Текст книги "Golden Age (СИ)"
Автор книги: Kaisa123
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 57 страниц)
– Мы просто подождем в коридоре.
И юная королева повиновалась, позволила увести себя, но только когда в двери вбежали лекари и слуги, сжимающие флакон с соком огнецвета. Когда девочка вышла с братом в коридор, то слезы, которые сдерживались желанием помочь Тумнусу, вырвались наружу, и Люси зарыдала в страхе за лучшего друга. Она вцепилась в одежду Эдмунда, приникла к его груди, и бархатный колет младшего короля скоро промок насквозь, но он не отстранился. Прижимая к себе сестру, он не сводил глаз с дверей, где Питер Великолепный с целителями боролись за жизнь первого министра Нарнии, а также их ближайшего друга и соратника.
Комментарий к Глава 8
С нетерпением жду ваших комментариев, дорогие читатели! :)
========== Глава 9 ==========
Пугают не беды и не горести. Более всего терзает сердце неопределенность. Ожидание окончательного решения судьбы, которого ты так боишься, ибо оно способно разрушить всю твою жизнь… И которого так жаждешь, ибо оно может означать спасение.
Люси была человеком действия. Ей всегда было трудно усидеть на месте – ее влек вперед неизменный оптимизм и энтузиазм, а доброе, полное любви и отваги сердце билось вместе с сердцами всех, кто ее окружал. Во всем юная королева успевала поучаствовать – такой энергией и вездесущностью восхищался Питер. Но теперь… Она была вынуждена сидеть на месте и ждать. Просто ждать.
Силы для рыданий иссякли, а страх, сжавший душу холодной безжалостной рукой, не ушел вместе с ними. Кожу на щеках стянуло от пролитых слез, но Люси того не замечала. Она не сводила глаз с дверей, откуда доносились негромкие голоса, всем своим существом желая оказаться там, внутри, и хоть как-то помочь мистеру Тумнусу, поддержать его… Но нельзя. Она ничем не сумеет облегчить его страдания и только будет мешать работе целителей, которые обладают необходимыми знаниями и умениями для того, чтобы спасти его от неведомой болезни.
Это коротко и емко истолковал ей Эдмунд. Питер даже перед лицом опасности оставался мягок и терпелив, младший же король не подбирал выражений и был довольно резок. Зато эта жесткая правдивость быстро отрезвила Люси, заставила понять, что самое большее, чем она может помочь фавну в данный момент, – это не крутиться у лекарей под ногами. И это бессилие, неспособность что-либо изменить угнетали, убивали. Как так вышло, что без бальзама она не в силах повлиять на ситуацию и кого-то спасти? Столько раз встречалась юная королева с подданными, находя возможность помочь каждому из обратившихся, а в самый ответственный момент она оказалась бессильна и вынуждена полагаться на других. Волшебный сок огнецвета сейчас у целителей, но и их умелые руки играют большую роль. Люси сжала кулачки, которые пока не могли сравниться с ловкими, искусными пальцами лекарей. Пока не могли. Она научится. Она станет той, кто и без магического бальзама сумеет спасти чью-то жизнь, а не сидеть вот так, ожидая приговора судьбы. Она больше не будет беспомощной… Только бы мистер Тумнус остался жив! Только бы с ним было все в порядке! Аслан, пожалуйста!
Эту бессловесную мольбу Эдмунд мог прочитать в глазах младшей сестры, покрасневших от слез, но горящих надеждой и в то же время страхом. Это чувство царило и в его душе, которую медленно, но верно охватывала паника. Подростку хотелось встать и начать метаться по коридору подобно зверю в клетке, ибо желание начать действовать разрывало его на части. Однако это могло еще сильней встревожить Люси, которая только-только смирилась и успокоилась, и потому король продолжал сидеть, сжимая и разжимая кулаки. И так же, как и сестра, не отводить глаз от дверей покоев государя Нарнии.
