Текст книги "Непознанный мир (цикл повестей) (СИ)"
Автор книги: Клетчатая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 66 (всего у книги 70 страниц)
Вспомнив про свиток с инструкциями, данный им Клавдием, Джойс хотел было обернуться и сказать об этом Фаэтону и Фреммору, но тут же понял, что это было бы с его стороны большой глупостью, ведь этим он бы поставил Клавдия выше тех божественных созданий, что явились им сегодня, да и в свитке, который он развернул раньше времени, будучи выброшенным на берег Великого озера, был лишь призыв искать Гарея – и больше ничего. И тут лорд подумал: неужели Клавдию было известно, кто их здесь встретит?
Но Джойс не успел додумать свои мысли – мерцающая оболочка полусферы была уже прямо перед ним, и, зажмурившись, они с Гареем сделали шаг навстречу неизвестной субстанции. Воздух вокруг них на мгновенье исчез, словно они прошли сквозь водопад, и, открыв глаза, лорд и слуга увидели друг друга так же, как видели под водой Великого озера – мутная белёсая субстанция позволяла дышать, но затуманивала зрение и слух – попытавшись крикнуть, Джойс почти не услышал собственного голоса. И Гарей тоже не услышал ни своего голоса, ни голоса господина. Вдруг их тела плавно поднялись на три метра вверх, и они оказались в центре полусферы, лицом друг к другу. И тут раздался голос Фаэтона. В отличие от их собственных голосов, голос золотого дракона они слышали так чётко, словно он был сейчас рядом с ними. И с первыми же его словами их тела засветились по контуру – Джойса охватило золотое свечение, а Гарея – серебряное. Светилась их аура, но они этого не знали, да и некогда было им удивляться новому чуду, уже столь привычному для них обоих. Фаэтон произнёс слова, напоминающие заклинание, а лорд со слугой при этом старались не шевелиться – так, на всякий случай.
– Именем и по благословению Хранителей королевства Гулсен Великого Льва Аполлона Благородного и Великого Пса Проциона Атакующего… – начал Фаэтон.
– …Именем и по благословению первых правителей королевства Гулсен, главы ветви Анкраун Гулла Первого Великого и главы ветви Ансерв Сенджамина Вернейшего… – продолжил Великий Фреммор.
– …Станьте зеркальным отражением друг друга! – громогласно взревел Фаэтон. В этот момент сияние от тел лорда и слуги стало разгораться ещё ярче, но ни Джойс, ни Гарей пока ничего особенного в себе не ощутили. А меж тем ритуал продолжился. Фаэтон и Фреммор говорили по-очереди, но не перебивая друг друга, а в чёткой последовательности, словно только что отрепетированный сценарий.
– Отныне и впредь, – продолжил Первый слуга, – вы будете неразлучны и неразделимы, как братья-близнецы, как день и ночь, как свет и тьма, как белое и чёрное, как красное и синее…
– …Как зной и холод, как небо и земля, как свеча и фитиль, как огонь и вода…
– …Пусть же каждый из вас узрит и почувствует то же, что и другой. С этого момента вы станете лучше понимать друг друга, лучше ощущать свои и чужие потребности и чувства…
– …Радость и боль, счастье и горечь…
– …И всё остальное, что дано вам природой…
И оба умолкли. В этот момент на лорда и слугу словно обрушилось всё содержимое полусферы. Это было похоже на то, как если бы на них вылили одновременно ушат и холодной, и горячей воды. Но это было не больно, а, скорее, даже приятно. Их тела по-прежнему светились, а они сами чувствовали, будто им в головы кто-то вложил величайшую мудрость, и они начали наконец-то понимать, что к чему. Однако сейчас их разум, ошарашенный этим пониманием, не мог в полной мере охватить всю эту огромную, колоссальную массу полученных знаний. Это была не житейская мудрость убелённого сединами старца или же гений учёного – нет, это были знания совсем иного рода. То, ради чего они и добирались сюда. Но ритуал продолжался, и Фреммор произнёс:
– А теперь повторяйте за мной, – велел он. – Я, сын земли и воздуха, клянусь своим происхождением и всеми клятвами земными…
Словно в трансе, похожем на сон, лорд и слуга послушно повторили сказанное. Нет, они не были под властью гипноза – подобные методы внушения чужды добрым силам, и они их не используют – их разум был ясен, они видели друг друга и осознавали, что в данный момент происходит, поэтому их действия были, разумеется, добровольными. А Фаэтон между тем продолжал:
– …Оберегать и защищать того, с кем связан клятвой Истинной преданности…
– …Быть ему опорой и защитой во всём до скончания жизни…
Как только Джойс и Гарей хором произнесли последние слова, они почувствовали, что их ноги словно кто-то связал. Глянув вниз, но по-прежнему боясь шевельнуться, оба увидели странную картину: по их ногам, поднимаясь всё выше, ползли стебли лианоподобных растений. Ноги лорда обвивала роза – только весьма странная: не отдельные цветы, а одна длинная лиана с шипами и короткими ответвлениями по бокам – на них-то, собственно, и росли сами бутоны. Он зажмурился, опасаясь острых шипов, когда лиана поднялась выше пояса, но боли не почувствовал. Открыв глаза, он взглянул на Гарея. Дворецкого оплели лианы обычного плюща, и он, крепко связанный, беспомощно глядел на пребывающего в том же положении господина. Если бы они не знали, что приносят клятву, то немедленно попытались бы вырваться из плена, но сейчас лишь недоумевали, зачем источник сделал это с ними. Лианы оплели их так туго, что сбилось дыхание, но они терпели. Теперь они это могли. И дело было вовсе не в том, что, пройдя многочисленные испытания в Гулсене, они закалили свои тело и дух. А в том, что клятва Истинной преданности близилась к своему завершению, и те силы, которые она им дала, уже начали действовать.
И тут вновь раздался голос Фаэтона:
– Благородный как роза, Джойс Бенет, несёшь ты в себе величие и покровительство тому, кого любишь и оберегаешь, и кто связан теперь с тобою великой вечной клятвой.
– Как плющ, обвивающий ограду в саду, так и ты, Гарей Олдвин Кимберли, преданно обвиваешь своего господина и повелителя, связанный с ним великой вечной клятвой, – торжественно произнёс Первый слуга.
После этих слов обвившие призванных растения в один миг рассыпались на крошечные кусочки, оставшись висеть в субстанции полусферы. И вдруг они смешались друг с другом, закружившись в вихре бешеного танца, словно сильный ветер гонял опавшую листву. Джойс и Гарей молча смотрели на этот весёлый хоровод, пока остатки растений не разделились надвое и не врезались в них. От неожиданности у обоих перехватило дыхание, а все мысли вдруг исчезли в один миг. Больше ничего не осталось внутри полусферы – только они, да висящие у них над головами бутон розы и листок плюща, сплетённых друг с дружкой остатком стебля и черенком.
Не понимая, что это могло означать, призванные, лишённые возможности думать, просто глядели на этот то ли знак, то ли символ, который и не думал исчезать, словно его роль заключалась лишь в том, чтобы неподвижно висеть над этими двумя людьми. И тут снова раздался голос – на этот раз Великого Фреммора:
– Нарушив ваш незыблемый союз, вольно или невольно, вы обречёте на смерть того, кого предадите. Знайте и помните это.
– Отныне и навсегда – пусть будет так! – сказал Фаэтон.
– Плоть к плоти! – ещё громче произнёс Фреммор.
– Кровь к крови! – заглушил его слова оглушительным рёвом золотой дракон.
– Прах к праху!!! – невыносимо громко прокричал Первый слуга.
И вслед за этим Фаэтон взревел всей силой своих лёгких в направлении полусферы. Её оболочка задрожала, по ней снова пробежали волны, а затем её стенки обрушились вниз, под землю, так же быстро, как воды водопада. А призванные, оказавшись «на свободе», зашатались и рухнули наземь. В этот момент к ним вернулись и слух, и способность здраво мыслить.
Они не потеряли сознание – они просто упали. Но не от усталости – просто то, что их поддерживало, исчезло, уйдя под землю. Подняв голову, лорд огляделся. Фреммор и Фаэтон были здесь, однако обступившие площадку деревья исчезли. А на их месте…
– Гарей, гляди! – воскликнул Джойс, быстро вставая.
Дворецкий поднялся – и не поверил своим глазам: там, где только что высился стройный ряд деревьев и кустов, возвышались сотни могильных склепов. Они заполняли собой всё пространство во-круг, включая и то место, где стояли они с господином. Склепы располагались настолько тесно друг к другу, что Фаэтону приходилось стоять в полной неподвижности, чтобы лапой или хвостом случайно не задеть какой-нибудь из них. Прямо рядом с собой призванные увидели одну из таких усыпальниц. Это был памятник, сложенный в виде четырёх небольших камней, плавно переходящих в один огромный, а перед ними был высокий холм из гранитных плит. На каждом из четырёх камней были начертаны имена и годы жизни каждого из похороненных, а также род их деятельности и ветвь, к которой принадлежал каждый из них. Читая надписи, Джойс узнал, что здесь лежат две семьи – двое господ и двое слуг. Господин по имени Генри Бонсфельд вместе с супругой лежал слева, под знаком герба Анкраун, а его слуга, Морис Додсон, вместе со своей женой, лежал справа, под знаком ветви Ансерв. Объединявший эти четыре могилы верхний камень был темнее остальных и на нём была начертана эпитафия, а также знак, значения которого Джойс не знал – по-видимому, это был гулсенский аналог христианского креста.
Гарею не понравилось то, что он увидел – он всегда боялся кладбищ. Но сейчас, когда он, соединённый клятвой, подумал об этом, то ощутил, что его господин отнёсся к увиденному вполне спокойно, и решил последовать его примеру. Теперь они действительно были едины и могли чувствовать настроение друг друга, однако прочесть мысли – нет, поскольку те силы, что на них влияли, к магическим не относились.
Взирая на огромное кладбище, возникшее из ниоткуда, Джойс гадал, зачем им это показывают. И почему исчез источник силы? Неужели он теперь в них самих?
Словно прочитав его мысли (а, возможно, что так оно и было), Фаэтон коротко кивнул и произнёс:
– Источник силы прекратил своё видимое существование. Зелень, что он породил, вскоре пожухнет и превратится в прах, подчиняясь законам наступившей зимы. Сейчас его сила дремлет глубоко под землёй, но и в вас она тоже теперь дремлет. Но познать её мощь вы сможете только в открытом бою. Это захоронение мы показали вам не просто так. Здесь, в Эллсдейне, находится древнейшая усыпальница первого поколения гулсенцев. Эти люди создавали Гулсен, они жили в одно время с первыми правителями королевства и после них. Благодаря их чистым душам, упокоившимся здесь, источник силы набирал свою мощь и в конечном итоге наделил этот мир невероятной энергией доброты и порядка. Эта сила, что теперь в вас, защищала и оберегала Гулсен на протяжении тысячелетий, способствуя его процветанию, пока не осталось в живых тех, кто ещё помнил похороненных здесь великих людей. Именно тогда от своего расцвета источник повернул вспять, к разрушению. Нападение грифонов было первой крупной бедой королевства. Дальше вы знаете.
– Мы долго думали, как уменьшить избыток энергии, – продолжил Первый слуга. – Я, как тот, кому подчиняются души умерших слуг, предложил им перенести их могилы в другое место, но они не пожелали расставаться со своими господами, рядом с которыми покоились. Разумеется, я поступил кощунственно, предложив им это, ведь я на собственном примере знаю, каково это, когда ты одинок и не можешь воссоединиться со своим господином. Я долго блуждал по Земле в обличье призрака, разыскивая убийцу своего господина, и тосковал по нему, разлучённый с ним насильно. Но не смог придумать иного способа укротить разрушительную силу источника.
– Значит, все войны прошлого произошли по причине того, что в королевстве был переизбыток положительной энергии? – спросил Джойс.
– Не только, – ответил Фаэтон. – Ваш мир и происходившие в нём события также влияли на Гулсен, но в гораздо меньшей степени, чем источник, для которого ваши потрясения были дополнительным стимулом для выработки энергии. И после каждой победы он на время затихал, а затем просыпался вновь. Не так давно – как раз, когда Оутсеном был открыт портал знака Гулла, – мы собрались, как это у вас называется, на экстренное совещание. Я, Великий Фреммор, Хранители Гулсена Аполлон и Процион, а также первые правители Гулл Великий и Сенджамин Вернейший. Но не смогли прийти к единому мнению. Видите ли, есть куда более могущественные силы, чем все мы вместе взятые – не мы сотворили Гулсен, мы лишь наместники, а тот, кто сотворяет миры, будь то ваш мир или же мир параллельный, никому не ведом, и связаться с ним мы, разумеется, не можем. Поэтому мы приняли тогда стандартное решение: вновь вызвать земных людей. Ибо только вы, земные люди, можете беспрепятственно и без риска пользоваться энергией королевства, ведь она вас не знает, а значит, не сможет навредить. Но чем дольше вы здесь находитесь, тем больше риск, что, изучив вашу сущность, энергия начнёт понемногу захватывать ваш разум. И мы пошли на отчаянный шаг: решив не дожидаться, пока это случится, мы атаковали источник вашими, ммм… телами. И, как и ожидалось, он был частично побеждён. Но ненадолго. И к чему это приведёт в конечном итоге, никто из нас не знает. Поэтому вам необходимо как можно скорее сделать то, зачем вы здесь. Победить.
– Так в этом и состояла наша клятва? – удивлённо произнёс Джойс. – В том, чтобы укротить энергию Эллсдейна? Вы нас обманули, и вы, и Клавдий?! И в действительности никакой клятвы Истинной преданности не существует?
Фаэтон совершенно по-кошачьи обиженно прижал перепончатые уши.
– Нет, Джойс. Мы не те существа, чтобы обманывать. Разве вы не ощущаете, что стали другими? Теперь вы самые настоящие Посвящённые. Ни один гулсенец не может быть настолько привязан к своему господину или слуге, как вы теперь. И этот ваш дар поможет вам усмирить тот поток негативной энергии, что уничтожает и разрушает это королевство. Слушайте внимательно: изначально энергия Эллсдейна была направлена на то, чтобы делать королевство невидимым. Оно и было невидимым, пока, как я уже говорил, этой энергии не стало в избытке. Тогда и произошли серьёзные перемены. Сперва нестабильные порталы стали замедлять свой ход, в результате чего часть из них спустилась ниже обычного, на земную поверхность (тогда в Гулсен попала Флёр), затем королевство стало настолько видимым, что из других миров сюда проникли юнигеры и звероиды… Вот в чём причина, Посвящённые. Именно из-за бессилия что-либо сделать с источником жизни королевства мы и призывали раз за разом ваших предков-англичан, и с каждой победой, как я уже говорил, опасность отступала, но ненадолго. До сей поры ни одно несчастье не сулило Гулсену полной гибели, потому никто ни из жителей королевства, ни из тех, кого мы призывали, не знал об источнике, да и незачем им было о нём знать. Но сейчас жизнь Гулсена и вашего мира висит на волоске. Мы долго спорили на том совете, стоит ли подвергать вас такому риску, и приняли это решение из одного лишь отчаяния. Нам самим нечего было опасаться, мы не из плоти и крови, хотя, если захотим, можем на время стать таковыми, как, например, я сейчас. Но то, что нас объединяет, погибло бы, если бы мы не приняли единственно верное решение. Теперь вы понимаете, что от вас зависит и наше будущее. Но не пугайтесь своей ответственной миссии – половину пути вы уже прошли. И вы знаете первопричину кризиса в королевстве. А мы сейчас откроем вам новые знания – то, что вы хотите услышать: как его предотвратить.
Готовые ко всему после такой исключительной речи, лорд и дворецкий кивнули. Непомерно много информации обрушилось на них сегодня, но они были к этому готовы. Вышедшая из облаков полная луна осветила своим призрачным светом надгробия склепов, но золотая шкура Фаэтона и сияние, исходившее от Великого Фреммора, затмевало её свет в сотни раз и разгоняло тьму ночи. Слегка наклонив золотистую голову, Фаэтон начал говорить.
– Как вам уже известно, Посвящённые, знак Гулла – это портал между вашим миром и этим. Именно через него вы и попали в Гулсен. И он же вернёт вас обратно. Но, – сделал ударение на последнем слове золотой дракон, – вы должны будете сделать так, чтобы вместе с вами перенеслись в земной мир и оба правителя королевства.
– Оба? – переспросил Джойс. – Но почему оба? Лайонелл О`Крайтон не имеет к первопричине никакого отношения, ведь с Оутсеном контактировал лишь Джеральд!
Фаэтон переступил с ноги на ногу.
– А ты бы захотел вернуться в Англию без Гарея? – Его узкие глаза сощурились в лукавой усмешке, совсем не шедшей к тому нравоучительному тону, с коим он произнёс эти слова. – Кроме того, хоть они и враги, но клятвы, данной когда-то друг другу, они не расторгали, и она по-прежнему связывает их, объединяя в одно целое, – хоть это и не клятва Истинной преданности, но от этого не менее значимая. Когда вы попадёте на Землю, вам будут нужны дополнительные силы, чтобы справиться с Джеральдом в то время, как вы будете искать Оутсена – и монарх вам в этом поможет.
– Хорошо, мы сделаем это, – кивнул Джойс и вытащил знак Гулла. – Великий Фаэтон, я правильно понял принцип действия портала, что если поджечь этот знак, он начнёт действовать?
– Совершенно верно, – подтвердил золотой исполин, глядя одним глазом на дощечку. – Далеко отсюда уже началась последняя битва за королевство, но поспеем мы туда лишь к утру, ибо ночь – не наше время. Вы уже знаете, как и в какой момент вернётесь на родину, чтобы продолжить свою миссию, а мы вам в этом поможем. – Тут Фаэтон обернулся в Великому Фреммору и произнёс: – Поднимай свою армию – моя уже в пути.
Не зная, что означают эти слова, лорд и слуга недоумённо взглянули друг на друга, а затем – на Первого слугу, который, к их удивлению, развёл руки в стороны, и от них потянулся тягучий белёсый туман, который, распространившись повсюду за считанные секунды, обволакивал надгробия каждой усыпальницы.
И произошло чудо.
Великий Фреммор запел. Только он пел совсем не так, как поют люди, когда им весело – он просто тянул одну и ту же заунывную ноту, и, поскольку был духом, ему не требовалось набирать в лёгкие воздух, чтобы продолжить песнь, поэтому протяжная нота растянулась на минуту с небольшим, после чего Первый слуга, слегка повысив октаву на последних секундах, резко умолк. И Джойс с Гареем увидели, что над кладбищем, – каждый над своей усыпальницей – парят сотни и тысячи душ усопших. Выглядели они в точности так, как представляет их себе большинство людей – размытые белёсые очертания человеческих фигур с полустёртыми лицами и медлительными движениями. Но в душах Посвящённых не было к ним страха. Они знали, что эти души были вызваны Великим Фреммором для помощи им. И эта призрачная армия поможет им победить.
От всего сердца поблагодарив Первого слугу за столь щедрый жест, Джойс и Гарей приободрились. По крайней мере, им теперь было что противопоставить бесчисленной армии Джеральда.
Но это были ещё не все сюрпризы. Настал черёд поддержки и со стороны драконов. Фаэтон поднялся на задние лапы и громко взревел, трижды взрезав воздух своими мощными крыльями. Земля внезапно задрожала, и там, где недавно сияла полусфера, возникло новое свечение. Оно не имело постоянной формы, напоминая некую нестабильную субстанцию, изменяющуюся подобно ртути, но при этом всё увеличивающей свои размеры. Цвет этого свечения был также неразличим. Казалось, оно где-то глубоко под землёй, но вместе с тем всё же стремительно приближается к поверхности.
Лорд и слуга предусмотрительно отступили как можно дальше – и как раз вовремя, потому что несколько мгновений спустя из-под земли на волю вырвался мощный разноцветный поток огромных призрачных драконов!
Извиваясь, призраки, кто с трудом, а кто с лёгкостью, выбирались из подземного плена, помогая себе лапами, головами, крыльями, и не мешкая взлетали, собираясь над головой Фаэтона в гигантскую воронку. С восхищением глядя на этот радужный калейдоскоп, Джойс и Гарей вспомнили о Склоне Мира и о душах умерших драконов, обитавших на нём. И уже догадывались, чей черёд явиться к ним настанет после.
В то время, когда последние драконы-духи выбирались на волю, со стороны Великого озера послышался неясный гул, а спустя несколько мгновений к душам кладбища и драконам присоединились души великих людей – и земных, и гулсенских. Многих из них Посвящённые не знали – да и откуда им было знать в лицо всех правителей королевства Гулсен, – но некоторых из земных людей они узнали. К примеру, здесь были король Артур, несколько английских монархов Средневековья, таких, например, как Ричард Львиное сердце, кое-кто из учёных, священников, художников… И все они были готовы вступить в бой за жизнь и судьбу обеих миров. Это было просто невероятно. За какие-то минуты Фреммору удалось собрать для них могущественную армию, по численности своей не уступающей всей армии Гулсена. Вот только смогут ли существа без плоти драться так же, как и живые люди? Словно уловив неясную мысль лорда, Великий Фреммор сказал:
– Они будут биться так же, как бились в своё время во многих турнирах и сражениях. Вам они кажутся иллюзией, но это не так. Иллюзии для врага, только чтобы запугать его, мы создавать не будем – это не тот случай. Наш противник силён и хитёр, и мы должны с этим считаться. А посему бой этот будет настоящим, каким ему и положено быть. Но помните, друзья мои, – произнёс он, обращаясь сразу ко всем, и к Посвящённым в том числе, – это не война на истребление, наш враг – это наши друзья, вставшие на сторону зла по принуждению и выбравшие неверный путь. А наша задача – указать им путь истинный. И это будет мудрая битва, а не бессмысленное истребление. Помните: мы на стороне здравого смысла, наш враг – слепая ярость. И ей не место в наших сердцах. А теперь – в путь!
Он взлетел, взмахнув золотыми крыльями, и следом за ним устремились все те, кого он вызвал – души господ и слуг, и духи Великого озера. Призрачная армия взмыла ввысь – выше драконьей воронки – и исчезла из виду. Оставшийся на месте Фаэтон, склонив голову к Посвящённым, ласково произнёс:
– А теперь, друзья мои, пора и нам отправиться в путь.
Решив, что самое время сказать о возникшей проблеме, Джойс вышел вперёд и с грустью произнёс:
– Нам с Гареем не на чем лететь, о Великий Фаэтон – наши летательные аппараты разбились.
Моргнув зелёными глазами, дракон ответил:
– За это можете не волноваться – вы полетите на мне.
– На вас? – опешил лорд. – Но мы… Мы не можем использовать столь благородное и божественное существо для полётов, вы ведь…
– Я ведь ваш союзник, – закончил за него Фаэтон. – Поэтому не нужно больше вопросов. Нести в бой Посвящённых для меня – великая честь, и в этом смысле вы куда более великие, чем я. Садитесь, – и золотой исполин лёг на лапы, подставив левый бок и распластав одно крыло.
После того, как лорд и слуга залезли и уселись на широкую драконью спину, Джойс огляделся и спросил:
– А за что же нам держаться?
– Вы не упадёте, – ответил на это Фаэтон. – Наше путешествие продлится всю ночь, поэтому ложитесь спать – на моей спине вам будут сниться только хорошие сны.
Джойс и Гарей послушно легли, прижавшись друг к другу, чтобы не замёрзнуть в полёте. Им не хотелось думать о предстоящей битве, а хотелось лишь сна. Устроившись поудобнее и обхватив руками тёплую шкуру дракона, лорд и слуга почти сразу уснули, а Фаэтон поднялся на лапы, расправил крылья и взлетел. Гигантская воронка из разноцветных драконов тут же устремилась вслед за своим повелителем, и вскоре тишину земли Эллсдейн уже ничто не нарушало.
Стримстил летел сквозь облака, уверенно и быстро. Сидевший на его спине Лайонелл О`Крайтон в любую секунду ожидал нападения. Они приближались к чёрной армии Джеральда всё ближе и ближе.
Позади остались его товарищи, увы, ничем не защищённые от страшной угрозы, о которой монарх знал не понаслышке. Высокоорганизованная армия Гулсена, практически без изъянов, что достигалось столетиями её совершенствования, могла уничтожить посёлок за считанные минуты. Поэтому монарху было так необходимо выиграть время. Не для них, не для себя, а для призванных, которые наверняка уже в пути.
– Ну где ты, предатель? – воззвал он, чтобы хоть как-то снизить напряжение и унять бешено бьющееся сердце. Обнажив меч, Лайонелл воздел его над головою, и клинок засиял в лунном свете. Прямо под ним медленно проносились стройные ряды чёрной как ночь драконьей армии, а сразу за нею – то место, на которое указал ему Джеральд. Пустырь. Место будущего поединка господина с его мятежным слугой.
Разумеется, нечего было и думать о том, что поединок этот пройдёт по правилам. И монарх знал это, а потому был наготове.
Едва он пересёк невидимую границу пустыря, оставив позади армию противника, как сверху из облаков на него обрушился Слэй.
Но даже для Лайонелла это нападение было с некоторой долей внезапности, и он сделал для себя неутешительные выводы. Джеральд действительно превосходил его во всём, но не «благодаря» своей ярости к бывшему господину, не из-за своей почерневшей души – он действительно был превосходным воином, и монарх знал это лучше, чем кто-либо другой – они часто сражались на тренировках до кризиса, и почти всякий раз его дворецкий одерживал верх над господином. Но сейчас это мастерство служило тёмным целям.
Голубое копьё мелькнуло перед ним, и монарх не успел отразить удар – наконечник со всей мощью врезался ему в грудь. Но доспехи не позволили страшному оружию добраться до плоти: монарх услышал слова проклятья и на мгновение узрел искажённое яростью лицо своего бывшего слуги, которое в следующий миг скрылось от него за крылом бронзового дракона. Два соперника разлетелись, но Слэй быстро заходил на следующий круг, и монарх ринулся ему навстречу.
Но вдруг Джеральд остановил своего дракона. Лайонелл сделал то же самое, недоумевая, почему его дворецкий прекратил атаку. Но тут же понял, что этим можно было воспользоваться и попробовать переубедить Джеральда. Кажется, мятежный дворецкий тоже хотел перекинуться парой слов со своим бывшим хозяином.
Джеральд был прекрасно защищён: чёрные блестящие латы как на нём, так и на его драконе придавали ему настолько грозный и величественный облик, что хотелось преклонить колени перед столь непоколебимым величием. Шлем в виде головы пса отличался от тех шлемов, что носили слуги до кризиса – эта морда пса была гораздо страшнее, оскал – яростнее, а уши были прижаты к голове. В глазные впадины были вставлены сапфиры, чего никогда не делалось раньше. Копьё Сенджамина, вероятно, тщательно начищенное, сияло показным блеском в правой руке Джеральда. А сам он, подняв забрало, с ухмылкой смотрел на монарха.
– Джеральд, послушай! – в отчаянии начал Лайонелл. – Ещё не поздно одуматься! Ты ведь не хочешь сражаться со мной, не хочешь этой бессмысленной бойни! И твой дракон – тоже. Почему ты не противишься тому, что движет тобою сейчас, это ведь чуждо тебе! Вся эта ярость, злость, обида!.. Мне больнее всего видеть тебя таким, но я не могу ничего с этим поделать, ведь только ты сам можешь себе помочь!.. Пожалуйста, Джеральд, забудь о том, что наговорил тебе Оутсен, избавься от его чар, прошу тебя! Ты мне нужен, Джеральд, я страдаю в одиночестве и изгнании! Но знаю, что не ты был тому виной. Я уже говорил тебе об этом, но умоляю, пощади мои чувства к тебе! Очнись от этого наваждения и вернись!
– Я смотрю, ты снова вздумал командовать мной! – расхохотался дворецкий. – Вынужден тебя огорчить: время раболепия безвозвратно ушло! Прошли те унизительные времена, когда от твоего слова или приказа зависела моя судьба. Теперь я сам себе господин, и никто у меня этого уже не отнимет! А тебя я сейчас покрошу на мелкие кусочки! Время переговоров прошло! Да начнётся битва!!!
И он рванул Слэя вперёд. Несчастному, отчаявшемуся, разочарованному монарху не оставалось иного выбора – и он скрестил меч с копьём своего дворецкого.
Они бились на достаточной высоте, чтобы разбиться насмерть, но Джеральд, похоже, совершенно не опасался быть выбитым из седла. Он неустанно атаковал, не давая возможности монарху для нанесения удара, и тому оставалось лишь обороняться – против копья меч был не слишком-то удобным оружием, поэтому Лайонелл, отбивая удары, лихорадочно искал уязвимые места в броне Джеральда. Разумеется, у него и в мыслях не было убивать дворецкого, но он без зазрения совести мог его ранить и тем самым выиграть время.
Но Джеральд не давал ему даже думать. Отступая на мгновенье, он тут же бросал Слэя в новую атаку, и Стримстил едва успевал держать в поле зрения своего отца. Драконы меньше жаждали сражаться, нежели их всадники, тем паче что были роднёй, но в конце концов их древний инстинкт соперничества взял верх и они сцепились, давая своим хозяевам временную передышку.
Стримстил был намного меньше Слэя, а значит, не способен был в полной мере дать ему отпор. Зная это, Лайонелл О`Крайтон привстал на стременах и вмешался в поединок монстров. Ударом меча он отрубил один из рогов Слэя. Оттолкнув от себя Стримстила, бронзовый дракон взревел от негодования и взвился ввысь. Поморщившись, монарх уселся в седло и, стараясь не думать о причинённых Слэю страданиях, помчался вдогонку. Так же, как люди Джеральда обрубили рога его Альбине, так и он одним ударом меча отомстил сейчас за её гибель. В этом поединке ему нельзя было проиграть, и теперь, когда противник дал слабину, нужно было этим воспользоваться.
Более быстрый, чем его отец, Стримстил нагнал Слэя за считанные секунды. Но бронзовый дракон вдруг взвился ввысь, увеличив расстояние, словно не желал больше ввязываться в новую схватку, и монарх на мгновенье подумал, что так оно и есть, и уже чувствовал, что победа его близка, как вдруг…
Он не ждал столь отчаянной смелости от своего дворецкого. И в этот момент признал, что Джеральд действительно хитёр и храбр. Гораздо храбрее и отчаяннее его самого. И если бы не его предательство, он стал бы лучшим воином королевства.
Лайонелл О`Крайтон увидел его лишь на несколько мгновений – Джеральд падал на него без дракона, держа впереди себя на вытянутых руках копьё Сенджамина, на эти несколько секунд словно слившись с ним в стремительном полёте. Монарх запомнил только его глаза, горящие бешеной яростью. Мгновением позже его ударило в грудь всей этой яростью, помноженной на скорость падения. Лайонелл услышал пронзительный крик Стримстила, и небо вихрем завертелось у него перед глазами. Какое-то время он не понимал, что происходит. Кажется, его кто-то держал, а затем всё резко прекратилось и наступил покой. А небо и земля перестали кружиться и встали на свои места. И тут только он понял, что пленён.
Он лежал на спине Слэя. А над ним возвышалась фигура Джеральда. Дворецкий злорадно ухмылялся. Они летели прямиком в авангард чёрного войска.
