Текст книги "Непознанный мир (цикл повестей) (СИ)"
Автор книги: Клетчатая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 70 страниц)
Граф несколько раз чихнул, и под его ногами жалобно заскрипело что-то деревянное. Он огляделся и заметил в полумраке лестницу, ведущую наверх, и, медленно и осторожно продвинувшись к ней, обнаружил, что на ней седыми обрывками висят целые клочья паутины.
Ему вдруг стало невыносимо жутко, и Джереми обернулся к Дорнтону, стоявшему позади. Когда он обратился к дворецкому, голос его дрожал так, что едва не срывался на крик от отчаянья.
– Дорнтон, тут что-то не так… – почти простонал он, указывая на заросшие паутиной перила. – За две недели замок не мог превратиться в… – Тут он запнулся, и, не имея больше сил вынести эту зловещую тишину и неизвестность, стал зычно выкрикивать имена всех своих слуг одного за другим, надеясь, что хотя бы кто-нибудь из них, если он здесь, отзовётся и спустится вниз. Но ответом ему по-прежнему было гробовое молчание огромного замка.
В полной тишине граф молча развернулся и, спотыкаясь, направился назад, к выходу. Встревоженный Дорнтон последовал за ним.
Выйдя на свежий воздух, Джереми глубоко вздохнул и прислонился спиной к каменной стене подле двери.
– По-видимому, здесь никого нет, – заключил он, посмотрев на дворецкого, встревоженно глядящего в глаза господину. – Как можно было запустить такой большой замок всего за пару недель, а затем трусливо разбежаться? – вдруг вскричал он, жестикулируя. – Они что, посчитали нас погибшими? Или ты всё же сказал им тогда, Дорнтон, куда мы поехали? – пытливо уставился он на слугу.
– Что вы, сэр, что вы! – запричитал напуганный подозрением хозяина старик. – Я никому не говорил, сэр, никому! Клянусь Великим Фреммором!
– Ну ладно, ладно, – смягчился граф. – Нам обоим нужно успокоиться. Я было подумал, что они могли найти наш экипаж на том поле и посчитать нас пропавшими либо погибшими, учитывая то, что там творилось… Ну ладно, – сказал он, указав на конюшенный двор. – Ступай туда, Дорнтон, и приведи пару лошадей – если они там ещё не умерли с голоду, или их не забрали с собой мои слуги или конокрады.
Дорнтон послушно удалился, а Джереми медленно осел на крыльцо, запятнав в пыли свой роскошный камзол.
«Как можно было так подло предать меня? – мучительно думал он. – Я ведь доверял им, не обижал, не бил – иначе попал бы я в Гулсен? Конечно же, нет. Так как они могли всего за две недели моего отсутствия потерять надежду на моё возвращение, и, опустошив замок, исчезнуть? Дорнтон бы так не поступил, останься он в замке тогда. Он бы дождался меня, я уверен в этом. А теперь, видимо, придётся заново наживать состояние собственными силами… Как же будет мне тяжело, но тяжелее всего придётся моему бедному Дорнтону, ведь даже с моей помощью ему не удастся привести в порядок огромный замок. Да и как он будет один заниматься всеми замковыми делами? Один старый слуга на всё имение – да меня поднимут на смех! Решено: придётся продать замок и стать скромнее. Прикупить небольшой особнячок, – тогда останутся средства на то, чтобы восстановить свои дела…»
Его размышления прервал запыхавшийся Дорнтон.
– Сэр, – едва выдавил он из себя. – Лошадей… нет. Ни единой…
– Проклятье! – выругался граф, вскочив. – А что же там тогда, если не лошади?
Старик сокрушённо выдохнул.
– То же, что и в замке, сэр, – ответил он с грустью. – Пыль, паутина…
– Ну что ж… – задумчиво произнёс Джереми, и, спустившись со ступеней, не оборачиваясь, бросил: – Идём, Дорнтон.
Старый дворецкий поспешно спустился следом. Нагнав графа, быстрым шагом направившегося по дороге прочь от замка, он встревоженно спросил хозяина:
– Куда мы идём, сэр?
– К лорду Мак`Саллигеру, Дорнтон, – сухо бросил тот. – Благородный английский джентльмен Джереми Дарлингтон всегда ходит к другу своего отца пешком, – сделал он нажим на последнем слове.
