Текст книги "Golden Age (СИ)"
Автор книги: Kaisa123
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 57 страниц)
– Смею напомнить, что Тисрок также не осчастливил Нарнию своим визитом. Так что мы квиты, не находите? – процедил мальчик. Царевич Рабадаш сверкнул черными глазами при упоминании своего отца. Он не сводил взгляда с нарнийского короля с того момента, как услышал о том, что именно с ним придется иметь дело. Подросток – а он был примерно ровесником Питера, ничем не выдавал своих чувств, но Эдмунд кожей ощущал его неотрывный, полный неприязни взгляд. Жалко, ответить взаимным взглядом в рамках переговоров не представлялось возможным.
Первый разговор сразу же принес свои плоды и расставил акценты. Тархистан, очевидно, не считал необходимым склоняться перед Нарнией, что посол демонстрировал без всякого стеснения. Они считали себя как минимум равными с волшебной страной, а как максимум – более сильной и могущественной державой. Младший король же осторожничал, старался пока не показывать свою позицию. Он никогда не склонится перед Тархистаном, не позволит им восторжествовать над Нарнией… Но сообщить об этом еще успеет. На первый раз главной своей задачей мальчик сделал разведку. Чего добивается лорд Доган? Чего ждет от этих переговоров? Делегация приехала на какие-то жалкие три дня. Надежды протянуть время до выздоровления Питера разрушились, так и не успев окрепнуть. Отношения с Тархистаном и то, насколько они будут испорчены этой встречей, напрямую зависели от Эдмунда Справедливого. И это только добавляло масла в огонь.
На второй встрече король понял, что на него откровенно давят. Лорд Доган нещадно прессовал мальчишку, желая добиться авторитета и показать, что не Нарнии диктовать правила их соседства. Мелкие детали, которые Эдмунд замечал, служили одной цели: продемонстрировать военную мощь Тархистана и его превосходство над принимающей стороной. Корабль был роскошен, когда как флот Нарнии только начали восстанавливать после Колдуньи. Команда моряков, даже слуги ходили с мечами на поясах, и клинки явно не скучали в потертых ножнах. Жесты, взгляды, поведение говорили четче любых слов: если Нарния хочет мира, ей нужно не возникать и проявлять характер, а повиноваться южной империи. И Эдмунду приходилось признавать, что война в данный момент для его государства губительна. Против Тархистана им не выстоять, не выдержать столь мощного удара. Из-за этого приходилось вести себя очень осмотрительно, чтобы не спровоцировать агрессию послов.
Первый день он тянул время, мучительно, с огромным трудом избегая ловушек, расставленных оппонентом. Стоило больших усилий обходить конкретные вопросы и давать на них расплывчатые ответы, которые не несли никакого смысла, не отвечать на провокации, в которых посол был мастером. Это больше напоминало игру, где тархистанец загонял короля в угол, а Эдмунд, точно угорь, ускользал. Площадка же постепенно уменьшалась в размере, и пространство для маневра сокращалось. Долго так вилять хвостом он не мог. Слишком опытен и хладнокровен был лорд Доган, с которым королю приходилось иметь дело. Мальчик сопротивлялся нарастающему давлению, но понимал, что проигрывает эту схватку. Лишь то, что ценой его ошибки будет безопасность Нарнии, придавало ему сил и выдержки.
