Текст книги "Golden Age (СИ)"
Автор книги: Kaisa123
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 57 страниц)
Птицы стали его глазами и ушами. Никто не обратит внимания на мелкую пичугу, что сидит в ветвях дерева и чистит себе перышки. Но она все слышит, все видит… И все рассказывает тому, кому служит. Благодаря непрерывному наблюдению за противником нарнийцы были в курсе всех его перемещений, заранее узнавали о коварных планах атак. Эдмунду удалось вовремя перехватить инициативу и одержать несколько крупных побед, что обеспечило ему как славу отличного стратега, так и человека, владеющего некой странной магией, которая позволяет ему знать обо всем, что происходит в мире. Это оказывало на воинов неплохой эффект: те шептались, что ничто не способно укрыться от взора младшего короля Нарнии, а Ореиус и другие посвященные тайны не раскрывали. Твари Джадис, потерпев громкие поражения, стали более осторожными, и темп противостояния замедлился. Почему – Питеру было доложено вместе с наступлением холодов и, что его несказанно удивило, прибытием в Кэр-Параваль брата.
Эдмунд не предупреждал о том, что приедет. Более того, его визит произвел настоящий фурор – не каждый день в главном дворе приземляется грифон, со спины которого спрыгивает облаченный в доспехи подросток! Питер представил реакцию на такое появление Сьюзен: она бы точно не одобрила подобного показушничества. Однако то ли младший король вознамерился подогревать свою славу колдуна, то ли просто очень торопился, – он не обратил на собравшихся зевак никакого внимания и поспешил к Верховному, которому как раз сообщили о нежданном госте.
– Срочно созывай совет, Пит, – заявил Эдмунд прямо с порога, не успел государь и слова сказать. Он был очень сосредоточен. Питер не стал тратить время – раз брат прибыл лично, то дело действительно серьезное. Но за те несколько минут, что потребовались для сбора всех министров и военачальников столицы, он успел хоть немного оглядеть младшего короля.
Если государь, которому уже исполнилось пятнадцать, из подростка успел превратиться в юношу, статного и неплохо сложенного, то Эдмунд только вступил в этот сложный период. Он быстро рос, из-за чего черненые доспехи приходилось подгонять прямо в боевых условиях – Ореиус однажды отметил это в письме. Если старший брат уже стал более-менее оформившейся птицей, то младший походил на птенца – долговязого, нескладного, но уже с серьезным, пристальным и непроницаемым взглядом воина, который никогда не теряет бдительности. Броня его была покрыта множеством царапин, кое-где виднелись следы вмятин, исправленных в лагере. Меч явно не залеживался в ножнах, да и сама осанка короля изменилась. Движения стали более четкими, продуманными – в них не было ничего лишнего. Да, три месяца, проведенные в битвах и сражениях, меняли человека больше, чем два года тренировок… Питер подумал о том, как изменился сам и каким непривычным в первые часы казался Кэр-Параваль. Мирный дворец, в котором не было опасности, не вызывал доверия бойца, который привык всегда быть начеку. Верховный король узнавал в брате свою тревогу – пальцы, сжимающие при обычном шорохе рукоять клинка, напряженный взгляд. К этому просто нужно привыкнуть… Но следовало ли это делать Эдмунду, столь неожиданно вернувшемуся с фронта домой? Возможно, он так же быстро улетит обратно?
– Где твой щит? – этот вопрос вырвался у Питера сам собой. Он думал совершенно о другом, но эта деталь привлекла его внимание. Эдмунд повернулся к брату, нахмурился, соображая, что к чему, и лицо его вдруг просветлело. Подросток прыснул и ответил, что потерял его. В который раз. И этот наигранно-грустный вздох и сокрушенное пожимание плечами прогнали у Питера все сомнения в том, что этот суровый воин – его младший брат, вечно в чем-то косячащий и не особо в этом раскаивающийся. Верховный король не стал читать нотацию на тему, что без щита сражаться куда опасней. Эдмунд знал это и без него. Вот вернется из Орландии Сьюзен и научит его уму-разуму! Так что вместо этого Питер только улыбнулся и похлопал брата по плечу.
Это щемящее душу единение исчезло, стоило в зал спешно войти министрам. Его заменили деловитость и сосредоточенность. Совет, которого младший король потребовал, был созван в кратчайшие сроки, и доклад не заставил себя долго ждать. Зашуршала карта, которую мальчик развернул прямо на столе, и все собравшиеся склонились над ней, слушая его мрачное донесение:
– Окончательно зачищены юго-западный и западный квадранты Западного Леса. Враг отступает под нашим натиском… – Питер нахмурился. Он чувствовал, что за этими хорошими новостями скрывается нечто плохое. Предчувствия его не обманули. – Твари Джадис собираются в одном месте – в ее ледяном замке. Мы пытаемся помешать им объединиться, но можем отрезать только подкрепления с уже отбитых нами территорий. С севера и северо-запада они беспрепятственно добираются до дворца.
– И много их там? – спросил Верховный король, сосредотачиваясь на поставленной задаче.
– Около пяти сотен, но там много минотавров, которые прятались в горах… И еще есть великан, – кто-то из министров судорожно вздохнул. Эдмунд скрестил руки на груди. – Врагов не так много, но дворец неприступен. В этом и проблема.
Питер обменялся с ним понимающим взглядом. Он воевал в другой части Западного леса, но видел однажды ледяную цитадель, которая не растаяла даже под жарким летним солнцем. Словно зловещий памятник прошлому, стояла она за двумя холмами, источая холодный голубоватый свет. Складывалось ощущение, что темная магия оберегала это зловещее место от гибели. Да и воспоминаний хватало, ведь, спеша за ушедшим к Колдунье Эдмундом, они с сестрами подошли к дворцу несказанно близко. Память услужливо воскресила увиденное, и при мысли о высоких гладких стенах, острых шпилях башен и тяжелых, выкованных изо льда, камня и железа воротах Верховный король едва не поежился.
– Будет непросто взять дворец Джадис штурмом, – произнес он медленно. Младший брат кивнул и добавил:
– Выделенных для похода сил не хватает, чтобы захватить его… Нужна армия.
– Ты хочешь сделать это в ближайшее время? – спросил Питер задумчиво. Эдмунд только вздохнул.
– С одной стороны, чем дольше мы медлим, тем больше врагов соберется в ее замке и тем труднее будет биться после. Однако зима совсем скоро, а на морозе с долгой осадой нам не справиться. Оба варианта рискованны.
– Сколько времени потребуется, чтобы собрать войско? – обратился Верховный король к министру. Тот ответил, что для подготовки как минимум пятитысячной армии необходимо не меньше месяца – и это при максимальной спешке. Питер прикусил губу, глядя на карту. Целый месяц… Получается, выступят они уже зимой. Чем больше воинов, тем дольше придется двигаться к точке назначения, когда как морозы день ото дня начнут крепчать. И очень хорошо, если удастся взять дворец наскоком, сходу. А если нет? Если потребуется длительная осада? Эдмунд прав, обеспечить все войско теплым жильем, едой и питьем в течение продолжительного времени будет очень сложно и дорого, и не факт, что из этих трат выйдет толк… Питер посмотрел на брата и спросил: – Если мы отложим штурм до весны, это чревато последствиями? Как считаешь, что предпримут враги?
– Если патрулировать тот район, то вряд ли они покинут замок, – сразу ответил младший король. По четкому, уверенному голосу было ясно, что он много думал на эту тему и подготовился заранее. – Их не так много, и на открытом пространстве перебить их нетрудно. Вожаки сопротивления наверняка это понимают… Не думаю, что они высунут носы наружу.
– Но справятся ли наши воины зимой с такой нагрузкой? – спросил один из военачальников. Эдмунд кивнул, ответив, что и так круглый год проводится контроль за отбитыми территориями, чтобы приложенные для их зачистки усилия не оказались бессмысленными. Дополнительные патрули не будут столь серьезной добавкой.
– То есть ты склоняешься к тому, чтобы повременить с осадой? – произнес Верховный король. Эдмунд посмотрел ему прямо в глаза и кивнул, добавив:
– Но окончательное решение выносить все равно не мне. Поэтому я и прилетел, чтобы внести ясность в этот вопрос.
– Я не вижу смысла возражать. Это достаточно разумный шаг. Накануне зимы разворачивать столь масштабные боевые действия без крайней на то необходимости не следует, – объявил государь Нарнии. – Мы отложил штурм дворца Джадис до весны, но не ослабим наблюдения за врагом. По возможности перекройте им пути снабжения. В любом случае их ждет смерть, что от голода, что от наших мечей по весне.
Эдмунд кивнул, принимая решение Питера как должно. От того, что его мнение посчитали правильным и взвешенным, на сердце теплело, да и понимание того, что он является одним из самых авторитетных членов собранного совета, грело душу. С недавних пор младший король привык к тому, что именно он определяет, что ждет его подчиненных, и по возвращении в Кэр-Параваль ему стало не по себе. Вдруг Верховный король посчитает иначе? Подросток приказал себе сохранять спокойствие и хвала Аслану, что Питер разделил его точку зрения.
Когда министры разошлись, младший король тоже собрался уходить. Он хотел вернуться в лагерь, свернуть операцию и лично проследить за тем, как возвращаются его воины из похода. Но, очевидно, Питеру не хотелось вновь отпускать его из уютного, мирного дворца на войну. Мало ли что может там произойти за несколько дней? Судьба бывает очень коварна. Она и так благоволила Эдмунду, уберегла его от серьезных ран. Не стоит искушать ее еще раз! В конце концов, Ореиус вполне способен справиться со сверткой боевых действий и сам – разве он не генерал?
Последнее Питер высказал вслух. Свою тревогу за брата он, конечно, ничем не показал, иначе очень обидел бы подростка, который три месяца рисковал жизнью и которого теперь так не хотели выпускать из-под крыла. Всем сердцем Верховный король надеялся, что Эдмунд останется, внемлет его доводам и уступит. Конечно, за время похода он очень вырос, и не считаться с этим было бы неправильно, однако… Отправлять его обратно, навстречу опасности, было невыносимо. Питеру даже хотелось велеть ему остаться дома, ибо воле государя никто не смеет перечить, и это желание было продиктовано желанием защитить и уберечь, но он сразу подавил его. Эд – не его слуга, не подчиненный. Он король и брат, практически равный ему, а следовательно, такие решение должен принимать сам.
Подросток же сомневался. Питер видел, как его разрывает представление о долге и смутное желание не покидать дворца. Это подвешенное, неустойчивое состояние было Верховному королю знакомо: когда просыпаешься по ночам с мыслью, что что-то упустил, где-то допустил ошибку и враги уже пробираются по безмолвным коридорам Кэр-Параваля… Трудно вновь впустить в душу спокойствие и ощущение безопасности, которое пропадало оттуда с первым же сражением. Когда издалека донесся радостный крик Люси и Эдмунд дернулся всем телом, Питер придержал его за плечо. Брат остановился, замер на месте и медленно разжал пальцы, сомкнувшиеся на рукояти клинка.
– Эд! Ты приехал! – Люси не заметила этой реакции и, без задней мысли подлетев к брату, крепко обняла его. Когда во дворе приземлился грифон, она находилась за пределами Кэр-Параваля, но радостная новость заставила ее отвлечься от дел и примчаться обратно. Счастью юной королевы не было предела. – Наконец-то!
Эдмунд неловко похлопал ее по спине и перевел на Питера поистине несчастный взгляд. «Это нечестно!» – говорил он одними глазами, и Верховному королю не оставалось ничего, кроме как развести руками. Очарованию Люси было невозможно противиться. Ее попросту не хотелось расстраивать, а отбытие брата, который едва приехал, наверняка опечалит ее, такую светлую и искреннюю…
Скрепя сердце Эдмунд решил доверить завершение похода Ореиусу. Опытный кентавр не подведет его и сделает все, как полагается. Отлепить от себя Люси не представлялось шанса, да и не хотелось. Проведя столько недель в боях, в напряжении и невероятной концентрации, он начал забывать, каково это – подпустить к себе кого-то так близко, что не удастся увернуться от удара, если он последует. От этой мысли сердце начинало биться чаще – подросток привык всегда оставаться начеку, но разум успокаивал, повторял, что это всего лишь Люси, теплая, родная Люси, последний в мире человек, который может представлять для него угрозу. Эта внутренняя борьба Эдмунда и отрезвила, заставила остаться. То, что он ждет подвоха даже не от постороннего – от родной сестры, не есть нормально.
Король переговорил с грифоном, дал несколько ценных указаний, которые нужно передать Ореиусу слово в слово. И когда тот исчез в небесах, Эдмунд еще долго стоял и смотрел в облачное, уже хмурое осеннее небо. На душе у него было неспокойно, хотя отчего? Он находился в кои-то веки дома, где нет места опасностям и риску, где за каждым деревом не ждет коварная засада, где по ночам можно засыпать, не держа под рукой меч. Однако именно это и смущало подростка, не давало ему расслабиться. Размеренная жизнь, в которой Люси ориентировалась точно рыба в воде, в которой так легко существовал Питер, отныне казалась чуждой, неправильной. Вроде бы и времени прошло немного – всего-то три месяца! Но какие они были, эти недели…
Эдмунд ничем не показывал, что его что-то тревожит. Рядом с Люси он улыбался и смеялся, но то и дело ловил понимающий, сочувствующий взгляд Питера, который знал. Знал и проходил через то же самое. Младший король держал себя в руках, но то и дело отзвуки пройденных битв давали о себе знать. Громко хлопнувшая дверь заставляла дергаться, неожиданный окрик – хвататься за оружие. Эдмунд никому не позволял подходить к себе со спины – не только для того, чтобы сохранить себе нервы, но и для того, чтобы для бедолаги это не обернулось бедою. Для воина, во всем видящего угрозу, кто-то сзади – источник опасности, и выработанным рефлексам не прикажешь. Для внимательного короля избегать подобных ситуаций было несложно, но сам факт их возможности пугал. Почему он никак не может войти в обычный ритм жизни? Почему кровать кажется слишком мягкой и жаркой после жесткой походной лежанки? Почему, имея возможность встать попозже, сон все равно покидает его с рассветом, а попытка уснуть вновь не приносит результата?
Потому что жизнь там, в лесу, была совсем иной. Эдмунд не знал, добивался ли бы участия с таким же рвением, кабы представлял, что его ждет. Борьба с тварями Джадис – это не увеселительная прогулка и не романтичный поход против Зла. Это значит лезть по мокрому от дождя лесу, утопая в грязи и выискивая следы врагов на влажной земле. Подсчитывать потери после первой незамеченной засады, а после – высматривать за каждым деревом коварную ловушку, чтобы не повторять роковой ошибки. Сражаться без пощады, убивая всех врагов на своем пути, и чтобы вода, стекающая с рук, стала прозрачной, а не алой, потребуется не один ковш. Хоронить убитых и снова идти в бой, зная, что завтра предстоит копать новые могилы. Ждать всю ночь в засаде, боясь даже пошевелиться и сорвать всю операцию. Утешать раненого фавна, закрывшего своего короля от вражеской стрелы и умирающего у его ног без шанса выжить. Превозмогать усталость и вести отряд в бой, продолжать биться, хотя пару минут назад вместе со щитом у него едва не оторвали и руку. И после отшучиваться, что просто его потерял, по рассеянности… Эдмунд вздохнул и устремил взгляд на горизонт, туда, на запад, где совсем недавно сражался с тварями Джадис. Пожалуй, даже если бы он знал, с чем столкнется, то все равно бы пошел. Такой опыт необходим монарху для осознания цены, которую приходится платить за победу. Пройдя через такое, начинаешь понимать, что даже худой мир лучше доброй войны…
Вернувшись, подросток стал гораздо лучше понимать Питера. Его жесткость в паре с терпением, когда дела касались Тархистана. Тонкая грань, по которой они гуляли, разделяющая открытую вражду и хрупкое перемирие, нуждалась в осторожной и умелой поддержке. Поведение брата после первого похода приобрело ясность, ведь тогда Верховный король обходил ристалище стороной, а от спаррингов и вовсе отказывался. Эдмунд только сейчас осознал, почему. На тренировках учишься сражаться. Война учит убивать, и пока разум не станет столь же сильным, как и тело, рефлексы могут возобладать над ним, и трагедии тогда не миновать. Без поддержки старшего брата адаптация к мирной жизни заняла бы куда больше времени. Питер давал ценные советы, а младший король полагался на его опыт, ибо вздрагивать от каждого шороха и уговаривать себя не отстраняться, когда Люси обнимала его, было невыносимо. Государь не настаивал – он мягко направлял, не зная, что пока в силах Эдмунда, а с какими мерами следует повременить. Ведь они так разительно отличались друг от друга: что Питеру далось относительно легко, для подростка становилось тем еще испытанием. Недоверчивый, подозрительный, он в штыки воспринял предложение оставлять меч в комнате. Выйти из покоев безоружным было для него равно что голым прогуляться перед вражескими лучниками! Однако в этом совете было здравое зерно: если не за что хвататься, то и поранить никого не выйдет. По крайней мере, серьезно. Эдмунд был находчив, что подтвердилось не в одном бою, и вполне мог использовать в качестве оружия не предназначенный для того предмет. Например, щитом он умудрился воспользоваться нестандартно, подобрав его с земли и врезав по голове противнику. Ореиус даже похвалил его за сообразительность. Но во дворце найти подходящий инструмент было сложней, и с большим трудом подросток оставил верный меч в покоях. В первый день было дико трудно и страшно. С пояса исчезла привычная, обнадеживающая тяжесть, но второй раз дался легче. Постепенно нужда ощущать клинок под рукой исчезла, но перед сном Эдмунд до сих пор клал под подушку нож. На всякий случай.
Умение разумно распределять свое время никуда не делось. Помимо работы оставались и свободные часы, так что мальчик часто поднимался на облюбованную башню, но не для того, чтобы насладиться одиночеством и потосковать. Здесь, на огромной высоте, не было любопытных зевак, что помешают серьезному разговору, а вот собеседник доберется досюда с легкостью. Именно его и ждал Эдмунд Справедливый, свесив вниз ноги, любуясь открывающимися с башни видами и слушая крики птиц, кружащихся вокруг башен Кэр-Параваля.
Никто не сумел бы заметить Меара, настолько тихо он летал. Крылья филина устроены таким образом, чтобы жертва не узнала о надвигающейся с небес смерти до последнего момента. Эта птица была самым неслышным ночным хищником из всех существующих в Нарнии, но тем не менее Эдмунд почувствовал его появление. Не слухом, а спиной, кожей, которой коснулись еле заметные потоки воздуха. Филин опустился на площадку башни и оставшийся путь преодолел уже пешком – это выходило у него довольно неуклюже. Подросток погладил своего неизменного товарища по твердым, жестким перьям, и тот легонько клюнул его пальцы, приветствуя в ответ. Благодаря Меару и его подручным Эдмунд узнавал загодя о готовящихся атаках на нарнийцев, избегал опасных засад и строил свои, куда более успешные. Опыт, приобретенный в походе, был ценен не только как боевой. Теперь младший король знал, что война – это не только звон мечей и лязг доспехов. Огромную роль играет разведка. Искусный шпионаж может перевернуть ход всей войны, дать уступающим силам преимущество, которое сломит врага в два счета. Нужно только вовремя услышать то, что не предназначается для твоих ушей, и использовать эту информацию с умом… И ситуацию из-под контроля не выпускать, для чего филин и прилетел.
– Никаких изменений пока нет, хвала Аслану, – ворчливо отчитался Меар, переступая на месте. Эдмунд достал из кармана завернутые в ткань кусочки свежего мяса – хотя в Нарнии и не привечали охоту, королевские гепарды и львы не могли обходиться без обычной своей пищи. Так что для короля раздобыть угощение для своего помощника было делом одной минуты. Птица щелкнула клювом, проглатывая лакомство, и довольно сощурилась. – Все тихо. Воины сдерживают врагов, стягивающихся туда, и тщательно следят за тем, чтобы они не покидали проклятого замка.
– Пусть и дальше не теряют бдительности. Нужно быть готовыми ко всему, – велел мальчик, устремляя взгляд на запад, где должен был поблескивать ледяной дворец.
– Не думаю, что они выйдут наружу. Цель их явно не в том состоит. Поодиночке их легко перебить, а из такой цитадели вырвать будет сложнее, – мудро подметил филин.
– Зато удастся избавиться от всех разом, – возразил Эдмунд. Только бы ничего не сорвалось за всю зиму, ведь с такими врагами многое может измениться. Лидеры сопротивления хитры и изворотливы, принесли нарнийским королям столько проблем и забот. Не зря служили самой Белой Колдунье… Ничего, Ореиусу не впервой охранять границы отбитых территорий. Он никого не впустит и не выпустит из Западного леса, графом которого являлся Эдмунд. Подросток усмехнулся при мысли, что именно на его владениях разворачиваются боевые действия. Повезло, так повезло.
Мысли его потекли в другом направлении. Король скормил Меару остатки мяса и, вытерев руки о штаны, извлек из голенища сапога плотно свернутый пергамент и палочку из свинца и цинка, что заменяла карандаш. Жизнь многому Эдмунда научила – в том числе и тому, что некоторые секреты следует хранить особенно тщательно. Люси однажды нашла спрятанную им карту Кэр-Параваля, и больше такой ошибки мальчик допускать не собирался. Чертеж дворца Джадис он всегда носил с собой, и о его существовании знал только Питер – и то потому, что звался государем. На этот пергамент наносились все данные об устройстве замка, полученные благодаря птицам. Будь у короля возможность, он бы и мышей туда заслал, да те говорить, увы, не умели и были слишком глупы. Приходилось обходиться тем, что есть, но и того хватало, чтобы составить вполне информативную карту, которую постоянно обновляли. Меар регулярно приносил сведения, пополняющие знания Эдмунда о зловещем дворце. Мальчик был единственным, кто переступал его порог. Он бывал во внутреннем дворе, тронном зале да в темнице просидел какое-то время. Король еще усмехался про себя – как неожиданно его предательство принесло пользу! И хотя ее было маловато, эти сведения стали опорой для действий разведки, и теперь у него в распоряжении был сносный чертеж вражеской цитадели.
Порыв ветра вдруг вырвал пергамент из его рук, решив поиграться с ценным документом. Эдмунд, слишком увлекшийся разговором с Меаром, не успел подхватить его – а может, уже стал терять сноровку, приобретенную в боях. Мирная жизнь не способствует острой реакции, всему есть своя цена. Филин расправил крылья и взлетел, намереваясь догнать шальной ветер и отобрать у него добычу. Подросток остался наверху, ругая себя за невнимательность. Это ж надо было так сглупить: хранить карту, как зеницу ока, и потом так ее профукать! Конечно, он восстановит чертеж по памяти, на которую не жаловался, но обращаться так с важными сведениями нельзя! Позор! Это ж сколько времени ему все переделывать теперь…
Филину никак не удавалось настичь свою цель. Он не был приспособлен к безумным гонкам и виражам. Куда лучше Меар справлялся с бреющим полетом, паря в воздухе. Эдмунд уже попрощался со своей картой, как на помощь пришла одна из птиц, крутившихся у шпилей башен дворца. Ловкий сапсан заложил крутое пике и обрушился на пергамент, точно молния в грозу. Пара мгновений, и вот уже самый быстрый летун вцепился в протянутую руку короля острыми когтями, держа в клюве карту и довольно сверкая глазами. Сопящий филин тоже вернулся, но без поклажи. Эдмунд немного растерялся, но протянул вторую руку, думая, что скоро к списку его титулов прибавится и почетное звание жердочки для пернатых.
– Как твое имя? – спросил он у сапсана. Тот что-то невнятно ответил: говорить с занятым клювом было не самой лучшей затеей. Король совсем потерялся. Забрать пергамент он не мог, не потревожив седоков, а птица не могла его просто выплюнуть, иначе все усилия по спасению документа пропали бы втуне. На помощь пришел Меар: делая величайшее одолжение, он взял бумагу в свой клюв, надолго выбыв из беседы, о чем явно жалел. Освободившись от ноши, сапсан звонко ответил:
– Фалко, Ваше Величество! Я счастлив встретиться с Вами!
– Ты мне очень помог, Фалко, – кивнул Эдмунд, на что последовал радостный ответ:
– Это честь для меня, Ваше Величество! Если Вам понадобятся быстрые крылья и ловкий слуга, а не медлительный советчик, то можете всегда положиться на меня!
Меар раздраженно ухнул, но на большее его не хватило. Он предпочел молчание повторной потере карты. Дерзкий Фалко щелкнул клювом и, надменно покосившись на неторопливого филина, нырнул вниз, в бездонную пропасть. Эдмунд, посмеиваясь, забрал у Меара пергамент, и он тут же принялся ворчать, ругая бурную молодость и пустую голову сапсана, из которой ветер унес последние искры разума. Кажется, жизнь входила в прежнюю колею.
Незаметно подкралась зима. Вот уже первый снег кружится за окном, но отныне подготовка к ней шла заранее. Пресноводные наяды укладывались спать вовремя, чтобы лед, сковывающий реки и озера, укрыл их от морозов, что могли погубить этих нежных созданий. Только духи моря продолжали резвиться в темных волнах, ловя ладонями снежинки и вновь ныряя в соленые глубины. Время окончательно исцелило младшего короля – он больше не видел в зиме угрозы. Призраки прошлого отступили, ибо им был подвержен маленький мальчик, которым Эдмунд больше не являлся. Ведь ему было уже целых двенадцать лет, и два года он правил Нарнией! Достаточный срок, чтобы измениться и избавиться от чувства вины. Но погода больше не располагала к прогулкам, а привычка делать все вовремя оставляла вечера свободными. Даже Питер, вечно занятой, и тот иногда выныривал из своих забот. Братья с сестрой регулярно устраивали посиделки у кого-нибудь в покоях, и к ним нередко присоединялся мистер Тумнус. Фавн сопровождал юную королеву и на занятиях, и на встречах с подданными. В дни, когда они проходили, в Кэр-Паравале было не протолкнуться. Казалось, вся Нарния жаждала увидеть Люси Отважную, и без помощи Тумнуса ее деятельность не была бы столь успешна. Девочка была порывиста, она была человеком действия, а преданный друг вел учет всем просьбам, приучал ее к порядку и обстоятельному подходу к делу, помогал согласовывать траты с казначеем. Разумеется, он был вхож в круг правителей, которые не воспринимали его иначе, чем лучшего товарища. Эдмунд иногда подшучивал над Люси, спрашивая, не думает ли она и замуж за фавна выйти, на что девочка морщила нос и со смехом спрашивала, чью кандидатуру он считает лучше, уж не Рабадаша ли? И тогда приходил черед уже младшему королю морщиться и фыркать. Только Сьюзен недоставало в их уютном семейном кругу, но и она должна была скоро вернуться из Орландии.
Этот вечер ничем не отличался от предыдущих. Закончив с делами, Эдмунд заглянул к Питеру, который, как выяснилось, уже почти освободился. Он настолько стремился поскорее все завершить, что тарелка с пирожными, принесенными для восстановления сил, стояла на столике нетронутой. Младший король уже положил глаз на вкусности, но решил все же проявить благородство и помочь брату, прежде чем начать наслаждаться благами, положенными правителю. Спустя какое-то время, когда с государственными вопросами было покончено, к братьям забежала в гости Люси с мистером Тумнусом. Девочка обняла обоих и, пока те были заняты разговором, взяла одно пирожное, а вторым поделилась с благодарно улыбнувшимся фавном. Ребята в ответ на ее предложение помотали головами, поглощенные беседой. Точнее, говорил в основном Эдмунд, а Питер только краснел и отнекивался. От наблюдательного младшего короля не укрылось, как Верховный смотрит на одну из служанок, юркую девушку с Одиноких островов, и первый все допытывался, чего же государь нашел в загорелой островитянке. Питер открещивался как мог – его знаменитый самоконтроль пасовал на столь личных темах, и щеки покрывались предательским румянцем. Эдмунд же добродушно подкалывал брата, познавшего первую неловкую влюбленность, а Люси, так и не притронувшись к угощению, то звонко смеялась, то тоже смущалась и вставала на сторону Питера. Беззаботная болтовня переключилась на нее: когда Эдмунд решил оставить брата в покое, а тот тихо тому возрадовался, Люси принялась делиться впечатлениями прошедшего дня, не жадничая на жесты и искрящийся фонтан эмоций. Ее экспрессия вызывала улыбки у всех… Кроме мистера Тумнуса, который в этот раз не принимал в разговоре участия.
Первым это заметил Эдмунд. Он нахмурился и обратился к отмалчивающемуся фавну, спрашивая, все ли в порядке. Тот повел ушами и ничего не ответил. Вид у него был какой-то нездоровый. Младшего короля такой ответ не удовлетворил. Веселая атмосфера вмиг куда-то улетучилась, и вслед за братом встревожились и Питер с Люси. Последняя особенно переживала за друга.
– Вы какой-то бледный, – произнесла она обеспокоенно. – Может, лекаря позвать?
– Не нужно, – с заметным усилием ответил Тумнус. Кожа его заметно побледнела, да и сам министр выглядел неважно. То и дело он морщился, будто испытывал неприятные приступы боли. – Я к себе пойду, если позволите.
– Конечно, но лекарь все же не помешает, – твердо произнес Питер и велел воинам у дверей позвать целителей. Эдмунд и Люси тем временем подвели сгибающегося пополам фавна до кровати, но цели достигнуть не успели. Мученически терпевший Тумнус все же не выдержал. Он застонал, и его обильно вырвало прямо на ковер. Младший король пошатнулся, так как на него разом пришелся весь немалый вес министра, но устоял на ногах. Перепуганный Питер кинулся к нему на помощь, а бледная как смерть Люси крикнула страже, чтобы те как можно скорее привели лекарей и принесли ее бальзам из сокровищницы. Не прошло и минуты, как те примчались с другого конца дворца, но как долго они длились! Страдания Тумнуса с каждым мгновением только усугублялись. Бедняга скулил от приступов дикой боли, его несколько раз скручивало так, что начинались судороги, но Питер с трудом, но удерживал его. Эдмунд помогал как мог, но когда Верховный король велел увести из комнаты Люси, чтобы та не смотрела на этот кошмар, сразу отстранился и потянул сестру за собой. Та начала отбиваться, не желая покидать друга, который находился в столь ужасном состоянии, но брат схватил ее за руки и рявкнул:
– Мы будем только мешать целителям, а минута промедления может стоить ему жизни!
– Но… – Люси замерла на месте, не отпуская руки фавна. Эдмунд наклонился к ней и сказал тихо:
