Текст книги "Непознанный мир (цикл повестей) (СИ)"
Автор книги: Клетчатая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 70 страниц)
Рассказанное Арсентом до крайности ужаснуло Джереми, но последние слова дворецкого врезались в его память сильнее.
– «Проклятая француженка»? – изумлённо переспросил граф. – Но как же… Как это возможно, ведь вы сказали, что она проникла в ваш мир через английский портал?!
– Вероятно, она прибыла в вашу страну из Франции по какой-то причине, – высказал предположение монарх. – Возможно даже, что специально для того, чтобы попасть в Гулсен, ведь, как уже предположил Арсент, она могла вычислить местонахождение нашего портала, хотя теоретически это сделать просто невозможно. Хотя я не стану отрицать того, что её мысли о захвате королевства появились уже здесь – тогда можно предположить, что она попала к нам, случайно столкнувшись с нашим порталом.
– И теперь она верхом на Шейле и в сопровождении огромной стаи её крылатых подданных совершает кровавые нападения на людей – господ и слуг – в разных уголках Гулсена, – то есть, начинает претворять в жизнь свой ужасный план о господстве грифонов над людьми и о своём «будущем королевстве»… Теперь эти нападения происходят почти каждый день, – горестно вымолвил Арсент, поникнув седой головой и закусив губу, чтобы не разрыдаться от помянутых событий. – Причём мерзкая женщина делает так, чтобы нам было как можно больнее, выбирая в свои жертвы молодых господ и старых слуг.
– Её одолела неутолимая жажда власти, – подхватил Джастин. – Она мнит себя героиней, очищающей своё будущее королевство от «грязи и гнили», как она нас называет, непровозглашённой королевой Гулсена, «страны Грифонов», – ни больше и ни меньше. Именно после этих ужасных смертей наших подданных мы и соединяем Скорбящих, потерявших своих господ и слуг в результате нападений грифонов. И делаем это теперь практически каждый день. – Монарх опустил голову вслед за своим дворецким и как бы в солидарность с ним, и по щеке его пробежала слеза.
– Мы сочли, что так мы поможем им перенести величайшую трагедию в их жизни, – после минутного молчания вторил Арсент, с жалостью взглянув на плачущего монарха. – Скорбящих с каждой неделей становится всё больше, но мы ничего не можем с этим поделать. Их объединяет общее горе, так пусть же оно поскорее обратится в новое счастье, объединившись с другим таким же горем… Но так дальше продолжаться не может, вы и сами это прекрасно понимаете, сэр Джереми. Королевство Гулсен слабеет под её натиском. Да, Флёр без грифонов не составила бы для нас помехи и её отправили бы назад сразу же, как только она проявила хотя бы малейшую агрессию против нас. Но в союзе с грифонами она становится непробиваема, словно броня. И обычная сила, сила оружия, не способна даже на время её остановить. И только вы можете сделать это, сэр Джереми. Вы и ваш верный дворецкий Дорнтон.
Реакция графа изумила правителей Гулсена. Джереми вдруг расхохотался.
– Неужели вы думаете, что во мне и Дорнтоне есть что-то такое, что сильнее, скажем, арбалета или драконьей пасти? – вопросил он с улыбкой сразу после того, как приступ смеха утих. – Мы простые англичане, только и всего. И в нас нет никакой такой силы, какой от нас вы, по-видимому, ждёте. Мы просто хотим вернуться назад, и, скажу вам откровенно, при всём к вам уважении, – мы не сможем стать для вас поддержкой, поскольку у нас нет ни особых способностей, ни армии для ведения войны с кем бы то ни было… – Дорнтон слушал речь хозяина с вопиющим ужасом в глазах, ибо ждал, что вот сейчас их поразят гром и молния за дерзновения молодого графа. Но ничего такого не произошло. Монарх и дворецкий весьма спокойно внимали протестующим репликам Джереми, и Дорнтону даже показалось, что они осознанно желают, чтобы Джереми распалился. И поэтому не мешают ему.
И действительно – за то время, пока молодой граф продолжал в весьма резких словах отстаивать своё с Дорнтоном мнение, старый дворецкий вдруг начал замечать, что в помещении, где они сейчас находились, стало словно бы светлее, несмотря на то, что за окном был уже поздний вечер. Этот неземной свет окрашивал предметы мебели в какой-то призрачно-алый цвет, словно кто-то разбавил в воде каплю крови. А правители Гулсена будто бы не замечали этого. Они по-прежнему спокойно внимали грозному тону Джереми, пока тот вдруг резко не умолк, заметив краем глаза необычное освещение монарших покоев. Однако как только он это сделал, алое свечение тут же исчезло, и помещение вновь погрузилось в сумрак наступающей ночи.
– Что… что это было? – с дрожью в голосе выдавил из себя граф, озираясь кругом.
Губы монарха тронула едва заметная улыбка, и он величаво и неспешно выпрямился в своём кресле.
– Ты ещё не понял, сэр Джереми? – почти ликующе спросил он графа. Джереми в страхе едва заметно помотал головой. – Это была твоя сила. Сила господина под именем Импиринт-хоуп. Подобная сила есть и у твоего слуги. Она зовётся Винд-фэйтс. Эти силы проявляются в момент опасности, когда организм напряжён, и действуют лишь в параллельных мирах. И в тот миг, когда ты, Джереми, был в напряжении от столь сильно захватившей тебя тирады в наш адрес, твоя сила изволила проявиться. Сейчас она невидима, но способна отражаться от неживых предметов, даря им свой свет. А то, что она не поразила нас с Арсентом и Дорнтона, объясняется тем, что мы не несём в себе зла, следовательно – не притягиваем Импиринт-хоуп.
– Но… но каким же образом эта сила оказалась в нас? – испуганно вымолвил Джереми.
– Эта сила выбирает носителя тогда, когда он впервые осознает свою ответственность перед более слабым, – ответствовал монарх. – Не могу сказать, когда именно вы стали Истинными, однако доподлинно известно, что это произошло, вероятнее всего, тогда, когда ты, Джереми, получил поместье отца в своё владение после смерти последнего, и с этих пор от тебя полностью стала зависеть его судьба, а также – Джастин перевёл взгляд на Дорнтона, в очередной раз смутившегося под его взглядом, – и судьба отцовского дворецкого, ставшего с того момента твоим, равно как и поместье.
Молодой граф задумался на мгновенье, и тут внезапная мысль осветила его разум. Он щёлкнул пальцами и резко обернулся к Дорнтону.
– Дорнтон! – в возбуждении воскликнул он. – Я вспомнил, когда это случилось!
– Когда же, сэр? – поднял брови старый дворецкий.
– Ну да, конечно же! – продолжил Джереми. – Тогда я впервые приехал в наше поместье, и дверь мне открыл ты. Поначалу ты не узнал меня, ведь я сильно изменился с тех пор, как ещё семилетним ребёнком уехал отсюда к тётушке Медлен на воспитание. У тебя в глазах стояли слёзы, так как ты всё ещё оплакивал моего покойного отца, и я засомневался, сможешь ли ты привыкнуть к новому хозяину после того, как столько лет верно служил моему отцу, которого, как было видно, любил без памяти, равно как и он тебя. И мне тогда очень сильно захотелось дать тебе понять, что, несмотря на свою молодость, я в состоянии управлять поместьем и заботиться о его обитателях. И в тот момент я почувствовал внутри себя на краткое мгновенье жаркий огонь, который вспыхнул в моей груди, и убоялся, что сейчас я сгорю изнутри. Но тот огонь, появившись на краткий миг, затух так же внезапно, как и появился. И мне показалось тогда, что этот огонь загорелся и в тебе, Дорнтон, и так же погас, словно уснул на время. И вот теперь он снова вспыхнул. Он снова горит, призывая нас к праведному бою. Знаешь, Дорнтон, – подумав, продолжил он, – мне это даже нравится. И если ничего уже нельзя изменить, как нельзя изменить неизбежную данность и то, что мы в данный момент находимся в параллельном мире Англии, я… согласен помочь королевству Гулсен, потому что я и Дорнтон – Истинные! – закончил граф, гордо встав из кресла и обратив взор на правителей параллельного королевства. – Ты со мной, Дорнтон?
