Текст книги "Непознанный мир (цикл повестей) (СИ)"

Автор книги: Клетчатая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 70 страниц)

– Мастер, очнись! – испугался Квин, в котором вдруг неизвестно откуда появилась отчаянная смелость. Видя, что Мастер на него не реагирует, вперив взгляд в никуда, он схватил с земли камень и с криком «Вот тебе, дворецкий!» встал во весь рост, загородив собою Мастера, и швырнул камень во Фреммора.

Камень пролетел сквозь призрака, пройдя через его грудь. Фреммор в ответ взвил единорога на дыбы и взмахнул мечом, готовясь, по-видимому, преследовать Квина.

Но тут произошло нечто такое, чего Фреммор явно не ожидал: Смерк нагнул змеиную голову и полыхнул огнём под копыта единорогу. Тот громко завизжал и расплылся в туман. Но с Фреммором того же не произошло. Он медленно опустился на землю, распрямив ноги, и вновь взглянул на дракона. Смерк, выпрямившись, спокойно глядел на него, словно говоря: «Ступай с миром, мы не хотим тебе зла. Того, кого ты ищешь, среди нас нет».

Первый слуга с минуту глядел в глаза Смерку, а затем повернулся и, войдя в чащу, превратился в туман, который тут же растворился в ночном воздухе.

Квин и Мастер бросились к Смерку и Уоллфриду.

– Боже мой, Уоллфрид! – чуть не плача, простонал Мастер. – С тобой всё в порядке?

Он помог старику встать. Уоллфрид всё ещё дрожал, но уже не так сильно. И, по-видимому, не мог говорить. Мастер попросил Квина посадить старика на Смерка, а сам, подойдя к морде дракона, потрепал его по гриве на макушке и сказал:

– Молодец, Смерк! Ты защитил Уоллфрида. Спасибо тебе.

– Эй, – раздражённо заметил Квин. – А обо мне ты забыл? Я спас тебя от призрака, а то, чего доброго, ты бы свихнулся.

Мастер рассмеялся.

– И тебе спасибо, Квин. Только я беспокоюсь за Уоллфрида. По-видимому, Фреммор его напугал настолько, что он теперь самостоятельно от шока не оправится. Взгляни на него: наверное, сегодня ему довелось увидеть Фреммора по ту сторону зеркала.

– Это ты о чём? – не понял Квин, пытаясь, сидя в седле, унять дрожь в руках Уоллфрида и в своих собственных.

– О том, Квин, что он не мог себе и представить, что ему доведётся уносить ноги от своего бога, которому бедный старик безгранично верил и поклонялся.

– А почему ты думаешь, что его бог хотел его убить? – спросил Квин. – Он же призрак. Как он может убить? Да ещё того, кто ему поклоняется?

– Квин, – с укором начал Мастер. – Как ты думаешь, можем ли мы знать, о чём этот Фреммор думает, или о его возможностях? Может, он убивает взглядом, о чём я и подумал, когда он посмотрел на меня? Или, может быть, он погнался за нами для того, чтобы за руку поздороваться?

– Всё, молчу, – смирился Квин.

Мастер сел в седло.

– Квин, – попросил он. – Поменяйся с Уоллфридом местами.

– Зачем это? – удивился офицер.

– Чтобы он, чего доброго, не выпал из седла во время полёта, и чтобы поскорее пришёл в себя. Давай, Квин.

Офицер послушно посадил старика на своё место, а сам сел сзади.

Мастер обернулся к дворецкому и даже закусил губу от жалости.

Уоллфрид выглядел ужасно, если не хуже. Он словно постарел ещё лет на пятнадцать. Конечно, ему будет очень тяжело смириться с таким сокрушительным ударом по его вере, подумал Мастер, ведь никто ещё не поклонялся призраку. Поэтому сейчас несчастный старик не мог произнести ни слова, мелко дрожа и покорно сидя в седле, а в глазах его отражался лишь безысходный страх и немая мольба, словно он просил сказать ему, что всё это неправда.

– Ему скоро станет лучше, – взглянув на Уоллфрида, убеждённо произнёс Мастер. – Надо лишь его успокоить и дать ему поспать. Завтра мы решим, что делать дальше после этой тяжёлой ночи.