Дорнтон хотел было утешить графа, но так и не решился, чувствуя его теперешнее состояние. Да и не сумел бы, наверное, этого сделать. И только горестно вздохнув, поплёлся вслед за своим господином.
Спустя полтора с лишним часа непрерывной ходьбы не привыкший к подобным нагрузкам Джереми, наконец, остановился перед знакомым до боли особняком. Что было примечательно, он заметил висящий рядом с дверью новый дверной звонок: изящный, с золотою резьбой рычажок с подвешенным на него шёлковым шнурком, и с пышной кисточкой из золотых нитей.
Дорнтон не заметил нового звонка. Он торопливо присел на ступени, тяжело дыша после нелёгкого для его лет путешествия. Не дожидаясь, когда старый дворецкий переведёт дух, граф настойчиво позвонил.
Ему пришлось прождать целую минуту или даже больше, прежде чем двери отворились. Но вместо старого доброго Сиджена его окинул надменным взором сверху вниз щеголеватый молодой человек во фраке. Более того – на одном глазу у него посверкивал изящный монокль – не хватало только сигары в зубах и трости. Он молча стоял перед графом, опешившим от столь неожиданного явления, и только по осанке и подтянутости этого молодого человека Джереми понял, что это не новый владелец особняка, а всего лишь разодетый до неприличия лакей, который, по-видимому, настолько высокого о себе мнения, что для фарса напялил на себя господское одеяние и безнаказанно расхаживает в нём, нисколько не боясь, очевидно, гнева своего господина.
«Ну-ну, малый, сейчас Сиджен это увидит и задаст тебе хорошую трёпку, – не без злорадства подумал Джереми. – Будешь знать своё место… Но если ты так хочешь походить на джентльмена, я помогу тебе в этом – посрамлю на глазах у всей прислуги и твоего господина».
Изящно поклонившись разодетому типу, вызвав этим у Дорнтона гримасу ужаса, граф любезно поинтересовался у напыщенного лакея:
– Доброе утро, любезнейший. Я – Джереми Дарлингтон, а это – мой дворецкий Дорнтон Бёрн, – нарочно произнеся фамилию старика, указал на него граф, будто и Дорнтон был господином. – Я хотел бы видеть друга моего покойного отца, лорда Ричарда Мак`Саллигера. Он у себя?
Расфуфыренный лакей, по-видимому, с ответом не торопился. Он ещё раз надменно и придирчиво оглядел с головы до пят сперва Джереми, а затем и Дорнтона, и презрительно хмыкнул, заключив, по-видимому, для себя, что эти двое в странных одеждах уж никак не достойны просить аудиенции у его господина. Однако он вздёрнул кверху свой острый подбородок, и так чересчур сильно выдававшийся вперёд, и неторопливо произнёс тягучим, словно патока, голосом, до неприличия растягивая слова:
– Его све-етлость у се-ебя. Я-а-а… испрошу-у у него разреше-е-ения приня-а-ать вас.
И быстро захлопнул перед ними створки дверей.
Граф и слуга переглянулись. Несомненно, что-то странное творилось и здесь. И почему не Сиджен, а этот нахальный тип открыл им двери? Неужели за эти две недели бедный старик сумел как-то проштрафиться перед своим господином, и тот выгнал его? Но ведь Сиджен никогда не допускал никаких промахов в своей службе – он был слишком опытен для этого. Да и в характере лорда не могло быть ничего подобного. Он ни за что не прогнал бы Сиджена, которым дорожил не меньше, чем своим титулом и состоянием, – не меньше даже, чем Джереми Дорнтоном… Если только этот молодой лакей не сжил Сиджена со свету, показав лорду своё преимущество перед стариком, либо просто-напросто подставил его, чтобы занять его место подле господина… Или попросту отравил. От всех этих мыслей Джереми стало не по себе, и он вдруг захотел придушить этого мерзавца сразу, как только тот появится снова.
И необыкновенно быстро он появился, причём потратил на доклад лорду меньше времени, чем на реакцию на звонок.
Как только дверь открылась вновь, Джереми лакея не увидел – он стоял за дверью, придерживая её двумя пальцами, и не удосуживаясь предстать перед гостями, зато до графа и слуги вновь донеслось его тягучее монотонное гудение:
– Его-о све-е-етлость при-и-имет вас, – прогудел разодетый лакей, не делая пауз между словами, а только непрерывно гудя, словно шмель. – Входи-и-ите.
Джереми и Дорнтон шагнули за порог и тут же были одарены ещё одним презрительным взглядом этого фрачного пижона, который, флегматично закрыв за ними двери, уставился на графа и слугу так надменно, как будто ждал от них поклонения ему, и словно спрашивал: «Вы что, не знаете, куда идти дальше?»
Не имея больше терпения выдерживать на себе этот сокрушавший душу взгляд, Джереми почти грозно спросил его, собрав остатки терпения:
– Вы – новый лакей?
– Дворе-е-ецкий, – издевательски долго протянул тот, пронзив своего гостя высокомерным взглядом.
– А… как же Сиджен? – растерянно спросил граф.
– Ка-акой Си-иджен? – ещё надменнее уставился на Джереми фрачник, приподняв одну бровь. – У на-ас не-ет никако-ого Си-иджена. Что-нибу-удь ещё-о?
– Да, – отозвался граф, совсем упав духом. Неужели всё-таки лорд Мак`Саллигер выбросил верного Сиджена на улицу? И новая ненависть к дворецкому-фанфарону закипела в нём. Однако, собравшись с мыслями, он продолжил, едва сдерживая свой гнев: – Могу я узнать, как вас зовут?
Новый дворецкий на мгновенье поджал губы, затем неторопливо раскрыл рот и с таким безразличием назвал своё имя, что, казалось, ему уже на этом свете будет безразлично абсолютно всё, что он ни скажет:
– То-о-омас…
Джереми глубоко вздохнул и как можно спокойнее попросил его:
– Томас, отведи нас к своему хозяину.
Однако дворецкий отозвался на его просьбу весьма недовольным тоном:
– Я-а же уже-э доложи-ил его све-етлости о ва-ашем прихо-оде, так заче-ем же мне сно-ова туда поднима-аться, если он вас уже-э ждё-от?!
– Ну ладно, Томас, – бросил граф уже на грани того, чтобы броситься на вконец износившего его нервы слугу, но только лишь мельком глянул на него, как и подобает любому благородному джентльмену, и стал подниматься вместе с Дорнтоном по знакомой лестнице наверх, провожаемый всё тем же надменно-презрительным взглядом самодовольного дворецкого Томаса.
– Я не могу понять, Дорнтон, – говорил Джереми, поднимаясь по ступеням. – Что стряслось с его светлостью? Неужели этот Томас испортил его нрав? Я не могу в это поверить. Он не мог прогнать Сиджена, просто не мог! И если окажется правдой то, что этому хлыщу удалось затмить разум его светлости, я немедля придушу этого Томаса у него на глазах!
– Я согласен с вами, сэр, – отозвался Дорнтон. – Здесь всё настолько успело поменяться за эти две недели, что любой удивился бы этому.
– Ничего, Дорнтон, сейчас мы обо всём узнаем, – уверил дворецкого Джереми, и, дойдя до рабочего кабинета лорда, осторожно открыл дверь.
– Ваша светлость, – начал он, шагнув вместе с Дорнтоном за порог. – Это я, граф Джереми Дарлингтон…
Он умолк, обнаружив, что завсегда обращённое к дверям большое кресло лорда, в котором он всегда сидел, повёрнуто спиной к ним. А сидевший в кресле лорд не спешил удостаивать графа ответом, – совсем как чопорный Томас, что ещё больше вселило тревогу в сердце графа.
Думая, что лорд своим молчанием требует от него немедленных объяснений о том, где он пропадал эти две недели, Джереми с готовностью заговорил, опасаясь, что лорд ему не поверит:
– Ваша светлость, я, конечно, виноват перед вами за то, что от меня не было никаких известий столь долгое время, но поверьте мне на слово – из того места, в котором мы всё это время пребывали, невозможно было послать никакую весточку. Да и попали мы туда случайно, поэтому у нас не было никакой возможности предупредить вас об этом заранее. Но мы всё вам расскажем, если вы согласитесь нас выслушать и поверить нам, ваша светлость!.. За эти две недели мы совершили…
– Две недели??? – раздался вдруг со стороны кресла низкий хриплый возглас, и лорд Ричард Мак`Саллигер повернулся в своём кресле к графу и слуге.
Изо рта Джереми вырвался вскрик потрясения, а Дорнтон мгновенно спрятался за спиной молодого графа.
В кресле сидел лорд Ричард Мак`Саллигер. Но уже не тот, с кем они виделись две недели назад. На Джереми и Дорнтона не менее испуганно глядел… седовласый старик со знакомыми чертами лица, только сильно истощённый и одряхлевший. И он также был поражён тому, что увидел ничуть не изменившегося Джереми с момента их последней встречи, но более всего он со страхом созерцал Дорнтона, на которого смотрел, как на мертвеца, восставшего из могилы. По-видимому, его-то уж точно он не ожидал увидеть рядом с графом. Но когда обоюдный шок от первого впечатления стал понемногу убавляться, лорд Мак`Саллигер пробормотал, заканчивая ранее произнесённую речь:
– Не две недели, сэр Джереми… Не две недели, а ТРИДЦАТЬ ЛЕТ! – не выдержав напряжения, он закрыл лицо ладонями и заплакал, не в силах перенести небывалый шок от увиденного.
– О Небеса, – вырвалось у графа. – Всё с точностью до наоборот… – пробормотал он затем, и Дорнтон понял, что хозяин хотел этим сказать. Монарх Гулсена сказал им тогда, что учёные астрологи королевства посчитали по звёздам, что год в Гулсене равен нескольким дням на Земле. На самом же деле всё совершенно по-другому, а значит, Джастин О`Краун больше никогда не увидит своих героев, потому что к тому времени, как он призовёт их назад, и граф, и слуга будут давно уже лежать в земле на кладбище. И вряд ли следует винить теперь монарха в просчёте его астрологов, и в том, что Джереми и он вернулись в Англию спустя тридцать лет. Если бы Джастин О`Краун знал о настолько разном ходе времени в обоих мирах, то не стал бы вовсе их призывать в королевство, которое, оказывается, в пересчёте на земное время гораздо древнее Англии, хотя и считалось, что оно появилось одновременно с ней.
Молодой граф подбежал к лорду, в порыве чувств обнял его и заплакал вместе с ним.
– Где же… где же ты пропадал, Джереми? – словно к близкому другу, обратился на «ты» к графу постаревший на тридцать лет лорд Ричард Мак`Саллигер, обнимая его и заливаясь слезами радости. – Ты же был мне как родной сын после смерти твоего отца… Я думал, что тебя и Дорнтона похитили и убили, не зная, что некому за вас уплатить выкуп… Я подал прошение о розыске и вас долго искали, искали даже в соседних странах, на островах, но всё тщетно. И вот… ты появился, откуда? И ничуть не изменился, и даже Дорнтон твой не изменился… Я… я был в немыслимом горе, Джереми, но не терял надежды и по сей день… И вот Всевышний услышал наконец мои молитвы… Но я глубоко потрясён, Джереми! Почему вы с Дорнтоном остались такими, какими были тридцать лет назад?
Граф налил ему воды из графина, чтобы успокоить. У старика тряслись руки, и он едва мог ухватить стакан. Джереми помог ему. Выпив воды и вытерев слёзы, он глубоко вздохнул, умоляюще глядя на графа и прося обо всём ему рассказать.
– Простите нас, – начал Джереми, усаживаясь вместе с Дорнтоном рядом с лордом. – Мы не знали, что с нами это случится… Но я бы хотел перед тем, как рассказать вам о том, где мы были, ваша светлость, – хоть это и не так важно, но всё же, – узнать, что сталось с вашим старым дворецким Сидженом? Дело в том, что нас сейчас встретил в дверях некто по имени Томас, совершенно невыносимый, по моему мнению, слуга, который сказал, что он ваш дворецкий. И я подумал, что вы… прогнали Сиджена…
– Прогнал???– округлил глаза лорд. – Как вы могли такое обо мне подумать, сэр Джереми? Да я бы ни за что на свете не расстался бы с ним! Но подумайте сами, разве он был бы сейчас со мною после того, как прошло уже тридцать лет?.. Сиджен давно умер.
