Текст книги "Golden Age (СИ)"
Автор книги: Kaisa123
сообщить о нарушении
Текущая страница: 45 (всего у книги 57 страниц)
Нужно как-то выбираться. Эдмунд облизал губы, ощутив во рту соленый привкус крови. Не факт, что только своей. Надо покинуть проклятую крепость как можно скорее, но сначала убедиться, что государя в ней нет. Нельзя сдаваться, даже когда ноги едва держат, а каждый вздох покупается мучениями! Только вот… Если крепость взята тельмаринами, встреча даже с одним из них обернется для него гибелью, верной смертью. Увы, Эдмунд был не в том состоянии, чтобы сражаться. Даже дуновение ветра, и то могло бы сокрушить его, не то что мощный соперник. Хотя тело ощутимо сдавало, разум работал точно часы, хладнокровно анализируя ситуацию. Избежать столкновения также не выйдет – король попросту не успеет спрятаться. Давай, Эдмунд, давай, думай…
Он медленно развернулся и побрел обратно к завалу. Пришедшая на ум идея не вызвала восторга и энтузиазма, но иного выхода не было. Для того, чтобы немного разгрести доски и вытащить мертвого тельмарина, пришлось потратить все накопленные силы. После этого Эдмунд сделал вынужденную передышку и принялся стаскивать с мужчины доспехи. Благо, облачен тот был в стеганку, что надевалась подобно куртке. Менять ли рубашку? Хотя это и была когда-то тонкая ткань, достойная правителя Нарнии, теперь она была вся изорвана, грязна и запачкана. Вряд ли кто-то заподозрит в ней прекрасный лен родом с чистых, светлых полей… Нацепить на себя стеганку стало той еще задачей, но Эдмунд справился, кусая губы и сдерживая стоны боли. Теперь, наверное, его можно издалека принять за тельмарина – если те ходят, шатаясь точно пьяные. Но мало ли, вдруг оглушенный раненый пришел в себя и ищет помощи? В этом есть доля правды.
Меч король оставил. Знаменитый серебряный клинок сразу выдал бы его. Расставание с проверенным годами оружием далось непросто. Сердце подсказывало, что более дотронуться до потертой рукояти, ощутить ее привычное, обнадеживающее тепло ему не удастся. Вражеский меч, грубый и чужой, вызвал только отвращение. Также пришлось расстаться и с перстнем, который Эдмунд приобрел, покупая подарок для Кары в Орландии. Стащить его с пальца удалось не с первого раза, а напялить на толстый палец тельмарина – тем более. Злость король выместил, завалив мужчину досками. Непокрытой осталась только рука с перстнем. Теперь никто не заподозрит, что под завалом был кто-то еще. Наверное.
Кажется, нет ничего страшнее поля боя. Крики раненых, звон оружия, пение боевых рогов и яростный рев бойцов, скрещивающих оружие, режут слух, но благодаря ним поле дышит и существует. Оно живет, и нет в нем места тишине, что медленно убивает тех, кто невольно оказался в этом царстве смерти. Эдмунд брел по площади, где еще недавно кипела схватка между нарнийцами и тельмаринами. Теперь все, кто участвовал в этом сражении, лежали убитые у его ног, и дождь смыл с их лиц грязь и кровь. В воздухе, вроде бы свежем и влажном, будто повисло гнетущее, отравленное облако, проникающее вместе с дыханием в кровь, ядом распростроняющееся по жилам. Вместе с ним душу съедала тоска, усиливающаяся, когда король узнавал в убитом кого-то знакомого. Странная отрешенность охватила разум, словно ему, живому, не было места во владениях мертвых. И лишь одно чувство пылало в душе подобно пламени: страх. Страх увидеть лицо брата, страх наткнуться на него глазами, случайно выхватить из груды тел или пропустить, пройти мимо, позволив последнему румянцу покинуть щеки. Эдмунд брел, то и дело спотыкаясь. Единственное падение – и он больше не сможет подняться, присоединится к безмолвным товарищам, отправившимся в страну Аслана. Одна мысль билась в висках в такт стуку сердца: он должен найти Питера. Живым или мертвым – должен. Должен, должен… Один шаг – одно слово. Должен.
– Эй! Ты! – крик, раздавшийся откуда-то впереди, заставил Эдмунда сделать резкий вздох и тут же согнуться пополам от пронзившей его боли. Вот и все. Как бы он хотел встретить свой конец сильным, мужественным, ведущим войско в бой, а не еле волочащим ноги, незнамо для чего выжившим. Судьба так решила потешиться? Дать ему полюбоваться на поле брани, чтобы после умереть, не нанеся ни одного удара противнику? Какая позорная и недостойная его смерть. Король сжал рукоять меча так крепко, словно в его жизни не осталось более ничего. Однако вступить в последнюю свою битву ему не было суждено. На плечо легла чужая ладонь, и тот же голос произнес: – О, тебе совсем плохо. Странно, вроде бы всех раненых подобрали! Видать, тебя пропустили.
Эдмунду не хватило сил воспротивиться, когда его руку закинули на плечо. Молодой тельмарин, на порядок чище самого парня, потащил его, обессиленного, прочь вместо того, чтобы прикончить на месте. При этом он бормотал, как бедолаге повезло , ведь он мог совсем выдохнуться и умереть. Не будь королю так больно дышать, он бы расхохотался в голос! Повезло?! Ему повезло?! О да. Видимо, его приняли за тельмарина и сейчас тащили в самое сердце вражеского лагеря. Такому везению можно только позавидовать, хотя чего он ждал, облачаясь в доспехи противника? Эдмунду осталось только благодарить провидение за ниспосланную рану, иначе подступающая к горлу истерика выдала бы его с головой. А так тельмарин дотащил его до импровизированного пункта первой помощи, и встречающиеся на пути воины не обратили на раненого никакого внимания.
– Хей! Принимай еще одного! – пришедший на помощь тельмарин аккуратно усадил, как он считал, товарища на обломок стены и подозвал лекаря. Наверное, грубый мужчина, копошившийся в сумке, им и являлся, хотя ничего общего с нежными, прекрасными дриадами не имел. Эдмунд посмотрел исподлобья на эту гору мышц, призванную лечить и избавлять от страданий. Куда лучше у него бы вышло убивать. – Ну что ты копаешься?
– Столько терпел, еще минуту подождет, – проворчал лекарь. Спасший короля тельмарин застонал в голос, на что целитель рявкнул: – Каспа, не действуй мне на нервы! Я и так столько времени на ногах.
– Прости, – легко пошел на попятный тельмарин, чье имя было теперь Эдмунду известно. Лекарь покончил со своими делами и подошел к нарнийцу. Тот сначала прищурился. Как это низко – получать помощь от врагов, с которыми дрался насмерть! Гордость взревела в нем подобно льву, но хладнокровие остудило пылкий нрав. Голос разума остановил от поспешных действий. Страдая от ран, он многого не добьется. Возможно, впереди поход через горы, который потребует всех его сил. Будет крайне глупо свалиться в первую сточную канаву из-за своей заносчивости! Все эти рассуждения пролетели в сознании Эдмунда в одно мгновение. Он опустил глаза и позволил тельмарину приблизиться. Тот бегло осмотрел грудную клетку, нажал в нескольких местах и покачал головой.
– Ребра поломал, бедолага. Придется с неделю походить туго перевязанным, – подвел он итог и похлопал короля по плечу. Тот невольно охнул и стиснул зубы. Если притворяться одним из Тельмар ради благого дела он еще мог, то демонстрировать врагам свою слабость было выше его сил. Перебинтовал его лекарь умело и действительно туго: теперь сделать слишком глубокий вдох Эдмунд не мог чисто физически. Острая боль сменилась тупой, ноющей, которая будет преследовать его еще не один день, пока переломы не заживут. Каспа вручил ему воду, чтобы немного умыться, и подсел к лекарю, который вновь вернулся к своей сумке.
– Как думаешь, скоро мы домой вернемся? Осточертело уже в этой крепости торчать, – сказал он со вздохом. Эдмунд, держащий кадку с водой в руках, навострил уши. Он сомневался, стоит ли смывать с лица грязь. Не узнают ли его тогда тельмарины? Да вроде не должны. Не все нарнийцы знали правителей в лицо, что уж о тех, кто живет по другую сторону Западных гор, говорить! Тем более, он черноволос и глазами темен. Может сойти за одного из Тельмар… Впервые внешность, не сильно схожая с братской и сестринской, сыграла Эдмунду на руку. Умываясь, он не забывал прислушиваться к разговору, который вел лишь Каспа. Лекарь, занятый своим делом, только огрызался.
– Как отыщут второго короля, так и в путь отправимся, – буркнул он. – Или ты хочешь подкрепления нарнийцев дождаться? Я слышал, они уже близко.
– Так что, нам и одного мало? – удивился Каспа. Эдмунд напрягся. О чем это они?
– Дурень ты, – раздраженно бросил лекарь. – С двух куда больше проку. Без обоих королей девчонки мало что смогут предпринять. А один может проблем создать, не оберешься.
– Но государь-то Нарнии у нас. Уже кое-что! – возразил Каспа и вздрогнул от глухого стука. Оба тельмарина с недоумением обернулись на раненого, который выронил из рук кадку и расплескал остатки воды. Черные волосы скрывали выражение его лица. Каспа покачал головой и с улыбкой обратился к нему: – Ты себя не утруждай, друг. Путь нам предстоит неблизкий, побереги силы. И не расстраивайся.
– Не буду, – хрипло ответил Эдмунд, не поднимая глаз. Значит, Питер выжил, но оказался не в Нарнии, а в плену. Как иначе истолковать слова Каспы? Душа рвалась вперед, на поиски брата. Теперь, когда выяснилось, что он не погиб, обязательно найдется выход из положения! Они спасутся, вместе, и нечего тянуть!.. Ледяной рассудок остудил радость от этой вести. Это его пристально не охраняют, приняв за своего. За Питером наверняка организован строжайший надзор, еще бы, такой ценный пленник! Непонятно, для чего его захватили, для чего хотят использовать, но добраться до него будет наверняка непросто. А вызволить – еще сложнее. Король не чувствовал в себе сил вступать в схватку с множеством противников. Это безнадежный бой. Прямо здесь и сейчас его не выиграть. Нужно выжидать, а для этого он как раз заручился удачной позицией одного из Тельмар. Как бы ни было противно, необходимо сохранить эту личину, чтобы спасти брата. Потому Эдмунд поднял голову и спокойно посмотрел на Каспу. Тот улыбнулся дружелюбно и произнес:
– Я что-то тебя не припомню. Или подожди… Ты ведь с лошадьми возился! Вроде похож. Ты из северных деревень, да?
– Да. Оттуда, – кивнул младший король. Каспа снова улыбнулся и представился, хотя в том не было нужды. Эдмунд чуть помедлил, но пожал протянутую ладонь. Никто не заметил промелькнувшего в глубине карих глаз неистового огня.
***
Ничто не предвещало дурных вестей в это ясное, солнечное утро. Кара проснулась позже обычного – беременность ломала привычный ей график. Лекари в один голос твердили, что нужно подкреплять слабое здоровье избыточным сном, и королева старалась их слушаться. Порой это было непросто, дриады были очень настойчивы и надоедливы, а Кара не обладала легким характером. Ее положение только усугубило капризность и раздражительность, с которыми не мог справиться никто, кроме Арханны. Подруга мягко и ненавязчиво убирала весь накопившийся негатив. Ее голос успокаивал шалившие от гормонов нервы, ибо супруга государя сама проходила через подобное и понимала состояние Кары. Так что та была ей очень благодарна и в ответ старалась больше времени проводить с маленькой Франческой. Нужно же приучать себя к детям, верно?
Дочь Питера даже сейчас не могла усидеть на месте. Бегать она научилась прежде, чем начала ходить, чем очень изводила свою мать. Даже Люси, воплощение энергии и живости, дивилась такой подвижности Франчески. Благо, втроем им удавалось справиться с непоседливой девочкой. Кару возня с ребенком совсем не вдохновляла. В душе не просыпалось никаких теплых материнских чувств по отношению к племяннице, хотя девушка и пыталась их отыскать, искренне пыталась. Но нет, пусто, и это ее огорчало. Возможно, она еще не осознала изменений в самой себе, ведь срок был небольшим, и еще загорится в ее сердце нежная, материнская любовь к детям. Кто знает?.. В любом случае, Кара не очень хотела детей, и их крики и вечная возня только раздражали. Единственное, чего ей хотелось, – это порадовать Эдмунда, и ради этого королева была готова пойти на все, что угодно.
