будут ли эти воспоминания в конечном счёте хорошими или плохими, граф пока не знал.
Громобой вдруг резко взвился вверх, и Джереми, очнувшись от своих мыслей о доме, едва успел ухватиться за длинный шип прямо перед собою. И, с трудом поглядев поверх головы дракона вперёд, опешил: Громобой нёсся прямо на белого дракона монарха! Он же не успеет увернуться от чёрного гиганта!
Граф вспомнил о предостережении Дорнтона не показывать Громобою монарха, а также о том, что дракону можно отдать приказ только лишь в крайнем случае. А более крайнего случая, чем прямая угроза жизни монарха от его же союзника-дракона, Джереми не видел.
Изо всех сил он прокричал, подтянувшись к отверстию драконьего уха:
– НАЗА-А-АД!!!
В следующее мгновенье его резко встряхнуло, и графу пришлось приложить колоссальные усилия, чтобы не свалиться с драконьей шеи. Громобой резко ушёл вниз, нырнув под дракона монарха, который даже не успел заметить его, увлечённый битвой с грифонами.
Джереми запаниковал. Они быстро шли вниз, и он не мог понять, зачем это делает Громобой. Он что, хочет разбиться?
Но тут дракон вдруг резко убавил скорость, сбросив её почти до нуля, а затем и вовсе остановился, приняв горизонтальное положение. И тут Джереми понял: Громобой осматривал местность. И сам глянул туда.
Каменистая земля была буквально усеяна бело-рыжими грифоньими телами, намного превышающими количество убитых ими воинов Гулсена и их драконов. Несомненно, этот бой грифоны проигрывают. Но до сих пор было неясно, где же зачинщица раздора проклятая Флёр? Неужели всё ещё где-то трусливо скрывается, напуганная своими потерями в этой битве?
Не имея возможности догадаться о дальнейших намерениях Громобоя, молодой граф затаился, на всякий случай покрепче уцепившись за передний шип дракона – не исключено, что он срывается с места так же внезапно, как и тормозит. Как же с ним справлялся Сенджамин?
Грифоны куда-то исчезли, но их крики раздавались где-то сверху. Громобой вдруг недовольно зарычал и, резко подняв голову, полыхнул вверх пламенем. Джереми вскинул голову и в изумлении увидел, что сверху прямо на него летит, объятый пламенем, целый клубок из кричащих в агонии грифонов, и, чтобы избежать столкновения, приказал Громобою отлететь в сторону.
Дракон мгновенно повиновался, но тут же резко взял вверх и помчался сквозь облака, быстро набирая скорость. Несчастному графу оставалось только вновь изо всех сил вцепиться в шип и прижаться к широкой драконьей шее, пока грозный рёв не заставил его поднять голову.
Громобой снова завис в воздухе в горизонтальном положении, мощно взмахивая своими огромными чёрными крыльями. А перед ним, восседая на том самом молодом грифоне, который спас ей жизнь в прошлом сражении, зависла в воздухе Флёр с обнажённым мечом! Она была потрясена размерами Громобоя и не видела Джереми. Но когда обрадованный встрече граф поднялся во весь рост и твёрдыми шагами прошествовал вперёд, встав на голову дракону, она поразилась ещё больше.
– Ты! – вскричала она, опешив. – Как ты…
– Да, это я, Флёр, – подтвердил Джереми. – Удивлена, да? Не так-то просто победить королевство Гулсен, ты согласна?
Флёр пронзила его в ответ взглядом, полным ненависти.
– Я только что сказала твоему ненаглядному монарху, – издевательским тоном начала она, – что он подохнет так же, как и его мерзкий дворецкий, потому что он жалкий монарх жалкого королевства! – сказала она и рассекла своим тяжёлым мечом воздух. – Потому что не может справиться даже с женщиной. Взгляни, – указала она мечом на своего грифона. – Это сын Шейлы. Он лишился своей матери из-за него! Так как же ещё я могу поступить с ним за это?
– Тебе нет никакой необходимости прикрывать причину своих действий против Гулсена столь неудачной отговоркой! – грозно выкрикнул граф. – А Шейла была убита потому, что из-за неё монарх Гулсена потерял своего отца!