Эдмунд глухо застонал и рухнул плашмя на кровать. Та со скрипом просела вниз, на что король нахмурился. Какого черта она так качается и жалобно трещит? Вспомнив, насколько резво Люси убежала прочь, мальчик тяжело вздохнул. Ясно, кто виной разъезжающимся мебельным ножкам… Как же хотелось спать! Нет, скорее, выкинуть из головы Тархистан, политику, дипломатию и уснуть, зарывшись в одеяло с головой, и чтобы утром его никто не будил! От таких мыслей Эдмунд широко зевнул и потер глаза. Готовясь к приезду очередной делегации, он вечно не высыпался, что для любителя понежиться в постели было тем еще испытанием. Ложиться далеко за полночь и просыпаться вместе с солнцем – не шутки! Вот уедут эти чертовы тархистанцы, и он устроит себе заслуженный отдых. Будет вместе с Питером восстанавливать силы: Верховный король – после болезни, а младший – после стресса, связанного с переговорами. И пусть хоть кто-нибудь пискнет, что надо работать! Вон, пусть девчонки потрудятся. Люси давно уже рвется принести государству пользу, пора ее мечтам стать явью. Надо бы придумать, чем ее занять, но не сейчас… Сейчас явно не до этого…
Вставать было настолько лень, что Эдмунд решил уступить самому себе и заснуть прямо так, одетым. Очень уж сладкой была окутывающая его полудрема… Которая разрушилась, стоило кому-то постучать в двери. «Может, притвориться, что меня нет?» – мелькнула предательская мысль. А вдруг это принесли вести о том, что лорд Доган осознал свое неподобающее поведение и приполз к нарнийскому королю на коленях, моля о прощении? Мальчик не мог такого упустить и потому со стоном сел. По его хриплому, уже сонному возгласу двери открылись, и внутрь заглянул мистер Тумнус. За ним проследовал рыжей тенью Лис.
– В чем дело? – устало осведомился Эдмунд. Фавн был серьезен, а еще очень, очень бледен. Король нахмурился, прогоняя дремоту и сосредотачиваясь.
– Очень плохие новости, Ваше Величество, – произнес Лис, садясь точно напротив. Мальчик поджал губы. Что может быть хуже выбешивающего его посла и несвоевременной болезни Питера? Тумнус застыл рядом, нервно дергая парадный шарф. – Корабль.
– Что корабль?
– Корабль тархистанцев сделан из тех же досок, что и потерпевший крушение у наших берегов. Дриады, с которыми я разбирал обломки, узнали эту породу дерева, – произнес Лис мрачно. Эдмунд непонимающе нахмурился. Затем его глаза расширились от изумления.
– Подожди-подожди! Ты уверен?
– Абсолютно, мой король. Такого рода заявления не делаются голословно. Это слишком серьезно.
– Если… Если корабль тархистанский, то он не может быть рыболовным. И если он не военный, то…
– То только один человек может рассказать, что именно это был за корабль. Тот, кто до сих пор скрывал его истинное предназначение, – произнес мистер Тумнус. Мальчик помолчал, о чем-то напряженно размышляя, и вдруг рявкнул:
– Стража! – в покои тут же ворвались два вооруженных фавна. Безопасность во время дипломатических приемов была на высшем уровне. – Онура ко мне! Немедленно!
***
Сьюзен с самого утра отправилась к Питеру, чтобы узнать о его самочувствии. Лекари успокоили девочку, сказав, что жар немного спал. Однако Верховный король, еще не придя в себя, рвался из постели, и удержать его было невероятно трудно. Сьюзен и сама не знала, как нашла нужные слова, чтобы образумить брата.
– Ты что, не доверяешь Эду? – спросила она, уже теряя терпение. Питер, если вбил себе что-то в голову, становился невероятно упрямым, впрочем, как и все Певенси. Немного отдохнув и избавившись от тумана в голове, Верховный король стремился выполнить свой долг, а не отсыпаться. И хотя его мучил хриплый, надсадный кашель и до сих пор держалась невысокая, но температура, пыла его это отнюдь не убавляло. Заданный сестрой вопрос немного осадил чересчур ответственного юношу, а Сьюзен добавила не терпящих возражений тоном: – Он справится. Или ты в него не веришь?
– Я верю, но… Тут не в одной вере дело, – государь Нарнии шмыгнул носом отнюдь не по-царски. По нему видно было, как он переживает – за брата, за страну, за то, что отсиживается в стороне, пока вершатся великие дела. Сьюзен покачала головой. Хотя Питер и Эдмунд сильно отличались друг от друга, младший король также метался в отчаянии, когда старший уехал на войну. И удержать обоих не были способны никакие цепи. – Там такое начнется, разве ты не понимаешь? Я просто обязан присутствовать.
– А что такое? – насторожилась девочка. Питер с недоумением нахмурился.
– Ты не знаешь? Эд тебе не говорил?
– Нет… – Сьюзен вдруг прищурилась. Младшему брату строго-настрого было запрещено навещать Питера. Не хватало еще, чтобы и последний нарнийский король заразился и слег. Конечно, это была довольно жесткая, но вынужденная и разумная мера. Судя по немного растерянному взгляду государя, Эдмунд в очередной раз плюнул на советы и поступил по-своему. – А тебе?
– Он забегал… Утром. На пять минут, – Питер, как и Люси, совершенно не умел врать. Он, конечно, не краснел и не запинался через слово, но подвох можно было понять по короткой заминке. Королева тяжело вздохнула. Верховный насупился. Хотя Сьюзен уже поняла, что Эдмунд наверняка тревожил брата ночью, государь ни в какую не хотел сдавать брата и потому сменил тему. – Он рассказал такое, что может спровоцировать между Нарнией и Тархистаном страшный конфликт! До войны может дойти, а я тут отсиживаюсь!
– Да что случилось-то? – не выдержала Сьюзен.
– Корабль, который… – надрывный кашель. – Который разбился о наши скалы, тархистанский. И знаешь, что он вез в южную империю? Рабов! Да-да, Онур все рассказал! Он был на том судне матросом, но побоялся признаться, попав к Нарнию, да еще и во дворец. Страшился наказания! Но теперь-то все вышло на чистую воду…
– Рабов?.. Что? Как? – не поняла девочка. Это немыслимо! Работорговля в Нарнии? Что происходит в этом мире? Разве она не запрещена? Сьюзен наморщила лоб и вспомнила законы их страны. Все верно, рабовладение и торговля живыми существами в Нарнии были нелегальны. Если Онур действительно молчал, то опасения его были оправданы: за такое нарушение полагается строгая кара. Вплоть до смертной казни…
– Тархистан захватывает рабов на Одиноких островах и увозит их к себе! – воскликнул Питер, треснув кулаком о раскрытую ладонь. Его глаза горели праведным гневом. – Нет, не так: на наших Одиноких островах! Пока в Нарнии властвовала Джадис, южане развернулись на все Восточное море! Понимаешь суть проблемы? Такого нельзя спускать с рук! Их необходимо поставить на место, но сделать это так, чтобы не спровоцировать войну.
– Эдмунд справится, – произнесла Сьюзен, толкая разошедшегося брата обратно на кровать. Она постаралась, чтобы эти слова прозвучали с большей уверенностью, чем она сама испытывала на этот счет. Питер в любом случае был еще не в состоянии вершить дела государственные, пусть и горячо возражал. Вылезет сейчас – проболеет еще очень долго, а этого нельзя допустить! Значит, Эдмунду придется разбираться с Тархистаном самостоятельно. Девочка, отвернувшись, нервно прикусила губы. Сумеет ли заносчивый братец соблюсти столь тонкий баланс между миром и враждой? Сможет ли отстоять интересы Нарнии, не ввергнув ее в новую кровопролитную войну? Королева знала, что этот вопрос решается именно сейчас, в зале для советов. Знал это и Питер.
***
Эдмунд никогда не думал, что будет скучать по Орландии и королю Луму, который в данный момент казался таким приятным и добрым человеком. Правитель союзной страны не казался ему особо симпатичным, но сейчас мальчик был готов проводить в беседах с ним хоть целые сутки – только бы не видеть тархистанцев! Препирательства с ними походили на сражение холодным оружием. Язык мог резануть не хуже ножа, а сам король Нарнии чувствовал себя на узком, заброшенном мостике, откуда так легко можно сорваться в бездонную пропасть. Каждый шаг следовало рассчитывать, каждое слово – подбирать тщательнейшим образом, иначе все. Конец. Ведь дольше молчать о гнусной работорговле он не может, не имеет права! Только вот как преподнести собственные требования, чтобы не развязать войну с могущественной державой?
Лорд Доган словно чувствовал перемены в собеседнике. На второй день переговоров он был необычайно любезен, словно ждал от Эдмунда подвоха. Что уж говорить, опытный дипломат был зорок на ловушки и осторожничал. Мальчик тоже старался не рисковать раньше времени. Это было трудно сделать, когда царевич Тархистана сверлит тебя неприязненным взглядом, так и провоцируя на конфликт.
С Рабадашем была связана отдельная история. Если лорд Доган был необычайно красноречив и ловок, то иноземный принц своим лишь видом мог довести Эдмунда до бешенства, а если начинал говорить… Справедливости ради нужно заметить, что неприязнь к нарнийскому королю у чужеземца вспыхнула с первого взгляда – и мальчик понятия не имел, чем ее вызвал. Он, конечно, та еще заноза, но чтобы сходу завести себе врага… Такого мастерства Эдмунд еще не достиг. Воздух, когда Рабадаш на него смотрел, звенел от напряжения. Разумеется, короля это очень раздражало, и очень скоро он ответил царевичу взаимностью.
Ему было неведомо, что причины тому были самые банальные. Схема правления в Нарнии, установленная с победой над Джадис, была чужда и непонятна соседним странам, где руководил лишь один лидер. В волшебном крае заправляли сразу четыре монарха. Для Тархистана королевы не играли никакой роли – женский пол в их империи был очень ограничен в правах, но наличие двух королей никак не могло уложиться в их головах, преданных лишь одному господину – Тисроку Рабадашу-отцу. Царевич был воспитан в том же ключе и, что вполне логично, воспринимал Эдмунда больше как принца. На том и была основана первая «оговорка», после которой переговоры из вежливо-равнодушных перешли в разряд учтиво-враждебных. Рабадаш воспринимал Эдмунда как равного себе, стоящего ниже, чем Питер Великолепный, и именно с таким настроем приехал в Нарнию. Но по прибытии выяснилось, что вести переговоры будет младший король – именно король. Видимое равенство испарилось, точно дым. Гордому тархистанцу было очень нелегко принять тот факт, что мальчишка младше него стоит гораздо выше и обладает влиянием куда большим, чем сам царевич. Отсюда и пошла враждебность, почти что ненависть, которую Эдмунд чувствовал, не понимал и возвращал ее владельцу в двукратном количестве.
– Нарнию очень беспокоит активность Тархистана в Восточном море и соблюдение границ на водном пространстве, – осторожно начал младший король. Касаться опасной темы было ой как боязно, но деваться было некуда. Он постарается вести себя как можно более хладнокровно и спокойно. Но надолго ли хватит его выдержки?
– Мы уважаем, – лорд Доган чуть усмехнулся, – права соседей и ничуть не отклоняемся от торговых путей. За правление Белой Колдуньи многое изменилось. Торговля с Одинокими островами, Теребинтией и Гальмой увеличила масштабы. Само собой, что количество кораблей, используемых для перевозки товаров, возросло.
– Размер пошлин при остановке у Одиноких островов останется тем же, – отметил Эдмунд. Пока он не приступал к главному блюду, ходя вокруг да около. Он решил зайти издалека. – И, позвольте уточнить, какого рода товары Вы там приобретаете?
– Не знал, что должен отчитываться о подобных мелочах, – отрезал тархистанец. Царевич выпрямился, с вызовом глядя на короля, который незаметно вздохнул. Тот, нахмурившись, добавил:
– Я вынужден настаивать на ответе.
– По какому праву, позвольте полюбопытствовать? – приподнял брови лорд.
– У меня есть информация, что на островах, принадлежащих Нарнии, Тархистан осуществляет захват рабов и на кораблях перевозит живой товар на свои земли, – резко произнес Эдмунд. – Это Вы тоже считаете мелочью, уважаемый посол?
– Это наглая и возмутительная ложь! Кто-то оклеветал нашу страну, – возразил горячо лорд, не моргнув и глазом. Рабадаш же сверкнул глазами и высокомерно отозвался:
– Будьте осторожны с такими обвинениями, король Эдмунд. Помните, кому Вы их бросаете, и не забывайте о последствиях столь неосмотрительных шагов!
– Вам тоже не следует забывать о последствиях, которые обязательно будут, если мы найдем обломки еще одного рабовладельческого корабля на наших берегах, – процедил Эдмунд, смерив царевича злым взглядом. Да этот тип вызывал у него больше бешенства, чем целый десяток лордов Доганов, честное слово! Так и хотелось высказаться насчет того, что принцам не следует лезть в королевские разговоры без спроса, но мальчик сдерживался. Пока сдерживался. – Если желаете, я организую прогулку до тех мест и лично покажу разбившееся судно.
– Этого недостаточно, чтобы обвинять Тархистан в подобном нарушении! У нас много кораблей, и бывает, что их захватывают пираты, – быстро произнес посол. Эдмунд приподнял брови.
– Вот как? Значит, Ваш флот не так уж и неуязвим?
– Уж получше Вашего, которого и вовсе нет, – встрял Рабадаш, оскорбленный этим выпадом до глубины души. У мальчика кулаки зачесались от желания накинуться на гостя. И гори пламенем его честь как принимающей стороны, это дело принципа! Но затевать драку, чего Эдмунду так хотелось, прямо на переговорах нельзя. Ее вообще не следует устраивать, сколько бы горячей ни была его неприязнь к гостю. Умом король это понимал и оттого промолчал в ответ на издевку. Вместо этого он вернулся к основной теме обсуждения.
– В любом случае, помимо корабля, которого Вам явно не хватает для признания своей вины, у нас есть выживший член команды, который и сообщил о конечной цели плавания и грузе.
– Если это и впрямь наш корабль, в чем я сильно сомневаюсь, то что? – спокойно произнес лорд. – Чего Вы добиваетесь от нас?
– Вы сказали, что за правление Джадис многое изменилось, – Эдмунд выпрямился, глубоко вздохнул. – Но и после ее поражения изменилось немало. Нарния не потерпит нападений и захвата рабов на своей территории, а также их транспортировки через наше водное пространство. Будьте так любезны, прекратите эту деятельность… Не будем портить наши отношения подобной, как Вы выразились, мелочью.
– Из-за этой «мелочи» Вы рискуете нарваться на крупные неприятности, – многозначительно ответил лорд Доган.
– Проблемы могут возникнуть в первую очередь у Нарнии, если Вы не будете более сговорчивы и покладисты, – заметил высокомерно Рабадаш.
– Я это прекрасно понял по антуражу, с которым Вы прибыли к нам во дворец, – бросил презрительно мальчик. – Друзья не приезжают в гости, бряцая оружием и сверкая доспехами.
Эдмунду все меньше нравилась та степь, в которую ушел разговор. Сколько бы он ни прикладывал усилий, сколько бы ни обходил опасную тему и ни подбирал выражений, тархистанцы прекрасно поняли суть… И не собирались совершать столь же осторожные маневры. С нарастающей в душе паникой король чувствовал, что для Нарнии запахло гарью и кровью, а это не есть хорошо. Это очень, очень плохо, и он вряд ли может что-либо сделать. Тархистан давил, осознавая свое преимущество в военном деле, он фактически угрожал расправой. Пока дальше слов не заходило – все-таки империи тоже было невыгодно разворачивать военные действия. Будь у них такие намерения, нужда в переговорах бы отпала сама собой. Тархистан пытался установить свое превосходство без применения силы, но угрожая ею… И угрозы действовали. Все, на что мальчика хватало, – это не показывать своего страха, вместо этого притворяясь невозмутимым и не впечатленным. Врать он умел непозволительно хорошо для благородного короля.
– Тогда Вы понимаете, что эта ссора скажется больше на Нарнии, нежели на нашей империи? – с нажимом произнес лорд Доган. Еще бы Эдмунд не понимал! – Сами подумайте, стоит ли такая «мелочь», как люди с Одиноких островов, вражды с Тархистаном?
– Для нас нет различий между населением континента и архипелага, – Эдмунд с отчаянием отпустил последнюю возможность пойти на попятный, которую ему все же великодушно предоставили. Как же хотелось вильнуть хвостом и уйти в сторону, но он не мог, не имел права этого сделать! Отказаться от борьбы равно что сдать Тархистану Одинокие острова и позволить там хозяйничать, а там и до остальной Нарнии недалеко.
– То есть Вы не боитесь последствий вражды наших стран? – мрачно спросил посол. Рабадаш чуть оскалился. Судя по всему, его перспектива войны с Нарнией только радовала. От темного огня, промелькнувшего в глазах южного принца, Эдмунд рассвирепел. Нет, он так просто этот рубеж не сдаст! Аслан не зря возвел его на трон, он будет бороться до конца! Эта холодная злость придала ему сил. Мальчик посмотрел мужчине прямо в глаза и произнес, чеканя каждое слово:
– А Вы последствий не боитесь?
Тархистанец даже опешил от такого поворота. Откровенного вызова, гордого и уверенного, он точно не ожидал. Даже опыт не помог ему скрыть удивления, а про царевича и говорить не приходилось. Рабадаш заморгал, а Эдмунд продолжил холодно и гордо:
– Сто лет Вы сидели в тени и боялись шевельнуться, чтобы не привлечь внимание Джадис. Целый век Вы не смели покуситься на Нарнию, испытывая перед ней страх, а что теперь? Белая Колдунья убита, и убита нами. Откуда такая уверенность в том, что Тархистан превосходит нас в силе? Что Нарния не преподнесет очередной сюрприз?
Слова вырвались так ловко и складно, что никто не усомнился в уверенности Эдмунда. Сам мальчик же находился в откровенном шоке от своей речи. По мере того, как все отходили от нее, внутри него поднималась настоящая паника. Хотя внешне он был по-прежнему спокоен и смотрел Догану прямо в глаза, в душе король выл от страха и волнения. Впору было рвать на себе волосы, да серебряный венец мешал. Какого черта он так неприкрыто блефует?! Так нагло и бессовестно врет? Какие еще сюрпризы?! Единственным «сюрпризом» Нарнии, что помог одолеть Колдунью, был Аслан, но это явно не то оружие, что можно использовать по щелку пальцев! Не факт, что Великий Лев вообще придет на выручку. Других козырей у победителей Джадис не было ни в рукаве, ни в других элементах одеяний. Какая явная и восхитительная в своем нахальстве ложь! Эдмунд поставил на карту практически все, пошел ва-банк, бросая противнику чуть ли не открытый вызов, но был ли у него другой выход? Мальчик не знал, но сделал мгновенный ход в разыгрываемой шахматной партии. Если до сих пор угрожал только Тархистан, то теперь и Нарния припугивала противника последствиями войны и намекала: эта вражда будет стоить южанам дорого независимо от результата. У королей было неоспоримое преимущество – победа над Джадис, которая держала в страхе всех соседей волшебного края. Им удалось одолеть столь могущественного врага, и Тархистан не мог точно знать, на что еще способны нарнийские правители, какие еще тайны скрывают. Только вот станет ли эта неуверенность достаточным поводом для того, чтобы временно разойтись с миром?
– Мы продолжим этот разговор завтра, если Вам так будет угодно, Ваше Величество. Завтра и урегулируем вопрос касательно Одиноких островов, – произнес медленно посол. Эдмунд кивнул, не в силах бороться с сухостью в горле. Рабадаш явно не хотел уходить, но повиновался товарищу, подарив королю долгий, непримиримый взгляд. Когда за ними закрылась дверь, мальчика хватило только на судорожный, тихий выдох.
Когда шок спал, его начало трясти от пережитого напряжения. Плечи содрогались словно от рыданий. Это заметил Питер, к которому Эдмунд в первую очередь и направился, чтобы отчитаться. И плевать на опасность заражения, не до того сейчас. Старший брат, презрев все указания лекарей, встретил младшего короля у самых дверей, взволнованным и бледным. Сьюзен, которой не хватило на большее, чем удержать государя в пределах комнаты, испуганно уставилась на мальчика, который тихо зашел в покои и притворил за собой дверь.
– Ну что? Что там? – воскликнул государь. Эдмунд сглотнул и честно ответил:
– Я то ли всех нас погубил, то ли спас. Не знаю точно.
Из такого объяснения, разумеется, никто ничего не понял. Пришлось разжевывать все в подробностях. По ходу рассказа мальчика трясло все больше, и он не мог подавить эту нервную дрожь, которая пропадет, только когда Тархистан даст ответ относительно Одиноких островов. Чувство неизвестности терзало душу, невероятно выматывало. Эдмунд не мог предположить, что сделают послы, что натворил он в отчаянии и панике. Зато мудрейшая Сьюзен сразу сделала прогноз.
– Теперь они точно нападут! – всплеснула она руками. – Вот клянусь, войны не миновать!
– Сью, не надо паниковать раньше времени, – оборвал ее Питер и положил брату на плечо широкую, теплую ладонь. – Ты молодец, Эд.
– Да какой там… – буркнул мальчик хрипло, не отрывая глаз от пола. Верховный король сжал пальцы, впиваясь в худое плечо, и твердо произнес:
– Что бы ни произошло завтра, ты сделал все, что мог, чтобы предотвратить эту войну. И я никогда этого не забуду.
На фоне Сьюзен тихо ворчала, что если бы Тархистан больше уважал женщин, то этого конфликта бы не произошло. Во-первых, благодаря ее дипломатическим навыкам, которые явно получше эдмундовских, а во-вторых, мужчины вечно решают вопросы оружием, а не миром и компромиссом. Эдмунд честно попытался представить, какой можно было найти компромисс. Торговать людьми, но понемножку? Запрещать рабовладение, но не до конца – по праздникам, так и быть, позволительно прикупить парочку слуг? Наверное, он безнадежный дипломат, раз не видит столь «очевидного» мирного решения! Ну и ладно, ну и пусть… Сказанного уже не воротишь.
Чтобы хоть как-то сбавить напряжение, Эдмунд спросил, что же делать с Онуром. То, что парень столько времени молчал и скрывал правду, конечно, усугубляло его вину. Однако во многом ли виноват матрос родом с островов, который остался без поддержки с материка, в одиночестве против могущественной империи, перед которым стоял выбор – идти в рабы или в команду? Ответ был очевиден. Даже младший нарнийский король не знал, как бы поступил. Конечно, гораздо благородней было бы пойти в рабы, но не присоединяться к гонителям. Питер бы, наверное, так и сделал. Эдмунд же, чуть подумав, пришел к выводу, что окажись он в такой ситуации, пошел бы в моряки – а там бы придумал, как освободить пленников.
Государь ответил, что пока рано судить о его дальнейшей судьбе. Сперва следовало разобраться с Тархистаном, а уж потом думать об одном человеке. Разговор снова вернулся к началу и зациклился. В воздухе висело столь неприятное молчание, что мальчик не выдержал и слинял. Ускользнул из покоев брата, выдумав совершенно глупую причину для ухода, и совершенно не озаботился о том, реалистична ли она. Сидеть на кровати и ждать разрешения конфликта было невыносимо. Волнение и тревога искали выход наружу. Почти до самого вечера Эдмунд решал какие-то мелкие вопросы со слугами и министрами, но весь Кэр-Параваль погрузился в томительное оцепенение. Подобное охватывало лагерь перед битвой с Колдуньей. Оно настолько давило и угнетало, что мальчик отправился туда, где можно выплеснуть весь негатив – на ристалище.
Долгое время он упражнялся с мечом, выписывая уже ставшие банальными восьмерки и прокрутки. Ореиус бдительно наблюдал за проблемным учеником, который в последнее время вернулся к занятиям и делал робкие, но успехи. Мысли короля витали где-то далеко, пока руки проделывали кистевые вращения и прочие фигуры, не особо полезные в битве, но тренирующие ловкость. Реальным боевым опытом Эдмунд, как и прежде, не обладал. Боялся сойтись с кем-нибудь в схватке и осознать, что по-прежнему слаб и беспомощен против направленного на него оружия.
Однако его занятие было бесцеремонно прервано. Король даже споткнулся, заслышав голос, который мечтал бы не встречать до конца дней своих. Хвала Аслану, хотя бы меч не выронил, а то опозорился бы еще до начала разговора.
– Я не помешаю, Ваше Величество? – насмешливо спросил Рабадаш, подходя ближе. Кентавр, заметно встревожившись, встал рядом с королем. О вражде последнего с царевичем Тархистана знал весь дворец. Это было трудно не заметить.
– Уже помешал, – отрезал Эдмунд. Церемониться с недругом, особенно в такой час и вне переговоров, он не собирался. Уже наигрался в вежливость до такой степени, что висит вопрос о войне! – Зачем пришел?
– Услышал свист клинка в воздухе и заинтересовался, – пожал плечами юноша.
– Нечасто его встречаешь, раз такой интерес возник? – насмешливо предположил Эдмунд, взглянув прямо в черные глаза Рабадаша. Тот недовольно поджал губы.
– Язык твой остер, король Нарнии, – произнес медленно царевич. – А что насчет меча?
Мальчик вздрогнул, когда парень обнажил свой клинок, и нервно сглотнул. Ореиус угрожающе нахмурился, выступил вперед, ненароком закрывая Эдмунду обзор на блестящее лезвие меча Рабадаша, который чуть поклонился и спросил язвительно:
– Ваше Величество ведь не откажет мне в спарринге? Это такая честь для меня…
Как же хотелось ему врезать! Прямо кулаки чесались… Но сердце замерло, терзаемое сомнениями. Король знал, что в поединках слаб как никто другой и что его шансы выиграть стремятся к нулю. Разве что царевич вовсе не станет атаковать, а будет смирно стоять и ждать, когда же его победят. Если же Эдмунд потерпит поражение, это отразится не только на его гордости, но и на всей Нарнии. На политической ситуации в мире. Не стоит рисковать так из-за личных разногласий, да?.. С неохотой было принято решение отступить.
– Очень жаль, но у меня нет сегодня настроения, – солгал мальчик равнодушно. – Как-нибудь в другой раз.
Ему уже показалось, что вопрос исчерпан. Отвернувшись, он облегченно выдохнул, но слова Рабадаша заставили его оцепенеть:
– Неужели король Нарнии так же слаб, как и его страна?
И тут Эдмунд понял, что пропал. Злость, отчаяние, накопившаяся усталость, ярость на коварный Тархистан мигом вспыхнули в его душе. Мальчик был заносчив не только на словах, но и на деле. Он мог копить топливо долго и терпеливо, но в последний момент крохотная искра была способна разжечь в нем неистовый пожар, как это произошло сейчас. Рабадаш же не поскупился и швырнул в это горючее озеро целый факел, чтобы уж наверняка!
Король резко развернулся. Карие глаза загорелись неистовой злостью. Ореиус, уже успевший обрадоваться благоразумию ученика, взмахнул хвостом, когда Эдмунд рявкнул:
– Да как ты смеешь?!
– А ты мою неправоту на деле докажи, Эдмунд, – улыбнулся царевич, добившийся своего. Короля, столько времени сдерживавшего свой нрав, прорвало. И его не смог остановить даже генерал.
– Ваше Величество, негоже двум королевским персонам сходиться в бою! – воскликнул он, заранее видя исход этого поединка. Рабадаш был мало того что опытней, ведь его обучали с самого рождения как наследника престола и воина. Он был выше и крупней худого мальчика, которого от ярости чуть ли не трясло. Эдмунд, хотя и понимал в глубине души, что нарывается на еще большие неприятности, чем имеет сейчас, не сошел с выбранного пути.
– Ничего, мы ведь не будем выдвигать друг другу претензий из-за поражения, – процедил он, крепче сжимая меч. – Это не политический бой, а дружеская тренировка. Ведь так?
– Воистину так. Мы ведь такие близкие друзья, – оскалился царевич. Ореиус попытался снова возразить, но младший король рявкнул:
– Ты будешь свидетелем нашего поединка! И не смей вмешиваться.
Отдав такой приказ, Эдмунд круто развернулся и вышел на центр площадки. Пальцы его побелели от усилия, с которым он сжимал рукоять меча. Этот наглец поплатится. Поплатится за все слова и остроты, что мальчик стерпел за переговоры! Неприязнь, даже ненависть к Рабадашу затуманила взор. Король очень нуждался в образе врага, которого можно было проклинать в ночи, и сильный, коварный царевич отлично вписался в эту роль.