Он умолк, и в кабинете воцарилась тишина. Дорнтон опустил голову, а Джереми укорил самого себя в том, что сам до сих пор об этом не додумался. Он, победитель грифонов.
– Теперь я всё понял, – сказал граф. – Но всё-таки ответьте мне ещё на один вопрос, ваша светлость. Сегодня, вернувшись в свой замок, мы не обнаружили там никого – только пыль да паутину. Но ведь у меня было много молодых слуг, почему же они не дождались меня и сбежали вместе с остальными, так предательски ограбив меня, ваша светлость?
– Они не сбежали, – покачал головою лорд.
У Джереми ёкнуло сердце.
– Так они… они погибли? – догадался он и с горечью продолжил: – Я так и думал. Зря я обвинил их в неверности мне, когда на самом деле они защищали моё имущество от грабителей…
– Нет, сэр Джереми, они не погибли, – произнёс Мак`Саллигер, заставив графа недоумённо взглянуть на лорда. – Они просто-напросто… умерли. Все. Они не вынесли вашей потери и умерли – кто от голода, поскольку всё ваше богатство было истрачено ими на еду, – а кто и от горя, – вероятно, те из них, кто был вам наиболее предан. И они не посмели уйти к другому хозяину. Не стоит их винить в растрате вашего состояния, сэр Джереми, они ведь надеялись до последнего гроша, что вы вернётесь, и не желали верить в вашу с Дорнтоном гибель или пропажу… Помните, в последнюю нашу с вами встречу перед вашим исчезновением я рассказал тебе, Джереми, свой сон? – Граф кивнул, потрясённый вышесказанным. – Так вот, он сбылся. Но не у меня, как я тогда боялся, а у вас. Я рассказывал вам о том, как спустя пятнадцать лет, возвращаясь к себе в поместье, обнаружил, что оно опустело, а затем нашёл в нём своих мёртвых слуг. И вот спустя пятнадцать лет после вашей пропажи я зачем-то наведался в твой замок, Джереми… Да, я хотел попросить ваших слуг поприсутствовать на похоронах моего дворецкого Сиджена, – я знал, что он водил дружбу с некоторыми из них. У самого Сиджена не было родни, потомки жили где-то далеко, а мне хотелось, чтобы на его похоронах собрались все его друзья, чтобы ему не было одиноко и тяжело уходить из этого мира, ведь я и горстка моих слуг – это слишком мало, чтобы оказать должные почести такому верному и доброму дворецкому, как Сиджен, который до последнего вздоха боролся за свою жизнь, а я так и не смог его вылечить за все эти годы… И вот я позвонил в вашу дверь, но мне никто не открыл. Тогда я постучал, но ответом по-прежнему была тишина. Я толкнул дверь, и она оказалась незапертой. И сразу же на пороге я с ужасом увидел труп одного из ваших слуг. По-видимому, он умер недавно. Я бросился наверх, чтобы позвать кого-нибудь на помощь, так как думал, что его ещё можно спасти – наверное, подумал я, он шёл мне открывать и по дороге свалился без чувств. Заглянув в первую из комнат ваших слуг, сэр Джереми, я похолодел: всё было точно так, как в моём сне. В каждой комнате лежал либо сидел труп человека. Они умерли один за другим в течение двух месяцев после того, как кончились все припасы и деньги. Но оставшиеся в живых были настолько слабы, что не могли даже ползать, как потом установили доктора, приглашённые мною. Они уже не выходили из комнат и не имели возможности похоронить своих товарищей или помочь друг другу. И, конечно, запах от разложения их тел стоял по всему замку. Я не мог больше его выносить, только пару раз крикнул, не надеясь, впрочем, на то, что кто-то ещё остался здесь жив, а если и остался, то не смог бы мне отозваться. Но и я больше не мог выносить запаха мертвечины и выбежал вон. Всех до единого я потом похоронил – мне помогли крестьяне. Теперь мой Сиджен и они покоятся на погосте рядом с останками людей Лайтенвудов на том самом поле, где они приняли свою смерть. Тридцать лет назад там было решено сделать кладбище для таких преданных своему долгу людей, как они. Надеюсь, что там они обрели достойный покой. – Он поднял на Джереми свои старые глаза. – А Томаса я нанял восемь лет назад, потому что без дворецкого мои слуги перестали ко мне относиться так, как относились раньше, тем паче они видят, что я дряхлею. – Он вздохнул. – Томас, конечно, не чета моему Сиджену, он никогда не будет лучше него и даже наравне с ним, но другого выбора у меня не было. Он ладит со слугами, но они слушаются его больше, чем меня…
– Да как вы можете такое терпеть! – взорвался Джереми. – Разве не очевидно, что они за вашей спиной хотят сжить вас со свету? Один Томас чего стоит!