Старый слуга поднялся, и встал рядом со своим господином.
– Да, я с вами, сэр, – уверенно подтвердил старик. – Мне, как и вам, не вполне нравится быть героем, но если это выбор тех, кто выше любого монарха в мире, я буду сражаться бок о бок с вами, мой господин, с честью и достоинством и до последнего вздоха!
– Надеюсь, что до этого дело не дойдёт, – сказал граф дворецкому. – Во всяком случае, я этого не допущу.
Джастин и Арсент с торжеством переглянулись, и монарх произнёс:
– Я вижу, что вы выбрали верный путь, и засим прошу считать наш разговор оконченным. Не пугайтесь вашей силы, со временем вы узнаете, что она может. Кроме вас, нам больше надеяться не на кого. И посему считаю, что пора нам всем отправляться в свои постели. Завтра каждый из вас будет ознакомлен со своей ветвью, а затем вы будете готовиться к предстоящей битве с нашими противниками.
– И обязательно одолеете их, – убедительно вторил хозяину Арсент.
– А теперь – прошу следовать за нами, – пригласил гостей монарх. – Держу пари, вас уже заждались мягкие перины и тёплые одеяла.
– Это верно, – зевнул Джереми, и вчетвером они вышли из монарших покоев.
====== Часть 3, глава 1. Меч и копьё ======
Часть 3.
Побеждённые наполовину
Сердитый взор бесцветных глаз.
Их гордый вызов, их презренье.
Всех линий – таянье и пенье.
Так я вас встретил в первый раз.
А. Блок.
Глава 1.
Меч и копьё
Но руки мне легли на плечи,
И прозвучало: «Нет. Прости.
Возьми свой меч. Готовься к сече.
Я сохраню тебя в пути…»
А. Блок.
Джереми проснулся в просторной, богато убранной спальне, которую отвели ему вчера правители Гулсена, с весьма тревожным чувством. Ему казалось, будто он остался совершенно один в этом мире.
Молодой граф вскочил с постели, раскидав по полу подушки, и, зацепившись за край одеяла, едва не упал. Спотыкаясь, он вылетел за дверь и ворвался в соседнее помещение – тоже спальню, которую Джастин и Арсент отвели Дорнтону.
Каков же был его ужас, когда Джереми обнаружил спальню дворецкого пустой! Не веря в то, что видит, и начал звать старика, метаясь по комнате из стороны в сторону, пока не был пригвождён к месту громким и высоким голосом:
– Сэр Джереми?!
Граф резко обернулся и увидел стоявшего в дверях Джастина. Монарх был совершенно спокоен. Он стоял прямо и невозмутимо, словно ожидал увидеть здесь подобную картину. Так, будто знал, куда пропал Дорнтон.
– Ваше величество… – начал было Джереми, но монарх жестом его остановил.
– Знаю, сэр Джереми, знаю, о чём ты хочешь спросить меня, – ответствовал Джастин. – Твой дворецкий жив и здоров, не беспокойся. И в настоящее время он находится в резиденции моего соправителя Арсента, знакомясь с канонами своей ветви. Он вернётся ближе к вечеру, а пока ты, мой друг, познакомишься с моей. – С этими словами правитель Гулсена повёл графа к выходу, чтобы, как он выразился, «подкрепиться и приготовиться», кои слова означали, что они позавтракают и оденутся подобающе для такого важного события.
Исполнив всё вышеперечисленное, монарх и граф уселись в роскошную золотую карету, запряжённую пятёркой больших белоснежных коней с богатой упряжью. На козлах восседал личный кучер монарха по имени Винсент, сухощавый темноволосый молодчик в роскошной золотой ливрее со знаками герба Ансерв. Он хлестнул лошадей, и карета бесшумно покатилась вперёд по ровной и гладкой дороге, оставляя позади величественный замок из белого камня, озарённый ласковым алым светом восходящего солнца.