Поднявшись над лесом, Мастер сразу заметил оставленную ими полянку с затушенным костром после нападения Фреммора. Направив туда Смерка, Мастер, лишь убедившись, что никаких посторонних звуков или шорохов поблизости нет, опустил дракона.

– Квин, – велел Мастер, – неси сюда все постели, будем спать рядом. Вытащи всё, что в моих мешках, – они вон там, спрятаны в кустах. Там есть тёплые одеяла и свёртки из шкур. Приготовь всё это и уложи Уоллфрида. А я пойду, раздобуду новых веток для костра.

– Будь осторожен, Мастер, – предупредил его Квин, у которого всё ещё дрожал голос.

Недожаренные куски кабаньего мяса всё ещё висели на вертелах над кучей пропитанных сыростью веток. Квин уныло взглянул на них и принялся стаскивать в одну кучу тюфяки, а затем отправился за мешками Мастера. Смерк тем временем согревал паром из ноздрей ноги Уоллфрида, который неподвижно сидел в седле и смотрел прямо перед собой невидящими глазами, не замечая ничего вокруг. Он видел перед собою только нечёткую фигуру Фреммора, снова и снова подымающего на дыбы единорога, и взмахивающего Королевским мечом своего лорда. И глаза его глядели Уоллфриду в душу, безжалостно разрушая её, а вместе с ней – и его веру…

А в английском замке Вейсголлвилд было неспокойно: лорд Лайтенвуд не находил себе места. Его дворецкий Уоллфрид Бергмор уже давно должен был вернуться назад, утопив дракона и двух его всадников в каком-нибудь озере, как сам ему объяснил во время погони. Хотя, возможно, у старика возникли трудности с транспортом, ведь дракон отдалился от Лондона почти на триста километров, когда солдаты лорда нагнали его. Но в любом случае лорду оставалось надеяться на то, что в скором времени Уоллфрид вернётся назад.

Всю ночь не сомкнув глаз, лорд Лайтенвуд бродил по замку, то проклиная Уоллфрида, то моля небеса о его возвращении. Но забрезжил рассвет, и разгневанный, потерявший терпение англичанин с шумом и грохотом спустился во двор замка, крикнув ближайшему к нему солдату:

– Готовь своих людей, Слэйд, мы отправляемся на поиски!

– Но милорд, – попытался возразить ему солдат. – Мы ведь только вчера вернулись обратно. Машинам нужна смазка и тщательный осмотр на предмет исправности, и потом – ваш слуга просто не мог покрыть такое большое расстояние за одну ночь, даже на самых быстрых лошадях. Вероятно, он заночевал где-нибудь, а сейчас в пути, вот и всё.

– ВСЁ?!! – неистово вскричал лорд, сделав грозный шаг к солдату. – Ты забыл, с кем разговариваешь, ничтожество, или тебе напомнить? Выполняй приказ, живо, или твоя голова станет украшением для копья!

Солдат отдал честь дрожащей рукою и, съёжившись, помчался исполнять волю лорда. А Лайтенвуд не торопясь вернулся в замок, где уже был накрыт большой стол для завтрака.

За завтраком лорд попросил привести к нему Уинстона, одного из слуг замка, к которому Лайтенвуд уже давно присматривался как к человеку, который заменит Уоллфрида после смерти последнего. Лорд, конечно же, не хотел об этом думать, но рано или поздно это всё равно случится, а если дворецкий не вернётся (кто знает, может, он погиб, пытаясь заставить своих пленников нырнуть в озеро?), Уинстон займёт его место гораздо быстрее, о чём лорд и хотел с ним поговорить.

– Садись рядом, Уинстон, – повелел лорд Лайтенвуд, когда слуга в нерешительности остано-вился на пороге и поклонился. – Я хочу с тобой поговорить.

Уинстону было семьдесят три года, и надо сказать, он отличался удивительной силой ума и проницательностью, и был гораздо умнее своего господина. Он мог прочесть мысли своего лорда по его глазам, знал, когда господин врёт, а когда говорит правду, а также мог извлечь из его речи нужные ему сведения и тайные намерения лорда, о которых он никому не рассказывал. И хотя груз прожитых лет довольно основательно искалечил его организм, его мозг действовал по-прежнему слаженно и чётко, словно и не старел никогда. И Уинстон был обязан этим прежде всего своим родителям, которые тоже были слугами и воспитали его в этом замке, научив понимать, где добро а где зло, и как надо себя вести в той или иной жизненной ситуации, чтобы потом не жалеть о содеянном.