Нежась в солнечных лучах, девушка заплела косы, думая о чем-то своем и с наслаждением вдыхая свежий, пахнущий травами воздух. Ей, ведьме из Теребинтии, нашедшей в Нарнии новый дом и семью, самые тонкие его нотки казались знакомыми. Настроение было отличным. В кои-то веки тошнота отступила, а то было почти невозможно есть! Из-за этого дриады наседали еще сильней, уговаривая проглотить хотя бы кусочек, а Каре хотелось их проклясть, что она и делала – в достойных королевы выражениях. Арханна потом извинялась за подругу перед лекарями, преследовавшими благие цели. В последние дни эта напасть миновала, чем не повод порадоваться? Закончив с утренним туалетом и улыбнувшись своему отражению, Кара встала и вышла. Путь ее лежал в Птичью башню, дабы узнать последние новости и приступить к работе, которую она выполняла в отсутствие младшего короля.
По дороге она столкнулась с Люси. Вот что значит просыпаться позже обычного – весь Кэр-Параваль уже очнулся ото сна и кипит! Королевы приветливо улыбнулись друг другу и пошли по своим делам. Люси направилась в тронный зал. Там ее ждал мистер Тумнус, с планом на сегодня. Выполнять обязанности местоблюстителя девушке было уже не впервой. Пока она беседовала с лучшим другом сначала по делу, а затем по мелочам, подтянулась и Арханна. Точнее, в зал залетела Франческа, которая бегала лучше, чем разговаривала, а за ней примчалась и мать. Люси рассмеялась, подхватывая племянницу на руки.
– Пора отменить правила в одежде для правящих особ. В платьях дико неудобно, не так ли? – спросила она у Арханны. Та, восстанавливая дыхание, пожала плечами.
– Наши матери и бабушки справлялись. Справимся и… И мы…
– С таким стремительным бегуном это будет довольно трудно, – заметил мистер Тумнус, незаметно вздыхая. Франческа устроилась рядом, обнимая его козлиную ногу и задумчиво перебирая пальчиками шерсть. Арханна и Питер пытались отучить ее от этой странной привычки, пока фавн не заверил их, что это отнюдь ему не мешает, а наоборот, умиляет. Государь в этом очень сомневался. Тумнус встал на защиту девочки. Казалось, он видел в ней уменьшенную копию Люси Отважной, такую же любопытную и непосредственную. Правда, настоящую он не стал любить меньше.
– Ничего, я потерплю, – сказала Арханна, поднимая дочь на руки. Франческа заныла. Ей хотелось бегать и веселиться, а не сидеть у матери смирно и почтенно, однако королева строго посмотрела на нее. Девочка тут же насупилась, но капризничать перестала. Только неодобрительно посмотрела на Ореиуса, что приблизился к правительницам, стуча копытами и возвышаясь над всеми. Могучий кентавр не внушал ей доверия, ибо был не таким добрым, как мистер Тумнус, к которому Франческа сразу же протянула руки. Арханна со вздохом поручила дочь фавну, ибо разговаривать с генералом и удерживать это извивающееся создание было решительно невозможно! Франческа осталась таким исходом довольна и схватила Тумнуса за рог. Люси усмехнулась, поглядывая на них. Первый министр вздохнул. Единственное, чем он был не готов пожертвовать, – бородкой. Ее, изрядно поседевшую, он все же вытащил из маленького, но крепкого кулачка, а рога оставил на милость Аслана и самой Франчески.
Эта милая сердцу Люси возня могла продолжаться еще долго. Прилетевший Меар ничем не нарушил теплой семейной атмосферы, хотя несвойственная ему поспешность и встревоженный вид и должны были натолкнуть на определенные мысли. Юная королева же беспечно пропустила эти опасные признаки из виду. Она развернула свиток, ожидая увидеть там длинное послание от Сьюзен, которые сестра часто присылала, отлучаясь из Кэр-Параваля. Однако в этот раз содержание уместилось буквально в пару-тройку строк, но смысл их заставил сердце похолодеть и замедлить свое биение.