Джереми, несмотря на заверения Джастина в том, что с Дорнтоном всё будет в порядке, беспокоился о нём всё сильнее. Его мучила одна мысль: как мог Дорнтон оставить его рано утром, не попрощавшись и исчезнув совершенно бесшумно? Может быть, он не хотел будить хозяина? Нет, это маловероятно. И тут вдруг графа посетила ужасная мысль: а что если Дорнтона силой заставили покинуть его? Джереми с ужасом уставился на монарха, который не заметил его взгляда, молча глядя вперёд с гордой королевской улыбкой. И графу сразу стало ясно, что он обманулся в своих рассуждениях. Правители Гулсена не могли бы так поступить, являясь эталоном добра в параллельном королевстве.
Наконец вдали показалось довольно внушительное на вид строение. То был большой замок, выстроенный из некоего бледно-рыжего камня, но по величине своей всё-таки немного уступающий Гулсенскаслу. Карета остановилась прямо напротив ничем не примечательной парадной лестницы, и Джастин с Джереми шагнули за порог резиденции Анкраун.
То, что увидел молодой граф внутри, не поддавалось описанию. Поэтому я и не стану об этом говорить, тем более, что на сей предмет сам монарх наложил строжайший запрет, поскольку секреты обеих резиденций, а также всё, что так или иначе их касалось, запрещалось разглашать любому, кто там побывал. Господа не имели права рассказывать о резиденции Анкраун своим слугам, а те в свою очередь свято хранили секреты Ансерва. Это было чётко прописано в главном законе параллельного королевства. Честно говоря, даже если б и не было никакого запрета, всё равно – на одно только перечисление всего того, что скрывалось за могучими стенами резиденций Анкраун и Ансерв, ушло бы восемь таких книг как эта. Проще было бы описать внутреннее убранство дворца Гулсенскасл, поскольку там не было всего того обилия, какое имелось в этих двух резиденциях. Так что с решением автора не обременять читателя дополнительными подробностями вполне можно согласиться.
К концу дня Джереми, глубоко потрясённый и восхищённый увиденным и услышанным (всё это время монарх сопровождал их «экскурсию» подробным и обстоятельным рассказом с различными пояснениями), предстал, наконец, перед конечной точкой своего «путешествия». Пожалуй, об этом мы можем вам рассказать, поскольку сей предмет будет действовать в последующих наших главах, а ещё и потому, что ему будет суждено выйти из того, что составляет тайну резиденции Анкраун, а это будет означать, что действие запрета на эту вещь распространяться не будет.
Джастин привёл графа в подземную залу резиденции, но там не было ни одного грандиозного пространства, как в Гулсенскасле, а была лишь одна крохотная отдушина, похожая на грот, в глубине которой едва-едва светился алым некий предмет. Подойдя поближе и приглядевшись, Джереми ахнул от волнения: в этой маленькой пещерке алел, играя стальными отливами… вмурованный в столетний камень меч невиданной красоты! Конечно же, он не мог принадлежать земному миру, ибо казался уж слишком необычным хотя бы потому, что светился. Откуда взялось это алое свечение, хотел спросить Джереми у монарха, но тут вдруг понял, что его мысли заняты совершенно другим.
За те несколько секунд, что граф пребывал здесь, этот меч приковал его к себе. В буквальном смысле приковал. На мгновение графу даже показалось, что он видит этот меч не впервые и словно давно уже знаком с ним. И чем дольше он вглядывался в его детали, тем сильнее было его желание подойти и освободить пленника камня от чар пленителя.
Монарх Гулсена молчал, стоя позади Джереми. Это молчание только ещё больше убедило графа в своих намерениях.
Да, этот меч предназначен ему! Он ДОЛЖЕН высвободить клинок из заточения и с его помощью стать в тысячу раз сильнее. Сильнее всех людей мира, сильнее гулсенцев, сильнее даже монарха, ибо его сила – это ключ к победе над злом, угрожающим королевству! И эту силу даст ему меч!
Джереми уверенно сделал несколько шагов, пока не оказался вровень с отверстием в камне, и медленно протянул внутрь руку. В то же мгновенье алое сияние отреагировало на изменение атмосферы, его окружающей, и вспыхнуло ещё ярче. И в тот миг, когда графа отделяла от меча всего лишь пара миллиметров, он почувствовал жжение и опасливо отдёрнул руку. Свечение тут же померкло, почти исчезнув. И тут он понял: это не свет, это огонь! Призрачный огонь, что-то наподобие белого пламени Фреммора. Он потрясённо выдохнул. Он всё понял!
– Джастин О`Краун! – позабыв от волнения, как надо правильно обращаться к монарху, возопил, резко обернувшись к нему, Джереми. – Этот меч… Он принадлежал первому монарху Гулсена, я угадал?
Джастин, ничуть не поразившись его проницательности, важно кивнул и ответил:
– Да, сэр Джереми, этот меч принадлежал Гуллу О`Крауну Первому, моему пра-пра-прадедушке. Но не спрашивай меня, отчего его меч запечатан в камень…
– Наверное, он не желал, чтобы таким мощным оружием владел кто-то ещё, кроме него, так? – спросил Джереми. – И поэтому он приказал вмуровать его в камень, чтобы когда-нибудь пришёл достойный владеть им и вытащил бы этот меч, ибо только истинному он покорится.
– Занятная гипотеза, – с любопытством ответил монарх. – Да, признаюсь тебе, сэр Джереми, ты попал в цель. Я точно так и думал. Вернее, даже знал. Знал, что тебе как Истинному под силу освободить этот меч из камня. И если он не покорится тебе, – увы, силой Импиринт-хоуп обладать ты не будешь, ровно как и твой Дорнтон своей Винд-фэйтс, ведь один из источников этих двух сил – меч Гулла. Но ты должен попробовать. Не бойся. От тебя зависит сейчас судьба нашего королевства.
Джереми вздохнул и повернулся в сторону замурованного меча, который, словно бы почувствовав, что граф обратил на него свой взор, вновь стал разгораться ярко-алым. Но тут Джереми вновь спросил монарха:
– Ваше величество, а у этого меча было имя, когда он служил Гуллу Первому?
Монарх глубоко задумался.
– Ты хочешь, – сказал он потом, – чтобы он стал твоим навсегда и служил тебе всю твою жизнь? Если так, то это будет едва ли не самое ответственное твоё решение, сэр Джереми, ведь этот меч – средоточие колоссальной силы, при постоянном контакте с которой можно сойти с ума или стать калекой, а ведь то не просто обычный меч, и сила его не стоит рядом даже с магической. Это сила Импиринт-хоуп, сэр Джереми, она может подчинить себе не только разум отдельно взятого человека, но и разум всего вашего земного мира, если ты доверишь ему свою душу, привязав его к себе, как ты привязал к себе Дорнтона, доверив ему первому свою душу. И прежде чем ты доверишь её кому-то ещё, подумай. Я вовсе не пытаюсь навязать тебе этот меч, но ты должен сам принять это решение. Сила этого меча сделала его живым и мыслящим существом, которое выше тебя и меня. И это одна из известных мне причин, почему Гулл Первый заточил его в камне. Он не смел подвергать опасности жизни случайных людей, которые по незнанию могли завладеть мечом после смерти монарха и погубить тем самым и себя, и весь наш мир. Но я знаю имя этого меча, и если моё предупреждение тебя не останавливает, сэр Джереми, назови этот меч – и владей им с умом и честью! Но с этой минуты ты должен будешь с величайшей осторожностью принимать решения, составлять план без единого просчёта и не совершать плохих поступков, иначе сила меча мгновенно уничтожит тебя. Надеюсь, я сумел передать тебе всю опасность твоего положения, если ты сделаешь это. Да, ты станешь сильнее в сотни раз, если меч признает в тебе достойного хозяина, но если нет – он сожжёт тебя заживо, как только ты прикоснёшься к нему. Решай, сэр Джереми. Имя меча – и тут монарх, наклонившись к уху графа, шепнул ему на ухо: – Сандэстом Коулд.
Джереми даже не вздрогнул. Разумеется, он осознавал ту ответственность, о которой говорил монарх, и готов был пожертвовать собою в будущем ради освобождения Гулсена от грозящей королевству опасности, ведь то же самое, как он догадывался, – возможно, даже в это самое время, – предлагают и Дорнтону, и граф не сомневался, что старый дворецкий примет то же решение, что и он – отдать свою судьбу силе Винд-фэйтс. И уже одно то, что он, Джереми Дарлингтон, разделит эту участь со своим слугой, утешало графа и придавало ему дополнительные силы, поскольку меч уже взывал к своему освобождению. И граф покорился его зову.
Его руки вновь потянулись к пылающему лезвию и в следующее мгновенье крепко сжались на рукояти у верхнего свода каменных оков. Алое пламя расступилось, не коснувшись рук графа, и Джереми ощутил приятную прохладу и удобство рукояти меча, которая была сделана из прочного, но неизвестного ему металла, щедро покрытого золотом и драгоценными камнями, между которыми змеился причудливый узор из стеблей и цветов, – точно такой же, как на латах рыцарей Ансерва, которые встречали их вчера посреди поля.
– О Великий Сандэстом Коулд, – громко и чётко начал Джереми, сжимая рукоять меча всё крепче и не сводя взора с лезвия, будто оно было лицом собеседника-человека. Граф старался представить себе меч одухотворённым и живым существом, как учил его Джастин, чтобы сила Импиринт-хоуп не сочла его невежественным и недостойным себя, и не уничтожила раньше того, как Джереми попробует убедить её в обратном. – Я, граф земной Англии Джереми Дарлингтон, пришёл освободить тебя из заточения и дать твоей силе возможность ещё раз послужить на благо королевства Гулсен, ибо сейчас оно как никогда нуждается в тебе и твоей защите. По сравнению с тобой, Импиринт-хоуп, и твоим пристанищем, великим мечом великого гулсенца и первого монарха королевства Гулла О`Крауна Первого, я ничто. Но я – Истинный. – При этих словах пламя вспыхнуло так сильно, что граф почувствовал жар у самого лица. Но, нисколько этому не смутившись, продолжил: – Да, я Истинный, и поэтому мне была оказана величайшая честь здесь и сейчас просить тебя, о Великий Сандэстом Коулд, и тебя, Импиринт-хоуп, быть моими союзниками против чёрного зла, угрожающего вашему королевству – грифонов! – Языки алого света снова вспыхнули. – И прошу стать моей силой в этом мече отныне и навсегда!
Последние слова Джереми почти выкрикнул. Собравшись с духом, он резко рванул на себя рукоять огромного меча. В тот же миг он упал на спину, отброшенный собственным рывком, и по каменному полу рядом с ним гулко застучали обломки каменной породы. Опомнившись, граф посмотрел на монарха, который, возвышаясь над ним, стоял рядом. Его лицо было озарено ликованием. И, взглянув на свою правую руку, Джереми с замиранием сердца узрел в ней… сияющий алым заревом меч, который он вытащил из камня.
– Первый монарх Гулсена знал о тебе, сэр Джереми, – произнёс Джастин, присев рядом с графом, чтобы помочь ему встать. – Знал, кто будет владеть Сандэстом Коулдом – имя меча монарх, конечно же, произнёс тихим шёпотом, – после него, иначе сила меча уничтожила бы тебя сразу.
Молодой граф разглядывал своё новое приобретение с нескрываемым восхищением. Этот меч покорился ему, что являло собой несомненное чудо. Но Боже, какой же он был тяжёлый, – тяжелее любого другого меча, – и Джереми со страхом представлял себе, как же он будет с ним управляться в бою.
– Да, Джереми, забыл сказать тебе, – вывел его из раздумий монарх. – К нему никто кроме тебя не должен прикасаться, запомни это! Меч признал своим хозяином только тебя, все остальные для него – это враги, которых он истребит не задумываясь, если они посмеют прикоснуться к нему. Боевое оружие мыслит именно так, поэтому предупреди Дорнтона, когда мы вернёмся.
Джереми поднял удивлённый взгляд на монарха.
– Ваше величество, я не ослышался? Мы возвратимся в Гулсенскасл? Но… но вы же говорили, что…
Джастин О`Краун ответил, расправив складки на своём плаще:
– Да, мы вернёмся туда, сэр Джереми, ибо для того чтобы вы смогли управлять ею, а не она – вами, вы должны будете пройти ритуал Перехода, а это возможно лишь в Гулсенскасле. Пойдём, сэр Джереми. Ты всё увидел и обо всём узнал. Теперь ты – настоящий Истинный.
Довольный собою, молодой граф, любуясь мечом, лезвие которого переливалось в свете факелов так, словно при свете дня, то ярко-алым, то серо-стальным, вышел вслед за монархом из подземелья и направился к выходу из резиденции Анкраун.
Выйдя из кареты уже во дворе Гулсенскасла, Джереми тут же увидел Дорнтона, который гулял по саду, отчего-то горько вздыхая. В его руке было зажато длинное копьё, на вид довольно грозное, с необычным древком ярко-синего цвета. Молодой граф, по-прежнему сжимая в руке свой тяжёлый меч, испросил разрешения повидаться со своим дворецким у Джастина. Монарх согласно кивнул.
– Дорнтон, как же я рад снова тебя видеть! – ещё на бегу выкрикнул Джереми. – Гляди, что у меня теперь есть – зачарованный меч!
В ответ старый дворецкий лишь покачал головой и даже не улыбнулся хозяину, словно вовсе не рад был его видеть. Он тяжело присел на край небольшого бассейна и взял копьё наперевес.
– Да, сэр, я вижу, – устало выдохнул он. – А у меня – копьё.
– Дорнтон, что случилось? – встревоженно спросил граф, опускаясь рядом. – Ведь это копьё, я так понимаю, тебе дали в Ансерве. И сказали то же, что и мне, – что это оружие – источник силы. Так почему же ты не рад этому?
Старик тяжело вздохнул.
– Ах, сэр, – горестно начал он. – Было б чему радоваться… Я сглупил, назвав копьё его именем, потому что думал: вот стану сильнее – и тогда смогу вас защитить даже от дьявола, что немудрено с подобной силой Винд-фэйтс… Но теперь я очень сильно сожалею, что пошёл на поводу у своих мыслей и не обдумал как следует будущие последствия от своего решения, и боюсь этого копья теперь больше, чем собственной смерти. Что же мне делать, сэр?
– Дорнтон, ну что ты, – попытался утешить его Джереми. – Не бойся этой силы и копья, иначе у нас ничего не получится, ведь мы владеем этой силой, запомни, Дорнтон. Мы. А не она нами, какой бы мощной она ни была. Только нам нельзя прикасаться к этим артефактам – тебе к моему мечу, а мне – к твоему копью. А теперь – не грусти. Уверяю тебя, всё будет хорошо. Нужно только поверить в свои силы, Дорнтон, и всё у нас получится.
Дорнтон никогда не сомневался ни в хозяине, ни в себе, но в этот час он нарушил свои устои. Его пугало грядущее недалёкое будущее, слишком тяжёлое даже для настоящих героев, а уж о них с Джереми и говорить было нечего. Поэтому больше всего на свете Дорнтон хотел одного – оказаться сейчас дома, в их поместье на окраине лондонских земель, в гостиной у камина, в полной тишине, нарушаемой лишь треском поленьев в очаге, и мирно дремать в кресле – большего он и не желал. И отдал бы всё на свете за эту блаженную мечту. Но, понимая, что в ближайшем будущем этого не предвидится, да и неизвестно, предвидится ли вообще в связи со сложившейся ситуацией вокруг них и их силы, он заплакал.
– Нет, Дорнтон, нет, – пытался успокоить его молодой граф, пугаясь от незнания причин его плача. – Я не брошу тебя, что бы ни случилось… Перестань плакать…
– Зачем… – всхлипывал старик. – Зачем вы поехали туда вчера… А я, старый дурень, не вспомнил о том, что всегда в том месте, где гибнут слуги, бывает Великий Фреммор… И если его увидит джентльмен, это может очень плохо обернуться для него – болезни, беды… И вот… О, горе мне, горе…
– Чепуха, Дорнтон, – произнёс Джереми. – Ни в какие такие приметы я не верю, ты же знаешь. Тем более что монарх рассказывал нам, что Фреммор не просто так явился туда, а пришёл за нами как Истинными…
К ним подошли Джастин и Арсент, который только что вышел из дворца. Монарх тронул графа за плечо, заставив поднять взгляд. Молодой граф взглянул на него с полной безысходностью, но Джастин О`Краун улыбнулся ему и произнёс:
– Сэр Джереми, то, что я рассказал тебе в Анкрауне о мече, не стоит недооценивать, и мы понимаем ваш с Дорнтоном страх. Но то было ваше решение, и теперь назад уже не повернуть. Вызов врагу брошен, а ваш выбор разумен и правилен. «Не бойтесь будущего, живите настоящим и чтите прошлое» – так сказал когда-то своим подданным Гулл Первый, когда строил наше королевство.
– Но ведь мы не гулсенцы, ваше королевское величество, – неожиданно вступил Дорнтон, подняв глаза на монарха. – Мы англичане.
– А разве не то же самое вам сказал бы кто-нибудь в вашей стране? – спросил монарх. – Ведь Гулсен – это не другое государство, это всего лишь параллельный мир вашей страны, а это значит, что происходящие у нас события являются параллельными событиями Англии.
– Да, сэр Джереми, это так, – вступил в разговор Арсент. – Поэтому, помогая нашему королевству, вы поможете и Англии.
– Неужели? – в изумлении вымолвил Джереми.
– Именно так, – кивнул монарх.
– Поэтому вам как Истинным менее всего подходит ваше теперешнее состояние, – продолжил Арсент. – Негоже вам сидеть здесь и горевать по ошибкам, которых у вас никогда не было. Вы не сделали ни единой ошибки и поступили правильно, призвав артефакты Гулла и Сенджамина и привязав их к себе. Этим вы подарили Гулсену надежду и веру в победу.
– Постойте-ка, – произнёс Джереми, вставая вместе с Дорнтоном. – Кто такой Сенджамин?
За монарха ему ответил Дорнтон.
– Сэр, Сенджамин – это первый глава ветви Ансерв и соправитель первого монарха Гулсена. Я узнал об этом в резиденции.
– А Гулл – это первый монарх Гулсена, – в свою очередь сообщил ему Джереми. – Погодите-ка, – он наморщил лоб. – Ваше величество, а что означает слово «Гулсен»?
Монарх кивнул головой.
– Твои предположения верны, сэр Джереми. Название нашего королевства состоит из имён его первых правителей. Видите ли, первый монарх называл своего слугу сокращённым именем Сен, или Сенд, и постепенно у жителей королевства их имена стали ассоциироваться с землёй, которой они правили. Так его и решили назвать – в честь первых правителей – Гулла и Сена: Гулсен, который при их жизни именовался Гулсендом.
Молодой граф обратился к монарху.
– Простите нас, ваше величество, мы вели себя недостойно – так не подобает Истинным. У вас прекрасное королевство, и, видит Небо, оно нуждается в защите. И я обещаю, что буду сражаться за свободу Гулсена и во благо Англии, ибо если я борюсь за справедливость здесь, то борюсь за это и на своей родине. Вы правы, мы должны это сделать.
С этими словами молодой граф припал к руке монарха, чтобы поцеловать её. Дорнтон последовал примеру хозяина, опустившись на колени перед Арсентом.
Оба правителя поспешили поднять их с колен.
– Нет-нет, сэр Джереми, Дорнтон, – рассмеялся монарх, переглянувшись с Арсентом. – Правителей королевства Гулсен всегда благодарят словами, а не жестами. А вы это уже сделали. Теперь же нам нужно исполнить ритуал Перехода.
От этих слов старый дворецкий весь напрягся, обратив испуганный взор на хозяина. И молодой граф понял, что в резиденции Ансерв ему об этом ритуале ничего не сказали.
– Не бойтесь, – заверил их Арсент. – Этот ритуал до вас никто не совершал, но не бойтесь – ничего страшного в нём нет. Пойдёмте за нами.
Правители двинулись к парадной лестнице дворца, по обеим сторонам которой высились уже знакомые Джереми и Дорнтону статуи господина и слуги. Но Джастин и Арсент не ступили ни на одну из этих ступеней, оставшись стоять возле лестницы. И монарх обратился к Джереми, указав на статую справа:
– Это Гулл О`Краун Первый, сэр Джереми. Ты должен вложить ему в руку свой меч, и тогда он отдаст тебе всю свою силу.