И поэтому Уинстон подходил ко всему очень тщательно, выбирая наилучший вариант действий к тому или иному случаю. «Чтобы выжить, умей притворяться», – учили его родители. Усвоив этот урок, Уинстон вскоре понял, как опасна и непредсказуема жизнь. И хотя он очень редко делал ошибки, будучи умственно развитым и очень осторожным, всё же они у него были, ведь он всегда был очень решительным. Как и все люди, он извлекал из них уроки, которые позволяли ему не наступить второй раз на одни и те же грабли. И, переступая порог, Уинстон сразу почувствовал, что ему придётся делать выбор. И выбор этот будет не из лёгких.

Близко зная Уоллфрида и лорда, слуга, несмотря на весь свой ум, всё же меньше всего ожидал услышать от своего господина потрясшие его слова, которые лорд произнёс сразу же после того, как Уинстон опустился на стул.

– Уинстон, я позвал тебя сюда, чтобы предложить тебе занять место Уоллфрида, если в бли-жайшее время он не объявится.

– Милорд, но как же… – начал было Уинстон. – Вы думаете, что он… погиб?

Лорд Лайтенвуд откинулся на спинку кресла и улыбнулся.

– С чего ты взял, Уинстон? Нет, я надеюсь, что это не так. Я просто решил поговорить об этом с тобой, и, может быть, выслушать твоё мнение насчёт этого.

Уинстону показалось, что сейчас самое время сказать лорду всю правду об Уоллфриде, если он сам её ещё не знает. А может, и не хочет знать.

– Милорд, вы, вероятно, в курсе того, что Уоллфрид на стороне отступников.

Лорд Лайтенвуд смотрел на него с удивлением несколько секунд, а затем рассмеялся.

– Это всё слухи, Уинстон, – ответил он с улыбкой. – Или я встретил вчера не его, и не он объяснял мне жестами, что захватил в плен дракона и двух его всадников?

– Милорд, я, конечно, не могу вам противоречить, – начал Уинстон, – но подумайте сами: как мог Уоллфрид справиться с громадным драконом и двумя крепкими парнями?

– Ты недооцениваешь Уоллфрида, Уинстон, вот что я тебе скажу! – гордо ответил Лайтенвуд. – А сейчас Уоллфрид доказал нам, что может защитить весь мир от этих тварей. И он сделал это, я уверен! И горжусь им!

– А вам не показалось всё это довольно странным, милорд? – настойчиво продолжил Уинстон. – Вы увидели его летящим на драконе, но вам не пришла в голову мысль, что Уоллфрид спасался вместе с ними от ваших машин?

– Что за чушь ты несёшь, Уинстон?! – ударил кулаком об стол лорд. – Как у тебя ещё язык повернулся сказать такое о моём дворецком?! Нет в тебе ничего святого, и мозгов тоже нет! Убирайся! Я не возьму тебя на его место после всего того, что ты мне тут наговорил, старый дурак! Чему ты улыбаешься?

Уинстон радовался. Он не думал, что их лорд настолько глуп и упрям, но сейчас он сам освободил его, Уинстона, от нелёгкого выбора, ведь если бы лорд приказал ему перейти на место Уоллфрида, это было бы предательством. Но Уинстон знал, что Уоллфрид больше не вернётся назад, а значит, лорд будет искать кого-то другого на его место, и уже другим слугам придётся выбирать между доверием своего господина и предательством. Ведь все в замке надеются, что Уоллфрид вернётся, поскольку прошёл только один день. Но вскоре они поймут, что ошибались.

Уинстону и самому было горько осознавать тот факт, что он больше никогда не увидит Уоллфрида. И, перестав улыбаться, он встал и вышел из обеденного зала. Лорд Лайтенвуд проводил его гневным взглядом, встав из-за стола.

Зная, что поступает отчаянно, Уинстон вышел из замка и твёрдым шагом двинулся к конюшням. Там он встретил друга Уоллфрида конюха Джеймса, который искал дворецкого вчера вместе с лордом Лайтенвудом. Он чистил лошадей. Застав Джеймса за этим занятием, Уинстон поделился с ним своими догадками насчёт Уоллфрида. Узнав о намерениях Уинстона отправиться на его поиски, конюх с испугу уронил мочалку в бочку с мыльной водой.