Как такое могло произойти? Ведь ничего же не предвещало беды в этот беззаботный вечер! Жизнь текла своим чередом, к которому Эдмунд начал привыкать. Кабы это была болезнь, окружающие наверняка бы заметили ее первые симптомы у мистера Тумнуса. Какой недуг способен так резко свалить здорового, в полном расцвете сил фавна с ног? Над Кэр-Паравалем словно нависла темная тень, заглушившая тот немаркий, теплый свет, что источали его белые стены. О Аслан, так много вопросов крутилось в голове, а ответов на них не находилось… Единственное сейчас важно – это мистер Тумнус. Только бы для него все обошлось – Эдмунд, как и остальные, очень его полюбил. Преданный товарищ, немало его выручавший, и просто добрый друг, которому без оглядки можно доверить свою жизнь, он был связан с младшим королем особой нитью. Ведь именно фавн простил то, что пострадал от предательства мальчика самым первым, – даже их знакомство состоялось в темнице Джадис, и печальная судьба его послужила точкой, начиная с которой Эдмунд начал осознавать, что же натворил. Тогда животворящее дыхание Великого Льва оживило каменную статую, протянувшую руки в безмолвном крике, и Тумнус спасся. Пусть же судьба будет к нему благосклонна и в этот раз…
Подросток приказывал себе успокоиться. У целителей в распоряжении имеется сок огнецвета, одна капля которого способна спасти умирающего и вернуть его к жизни. Сам Эдмунд испытал на себе его силу, вырвавшись из объятий смерти в битве при Беруне! Однако сердце подсказывало, что будь все так просто, лекари давно дали бы знак, что-нибудь сказали бы… Но из покоев до сих пор никто не выходил. Нужно набраться терпения и ждать. Терпения… Ощущения были схожими с засадой на войне: когда нужно затаиться в полутьме, а руки подрагивают от напряжения, и сердце бьется так, что слышит, кажется, весь ночной лес. Только вот тогда имелся смысл терпеть – от этого зависела победа в сражении. Сейчас же итог не был определен: это могло быть как величайшее из облегчений, так и… Нет, нельзя даже мысль такую допускать!
Тихий скрип дверей показался оглушительным. Из покоев выскользнул Питер – бледный, уставший. Люси вскочила на ноги, с мольбой, страхом и надеждой глядя на старшего брата. Эдмунд остался сидеть на подоконнике, сверля его взглядом. Верховный король глубоко вздохнул и произнес хрипло:
– Тумнус выживет. С ним все будет в порядке.
– Хвала Аслану! – выдохнула Люси и бросилась внутрь комнаты. Пожалуй, даже упомянутый Великий Лев был не в силах ее остановить. Не прошло и мгновения, как юная королева уже скрылась за дверями. Эдмунд шумно выдохнул. С души упал неподъемный груз. Друг будет жить. Только… Почему Питер не особо рад?
Эта деталь мигом погасила всю радость от услышанной новости. Младший король прищурился, одними глазами спрашивая его об этом. Брат мотнул головой, зовя за собой, и зашел в покои. Эдмунд последовал за ним. За прошедший час атмосфера в комнате изменилась до неузнаваемости. Там, где еще недавно царили веселье и безмятежность, сгустились мрачные, пугающие тени. Где только что звучала беззаботная болтовня, слышались тихие разговоры целителей, а на кровати, где ребята сидели, смеясь, спал изнуренный мистер Тумнус. Люси сидела рядом, сжимая его руку, и не могла наглядеться на его побледневшее, заострившееся лицо, белое, точно снег.
– У нас большие проблемы, Эд, – произнес Питер. Он в кои-то веки не знал, с чего начать. Последний час полностью выбил его из колеи. Собранность и четкость, с которой юноша действовал в ответственный момент, забрали все силы, а ведь сейчас они были так необходимы – то, что ему сообщили лекари, было поистине ужасным. И чтобы повторить это брату, потребовалось потратить последние крупицы. – Тумнус был отравлен.
– Что? – вытаращился на него младший король. В карих глазах промелькнуло недоверие в паре с ужасом. Теперь Питер видел, каким был его собственный взгляд в тот момент, когда целители высказали свою версию произошедшего. Эдмунд заморгал, пытаясь осознать этот страшный факт. – Но… Но как?
Верховный король покосился на тарелку с пирожными, что до сих пор стояла на столике. Брат проследил за его взглядом и шумно сглотнул. С его лица разом сошли все краски. Питеру же хотелось просто вцепиться в волосы, сесть куда-нибудь и зажмуриться, а после открыть глаза и узнать, что все происходящее ему просто привиделось. Это ведь только кошмар, верно? Такого не может быть… Яд в его покоях, подмешанный в еду. Главная цель отравы была очевидна, но не то, что кто-то хотел его убить, больше всего потрясло Верховного короля. Он думал о том, что Эдмунд, зайдя к нему в гости, положил на вкусности глаз, но предпочел сперва помочь старшему брату закончить все дела, а после позабыл о сладостях, – только счастливая случайность спасла его от смерти. Перед глазами вставала Люси, искренне предлагающая братьям угоститься и держащая в руках смертельную отраву, – только то, что все они были увлечены разговором, не дало ей испробовать пропитанного ядом пирожного. Лишь по милости судьбы его родные избежали смерти… Только мистера Тумнуса эта печальная участь не миновала. Он один испробовал угощение и едва не умер из-за этого. Прогноз лекарей был благоприятным: сок огнецвета спас фавна от смерти, но вывести яд из крови был не способен, не для того предназначался. Путь к полному исцелению будет долог, но возможен и наверняка министр полностью оправится. Но сам факт…
Верховный король находился в шоке. Спокойная, вошедшая уже в привычку размеренная жизнь, в общем и целом радостная, в одно мгновение обернулась кошмаром. Осознать этот факт и принять его было очень нелегко. Питер никак не мог поверить, что это не сон, а вот Эдмунд поверил сразу. Несколько секунд постояв с открытым ртом, он судорожно вздохнул и зажмурился. Голос его немного дрожал, будто его владелец пытался взять себя в руки и как-то успокоиться.
– Так… Так. Отравлен, значит, – произнес младший король, тяжело дыша. – Яд в твоих покоях, правильно я понял? Так…
Питер кивнул. Он не знал, что делать, находясь в полной прострации. Тот прилив сил, который он испытал, помогая целителям спасать фавна, схлынул, и в душе был только страх. Его отражение Верховный король видел в глазах брата, который, тем не менее, пытался что-то придумать, лихорадочно соображая. Пару мгновений выдавая только нечленораздельные звуки, он каким-то чудом собрался и процедил, обращаясь к слуге:
– Всех, кто работал сегодня на кухне, ко мне в покои. Живо!
Последнее слово Эдмунд практически прокричал, заставив окружающих и Питера вздрогнуть. Государь понимал, что нужно что-то делать, но не мог себя пересилить, заставить сдвинуться с места. Осознание того, что его хотели убить, приходило мучительно медленно, захватывая душу и разум, лишая последних сил. Это невозможно, этого не может быть… Нарнии чужда такая подлость. Подобное коварство просто немыслимо!..
А на войне оно встречается часто. Младший король вернулся с нее относительно недавно, и сейчас в нескладном подростке, которого Питер видел перед собой, проявился жесткий, хладнокровный командир, что строил врагам засады и готовил ловушки. Эдмунду было страшно, несомненно, как и в военном походе, но как и там, он загонял свои чувства вглубь и действовал. И это побудило к действию самого Верховного короля. Он бросил последний взгляд на Люси и Тумнуса, решив их не тревожить, и вышел вслед за Эдмундом, который и этого не сделал. Подросток сжимал кулаки и гневно смотрел перед собой, ни на что не отвлекаясь, и пламя в его глазах сожгло страх в самом Питере. Этот огонь словно коснулся сухой ветки и распространился на него самого, ибо за семью свою государь Нарнии был готов рвать врагов на куски! А коварный отравитель мог настичь не его, а его родных, что было в сто крат хуже. И он заплатит! Жизнью своей и своих подельников искупит этот грех!
Если Питер в ярости напоминал разбуженного льва, то Эдмунд казался сапсаном, птенцов которого потревожил неведомый противник. Пусть он был не самым крупным хищником, а легким, небольшим летуном, он был готов разорвать обидчика на куски – но прежде следовало его найти, высмотреть с высоты птичьего полета. И младший король сосредоточился на этом, призвав все свое самообладание и хладнокровие, что так выручали его в походе. Ни злость, ни гнев, ни другие чувства не должны его отвлекать – этому уроку научила его Теребинтия. А Эдмунд Справедливый не нуждался в повторении пройденного материала.
По его приказу в его личные покои привели всех, кто работал на кухне: поварят, слуг, поставщиков. Даже Бобриха, и ту выдернули из постели. Подросток чуть дрожал от сдерживаемых эмоций, отчего голос его звучал хрипло. Новость, которая из-за позднего часа не успела распространиться по дворцу, ошеломила всех. Подданные пришли в ужас, зашептались, а сатир-дегустатор затрясся. Он понял, что ему придется туго.
– Как ты посмел пропустить в покои государя отравленную еду?! – обрушился на него Эдмунд. Злость и отчаяние так и выплескивались наружу, несмотря на все усилия сдержать себя. Только по воле случая Питер избежал смерти! Что было бы, кабы в тот вечер не состоялось стихийных посиделок и Верховный король остался один? Тумнуса спасло то, что тревогу подняли сразу и помощь пришла быстро. Неизвестно, удалось бы Питеру послать за подмогой стражу. Он мог бы безмолвно, тихо умирать, не способный вымолвить ни слова… От одной этой мысли у Эдмунда волосы вставали дыбом, а по коже бежал противный холодок. Цепочка мелочей уберегла Нарнию и их семью от ужасной трагедии, и не случись хотя бы одна, горю бы их не было предела. И за то, что врагам была представлен шанс совершить такое злодеяние, младший король обрушил свою злость на всех, кто был к тому причастен. Питер не останавливал его. Он медленно, но верно отходил от шока, с которым подросток свыкся быстрее. Эдмунд совсем недавно вернулся из похода, где нежданные плохие новости – не редкость, где нужно мыслить и действовать быстро. Он еще не влился в мирную жизнь до конца, и времени, чтобы осознать случившееся, ему потребовалось меньше, чем Питеру. Забавное совпадение.
– Ваше Величество, – пролепетал перепуганный дегустатор, покрываясь потом, – уверяю, я проверил все, как полагается. Пища была абсолютно безопасна…
– Откуда мне знать, что ты не врешь?! – прорычал Эдмунд, шагая к нему. Сатир весь сжался, съежился, понимая, что вряд ли сумеет чем-то доказать свою правоту, ибо именно с его стороны был нанесен подлый удар, едва не стоивший первому министру жизни. Питер придержал брата за плечо, удерживая на месте. Он был бледен, но серьезен.
– Я могу подтвердить, – подала голос Бобриха. Взгляды всех присутствующих обратились к ней. Та, взволнованно поглаживая встопорщенную шерсть, добавила: – Я была свидетелем, как дегустатор все попробовал. Из кухни угощение вынесли не отравленным.
Эдмунд оглянулся на Питера, спрашивая, можно ли этому верить. Верховный король, поджав губы, кивнул – в верности Бобрихи у него сомнений не возникало. Младший нахмурился: он и сам не видел в ней врага, и резона лгать у нее не было, однако в Кэр-Паравале все же завелся коварный предатель. Среди нарнийцев был изменник, посмевший покуситься на жизнь своего государя, что не укладывалось в голове, а значит, и кому верить, было неясно. Свои терзания подросток выразил одним взглядом, который Питер прекрасно понял и чуть сжал ладонь у брата на плече, показывая, что не стоит поддаваться панике и выискивать угрозу в самых преданных друзьях. Это бессловесное, понятное лишь двум братьям совещание осталось для окружающих незамеченным. Эдмунд хмуро кивнул, принимая правоту Бобрихи. Питер негромко спросил:
– Но яд каким-то образом все же попал в пищу. Значит, его добавили по пути в комнату.
