Текст книги "Golden Age (СИ)"
Автор книги: Kaisa123
сообщить о нарушении
Текущая страница: 51 (всего у книги 57 страниц)
– По кочкам, по кочкам, по маленьким дорожкам, в ямку – бух! – и каждое падение, которое вовремя прерывали руки Люси, сопровождалось звонким смехом. Непоседливой девочке везде сопутствовал шум и гам, которые взрослым приходилось перекрикивать. Франческе надоело скакать на коне, и внимание ее переключилось на дядю. Эдмунд глухо рыкнул, пока ему самым непосредственным образом полезли на плечи. Оттуда, сверху открывался соблазнительный вид, прямо как с плеч отца, которого девочка обожала. Дядя поджал губы, но мужественно стерпел седока на своей шее.
– О Аслан, если Арханна родит еще одну забияку, я не выдержу, – сказал он негромко. – Никогда я не хотел тихоню так, как сейчас.
– У тебя неплохо выходит быть сторожевой башней! – хихикнула Люси. Эдмунд грозно сверкнул глазами, но промолчал. В присутствии маленьких вообще приходилось тщательно следить за языком, на который просилось очень многое. Королева решила, что Арханна не обидится, если ее дочь ненадолго вручить королю. Этим она и собралась воспользоваться, проведав Питера, ведь она с самого вечера его не видела!
Франческа даже не заметила, как тетя встала. Она, увлеченная новой игрой, осматривала окрестности, приложив ладошку к глазам наподобие козырька. С такой высоты можно увидеть весь мир! Эдмунд беззвучно попросил возвращаться побыстрее и железным тоном вопросил:
– Что Вы видите, генерал Франческа? – девочка что-то восторженно пропищала, указывая в сторону веранды. – Просьба выражаться яснее! Доклад не терпит неясностей!
Люси, тихо посмеиваясь, просочилась сквозь двери. Сколько бы брат ни ворчал, с племянницей возиться он любил. Нашел себе преемника, который вляпывается во всякие переделки, головная боль для Сьюзен! Королева быстро зашагала по коридору, в котором гуляло эхо детского и не только смеха. Из-за угла навстречу вдруг вышла Кара. Походка ее с недавних пор сделалась совсем неслышной, шаги – бесшумными и мягкими, будто тень скользит по светлым коридорам Кэр-Параваля. Рядом с ней улыбки гасли и радость становилась неуместной, хотя прошло уже больше полугода.
Люси приветливо улыбнулась подруге. Долгое время она пыталась вытащить Кару из уныния и депрессии, и лишь ее глазам были очевидны заметные сдвиги. Оцепенение серебряной королевы после страшного вердикта лекарей со временем исчезало: она двигалась, даже говорила, но по-прежнему была нелюдима и мрачна. Люси не знала, как развеять эту тоску и внушить ей веру в будущее. Сьюзен, чье отношение к невестке изменилось, однажды сказала весьма разумную вещь: Кара сама должна перешагнуть через свою боль. Никто вокруг ей не поможет, какие бы слова ни говорил. Не стоит лишний раз напоминать о том, что должно кануть в небытие, и Люси очень старалась не затрагивать больной темы. Весь ее облик, голос излучали веру в лучшее, то, чем королева и отличалась от родных, слепую, безоговорочную веру, которую Кара не могла – или не хотела? – разделить.
– Как Арханна? – тихо поинтересовалась Кара. Люси сказала, что знала на тот момент, и добавила, что сейчас как раз идет к Питеру. Не хочет ли подруга присоединиться? Именно в этот момент сквозняк донес веселый хохот Франчески и голос Эдмунда, отдающий своему генералу приказы. Взгляд Кары тут же потемнел, и она ответила отказом. Вместо этого королева прошла мимо и направилась к выходу на задний двор. На глаза просились слезы, коих Кара в одиночестве проливала немало, но при посторонних гнала прочь и расправляла гордо плечи.
Весь мир, замерший в ожидании рождения нового наследника, казался ей чуждым, бесконечно отдалившимся. Или это она не хотела приближаться к грядущему празднику? Все внутри переворачивалось от противоречивых эмоций, что раздирали девушку. Конечно, для Нарнии это великое событие, для Питера и Арханны тем более, но… Это должен был быть ее праздник, ее день! Ее, Кары и Эдмунда, счастье, которое ушло, убежало прочь, утекло сквозь пальцы, едва внушив надежду и тут же отобрав. Несправедливость сего факта рвала душу на куски. Будто кто-то великий одним махом забрал счастье у одной семьи и вручил другой, и без того одаренной небесами! Это ребенок Кары должен был появиться на свет несколькими месяцами ранее, это Эдмунд должен был метаться в панике, готовясь стать отцом… Воображаемые картины растворились в воздухе подобно миражу. Никогда этого не будет, и место Кары заняла счастливая Арханна, чье здоровье не подорвано колдовством. Этого королева не могла простить Верховной.
Обвинять кого-то было проще, чем терзать себя саму. Кара вначале поносила себя на чем свет стоит, ибо сама была виновата! Шокированная смертью мужа, она вырвала из души все силы, выбросила их наружу, совершенно позабыв, что нуждается в них больше, чем когда-либо. Ярость и боль потери затуманили рассудок, жизнь на мгновение стала неважна без Эдмунда. Увы, такую потерю энергии организм не перенес и лекари оказались бессильны. Ребенка Кара потеряла, зато вернулся муж, живой и здоровый. Это и зовется обменом, честным, равноценным? Судя по тому, что рассказал король, опасности он избежал много раньше момента, когда жена взмолилась небесам. Выходит, тот срыв был совершенно зря… А может, древние силы знали обо всем и совершили обмен заранее? Никто не мог ответить на эти вопросы, ибо не связывался прежде с тонкой материи магии Теребинтии и Нарнии разом. Итог был все равно одинаков и трагичен.
Чем больше Кара обвиняла саму себя, тем больше чувствовала, как земля уходит из-под ног. Эти мысли сводили с ума, сжигали заживо. Королева неосознанно сменила цель своего гнева и обиды. Вдоволь натерзав себя, она принялась обвинять других, прежде всего тех, кто находился ближе всех. Первым попал под огонь Эдмунд, хотя он и сыграл роль в трагедии немалую. Невероятным чудом он выжил, хорошо. Но почему он не вернулся к нарнийцам, ведь была у него такая возможность! Почему пустил по Нарнии слух о собственной смерти, не подумал о ней, о Каре?! Это не укладывалось у королевы в голове, было тем, что она не могла никак понять, а значит, и простить не могла. Хотел Питера спасти? Что мешало отправиться в погоню вместе со Сьюзен? Почему он без раздумий поставил брата выше, чем жену, пожертвовал одним ради другого?! Сердце Кары обливалось кровью, ведь все могло выйти иначе, сделай король иной выбор, поступи разумнее. Но он не поступил. Более того, ни разу не извинился за то, что предпочел Питера, и Кара его за это порой ненавидела. Ненавидела так же сильно, как любила, и дико, пламенно ревновала к брату, которому опять досталось все. И корона государя, и семейное счастье, и почет со славой, все! Кара не могла вынести этого и злилась, вечно злилась, не замечая, как постепенно оживает. Стоило Арханне забеременеть, как число скандалов выросло в стократ. Любую отлучку мужа Кара воспринимала в штыки. Каждая минута, потраченная им на невестку в положении, брата и племянницу, казалась чудовищной растратой. Разве Эдмунд и так мало им отдал? Теперь он должен быть с ней, только с ней! Кара осознавала, насколько дико звучат ее претензии, и никогда не высказала бы их вслух. Понимала, что этим только оттолкнет и посеет рознь, которая окончательно все разрушит. Досаду и злость она выражала, придираясь по мелочам, бесконечно ругаясь с ним. Почему она это делает? Зачем действует на нервы тому, в ком более всего нуждается, кого любит больше жизни? Терпение Эдмунда имело свойство заканчиваться, хотя и считали его спокойным королем. «Для чего все это?» – думала порой Кара по ночам. Ответ был прост: потому что лишь ему одному она доверяла полностью. Лишь в нем одном была уверена настолько, что могла доверить и слезы, и истерики, зная, что он не уйдет. Будет рычать, злиться, но не уйдет. В такие моменты Каре искренне хотелось, чтобы эта черная полоса наконец закончилась, чтобы боль ушла и удалось наконец вздохнуть спокойно. Жаль, что долго такое состояние не задерживалось. Наступал новый день и все повторялось по-новой.
Рождение сына Питера и Арханны, нареченного Лукасом, ничего не изменило. Кара так и не смогла к нему приблизиться, не сумела себя заставить. Лишь вечером, отдельно ото всех, подошла и поздравила Арханну, которая не виновата в том, что ее жизнь складывается куда счастливей. Та кивнула в ответ и крепко обняла подругу, не подпускавшую к себе никого и оттого страдающую еще больше. Арханна сочувствовала и старалась понять – конечно, у нее ничего не выходило. Верховная королева светилась изнутри. Все, о чем она мечтала в глубине души, по велению судьбы исполнилось. Возня с детьми отнимала все силы, но их наивные улыбки возвращали их в то же мгновение. Вечерние посиделки у камина с мужем, теплые беседы, плавно переходящие в крепкий сон в одном кресле на двоих. Крепкая дружная семья, которую дочь дипломата так стремилась найти, у нее была – и не к чему было больше стремиться.
Франческа рождение братика восприняла скептически. Он был таким маленьким, несуразным, не то что брат папы – большой и сильный. Неужели все такие? Девочке совсем не нравилось, что теперь все прыгают и крутятся около Лукаса. Про нее, кажется, все забыли! По крайней мере, мама, все время которой занимал этот плачущий комок простыней. Что-то не вызывало это особой к Лукасу любви… Питер, взявший заботы о дочери на себя, первым заметил эти недобрые признаки и забил тревогу прежде, чем Франческа попросила унести братика обратно. Впрочем, это зреющее желание читалось на ее личике, надутом и обиженном.
Верховный король, косясь на играющую дочь, тяжело вздохнул. Время для серьезного разговора настало. Не то чтобы он любил проводить такие беседы… Кто, если не он? Франческа поначалу отпиралась, но вскоре сдалась и заныла, что не хочет брата. Не хочет и все!
– Он все время ноет, ревет! Не хочу! – восклицала она упрямо. Это Лукас все время ноет? Да он по сравнению с Франческой само спокойствие и благодать! Как же хотелось Питеру это высказать, но он промолчал и сказал лишь:
– Он плачет, потому что он маленький и беззащитный. Кто хочет, может его сейчас обидеть. Вот тебе, когда страшно, ты к кому бежишь?
– Мне не страшно, – промямлила Франческа недовольно. Питер усмехнулся.
– Если ты бежишь к маме посреди ночи, то я все прекрасно слышу, – заметил он, хитро сверкнув глазами. – И не зря ведь отодвигаюсь на самый край кровати, чтобы тебе хватило места.
Франческа сердито засопела. Наивная детская тайна, принадлежащая лишь ей и маме, была раскрыта. Питер улыбнулся – это так мило! – и потрепал дочь по белокурым волосам.
– Видишь, ты бежишь к маме за защитой. А Лукас даже бегать пока не может, представляешь? Все, что он может, это звать маму, меня и тебя.
– Меня? – это явно стало для девочки открытием. За чем бы ее ни звал комок из соплей и слез, вряд ли это будет что-то интересное.
– Ты же старшая сестра. Сильная и храбрая. Если мама или я припозднимся, кто поможет Лукасу? Кому он всецело доверяет?
Франческа глубоко задумалась. Настолько глубоко, что не подавала признаков жизни целый час, что было настоящим рекордом. Такая тишина стояла, только когда принцесса спала. Потому Питер, занимаясь делами, и не заметил, как она куда-то умыкнула, а когда спохватился, перепугался до смерти. Благо, долго искать не пришлось. Сьюзен, растерянная донельзя, встретила государя в коридоре и окликнула.
– Меня в нашем дворце и не пускают, представляешь? – воскликнула она, разводя руками. – Дожили!
– Куда не пускают? – Питер нехотя притормозил. Сестра махнула в сторону, куда он и бежал.
– Франческа прогнала стражей у дверей вашей спальни и сама несет дозор. Знаешь, что сказала? «Мама спит и братик спит, так что нельзя!». Нет, даже не так… – Сьюзен сосредоточилась. – Низзя! Займитесь ее произношением.
– Хорошо, – едва сдерживая смех, кивнул Питер. Он, конечно, верил, что его слова возымут эффект, но не думал, что такой! – Ты куда?
– К Эдмунду. Это все он и его игры в генералов! Выдрессировал на свою голову! Я ему сейчас все выскажу, пусть сам прорывает эту крепкую оборону, – Сьюзен прыснула, но сразу стала серьезной и скрылась в коридоре.
И полетели дни, один другого краше. Сливались они в единую ленту, сплошь из ярких цветных пятен, сверкающую радугой. Время летело незаметно, и настоящее быстро становилось прошлым, зато будущее представлялось счастливым и безоблачным. Если, конечно, следить тщательно за юной Франческой, которой вечно не сиделось на месте! Везде находила она подельников по играм – поварята, дети слуг. Ребячий смех никогда не стихал в стенах Кэр-Параваля, а если и воцарялась тишина, это было признаком очередной проказы. Подрастающий Лукас непонимающе хлопал ресницами, когда неугомонная сестренка пыталась вовлечь его в свои игры. Он рос не в пример тихим и спокойным, и Сьюзен нарадоваться на него не могла. Она проводила с племянником времени не меньше, чем Арханна, которая успевала и за детьми приглядеть, и мужу помочь, и нарнийцев обогреть своим теплом. Никто и не вспоминал, насколько враждебной была встреча иностранки, пленившей сердце Верховного короля. Также плавно и незаметно завоевала она и любовь нарнийцев, прозвавших ее Белой, неунывающей королевой.
Это прозвище появилось из-за явного контраста, что был между двумя супругами правителей. Арханна излучала тепло и свет. Кара же как была гордой и высокомерной, такой и осталась. Время лечит лучше самых искусных целителей, и тоска постепенно уходила прочь, однако из памяти нарнийцев тень, бродящую по лесам, так просто не стереть. Часто мирные жители замечали в глубине чащи женский стройный силуэт, облаченный в серый плащ, кажущийся черным. Оттого и прозвали серебряную королеву Черной, о чем та прекрасно знала. Это ее не особо ранило – Кара пережила большую потерю и боль, чем могли причинить болтливые языки. Слухи и так вились за ведьмой Теребинтии шлейфом – новый не вносил существенной разницы.
Сердце королевы медленно оттаивало. В первое время общение с некровными племянниками причиняло немалые страдания, однако вытравить из себя последние капли былого горя было необходимо. Видеть тех, кого у нее самой не будет, было лучшим из способов сделать это. Прогнозы лекарей были неутешительными. Дриады опускали глаза и мямлили, что шанс всегда есть, – их поведение говорило яснее любых слов. Нужно было жить дальше. Переступить через себя и то, что составляло смысл существования последние полгода, ведь изменить ничего нельзя. Почему начинаешь что-то ценить лишь после утраты?.. Впрочем, Эдмунд будто и не расстроился. После слов целителей он лишь кивнул и более никогда не заговаривал на эту тему. Король переживал свою боль внутри, никому ее не доверив и не позволив разделить. Каре было совестно признавать, что она не может толкать его вперед так же, как он ее. Лишь вдвоем, шаг за шагом, карабкались они из болота тьмы, в котором оказались. Точнее, Эдмунд выбрался оттуда раньше и теперь тащил свою жену. Поначалу та сопротивлялась, не желая выныривать из трясины и упиваясь ею. Он не отпускал, как бы королева ни старалась вырваться. Первый шаг, затем второй, и вот Кара идет сама навстречу свету. Идет за тем, за кем и последовала в новый, незнакомый и чуждый мир. Идет за тем, кто стал для нее тем самым миром. Жизнь продолжалась, и Кара позволила ее стремительным потокам подхватить себя и унести вперед, прочь от темного островка отчаяния и тоски. Не будет детей – ну и черт с ним, не в том счастье! Убеждая себя в этом, жить становилось легче. К этой мысли привыкаешь и не замечаешь более поставленного самим собой условия. Потому Кара и не взбеленилась, когда Арханне было необходимо отлучиться, а иного помощника кроме подруги не нашлось.
– Хорошо, я… Я присмотрю за ней, – согласилась серебряная королева, глядя на пай-девочку, которая таковой отнюдь не являлась. Момент был, конечно, неудачный. Кара перебирала собранные в лесной глуши травы. Какие лучше засушить, а какие – немедленно использовать? У некоторых стоит съесть хотя бы листочек, чтобы после сильно об этом пожалеть, а после нескольких жалеть придется уже другим. Чем занять в такой ситуации ребенка, чтобы он ненароком не отравился? Франческа была способна найти себе приключения даже в комнате с голыми стенами и без углов, о которые можно расшибиться. Кара прищурилась и скрестила на груди руки. – И что мне с тобой делать?
Девочка вжала голову в плечи. Изредка сталкиваясь с королевой в коридорах, она успела ощутить неприязнь по отношению к себе. Почувствовала ту мглу, что сгустилась вокруг женщины, и обходила ее сторонкой. Потому отношения Кары с детьми Питера были довольно прохладными. Не потому что Франческа была несносным ребенком, вовсе нет. Просто так совпало. И не то чтобы Каре было очень жаль.
Наказав девочке стоять смирно, королева зарылась в шкаф Эдмунда. Там должны были быть старые бумаги и карты, мужу не нужные. Он их почему-то берег, и у Кары рука не поднималась портить его «высокоорганизованный» бардак. Однажды потеряв терпение, она запихнула все стопки пергамента в шкаф. Теперь они неожиданно пригодились. Всю кипу Кара торжественно вручила принцессе. Та забавно чихнула от пыли и послушно забралась с ногами на кровать, перебирая хрустящие листы. Это занятие больше понравилось бы Лукасу – он много думал, аккуратно крутя игрушку в неловких пальчиках. Каждая деревянная фигурка подвергалась тщательному изучению – придворные мастера весьма преуспели в этом искусстве и не боялись опростоволоситься. Книжки с картинками вызывали у Лукаса искренний восторг, хотя он в них ничего не понимал. Арханна заранее предвкушала время, когда сын научится читать. Франческе это не приходилось по душе. Тем удивительней, что сейчас она сидела смирно и что-то пристально разглядывала, нахмурив лоб. «Вот и хорошо!» – решила Кара, занимаясь своими делами. Первое спустя долгое время бдение за ребенком прошло без происшествий, и королева с облегчением передала матери ее неразумное и не потравившееся дитя. То было подозрительно послушно и тихо, и утром в постели его не обнаружилось.
Что тут началось! Весь Кэр-Параваль поставили на уши! Нянек Питер нещадно отругал и отправил прочь. Злиться не было особого смысла: Франческа всегда находила момент, чтобы улизнуть из-под надзора, кто бы за ней ни приглядывал. Только Арханна подобно цепному псу не выпускала дочь из поля зрения, как бы та ни изворачивалась. Начались масштабные поиски. Кара лично обошла дворец по периметру, прислушиваясь к лесу, который точно бы заметил, как ночью в него вошла маленькая девочка. Ничего. Кэр-Параваль Франческа не покидала, но где же она тогда? До самого полудня никто не мог найти себе места. Слуги обшарили весь дворец, девочку не обнаружив. Пока Арханна с Люси обнюхивали каждый угол, Сьюзен с ума сходила от беспокойства. И, что странно, Кара разделяла ее волнение. Вроде бы все было на своих местах, но в коридорах стало как-то пусто и тихо. Пропало нечто важное, и найти его никто не мог. Возможно, они что-то упускают? Пока Питер паниковал и сулил тому, кто найдет Франческу, золотые горы и полцарства в придачу, Эдмунд все анализировал. Узнав, что незадолго до того, как девочка испарилась, за ней приглядывала Кара, он отвел жену в сторонку и тщательно распросил. Та рассказала о кипе бумаг, врученных Франческе для изучения. В глазах младшего короля промелькнул испуг в смеси с торжеством. Он щелкнул пальцами и умчался, ничего толком не объяснив. Вскоре выяснилось, что Эдмунд забрал Люси компаньоном и исчез неведомо куда. Члены королевской семьи терялись один за другим! Кара отказалась участвовать в этом безумии и сердито наблюдала за тем, как Питер мечется в компании Арханны и Сьюзен.
Выяснилось все поздним вечером, когда посреди дворца вдруг обнаружились все пропавшие без вести. Правители и виновница суеты были все в пыли и паутине, у Эдмунда вдобавок и разодрана одежда, но все целы и невредимы! Младший король сжимал злополучную карту тайных ходов Кэр-Параваля, которую отобрал у вездесущей племянницы. Сжечь бы ее к чертовой матери, да рука не поднималась! Знал ли он, рисуя ее одиннадцатилетним, что однажды ее отыщет его племянница и применит на практике? Нелепость ситуации вызывала искренний, полный облегчения смех у всех, а подробности похождений Люси и Эдмунда вовсе прогнали тревогу и страх. Они выросли, что тайные лазы делать не спешили. Там, где легко протиснулась Франческа, ее преследователи пройти не могли и были вынуждены петлять, полагаясь лишь на собственную память. Та за долгие годы неиспользования покрылась не менее толстым слоем пыли, чем узкие коридоры, в одном из которых король умудрился застрять. Более миниатюрная Люси едва вытащила брата, камзол которого представлял собой плачевное зрелище, зато юная искательница сокровищ была найдена и возвращена родителям. Питер уже не в первый раз поклялся заложить тайные ходы, а Сьюзен ворчала, что годы идут и ничего не меняется. Пережитое волнение объединило всех. Болтовня была такой беззаботной, что Кара и не заметила, как снова улыбается. Тень прошлого наконец отступила, дав место настоящему и тому счастью, что оно даровало.
Наступила зима, снежная, морозная. От обилия белого слезились глаза. Сон, в который погрузился лес, приносил умиротворение и покой. Кара любила гулять по нему, забираться в самую глушь. Это вошло в привычку, и нарнийцы давно не обращали на бродящую по чаще королеву внимания. Наст тихо скрипел под ногами, подол платья стирал все следы. Кара не боялась холода и легко переносила его. В Теребинтии климат был куда жестче! Путь ее лежал на запад, в леса, что принадлежали Эдмунду, но случайно она пошла несколько северней. Объектом поисков была «водяная роза», чудесный цветок, который все стремились разыскать в священный Суэр-Гуин. Чем ярче его лепестки, тем жарче и пламенней будет истинная любовь его нашедшего. Пока нарнийцы бродили по лесам, ища его, королева точно знала, где он находится, но никогда не срывала и не одерживала победы в этом веселом состязании. Свою любовь она уже нашла и была вполне счастлива, пройдя через столько испытаний и сохранив ее. Сейчас, правда, интерес был чисто практический: «водяная роза» обладала немалой целительной силой, что травницу очень завлекало. Прислушиваясь к мирно спящей природе, к безмолвию, в которое погрузились звонкие ручьи, Кара зашла очень далеко. Увлеченная поисками, она и не заметила, как стихли голоса птиц, перескакивающих с ветки на ветку, исчезли дорожки следов, испещряющие снег. Часть леса, в которую забрела девушка, была пуста и заброшена, словно живые существа избегали заходить сюда. Деревья не откликались на немой вопрос Кары, подавленные могучей силой, что когда-то царила здесь. Королева и сама ощущала тень, лежащую на этих землях, гнетущую, древнюю. Невольно стало не по себе – что за проклятье окутало нарнийский лес? Ноги сами понесли Кару вперед, и вот из-за деревьев что-то тускло блеснуло. Так искажаются солнечные лучи, проходя сквозь лед.
Кара замерла на кромке леса, пораженная представшим ей зрелищем. Сама того не ведая, она вышла к месту, что было окутано легендами и избегаемо нарнийцами. Замок Белой Колдуньи, точно живой, блестел и переливался в солнечных лучах. Острые ледяные шпили, гладкие стены – его словно не касалось время. Сколько лет прошло со смерти его хозяйки? Кара быстро подсчитала в уме. Почти четырнадцать. По нему и не скажешь…
Однако, когда королева подошла ближе, стало ясно, что не так легко замок перенес годы запустения. Стены его были испещрены царапинами и порезами. На скользком полу виднелись темные пятна, где-то валялось и оружие. Оно вмерзло в лед, и поднять его не представлялось возможным. Ворота были выломаны кем-то очень сильным, но не очень умным, вестимо. Замок нес на себе следы былой битвы, точно шрамы на коже. Заброшенный, пустой, он тем не менее внушал невыразимый трепет и невольный страх перед его владелицей. Какой невероятной силой обладала Джадис, чтобы воздвигнуть цитадель, которую не берет ни солнце, ни время?
Кара медленно прошла по двору, то и дело оглядываясь. Ей все казалось, что кто-то смотрит из-за угла, но нет. Везде было пусто. Шаги ее по ступеням лестницы, прежде бесшумные, разнеслись гулким эхом по всему дворцу. Резким движением королева толкнула ледяные двери – ей вдруг стало страшно, не примерзнут ли ладони. Те тяжело заскрипели и отворились, открыв путь в самое сердце цитадели Джадис. Никто, кроме нее, не смел восседать на резном троне, укрытом богатым белым мехом. Точнее, таким он был когда-то. Теперь он пожелтел, свалялся без должного ухода, являя собой поражение Колдуньи от рук легендарной четверки и Аслана, но оставался на своем месте, как и проклятый замок. Памятник свергнутой с престола силе, которая наслала на Нарнию долгую зиму и которая восседала на этом троне, надменно глядя на слуг сверху вниз…
Вдруг раздался тихий скрежет. Кара вздрогнула всем телом. Зачарованная этим колдовским местом, она едва заметила легкую тень, откинутую кем-то на светящуюся стену. Или ей почудилось?
– Эй! – позвала королева, ежась не только от холода. Здесь он проникал не в тело – в душу, убивая смелость и поселяя страх. Никто не ответил. Кара же все больше верила в то, что не одна здесь, в ледяном царстве Колдуньи. Она отошла от трона на пару шагов, заметив кованую погнутую дверь, заглянула туда… И с криком упала, сбитая с ног.
На нее набросилось жуткое существо, обладающее невероятной силой. Оно прижало девушку к земле, так и норовя перекусить горло и оборвать трепещущую жизнь. Сзади, по периметру зала метнулась черная тень и исчезла в дверях. Последовать за ней мешала зловонная пасть, распахнувшаяся в опасной близости от лица королевы. Волк-оборотень, а это был именно он, жаждал крови незваной гостьи, и лишь вцепившиеся в свалявшуюся шерсть пальцы не давали ему вцепиться в тонкую шею. Кара взвыла не своим голосом: не для того она сюда пришла, чтоб беззвестно сгинуть, не для того пережила и горе, и радость! Сила ведьмы из Теребинтии была велика и жизнь волка впитала без остатка. Тот тяжелым кулем рухнул на королеву, которую затопила волна энергии, грозя унести с собой. Кара уже была знакома с этим чувством и взяла его под контроль, поднявшись на ноги и бросившись к выходу. Переполняющая душу мощь сделала ее необычайно чуткой к голосам разбуженных трав и кустов. Не было нужды смотреть на цепочку следов, уходящую в лес, – королева и так знала, куда умчалось мерзкое создание, и кинулась вдогонку. Тварь была быстра, Каре же мешало платье, однако сама Нарния пришла ей на выручку. Коряги убирались с дороги, кусты не цеплялись за одежду, снег не летел в глаза, ветер толкал в спину, помогая взбираться по склону.
Впереди уже замаячил сгорбленная фигура, закутанная в рванье. В руках она что-то сжимала. В нос ударил отвратительный запах, от жуткого клекота руки сами зажали уши. Тварь исторгла из птичьего клюва проклятье и метнулась вниз со скалы. Кара бросилась следом, намереваясь настичь беглянку – это было чрезвычайно важно, она это чувствовала! – но что-то ее остановило. Ветка дерева оплела запястье и не пускало дальше, а жуткое существо все удалялось! Пока Кара высвободила кисть, шанс догнать и поймать был безнадежно упущен. Тварь скрылась из поля зрения на камнях, по которым королева уже не могла ее выследить. Издалека донесся чей-то встревоженный вой.
Раздосадованная поражением, девушка вернулась в ледяной дворец. Теперь она была готова к нападению, но никто более не предпринял попытки атаковать ее. Замок Джадис был мертв, как и его создательница. Набравшись храбрости, Кара спустилась в темницы, откуда и кинулся на нее волк. В одной из камер кто-то жил, причем давно. Куча старого рванья, остатки еды – от вида окровавленных перьев нещадно замутило, и постамент. Каменный постамент, возведенный для чего-то крайне дорогого и хрупкого, о чем заботились… Чем дорожили настолько, что при угрозе обнаружения унесли прочь, не побоявшись напасть на королеву Нарнии и лишиться жизни. Кара дотронулась до постамента и отдернула руку. Камень обжег пальцы мертвенным холодом, которого не знали ни стены, ни нарнийская зима. Никакой мороз не смог бы охладить его до такой температуры. Одно объяснение – магия.
Кара поспешила вернуться в Кэр-Параваль. Первыми она встретила Люси и Питера, им и рассказала обо всем, что с ней произошло. Те обменялись испуганными взглядами. Было решено немедленно отправиться туда и все осмотреть. Когда взору государя предстало логово в темницах замка, он заметно помрачнел, однако ничего не сказал.
– Это была ведьма, – уверенно заявила Люси, выслушав подробное описание той твари. Кара распахнула глаза. Этих мерзопакостных созданий в Нарнии зовут ведьмами?! Королева почувствовала себя оскорбленной. Понятно теперь, почему местные с таким предубеждением отнеслись к ней. У них были на то веские причины. – Они часто якшаются с оборотнями.
– Разве вы не истребили слуг Колдуньи давным-давно? – спросила Кара растерянно. Питер подцепил сапогом вмерзшую в пол косточку.
– Остатки забились в вонючие дыры, которые даже нам неизвестны. Искоренить их полностью не представляется возможным.
– Но почему тогда эти прятались здесь? Надеялись, что во второй раз мы сюда не нагрянем? Это хитро, но ненадежно, – заметила Люси, осматриваясь. – Хотя прятались они ловко, раз никто их не замечал.
– У них была другая цель, – Питер не сводил глаз с постамента, излучающего смертельный холод. У государя явно были какие-то догадки, которыми он пока не поделился. Кара повела друзей по пути, которым ушла тварь. «Эту гонку ведьм запомнят надолго!» – замечала Люси, добавляя, что подруга – весьма грозная противница. Оборотень доказал это на собственном примере. Кара смущенно прятала глаза. В том, чтобы выпить чью-то силу досуха, она не видела ничего доблестного, потому и не пользовалась своим даром во вред. Лишь в исключительных случаях ее противники узнавали непогасимую жадность ведьмы, и то было последним, что они чувствовали.
– Вот это место, – девушка показала рукой направление, в котором скрылась беглянка. – Я смогла бы ее поймать, но шагнуть дальше мне почему-то не дали.
– Благодари Аслана, что лес тебя остановил, – произнесла Люси, заметно побледнев. – Это наша граница, а за ней лежат земли Эттинсмура, земли великанов. Кабы ты встретила одного из них на их территории… Ничто бы тебя не спасло.
– Неужели они настолько сильны? – Кара поежилась. Ощущение того, что она дважды обманула смерть, крепло с каждой минутой. Не будь положение дел серьезным, Питер не был бы столь хмур и молчалив. Он явно о чем-то напряженно раздумывал. Ответить ей так никто и не удосужился.