«Лу, Львиный перевал пал. Тельмар взяли его штурмом. Мне удалось спастись, и сейчас я возвращаюсь туда с подкреплением. Судьба Питера и Эдмунда мне неизвестна, но если они живы, то я пущусь по их следу, чтобы не терять времени зря. Если вдруг придут вести от Тельмар – дай знать и тяни время. Я верю в тебя, Люси. Ты же верь в Аслана. С любовью, Сьюзен».
– Что случилось? – встрепенулся Тумнус, заметив, что с лица королевы сошли все краски. Оно побледнело, лишилось внутреннего света, коим привлекало к себе взгляды и вызывало улыбки. Помертвело. Вместо ответа Люси перечитала письмо Сьюзен. Внутри загорелась безумная надежда, что глаза ее обманули, что это все неправда! Ведь этого не может быть… Не может, она уверена в этом!
Фавн поднатужился, устроил Франческу поудобее и принял из рук подруги послание. Подобно ей, он тут же помрачнел, осунулся. Арханна испуганно посмотрела на них, хранящих молчание. Никто не смел произнести ни слова, лишь письмо кочевало из рук в руки, и каждый, кому становился известен его смысл, замирал на месте, охваченный ужасом.
– Франческа, подойди сюда, – вмиг охрипшим голосом велела Арханна. И в ее тоне прозвучало нечто такое, что заставило капризного и своенравного ребенка тут же повиноваться. Мать подхватила свое дитя на руки и крепко, с каким-то отчаянием поцеловала, вдыхая неповторимый детский запах. Он словно успокоил ее, придал сил. Арханна как никто другой умела противостоять невзгодам и ударам судьбы, ибо выросла в Орландии, среде, где нет места жалости. Она резко развернулась к молчащему Меару и спросила: – Тебе известно о том, что сказано в письме?
– Да, Ваше Величество, – ответил филин мрачно. Люси сжала кулаки. Только то, что взрывом эмоций она испугает племянницу, сдерживало ее. А попросить, чтобы Франческу увели, нельзя: Арханне как никому другому необходимо было присутствие дочери, чтобы сохранять хоть какое-то спокойствие.
– Ты знаешь что-нибудь о судьбе братьев? – спросила она звенящим от напряжения голосом. Птица переступила на месте, и ее когти глухо клацнули по начищенному мрамору. – Говори все.
– Доподлинно пока не известно. Птицы из Западного леса, взбудораженные пением рога, понеслись туда и подслушали разговоры тельмаринов… – произнес Меар. Он словно не решался сказать что-то, и это терзало Люси сильнее любой страшной правды. Неопределенность – вот что было жесточайшей пыткой. Королева вся задрожала и непременно сорвалась бы, кабы мистер Тумнус не взял ее за руку, не сжал успокаивающе ладонь. Филин, поймав взгляд Арханны, собрался с духом и объявил: – Король Питер жив, но взят в плен. Тельмар увезли его с собой.
– Хвала Аслану, он жив! – выдохнула королева, не скрывая счастливой улыбки. Того, что она страшилась услышать, не прозвучало. Питер, человек, которого она любила всем сердцем, был жив, а это главное. Сьюзен мчится по его следу, он обязательно вернется. Арханна не скрывала своего счастья, когда как Люси узнала не все, что хотела. Она требовательно уставилась на Меара, который добавил, явно принудив себя к этому:
– Король Эдмунд… Он погиб.
Тишину, что повисла в тронном зале, можно было пощупать пальцами. Люси заметила, как гаснет у Арханны радостная улыбка. Где-то в отдалении звучали чьи-то веселые, полные жизни голоса – то прислуга болтала о чем-то своем, не ведая, что происходило этой ночью на далеком западе, под раскатами грома и вспышками молний. Жуткие слова, ворвавшиеся в столь беззаботную жизнь, но не разрушившие ее до основания, не разбившие весь мир вдребезги в то же мгновение, поразили юную королеву в самое сердце. Не может этого быть. Не может утро начинаться так славно, а Нарния – жить столь же беспечно, когда как один из ее правителей, один из четверых, умер!
– Нет, – твердо сказала Люси, устремив на филина решительный, горящий взгляд. Это короткое слово прозвучало в тронном зале громче любого крика.
– Мне жаль, королева, – тихо ответил мудрый Меар. – Тельмар обнаружили его тело под обломками. При нем был меч и перстень…
– Нет! – выкрикнула Люси Отважная, сжимая кулаки и чувствуя, как по щекам бегут слезы. Слезы отчаяния и нежелания признавать неизбежную, простую истину. Франческа испугалась этой перемены в доброй тете и захныкала. Арханна, заталкивая собственную боль поглубже, принялась ее успокаивать. Этим же занялся и мистер Тумнус, только он взялся за более взрослую воспитанницу.
– Ты должна держаться, Люси, – произнес он, обнимая плачущую девушку и пытаясь утешить, ибо помочь здесь было уже нечем. – Ты осталась за главную, ты не должна сломаться.
– Но… Но… – рыдания не дали ей продолжить. Люси понимала, что мистер Тумнус, ее мудрый друг, помощник и соратник, прав, бесконечно прав! Но вся его правота становится неважной, стоит только подумать о том, что Эдмунда, вредного, язвительного Эдмунда больше нет на свете. Никто не может понять всю глубину ее отчаяния и тоски, никто в этом дворце. Арханна и то рада тому, что Питер выжил, и ее трудно за это осуждать. Разве что… Глаза девушки распахнулись, а сама она выдохнула: – Кара!
– Я ей пока не сообщал, – поспешно произнес Меар. Арханна посмотрела на Люси, неуверенно сказала:
– Может, не стоит говорить? Ей нельзя сейчас волноваться… – и осеклась. В глазах ее мелькнуло понимание, на миг раньше, чем оно пришло к самой Люси. Птицы.
С места они сорвались одновременно. Арханна на бегу успела сунуть дочь в руки мистеру Тумнусу. Такой смены эмоций она давно не переживала! Сначала страх, безумный, дикий испуг за Питера. Затем радость, неописуемое облегчение от того, что он жив, хотя и пленен. После ужас и скорбь по Эдмунду, погибшему в той жестокой битве. А теперь снова страх, только не за супруга, не за себя. За подругу. Она ведь поднимается каждое утро на птичью башню, где узнает все новости, а мелкие пичуги – не разумный Меар, им не хватит ума не сообщать страшную весть королеве! А если она уже знает?! О Аслан, пусть в этот раз птицы опоздают!.. Утро, казавшееся таким удачным, стремительно превращалось в самое ужасное, какое только Арханна переживала. Даже день, когда она узнала о кончине отца, не шел ни в какое сравнение.
Слуги, которых в спешке опрашивали королевы, сказали, что Кара уже спустилась с башни и направилась на задний двор. Девушки кинулись туда, расталкивая нарнийцев с дороги и не церемонясь, боясь не успеть. Что же случится, если они опоздают, Арханна не могла никак сообразить, но сердцем чувствовала – лучше этому никогда не случаться. Наловчившаяся в гонках за Франческой, она вырвалась вперед, и подол пышного платья не мешал ей мчаться подобно птице. Прическа давно растрепалась, и белокурые пряди рассыпались по плечам. Ветер, гуляющий по заднему двору, подхватил их, закружил в танце и вновь отпустил на волю. Он нашел новую игру и разнес крик Арханны далеко за пределы двора дворца.
– Кара! – выкрикнула королева во всю силу легких и заметила подругу, медленно открывающую створку кованых ворот. Движения у нее были какими-то заторможенными, неспешными, будто ей некуда было торопиться. Действительно, а куда? И главное, зачем?
Даже голос Арханны не остановил Кару. Она только обернулась, и из ее серых глаз взглянула сама ночь, непроглядная, темная, безнадежная. Она же царила и внутри, поселилась в сердце вместе со словами, что щебетали встревоженные птицы. И с ее появлением все стало вдруг неважным. Будто образовавшаяся пустота в душе уничтожила все, чем Кара жила последние годы, что дарило ей счастье и заставляло улыбаться. А все из-за того, что погиб человек, в котором заключался смысл ее существования в Нарнии. Эдмунд унес все счастье Кары с собой в могилу. Почему Аслан так жесток? Тот Великий Лев, на которого надеялись в недобрый час нарнийцы, не мог допустить подобного… А раз допустил, то и верить в него нечего.
Кара отвернулась и выскользнула за дворцовую ограду, протиснулась сквозь щель створок ворот. Ноги сами несли ее туда, где ведьма из Теребинтии всегда находила свое пристанище, но от чего долгое время отворачивалась, найдя счастье и утешение в другом человеке. А теперь его не будет и единственное, что могло подарить не покой, а забвение, – это лес. Он звал свою королеву, и Кара шла, сама не зная, зачем, куда бредет, ничего перед собой не видя, ибо жизнь потеряла всякий смысл. Без него.
Как могло так получиться, что простая поездка на заставу закончилась трагедией? Короткая разлука обернулась в вечность? Почему она ничего не почувствовала, не предупредила, не остановила? Лес, почему ты не подсказал, как прежде, не предостерег от опасности? Шуршащие от ветра ветви не ответили, только, кажется, поникли. А в сердце Кары просыпалась ярость, рожденная дикой болью. От нее сжимало сердце, становилось трудно дышать. Она словно задыхалась, ибо свежего лесного воздуха не хватало для того, чтобы просто жить. Для этого ей был нужен он, Эдмунд Справедливый, ради которого девушка бросила все, что имела, и ни разу не пожалела об этом. Не Нарния была ей домом, а ее справедливый король. Не подданные стали ей семьей, а только муж, и даже его родные не были таковыми для Кары. Все, что ее держало в Нарнии, – это его глаза и ее любовь, перед которой, казалось, не устоит ничто. Не устояла же безумная колдунья в Теребинтии, верно?.. Почему? Почему сейчас, когда они были так близко к счастью?! Почему судьба так несправедлива?!
Этот вопрос Кара задавала лесу, но он молчал, то ли стыдясь ответить, то ли не зная, что сказать. Она адресовала его небу, древним богам, в которых верили в Теребинтии, ее родном краю, но и те не откликались. Девушка прижала руку к груди, не слыша шороха травы от бегущих к ней ног – то Арханна и следом Люси мчались к ней на выручку. Кара сжала пальцы в дикой, отчаянной ярости. Боги Теребинтии, высшие силы, что наделяют избранных тесной связью с лесом, заключающейся в равноценном обмене, – слышите ли вы? Верните. Верните, и я что угодно вам отдам! Все отдам, только верни! Эта безысходная мольба шла из самого ее сердца, не желающего мириться с неибежным. Вместе с ней наружу вырвалась и ярость, вся сила, что у нее была, без остатка, будто Кара хотела выплеснуть всю терзавшую ее боль. Теперь внутри было сухо и мертво, а у ног налились цветом и распустились десятки благоухающих бутонов. Только вот есть ли смысл в их цветении, если весна Кары закончилась?
Арханна замерла, встретившись с подругой взглядом. Тот был пуст и холоден, пугающе равнодушен, словно его хозяйка не испытывала более ничего. Или пережила слишком многое, чтобы чувствовать и дальше. Королева вздохнула и сделала еще шаг. Как бы не щетинилась гордая Кара, ей была необходима поддержка, и Арханна ее даст, чего бы ей это ни стоило. И с первым шагом в серых глазах промелькнуло то, что заставило супругу государя остановиться. Кара обвиняла одним взглядом лучше тысячи слов, и Арханна ощутила хватку вины на горле. В отчаянии ей попросту запрещали говорить слова утешения, потому что она никогда не поймет. Ее муж жив, и Кара об этом знала! Питер жив, а значит, надежда еще не потеряна. Только вот Арханна не верила в то, что короли могли разделиться. Братья многие годы шли плечом к плечу, ни на миг не разделяясь. Что детьми, что взрослыми – они понимали друг друга лучше, чем их жены, чем сестры, ибо нет связи крепче, чем братская дружба и любовь. И уйти отдельно друг от друга Питер и Эдмунд также не могли. Арханна не желала в это верить, ибо была искренне привязана к младшему королю, сыгравшему немалую роль в ее жизни. Он всегда следовал за государем тенью, порой успокаивая, порой отрезвляя. Раз Питер жив, то жив и Эдмунд, ибо серебро и золото неразрывно связаны. Нужно только верить в это… Но верила ли Кара?