– Кто нес поднос? – повернулся Эдмунд Справедливый к подданным. Те начали неловко оглядываться друг на друга. Побежали нервные шепотки, которые окончились самым разочаровывающим в сложившейся ситуации образом. Выяснилось, что слуги, который доставлял перекус в покои государя, среди допрашиваемых нет! Его попросту не позвали! Эдмунд взорвался, но его прорвало на миг позже, чем Питер коротко велел немедленно разыскать и привести виновника. Рев младшего короля на счет того, что он всех разгонит к чертям, если те не начнут выполнять свои обязанности как полагается, слышал весь Кэр-Параваль. Неудивительно, что слуги полетели на поиски подобно небесным молниям.
Выплеснув свой гнев, подросток рухнул на стул и зарылся пальцами в волосы. Плечи его слегка подрагивали – от такого напряжения нервы начали сдавать. Но теперь уже Питер пришел в себя и справился со стрессом. Короли, сами того не осознавая, страховали друг друга. Где один был слаб, второй – силен, и так постоянно. Верховный сел рядом, храня молчание и не говоря ни слова, которые были не нужны. Он как никогда был благодарен брату, который вывел его из прострации и, начав действовать сам, дал ему немного времени, чтобы оправиться. И пусть надолго его не хватило – все-таки они были детьми, что есть двенадцать и пятнадцать лет в подобной ситуации, но эта помощь была бесценна, как и поддержка, которую государь находил в своей правой руке. Был в Эдмунде стержень, необычайно стойкий, уже проявляющий себя – в битвах или же подобных испытаниях. Именно благодаря ему младший король, во всем имеющий свое особое мнение и упрямо его отстаивающий, перед лицом опасности не начал спорить, а беспрекословно повиновался, не разводя панику и лишнюю суету.
– Мы слишком расслабились, Пит, – глухо произнес подросток и со вздохом убрал руки с лица. – И вот он, результат.
– Я уверен в том, что еду отравили именно по пути с кухни ко мне. Этот слуга все расскажет, и виновник будет наказан по всей строгости закона, – твердо произнес Питер.
– Да, – тихо ответил младший король. – Он головой за это заплатит.
Время тянулось невообразимо медленно. То, как стучат редкие снежинки по оконному стеклу, звучало в тишине набатом, усиливающимся по мере того, как поднимался ветер. Его негромки й, заунывный вой на улице и грохот морских волн, разбивающихся о прибрежные скалы, идеально отражали состояние, в которое погрузился обычно радостный и не унывающий Кэр-Параваль. Питер набрался терпения. Слугу сейчас разыскивают, и скоро потребуется провести жесткий, бескомпромиссный допрос. То, что произошло, уже не исправить. По воле Аслана Тумнус избежал смерти, и перед Верховным королем стоят две задачи. Первая – покарать преступников, что осмелились угрожать безопасности его родных и его собственной. Вторая – сделать так, чтобы впредь подобных ситуаций не возникало, исключить саму возможность причинить правящей семье вред! Так что государь набрался терпения и сосредоточился, хотя от усталости слипались глаза. Дворец, прежде мирно спящий в столь поздний час, гудел, как разбуженный улей.
Эдмунд же долго не выдержал. С шипением он вскочил на ноги и вылетел наружу, не желая более торчать на одном месте. Питер не успел его остановить и оттого последовал следом, чтобы брат не натворил бед в столь взвинченном состоянии. Однако не сделали они и пары шагов, как издалека раздались крики, заглушаемые шумом моря. По коридору пронесся холодный, леденящий душу порыв ветра, хотя то был всего лишь сквозняк, обычный в столь большом дворце. Не сговариваясь, короли кинулись туда, откуда доносились странные звуки. Сердце Питера застучало в предчувствии беды, и он мчался со всех ног, жалея, что не захватил верного меча. Эдмунд словно услышал его мысли и резко дернул рукой. Из рукава выскользнул серебряной змеей короткий нож, ладно легший в ладонь. Теперь, когда в еде нашелся яд, в родном Кэр-Паравале за углом мог таиться враг, а в тени – неведомый убийца. Безопасный дом перестал быть таковым за одну ночь.
Когда они прибежали к месту назначения, стало ясно, что кричат не во дворце, а за его пределами. Здесь уже было несколько слуг, которые отворили двери, отделяющие просторный зал от балкона, откуда открывался прежде восхитительный вид на море. Правители часто наслаждались пейзажем – особенно Люси, которая приходила сюда вместе с мистером Тумнусом, чтобы посмотреть на линию пляжа и голубые бархатные волны. Сейчас они утратили всякую невинность. Море бушевало, с яростью атакуя обрыв, на котором возвышался белокаменный замок, и разбиваясь в тысячи брызг о скалы. Ветер, по-зимнему холодный, обжигал кожу, швырял в глаза снежную крошку, но короли не обратили на это внимания. Слишком уж тревожными и испуганными были крики наяд, мечущихся далеко внизу.
– В чем дело? – спросил Питер у стоящего неподалеку воина. Тот, с трудом перекрикивая ветер, начал что-то объяснять. Эдмунд, не задавая лишних вопросов, перегнулся через перила, вслушиваясь в стенания наяд. Не приведи Аслан, рухнет вниз! Государь с трудом различал голос воина, ибо шторм, разыгрывающийся на море, становился все сильнее. Ветер уносил слова прочь, едва те срывались с губ, и то швырял свою добычу на берег, на скалы, то дарил морю, что утягивало ее в темные глубины. Все, что Питер смог вычленить из сбивчивой речи слуги, – это испытываемый им ужас и то, что они что-то там нашли.
Внезапно младший король вздрогнул и отстранился. В полутьме его карие глаза казались почти черными. Нервно сглотнув, он отошел подальше от перил и хрипло произнес:
– Нашли… Слугу нашли, Пит…
– Где? – Верховный король осекся, когда брат мотнул головой в сторону моря. Сердце словно рухнуло с высоты балкона в бушующие волны. Так вот почему так горестно и тревожно кричали наяды… Некому было больше рассказать о том, что и как произошло. Единственный, кто знал об этом, был там, внизу, и это доказывало как минимум его причастность. Но узнать от слуги о случившемся сделалось невозможным.
Питер понял, что наступил предел его выносливости и больше он уже не вынесет. То же касалось и Эдмунда – взгляд у него был не сфокусированным, потерянным. Собравшись с последними силами, Верховный король велел закрыть ворота Кэр-Параваля, никого не впускать и не выпускать, а также поставить на каждом углу патрули. Эту ночь правители провели все вместе, не осмелившись разделиться по одному. Люси свернулась калачиком около мистера Тумнуса, не отпуская его руки даже во сне. Питер лег на полу у кровати, положив под бок верный меч, а Эдмунд, подтащив поближе кресло, устроился в нем. Нож поблескивал в его пальцах, вспыхивая серебром при вспышках молнии за окном, где ревел шторм. И ничто, даже верная стража у дверей и во всем замке, не делало эту кошмарную ночь спокойнее.
И потянулись следом дни – сумрачные, тянущиеся бесконечно долго, лишенные всякой радости, словно произошедшее выпило ее на месяцы вперед… Или же короли и королева, столь беззаботно и счастливо жившие все лето и осень, исчерпали отмеренное им удовольствие, забравшись и в запас на будущее. Ворота Кэр-Параваля заперли. Стихли веселые голоса в его коридорах, а слуги, которых подвергали тщательной проверке, старались помалкивать и не привлекать к себе внимания. Во дворец ограничили доступ простому населению – отныне ни один нарниец не мог вступить на его территорию без особого на то позволения. Таково было распоряжение Верховного короля, который вместе с братом ожесточенно искал главного злоумышленника. В воздухе висело множество вопросов, отягощая его, делая вязким и неприятным, а ответов не находилось. Слуга, принесший отраву в покои государя, несомненно, был виновен – иначе не оказался бы в бушующих волнах, всполошив наяд. Но прыгнул ли он в шторм сам, желая унести с собой тайну, или же кто-то от него избавился? Эдмунд, не спящий ночи напролет, на это заявил:
– Лучше исходить из худшего и считать, что в Кэр-Паравале есть еще предатели.
