Текст книги "Непознанный мир (цикл повестей) (СИ)"
Автор книги: Клетчатая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 70 страниц)
Времени на удивление не было, и Бартоломью это отлично понимал. Он пытался разглядеть Аделаиду, так как его дракон пролетел уже середину подземного городского района. Справа и слева от него разноцветные драконы атаковывали заполонивших город сектантов, выпуская из пастей клубы дыма, который стелился по земле подобно газу, – причём каждый из дымных клубов был того же цвета, что и дракон, его выпустивший. Попавший под действие такого «газа» сектант тут же валился с ног, но, как заметил Бартоломью, вовсе не погибал, а просто-напросто засыпал. На некоторых из них драконы и вовсе не пускали дым, и Бартоломью предположил, что они действуют избирательно, не трогая тех, кто с самого начала не был заодно с «Божьими праведниками» и желал бы вернуться к своей прежней жизни.
Но что же это за драконы, похожие на разноцветных призраков, и извергающие из своего нутра не огонь, а сонный газ? Это было Бартоломью непонятно.
И тут он заметил Аделаиду. Группа сектантов, окружив её, бежала со своей пленницей в поисках укрытия. Словно зная, чего хочет дворецкий, его серебристо-серый дракон спикировал вниз и вытолкнул пса неведомой силой из своего тела.
Сектанты тут же бросились врассыпную, когда на них сверху прыгнула огромная чёрная собака. А перепуганная кухарка, не зная, что ещё может быть страшнее, чем то, что её похитили, едва не упала без чувств, когда увидела перед собою большого и страшного пса. Но Бартоломью успел предупредить её обморок.
– Это я, Аделаида, я, Бартоломью, не бойся меня, – успокоил он её. – Не спрашивай ни о чём, сейчас не время. Всё потом. Залезай, – и он подставил ей спину.
Перепуганная кухарка, пересилив свой страх, вскарабкалась на спину дворецкому. Бартоломью вскочил, и, предупредив Аделаиду держаться крепче, помчался обратно. С человеком на спине биться с сектантами он не мог, поэтому надеялся снова добраться до стены с туннелями, чтобы так же, как сэра Гиса, вынести Аделаиду в безопасное место.
На него беспрерывно нападали, уже, по-видимому, не боясь большого свирепого пса, и Бартоломью вынужден был отбиваться. Он раскидывал сектантов мощными ударами крепких лап прямо на бегу, в то же время стараясь не сбросить с себя Аделаиду, которая ни жива, ни мертва, сидела на его спине, прижавшись к ней всем телом и накрепко вцепившись в густую чёрную шерсть.
Его когти и зубы работали весьма эффективно, но дворецкий вовсе не ставил своей целью причинить какой-либо вред сектантам, ведь то были люди, совершенно ни в чём не повинные для того, чтобы их убивать. Их заставили воевать против Англии «Божьи праведники», затуманив им разум своим сектантским учением. Поэтому Бартоломью только лишь лишал их чувств или убирал со своего пути, раскидывая в стороны.
Повсюду развернулась настоящая битва. Множество разноцветных душ драконов, которым было нипочём любое оружие, быстрыми молниями мелькали повсюду, усыпляя сектантов, среди которых уже начиналась настоящая паника. Пытаясь укрыться в туннелях, они сбивали друг друга с лестниц, лезли на головы своим товарищам, только чтобы первыми добраться до отверстий, в результате чего большинство из них гибло, падая с огромной высоты вниз. Но и те, кто успевал добраться до спасительных укрытий, не могли спастись от драконов, которые, цепляясь за выступы стен и закрывая своим телом выход наружу, пускали сонный дым в туннели и усыпляли всех – даже тех, кто уже бежал по туннелям прочь, к главному выходу на поверхность.
Бартоломью был уже возле туннеля, ведущего в город, но понимал, что он не сгодится. Необходимо было пробраться сквозь толпы обезумевших сектантов в один из проёмов стены. Он уже достаточно отомстил врагам за своего хозяина, остальное дело – за драконами.
Ни Проциона, ни Аполлона не было видно – Бартоломью не видел пса с того момента, как оказался внутри серебристо-серого дракона. И очень за них волновался. Их же запросто могло убить шальной пулей. Однако времени на поиски у него не было. Нужно было как можно скорее доставить Аделаиду в безопасное место.