Похоже, нет. Арханна осторожно приобняла подругу за плечи, хотя вступить в цветущий круг стоило немалой храбрости. Кара не сопротивлялась. Ей словно стало все равно. Она шла, куда ее вели, глядя прямо перед собою и не говоря ни слова. Нельзя сдаваться. Нужно черпать где-то силы. Люси, потерявшая брата, находила их в мистере Тумнусе и том, что она осталась в Нарнии за главную и не должна отчаиваться. Арханна кроме Питера находила поддержку во всей Нарнии и в первую очередь в Франческе, своей дочери, своем ангеле. Но было ли откуда брать силы Каре? Их чувства были совсем разными. Любовь Арханны распространялась не только на супруга, но и на его окружение. Наверное, поэтому ее в народе и любили. Любовь Кары была сконцентрирована на одном человеке, и только на нем. Ничего, кроме него, королеве не было нужно. Чего стоит такая потеря? Выстоит ли она после такого удара?
Арханна очень надеялась, что с ее поддержкой – да. Им всем оставалось только надеяться.
***
– Привал! – хриплый голос командира вызвал среди солдат настоящую бурю счастья и радости. Каспа скинул тяжелый мешок на землю и сел прямо там, где и стоял, застонав от облегчения. Ноги у него гудели от долгого пешего перехода – еще бы, тельмарины шли по узким тропам в скалах полдня. После тяжелой битвы такое не каждому под силу. Правда, долго наслаждаться отдыхом ему не позволили. Подошедший командир велел подняться и заняться делом, а не прохлаждаться, когда остальные работают! Под остальными он явно подразумевал таких же, как и сам Каспа, воинов, а не руководящий состав.
– Ничего, скоро и мы отдохнем, – утешая самого себя, сказал парень. Его новый товарищ, которого он нашел в нарнийской крепости, кивнул. Он вообще был не очень разговорчив, в основном молчал и казался довольно угрюмым. Каспа старался развеселить его, ибо в столь тяжелых условиях, в которых им приходилось жить, нет места унынию, а то и загнуться недолго. Особенно когда молодых солдат загружают работой по самое не могу!
Ноги дрожали, и дышать было по-прежнему трудно. Эдмунду долгий переход дался очень непросто, но могло бы быть и хуже: его поставили следить за лошадьми, которых можно было нагрузить поклажей, чтобы не тащить самому. Конечно, животных было жалко – они так и рисковали переломать себе ноги на каменистых тропах, а король коней очень любил. Детское увлечение верховой ездой не прошло бесследно. Животные смотрели так печально, словно знали, кто есть на самом деле приставленный к ним солдат, и сочувствовали ему. Увы, только их понимание и скрашивало безрадостное существование.
Передышку ему никто не собирался давать. Командир отряда, везущего государя в земли Тельмар, нещадно поднял его и Каспу и отправил работать. Нужно было разбить в пещере стоянку на ночь, сложить костер, приготовить поесть, разгрузить лошадей. Всеми этими делами занимались молодые солдаты, не успевшие ничего достичь за свою службу. Эдмунд никогда прежде не сталкивался с дедовщиной. В Нарнии она жестко каралась, а среди тельмаринов явно была обыкновением. Ни Каспа, ни остальные не возмущались, когда их заставляли выполнять самую черную и грязную работу. Чтобы не выделяться из общего числа, королю пришлось наступать на свою гордость регулярно. Он скрипел зубами и стискивал челюсти, чтобы рискованные слова не сорвались с губ и не испортили всю его затею. Даже если его не раскроют, за свою заносчивость Эдмунду придется ответить кровью. Физического увещевания никто не стеснялся и не гнушался, а в его-то хрупком состоянии даже один удар может все разрушить. Поэтому приходилось терпеть и, опустив голову, складывать из веток кострище. Каспа устроился рядышком и разгружал коней. Он добровольно предложил Эдмунду поменяться работой, ибо последнему со сломанными ребрами было трудно таскать тяжести. Как бы ни было тому унизительно принимать помощь от тельмарина, он согласился и, довольно скоро складывая ветки, косился на остальных воинов, которые занимались Питером.
