Текст книги "Golden Age (СИ)"
Автор книги: Kaisa123
сообщить о нарушении
Текущая страница: 48 (всего у книги 57 страниц)
– Думаешь, захват государя Нарнии поможет исправить ситуацию? – скривился Эдмунд. – Даже если и удастся что-то выторговать, на Тельмар обрушится удар такой силы, что уничтожит и нововозведенное, и давно уже построенное.
– Хуже уже быть не может, хотя идея, признаюсь, так себе, – пожал плечами Каспа, утратив весь запал. Теперь он выглядел грустным, опечаленным. – А благо для одного всегда оборачивается худом для другого. Это закон жизни, и этого не изменить.
– А что будет, если Нарния выполнит поставленные вашим лордом условия?
– Государя отпустят… – ответил Каспа, но с явными сомнениями. – Наверное.
– Наверное? – прищурился Эдмунд. Что-то ему в это совсем не верилось.
– Нарния ведь не простит нам подобной выходки, а государь – прославленный воин и полководец. С ним бороться будет куда труднее, чем с королевами… Так что вряд ли, – Каспа вздохнул и добавил вполголоса: – Хороший вроде человек, хоть и нарниец. Только лев долго в неволе не живет. Жаль, что выходит так… Бесчестно с нашей стороны.
Да разве есть у тельмаринов понятие о чести? Эдмунд промолчал, ибо товарищ был, по сути, прав. Снаряжая коней в дальнейший путь, король раздумывал над этим. Если лорд Тельмар настолько сообразителен, что разработал план по захвату Питера, он должен понимать, что Нарния не закроет глаза на произошедшее. Этот конфликт не забудется, не канет в прошлое, и обе стороны не смогут сделать вид, словно ничего и не было. Не тогда, когда Верховный король пережил все тяготы пленения, а младший официально погиб! Такого Тельмар не простят, и лорд это обязан понимать. Государя не отпустят хотя бы потому, что военная мощь Нарнии мигом возрастет. Это невыгодно с точки зрения тактики, ибо развития конфликта не избежать. При этом не складывается ощущение, что Тельмар способны выиграть грядущие битвы. Заставу они взяли, подорвав стены, – на их стороне была сила огня и фактор неожиданности, но на что они надеются в дальнейшем? Шанса победить ведь у них нет никакого, ибо та же Люси сведуща в военном искусстве. Набралась от Питера, да и Сьюзен не кисейная барышня, к которой приезжают свататься самые знатные женихи материка. Королевы не хуже братьев способны защитить Нарнию, а есть еще Арханна и Кара…
Имя жены, проскользнувшее в памяти, больно резануло сердце. Поглощенный борьбой с Тельмар, Эдмунд практически и не вспоминал о ней. Он без тени сомнения избрал шкуру тельмарина, чтобы спасти брата, но тем самым наверняка пустил по Нарнии слух о собственной смерти. Как это сказалось на Каре и ее здоровье? Ведь она ждет ребенка… Ничего, с ней Люси и Арханна, они позаботятся о чуткой королеве. Эдмунд убедил себя в этом, чтобы не терзаться муками совести еще и за свой выбор. Он не мог поступить иначе и точка.
Но если здоровье Кары было неизвестно, то состояние Питера было прямо перед глазами, и не сказать, чтобы оно было блестящим. Он брел, явно не видя куда. Его шатало, на что обратили внимание командиры. Отряд остановился на кратковременный привал. Эдмунд то и дело поглядывал в сторону совещающихся Тельмар, не боясь быть замеченным. Это делали все солдаты, обеспокоенные задержкой.
– Эй! Иди сюда! – подозвал конюха командир. Король повиновался и выжидательно уставился на мужчину, нервно теребящего черную бороду. Тот покосился на целителя, который кивнул:
– Это жизненно необходимо. Если сейчас не оказать должную помощь и не дать отдохнуть, я не ручаюсь за его дальнейшую жизнь.
– Есть у тебя спокойная кобыла? – решившись на что-то, спросил командир.
– Могу освободить. А что случилось? – ответил Эдмунд, навострив уши.