– Думаешь, их несколько? – мрачно уточнил Питер. Произошедшее ожесточило Верховного короля, который из милосердного, великодушного владыки быстро преобразился в сурового правителя, идущего по следу своих врагов. Он не мог иначе, ибо при виде Люси, что не отходила от мистера Тумнуса, сердце обливалось кровью. Девочка не отступала от медленно идущего на поправку друга ни на шаг. Казалось, не существовало для нее ничего дороже него. От мысли, что вместо изнуренного фавна на кровати могла лежать младшая сестра или брат, сжимались кулаки, а в душе еще сильнее разгоралось пламя праведного гнева. Питер знал – оно не затухнет до тех пор, пока главный злоумышленник не поплатится за содеянное жизнью. И ради этой цели он был готов идти до самого конца и проливать кровь.
– Даже если и один, – Эдмунд помолчал и без усмешки добавил: – Даже один предатель может много дел натворить. Нам ли этого не знать?
Каждый из правителей находил, за что себя отругать. Это было тяжелое и смутное время. Питер журил себя за то, что слишком расслабился, позволил беззаботности ослабить свою бдительность, когда как враги только этого и дожидались. Ведь так долго в Нарнии жизнь текла своим чередом – и он слишком уверился в том, что так будет всегда! Вот оно, опровержение, ворвалось так, что мало не покажется, что тень, им наброшенная, легла на весь Кэр-Параваль. От нее, казалось, белые стены потускнели, перестали светиться изнутри, а золотые шпили более не источали сияния – солнце не выглядывало из-за туч. Во дворце более не звучал смех, ибо всех его обитателей ждали долгие, жесткие допросы. Эдмунд Справедливый проверял каждого, никого не упускал. Теперь в услужение правителям допускались лишь те, в чьей верности не возникало абсолютно никаких сомнений.
Младший король ругал себя за то, что допустил подобное. Ему становилось дурно от мысли, что Питер мог умереть, что кто-то посмел покуситься на его жизнь. Они прошли по такому тонкому краю, что едва не сорвались… Ведь на месте мистера Тумнуса мог бы быть кто-то другой. Оба короля не могли избавиться от этих жутких дум, и оба жаждали как можно скорее миновать эту черную полосу и вновь вздохнуть свободно. Увы, это было возможно, только когда они установят, кто же виноват, и покарают врага по закону, что предписывал за содеянное смерть.
Но вот кто? Кто стоял за этим покушением? У Питера Великолепного было много врагов. Отстаивая права Нарнии как независимой страны и показав себя как сильного лидера, он завел себе немало противников. Слуга, который мог пролить свет на эту тайну, ушел на дно, оплакиваемый наядами, а тело его унес морской шторм. Не было более никаких зацепок – даже то, с кем виновный общался, не удавалось установить доподлинно. В предшествующие покушению дни Люси проводила встречи с подданными, и через дворец могла пройти едва ли не вся Нарния! Еще один повод ругать себя за излишнюю беспечность. Эдмунд понимал, что они бросаются из крайности в крайность, – Кэр-Параваль напоминает то проходной двор, то неприступную цитадель, в которую никого чужого не пускали бдительные стражи. Эту процедуру следовало в дальнейшем отрегулировать, но допущенная ошибка сделала невозможным выяснение деталей. Меар, Лис и Фалко, которого младший король также приобщил к делу, смогли разузнать лишь о прошлом погибшего, его родине и семье, но это не давало ровным счетом ничего. Того, что он приехал с западной части Нарнии, было недостаточно, чтобы строить далеко идущие выводы. Надежда была одна – выяснить, что за яд был использован, из каких он земель. Лекари работали без продыху, пытаясь это установить, но вряд ли удастся что-то извлечь из этих сведений. Отраву можно купить, привезти издалека… Виновником мог быть кто угодно. И Эдмунд старался не говорить вслух о том, о чем и Питер наверняка думал. О Тархистане.
Младший король послал Сьюзен письмо с просьбой немедленно вернуться в Нарнию. Сейчас им как никогда было необходимо находиться в одном месте, действовать как единое целое, ибо поодиночке они не так сильны. Братья и младшая сестра старались держаться вместе – Люси не покидала мистера Тумнуса, Питер ночевал в своих же покоях, а Эдмунд перебрался в соседние, но постоянно зависал у родных. Так им было спокойнее… А когда приедет Сьюзен, семья окончательно воссоединится. Старшей королевы и ее логики, трезвого, практичного взгляда не хватало в сложившейся ситуации, когда гнев Питера разгорался все жарче, Эдмунд со все большим остервенением искал виновных, а Люси прижималась к братьям, ничего не говоря. Все, что пока могла сделать Сьюзен, – это прислать ответ, в котором содержалось ее мнение насчет Тархистана и того, способен ли Тисрок устранить соперника столь подлым образом.
Несмотря на заметно подрагивающую руку, которой сестра писала письмо, его содержимое было на редкость лаконичным. Со свойственной ей логичностью и рассудительностью Сьюзен разложила имеющуюся у нее информацию по полочкам. Конечно, это может быть Тархистан, но зачем это делать в данный момент? Из-за резкого отказа Питера? Он отказывал им в поблажках и прежде, однако таких мер Тисрок не предпринимал. Да и подозрения падают сразу на них, это ясно каждому, как и то, что Нарния не станет после этого молчать. Начнется война – а смысл Тархистану ее развязывать, когда Нарния как раз набралась мощи? Будь у них таковое намерение, покушение произошло бы куда раньше, пока страна Аслана слаба. Таково было мнение Сьюзен Великодушной, спешащей обратно в Кэр-Параваль, и Эдмунд с Питером не могли не признать правоту сестры. Первый приходящий на ум вариант был слишком очевидным, чтобы оказаться верным.
Но какие еще у Нарнии были враги, чтобы желать Верховному королю смерти? Эттинсмур? Великаны долго не заявляли о себе, но и не настолько умны и коварны… Питер ломал голову, размышляя, кто это может быть, а Эдмунд тем временем муштровал стражу. Никто. Никогда. Больше не посмеет. Даже помыслить о том, чтобы причинить Верховному королю вред! Если Питер – десница Аслана, то Эдмунд станет десницей государя. Он сделает все, чтобы исключить новые случаи, и его внимательность и бдительность никогда не ослабнут.
Так что около недели Кэр-Параваль окутывало томительное ожидание вкупе с нервным напряжением. День, когда целители заявили, что выяснили что-то важное, запомнился всем, словно наступило долгожданное пробуждение, и туман неопределенности наконец развеялся, как дым, а на место его пришел праведный гнев.
– Это не травяной сбор и не ядовитые ископаемые с гор, – сказали целители. – У яда этой совсем иная природа. Колдовская.
Братья переглянулись. Эдмунда передернуло: хоть Кара и заставила его пошатнуться в своих убеждениях, что колдовство – это сплошное зло, упоминание о магии все равно ему не нравилось. Да и сейчас оно несло с собой беду.
– Его невозможно почувствовать на вкус и запах. Он точно талая вода, незаметный и прозрачный, и лишь бальзам королевы Люси одолел его страшную силу, как уже сделал это однажды…
– Давай уже к делу, чего тянуть! – прикрикнул на целителя Эдмунд. Питер с осуждением покосился на брата, у которого уже не хватало терпения на долгие вступления. Лекарь склонил голову и произнес:
