Текст книги "Непознанный мир (цикл повестей) (СИ)"
Автор книги: Клетчатая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 70 страниц)
В ответ на эти слова старый дворецкий упал на колени и с мольбою в глазах произнёс:
– Простите меня, милорд, простите… Я… я не смог в этот раз с ним поговорить, слишком уж нелегко в последнее время мне стало это делать, да и не на должном уровне я нахожусь, чтобы быть ближе к Великому Фреммору, поэтому мне никогда не удаётся продлить контакт подольше хоть на несколько секунд. Но завтра я обязательно…
Англичанин спешно подошёл к слуге и поднял его под руки с колен.
– Нет, – произнёс он, покачав головою. – Не стоит так часто беспокоить Фреммора по всяким пустякам. – Он наклонил голову Уоллфрида и, поцеловав его в макушку, прижал к своей груди. – Ты слишком изматываешь себя в последнее время постоянным сидением в этом подземелье и утомительными призывами к нему. Ты должен отдохнуть какое-то время, Уоллфрид, ведь так нелепо потерять тебя я не хочу.
Уоллфрид, прижимаясь к груди своего господина всем своим покорным существом и ощущая щекой тепло его крепкого тела, вдруг совершенно отчётливо услышал быстрое, взволнованное биение его горячего сердца. И другого, бьющегося рядом с ним в унисон. Его сердца. Его собственного больного сердца. Сердца слуги, измученного за долгую жизнь всеми земными бедами и печалями, пока оно не нашло приют и покой в обители замка Вейсголлвилд. В добрых руках нового хозяина.
Но это было двадцать лет назад, а теперь всё возвращается. Не так давно Уоллфрид стал приходить сюда, в бывшие подземные катакомбы древнего Вейсголлвилда, ставшие теперь святилищем Фреммора, первого слуги этого замка и Первого слуги Англии. И драконы, к которым Фреммор благоволил, – первые из животного мира разумные существа, и первые существа, прирученные людьми в древние времена. Но эти прекрасные существа могут исчезнуть по вине людей, обрекших их на голодную жизнь в изгнании, ведь сами добывать себе пищу в дикой природе большинство из них не умело, когда их сослали. И Уоллфрид, стремясь вернуть назад этих благородных (для англичан, во всяком случае), сильных и смелых животных с помощью Фреммора, истратил последние крупицы здоровья в этом сыром подземелье. И его сердце скоро совсем изобьётся, и будет биться всё медленней и медленней, пока…
Горечь взяла его душу, и Уоллфрид, обхватив руками хозяина за плечи, горько разрыдался.
– Нет, Уоллфрид, нет… Не плачь… – уговаривал его мужчина, гладя слугу по растрёпанным седым волосам, длинным и шелковистым, ещё крепче прижимая его к себе. – Прости, что напомнил тебе о твоём недуге… Прости… Тихо, родной, тихо… Прости меня, что хотел запретить тебе видеться с Фреммором. Я совсем забыл, что он твой покровитель, а кроме него, из богов у тебя больше никого нет…
Тут Уоллфрид быстро отстранился от него и взглянул в глаза своему господину. И тот увидел в глазах слуги на фоне слёз искорки счастья.
– Нет, милорд, вы… неправы… – Казалось, последнее слово было совсем чуждым дворецкому, с такой неохотой и даже несколько испуганно он его произнёс. – Вы – мой бог. Настоящий бог и покровитель, да не прогневается на меня за это Великий Фреммор.
– Ах ты мой милый, – рассмеялся хозяин и поцеловал Уоллфрида в переносицу. Этот поцелуй обычно заменял словесное выражение человеческих чувств и означал: «Я горжусь тобой», что в отношениях «хозяин – слуга» приобретало особую яркость и значимость.
Уоллфрид преклонил седовласую голову перед своим господином.
– Благодарю вас, сэр лорд Лайтенвуд, но я послушаюсь вашего совета и постараюсь пореже общаться с Великим Фреммором. Но сегодня я просто не мог не придти сюда…
Он умолк. Лорд Лайтенвуд долго и внимательно вглядывался в виновато опущенные глаза дворецкого, а затем тихо и ласково спросил, взяв его руку в свою:
– Из-за чего же ты пришёл сегодня сюда, друг мой, ответь.
Уоллфрид глубоко вздохнул, и сердце его, только успокоившись, вновь учащённо забилось. Он вспомнил, как Фреммор в самом начале порвал едва натянувшуюся между ними нить контакта, нить мысленной связи, едва коснувшись сознания Уоллфрида, который думал о драконах, и тому пришлось потом искупать свою вину перед великим слугой за столь неподходящий вопрос молитвами о прощении. Фреммор не пожелал разговаривать с ним о драконах, а прерванный контакт тяжёлым грузом лёг на и без того измученное сердце старого дворецкого. Но, скрепя волю, Уоллфрид всё же попросил его не оставлять драконов наедине со своей бедой. И об этом должен узнать его хозяин, хоть он никогда и не видел этих прекрасных животных, ведь ему было всего тридцать четыре года, и когда он родился, мораторий уже был. Кроме того, Уоллфрид узнал сегодня, что в самом центре Лондона приземлился дракон с двумя всадниками, и весь город стал на голову: на дракона сбежался посмотреть чуть ли не весь Лондон. И уже в этом был знак. Знак их возвращения. Значит, люди признали ошибку, совершённую пятьдесят лет назад их предками. И об этом непременно должен узнать его господин.
И старик, моля Фреммора о положительном отклике хозяина на свои последующие слова, с придыханием ответил:
– Из-за драконов, милорд. Они…
Он не договорил, потому что лорд Лайтенвуд поглядел на слугу с лёгким удивлением, как бы не поверив в услышанное. Уоллфрид не знал, да и не мог знать о страшной тайне своего хозяина. А тайна была действительно страшной: когда лорду было пять лет и он жил в этом замке с родителями, старшей сестрой и её братом-близнецом, как-то раз стая оголодавших драконов прорвала границу своего изгнания и напала на Лондон. Английские драконы всегда славились своей жестокостью, и в этот день они растерзали в клочки всю семью маленького лорда, когда они выехали на прогулку в открытой карете. И хотя у сопровождавших процессию гвардейцев было оружие, оно, увы, оказалось попросту бессильно перед огромной стаей быстрых тварей, броню которых не смогло бы пробить даже современное огнестрельное оружие. А во времена Средневековья в основном преобладали лук и стрелы, которыми и пытались отбиться от хищников. Но это только приблизило гибель династии Лайтенвудов: озверевшие чудовища за две минуты растерзали на земле всё, что только можно было растерзать. Местность была открытой, и укрыться было негде. И коварные хищники, насытившись, улетели назад, оставив после себя поле, пропитанное кровью: дворянской и дворовой, звериной и птичьей (семья лорда брала на прогулки своих охотничьих птиц)… А малыш Лайтенвуд уцелел: его закрыл своим телом личный слуга его матери, которая доверяла ему как себе, и в момент первой атаки драконов отдала ему мальчика и твёрдо приказала бежать отсюда прочь. «Он должен остаться жить», – сказала она тогда слуге. Но тот не успел убежать. Замеченный одним из драконов и задетый его страшными когтями, слуга, истекая кровью, упал в траву, накрыв собою ребёнка, и лежал так, пока дракон рвал его, не заметив под телом слуги перепуганного маленького мальчика. Пока драконы расправлялись с семьёй Лайтенвудов, истерзанный слуга, истекающий кровью из страшных ран и оставленный драконом умирать в мучениях, из последних сил и превозмогая чудовищную боль, пробовал успокоить плачущего лорда тихим шёпотом слабеющего голоса о том, что нечего бояться и не надо плакать. Но тогда этот пятилетний мальчик видел весь этот ад и кошмар своими глазами, перестав в одно мгновенье быть ребёнком. И уже после того, как страшный хаос из криков ужаса и рёва драконов полностью утих, малыш выбрался из-под тела слуги и увидел, что тот уже мёртв. И лишь потом – окровавленное поле, усеянное человеческими останками и грязными обломками их парадной кареты.
Тогда он громко закричал и помчался назад, в замок. И потом целый месяц молчал и не общался ни с кем из прислуги. Его тётя приехала в замок из соседнего графства и забрала его к себе, чтобы окрестные земли замка не напоминали ему о трагедии, и чтобы он забыл об этом навсегда.
Но маленький лорд не забыл. В четырнадцать лет ему пришлось вернуться в родовой замок Вейсголлвилд, чтобы унаследовать свои владения. Давно прошедший шок сменился теперь горестными воспоминаниями, и Лайтенвуд поклялся убивать каждого дракона, если только увидит его хотя бы издали.
Но больше драконы не появлялись. Лайтенвуд принял в услужение Уоллфрида, – в память о том слуге, который спас его от драконов, и назначил Уоллфрида дворецким и своим личным слугой. Но ему он не рассказывал о своём прошлом, щадя старика, и строго приказал всей прислуге тоже не говорить ему об этом. Старый слуга и не подозревал, насколько больно сейчас ранили хозяина его слова. Но в сказанном Уоллфрида нельзя было винить, ибо он видел этих животных ещё до принятия моратория и считал их самыми прекрасными существами на Земле, послушными людям и служившими им, и не мог, наверное, даже представить себе, что они могут в два счёта растерзать человека, ведь агрессия у них в крови. И если один раз она проснётся, дракон не повернёт назад, и будет убивать и убивать. И ни перед чем не остановится.
Лорд Лайтенвуд не мог поверить услышанному. Его старый слуга пытается вернуть этих тварей назад? ДРАКОНОВ, этих убийц, жаждущих человеческой крови, которым вот уже пятьдесят лет закрыт путь в английское небо? И ради этого зла он рискует своим и так уже слабым здоровьем, а сегодня чуть не навлёк на себя гнев Первого слуги?! Но драконы…
Лорд Лайтенвуд схватил Уоллфрида в охапку, привлёк к себе и поцеловал его с нежностью в макушку, глаза, брови, лоб, щёки, шею, и даже руки. В мыслях Уоллфрида в этот момент быстрым вихрем проносились значения всех этих поцелуев: «Я тебя люблю», «Я не смогу жить без тебя», «Ты самый лучший на свете», «Никому тебя не отдам», «Прости меня за всё», «Я хочу тебя утешить», «Я за тебя жизнь отдам»…
И Уоллфрид мог только тихо плакать, прижавшись к груди хозяина, и обнимать его так крепко, как только он мог. Слуга думал, что лорд Лайтенвуд жалеет сейчас его за самопожертвование перед драконами, и уже собирался было поцеловать его в грудь и плечи, что означало бы высшую любовь, преданность и покорность хозяину и половину значений всех поцелуев, но лорд вдруг мягко, но уверенно отстранил его от себя и совершенно спокойно произнёс:
– Оставь эту затею, Бергмор.
Старый слуга окаменел от неожиданного ответа хозяина, так и застыв с полусогнутой спиной. За своими эмоциями он плохо расслышал первые три слова из речи хозяина, но официально-строгое обращение сказало ему обо всём. Прежде лорд Лайтенвуд никогда не называл его наедине по фамилии. А теперь…
В потрясении глядя вниз, на чёрные туфли хозяина, но ничего не видя перед собою, старый слуга пробормотал:
– Нет, милорд… Послушайте: они возвращаются… Эти слова сказал мне Великий Фреммор за мгновение перед разрывом контакта… И… разве вы не рады тому, что…
Лорд Лайтенвуд резко его перебил, и его громкий голос заставил Уоллфрида пожалеть о сказанном. Слуга почувствовал, что эти слова ещё сильнее задели душу его лорда.
– Уоллфрид Бергмор, – сурово начал Лайтенвуд. – Я не хочу, вовсе не хочу делать тебе больно своими словами, как сделал это ты, но… забудь об этом. И не спрашивай меня, почему… Прости.
Он быстро развернулся и вышел. Уоллфрид вздрогнул, когда под ногами лорда скрипнул деревянный настил за порогом, а затем медленно обернулся к золотой фигуре Фреммора.
– Они возвращаются, – повторил он, глядя на Первого слугу, и как бы в подтверждение своих же слов едва заметно закивал головой, опустив глаза вниз. – Но их возвращение, я чувствую, погубит моего хозяина, моего милого лорда… – Тут старик не удержался и, зажмурившись, заплакал, закрыв лицо ладонями. И уже сквозь слёзы по зале разнёсся его приглушённый, но громкий возглас, полный боли и отчаяния: – А значит, и меня…
Лорд Лайтенвуд не спеша двигался по широкому коридору в свои покои. Проходя мимо людской, он услышал нечто, что заставило его быстро подбежать к неплотно закрытой двери и прислушаться.
В людской было шумно. Говорило сразу несколько десятков человек, и их голоса сливались в один гудящий звук, но лорд всё же уловил несколько громких отрывистых фраз, которые и заставили его насторожиться и вспомнить разговор с Уоллфридом.
– Дракон с двумя всадниками…
– В центре Лондона!
– Сегодня?..
– Неужели опять?!
– Не к добру это, не к добру…
Лорд Лайтенвуд одним ударом обеих рук распахнул двери и вошёл в людскую.
Увидев, что самый важный для них человек удостоил их чести заглянуть в столь неподходящее для него помещение, все тридцать восемь слуг поклонились хозяину до самой земли. Воцарилась тишина.
Лорд Лайтенвуд оглядел людскую: длинный, грязный и пустой стол из грубых досок, бочки с водой, разделочные ножи, затхлый запах земли… И не стал отвлекаться на неудобства. Он обвёл строгим взглядом стоящий перед ним народ – мужчин и женщин разных возрастов, – и прямо спросил, не обращаясь ни к кому конкретно:
– О чём вы тут вели беседу?
Никто не ответил, только, казалось, вся толпа слуг разом вздрогнула.
Лорд Лайтенвуд глубоко вздохнул и продолжил:
– Ладно… Можете не притворяться и не бояться меня, я только хочу знать о предмете вашего разговора, вот и всё. Ведь ваш лорд должен знать обо всём, что делается в его владениях, не так ли?
Прислуга молчала. Они бы давно уже сказали всё лорду, если бы речь шла не о драконах. Но, поскольку все они знали о прошлом своего господина, то не рискнули навлечь на себя сейчас его гнев.
По их молчанию лорд понял, почему они не желают отвечать, и поэтому с улыбкой произнёс:
– Не нужно меня щадить, я слышал, что вы говорили о драконах. – В это время по рядам людей пробежала дрожь. – Но всё это уже в далёком прошлом, и вам можно не бояться рассказывать мне о них. Форстер, – обратился лорд к одному из толпы. – Выйди сюда и расскажи мне о том, что ты слышал.
Слуги тут же расступились, пропуская вперёд старого, согнутого годами мужчину. Он торопливо засеменил к лорду, пока не остановился подле него и закашлялся.
– Говори, – потребовал лорд.
Форстер хрипло произнёс:
– Милорд, дракон с двумя всадниками приземлился сегодня на площади. Говорят, что они – отступники. – Тут он с трудом поднял голову, чтобы взглянуть на своего господина, и, прикоснувшись дрожащей от старости рукой к его левому плечу, продолжил: – Вам не стоит сегодня выезжать в город, милорд; я чувствую, что здесь они не к добру…
Он умолк и опустил голову. Лорд Лайтенвуд долго смотрел на его сгорбленное тело, а потом тихо произнёс:
– Ступай, Форстер. – И, окинув задумчивым взором ещё больше притихшую после слов Форстера прислугу, мягко продолжил: – Не волнуйтесь, здесь мы в безопасности и нам ничто не угрожает. Но на всякий случай – не выходите без крайней необходимости за пределы замка и двора, а я… – Тут он вдруг хищно ухмыльнулся, – позабочусь о нашей крылатой проблеме.
Больше лорд не сказал им ни слова. Он повернулся и вышел, оставив прислугу в тревожном молчании.
Лайтенвуд быстрыми шагами шёл по коридору, но уже не в свои покои. Его глаза горели торжеством. Его час пробил! Сегодня он отдаст приказ своему гарнизону готовить боевые машины для атаки.
Да, он отомстит этому дракону, и тем двоим, что посмели прилететь сюда за его жизнью!
За всё отомстит!
Хоть и одному дракону, а не целой стае, но всё равно.
За то, что они убили его семью.
Но лорд Лайтенвуд не знал, что его последние слова, помимо прислуги в людской, слышала и ещё одна пара ушей.
Уоллфрид Бергмор.
– Неужели здесь нет больших площадей? – в досаде произнёс Мастер, слезая со спины Смерка и помогая слезть Квину. – Большой город, а площади большой нет. Первый раз в жизни встречаю подобное.
Любопытные лондонцы уже собрались довольно плотными толпами, окружив дракона и всадников, но не решались подойти ближе, чем на пятнадцать метров. Небольшое пространство было просто заполнено людьми, а из окон ближайших домов высовывались лица детей и взрослых. Правда, они были скорее испуганы, чем заинтересованы, так как их головы, едва высунувшись, тут же ныряли обратно.
– Нам нужно пополнить наши запасы, – объявил Мастер Квину. – Ты жди здесь, а я скоро вернусь.
Квин в тревоге огляделся по сторонам, а затем забежал вперёд и растерянно поглядел на своего спутника.
– Мне здесь не по себе, Мастер, – сдавленно произнёс он. – Я лучше с вами…
– Нет, Квин, останься, – ответил Мастер несколько недовольным тоном. – С каких это пор военные боятся гражданских? Тем более, если рядом Смерк. Давай, я скоро.
Хлопнув обескураженного офицера по плечу, он удалился, пройдя через расступившуюся перед ним толпу.
Квин вздохнул и сел на асфальт, подложив под себя военную куртку. Смерк улёгся рядом, лениво поглядывая по сторонам, затем зевнул и закрыл глаза. Квин задремал, не обращая внимания на вдруг усилившийся ропот в толпе, и отдельные слова, которые словно волна пробегали по кругу: «Династия Лайтенвудов», «Нападение», «Все погибли», «Снова драконы», «Лорд уже знает»…
Толпа заметно поредела, послышались испуганные возгласы. Они-то и разбудили Квина, узревшего перед собой довольно странную картину сразу же после того, как он открыл глаза.
Вокруг него и Смерка ходил какой-то седой старик. Печальный взгляд его пронзительных голубых глаз, прикрытых веками, приковывал к себе внимание не меньше, чем весь остальной его вид.
А одет он был для Квина странно: длинные волосы его доходили до плеч, скрывая позолоченный ворот чёрно-лилового одеяния, которое чем-то напомнило Квину итальянский фрак и вместе с тем широкополый халат, только без нижней части. На груди шли зигзагообразные отвороты, жирно расшитые золотыми и серебряными нитями, а на концах рукавов с раструбами искрились искусно вшитые в ткань узорчатые бляшки, соединённые между собой переплетениями ремешков, которые мелкими петельками торчали в промежутках между бляшками. Теми же бляшками, только уже треугольной формы, были оторочены края одеяния и полы, а ткань матово блестела, играя то чёрным, то лиловым, то лилово-бордовым. Некоторые мелкие узоры помещались по бокам, а на левой стороне груди было вышито золотом некое слово на неизвестном Квину языке.
На ногах старика он увидел, к облегчению своему, самые что ни на есть обычные туфли, наполовину скрытые под облегающими шерстяными штанами, плавно расширявшимися книзу от колена.
Спросонья Квин ещё не ясно соображал, однако довольно внимательно следил за поведением странно одетого старика, не в силах пока ничего предпринять.
А странно одетый старик между тем довольно неторопливо нарезал круги вокруг дракона, словно он каждый день это делал. Было похоже, что он просто прогуливается. Но он не был похож на простого любопытствующего, и явно ходил вокруг с какой-то определённой целью, совершенно не боясь огромного чудовища, наблюдавшего за каждым его движением.
Поглядев на Смерка, Квин стал наблюдать. Дракон, казалось, не проявлял никакого интереса к тому, что перед самым его носом не спеша прогуливается чужой, тогда как в случае с детьми он не позволил приблизиться к себе на столь близкое расстояние. И лишь лениво поворачивал голову, когда старик удалялся из его поля зрения, проходя сзади, а потом дракон и вовсе положил голову на лапы и закрыл глаза.
Квин открыл рот. Уж от кого, а от Смерка, своего боевого дракона, он этого никак не ожидал! А может, его дракон уже настолько стар, что ему безразличны всякие люди? С этими мыслями офицер ещё раз оглядел будто бы не замечающего его старика, который как раз прошёл мимо него, и вдруг с лёгким умилением отметил, что Смерк, наверное, даже не шевельнётся, если старик наступит ему на хвост или искалеченное крыло.
Однако, собрав все свои мысли в одно целое и решив положить этому конец, Квин резко встал и крикнул ему в спину:
– Эй, старикан, ты что, ошалел?!
Старик остановился и неспешно обернулся к кричавшему.
– Простите, сэр? – учтиво произнёс он.
Квин смутился было, но, желая всё же отвадить странного типа от своего дракона, выкрикнул снова:
– Ты что, олух, не видишь дракона?! Смельчак из толпы, да?! Убирайся-ка ты отсюда по-хорошему, если не хочешь стать закуской ему на обед!
В ответ на его слова старик рассмеялся.
– Он меня не тронет, сэр, – заявил он, подходя к Квину. – Я ведь вижу, сколько ему лет. Он такой же, как и я, поэтому вам не стоит бояться за меня, сэр.
– Кто-ты-такой? – отдельно выговаривая каждое слово, спросил Квин.
Старик улыбнулся.
– Я – тот, кто спасёт вас, – пояснил он. Квин нахмурился и понял, что этот старик попросту сумасшедший, иначе стал бы он подходить к опасному зверю и так странно разговаривать, да ещё и называть его, Квина, каким-то «сэром»?! И офицер решил сыграть с ним в ту же игру.
– Тогда я – оперная певица, – со смехом ответил Квин. – Ну и от кого же ты будешь нас спасать, старичок?
Незнакомец вдруг схватил Квина за ворот и, притянув к себе, зашептал ему в ухо:
– От лорда Лайтенвуда и его воинов-дракобоев. Я проделал путь от его родового замка Вейсголлвилд до Лондона верхом и, слава Небу, успел. Вам грозит смертельная опасность, сэр.
Квин с усмешкой махнул на старика рукой.
– Всё ясно, – отозвался он. – Знаешь, таких слов мне ещё никто никогда не говорил. Ты первый.
В это время сзади послышались спешные шаги, и вслед за этим чей-то строгий голос спросил:
– Что здесь происходит?
Квин обернулся. К ним шёл Мастер с мешком провизии за плечами.
– Мастер, слава Богу, – обрадовался Квин. – Ты вовремя. Вот, – указал он на стоящего позади старика. – Этот чудак ходил вокруг меня и Смерка, а теперь болтает о какой-то опасности для нас. И, сдаётся мне, что он не совсем здоров.
– К сожалению, вы правы, сэр, – тут же отозвался старик.
– Тебя никто не спрашивает! – сердито обернулся к нему Квин и с мольбою обратился к Мастеру: – Мастер, прогоните его прочь, иначе я совсем свихнусь, – он же едва не попал в пасть Смерку и не желает объяснять, кто он такой, и одет очень странно, не как английцы. Может, вы знаете?
Мастер секунду-другую молча глядел на Квина, а затем вдруг рассмеялся, совершенно ошарашив офицера.
– Квин, ты, видать, совсем засиделся в своей Италии, – сквозь смех выдавил он, согнувшись и чуть не плача от нарастающего хохота. – Английцы… Одет странно… Ха-ха… Ну ладно, – выпрямившись, успокоился Мастер. – Судя по платью, перед тобою дворецкий, – кивнул он на старика. – А это означает, что здесь неподалёку какое-нибудь поместье. Я прав, уважаемый? – обратился он уже к старику.
– Да, вы правы, сэр, – ответил дворецкий. – Оно расположено совсем недалеко отсюда, а я здесь для того, чтобы предупредить вас о грозящей вам опасности.
– Ну вот, опять, – всплеснул руками Квин.
– Помолчи минутку, Квин, – осадил его Мастер и спросил старика: – Откуда вы родом и как вас зовут? Меня зовут Мастер, это Квин, а нашего дракона зовут Смерк.
Старик не колеблясь ответил:
– Меня зовут Уоллфрид Бергмор, я служу в замке Вейсголлвилд, что стоит на окраине Лондона. Мой хозяин, лорд Лайтенвуд, хочет убить вас и вашего дракона.
– ЗА ЧТО?!! – потрясённо воскликнули и Квин, и Мастер.
Слуга опустил глаза.
– Хотел бы я и сам это знать, – вздохнул он. – Мой господин в последнее время весьма странно себя ведёт. Сдаётся мне, что он ненавидит драконов. Поэтому я и пришёл сюда, чтобы предупредить вас. Скоро сюда прибудет его многосотенная армия и техника, и они уничтожат вас… – Его лицо выражало тревогу и сочувствие. – Я молил Великого Фреммора о вашем спасении, но он не услышал. Поэтому я здесь.
– Фреммор? – переспросил Квин. – Кто это?
– Первый слуга замка Вейсголлвилд, – пояснил Уоллфрид. – Он мой покровитель. Но не об этом сейчас речь. Вам нужно бежать отсюда, господа, лорд Лайтенвуд со своей армией скоро будет здесь.
Лицо Мастера потемнело. Летя в Англию, он никак не мог представить себе, что здесь, на родине драконов, кто-то может их ненавидеть.
– Уоллфрид, – спросил он дворецкого. – А как ты относишься к драконам?
На губах старика заиграла радостная улыбка.
– Я всю свою долгую жизнь восхищался ими, сэр. И теперь я живу лишь одним желанием – вернуть их назад, чтобы драконы стали неотъемлемой частью каждой страны мира. И я хочу помочь вам в этом, пусть даже для этого мне придётся пойти на предательство. Но иначе поступить я не могу. Лорд Лайтенвуд меня любит, и я с болью в сердце представляю, каким ударом это будет для него. Но если он хочет уничтожить вас и вашего дракона, я ему больше не слуга и не единомышленник.
– Отличные слова, Уоллфрид, – похвалил дворецкого Мастер. – Но если ты с нами, то подскажи нам, что делать, мы ведь не сможем противостоять механическим машинам с одним-единственным старым драконом.
– Так он что, поедет с нами? – вытаращил глаза Квин.
– Да, Квин, поедет, – довольно строго отозвался Мастер, и офицер замолчал.
– Я знаю, что делать, сэр, – твёрдо ответил Уоллфрид. – Я думал об этом, когда скакал сюда. Мы примем бой, не вступая в него.
– Каким же образом? – спросил озадаченный Мастер.
– Положитесь на меня, – бодро ответил старый слуга.
====== Глава 3. Долг, честь, и совесть ======
Лорд Лайтенвуд не находил себе места. Казалось, он искал уже везде. Его голос уже давно охрип, но он всё равно снова и снова звал того, без кого не мог существовать ни физически, ни душевно.
– УОЛЛФРИ-И-ИД!!!
Прислуга тоже подключилась к поискам: они ходили по огромному замку, заглядывая во все комнаты, а во дворе кто-то то и дело звал пропавшего по имени. За Лайтенвудом как хвост ходил друг Уоллфрида молодой конюх Джеймс, помогая лорду выбирать места для дальнейших поисков и перечисляя те уголки замка, где они уже искали, чтобы не пойти туда по ошибке снова. Сейчас он как раз перечислял проверенные помещения.
– Его спальня, людская, кухня, подвалы, шестая комната на втором этаже, личная комната и кухня на первом, уборная, Наблюдательная башня, сторожевой пункт, чердачное помещение…
– УОЛЛФРИ-ИД!!! – мощным зовом сбил его лорд, а затем, тяжело дыша, оперся о стену каменного коридора между первым и вторым этажом замка, по которому они шли, и без всякого стеснения выругался, добавив к своим словам отчаянный вопль: «Чтоб ты провалился!»
Джеймс вытаращил глаза, глядя сбоку на лорда, проклинающего его друга, а потом негромко кашлянул для порядка, и, когда Лайтенвуд повернулся к нему, предложил:
– Милорд, его не искали только в подземелье. Может быть, он там?
Лицо лорда будто бы прояснилось. Во всяком случае, угрюмое выражение пропало с его лица, и даже глаза засверкали. Лайтенвуд вдруг так неожиданно и громко ударил с досады рукой об руку, что Джеймс невольно вздрогнул и подскочил.
– Ну конечно! – с нескрываемым торжеством ответил лорд, метнувшись к Джеймсу и крепко стиснув его в своих объятьях. – Молодец, Джеймс! Я предполагал, что он там. Я это чувствовал!
Не сказав больше ни слова, он помчался вниз. За ним – Джеймс.
Однако, быстро распахнув створки подземного святилища, лорд Лайтенвуд увидел лишь темноту. В огромном помещении была только неясно видна частично и тускло освещённая упавшим из коридора светом золотая статуя Фреммора. Все свечи и лампады были задуты.
– Сожалею, милорд, – донёсся сзади виноватый голос Джеймса.
Но тут лорд Лайтенвуд, погрузившись взглядом в эту темноту, вдруг вздрогнул, словно какая-то мысль, мысль ужасная и непостижимая, пришла в его голову. Он медленно повернулся к Джеймсу и испуганным голосом произнёс:
– Его нет в замке.
Конюх удивлённо взглянул на своего лорда, не веря услышанному. И осторожно спросил:
– Так вы думаете, милорд, что… что его похитили?..
Лайтенвуд в ответ едва заметно покачал головой.
– Нет, – ответил он тихо. – Он… Он ушёл сам…
– Но куда, милорд?! – ужаснулся услышанным Джеймс.
Лорд Лайтенвуд посмотрел на него по меньшей мере недоумённо. И по его взгляду конюх вдруг понял, о чём догадался лорд.
– Милорд, вы думаете, что он слышал то, о чём вы говорили нам в людской? – Он прикрыл рот ладонью, словно испугавшись собственных слов. – Но тогда… тогда это…
– Предательство, Джеймс, – совершенно спокойно отозвался Лайтенвуд. – Предательство, которого я никогда не смогу ему простить, но, поскольку мы готовимся нанести удар этим… отступникам, то я постараюсь его образумить. Но простить ему я этого уже не смогу.
Повернувшись на каблуках своих туфель, он быстро зашагал прочь по коридору, оставив Джеймса у распахнутой двери подземелья слушать его удаляющиеся шаги и глядеть в темноту.
– Значит, вы, Мастер, путешествуете по миру в поисках того, что поможет вам осуществить ваше заветное желание? – крикнул Уоллфрид после того, как Мастер, не слушая постоянно перебивающего его Квина, который желал дополнить его речь рассказом о встрече с Мастером и своим драконом, рассказал ему о Склоне Мира.
Они летели на север, уже миновав окрестности Лондона. Уоллфрид сидел позади Квина в мягком седле Смерка, отчего ему, как и Квину, приходилось разговаривать криком.
В ответ на слова дворецкого Мастер что-то прокричал, чего Уоллфрид не расслышал. Однако по интонации он уловил утвердительный ответ. И крикнул:
– Мне очень жаль, сэр, но то, что вы ищете, существует лишь в легендах! Я, конечно же, не хочу навязывать вам свою собственную цель, но раз уж я нашёл вас, то вы – единственный мой шанс вернуть драконов назад!
Мастер, управлявший Смерком, расслышал лишь три последних слова Уоллфрида. И с удивлением обернулся к нему.
– Это невозможно, Уоллфрид. Пока мораторий действует, драконов не будет! Возможно, уже никогда!
– К чёрту мораторий! – крикнул в ответ Уоллфрид. – Драконы сильнее моратория! Мы сильнее моратория! И мы СМОЖЕМ это сделать!
Квин насмешливо обернулся к старику.
– Уоллфрид, ты спятил?! Эти драконы уже одичали, они не слушаются людей. Ведь всё началось с того, что молодняк перестал нам подчиняться.
– Послушайте, – Уоллфрид пытался говорить убедительнее. – Я, конечно, не могу вам приказывать, но общество рухнет, если в самое ближайшее время драконы не вернутся! Поймите, это же гораздо осуществимее, чем легенда, за которой вы гоняетесь! Мастер! – сквозь порыв ветра крикнул он всаднику. – Вернуть драконов можно! Поверьте мне, сэр! Мы не одни в своём стремлении сделать это! Ведь сколько народов хотят того же! Подумайте! На нашей стороне даже сам Великий Фреммор!
– Опять ты с этим Фреммором, – вздохнул Квин. – Мастер! – обратился он уже к другу. – Ты, я надеюсь, не передумал найти Склон Мира после слов этого дворецкого?
Мастер долго молчал, не оборачиваясь. Вспомнив о лорде Лайтенвуде, он нахмурился и глубоко задумался. С одной стороны, он всю жизнь искал нечто эфемерное, Склон Мира из древней легенды, и это почти что превратилось в его святой долг – непременно найти это место и не останавливаться в своих поисках ни на секунду. Но, с другой стороны, то, чего хотят все люди мира, – возвращения драконов, идеала природы, – лучшее, что когда-либо она создавала. И отмести это Мастеру не позволяла совесть. Впервые он почувствовал свою внутреннюю силу, какое-то сверхпредназначение. Он – Рыцарь, под ним – дракон. И он летит на нём!