– Освободи, – распорядился тельмарин, ничего более не сказав. Король ушел ни с чем, но поручение выполнил. Лошадь мягко ущипнула за пальцы влажными губами. Кони, не пресыщенные в суровой армии лаской, полюбили нового хозяина и всячески привечали его. Даже солдаты замечали, что животные на редкость покладисты и спокойны. Командиры тем временем подвели к кобыле Питера, который толком и не мог ступить на одну ногу. Ему приходилось опираться на пленителя, что явно задевало гордость государя, вынужденного искать помощи у врагов. Эдмунд ловко поднырнул под руку брата, избавляя его от этой обидной зависимости. Командир с облегчением выпрямился. – Теперь он верхом поедет. До вечера, думаю, доберемся до города, а там лекаря найдем.
– Как я его закину? – слабо возмутился Эдмунд. – Хоть руки ему развяжите!
– Хорошо, – после недолгой паузы согласился командир. Веревки упали с рук Питера, но тот выглядел слишком уставшим, чтобы не только воспользоваться долгожданной свободой, но и просто порадоваться ей. Младший король сквозь одежду чувствовал жар, идущий от брата, нездоровый, лихорадочный. Это явно было не к добру. Неглубокая рана, которую нарнийские целители заговорили бы в два дня, в условиях похода воспалилась и наверняка заразилась, из-за чего и возник сильный жар. Если немедленно не оказать должную помощь, болезнь может усугубиться и привести к летальному исходу. Волнение командиров было понятно: терять такого пленника было сродни катастрофе, особенно с учетом уже «погибшего» младшего правителя, запасного варианта.
Но как же обидно, черт возьми! Питер в седле лошади, готовой пуститься вскачь, с развязанными руками! Вскочи за спину, разверни кобылу и унесись прочь, к свободе и Нарнии… Но нельзя. Мало того, что придется продираться сквозь половину отряда, – не факт, что дело выгорит. Неизвестно, сколько продлится путь назад, сколько невзгод выпадет на долю братьев. Уж кем-кем, а целителем Эдмунд не был. Все, на что его бы хватило, – на перевязку, которую научился делать на собственной шкуре в военных походах. Была бы Люси, можно было бы сбегать в то же мгновение, а так – рисковать жизнью Питера ради призрачной надежды наткнуться на нарнийские отряды, где может и не оказаться столь необходимого лекаря. Умереть, вырвавшись из вражеского плена, – что может быть глупее? Эдмунд чуть зубами не скрипел, выпуская сладкую возможность удрать сквозь пальцы. Питер словно прочел его мысли и тихо произнес:
– Я… Все в порядке.
– Да ну? Правда? – буркнул младший король, стараясь не смотреть на пленника сверх меры. Прямо-таки пышет здоровьем! Хочет показать себя героем? Поздновато, знаете ли… Эдмунд одернул себя, невольно разозлившегося на брата. Пока он сам вспыхивает, чтобы вновь погаснуть и подкопить силы, Питер горит ровно. В самом начале только полыхал, а так держит себя в руках. И борется. С самого первого дня пленения не сдается и борется, а чего это стоит? Возможно, крохотная слабина, вытащенный из основания башни камень обрушит всю возведенную крепость, вот он и упрямится. Не позволяет себе ни малейшей уступки, что повлечет за собой следующую.
– Этой ночью нужно все решить, – еле слышно ответил Верховный король. Младший уставился на него, не скрываясь, и приподнял брови. Он издевается?! Сейчас ни он не в состоянии бежать, ни условий для дерзкой операции нет. Терпению Питера, конечно, рано или поздно придет конец, но это не повод рисковать.
– Лучше обождем, – прошипел Эдмунд. Каспа с недоумением оглянулся, все же услышав его тихий голос. Конюх покачал головой, и тельмарин вновь вернулся к прерванному разговору. «Знать бы, что дождемся!» – мелькнула мысль, но Эдмунд не стал ее озвучивать. Питер и так был подавлен своим состоянием, чтобы еще больше его расстраивать… Однако государь нахмурился и выразительно посмотрел на брата. Тот поджал губы и дернул лошадь за поводья. Та всхрапнула, обижаясь на проявленную резкость. «Не дури! Тебе плохо, и я вижу это», – говорил без слов младший король. «Я приду в норму! – свирепо отвечал Верховный. – Нельзя больше ждать!».
К вечеру они и впрямь миновали горы. Когда скалы наконец раступились, стало ясно, насколько угнетали узкие тропы взор и душу. Представший глазам простор был сродни отдыху, освобождению… Жаль, что вышли короли на чужую сторону Западных гор, у подножия которых виднелся небольшой, бедный город. Что примечательно, все постройки были каменными. Дерево практически не использовалось – его явный недостаток проистекал из пейзажа, открывшегося с высоты. Территория Тельмар представляла собой каменистые, жесткие земли. Кромка леса виднелась вдалеке на западе, да и то Эдмунд его разглядел, потому что знал, что он там должен быть. Хорошие, качественные жилища чередовались с покосившимися, возведенными явно в надежде на лучшее. Город представлял собой довольно унылое зрелище, серое, безрадостное. Все, на чем он держался, – это на каменоломне, где трудились все жители, зарабатывая на кусок хлеба. Большим местная природа похвастаться не могла.
На дорогу высыпала кучка ребятишек, прознавших, что первый военный отряд вернулся с гор. Их незамутненная, искренняя радость при виде бойцов подняла на ноги весь город. Немногочисленные жильцы вышли на улицы, встречая воинов и поздравляя их с победой. Тельмарины же счастливо улыбались – их лица утратили мрачность, стоило горам раступиться и открыть дорогу домой, и махали в ответ. Бряцание оружием вызывало у детей дикий восторг, они взвизгивали и бежали вслед процессии. Эдмунд наблюдал за ними со смешанными чувствами. Встреча отряда напоминала их собственное с Питером возвращение из похода, когда все жители столицы высыпали на улицы, чтобы поприветствовать королей. И хотя не было здесь ни ярких красок, ни бросаемых в воздух цветов, эта радость была настоящей, искренней. Воинов встречали как героев, защитивших свою родину и свои дома, рисковавших жизнью ради них… И принять это нарнийскому королю, потерпевшему в битве поражение, было не так-то и легко.
У одного из домов командир велел остановиться и спешиться. Старое, покосившееся здание принадлежало лекарю, не иначе. Сухонький старик взволнованно кивал в ответ воину, который грозился, что если не будут приложены все силы для блага пленника, даже боги не спасут его от расплаты. Лекарь явно прочувствовал всю важность своей миссии и кинулся к Эдмунду и Каспе, которые помогали Питеру идти. Младший король не мог сказать точно, но жар у брата вроде бы спал и самочувствие ввиду езды верхом слегка улучшилось. При Каспе невозможно было спросить, готовиться ли к ночному побегу или же ждать. Эдмунд не видел пока смысла рисковать зазря. Шанс у них будет единственный, второй попытки никто не даст. Однако Питер, переданный лекарю, оглянулся, и в его глазах нарниец прочел: сегодня все решится. Он прищурился и чуть кивнул, показывая, что понял. Правда, пока не представлял, как все устроить. Все-таки Питер, будучи Верховным королем, привык отдавать приказы, о выполнении которых следует поразмыслить слугам. Конечно, не всегда так было, но сейчас Эдмунд прочувствовал всю гамму эмоций подневольного, которому поручили невесть что и который это должен сделать идеально. И хотя идея ему не нравилась, упрямство Питера обрело ясность, когда Каспа воскликнул:
– Айда в таверну гулять! Часть жалования выдали, эх, повеселимся теперь…
– Разве наша служба закончена? – удивился Эдмунд. Каспа пожал плечами.
– Пока мы в увольнительной, но по большей части да. К утру подъедут воины самого лорда, и пленный будет их заботой, – кажется, Каспа был искренне рад расстаться с государем Нарнии, которого ему было немного жаль. По крайней мере, парень не смеялся и не одобрял жестокого отношения к нему командиров и их приближенных. Возразить он не мог, как и восстать – кто был для него Питер? – и потому избавление от необходимости видеть это было для Каспы настоящим счастьем.
«Так вот почему Питер так торопится!» – догадался Эдмунд. Теперь спешка стала оправданной – после ситуация еще более усложнится. Неизвестно, сумеет ли младший король присоединиться к воинам лорда Тельмар или будет вынужден следовать за ними тайком. Каспа настойчиво тянул товарища к таверне, желая как следует отдохнуть, а тот быстро осматривал двор лекарского дома. У дверей, что выходили на главную улицу городка, встали два тельмарина, вполголоса переговариваясь между собой. Приглушенное ржание выдало стариковского коня, запертого в своем стойле. Да, обстановка не самая удачная, но если выгадать момент и действовать быстро… Может и получиться.
В таверне царил настоящий праздник. Почти все молодые солдаты, вернувшиеся из похода, решили спустить часть денег на гулянку, и местные тому были только рады. Шум стоял несусветный: громыхали опрокидываемые стулья, звенели стаканы, расплескивая хмельной мед, гремели песни, выводимые нестройным хором бойцовских голосов под трели бардовской лютни – словно снаружи и не опускалась на город ночь, будто несколько дней назад и не освещали вспышки молнии поле брани. Воины праздновали триумфальное возвращение домой, и жители приумножали их оправданное возбуждение и торжество.
Эдмунд тем временем пытался придумать, как сорвать всеобщий праздник побегом главного виновника. Выходило не очень: мало того, что все шумели, так еще и «товарищи» пристали! Чего это конюх сидит как неродной и не пьет, пока остальные предаются гуляниям? Непорядок! Младший король открещивался как мог. Он отлично знал, что становится необычайно разговорчив в подпитии и не следит за языком. Однако наводить на себя подозрения накануне побега было еще хуже, и пришлось согласиться на один кубок. От одного ведь ничего не будет, правда? Неправда – местное пойло оказалось на редкость крепким. Уже на середине Эдмунда ощутимо повело в сторону, и мысли поплыли прочь, уносимые хмельной рекой. Последняя махнула хвостом, шепнув, что дела плохи, и ускользнула на глубину. Зато тельмарины наконец отстали, выполнив свой товарищеский долг. Они пытались сагитировать короля на продолжение гуляний на улице, но тот заверил, что его подташнивает, и остался в таверне. Не то чтобы в словах его было мало истины – таких несчастных, уже сломленных выпитым медом, было много. Кто спал на лавке, кто сполз под стол, свернувшись калачиком посреди хаоса, в который обратился зал. Тельмар воевали на славу и гуляли также широко. В углу тихонько бренчал на лютне бард, успевший охрипнуть, зато хозяйка, сразу принявшаяся за наведение порядка, вполголоса пела восхваления древним богам, что смотрят с небес. Ее грудной, мягкий голос дополнял уютную, полную странного тепла обстановку таверны, откуда схлынул основной поток гуляющих, оставив после себя атмосферу радости и надежды. И было как-то тоскливо понимать, что ты не являешься ее полноправной частью – и никогда ею не станешь. Ведь какими бы душевными ни были молодые солдаты, как бы добродушно ни вели себя с конюхом, они были и остаются Тельмар, то есть врагами… Предаваясь этим невеселым размышлениям, Эдмунд не заметил, как Каспа пододвинулся поближе и, чуть заплетаясь языком, завел пространную беседу. Надо сказать, что подсел он вовремя. Минутами раньше король бы с трудом отслеживал, что несет, а теперь контролировал себя – разве что желание выговориться, пусть и непонятно для Каспы, крепло с каждым мигом. Слишком многое навалилось за последнее время, переполняя душу… Тельмарин вскользь сказал, что соскучился по матери с отцом, а когда спросил, где семья собеседника, Эдмунд тяжело вздохнул.
– Она очень далеко… – сказал он тоскливо. Мед рушил оковы несговорчивости и замкнутости с незнакомцами, призывал к откровенности, хотя бы частичной. К тому же, это Каспа, искренне верящий, что нашел в конюхе друга. Эдмунд мало кому доверял, но интуитивно чувствовал людей, которые этого достойны, в отличие от Питера, душа которого всегда была распахнута настежь. – И я не знаю, увижу ли когда-нибудь своих родных.
– Почему не знаешь? Мы ведь почти закончили, – удивился Каспа. Король махнул рукой, но тельмарин истолковал его жест по-своему. – А, ты про… Слушай. Я не заводил об этом речи, но ты сам не свой в последнее время. Ты не виноват в том, что он со скалы сорвался прямиком к пумам! И в том, что выручить его не удалось, тоже нет твоей вины.
– Неужели? – усмехнулся Эдмунд, крутя в руках граненый бокал. На мутных стенках застыли потеки пены, словно слезы, иссыхающие у горящей свечи.
– Ты ведь сделал все, что мог. И стрелял, и в рог догадался дунуть, чтоб хищников вспугнуть! – убежденно сказал Каспа. – Уверен, будь хотя бы шанс помочь ему, ты бы его использовал!.. Но не получилось. Не вышло. Знать, судьбу ему такую боги определили. Не нам с ними спорить.
– С чего такая уверенность в моей добродетели? Мы ведь едва знакомы, – огрызнулся Эдмунд. Он не любил, когда кто-то пытался переубедить его, но сейчас втайне надеялся, что эта грубость не оттолкнет невольного товарища. Конечно, завтра он уже станет во вражеские ряды и пустит в сторону нарнийцев стрелу из лука, но сейчас хотелось верить, что все иначе.
– Животные плохих людей издалека чуят, – улыбнулся Каспа. – А к тебе кони тянутся, значит, ты хороший человек!
– Даже хорошие люди порой совершают грязные и постыдные поступки, – произнес глухо Эдмунд, глядя на игру света в гранях бокала.
– Однако хорошие в них после раскаиваются, а плохим раскаяние неведомо. В том и есть отличие, разве нет?
Король вздохнул и покосился на тельмарина, вдруг изрекшего такую мудрость. Тот пытался выбраться из-за стола, чтобы отправиться за добавкой, ибо слова не желали складываться в предложение, а к непонятным звукам хозяйка оставалась глуха.
– Пожалуй, тебе хватит, – Эдмунд довольно бесцеремонно посадил парня обратно. Тот, сонно щурясь, кивнул.
– Да… Наверное, – воин уронил голову на руки и пробормотал, проваливаясь в дремоту: – Разбудишь, если командиры нагрянут? Неохота мечи их драить…
– Разбужу, – отозвался младший король Нарнии. Хмель ослаблял свою хватку, возвращалось прежнее здравомыслие. Душу стиснула небывалая прежде тоска. Вместе с опьянением выветрилось и ощущение единства с найденным нежданно другом, невозможного в этом мире, в это время. Взамен пришла реальность, требующая решительных действий. Эдмунд вытащил из голенища сапога нож, прокрутил его в пальцах и встал из-за стола, повторив грустно: – Разбужу…
Прохладный ночной воздух безжалостно изничтожил последние крохи тепла. Затворившаяся дверь заглушила бренчание барда, пение хозяйки таверны и тихое сопение спящих бойцов. Король огляделся. На улице было тихо, лишь на другом конце города продолжалось веселье да далеко в скалах раздавалось рычание. Пумы, наверное, бесновались без добычи… Эдмунд скользнул в тень, никем не замеченный, и направился к дому лекаря. Нож в руках не блестел, ибо сама луна, словно ощутив грядущую грозу, спряталась за облаками.
Нужно с этим кончать, пока не стало слишком поздно. Пока сочувствие к Тельмар, давшее первые ростки в душе младшего короля, не устремило сильные упругие побеги к солнцу! Эдмунда пугало то, что он начал в какой-то мере понимать врагов, окунувшись на миг в их мир. Допущенный в самое сердце, он коснулся их душ и не нашел в большей части той злобы и ненависти, которые ожидал и жаждал увидеть. Противники, напавшие на Львиный перевал, переставали быть темными фигурами, сотканными из зла, неясными силуэтами, угрожающими Нарнии. Отныне они обретали более четкие очертания и все менее походили на монстров, с которыми король готовился драться до последнего. В них было слишком много человеческого – и следовало как можно скорее оборвать наладившийся контакт, чтобы не поселить в сердце еще больше смуты и сомнений. Они с Питером сбегут сейчас, и нож, который Эдмунд сжимал в руке, разрежет тонкие нити, что протянулись меж ним и молодыми солдатами, у которых была своя правда, свои семьи, ради которых они бились… Короли сбегут. И Каспу никто не разбудит, когда в таверну заглянет командир.
Эдмунд был настроен крайне решительно. Вот и нужный дом. У дверей стоят двое караульных, лениво переговаривающихся, чтобы не уснуть. Они не следят пристально за улицей. Их обязанность – никого не выпустить из помещения, а не пускать посторонних. Король чуть прищурился. Их двое. С его стороны нападения ждать не будут, и это большой плюс, в его-то состоянии. Можно будет мигом разделаться с первым, а после переключиться на второго, пока тот в шоке. Как итог, оба стража убраны с пути. Забрать Питера и на коне лекаря умчаться в ночь – чем не план? Навстречу неизведанному, в страну, которая братьям совсем не знакома, с раненым государем, без надежды на второй шанс… Однако тянуть нельзя. Ни Питеру, судьба которого решится утром, ни Эдмунду, что стал осознавать правоту противника. Промедление может обернуться катастрофой для них обоих. Придется рискнуть. Нарниец глубоко вздохнул и шагнул вперед, пряча лезвие ножа в рукаве.
– О, здоров! Нагулялся уже? – добродушно поприветствовал его караульный. Король признал в нем воина, который развлекал товарищей сказками о древних богах да легендами о тех немногих смертных, которым повезло с ними встретиться. По его словам, мелкий сын слушал, развесив уши, и солдаты ничем от пацана не отличались, задерживая дыхание на особенно драматичных моментах. Внутри шевельнулся червячок сожаления. Почему он?! Вполне обычный человек, отправившийся на заработок в мире, где нет ни земли, что можно возделать, ни достойно оплачиваемой работы. Не злодей, не негодяй, а самый обычный мужчина, которому не повезло охранять пленника именно в час, когда за ним пришел Эдмунд… И он ведь не один такой. Солдаты, в основном, – простые люди, не пропитанные злом насквозь, так же весело и душевно гуляющие по поводу своей победы в сложной битве. Их надежды не ложны, замыслы, хотя и ненавистны королю, понятны. Правда их иная, его правде противоположная, и судить тельмаринов за это было бы неправильно. Так что на душе стало очень горько, ибо Эдмунд знал: он не отступится. Пусть и больно делать это, ибо никогда прежде не заглядывал он в сердца своих противников, он сделает, ибо брат ему всего дороже. Караульный же не заметил, как потяжелел у конюха взгляд, и повернулся к напарнику. Пальцы чуть шевельнулись, выпуская из рукава нож, глаза оценили расположение воинов, а тело приготовилось к броску. Еще шаг, и лезвие вонзится в живот воину, что рассказывал сказки не хуже знаменитых бардов.
Эдмунд сделал этот шаг. Только вот нанести удар не успел. Недалеко затрубили в рог, но не тревожный это был сигнал, а приветствующий. Столь непохожий на нарнийский напев, рог Тельмар разнесся по всему ночному городку, оповещая о прибытии важных гостей.
– Ох ты ж! Так рано приехали? – охнул караульный, не подозревая, что находился сейчас на волосок от смерти.
– Ночи лунные, да и повод серьезней некуда, – рассудил его товарищ. Эдмунд быстро покосился на покрытую мраком улицу. В темноте метались факелы, ритмично подпрыгивая и вновь оседая, словно их держали всадники. Сердце замерло. Нужно уходить, скорее! Конечно, очень рисковано сбегать под самым носом у мощной погони, но иного случая может и не представиться. Король отошел вбок, готовясь нанести быстрый и смертоносный удар, но перед лицом вдруг просвистела створка двери, едва не ударив его по носу. Вся концентрация ушла на то, чтобы молниеносно отклониться назад. Ребра сразу же заныли от резкого движения. На улицу выглянул старый, заспанный лекарь в посеревшей, прохудившейся в нескольких местах ночной рубахе.
– Что за шум? Что происходит?
– Воины лорда прибыли, – ответили ему тельмарины. – Отвезут пленника в самую столицу, лорду на поклон! Буди, ежели нарниец не проснулся. Ему предстоит долгий путь.
– Да куда уж там, – проворчал старикан, ежась от ночной прохлады. – Жар к полуночи подскочил, да и сам он места себе не находил. Добавил я в отвар снотворного, чтоб и отдохнул, и мне не мешал! Так что только богам под силу его разбудить…
– Командир тебя за это не похвалит! – весело хмыкнул караульный. – Что ж, держать такой ценный груз до самого утра, пока не отоспится?
– Да, чай, и спящего заберут. Уж государю Нарнии окажут такую честь! – заметил второй без тени злости. – И наконец-то, а то и мне охота ему под бок. Также сладко спать…
– Могу дать отвар, если найдется пара монет, – проскрипел раздраженно старик и вернулся в дом. Болтовня молодых солдат его только раздосадовала. И как только лекарь не ощутил спиной прожигающий его взгляд конюха, не проронившего ни слова! Будь у Эдмунда колдовская сила, меж проглядывающих сквозь ткань костлявых лопаток давно зияла бы дыра. Вот же тварь, добросовестно выполняющая приказ заботиться о Питере. Слабая надежда перебить охрану и смыться с братом из-под самого носа преследователей погибла в один миг. Если и был у них шанс оторваться от погони, в одиночку Эдмунд точно не сдюжит. Ему не хватит сил тащить на себе Верховного короля, высокого, статного и соответственно тяжелого мужчину. Простые резкие движения и те причиняли боль, а тут такой неподъемный груз! Пока он будет затаскивать спящего брата в седло коня, на его пыхтение и ругань сбегутся все Тельмар города и окрестностей. Зрелище будет еще то, а толку… Но будет ли толку больше, если сейчас король ничего не предпримет? Не рискнет?
Время вокруг замедлилось, будто говоря: «решай!». И решение было принято в следующее мгновение.
***
В окрестностях городка, поселившегося у скал, было совсем безлюдно. Скалистые склоны, не пригодные к земледелию, не испещряли дороги. Лишь две тропинки, одна потолще, а одна – еле заметная, вились по спуску тусклыми лентами, соединяя первое пристанище путников после Западных гор с остальными поселениями Тельмар. На них виднелись люди – кто возвращался домой, погоняя унылую клячу, кто спускался со скал, вздыхая о неудавшейся охоте на коз. Их попросту не замечали иные горожане, с чьих лиц сошли улыбки, принесенные одержавшим победу отрядом. Радость продержалась недолго под гнетом насущных проблем, хотя сражалась доблестно, как нарнийцы с тельмаринами. Крестьяне, думая о чем-то своем, не интересовались окружающими и спешили домой. Потому никто не обратил внимания, как в черту города вошла девушка, чье лицо скрывал плащ, в сопровождении троих мужчин, одетых слишком уж рвано и грязно. Они могли бы сойти за нищих бедняков, кабы не прямая осанка и пристальные взгляды, коими чужаки награждали местных.
Девушка не выказывала такой настороженности. Поймав за руку пробегающего мальчишку, она что-то спросила. Тот, шмыгнув носом, заартачился и махнул рукой в сторону дома лекаря. Мол, там вопросы свои задавайте, а мне некогда! Странная группка, приложившая все усилия, чтобы вписаться в обстановку, но все равно чуждая ей, направилась туда.
Стучать пришлось долго. На лице девушки явственно проскользнуло неудовольствие: она не привыкла столько ждать. Однако на предложение слуги – а иначе глубочайшее почтение в голосе спутника нельзя было объяснить! – она отрицательно покачала головой и методично, сильно ударила ладонью по двери. Та заскрипела от натуги и наконец открылась.
Наружу настороженно выглянул старый лекарь, моргая покрасневшими от прожитых лет глазами. Местные были наслышаны о его любви к дрязгам и потому, не получив мгновенного ответа, тут же уходили, если помощь не требовалась срочно. Такая наглость со стороны гостей не могла остаться без внимания. Старик хотел было высказаться, что он думает о нахалах, будящих добрых людей посреди… дня, но слова застряли в горле, когда девушка изящным движением сняла с головы капюшон. Мановение руки было столь простым, но преисполненным грации, что не могла эта тонкая кисть, не знавшая стирки и тяжелой работы, принадлежать крестьянке. Королевскую стать не могли спрятать ни потертое платье – стало ли оно таким после долгих лет службы? – ни чуть растрепавшаяся длинная коса, спускающаяся ниже пояса.
– Что вам нужно? – грубо поинтересовался лекарь, интуитивно желая как можно скорее расстаться со странными визитерами. – Говорите и проваливайте.
– Конь во дворе… Он твой? – спросила девушка, окинувшая его внимательным взглядом. В глазах на миг мелькнуло презрение, но они тут же стали непроницаемыми.
– Мой, верное. Солдаты оставили в подарок за… Неважно, впрочем. Расщедрились на худущую клячу! Всю животину армии подогнали, на что жить, непонятно… – проворчал старик. – А какое вам дело до него?
– Сколько ты хочешь за этого коня?
– Мне он самому нужен! – заявил лекарь, опешив от такой просьбы. – Ноги уже не те, чтоб в соседние деревни пешком таскаться…
– Но на коня пищи не купить, – резонно ответила девушка. Под плащом тихо зазвенели монеты, намекая на путь разрешения вопроса. Лекарь навострил уши, ощутив запах золота, но решил набить хромой животине цену.
– Думаешь, продам? Я что, ума лишился, чтоб единственного коня в округе за десяток монет отдать? – возмутился он. – Думал я, что ты девка дерзкая, раз мне в дверь так молотила, но чтоб настолько!
– Следи за языком, старый хрыч! – воскликнул один из спутников девицы, смуглый мужчина со странным, незнакомым лекарю говором. Он даже порывался что-то сделать, из-за чего хитрый торгаш струхнул, но хватило легкого движения рукой, чтобы отговорить его делать глупости. Воин, ибо ни у кого другого нет и не будет такой выправки, насупился и емко сказал то, что хотел внушить другим способом: – Проявляй уважение.
– Довольно, – одернула его девушка и вновь повернулась к перепуганному лекарю. – Я дам тебе тысячу за этого коня.
– У меня… Не будет сдачи, – проблеял старик, жалея, что отпер дверь этим болезным и вообще переехал в молодости в горный город.
– Сдачу можешь оставить себе… Если ответишь на пару вопросов, – старик закивал, точно болванчик, выражая готовность сотрудничать. Такое богатство ему и не снилось. Девушка выпрямилась, подняла голову, и вдруг выглянувшее из-за туч солнце на миг скользнуло по ее блестящим волосам. Желтоватый луч обвил виски подобно золотой тиаре, но в следующее мгновение облака скрыли солнце, и мимолетный образ пропал, тем не менее, запав в душу. В голосе девушки появилась властность, коей не могут похвастаться даже высокорожденные особы, не одаренные высшей властью. Это была сила, спокойная, но в то же время могущественная, не нуждающаяся в том, чтобы доказывать свой размах. От нее по коже бежали мурашки и крепло ощущение, что беседа ведется не просто со знатной дамой, а с кем-то много большим и значительным. – Вчера в городе останавливались солдаты. При них был пленник.
– Уехали! Как прибыли приближенные лорда, так и укатили спустя час! – выпалил лекарь. – И пленника с собой прихватили.
С той же готовностью он указал и направление, в котором исчез отряд. Пыль на той широкой дороге давно опустилась, но след государя Нарнии словно прощупывался в воздухе, ощущался слабым ароматом леса, коего было так мало в землях Тельмар! Лишь один вопрос поставил старика в тупик.