– Ради Бога, Уинстон, у тебя, часом, крыша не поехала?

– Я серьёзно, Джеймс, – недовольно произнёс Уинстон. – Мы должны найти их.

– Но для чего? – недоумевал конюх.

– Они хотят вернуть драконов, – пояснил Уинстон. – И мы должны помочь им.

Джеймс в ответ одарил слугу довольно глупой улыбкой.

– И чем же мы им поможем? – едва сдерживаясь от смеха, спросил он. – Помоем их дракона? Или поесть приготовим? А может, спать уложим?

– Не притворяйся глупым, Джеймс, – строго взглянул на него Уинстон. – У нас с тобой будет шанс им помочь. А как – мы ещё узнаем. Если Уоллфрид тебе друг, ты пойдёшь со мной. А если нет – прости, что отвлёк тебя от столь важного дела. Мой дальше свою лошадь.

Конюх спешно подошёл к Уинстону.

– Ты безумец, Уинстон, – заключил он. – Ты всегда таким был в моём понимании… Но я иду с тобой, как бы ни безумна была сейчас твоя затея. Но как ты намерен разыскать их?

– Ты задаёшь слишком много вопросов, и зачастую дурацких, – ответил ему Уинстон. – Для чего, ты думаешь, я пошёл именно к тебе, когда мог бы подговорить для этого дела кого-нибудь другого? Ты же грум.

– Конюх, – недовольно буркнул Джеймс.

– Неважно, – парировал Уинстон. – Выбери двух самых быстрых и выносливых скакунов, оседлай их, и мы ускачем далеко отсюда. Путь наш будет долгим, так что приготовься к трудностям.

Конюх вздохнул и скрылся за спинами лошадей, а Уинстон, мысленно попрощавшись с лордом, слугами и замком, остался ждать Джеймса у так и не вымытой им до конца лошади.

====== Глава 5. Клеймо Верности ======

Когда Мастер вернулся назад, держа в руках охапку толстых сухих веток для костра, он увидел, что Уоллфрид мирно спит возле дремлющего Смерка, укутанный в тёплое шерстяное одеяло, а с другой стороны, свернувшись калачиком, примостился Квин. Он не спал.

– Я сделал всё, как ты просил, – увидев Мастера, сонно отозвался офицер, кивнув через плечо на Уоллфрида. – Он спит.

– Я разведу огонь, – сказал Мастер, складывая ветки под вертелами, – и дожарю мясо. Будешь?

Квин медленно перевернулся на спину.

– Нет, спасибо, Мастер, что-то мне не хочется.

– Я посижу здесь половину ночи, – сказал Мастер. – На всякий случай. А потом поменяемся, идёт?

– Ладно, – зевнул Квин. – Тогда спокойной ночи.

Мастер удивлённо поглядел на то, как Квин перевернулся на левый бок и обнял сзади Уоллфрида, сцепив руки ему на груди и тесно прижавшись к его спине.

Не желая беспокоить спящих, Мастер не стал просить Смерка пустить пламя на ветки. Вместо этого он добыл огонь трением и стал покручивать отсыревшие куски кабаньего мяса на вертеле.

Поужинав, он закопал оставшееся мясо в землю неподалёку и взял своё старое шерстяное одеяло, которым укрывался ещё в детстве, подложив тюфяк и надеясь согреться. И не смыкая глаз смотрел на языки пламени, иногда тревожно озираясь по сторонам.

Изношенное до дыр одеяло не давало тепла, и Мастер принялся ходить вокруг костра, окончательно прогнав сморившую было его дрёму.

Когда, казалось, уже должно было светать, Мастер взглянул на луну и определил, что прошло ещё только два часа. Он неслышно подошёл к спящим. Смерк при его приближении проснулся, лениво приоткрыв один глаз. Увидев Мастера, он зевнул и тут же заснул снова. Квин лежал теперь рядом с Уоллфридом на спине, положив руки себе на грудь. Уоллфрид лежал на левом боку, поджав под себя ноги.

Мастер наклонился, поплотнее укутав его, и мельком глянул на Квина. Он не хотел будить офицера для смены, решив продежурить до самого утра, пусть даже Квин и защитил его сегодня от страшного взгляда Фреммора. Эти двое устали сегодня не меньше, чем он сам.