К его изумлению, лорд только махнул рукой.
– Мне уже всё равно, – ответил он устало. – Я ведь уже не тот, что был раньше, поэтому молодые мной и заправляют. Но я не ропщу, ведь им жить дальше на этом свете, а мне уже пора на покой… – И, не дав графу возмущённо возразить, продолжил с вдруг появившейся искоркой в глазах: – А что это за небывалые наряды на вас, граф, Дорнтон? Откуда они? Вы обещали всё мне рассказать! – Он хрипло засмеялся.
Но прежде чем Джереми успел ответить, за окном раздался громкий рёв, и большая чёрная тень скользнула по стене кабинета.
Джереми вскочил.
– Дорнтон! – закричал он. – Гляди! Они вернулись! Драконы вернулись!!!
– О Великий Фреммор, – запричитал дворецкий с навернувшимися на глаза слезами. – Ты исполнил своё обещание в пророчестве и вернул нам гордость Англии!
– Это мой старший сын, – гордо пояснил лорд. – Драконов вернули в Англию всего полтора года назад, а он уже раздобыл и приручил одного. Мы держим его в отдельном загоне. Мой сын хочет стать воином королевства в спешно создаваемой сейчас воздушной драконьей гвардии в Лондоне. А пока – тренируется.
– Неужели я вижу это? – всё ещё не верил своим глазам Джереми, переглянувшись с Дорнтоном. – Это невероятно! Знаете, ваша светлость, там, где мы побывали, тоже есть драконы, и не только. И эти наряды как раз оттуда. Сейчас мы всё вам расскажем, только обещайте нам, что сегодня же вы прогоните этого Томаса, чтобы он не подговаривал против вас прислугу, ведь он так и хочет показать всем своим видом, что скоро сам будет здесь хозяином. А ваш младший сын пусть сам руководит слугами, чтобы вас не использовал в своих целях кто попало, играя на вашей старости и доброте.
– Хорошо-хорошо, – согласился лорд. – Только расскажите мне, где вы столько времени пропадали.
Джереми уселся в кресло, и они с Дорнтоном до самого вечера рассказывали Ричарду Мак`Саллигеру о том, как они попали в параллельное королевство Гулсен и избавили его от коварного заговора грифонов под предводительством француженки Флёр. Граф рассказал и о том, что задумал написать свои воспоминания обо всём этом, и лорд одобрил его идею. Он добавил ещё, что полтора года назад, узнав о возвращении драконов, счёл это добрым знаком и подумал тогда, что вместе с драконами должны вернуться и пропавшие граф и слуга. И не ошибся. «Я вас ждал, – сказал он с улыбкой, – и, наконец, дождался…»
Когда же Джереми и Дорнтон окончили своё повествование, лорд, в начале их рассказа не поверив в то, что подобное может быть правдой, а не выдумкой в чьё-то оправдание, ближе к его концу стал убеждаться в обратном. В то, что на свете может существовать параллельное королевство, и не одно, он поначалу также не поверил, но мало-помалу убедился, что это так. Иначе откуда могли взяться у графа и слуги столь необычные наряды, достойные самого короля, на которых к тому же были вышиты гербы, не существовавшие ни у одной династии не только Англии, но и всего остального мира. И причём вышиты так искусно и такими необычными нитками, которые ослепительно сверкали при солнечном, и даже тусклом свете. Вот если бы они ещё могли показать ему свою силу, которой пользовались в Гулсене, засмеялся лорд, он бы поверил им сразу.