Одна бровь Флёр удивлённо приподнялась.
– Его отец умер из-за того, что погиб дворецкий его сына?
– Нет! – со злостью выкрикнул Джереми. – Его дворецкий и был его отцом! А теперь я не желаю больше выслушивать твои поганые речи! Готовься к своему последнему бою, Флёр!
Пропустив мимо ушей его последние слова, Флёр расхохоталась.
– Так он – сын слуги? – не переставая смеяться, переспросила она, и тут же расхохоталась с новой силой. – Представляю, что сделает с ним народ Гулсена, если узнает об этом! Я всем им расскажу о том, что родовая линия О`Краунов прервалась, и тогда всё королевство будет за меня, и я в два счёта покончу с монархом и его армией, и поведаю им об этом прямо сейчас! Ты оказал мне великую услугу, англичанин, неоценимую услугу! И я оставлю тебя в живых, чтобы ты стал вместе со мною править этим королевством, ха-ха-ха!
– Ты не расскажешь!!! – выкрикнул в ярости граф. – Потому что умрёшь сейчас же! Вперёд, Громобой!!!
И в тот же миг огромный чёрный дракон рванулся вперёд. Началась воздушная погоня. Грифон Флёр едва успевал уворачиваться от гигантских клыков Громобоя, и дракон преследовал его без устали, несколько раз прогнав через всю армию Гулсена. Конечно, Флёр ничего не оставалось, кроме как удирать. Впервые за всё это время она не знала, что ей делать, и её растерянность почувствовал сын Шейлы.
Гонимый инстинктом самосохранения, он уже успел насмотреться на то, как драконы и люди крушат его собратьев, и то, что целые горы мёртвых грифонов лежат на земле. И хотя он больше других своих сородичей верил в обещания Флёр, которая помимо всего прочего пообещала ему и то, что непременно расправится с убийцей его матери, то есть с монархом Гулсена, но только что она этого сделать не смогла, оттеснённая от него воинами Ансерва и не сумевшая даже ни разу скрестить с ним мечи, а успевшая лишь прокричать ему те слова оскорбления, которые она пересказала Джереми. Обиженный невыполнением её обещания грифон, который, в отличие от других своих собратьев, обладал даром речи, неизвестно откуда у него появившимся с приходом Флёр, отчего и считал её больше других грифонов за волшебницу, решил сказать ей всё прямо сейчас, когда они проигрывают в сражении, а он позорно преследуем огромным и страшным драконом. Ведь даже ему надоело ждать, когда же с Флёр произойдёт так ею обещанная перемена и она превратится в грифона. И, когда им удалось чуть-чуть оторваться от несущейся вслед за ними огромной чёрной смерти, птицелев обратился к Флёр с такими словами:
– Госпожа, сейчас самое время вспомнить данные вами обещания нам, грифонам. Ведь нам было бы легче, если бы вы командовали нами, будучи грифоном! Мне не пришлось бы возить вас на своей спине, да и наши атаки на драконов были бы сплочённей. Вы могли бы гораздо лучше оценивать обстановку, да и грифонам подняли бы их боевой дух. Но если вы волшебница, что же вам мешает просто-напросто превратиться в грифона?
Его слова разозлили Флёр. Слегка кольнув его своим мечом, она зашипела:
– Молчи и лети быстрее, если хочешь выжить! Что ты понимаешь в этом, ты ведь всего-навсего глупый птенец, которого я не собираюсь посвящать в свои тайны! Превратиться в грифона я не могу, а эволюция – очень долгий и сложный процесс… Да что я тебе объясняю – ты всё равно не поймёшь, глупая тварь! Лети быстрее и не разговаривай – это всё, что от тебя сейчас требуется! – И она снова кольнула его мечом.
Грифон был обижен на её слова, но молча исполнил приказание, сделав для себя вывод, что его подозрения стали ещё более очевидными. Но когда он почти выбился из сил, сдаваясь на милость не знавшего устали Громобоя, и увидев, что он с лёгкостью искромсал своими жуткими клычищами ещё добрую сотню грифонов, увидевших погоню и летевших им на помощь, он не выдержал, не имея сил больше выносить упрямства своей госпожи, в критическую для себя минуту и находясь на волосок от гибели, осознанно поставив свою жизнь выше её жизни, и из последних сил в ярости прокричал:
– Ах, тебе настолько нравится оставаться человеком среди грифонов, глупая женщина? Тогда будь проклят тот день, когда мы взяли тебя в свою стаю! Лучше было бы, если бы моя мать погибла в капкане, а не из-за твоей жажды власти, воюя с теми, на кого мы бы никогда не посмели напасть!
– Потому что вы – жалкие пустоголовые трусы, безвольные тупые животные! – прервав его тираду, зарычала в ответ Флёр. – И вы до сих пор сидели бы в своих каменных норках, если бы я не появилась и не подняла бы вас на праведную борьбу за ваше собственное королевство, которое у вас отняли люди, пришедшие в ваш древний мир!
– Его у нас не отнимали потому, что мы никогда им не владели! – возразил ей грифон. – Если бы не люди, мы были бы беззащитны перед драконами, а люди, приручив их, отвели от нас эту опасность, и мы должны быть благодарны им, а не вести с ними бессмысленную войну!
– Благодарны?! Ха-ха! – расхохоталась Флёр. – Да ты ещё более глуп, чем я предполагала! Они веками угнетали вас, и изгнали сюда, оставив вам лишь крохотный кусочек земли вместо огромной территории королевства! А вы и этому были рады, глупые простачки!
– Мы обитали здесь всегда, – снова возразил грифон. – И не стремились к расширению своей территории, поскольку другие земли были непригодны, или же заселены драконами и людьми.
– Вот именно – людьми! – взорвалась Флёр. – Они отняли у вас эту возможность, и из-за них вы не можете расселиться по всему королевству! Я воюю с Гулсеном именно ради этого. Чтобы вы смогли отвоевать свои просторы и вытеснить всех людей с вашей земли по праву!
– Но мы не можем этого сделать! – выкрикнул птицелев. – Они оказали нам великую услугу в прошлом. Придя в наш мир, первое, что они сделали – это приручили драконов, избавив нас от необходимости выживать, и только потом подумали о создании королевства и для себя, и для нас.
– Ха-ха, хороша услуга! – захохотала Флёр.
– Это наше королевство! – зарычал грифон. – Наше, но не твоё! Ты хочешь уничтожить себе подобных – грифоны так не поступают! Ты заставила тех, кто хорошо к нам относился, воевать против нас, – грифоны так не поступают! И ты обманула нас, – грифоны тоже так не поступают! И у тебя остаётся единственный выход доказать нам правдивость всего того, что ты нам наговорила, и вернуть наше доверие: это сейчас же превратиться в грифона, – тогда я и остальные поверим тебе и пойдём за тобой туда, куда ты захочешь. В противном случае королём грифонов стану я, как единственный сын моей матери-королевы, которая и была настоящей королевой грифонов, а не ты, самозванка. Ну, так превращайся же, наконец, или я воплощу в реальность только что сказанное, и ты уже не будешь иметь никакой власти над нами!
– Но я не могу превратиться прямо сейчас! – вскричала перепуганная Флёр. – И прекрати сейчас же меня шантажировать, упрямая скотина! – И она, паникуя, ударила мечом по его правому крылу, надеясь образумить.
То ли от боли, то ли желая «помочь» Флёр превратиться в грифона, птицелев вдруг пронзительно закричал и перевернулся в воздухе, сбросив с себя Флёр. И тут же был схвачен в огромную пасть Громобоя.
Джереми направил Громобоя вниз, чтобы успеть подхватить незадачливую француженку, но тут на его дракона со всех сторон напала огромная стая грифонов. Но они не видели свою падавшую королеву и думали, что Громобой проглотил её вместе с грифоном. Не прекращая полёт Громобоя, графу пришлось отбиваться с помощью силы меча. Но тут он заметил, что внизу Флёр догонял какой-то очень знакомый ему дракон. Неужели это Дорнтон? Вот ведь несносный старик, – на мгновенье подумалось графу, – он и в этот раз не послушался своего господина. Но, быть может, и к лучшему? Ведь Дьюи уже почти нагнал падавшую женщину. Однако Джереми решил не прекращать пикирование Громобоя.
Но тут дракон вдруг резко остановился, замерев в воздухе. Он заметил силу Импиринт-хоуп, которой Джереми сокрушал грифонов, и понял, что не Сенджамину подчинялся он всё это время!
От сильного толчка графа отбросило назад, и он едва успел схватиться за ближайший шип, как обезумевший от обмана дракон заметался, переворачиваясь в воздухе, изо всех сил стараясь скинуть с себя Гулла Первого, как он предполагал. Джереми напрасно кричал, приказывая дракону повиноваться, и каким-то чудом ещё держался на его шее, оглушённый неистовым рёвом возмущённого Громобоя. Ко всему прочему, на переставших отбиваться человека и дракона тут же напали новые грифоны. Они буквально облепили старого исполина, и Джереми едва уворачивался теперь от их когтей, оставаясь, правда, незамеченным ими. Обезумевшие оттого, что они не могут пробить броню этого дракона, грифоны переместились вниз и стали клевать и драть когтями его незащищённое брюхо, а остальные облепили его голову, не обращая внимания на широко раскрытую пасть, из которой непрерывно звучал оглушительный рёв. Громобой, по-видимому, никогда не думавший о том, что его обманут люди, уже не мог от бессилия перед этой мыслью сопротивляться грифонам. И понял, что не было никакого Сенджамина сегодня, а был лишь тот обманщик, который зачаровал его силой копья хозяина и заставил подчиняться себе. И теперь Громобой хотел лишь одного – умереть от горя и усилившегося чувства потери. Он из последних сил замотал головой, разразившись горестным гортанным рёвом, и, полыхнув стеной пламени, сжёг тех, кто сидел у него на морде.
Но грифоны уже успели выклевать ему глаза, и Громобой ослеп, а его брюхо было разодрано когтями десятков птицельвов. Истекая кровью, исполин, больше всего теперь желавший смерти тому, кто посмел обмануть его, ГРОМОБОЯ, верно служившего этому королевству и своему единственному хозяину, сложил крылья и камнем обрушился вниз.
…Джереми беззвучно кричал. Сейчас он разобьётся… Но разве он может погибнуть после всего того, что выпало на его долю и что он совершил ради королевства? Не для того он пришёл сюда, чтобы погибнуть из-за безумства дракона-самоубийцы!
С трудом дополз он до страшной драконьей морды, до самой пасти. Она была беззвучно раскрыта. Уцепившись за верхний клык, граф скользнул внутрь. Захлопнуть пасть было невозможно, и он решил забраться поглубже. Добравшись почти до самой глотки, он уцепился за узкий язык и едва успел прижаться к нему и зажмуриться, как жестокий удар о землю заставил его потерять сознание…
====== Часть 5, глава 2. Победа ======
А я всё тот же гость усталый
Земли чужой.
А. Блок.
Острая боль пробудила сознание Джереми. Он застонал, и… очнулся.
С трудом открыв глаза, молодой граф обвёл мутным взором вокруг и обнаружил, что он находится в драконьей пасти.
Повсюду была тишина. Боясь пошевелиться, чтобы от боли не потерять сознание, он попробовал позвать на помощь, щурясь на яркий свет из приоткрытых челюстей Громобоя. Но вместо этого услышал лишь сиплый стон. Вероятно, он настолько ослаб или устал, что не было сил даже крикнуть. Что ж, придётся самому выбираться отсюда…
Осторожно попробовав пошевелиться, граф тут же сжался от невыносимой боли где-то в ногах. С ужасом предположив, что они сломаны, он в бессилии уронил голову на влажный драконий язык. Его посчитают погибшим и спалят в огне дракона монарха, если он не выберется отсюда. Бой уже наверняка окончен, ведь Флёр разбилась, если её не успел подхватить Дорнтон или кто-нибудь другой…
И тут в голове у графа промелькнул лучик надежды. Дорнтон, несомненно, видел падающего Громобоя, и сейчас, наверное, ищет его. Но как дать ему знать, что он, Джереми, здесь, в драконьей пасти?
И граф решил, невзирая на боль, выползти наружу, цепляясь за язык Громобоя, который был повержен сегодня в своём последнем бою. А может быть, и в первом и последнем.
Обхватив руками скользкий язык дракона, Джереми плавно подался вперёд, скользя по нему животом. Ему тут же ответила невыносимая боль в переломанных ногах, но граф, стиснув зубы, продолжал неторопливо и осторожно продвигаться вперёд.
На полпути до выхода он заметил свой меч, и ему тут же пришла в голову мысль отрубить часть языка и бросить его наружу, чтобы, заметив это, Дорнтон или кто-то другой, удивившись необычной находке, заглянул бы дракону в пасть. Однако проделать такие сложные манипуляции для искалеченного и ослабевшего графа было невозможно. Может, стоит просто бросить меч наружу? Но это тоже не наведёт их на мысль о том, что Джереми находится в пасти Громобоя. Придётся продвигаться дальше собственными силами.
Почти теряя сознание, молодой граф, наконец, достиг цели и, собрав последние силы, ухватился за пару нижних передних клыков дракона, положив между ними подбородок и тяжело дыша. В лицо ему подул свежий ветерок, заставив Джереми улыбнуться сквозь боль.
Он не мог двигать ногами, и это его страшило. Что, если он не сможет больше ходить? Тогда его раздавит горе, а Дорнтон, найдя его в таком состоянии, сойдёт с ума от ещё большего горя и потрясения…
И Джереми заплакал. Накануне боя он думал о различных вариантах его исхода, но не предполагал, что он сам едва не погибнет и останется калекой на всю жизнь. А всё из-за того, что, чересчур опекая Дорнтона, он совсем не думал о себе и собственной безопасности. Теперь, если он выживет, то первым же делом попросит у Дорнтона прощения за то, что не слушал его мудрых советов. А дворецкий помог ему даже тогда, когда граф запретил ему это делать и участвовать в сегодняшней битве.
У Джереми не было больше сил для того, чтобы выползти наружу, и он вновь собрался с духом, чтобы позвать на помощь, ибо слышал, как где-то неподалёку раздались всплески драконьих крыльев и человеческие голоса. Пытаясь выкрикнуть как можно сильнее, Джереми сделал себе только хуже, да и зов получился не громче мышиного писка. Но граф произнёс имя, одно-единственное имя, которое было ему сейчас дороже любого другого на свете.
– Дорнто-о-он… – позвал он, изо всех сил желая увидеть своего старика хотя бы на мгновенье, пусть даже в последний раз, но увидеть живым и невредимым, в отличие от себя. Но вместо этого его снова пронзила чудовищная боль в ногах, и, протяжно застонав, Джереми свесил голову с нижней челюсти павшего в бою Громобоя, и мир вокруг него тут же исчез…
Чьи-то руки заботливо укрыли его шерстяным одеялом. Неужели он ещё не умер?
Граф медленно, с опаской открыл глаза. Рядом с ним колыхались какие-то смутные силуэты, похожие на призраков. Он подавил вырвавшийся было крик, и тут кто-то тихим и ласковым голосом произнёс, склонившись над ним:
– Всё в порядке, сэр Джереми. Лежите. Вам нужно отдыхать, пока вы не поправитесь.
– Где я? – попытался выяснить граф и обнаружил, что к нему вернулась былая сила голоса.
Кто-то другой ответил ему так же тихо и ласково:
– Вы в лазарете дворца Гулсенскасл, сэр Джереми, но мы быстро поставим вас на ноги – как только срастутся кости. Лучшие лекари Гулсена в благодарность вам будут днём и ночью выхаживать вас, даже если сам монарх запретит нам чрезмерно о вас заботиться…
– «В благодарность»? Но… но за что? – удивлённо спросил Джереми.
– За победу Гулсена, – ответили ему.
– Победу? – граф недоверчиво сощурился. – Но как…
Его слова прервал звук знакомого голоса, и спустя пару мгновений Джереми увидел над собой сияющее радостью лицо монарха. Джастин О`Краун склонился над ним в глубоком поклоне.
– Джереми… – с чувством начал он, захлёстываемый эмоциями. – Как же я рад, что ты очнулся!.. – Он бережно взял его руку в свою и поцеловал, несмотря на неудачную попытку молодого графа вырвать её у монарха. – Слава Великому Небу!.. Я и мой народ благодарен тебе и склоняемся перед тобой и твоим дворецким за подаренную нам победу! – С этими словами Джастин опустился перед его постелью на одно колено и ещё раз поцеловал ему руку.
– Ну как ты? – присев рядом с изголовьем, уже более буднично осведомился он. – Больно? – Монарх с сочувствием взглянул на сокрытые под одеялом ноги графа.
– Сейчас уже нет, – улыбнулся Джереми. – Но только я… я не герой, ваше величество, я больше уничтожаю, чем созидаю. – Уловив удивлённый взгляд монарха, который попытался было ему возразить, граф продолжил: – Из-за меня погиб Громобой, – живая легенда Гулсенскасла. А ранее по моей же вине погиб и ваш отец. Да ещё Дорнтон, пытавшийся помочь мне, рисковал своей жизнью, приведя в бой Громобоя, чтобы я мог на нём сражаться… Я плохой союзник и плохой хозяин, ваше величество. И делаю только хуже, если вмешиваюсь во что-то…
– Не говори так, Джереми, – положил ему руку на плечо Джастин О`Краун. – Именно сегодня ты доказал нам то, что в твоей груди бьётся настоящее сердце защитника. И не вини себя за гибель моего отца и Громобоя. Не ты был этому виной. А значит, не за что тебе просить у меня прощения.
Граф не мог с этим согласиться, ведь он чуть не погубил королевство в самом начале вместо того, чтобы спасти его. Почему же тогда его все считают героем и победителем? За что? За гибель Арсента? За два проигранных сражения?
– Ваше величество, – начал Джереми, спохватившись. – Мне сказали, что мы победили. Но что произошло? Грифоны отступили?
Монарх кивнул.
– Они прекратили сопротивление сразу после того, как одна из их стай заметила, что Флёр лежит на земле мёртвая. – При этих словах граф вздрогнул. – Но не вини себя в её смерти, Джереми. Наши рыцари видели, что после того, как грифон сбросил её, ты попытался подхватить Флёр, но грифоны помешали тебе в этом. Они сами свергли её с незаконно захваченной власти над ними, – туда ей и дорога. Грифоны избавили нас от необходимости пленения Флёр и отправки её на родину. Поэтому не твоя в том вина. И ничья более, кроме неё самой.
– А Дорнтон? Дорнтон жив? – с замиранием сердца вымолвил граф. – Где он? И почему он не приходит?
– Не беспокойся, твой дворецкий жив и здоров, Джереми, – с улыбкой ответил Джастин. – Он сражался на твоём драконе после того, как заменил его для тебя Громобоем, а в момент падения Флёр попытался её подхватить, но не сумел, потому что земля была уже слишком близко. Видишь, мой друг, твой Дорнтон всегда был с тобой рядом, и не вини его в нарушении данного тебе слова. Он поступил так, как поступил бы на его месте любой воин Ансерва, если его хозяину грозила бы опасность. Да, у себя на родине, в Англии, он послушался бы тебя, но только не здесь, в Гулсене, где жизнь другого ценится выше собственной, и любые приказы, даже самые строгие, теряют свою силу перед лицом явной угрозы жизни человека. Твой дворецкий, сэр Джереми, – добрейший и преданнейший из всех, кого мне доводилось видеть. Он бескорыстен и верен тебе, и готов жертвовать собою ради твоей жизни. И ты должен ценить это, Джереми, так же, как ценит и бережёт тебя Дорнтон… В тот момент он, увидев, что Громобой падает, бросился к тебе на помощь, рискуя быть сбитым или погребённым заживо гигантской тушей дракона. Он рассказал мне, что, облетев падающего Громобоя и не увидев тебя, подумал, что тебя сбросило ветром, и тогда такая сильная мука захлестнула его душу, что он в неистовстве стал метаться на Дьюи в разные стороны, надеясь найти тебя в воздухе, и, не найдя, собрался с духом и прилетел ко мне за помощью. Признаться, этого я не ожидал от твоего дворецкого, сэр Джереми. Не ожидал, что он не падёт духом и не сойдёт с ума от своей потери, – как сделал бы это любой подданный Ансерва на его месте, – и что он сумеет разыскать меня среди огромной армии. Даже тогда твой дворецкий не терял надежды, Джереми, и это меня поразило и восхитило одновременно. И я вдруг понял, что только истинный англичанин способен на это. Я не встречал настолько непоколебимого и твёрдого характера, как у него, ведь я сам считал, что ты не мог выжить, упав с такой высоты ни на драконе, ни тем более без него. Но Дорнтон резко отверг этот, как мне казалось, неоспоримый факт. Он повёл меня вниз, расчищая мне путь силой Винд-фэйтс (грифоны, даже бежавшие с поля боя, всё ещё пытались нападать на победителей), и мы быстро нашли огромную тушу Громобоя. Он лежал на земле, распластав искалеченные крылья, и, несомненно, был мёртв. Мне жаль его, и жаль за его глупый поступок. Он ведь был предан Сенджамину, как ты знаешь. И, поняв, по всей видимости, что на нём сидит не его хозяин, совершил сию глупость, едва не стоившую жизни тебе. Но ты перехитрил его вслед за Дорнтоном, спрятавшись в его пасти. Смелый и умный поступок, Джереми. Это лишний раз доказывает, что ты победитель, а не разрушитель, как ты сказал.
Когда мы приземлились, Дорнтон бегом кинулся к мёртвому Громобою и стал искать тебя. И когда увидел тебя зажатым, как ему показалось, в пасти дракона, он схватился за сердце, подумав, что Громобою удалось схватить тебя и перекусить пополам, как грифона. Я поспешил успокоить его, сказав, что нигде не видно крови и драконьи челюсти не сомкнуты. Тогда-то я и понял, что ты спрятался в его пасти, чтобы не разбиться. Вот почему Дорнтон не увидел тебя, когда Громобой падал. Свои предположения я высказал Дорнтону. Он немного утешился, и я предоставил ему тебя. Он отнёс тебя к моему дракону, закрепив твоё безжизненное тело на его седле. Я поручил ему повести нашу армию назад, но старик долго не соглашался с моим решением. Однако после моих клятвенных обещаний того, что с тобой, Джереми, всё будет в порядке и что я доставлю тебя в лазарет быстрее Громобоя, – монарх усмехнулся, – он согласился. А я полетел вперёд, чтобы тебе помогли встать на ноги как можно скорее. И я думаю, Дорнтон уже скоро будет здесь и очень обрадуется тому, что ты очнулся.
Граф облегчённо вздохнул. Хорошо, что всё уже закончилось. Тут он вздрогнул: а где же его меч? Он что, остался там?
– Ваше величество, – спросил он монарха. – А что вы сделали с моим мечом, ведь он был со мной, когда я очнулся в пасти Громобоя… Где он?
– Он исчез, – просто ответил монарх и весьма таинственно улыбнулся.
– Как исчез? – не понял Джереми.
– После того как я вытащил тебя из пасти дракона, – начал рассказывать монарх, – он выпал из твоей руки, и, сверкнув алой вспышкой, пропал. Признаться, я был поражён сему чуду, но, думаю, что он вернулся на своё прежнее место, в резиденцию Анкраун, потому что стал больше не нужен. Он защитил своё королевство и исполнил свой долг. Ведь и у Дорнтона так же исчезло его копьё, когда он отпустил его, чтобы взять тебя на руки и отнести к моему дракону. Это означает, что всё вернулось на свои места, как и артефакты. И отныне в Гулсене будет царить мир. Благодаря двум англичанам, достойным того, чтобы в будущем править нашим великим королевством.