Отойдя к костру, Мастер подкинул в него несколько веток и, вздохнув, присел на тюфяк. Кажется, дремота вновь брала над ним верх, и он с усилием открыл глаза, чтобы не заснуть.

Но тут, когда он уже проигрывал в этой борьбе и начинал клевать носом, его внутренний голос пробудился и закричал. Закричал так громко и страшно, что Мастер в мгновение ока очнулся и, открыв глаза, попытался осознать, во сне это произошло с ним, или же наяву.

Страшный крик повторился, только теперь в нём было больше жалобных ноток, чем удушающего ужаса. И Мастер понял, что кричит вовсе не он, и не что-то у него внутри.

Он вскочил и обернулся назад, пытаясь отыскать источник крика. И от увиденного едва не потерял сознание.

Уоллфрид Бергмор метался по своему тюфяку, схватившись за грудь, и жалобно стонал. Скинув с себя одеяла, которыми его укутал Квин, он в беспамятстве дёргал ногами и свободной левой рукой, а глаза его, полные ужаса и отчаяния, были расширены так, словно он увидел вдруг что-то очень страшное. Квин пытался его удерживать, но собственная паника мешала ему сконцентрироваться. А Смерк, подняв голову, тревожно ревел, беспомощно переступая полусогнутыми передними лапами.

Мастер рванулся к ним и, оттеснив Квина, принялся расстёгивать ворот одежды Уоллфрида. Квин, удерживая трепыхавшегося дворецкого за руки, в панике вопил:

– Мастер, что с ним? Он умирает, да? Это приступ, да?

Мастеру некогда было отвечать на его многочисленные вопросы, да он и не нашёл бы на них ответа. Он мог лишь умолять небеса о том, чтобы ответы на них оказались отрицательными. Но его охватила не меньшая паника, и он всё никак не мог справиться со сложной системой застёжек и украшений, перевитых с ними, на воротнике Уоллфрида.

Старый слуга вроде бы немного утих, но продолжал дрожать и мотать головою, а пальцы его правой руки судорожно сжимали сердце.

– Боже, Мастер! – в панике орал Квин за его спиной. – Он умирает! Помоги же ему, помоги!

Не обращая никакого внимания на его выкрики, Мастер, которому прибавило силы то, что Уоллфрид теперь уже не так сильно дёргался, что могло означать завершение «приступа», наконец расстегнул воротник и застёжки на его шее и груди. Одним рывком сняв одежду до пояса и обнажив грудь и плечи, Мастер вдруг вскрикнул и, быстро встав на ноги, отскочил назад.

– Что с тобой, Мастер? – с тревогой заглянул ему за плечо Квин.

Уоллфрид теперь лежал тихо, тяжело дыша и вороша пальцами по тюфяку. Глаза его были полузакрыты и глядели в никуда. Он так и не очнулся.

Квин наклонился над стариком, и тут же потрясённо воскликнул.

На груди Уоллфрида, там, где находилось сердце, был изображён странный рисунок: чёрный вислоухий пёс, склонившийся перед сидящим золотым львом. Впившись взглядом в изображение, Квин краем глаза заметил ещё один рисунок, который темнел на левом плече Уоллфрида. Там была изображена оскаленная морда всё того же вислоухого пса.

– Что… что это такое? – дрожащим голосом произнёс Квин, обернувшись к Мастеру.

Мастер опустился рядом с ним на корточки, не удостоив офицера даже взглядом. Вместо этого он протянул руку к тяжело вздымающейся груди Уоллфрида, дотронувшись до изображения льва и собаки, и тут же отдёрнул руку.

– Он горячий, – пробормотал Мастер, потерев обожжённые пальцы друг о друга. – Горячий, как раскалённое железо.

– На левом плече ещё один, – указал Квин на руку Уоллфрида.

Мастер глянул вбок, но присматриваться к изображению не стал. Вместо этого он стал хлопать Уоллфрида по щекам, пытаясь заставить его очнуться.

– Быстро, Квин, – сказал он. – Принеси все одеяла. Перенесём его поближе к костру.

– Может быть, не стоит его трогать сейчас? – осторожно спросил Квин. – Лучше пусть Смерк его согревает… и охраняет.

– О чём это ты? – удивился Мастер.

Квин вытаращился на него страшными глазами.

– А вдруг это не дворецкий, а злой колдун? И он всё это время притворялся дворецким, чтобы нас убить, а мы его раскрыли! И теперь нам надо…

– Не говори глупостей, Квин, – строго сказал Мастер. – Лучше помоги мне переложить его на одеяло.

Квин вздохнул и взял Уоллфрида за ноги, а Мастер поднял его за плечи. Перетащив старика к костру, они освободили его от его парадной формы и укутали всеми одеялами, какие у них были. Смерк глядел на их действия очень внимательно.

– Когда он очнётся, сделаем вид, что ничего не знаем, – сказал Мастеру Квин, косясь на дворецкого. – Иначе он нас сразу испепелит.

– Хватит сказок, Квин! – зашипел на него рассерженный Мастер. – С Уоллфридом произошло что-то очень серьёзное, а ты… Может, он вообще не проснётся…

– Ладно, – ответил Квин, садясь рядом с Мастером на свой тюфяк. – Я с самого начала знал, что сегодня мы не заснём. Сначала Фреммор, затем – этот «приступ» у Уоллфрида… Знаешь, Мастер, мне теперь кажется, что с его появлением нам стало всё время не везти.

– Что за глупости, Квин, ты постыдился бы! – ответил Мастер, одарив офицера недовольным взглядом. – Он спас нам жизни, перехитрив лорда Лайтенвуда и его механическую армию. И, быть может, ещё не раз это сделает. – Тут Мастер придирчиво оглядел офицера. – Вы, итальянцы, такие неблагодарные, – отметил он со вздохом.

– Прости, Мастер, – виновато отозвался Квин. – Просто я никогда не думал, что кто-то будет спасать мою жизнь, ведь спасение жизни – удел военных. А к тому, что теперь всё наоборот, я, как военный, пока, видимо, не успел привыкнуть.

– Ничего, Квин, – хлопнул его по плечу Мастер. – Я вовсе на тебя не сержусь. И утром мы обязательно узнаем про эти… татуировки у Уоллфрида, если он пожелает рассказать нам о них. До утра не так уж много времени.

На этот раз дремота и сон обходили всех троих стороной до самого рассвета. Лишь Уоллфрид, погружённый в глубокий сон, ни о чём не тревожился и ни разу больше не двинулся, лёжа на боку спиной к костру, словно с ним ничего и не случилось этой ночью.

Но вот забрезжил рассвет, и Мастер, потушив костёр, выкопал из земли куски припасённого зажаренного кабаньего мяса, отдав один из кусков Квину, а другой отложив для Уоллфрида.

Смерк ушёл на охоту.

Мастер не решался разбудить Уоллфрида, и не только из-за боязни обнаружить застывший труп. Но тут, как всегда, вмешался Квин, поглядев на спящего и заявив, что тот не дышит. Под толстым слоем одеял, которыми был укутан Уоллфрид, действительно сложно было заметить дыхательные движения, тем более что Квин находился относительно далеко от Уоллфрида, но Мастер, которому в эту ночь пришлось изрядно износить свои нервы, поверив Квину, метнулся к дворецкому.

Перевернув старика на спину, он начал спешно разматывать одеяла. И в тот момент, когда Мастер окончил это дело и увидел знакомый уже рисунок на его груди, Уоллфрид проснулся.

В первые мгновенья он приветливо глядел на испуганное лицо Мастера, не осознавая, что тот с тревогой глядит на его грудь, а не ему в глаза, и то, что он, Уоллфрид, почти голый. Но как только его мозг пробудился ото сна целиком, дворецкий понял, что происходит. Подняв на локте правую руку, он прислонил её к своему сердцу, закрыв рисунок, и горько улыбнулся Мастеру.

– Ты хочешь знать, что это такое? – угадал старик его мысли.

Мастер взглянул на него, приходя в себя после созерцания необычного изображения, которое теперь, к счастью, было закрыто рукою дворецкого.

– Уоллфрид, – с дрожью в голосе начал он, – сегодня ночью с тобой… с тобой случился какой-то приступ… и мы подумали, что это…

– Сердце? – поднял брови Уоллфрид. – Но если бы это было так, я бы не проспал такое событие. – Тут он невесело рассмеялся. – И, разумеется, помнил бы это. Но я ничего не помню и во сне ничего не почувствовал. Я проспал как убитый всю ночь, горюя о том, что нам удалось пережить этой ночью. Если только мне приснился один кошмар, но он не мог вызвать у меня никакого приступа, тем более что со мной во сне ничего необычного никогда не происходило – ни физически, ни психически. А что, – с тревогой взглянул он на Мастера. – Я кричал? Или это было лишь в моём сне?