Поражённый и восхищённый их рассказом, Ричард Мак`Саллигер в благодарность расцеловал их обоих, после чего пригласил к себе на ужин, поскольку замок Джереми пока не мог быть пригодным для жилья. Граф сказал лорду, что, возможно, продаст замок, ибо у него не было теперь ни гроша в кармане, а справиться вдвоём с Дорнтоном со всеми делами они не смогут – нужно ведь было сперва привести замок в порядок. Но лорд посоветовал не продавать имение, ведь он может помочь графу и слуге в решении этих сложных задач. Он сказал, что его слуги «с радостью» помогут им в уборке замка, намекая на то, что это послужит им наказанием за то, что шли на поводу у неверного Томаса, а самого Томаса непременно выгонит прочь. Ещё он сказал, что поможет со средствами, поможет заказать новую мебель – прежняя, хоть и сохранилась в открытом настежь замке, по большей части была уже непригодна для использования. Джереми и Дорнтон поблагодарили старого лорда за доброту и заботу, и с радостью приняли его предложение отужинать и переночевать…
Уже лёжа в постели в одной из комнат, молодой граф сказал Дорнтону:
– Это был наш первый день на Земле за последние тридцать лет, Дорнтон. Но этот день был для нас настолько богат потрясениями, что сегодня я чуть было не потерял голову. Но всякое изменение ведёт к лучшему, не правда ли? Знаешь, когда я услышал сегодня от лорда Мак`Саллигера о том, что все мои слуги, о которых я доселе думал разное, в том числе и плохое, размышляя, куда же они пропали, на самом деле умерли голодной смертью, дожидаясь меня, своего господина, я почувствовал такой груз вины на себе, что до сих пор не могу оправиться от этого. И чувствую, что глубоко виноват перед ними всеми…
Старый дворецкий тут же поспешил утешить хозяина:
– Сэр, не вините себя за это. Вы ведь не знали о ходе времени там, и гулсенцы не знали, – да и как они могли это знать, ведь ни один из них никогда не был ни в одной из земных стран. И я теперь, кажется, понимаю, почему: порталы выхода расположены высоко над землёй. Мы ведь это увидели, когда летели назад. Конечно, можно прилететь сюда на драконе, но я думаю, что не только из-за этого они не стремятся к нам попасть. Нам ведь говорил монарх, что прежде нашей стране надо стать сильной и справедливой, а до этого нам, по-видимому, пока далеко…
– Да, Дорнтон, ты прав, – ответил граф. – Мы не скоро станем похожи на Гулсен хотя бы немного… Знаешь, я сегодня слышал за ужином, как Томас в коридоре хулил Великого Фреммора, своего покровителя. Интересно, чем это Первый слуга так ему насолил?
– Не знаю, сэр, – ответил Дорнтон. – Но за это он непременно накажет Томаса. Завтра же. В лице его светлости.
Граф рассмеялся и взял со стола пергамент со своими воспоминаниями, и перо. Он решил приписать в начале одну свою фразу, которая вспомнилась ему сейчас. Впредь он будет каждый вечер писать их в постели, – так же, как совсем недавно он это делал в лазарете Гулсенскасла.
…Когда Дорнтон уже уснул, граф поставил поближе свечу на столе, и, стараясь не разбудить старика скрипом своего пера, мельком глянув на застывшую за окнами непроглядную ночь, написал в самом начале своего произведения те самые слова, которые он сказал Дорнтону в тот самый, похожий на этот, вечер, который впоследствии изменил всю их судьбу:
« – Ступай к себе, Дорнтон. Ты очень устал, я же вижу…»
====== Эпилог ======
В этом вся моя сказка, добрые люди.
Мне больше не надо от вас ничего.
А. Блок.
Замок графа вскоре преобразился: за три дня совместными усилиями Джереми, Дорнтону, и прислуге Мак`Саллигера удалось вычистить его так, что он буквально засиял своей чистотою. Позже замок был наполнен мебелью, и в нём снова можно было жить. Джереми не знал, как благодарить доброго старого лорда за всё то, что он для них сделал. Но Ричард Мак`Саллигер не требовал благодарности. Он сказал, что Джереми оплатил ему всё с лихвой, заставив выгнать Томаса, что, как впоследствии выяснилось, спасло лорду жизнь, поскольку ночью позже жадный до чужого добра лакей планировал прикончить Ричарда в его спальне, чтобы завладеть его несметным богатством.
Вскоре Джереми благодаря помощи лорда сумел значительно улучшить своё благосостояние и нанять новую прислугу, а Дорнтон как-то раз сам предложил графу снова съездить на место гибели династии Лайтенвудов, где теперь находилось кладбище погибших в тот страшный день, а также захоронения их слуг, которые не дождались возвращения своего господина. Дорнтон не боялся теперь посещать это место, которое больше не внушало ему никакого страха, спустя тридцать лет превратившись из места скорби в место упокоения невинных душ.
Лорд Мак`Саллигер поступил так, как советовал ему Джереми. Выгнав Томаса, он поручил своему младшему сыну руководить прислугой, и впоследствии не пожалел об этом. Теперь он мог рассчитывать на счастливую и спокойную старость.
Джереми и Дорнтон часто вспоминали о таинственном пророчестве Фреммора. Похоже, что они так и не узнают, кто же тот «пурпурный граф», который «взойдёт на трон седьмым». Возможно, монарх Гулсена найдёт из числа рыцарей Анкрауна себе преемника, узнав, что его мечте сделать Джереми и Дорнтона правителями Гулсена не суждено сбыться, так как различие в течении времени обоих миров сыграет с ним злую шутку.
Граф и слуга были опечалены тем, что, когда Джастин О`Краун узнает об этом, их уже не будет на свете. И что случится тогда с королевством, какова будет его судьба – можно было только гадать. Возможно, что монарх так и поступит, подыскав кого-то другого на его и Арсента место, как и советовал ему граф при прощании, а значит, тайну престолонаследия монарху придётся раскрыть своему народу самому. А Джереми и Дорнтону, в свою очередь, пришлось смириться с тем, что в королевство Гулсен они больше не вернутся.
Мы знаем, что Фреммор, явившийся графу во сне с пророчеством и сказав ему о возвращении драконов в Англию, заставил Джереми поверить в свои силы, поверить в то, чего он мог достичь собственными силами, а не силами самого пророчества, победив грифонов и вернув тем самым драконов на свою родину. Возвратившись в Англию и увидев, что так и случилось, молодой граф убедился в том, что именно он сделал это. Но лишь Первый слуга знал правду. Своим пророчеством он вселил в Джереми уверенность, которая затем принесла ему и Дорнтону победу. Но он же, некоторое время назад, был совсем в другом месте – на Склоне Мира, рядом со своим господином и Хранителем Склона золотым драконом Фаэтоном. И видел тех, кто на самом деле вернул драконов из изгнания. Помогая людям обеих миров, – земного и параллельного, – Первый слуга лишний раз доказал свои лучшие качества, которые он имел при жизни и сохранил после смерти.
Джереми и его старый дворецкий Дорнтон прожили долгую и счастливую жизнь, вспоминая всё то, что с ними произошло в Гулсене, только добрыми словами. Джереми написал свои воспоминания и выпустил их в свет. Они разошлись сразу же, и благодарные читатели завалили графа письмами с просьбой написать что-нибудь новое об этом замечательном королевстве. Граф понял, что они не поверили в то, что всё это на самом деле не выдумка, и попытался было убедить своих читателей в обратном, но – безуспешно. Ну что ж, подумал он, пусть так и считают, ведь, как говорил один из правителей Гулсена, гораздо интереснее просто считать, что неведомое существует где-то рядом с тобой, чем самому воочию убедиться в его существовании и положить конец своей сбывшейся мечте. И если читатели хотят, чтобы он написал побольше и поподробнее, сделав из своих воспоминаний что-то, больше похожее на художественное произведение, – пожалуй, он так и сделает. Лишние деньги ведь не помешают, тем более, что все доходы от продажи своей книги граф отдавал Дорнтону и прислуге. Словом, поступал, как истинный рыцарь Анкрауна. И, взяв в один прекрасный день новую стопку пергамента и очиненное перо с запасом чернил, он сел за стол и написал на первом же листе заголовок своего нового произведения: «ГУЛСЕН: ВЕЧНОЕ КОРОЛЕВСТВО».
