Текст книги "Непознанный мир (цикл повестей) (СИ)"
Автор книги: Клетчатая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 46 (всего у книги 70 страниц)
Вдруг мальчика привлекла довольно любопытная вещь, висевшая на одной из стен. Позабыв про всё на свете, Брайан стоял и завороженно глядел на то, как мигает пара огоньков на этой плоской штуке. Он спросил у Рудольфа, что это может быть. Тот ответил, что не знает, но Констанций предположил, что это часы. Он рассказал, что Найлз недавно показывал ему точно такие же мигающие огоньки, только они были поменьше, и он их надевал на руку. Этими часами жители Англии и всего остального земного мира измеряют время суток, ибо, в отличие от гулсенцев, ведущих счёт времени по расположению солнца и теней, им необходимо знать время с точностью до секунды, иначе они не смогут вовремя приходить на работу или согласовывать друг с другом сложные действия, такие как распорядок дня или запуск космических ракет. Что такое космические ракеты и распорядок дня, Брайан, конечно же, не знал, но из уважения к Констанцию кивнул и сказал, что понял. Только, добавил принц, эти часы мелькают своими огоньками лишь посередине, а справа и слева у них подобие узоров, которые время от времени меняются. Констанций рассмеялся и пояснил, что это не узоры, а цифры – они-то и отмеряют время. Мальчика ещё никто не учил считать, и с цифрами он был пока не знаком, ведь в Гулсене счёт пока не использовался в качестве измерения времени, и Рудольф вдруг подумал, что не мешало бы им внедрить в королевство земной способ контроля времени.
Но когда Констанций, объясняя Брайану принцип работы часов, глядел на них, ему всё больше и больше казалось, что они неправильно идут. У Найлза на руке часы и минуты менялись в сторону возрастания, а на часах на стене – почему-то в сторону убывания. Обратив внимание Рудольфа на странные часы, Констанций поведал ему свои сомнения. Хозяин заинтересованно глядел на часы и тоже не мог понять, почему они идут в обратном направлении. Но тут Слэйд, который всё это время бродил по бункеру, нюхая землю в поисках съестного, начал возбуждённо вертеться у стены с часами. Заметив беспокойное поведение пса, Брайан подошёл к нему и попытался увести оттуда, но Слэйд был явно не настроен играть. Более того, как только принц взял его за ошейник, рванулся, да так, что Брайан упал, и громко залаял.
– Слэйд, ты что? – испугался Констанций.
– В той стороне враг! – вскочил Рудольф. – Как они смогли попасть сюда? Повсюду наши воины! Они бы не пропустили мимо ни одного демоса или звероида!
– Но как они могут быть за стеной? – недоумевал Констанций. Но Слэйд не унимался: он скрёб когтями стену и, что самое удивительное, вдруг сорвался с места и помчался к выходу, лаем зовя за собой остальных.
– Ах ты трус! – заругался на пса Рудольф. – Ну и беги себе, мы сами справимся с неприятелем.
– Стойте! – вдруг вскричал Брайан, когда Рудольф и Констанций схватились за меч и копьё, чтобы разрушить стену и встретить врага лицом к лицу. – Он зовёт нас за собой. Это может означать, что здесь оставаться опасно! Но это не живое существо, иначе бы он не стал убегать.
Рудольф и Констанций обернулись, опустив оружие. Поведение Слэйда было странным, но вполне разумное объяснение Брайана не стоило сбрасывать со счетов. Но каким образом им могло угрожать неживое, ни один из них представить себе не мог.
И всё же они решили довериться чутью собаки.
– Бежим за ним, – скомандовал Рудольф. – Посмотрим, куда он нас приведёт.
И втроём они помчались вслед за Слэйдом.
Пёс бежал по коридору так быстро, что люди едва поспевали за ним. Но когда он вывел их из бункера и помчался к выходу из дворца, все трое изумились: неужели всё здание целиком опасно для них? Тогда им придётся отсюда улетать всем войском.
Выбежав на улицу вслед за псом, который, подбежав к первому стоящему на страже всаднику, начал лаять и кусать его дракона за лапы, Рудольф, Констанций и Брайан подбежали к рыцарю.
– Что случилось, почему вы покинули убежище? – спросил тот.
– Нужно уходить отсюда, Монтегью, – объявил Рудольф. – Слэйд что-то почуял, но не демосов и не звероидов. Решать, что это, по-видимому, нет времени. Поднимай в воздух тех, кто на земле, и снимай дозорных с постов. Мы сядем на разных драконов, чтобы тебе было легче. С тобой полетит Брайан.
– Залезай, малыш, – улыбнулся Монтегью, протягивая руку.
– Я не малыш, – буркнул Брайан, забираясь в седло.
– Береги его, – наказал Рудольф. – Это не просто мальчик.
И, не дав Монтегью спросить, что он имел в виду, Рудольф с Констанцием и Слэйдом помчались к другим всадникам. Монтегью взлетел и затрубил в рог, призывая рыцарей Гулсена подниматься в небо.
Рудольф уже выбрал себе возницу, а вот Констанция с собакой никто не хотел брать, несмотря на все заслуги того перед королевством, и ему пришлось оставить Слэйда на земле. Убедившись, что все, кого он вывел из бункера, уже взлетели, пёс помчался вслед за улетающими драконами.
Уже больше двух третей армии Гулсена поднялось в небо и стройными рядами покидало территорию дворца, как внезапно где-то внутри здания раздался страшный грохот, и поднявшийся столп пыли в мгновение ока окутал Вестминстерский дворец. Взрывная волна вырвалась на свободу и погребла под слоем земли, песка и пыли четверть армии Гулсена. И люди, и драконы и на земле, и в воздухе непосредственно над дворцом, захлебнулись в этом аду, а когда здание начало рушиться, новая порция камней и пыли довершила образовавшийся хаос, не оставив шанса выжить тем, кто был ещё жив.
– О Небеса, – вырвалось у Констанция. Мимо него пронёсся один из воинов Анкрауна, и выражение его лица сказало гулсенцу всё. Там остались их товарищи.
Констанций попросил всадника, что вёз его, повернуть дракона и найти выживших, но пыль ещё стояла, скрывая и разрушенный дворец, и погибших рыцарей, поэтому воин отказался, к тому же в этом «безвоздушье», как он выразился, они могли забить пылью свои лёгкие и тоже погибнуть. К тому же они увидели, что несколько рыцарей уже кружили над пыльной завесой, ожидая, когда она спадёт. К ним подлетел Рудольф и объявил, что это он распорядился найти уцелевших. Убедившись, что с Констанцием всё в порядке, он приказал рыцарю следовать за ним.
Как понял Констанций, Рудольф вёл их по тому же маршруту, которым улетели на битву со звероидами Наследники. Он не мог прийти в себя от потрясения: оказывается, вот что приготовил для них сбежавший Оутсен. Воистину, его коварство не знало границ, а уж для благородных гулсенцев оно вообще было запредельным. Оставалось надеяться, что оставшимся возле руин рыцарям повезёт, и они найдут выживших в этом кошмаре, устроенном главным демосом.
Ведя отряд, Рудольф и Констанций негромко переговаривались со своими возницами. Он впервые оказались в растерянности, и им нужен был кто-то, кто мог бы сейчас хоть немного успокоить их души. Позднее к ним присоединился и Монтегью с Брайаном. Он контролировал поиски уцелевших рыцарей, но теперь по выражению его лица и притихшему мальчику им стало понятно, что их поиски изначально были бесполезными.
– Когда об этом узнают Наследники, – сказал, стиснув зубы, Рудольф, – этому Оутсену будет подписан смертный приговор!
– К сожалению, сэр, мы не знаем, куда он скрылся, – отозвался Констанций. – Вот если бы у нас было хоть какое-то время на его поиски, но мы совсем не знаем этот мир, и… – Его глаза наполнились слезами. – И погибаем, находясь в нём…
– Да, ты прав, Констанций, – кивнул господин. – Это мир слишком жесток и опасен, и он не для нас. Мы не сможем в нём жить, но мы обязаны его спасти. Помнишь, мы поклялись спасти Англию, и не только ради нашей свободы, но и ради её свободы тоже. И перед погибшими мы не виноваты. Вот если бы с нами были Наследники, они бы раньше нас поняли, что эти часы опасны, и тогда бы не было таких жертв. Но что случилось, то случилось. Ряды Скорбящих, увы, пополнились. Они искали своих господ и слуг над руинами Вестминстера и до последнего надеялись, что их близкие живы, но… – Он поник головою. – Этот мир убил их…
– Не этот мир, сэр, а этот Оутсен, – поправил хозяина Констанций. – И если Наследникам удалось сразить армию звероидов, мы можем надеяться на то, что у нас будет время найти этого убийцу.
Поредевшее войско Гулсена в полном молчании держало путь на запад. Высланные вперёд двое рыцарей вернулись и объявили отряду, что ни Наследников, ни армии звероидов нигде не видно. Отчаявшись, Рудольф и Констанций, перепоручив отряд Монтегью и Брайану, сами ушли на разведку. И довольно долго летели, торопя всадников, но так никого и не заметили. Тогда Рудольф приказал рыцарям снизиться и посмотреть с земли – он всей душой надеялся, что Наследники живы и с ними всё в порядке, и они не погибли и не лежат теперь где-нибудь там, внизу, их безжизненные тела. Но, к их облегчению, никого, кроме остатков некогда могущественной армии демосов, испуганно шарахнувшихся в стороны при виде драконов, они не заметили.
И тут прямо над ними, достаточно высоко, чтобы быть едва видным, промелькнул знакомый Констанцию дракон.
– Это они! – выкрикнул гулсенец. Их возницы тут же развернулись и помчались следом.
Нагнав Наследников, Рудольф и Констанций рассказали им о случившемся и были сперва удивлены, а затем обрадованы тем, что у них Ив Оутсен. Винсент и Найлз с ужасом слушали гулсенцев, а затем приняли решение, что теперь уже нельзя действовать так, как раньше. То, что демосы оказались гораздо коварнее звероидов, от которых они ждали как раз самого худшего, поменяло всю стратегию Наследников. Они понимали, что против них действуют не только демосы и звероиды, но и сами пространственные законы обеих миров, по которым для того, чтобы избавиться от поработителей Гулсена, нужно уничтожить поработителя Англии, то есть Оутсена. Но это даже не тот Оутсен, а всего лишь отпрыск истинного зачинщика той революции. Кроме того, убить его никто из них не мог по этическим соображениям. Но что же делать? Внезапно Найлз понял: нужно если не уничтожить, то заставить раскаяться в своих поступках отца Ива. Возможно, тогда они смогут заставить действовать эти законы в свою пользу.
– Отвечай, мерзавец! – зарычал эконом, ударив болтавшегося у бока дракона демоса. – Где твой отец?
Но тот лишь хрипло рассмеялся.
– Он уже в аду, я отправил его туда. Можете зайти к нему в гости, не представляете, как давно он вас ждёт! – демос расхохотался.
– Подонок! – прошипел Найлз. Ещё один его план рухнул благодаря ненавистному им демосу. Но то, что Ив мог быть настолько жесток и бездушен, чтобы убить собственного отца, эконом не мог себе представить.
– Ваша светлость, – обречённо обратился он к хозяину. – Думаю, что нам не остаётся другого выбора. Дайте мне копьемеч.
Услышав это, Оутсен в панике закричал и начал вырываться из своих пут. Но герцог возразил:
– Нет, Найлз, это не выход. Если его отец на самом деле мёртв, а звероиды после этого не сдались и не исчезли, то убийство его сына тем более не поможет. Мы не в состоянии разгадать загадку взаимодействия миров, поэтому давай действовать, как если бы наш успех зависел бы от нас самих, а не от определённых обстоятельств.
Эконом вздохнул и поднял взгляд на гулсенцев. Что ж, герцог прав. Это им доверяют все эти люди. Им, а не каким-то метафизическим законам пространства и времени. Гулсенцы и их предки не раз принимали бой, не оборачиваясь назад, и не искали лёгких путей. И раз уж им всем выпала такая непростая судьба, то нужно вынести все испытания так, как подобает настоящему рыцарю. Враг ещё не истреблён, но это и не война на истребление, здесь должно быть и место благородству, что всегда присутствовало в Гулсене, и должно присутствовать и в них. Вот чему и он, и его хозяин должны научиться у этих людей, появившихся в их мире для того, чтобы его спасти. И не о судьбе Гулсена их отряд думал всё это время, а о судьбе чужой и непонятной, но тем не менее прекрасной страны, которую им посчастливилось увидеть, пусть даже разрушенной, поставленной на колени, но в том-то и состоит теперь их задача, чтобы вернуть Англии то, что она утратила – свободу и мир, пусть даже при этом сам Гулсен не избавился бы от своих собственных врагов, но Найлз был уверен в том, что сей факт нисколько бы не огорчил гулсенцев, ведь в своё королевство они ещё вернутся, а это королевство будет уже спасено ими. Самопожертвование ради других – вот одна из отличительных особенностей гулсенцев, причём не только ветви Ансерв. А значит, у них нет причин для уныния, и главные сражения за свободу ещё впереди. Рыцари Гулсена доверяют им и последуют за ними туда, куда прикажут Наследники. И Найлз уже знал, каким будет их следующий шаг.
– Слушайте, рыцари! – громко произнёс Найлз. – Головной корабль звероидов потерпел крушение. Сейчас он находится где-то в западной части Темзы на границе города. Другие корабли, возможно, находятся там же. Наша задача – максимально эффективно атаковать их, и я не сомневаюсь, что вы нас не подведёте, поскольку это ваш враг, но и наш теперь тоже. Эти монстры посмели прийти в наш мир, и поплатятся за это! Наше возмездие будет для них ещё страшней, и если, находясь в Гулсене, мы скрывались и бежали от них, то здесь уже мы дадим им почувствовать себя чужими! Вперёд, возьмём свой реванш!
Его речь поддержал дружный, одобрительный крик гулсенцев и громкий рёв их драконов. Винсент передал Найлзу копьемеч, и эконом, сидящий теперь впереди, повёл свой отряд на запад, на, быть может, решающую схватку с самым опасным противником за всю историю обеих королевств.
====== Часть 5, глава 2. В пламени войны ======
Говорят, что умирать хорошо, спасая жизнь другому.
Джованни Боккаччо.
После всего того, что они пережили вместе, и гулсенцы, и двое англичан, волею судеб ставшие Наследниками могущественных артефактов параллельного королевства, как никогда старались держаться вместе. Их сплочённый в буквальном смысле слова отряд двигался на окраину Лондона, чтобы принять очередной свой бой, но на этот раз против звероидов.
Найлз приказал Монтегью, везущему Брайана, дать мальчику меч. И, когда Рудольф и Констанций, поражённые этим решением, спросили Наследника, намекая на статус Брайана, зачем он это делает, эконом ответил, что он поступает так, как считает нужным в данный момент. Их осталось слишком мало, добавил он, поэтому важен каждый, кто мало-мальски способен сражаться, а уж Брайан достоин быть наравне с любым из них, ведь он – будущий монарх Гулсена, и отсиживаться где-то вдалеке от опасности он больше не будет, поскольку такого места просто не существует, что доказал им сегодня Оутсен, взорвав Вестминстерский дворец. Мальчик сам рвётся в бой, напомнил им эконом, и уже давно, с самого начала желал сражаться. Так пусть наследник трона стяжает себе славу, как и положено по гулсенскому укладу жизни. А Монтегью будет страховать юного принца, вот только Найлз не знал, стоит ли говорить рыцарю о том, что Брайан – их будущий правитель, ведь он может испугаться такой ответственности и в момент опасности совершить роковую для мальчика ошибку. Посоветовавшись с хозяином, эконом решил оставить пока всё как есть. Принц не принц, но это ребёнок, а значит, Монтегью приложит все усилия, чтобы звероиды не смогли ему навредить.
Обрадовавшись тому, что его признали полноправным воином отряда, Брайан разглядывал свой меч, выданный ему из запасных, очень лёгкий и прочный, хоть и небольшой, но зато идеально приспособленный для того, чтобы им мог сражаться ребёнок. Такие мечи были у всех гулсенцев, обучающихся азам сражений на мечах, и, как правило, ковались, учитывая физические возможности ребёнка. В дополнение к своему мечу Брайан получил ещё и щит с гербом Анкрауна. Он был тяжёлым, зато почти полностью закрывал мальчика, что ему не очень понравилось. Но Монтегью сказал, что так будет надёжнее, и Брайан его понял. Всё-таки принц не относился к себе столь беспечно, как могло показаться вначале, и понимал, что одна его жизнь стоит дороже жизней всех, кто находился сейчас с ним. И даже хорошо, что лишь четверо из их отряда знают о нём правду.
Зрелище, открывшееся им на безлюдных загородных просторах, заставило рыцарей лишний раз восхититься мастерству Наследников: перед ними, частично утопленный в реке, возвышался поверженный корабль звероидов. Упавший на бок, он, должно быть, глубоко вошёл краем в дно реки и потому не мог опуститься на брюхо, хоть и накренился как Пизанская башня. Вокруг него на берегу стояли корабли звероидов, а сами монстры бродили вокруг и робко топтались на берегу. Их лидер, несомненно, погиб, и теперь они не понимали, как им быть дальше. Но какое-то странное предчувствие заставило вдруг Найлза остановить отряд.
– Я что-то чувствую, – пояснил эконом, когда герцог спросил его про причину остановки.
К нему подлетел Констанций. Найлз спросил его, памятуя о способностях гулсенца, не чувствует ли он то же самое. Тот ответил, что всё в порядке, и напомнил Найлзу, что сам он может чувствовать лишь энергетические изменения, а у эконома, по его мнению, были совсем иные ощущения. Герцог предложил возобновить движение, но Найлз отказался. И вдруг он стиснул голову руками и закричал. Винсент привстал на стременах и, схватив эконома, поскорее уложил его на спину.
– О нет, Найлз! Найлз! – в панике вскричал он. – Только не сейчас! Только не снова!
Найлз не понимал, что с ним происходит. Он думал о лидере звероидов, и вот… Неужели он сейчас вызовет Скальда с того света? Но это же невозможно! И тем не менее ужасная боль, разрывающая его голову, проходить не желала, а копьемеч, надёжно прикреплённый к седлу дракона позади Винсента, сиял теперь так ярко, что слепил глаза всем рыцарям даже сквозь ножны. Гулсенцы были напуганы и обескуражены тем, что происходило сейчас с одним из Наследников, который стонал и корчился на руках герцога, словно одержимый дьяволом. Таких вещей ни один из них никогда не видел, несмотря на то, что в мире гулсенцев встречались болезни, похожие на земные, но их было так мало и ими так редко болели, что на всё королевство было лишь несколько лекарей мирного времени – по одного на каждую из земель Гулсена. Были, конечно, и лекари военного времени, которые умели лечить раненых, но эта профессия была непопулярна в силу редкости войн в королевстве, поэтому они лечили в основном переломы и укусы, и уж тем более не были знакомы с такими явлениями, как приступы, вызванные особыми способностями человека. Тот шрам, что был получен Найлзом во время нападения демосов на автомобиль премьер-министра, открыл в нём этот дар, предоставив путь в мысли эконома энергии космоса, таким образом дав ему возможность предчувствовать грядущее. Но ни сам Найлз, ни его хозяин не знали об этом, поэтому сейчас Винсент молил Бога, чтобы его дворецкий выдержал очередную пытку болью и не скончался у него на руках на глазах тех, для кого они – единственная надежда на спасение.
Зрелище было ужасное: глядеть на муки Найлза гулсенцам было невыносимо, и они отворачивались, пытаясь совладать со страхом внутри себя, но когда они заметили, как Наследник меча обращается с Найлзом, как он внимателен и чуток, как сочувствует своему слуге в этот страшный момент, какие слова говорит в утешение, то поняли, что перед ними не просто чопорные англичане, живущие совсем не так, как они, а те же самые люди, пускай не рождённые в Гулсене, но ничем в этот момент не отличающиеся от них самих. Выбор меча и копья был верен как никогда за историю королевства. Да, у них уже были гости из Англии, и точно так же, как и в этот раз, выбор меча и копья пал именно на них, и они доказали Гулсену, что этот выбор правильный, но лишь после победы над злом. А эти двое доказали им это ещё до победы. С их точки зрения, это был знак свыше. И рыцари Ансерва в этот момент, несомненно, подумали о Великом Фремморе, который на сей раз выбрал им достойнейших из достойных, – тех, кто окончательно убедил их в том, что Англия не зря стала когда-то параллельным миром Гулсена.
– Найлз, Найлз, давай же, борись с этим, не сдавайся! – молил герцог, держа голову кричащего от боли эконома. – Ты справишься, я верю, только не закрывай глаза, не оставляй меня и всех нас на полпути! Мы всё сделаем для тебя, только держись!
Винсент не помнил, когда в своей жизни ему доводилось кого-то вот так умолять. Он никогда не сталкивался с такими ситуациями, никогда не видел человека на грани между жизнью и смертью – он видел только мёртвых, в том числе и тех, кто был ему дорог – своего погибшего отца, например. Но только не страдания. И из его глаз катились слёзы – в этот момент он не знал, что ему делать. Найлз на его руках, должно быть, уже умирал: веки эконома смыкались, и всё, что мог сделать несчастный герцог, это трясти его изо всех сил, чтобы не порвалась та тоненькая ниточка сознания, что ещё была натянута как барьер между жизнью и смертью Найлза. И все жалкие, бессмысленные слова, которые герцог вот уже с минуту бормотал, пытаясь удержать эконома в сознании, вдруг застряли у него в горле, когда Найлз вдруг затих, закрыв глаза, у него на руках. Дыхание Винсента остановилось от ужаса. Он не мог в это поверить. Сильнейший приступ, длившийся даже меньше, чем предыдущие, оборвал Найлзу жизнь?
Но тут небо над их головами потемнело, и послышался чудовищный рёв. Он не был похож ни на драконий, ни на грифоний, и заставил всех, даже Оутсена, втянуть голову в плечи. Никогда ещё никто из них не слышал подобных звуков, воистину сводящих с ума. На войско Гулсена легла гигантская тень. Но, что было ещё хуже, так это то, что, услышав рёв неведомого существа, все звероиды как один бросились к своим кораблям и начали подниматься в воздух, постепенно окружая войско гулсенцев. Винсент пытался привести в чувство бездыханного Найлза, но мозг эконома, по-видимому, был серьёзно затронут случившимся приступом, и поэтому почти не функционировал. В отчаянии герцог вынул копьемеч из ножен, сияние которого тут же затмило собой всё пространство вокруг, и, приказав рыцарям идти в атаку, первым ринулся на неведомого врага.
Последовав за своим повелителем, рыцари Гулсена уже ничего не боялись. Признав Наследников, они верили в них как никогда благодаря Найлзу, который, удерживаемый крепкой хваткой герцога, разумом пребывал в темноте, а духом – вместе со всеми. Он ничего не слышал и не видел, но мог чувствовать сквозь эту темноту, и чувствовал он опасность. Но она не была похожа на всё то, что они пережили ранее. Но Ланкастеру было на это наплевать. Перед ними был враг, и уничтожить его было их долгом.
Войско Гулсена с ликованием неслось вслед за Наследником меча навстречу колоссальной во всех смыслах этого слова опасности. А это нечто, казалось, только росло, накрывая город своей тенью. Корабли звероидов мчались по пятам драконьего войска, уже стреляя по ним. И когда Винсент на бешеной скорости нырнул в почерневшие облака, Найлз на его руках открыл глаза.
– Ваша светлость, стойте! – вскричал он, хватая поводья.
От неожиданности герцог едва не выронил копьемеч. Но вышло так, что слишком поздно эконом предупредил своего хозяина.
Как только их дракон вынырнул из облака, перед Наследниками предстал самый чудовищный противник, какого они только могли себе представить.
На них смотрели огромные, горящие красным пламенем глаза – каждое размером с крупного дракона. Длилось это не более секунды, после чего оглушительный визгливый рёв донёсся снизу из огромной пасти чудовища. Черногрив дёрнулся в сторону, уходя от разъярённого монстра. И только обернувшись назад, чудом избежавшие клыков Наследники увидели это жуткое создание целиком.
Невероятных размеров чудовище, напоминавшее дракона, парило в воздухе. Но, что ещё страшнее, – на его спине сидел звероид, и не просто звероид, а многократно увеличенный! В сравнении с этими двумя колоссами они были не больше мухи. И сейчас войско Гулсена, рассыпавшись, спасалось бегством от нового противника, который, наверное, даже не принимал их за соперников.
– Найлз, ты вовремя пришёл в себя, – наблюдая за гигантом с тыла, произнёс Винсент, тяжело дыша. – Но скажи мне ради всего святого, откуда это существо могло взяться???
Эконом обречённо взглянул на хозяина.
– Не думал, что когда-нибудь это скажу, ваша светлость, – начал он, – но, кажется, нам всем конец. Я почувствовал их присутствие, и мой шрам окунул меня в небытие. Это настоящий король звероидов, а существо, что под ним – мантикора. И копьемеч против них совершенно бессилен.
И словно бы в подтверждение его слов существо с гривой льва и мордой демона взмахнуло кожистыми крыльями и стало медленно разворачиваться в их сторону.
– Нет, Найлз, я не хочу в это верить, – произнёс герцог. – И отступать – тоже. Гляди, – указал он на мантикору. – Эта тварь из-за своих размеров слишком медлительна, и мы можем воспользоваться этим. Славно, что звероиды, наконец, бросили свои железяки и решили поиграть с нами в средневековье. Всадник на всадника – вот это я понимаю. Наши силы уравниваются. Поможет нам в этом бою копьемеч, или же нет, – решать лишь нам. Главное – не вера в силу оружия, а вера в свои силы, Найлз. Так давай же сделаем всё для нашей победы, чтобы эти звероиды навсегда забыли дорогу в наш мир! Соберём наше войско и возродим в них веру, вперёд!
Найлзу было нечего добавить к словам герцога, но его приступ, и то, что он увидел, пребывая без сознания, дали ему чёткое понятие того, что они обречены. Что мог сделать копьемеч с таким гигантом? Нанести неглубокую рану – не более того. И не из-за каких-то неведомых им сверхсил короля звероидов, а просто-напросто из-за его колоссальных размеров. И ни войско Гулсена, ни они не смогли бы сразить этих чудищ, которые, казалось, уже победили их досрочно.
Глубоко внутри герцог понимал это, сознавая правоту Найлза, но он был уже слишком раздосадован и зол на себя за то, что и демосов, и звероидов, напавших на королевство, им никак не сразить. Он готов был голыми руками схватиться с королём этих тварей, лишь бы доказать, что не всё потеряно. И, пролетая над головой мантикоры, он крикнул, поднимаясь к бронированной морде короля звероидов:
– Убирайся туда, откуда пришёл, своими размерами ты нас не запугаешь! С нами вера англичан и сила Гулсена!
Гигантский монстр медленно опустил голову вниз и оскалился. Его клешня с необычайной скоростью метнулась к дракону Наследников, но Винсент вовремя увёл Черногрива от атаки чудовища. Королю это не понравилось, и он испустил оглушительный рёв. И в тот же момент мантикора преградила Наследникам путь, поменяв положение в воздухе на вертикальное. Из её раскрытой пасти вырвался зелёный газ, и Найлзу с Винсентом пришлось нырнуть вниз, уходя от ядовитого вещества. С виду неповоротливые, а теперь как будто очнувшиеся от оцепенения монстры, показывали им своё проворство. И всё же пока они играли друг с другом как ленивая кошка с не пойманной пока мухой. Однако эта ленивая кошка всё больше и больше походила на ястреба.
– Вниз! – скомандовал Черногриву Винсент. Следом за ними, не отставая, мчались корабли звероидов. Копьемеч в руке герцога ослеплял его своим сиянием, и он не видел, куда они летят. Передав копьемеч Найлзу, Винсент мог теперь уверенней управлять своим драконом. Но их армия была раздроблена, и сейчас ни герцог, ни эконом не могли найти ни одного из членов отряда. А несущиеся позади корабли звероидов вместе с нависшим над ними королём стремительно настигали их. Казалось, ещё немного – и с Наследниками будет покончено.
Несмотря на то, что копьемеч защищал своих владельцев от гамма-лучей звероидов, его сила постепенно ослабевала, и Наследники это чувствовали. Причиной этого мог быть король звероидов, но какой же адской силой он должен был обладать, чтобы затмевать ею сильнейший источник противоположной силы, заключённый в артефактах Гулсена? Это обстоятельство пугало Наследников. Даже если сейчас копьемеч уничтожит всех до единого подданных этого монстра, а войско Гулсена соберётся вновь, они всё равно будут бессильны против этого исчадия ада.
Визгливый рёв мантикоры резал им слух, гамма-лучи уже практически беспрепятственно проходили сквозь пелену силы копьемеча, а Черногрив из последних сил бил крыльями, стараясь не сбавлять сумасшедшей скорости, с которой он нёсся, и всё отчаяннее искал какой-нибудь воздушный поток для того, чтобы хоть немного отдохнуть. Они были одни и мчались, сами не зная, куда. И только, кажется, Ив Оутсен, болтавшийся в ремнях на боку дракона, был даже рад такому стечению обстоятельств, и теперь вовсю издевался над бессилием Наследников. Но так же, как и они, боялся смерти от лап этого гигантского монстра и его мантикоры, что неслись сейчас следом. В душе его, может быть, впервые, царил настоящий страх, и Ив понял, что всё могло бы быть иначе, если бы он не убивал своего отца, а заставил бы его раскаяться в совершённых преступлениях, но прежде – раскаяться самому и вернуть Англии то, что Франц Оутсен у неё отнял. Поздно, слишком поздно пришла к нему эта мысль. Вслед за гулсенцами страну атаковали новые, ещё более страшные существа, и лишь из-за собственной непримиримости Ив не кричал от ужаса, заменив крик бесконечными оскорблениями, на которые у Наследников не было времени отвечать.
Они приближались к земле, надеясь этим заставить звероидов и их короля остановиться. Такие громадные существа могли запросто разбиться на небольшой высоте, и тогда их армия могла бы попробовать с ними расправиться. Но сейчас ни армии, ни возможности обмануть их у Наследников не было. Гигантский звероид, наверное, даже не видел их, будучи ведомым кораблями своих подданных. Но в какой-то момент Винсент заметил, что им навстречу летит один из драконов их отряда. Когда он поравнялся с Наследниками, Винсент и Найлз увидели, что это Брайан. Один, без Монтегью.
– Брайан! – испугался герцог. – Где Монтегью?
Мальчик повернул и изо всех сил гнал теперь дракона рядом с Наследниками, стараясь не отставать. Он с трудом мог им управлять и едва удерживался в седле, а щит и меч принца с грохотом бились друг о друга на боку дракона.
– Он упал, – выдавил из себя мальчик. Он был сильно напуган, поэтому Винсент не стал его больше ни о чём спрашивать и попросил перебраться на их дракона вместе с оружием. Но на такой скорости это было слишком опасно, поэтому Наследники решили посадить измотанного Черногрива и дракона Брайана где-нибудь в безопасном месте. Вряд ли здесь, в безлюдных местах, имелось подходящее убежище, но герцог решил не сдаваться. Когда, уходя от кораблей противника, они скрылись за невысоким холмом, Найлз увидел нечто наподобие пещеры, скрытой в густой зелени и невидимой для нетренированного глаза. Винсент попросил Брайана кинуть ему уздечку дракона и привязал её к одному из ремней упряжи Черногрива, а затем начал снижаться. Это нужно было сделать как можно быстрее, иначе кто-нибудь из звероидов мог нагнать их и увидеть, где они приземлились.