– Да ты нас чуть с ума не свёл своим криком! – вскричал за спиною Мастера несдержанный Квин. – И эти твои татуировки, они же…

– Помолчи, пожалуйста, Квин, – разгневанно повернулся к нему Мастер, но голос его был спокоен. – Имей жалость, и вообще… – Тут он замолчал, подбирая нужные слова. – Не сори своими мыслями, держи их при себе. Сейчас не до этого…

– «Татуировки»? – переспросил Уоллфрид и, привстав, с улыбкой отнял руку от сердца. – Это не татуировки, друзья мои. Хотя одна из них, – он выставил вперёд левое плечо, на котором Мастер и Квин снова узрели оскаленную морду чёрного вислоухого пса, – вполне может так называться. Но у нас, англичан, она зовётся меткой. Меткой Верности. А это, – старик похлопал пальцами по изображению на груди, – Клеймо Верности. И только я и мне подобные могут знать, для чего они предназначены. Но о смысле их, я думаю, вы и без меня догадаетесь.

– Послушай, Уоллфрид, – начал Мастер. – А для чего тебе этот пережиток древности? Неужели в Англии до сих пор выжигают эти позорные знаки отличия людям, словно рабам?

– Нет-нет, что вы, это вовсе не знаки отличия, – улыбнулся Уоллфрид и встал. – Клеймо и метка – это символы, которые носят все без исключения слуги, начиная с Великого Фреммора. А то, что изображено на них, надеюсь, вам теперь понятно: лев – это лорд Лайтенвуд, а пёс – это я.

Мастер ответил:

– Уоллфрид, когда у тебя сегодня ночью случилось ЭТО, твоё клеймо… оно горело огнём, и мы с Квином были растеряны и напуганы этим. Почему оно горело?

– Горело? – переспросил Уоллфрид. – Странно… Прежде со мной такого не случалось… – Он помолчал. – Возможно, это предупреждение от Великого Фреммора или что-нибудь иное, ведь он мне снился сегодня.

– Снился?! – воскликнул Квин.

– Да, – ответил Уоллфрид. – И хотя этот сон был кошмарным, мне почему-то сейчас стало намного легче на душе, и я даже теперь не боюсь встретиться с ним ещё раз.

– Расскажи-ка нам его, Уоллфрид, – попросил старика Мастер, усаживаясь рядом с ним вместе с Квином. – Возможно, в твоём сне мы найдём разгадку к тайне твоего «приступа».

– Хорошо, – согласился Уоллфрид. – Вчера ночью я заснул быстро, но заснул с очень тяжёлым и тревожным чувством, будто меня вывернули наизнанку, обнажив все недостатки. Так вот, это моё чувство вылилось в сон. Во сне я стоял посреди пустоши с мёртвыми деревьями, и вдруг на меня сверху обрушился Великий Фреммор на своём единороге. Его глаза горели, а над головой в правой руке сиял раскалённый добела меч, на самом кончике которого сверкала алая кровь, и я понял, что это кровь Рэни. Великий Фреммор взмахнул мечом над моей головой и, вскричав громовым голосом: «Я – ТВОЯ КАРА!!!», вонзил меч в мою грудь. Я почувствовал, как раскалённый металл разрывает моё сердце, уничтожая клеймо Верности, и как кровь Рэни сливается с моей кровью. Я кричу и падаю, а Великий Фреммор кричит мне ещё громче: «УБИЙЦА!!!» А потом всё исчезает, и наступает темнота, из которой я, выходит, выбрался только теперь.

Уоллфрид умолк. Все были потрясены его рассказом и какое-то время сидели не шелохнувшись и не говоря ни слова. Наконец Мастер первым прервал молчание.

– Уоллфрид, а во сколько лет тебе выжгли это клеймо?

– В шестнадцать, – ответил тот. – А… почему ты спрашиваешь?

– А не столько же лет было Рэни, когда он отравил лорда Вейсголлвилда? – спросил Мастер.