Бартоломью длинным прыжком бросился на толпящихся в давке на первой лестнице сектантов. Одни ожесточённо закричали, почувствовав на себе вес огромной собаки, другие в испуге спрыгнули на землю и бросились бежать, а третьи вскинули оружие. Но Бартоломью их уже не боялся. Добравшись до ближайшего туннеля, он раскидал и подмял под себя скрывавшихся там сектантов, и помчался вперёд.
– Барти, откуда ты взялся?.. Если это на самом деле ты… – робко подала голос Аделаида, крепко держась за собачью шерсть.
– Долго рассказывать, – бросил дворецкий. – Но я хотел бы задать тебе тот же вопрос.
– Меня похитили, Барти, – заплакала кухарка. – Ворвались к нам в замок… Мы думали, это следователи, а это…
– Стоп, Аделаида, – ужаснулся Бартоломью. – Это что, снова были сектанты?
– Какие сектанты? – в тревоге спросила кухарка.
– Те самые «Божьи праведники», которых не удалось окончательно победить двадцать пять лет назад, и которые и похитили нашего хозяина, – рассказал Бартоломью. – Вернее, он сам стал их последователем, и сам улетел с ними тогда на воздушном шаре.
– О Господи, – вырвалось у кухарки. Чтобы не потерять сознание от потрясения, она покрепче вцепилась Бартоломью в спину. – Я никогда не думала, что с нами со всеми может случиться подобное, и думала на обычных бандитов. Ох, Барти, случилось самое страшное… Они стреляли в моего Мартемьяна… И я не знаю теперь, что с ним, и мне очень страшно… Эти сектанты привезли меня сюда с завязанными глазами и бросили в какую-то келью, и стали выпытывать у меня, где находишься ты, и действительно ли диск теперь в руках полиции… Им очень был нужен этот диск, Барти, они ведь понимают, что это теперь главная улика против них… Но зачем им был нужен ты, я не могла понять… Я ничего им не сказала, Барти, ни про диск, ни про тебя, тем более что где ты теперь, я не знала. И очень за тебя беспокоилась… Но как ты стал таким? Ты нашёл сэра Гиса?
– Да, – выдохнул на бегу Бартоломью, напрягая последние силы, ибо до конца туннеля было уже совсем близко. – Он, я надеюсь, в безопасности. Я отправил его с Руфусом в город.
– Кто такой Руфус? – в тревоге спросила кухарка.
– Один из сектантов, перешедший на нашу сторону, – ответил дворецкий.
– Барти, ты с ума сошёл?! – завопила кухарка. – Ты отдал нашего господина непроверенному человеку?!
Бартоломью рассердился.
– Аделаида, – начал он укоризненно, – если бы я этого не сделал, то не смог бы вступить в бой, а значит, спасти и тебя! И, скорее всего, защищая сэра Гиса, в конце концов погиб бы вместе с ним! Выбора у меня не было.
– Но почему ты такой? – не унималась кухарка. – И куда ты теперь?
– Помнишь книгу? – спросил её Бартоломью. – Так вот, мне приснился в ту ночь Великий Фреммор и повелел вызвать Хранителей Гулсена – льва Аполлона и пса Проциона. Они и превратили меня в Canis Adoriri, и я отправился с ними на выручку господина.
– Хранители чего? – не поняла кухарка. – И в кого они тебя превратили?
– После поймёшь, сейчас не до подробностей, – отрезал Бартоломью.
– Так это всё книга, ты говоришь? – поразилась Аделаида. – Боже, я никогда не думала, что она способна на такое. А с виду ведь почти обычная книга…
– Вот именно – почти, – подтвердил дворецкий. – И я до самых последних дней буду благодарен ей за всё, если мы победим «Божьих праведников».
– Пожалуйста, Барти, – взмолилась Аделаида. – Найди господина и отвези нас домой; мой Марти, наверно, уже умер, ведь я успела увидеть перед тем, как тот бандит ударил меня, что мой Марти ранен… Я не хочу больше здесь оставаться, Барти, не хочу…
– Обещаю тебе, Аделаида, – ответил ей Бартоломью, – что всё будет хорошо, и мы вернёмся все вместе домой.
Но когда до конца туннеля оставалось всего лишь несколько десятков метров, впереди вдруг возник силуэт человека. Бартоломью не сбавил скорость, поскольку полагал, что это всего-навсего один из сектантов, и что его можно будет попросту сбить в сторону. Однако по мере приближения к нему Бартоломью удалось яснее рассмотреть его в тусклом свете факелов. И дворецкому пришлось остановиться.
Перед ними стоял и злобно ухмылялся не кто иной, как Стайлз Несокрушимый – тот, о ком Руфус и рассказывал. Тот, кого искал Бартоломью. Тот, кто повстречался тогда им в Гайд-парке, и тот, кто двадцать пять лет назад стрелял в дворецкого.
Остановившись, Бартоломью, не веря своим глазам, молча взирал на стоявшего. Он лишь чувствовал, как ненависть постепенно закипает у него внутри, и готов был в любой момент выпустить её наружу.
– Ада, спустись вниз, – негромко сказал он кухарке.
Послушная его просьбе, Аделаида молча повиновалась.
– Это он, – добавил вслед за этим Бартоломью, и кухарка сразу поняла, кто стоит перед ними.
– СТАЙЛЗ НЕСОКРУШИМЫЙ! – вскричал старик. – ПЕРЕД ТОБОЮ ТОТ, КОГО ТЫ ИСКАЛ! Я – ДВОРЕЦКИЙ БАРТОЛОМЬЮ, И СЕЙЧАС ТЫ ЗАПЛАТИШЬ МНЕ ЗА ВСЁ!!!
– Ты так считаешь, мерзкая псина? – мгновенно отреагировал Стайлз, расхохотавшись. – Узнал-таки меня? Но и я тебя узнал тоже. Ты не очень сильно изменился с тех пор, и даже неизвестно откуда взявшаяся собачья внешность не поможет скрыть твоего истинного облика, рабья душа! Ты попал в ловушку, старый кретин! Выход на поверхность перекрыт моими людьми! Кстати, – тут он наклонился вбок, заглядывая за спину Бартоломью. – Кто это там за тобою прячется? Неужели наша драгоценная пленница? А ты ничего, красотка, – подмигнул он возмущённой Аделаиде. – Давно хотел тебе об этом сказать. Жаль только, что полные женщины не в моём вкусе, – произнёс он и издевательски расхохотался.
Бартоломью злобно зарычал.
– Ты проиграл, Стайлз! – выкрикнул он. – Твоя армия сектантов повержена магией Стоунхенджа! Герцог Гис у меня! Чем теперь ты будешь грозить мне? А остатки твоей былой мощи я запросто разобью!
– Не хвались силой, которой у тебя нет! – ответил на это сектант, и издевательским тоном продолжил: – Что, пришёл, чтобы свести со мной старые счёты, собачий оборотень? Хозяина своего спасти? Да твой аристократишка сам к нам пришёл! Думаешь, я теперь безобиден и слаб? Ошибаешься! – С этими словами он вынул из-за пояса крупнокалиберный пистолет. – Тогда, двадцать пять лет назад, я не добил тебя, пёс, и ты разрушил сегодня мою давнюю мечту о свержении власти в Европе и этой паршивой Англии, но теперь-то я не промахнусь, знай это! Сейчас ты на собственной шкуре почувствуешь весь мой гнев! – Он прицелился. – Ну, что умолк? Где твоё хвалёное самопожертвование, как в прошлый раз, а? Покажи мне его! Или ты струсил, дворецкий? Ты же не хочешь умереть на месте, не так ли? Ты же собака! СОБАКА, а не человек! БРОСАЙСЯ же на меня! Бросайся, или тебе, – тут он усмехнулся, – уже некого защищать?
Бартоломью замер, не отрывая взгляда от чёрного дула пистолета. Перед его глазами вместе со словами Стайлза встала та же самая картина. Всё происходило точно так же четверть века назад. Дворецкий думал, что он снова не успеет – грянет выстрел, и тогда всё будет кончено. И Стайлз снова уйдёт целым и невредимым, победившим его во второй и последний раз. Стайлз был единственным человеком, которого Бартоломью желал убить. И он, Бартоломью, должен это сделать сейчас вопреки своему страху!
Но то, что произойдёт в следующее мгновенье, Бартоломью не мог предугадать. С последними словами сектанта его пистолет, нацеленный на дворецкого, вдруг резко дёрнулся вправо в направлении Аделаиды, и, сам не понимая, в какой момент он сорвался с места, Бартоломью набросился на Стайлза до того, как сектант спустил курок.
Но едва Стайлз, падая, коснулся земли в тот момент, когда челюсти Бартоломью с лязгом сомкнулись на его горле, грянул выстрел. Из пистолета, который сектант крепко держал в руках. И огромный пёс, взревев от боли, мгновенно обмяк и рухнул на тело мёртвого сектанта, не издав больше ни звука.
Послышался громкий крик ужаса. Аделаида, опомнившись, бросилась к мстителю и его мёртвой жертве. Но добежать не успела. Тело чёрного пса вдруг вспыхнуло серебристо-синим сиянием, которое затем плавно стекло с боков дворецкого на землю, открыв взору уже не собаку, а человека. Перед Аделаидой лежал на теле Стайлза старый дворецкий Бартоломью, поражённый выстрелом сектанта в самое сердце.
Анастасий очнулся от какого-то необъяснимого чувства тревоги, и обнаружил, что лежит в гостиной на диване, но и только. В его голову как будто кто-то напустил тумана, и старый лакей не мог сообразить, что же с ним случилось. Повсюду жутко пахло дымом.
– Мартемьян, мы что, горим? – вдруг вырвалось у Анастасия. – Мартемьян! Где ты?
Конюх не откликнулся. Анастасий, с трудом поднявшись с дивана, побрёл, пошатываясь, куда-то в сторону, но споткнулся обо что-то, и упал. Тут только он и увидел, что запнулся о лежащего на полу Мартемьяна. Из-за густого дыма Анастасий почти ничего не видел, но понял, что случилось что-то плохое.
– Марти! – жалобно окликнул он конюха. – Вставай… Что с тобой?..
Видя, что Мартемьян не отзывается, Анастасий взял его за здоровую руку и поволок за собою к выходу. Из-за дыма он не заметил, что конюх ранен, и не понимал почти ничего, что происходит – временная потеря памяти от удара головой о подлокотник дивана и пережитый шок не давали его сознанию проясниться. Старик только знал, что где-то в замке вспыхнул пожар, и теперь изо всех своих сил стремился к выходу вместе с тем, кого он смог найти. Про похищенную Аделаиду он не вспомнил.
Действительно, огонь полыхал уже в большинстве комнат замка – сектанты, уходя, подожгли несколько комнат с помощью дров, вынутых из камина в герцогской спальне. И теперь пламя полыхало уже в начале первого этажа, уверенно захватывая парадную лестницу. Если бы Анастасий вовремя не очнулся, и он, и Мартемьян, сгорели бы заживо.
Мысли Анастасия беспорядочно путались в голове, пока он тащил Мартемьяна, но он уже начал кое-что вспоминать. И к тому времени, когда он, совершенно обессиленный, выполз за порог, последним усилием вытащив конюха вслед за собою и рухнув на гранитные ступени, свежий воздух сумел восстановить некоторый порядок в памяти старого лакея.
Перед собою он увидел несколько полицейских машин, пожарную и скорую помощь – последние две только что подъехали. Анастасия и Мартемьяна бережно подняли и отнесли в машину. По пути в больницу Анастасий гадал, жив или нет Мартемьян, и в какой-то момент услышал его слабый стон и едва слышные слова, обращённые, вероятно, к нему, так как сам Анастасий всё ещё пребывал в каком-то сверхстранном состоянии наподобие сильного дурмана, – а может, врачи ему уже что-то вкололи. Раненый конюх без конца твердил одни и те же слова:
– Ада… Моя Ада… Её забрали. Найди её… Найди её… Я не смогу жить… Я умру без неё… Найди её… Ада…
Мартемьян говорил и говорил, – до тех пор, пока Анастасий, уже проваливаясь в глубокий дурман, не услышал какой-то беспрерывный писк, который появился после того, как голос Мартемьяна вдруг оборвался на полуслове, и больше Анастасий ничего не услышал, провалившись в глубокий искусственный сон.
– Барти! Барти-и!.. Этого не может быть… НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!..
Аделаида рыдала, стоя на коленях перед распростёртым на земле телом дворецкого.
– Барти, не смей умирать, слышишь? – говорила она уже после в состоянии полной отстранённости, вызванной чудовищным шоком. – Что скажет наш господин, если ты это сделаешь? Подумай хорошенько, Барти! Это будет очень, очень глупо, если ты так сделаешь. И все назовут тебя дураком! Все, даже сэр Гис. Узнаешь тогда, как пугать подобными вещами добрую кухарку Аделаиду!.. Барти! Барти! Ты слышишь меня? Вставай! – Она ударила мясистым кулаком по спине Бартоломью. – Ну давай же, Барти! Хватит притворяться!..
– Отойди, – вдруг сказал у неё за спиной чей-то спокойный голос.
Кухарка в испуге обернулась. Позади неё стояла большая чёрная собака.
– Отойди, – повторила собака, делая шаг вперёд. Удивительно, но она говорила, не открывая рта!
Аделаида безропотно повиновалась, резко вскочив от испуга, и в страхе прислонилась к стене туннеля. Чёрный пёс подошёл к дворецкому, наклонил к нему голову, затем выпрямился и взглянул на испуганную кухарку.
– Передай ему, – произнёс он, – что люди, бывшие в наёмниках у сектантов, освобождены и излечены от своих тёмных мыслей силой драконов Склона Мира, и вскоре вернутся к своей прежней жизни. Как только вернётесь домой, сообщите вашей полиции о том, где всё это время скрывались «Божьи праведники». – Тут он вновь взглянул на Бартоломью, а затем многозначительно поднял взгляд на Аделаиду. – Он оплатил свой долг, великая История Гулсена завершена, она написана. И мы больше не нужны вам.
– Умоляю вас, спасите его! – взмолилась кухарка, упав на колени. Что-то ей подсказало, что этот пёс может вернуть Бартоломью к жизни. – Вы ведь Хранитель, верно? Вы же можете это! Барти говорил мне, что вы волшебные!
Пёс так строго на неё взглянул, что Аделаида враз смутилась. Она никогда бы не подумала, что станет смущаться перед животным, и опустила глаза долу, но тут позади Проциона из тьмы туннеля вышел Аполлон и сказал кухарке:
– Он, несомненно, достоин жизни. Но если ты желаешь, чтобы он жил, – так и будет. – Кухарка просияла, но лев добавил: – Но тогда мы исчезнем, и вам придётся добираться до дома своими силами.
– Пусть так, я готова на всё, – радостно произнесла Аделаида, – только верните его к жизни!
– Об этом нас просить не стоило, – ответил Процион. – Великий Фреммор не берёт себе души тех, кому ещё стоит пожить на этом свете.
С этими словами чёрный пёс припал головой к голове Бартоломью, и в его собачьих глазах вспыхнул ярко-синий свет: Процион отдавал ему всю свою силу.
Аделаида завороженно глядела на то, как тело Бартоломью постепенно охватила полупрозрачная синевато-серебристая дымка. Кровь на его ливрее, которую он вновь обрёл, вернувшись в человеческий облик, и та, что вытекла на землю, исчезла, а от пулевой раны на месте сердца не осталось и следа. Проциона тоже окутала похожая дымка, а он сам постепенно становился всё более и более прозрачным, пока не стал похожим на призрака. Дымка уже полностью скрыла в себе тело Бартоломью, и в конце концов подняла его над землёй, а затем мягко положила рядом с Аделаидой и тут же погасла. В этот же миг Процион тоскливо и жалобно взвыл, словно прощался с земным миром. Ещё миг – и он исчез, растаяв последними клочками призрачного тумана.
Аполлон, глядя на то, как Аделаида со слезами на глазах обнимает всё ещё не ожившего Бартоломью, произнёс:
– Ему нужно время, чтобы исцеляющая сила Canis Adoriri начала действовать на его организм. – И, подойдя к немного струсившей перед хищным зверем кухарке, тихо добавил: – Аделаида, ты не принимала участие в этом противостоянии, но твой муж за много миль отсюда совершил поступок, делающий ему высокую честь. – Аделаида замерла, вслушиваясь в слова льва, который разговаривал с ней не открывая рта, и уже догадывалась, что он хочет этим сказать. – Он принял пулю, предназначенную старому лакею Анастасию, и тем самым спас ему жизнь. И заплатил за это высокую цену. – Кухарка ахнула и закрыла рот ладонями, получив подтверждение своих худших опасений, но Аполлон невозмутимо продолжил: – Но раз уж мы спасли жизнь одного достойного, то и другой не менее достоин того же самого. Возьми, – с этими словами лев поднял к своей пасти правую лапу, взял в зубы один из пальцев и резко рванул. В ладонь Аделаиды упал львиный коготь. – Положи его в рот своего мужа, когда найдёшь его. Это вернёт ему жизнь. Он любит тебя всем сердцем, а подобная любовь вечна и чиста, как утренняя роса. Сделай это ради своей любви, и тогда она вернётся к тебе… И помни: мы не умираем. Мы возвращаемся в свой истинный мир, – как и люди, когда они заканчивают свой жизненный путь на этой земле. Помни о том, что я тебе сказал, Аделаида. Прощай. Я должен вернуться в свой мир, в Гулсен.
С этими словами Аполлон повернулся и медленно ушёл во тьму туннеля. Но перед тем как исчезнуть, его тело вспыхнуло ярко-алым, осветив своим светом всё пространство, и в этой вспышке лев пропал.
Аделаида осталась одна. Она совсем позабыла поблагодарить этого чудесного зверя за всё, что он для них сделал, но, потрясённая словами Аполлона о Мартемьяне, так и застыла, прислонившись к стене туннеля, и крепко зажав в ладони львиный коготь, – единственную надежду на спасение своего мужа.
Лишь негромкий стон заставил её выйти из небытия, и глядевшая в ту сторону, где пару минут назад исчез Аполлон, Аделаида, наконец, перевела взор на встающего с колен Бартоломью.
– БАРТИ! – с радостным криком бросилась она к дворецкому. – Ты на самом деле жив! Какое счастье!
Увёртываясь от многочисленных поцелуев обрадованной кухарки, старый дворецкий с трудом поднялся, ощутив себя вновь слабым и беспомощным стариком, но нисколько не опечалился из-за этого. Словно в тумане глядел он на мёртвое тело своего врага Стайлза, не веря собственным глазам. Он ничего не помнил после того, как набросился на сектанта, и дивился тому, что снова стал человеком. Это обратное превращение могло означать только одно – они победили. И в глубине души с облегчением вздохнул, радуясь этому. Аделаида поведала ему о встрече с Проционом и Аполлоном и передала все их слова, но не стала говорить Бартоломью о том, что он был мёртв, поэтому просто сказала, что он потерял сознание. Бартоломью решил, что нужно поторопиться. Ему было непонятно, каким образом их хозяин уже дома, ведь Руфусу был неизвестен их адрес, да и каким немыслимым способом можно было так быстро добраться до Лондона? Не на призрачном ли драконе из магии Стоунхенджа бывший сектант прилетел в город?
– Вот что, Аделаида, – сказал Бартоломью. – Нам нужно срочно найти любой транспорт каким угодно образом. У нас нет ни денег, ни документов, но я найду лазейку. Если твой муж умирает, нам его не спасти, если мы не поторопимся.
– Но как это сделать, Барти? – спросила кухарка. – Уж не хочешь ли ты сказать, что мы, добропорядочные граждане, будем нарушать закон?
Но Бартоломью не придал её словам никакого значения.
– Если ты действительно желаешь спасти Мартемьяна, – сердито начал он, – то изволь действовать так, как я тебе скажу. Сперва нам нужно выбраться, наконец, из этого ужасного подземелья.
====== Глава 5. Конец истории ======
И не вы меня предали,
Годы, в тыл!
Эта седость – победа
Бессмертных сил.
М. Цветаева.
К счастью, Бартоломью и Аделаиде удалось сесть на автобус с туристами, возвращавшимися в Лондон из поездки к Стоунхенджу, но для этого им пришлось оплатить поездку своим трудом – их тут же взяли гидами на обратный путь, узнав, что перед ними профессиональная прислуга – кухарка и дворецкий. Такой шанс блеснуть своим сервисом перед пассажирами ни та, ни другая сторона упустить не могла. Да и «вопрос жизни и смерти», с которым Аделаида обратилась к руководству турпоездки, послужил ещё одним поводом к тому, чтобы их взяли. По пути в Лондон Бартоломью и Аделаида рассказали пассажирам всё, что знали о Стоунхендже, но о своих приключениях в подземных пещерах, конечно же, умолчали. Всё равно им никто не поверил бы. Но со своей задачей они справились, поскольку после их увлекательного рассказа рейсом остались довольны все – и пассажиры, и сам «персонал», который тут же сбежал от своих работодателей на такси – благо чаевых и Бартоломью, и Аделаиде щедрые туристы надавали на десяток подобных поездок.
Пока они ехали в такси, Бартоломью нервно перебирал цепочку с кулоном в виде ангела-хранителя – подарок хозяина с прошлого дня рождения. Видно было, что он волновался. Эта цепочка была с ним всё время, – даже когда он был гигантским псом, она была с ним, надёжно висевшая на груди под оболочкой из собачьей шкуры. Аделаида уловила его волнение, и, желая успокоить, положила свою руку ему поверх ладони, в которой он держал цепочку. Бартоломью это не понравилось, и он тут же отдёрнул руку, строго взглянув на кухарку. Ему не хотелось, чтобы кто-то ещё вмешивался в его мир и мир Гиса, связанные друг с другом единой нитью госпожи Судьбы. Это должно было оставаться неприкосновенным до самой смерти одного из двух составляющих этой связи. Аделаида никогда не смогла бы понять это – для неё хозяин был лишь работодателем, не более того, хоть она и по-своему уважала его и хвалила. У неё есть кого любить. И даже у Анастасия есть своя любовь – память об умершей жене. А у него, Бартоломью, не было никого более дорогого его душе и сердцу, кроме сэра Гиса, который заботился о нём всегда и любил тоже всегда, – до того самого дня, когда в парке они повстречали Стайлза. Но верный дворецкий исправил ошибки хозяина, и теперь очень надеялся и верил в то, что всё пойдёт, как и прежде.
Но впереди их ожидало нелёгкое испытание.
Выгоревший изнутри замок предстал перед их взорами. Насмерть перепуганные, Бартоломью и Аделаида не знали, что и думать. Вход в замок был опечатан, и они, найдя в гараже герцогский автомобиль с запасом бензина на полбака, помчались в полицию, где им обо всём рассказали.
Обитатели замка вовсе не сгорели в огне, как поначалу подумал старый дворецкий. Обоих мужчин, по рассказу полицейского, не пришлось спасать из огня – они выбрались сами. Но, к сожалению, по пути в больницу один из них скончался. Но не из-за отравления дымом, а из-за ран, полученных от сектантов-грабителей. Бартоломью ожидал, что при этих словах Аделаида упадёт в обморок, но с кухаркой ничего подобного не произошло. Она уповала на чудо, заключённое в даре Аполлона. Львиный коготь должен был помочь ей вернуть мужа с того света, и она заторопила Бартоломью поскорее ехать в морг. Бартоломью, спросив полицейского, не приходил ли к ним человек по имени Руфус, получил отрицательный ответ, и ещё больше встревожился; и подумал, что если бывший сектант в ближайшее время не объявится сам, отыскать его в огромном городе будет практически невозможно. Признаться, Бартоломью, когда увидел сгоревший замок, подумал, что его хозяин поджёг себя, а заодно и всех остальных, тем самым сведя все старания старого дворецкого в деле его спасения к нулю. Но Бартоломью уже довольно много пожил на свете, чтобы делать скоропалительные выводы. Сев за руль, он вместе с Аделаидой помчался сначала в больницу, где Анастасий, по словам полицейского, проходил психологическую терапию и всё никак не желал примириться со смертью Мартемьяна, обвиняя в случившемся только себя. Однако старый лакей не помнил себя от счастья, когда увидел Бартоломью и Аделаиду, которая отвлекла старика от тяжёлых мыслей, рассказав ему всю правду о сектантах и об их с Бартоломью похождениях в подземном городе. Услышав про чудесный львиный коготь, Анастасий не поверил друзьям. Может ли вообще кто-нибудь или что-нибудь вернуть умершего к жизни? Но Аделаида предложила ему это проверить, и Анастасий, ухватившись за это как за последнюю надежду, с готовностью согласился. Он очень хотел, чтобы Мартемьян, его спаситель, был жив.
В морге в ответ на довольно необычную просьбу троих посетителей лишь недоумённо пожали плечами, приняв это за очередную причуду убитых горем близких, хотя все трое так совсем не выглядели. Работники достали из морозильной камеры тело Мартемьяна, и Аделаида, не сдержавшись, поражённо вскрикнула.
Да, это был Мартемьян. Из его тела уже после смерти вынули все три пули, полученные им от сектантов, а после отправили в морг. Слава Богу, что похоронить человека до объявления его родных и близких права они не имели. И сейчас Бартоломью, Аделаида и Анастасий с трудом сдерживали слёзы, глядя на застывшее тело своего друга. Каждый из них опасался, что львиный коготь не поможет конюху вернуться. Но Аделаида решительно подошла к изголовью, открыла Мартемьяну рот и вложила туда дар Аполлона.
После этого ровным счётом ничего не произошло, и все трое уж было подумали, что волшебство Аполлона в их земном мире действовать не может, как вдруг Мартемьян на столе чуть-чуть пошевелил рукою, затем заморгал и открыл глаза.
Первой это заметила Аделаида. Она с воплем радости кинулась к мужу, заключив его в крепкие объятья и без конца повторяя дорогое своему сердцу имя вместе с мудрыми словами Аполлона, которые лев сказал ей в подземном туннеле об истинной и чистой взаимной любви их обоих друг к другу. Не понимая, что происходит, растроганному конюху оставалось лишь смущённо улыбаться своей жене и окружившим его товарищам, которые и рассказали ему о том, что случилось, благодаря чему Мартемьян быстро обо всём вспомнил и считал теперь своё спасение чудом, как и потрясённые работники морга.
У Бартоломью вдруг возникла одна мысль, и он спросил Мартемьяна, видел ли тот по ту сторону жизни их хозяина, на что конюх ответил: «Нет».
– Значит, он жив, – подытожил дворецкий. – Вставай, мой друг, – обратился он к Мартемьяну. – Сейчас мы подыщем тебе подходящую одежду заместо этой белой хламиды, и отправимся на поиски сэра Гиса и моего друга Руфуса.
Анастасий без конца благодарил Мартемьяна за свою спасённую жизнь, а конюх лишь отнекивался, говоря, что так на его месте поступил бы любой разумный человек. Но Анастасий считал теперь Мартемьяна особенным, и чуть ли не избранным Судьбою (ещё бы, ведь он вернулся с того света, что, согласитесь, бывает не часто), и попросил у него прощения за всё плохое, что он в своей жизни ему сделал. Бедный Мартемьян не знал, куда деваться от ненужных извинений старого лакея.
Бартоломью было неведомо, совершенно неведомо, где искать пропавших, и от отчаянья, которого он старался не показывать своим товарищам, дворецкий ещё раз заехал в полицейский участок. И там его ждал приятный сюрприз.
Оказалось, что в тот момент, когда они были в больнице у Анастасия, в полицию обратился один молодой человек, который настоятельно просил его выслушать. Он сказал, что тот, кого ищет вся полиция Лондона, находится в его городской квартире, и что он сам – бывший «Божий праведник», но этого человека вовсе не похищал. Ему, хотя и с трудом, но поверили, позволив закончить свой рассказ. Как только этот человек назвал имя пропавшего, все встрепенулись. Так герцог Гис Флетчер был обнаружен. Молодой человек по имени Руфус рассказал о том, что случилось на юго-западе, под землёй, где стоит Стоунхендж, и ему, на удивление его самого, поверили. Но это и понятно, ведь то была воля Фаэтона, а золотой дракон знал, как заставить людей поверить в то, чего в их слишком реальном мире быть не может. Ну, может быть, Руфусу потому и поверили – так же, как дети верят в сказку. И бывший сектант, завершая свой рассказ, поведал им, что прилетел оттуда вместе с герцогом на волшебном золотом драконе, с помощью сил которого и была разгромлена сектантская организация «Божьи праведники». Но в золотого дракона полиция не поверила. Они готовы были поверить в подземный город, но это, видимо, оказалось для них чересчур. Однако они не смогли опровергнуть тот факт, что в том самом городе, в котором оказался вылезший из канализации Руфус, несколько людей действительно видели что-то похожее, но только в виде большого, зависшего в воздухе золотого пятна с размытыми контурами, светившего своим золотистым сиянием так, что на него невозможно было смотреть дольше секунды. Но таким они увидели Фаэтона лишь потому, что никто из них не верил в чудеса. А если бы с этими людьми были дети, они бы увидели то, что было скрыто от глаза взрослого – огромного добро-го золотого дракона, который помог их стране в скрытой от них борьбе против «Божьих праведников». Полицейские пришли к выводу, что это был инопланетный космический корабль, и на этом закрыли тему увиденного.