– Ну да, – ответил Уоллфрид удивлённо. – В шестнадцать лет я начал служить, а Рэни… Стоп! Мастер, ты что же, предполагаешь, что я потомок Рэни и должен убить того, кому я служу, то есть… моего милорда?.. О нет, – простонал он, вскочив. – Нет! Как же я не догадался?! Слишком много совпадений… Так вот почему Великий Фреммор преследовал меня… И я совсем не знаю своих предков дальше деда… Мастер! – метнулся у нему старик. – Что же мне делать?

– Тише, Уоллфрид, успокойся, – попросил Мастер. – Я вовсе не думаю, что ты потомок Рэни. Я просто высказал предположение, опираясь на детали твоего кошмарного сна, от которого у тебя, видимо, и случился припадок этой ночью, только и всего.

Уоллфрид тяжело вздохнул и поднялся. С тревогой поглядев на Мастера, он взволнованно произнёс:

– Как же мне понимать теперь этот сон? Я в смятении, Мастер. Великий Фреммор хотел что-то передать мне, какое-то предостережение, что ли. И теперь это не даст мне покоя. Здесь он действительно хотел что-то мне сказать и связался с моим сознанием так же, как я недавно связывался с ним. Но я просто не могу понять смысла сказанного им, если то, что ты предположил, Мастер, неправда. Что же он тогда хотел мне сказать?

Мастер опустил голову и глубоко задумался.

– Есть только один способ узнать об этом, – сказал он позже. – Мы должны найти его и последовать за ним.

Уоллфрид ужаснулся. Он снова вскочил, глядя страшными глазами на Мастера. Руки его задрожали.

– Да как тебе это могло прийти в голову?! – резко спросил он. – Тем более после того, как он нас всех чуть не убил?! Нам ни в коем случае нельзя к нему приближаться и даже думать о нём! Теперь я понял, Мастер, отчего моё клеймо раскалилось! После ночной встречи с ним наша связь усилилась. Усилилась в результате сближения, из-за чего Великий Фреммор получил лёгкий доступ к моему сознанию и проник в мой спящий мозг через метку, послав видение с собственным образом в нём. Это был не просто мысленный контакт, это было вторжение. Настоящее вторжение, Мастер. Визуальное вторжение! И это меня очень пугает. Вы и не подозреваете, насколько серьёзная опасность повисла над нами всеми. И хоть я не могу вам ответить на главный вопрос – почему Великий Фреммор так заинтересован нами, – но я твёрдо уверен в одном: всё это не к добру, поверьте мне!

– Тогда что же ты предлагаешь, Уоллфрид? – спросил Мастер. – Ведь ты же хочешь понять своего бога, ведь так? Значит, нам важно это узнать, Уоллфрид, раз ты теперь наш друг. Поэтому все проблемы нам нужно решать сообща, вместе. Разве не так? Мы не можем оставить тебя наедине с твоей бедой, Уоллфрид, ведь теперь мы связаны одной общей судьбою. Так что ради тебя я и Квин готовы даже повременить с нашей главной целью – поиском Склона Мира, – и разгадать твою тайну и тайну Фреммора. И первым делом мы должны проследить его путь.

– «Проследить»! – неожиданно прервал его смехом Квин. – Как же можно проследить за призраком? Да скорее всего он будет за нами следить, зорко и незаметно для нас, и даже читать наши мысли! А мы его даже не увидим. Лично я целиком и полностью согласен с Уоллфридом в том, что не стоит дразнить тигра. Мы и так от него пострадали, и неизвестно ещё, что он с нами сделает, если мы ещё и следить за ним будем.

Мастер сокрушённо глянул вдаль. Он боролся сам с собой. Он так хотел помочь Уоллфриду, но оказалось, что тот трепещет перед призраком и боится ступить на его тропу. Что ж, в этом есть своя доля здравого смысла. Но, с другой стороны, и Квин тоже согласен с дворецким. А уж ему-то перед чем трепетать? На фоне всего этого Мастер почувствовал себя дураком, который перестал разбираться в сути вещей. Но, на его счастье, ситуацию неожиданно разрешил Смерк, который галопом примчался к ним из зарослей. Он возбуждённо взревел и стал шумно фыркать, мотая длинной шеей вверх-вниз.

– Что с тобой, Смерк? – подскочил к нему Квин, взяв за поводья, болтавшиеся под шеей.

Смерк закусил уздечку, успокоившись, едва Квин подошёл к нему, но всё ещё с тревогой поглядывал поверх деревьев.

Мастер подошёл к дракону и, спешно оглядев его, произнёс: