Текст книги "Golden Age (СИ)"
Автор книги: Kaisa123
сообщить о нарушении
Текущая страница: 50 (всего у книги 57 страниц)
Эдмунд кивнул. Забавно: своих даров у него не было, но лишь ему довелось воспользоваться всеми волшебными предметами. Жаль, это было сопряжено с мрачными обстоятельствами. Бальзам Люси едва спас его от смерти. Рог Сьюзен стоил одной жизни, которую можно было сохранить. Меч Питера… Знаменитый Риндон освободил своего хозяина, так и оставшись для Эдмунда чужим. Рукоять лежала не так, вес был другим – зачарованный клинок служил лишь одному владельцу. Младший король надеялся, что больше никогда не возьмет его в руки. Погрузившись в размышления, он и не заметил, что Сьюзен плачет.
– Я так устала, Эд. Я хочу домой, – хрипло выдохнула сестра. Невыплаканные слезы текли по щекам. Она не воин и не боец, она не Люси и не так отважна, но была вынуждена принимать верные решения очень быстро. Для нее, привыкшей думать, это было сродни испытанию.
– И я, Сьюзен. Нам всем пришлось несладко, но конец уже близок. Осталось совсем немного продержаться, – Эдмунд неловко похлопал ее по плечу. Девушка вытерла влажные глаза и усмехнулась.
– Ты так и не научился утешать, – язвительно протянула она, хотя была рада и такой поддержке. Да даже тому, что брат воскрес из мертвых и сидит сейчас рядом, качая головой. Да, произошедшее для всех них стало испытанием. Для нее, Сьюзен, – на смелость и решительность, силу духа, которой прежде в себе она не видела, которую отыскала, оставшись наедине с опасностью. Для Люси – на терпение и умение ждать, ибо от младшей королевы и зависел покой в Нарнии, пока старшие мыкаются на западе. Для Питера – на милосердие и жесткость, не переходящую в жестокость. Для государя оно еще не окончено. А какое испытание выпало Эдмунду?
Младший брат на этот вопрос ничего не ответил.
***
Войска Нарнии на подходе! Этот клич разносился по землям Тельмар быстрее ветра. Всадники, несущие весть в столицу, отстали от волны слухов и приехали, когда весь город вокруг крепости лорда уже гудел и шептался. Среди них был и Каспа, под глазом которого сиял ослепительный синяк. Тот, кто его поставил и вырубил тельмарина, дело свое знал и церемониться не стал. Хотя, если вспомнить, скольких короли положили у костра, Каспа очень дешево отделался.
Когда он узнал о том, что его товарищ – никто иной как серебряный король Нарнии, то поверил сразу. Мигом вспомнились все спорные моменты, все заминки, что сейчас стали очень уж подозрительными. Угрюмость, резкость, странная позиция – все детали встали на свои места, и головоломка сложилась. Неясно было одно: как целый отряд сумел проглядеть Эдмунда Справедливого и впустил его в свои ряды? Каспа безумно радовался, что никто не задался вопросом, как вообще нарниец затесался среди Тельмар. Благородная помощь раненому в заставе одобрения бы не нашла. У других новость вызвала досаду, у кого – злость и ярость. Доверенный лорда и вовсе рвал и метал. Полностью обкраденный коварным конюхом, он был вынужден скакать в столицу на худой кляче. Уж что-что, а чувство юмора у Эдмунда Справедливого было специфическое. Каспа же испытал облегчение, ибо новый друг в его глазах переставал быть предателем. Помнится, когда Каспа встретил Эдмунда и Питера на выходе из лагеря, то выкрикнул, как товарищ мог предать свой народ. Это не укладывалось у него в голове. Тот ответил весьма коротко:
– Своему я верен, – и кулаком положил неуместной беседе конец. Было больно, но радостно: не убил. Мог убить и не убил! Почему? Каспа не знал, да и времени подумать не было. Он мчался из ближайшего города в столицу в сопровождении воинов, коих было приказано привести в крепость. Туда собирали все силы, призывали всех мужчин и юношей, способных держать оружие. Мобилизация была масштабной и отдавала паникой. Никто не предполагал, что судьба выдаст такой сюрприз и ветер резко задует в другую сторону. Тельмаринам предстояло выдержать удар невероятной силы, ибо государь Нарнии ни за что не простит своего пленения и спросит за все, что пришлось вынести ему и его народу. Слухи о том, как велика приближающаяся армия, приводили в дрожь. Каспа понятия не имел, на что они надеются. Защитников крепости едва насчитывалось четыре сотни, нарнийцев было больше тысячи. Однако лорд и его приближенные собирались принять бой. Казалось, они чего-то ждали. Древних богов в полном обмундировании? Иной подмоги, способной переломить ход битвы, Каспа не мог вообразить, но был готов биться до самого конца.
Единственное вызывало его возмущение и непонимание. Не предпринималось никаких попыток защитить окрестные селения, которые нарнийцы захватывали с легкостью. Как же мирное население, что делать жителям, не способным оборонять себя от гнева государя?! Этим же вопросом мучились и другие солдаты, однако попытки самодеятельности жестоко карались. Все вооруженные силы стягивались в крепость, и растрачивать их на бои за незначимые точки лорд не собирался. Среди простых воинов назревал разброд, начались волнения. Они обострились, когда на подходе к столице зазвучал нарнийский рог. Мелодичный, в то же время грозный напев вознесся к небесам, словно поставив точку в приготовлениях, что вдруг потеряли всякий смысл. Каспа в тот момент находился в крепости. Ему хватило половины минуты, чтобы взлететь на стену и услышать, как город охватывает паника. Воины быстро возвращались за надежные стены и поднимали мост, бросая улицы на разграбление врага. Совестливые люди подняли шум, требуя, чтобы мирных жителей укрыли в крепости, но беспорядки быстро замяли. Разве так подогревают желание биться за своих господ? Каспу охватила злость. Что эта беготня на стенах, построения лучников и приготовления к штурму, если у обороняющихся нет желания драться? Какой смысл воевать во имя того, кому жизни народа безразличны? Впрочем, мысли так и остались мыслями. Парень занял свое место на стене, во втором ряду, сжимая лук и думая, что жить им всем осталось совсем немного. От львиной ярости их не спасет ни ров вокруг крепости, ни чудесная подмога, о которой не говорят, но о которой молятся.
Снова запел рог, теперь совсем близко. Нарнийцы выстраивались ровными рядами по ту сторону рва, но штурмовать крепость явно не спешили. Каспа пошептался с впереди стоящим, и тот легко уступил ему место смертника в первом ряду. Теперь было хорошо видно, как поблескивают в вечерних сумерках щиты фавнов, как сверкает золото на алом фоне и как скалится лев с развевающихся знамен. Воины раступились, пропуская вперед трех всадников – двух мужчин в рыцарских доспехах и одну женщину, от красоты которой захватывало дух. Правда, приблизиться к ней, вооруженной луком, было бы неудачной затеей. На седле ее коня Каспа углядел знакомый рог и прикусил язык. Так то была реликвия королевы Сьюзен?! Да уж, немудрено, что государю удалось сбежать от таких тупиц.
– Знаю, ты ждал меня с нетерпением, лорд Тельмар! – выкрикнул всадник, что держался впереди. На руке его красовался щит с изображением льва, на поясе покоился меч, что должен был быть принесен в дар упомянутому лорду. Каспа незаметно ухмыльнулся. Король Эдмунд ободрал всех как липку, ничего не оставил. Даже роскошного коня, на котором восседал Верховный король, бессовестно увел. Парень не мог не оценить такую насмешку. – Только без свиты, полагаю. Сейчас ты бы многое отдал, чтобы вовеки со мной не встречаться, верно? Только это невозможно, ибо за дела свои принято платить по чести. Я великодушен и прощаю тебе свое пленение, все, что я перенес. Только вот погубленные жизни моих подданных простить не могу.
Тельмарины на стене заволновались, зашушукались. Будут штурмовать, Каспа понял это сразу. Не из тех людей был Питер Великолепный, кто закроет глаза на такую дерзость. Все они мертвецы и есть, за что… Это передавали из уст в уста. Король Питер же продолжил:
– Однако в битве этой будет пролиты реки крови, в коих благородному человеку не пристало купаться. И хотя ты ими наслаждаешься, я сделаю поистине щедрое предложение. За свою наглость и бесчестье ты поплатишься головой. Выйди и сразись со мной, лорд Тельмар, ибо ты все равно умрешь. Вопрос лишь в том, скольких заберешь с собой в могилу.
На стене тут же повисла тишина. Гробовая, мертвая – такой Каспа еще не слышал. Казалось, все забыли, как дышать. Им предоставлен шанс выжить. Всем сотням солдат, что должны оборонять крепость, может быть дарована жизнь – ценой одной лишь жертвы, которую истинный правитель принесет без сомнений. Тем более когда ее требуют за его же роковую ошибку, а нападение на Нарнию ошибкой и было. Однако проблеск надежды был кратковременным. Луч солнца, едва пробившийся сквозь тучи, вновь потускнел, а в щит Верховного короля вонзилась стрела. Кони под нарнийцами затанцевали, занервничали. Сами воины государя подобрались, готовые броситься в жаркий бой по первой же команде. Каспа затаил дыхание, глядя, как Питер разглядывает стрелу в щите и вновь поворачивается к крепости.
– Как я понял, это ответ «нет», – произнес он насмешливо. – Коротко и ясно. Ты умрешь, лорд Тельмар, с тобой мне больше говорить не о чем. Теперь я обращаюсь к твоим воинам. Тельмарины! Посмотрите, кому вы поклялись служить, чьи приказы выполняли. Будете ли вы биться за того, кто не желает биться за вас? Ваши дома не тронуты, ваши семьи целы и невредимы, ибо нарнийцы никогда не обидят беззащитных. Я даю срок до рассвета. Все, кто покинет крепость до восхода солнца, смогут беспрепятственно вернуться к своим родным, ежели не будут более угрожать моим воинам. Им будет гарантирована безопасность, их никто не тронет, даю слово короля!.. Когда же взойдет солнце, мы начнем штурм и все, кто останется внутри стен, будут уничтожены.
На этом государь Нарнии развернул коня и поехал обратно. Его брат с сестрой последовали за ним, не сказав ни слова, оставляя погрузившуюся в безмолвие крепость позади. Питер придержал жеребца, подождал, пока родные поравняются с ним, и произнес негромко:
– Мы дали им шанс. Воспользуются они им или нет, уже не наша забота. Все, что мне от вас потребуется, – это непоколебимость после того, как встанет солнце.
Эдмунд и Сьюзен серьезно кивнули. Большего обороняющимся Питер не мог дать, это и так был верх великодушия и благородства – дать солдатам возможность уйти. Правильно ли это? Младший король был уверен, что да. Какие последствия это будет иметь в дальнейшем? Одному Аслану известно, им же дано жить в неведении относительно будущего. Все, что они могут, – это стараться поступать достойно в настоящем.
Теперь все зависело от того, примут ли воины щедрое предложение, осознают ли его мудрость и покинут ли крепость. Конечно, все было не так просто, как казалось на первый взгляд. Тельмарины, может, и захотят воспользоваться шансом, однако невыгодно лорду терять своих бойцов. Шансов отстоять крепость у него немного, если еще и воины побегут, то ничего его не спасет. Однако лучше, чем отказом биться с Питером, он уронить дух воинства не мог. Когда враги стучатся в двери, обуреваемые жаждой расплаты, страх застилает все – на это и был расчет. Государь оправился от раны, но бой один на один мог закончиться и не в его пользу. Хорошо, что лорд, опасающийся за свою жизнь и страшащийся славы Верховного короля, об этом не подумал. Скомпрометировал себя в глазах у подданных и пошатнул доверие к себе. Только бы расшатанный столб и вовсе рухнул! Об этом думала Сьюзен, взявшая на себя заботу о мирном населении. Мысли о том не покидали Эдмунда, меряющего шагами палатку государя, который тоже не мог не ощущать, как утекает время. Давно опустилась на столицу ночь, и нарнийцы в дозоре зажгли факелы, а крепость не подавала признаков жизни. Что ж, если никто не выйдет за ее пределы, совесть Питера будет чиста. Он и так был добр к тем, кто этого, на его взгляд, не особо и заслуживал.
В томительном ожидании никто и не заметил, как миновала ночь и небо начало розоветь. Нарнийцы начали потихоньку готовиться к штурму. Воины начищали оружие, командиры облачались в боевые доспехи. Сьюзен, решившая участвовать в битве до конца, проверяла тетиву, пересчитывала стрелы – делала все, что угодно, только бы не смотреть на краешек солнца, показавшийся из-за горизонта. И когда золотое светило выглянуло наполовину, окрасив небеса в яркий багрянец, раздалось пение рога.
– Это не наш рог! – выдохнул Эдмунд, бросаясь наружу. Питер неохотно последовал за ним. Ему, в тяжелых доспехах, было неудобно бегать, да и не по чину это. Он не увидел, как закрылись ворота крепости, но вышедших из нее тельмаринов застал. Было их около двух сотен, не так уж много. Лидером выступал какой-то молодой паренек, изрядно нервничающий и оттого тарахтящий без умолку. При виде младшего короля тельмарин вздрогнул и неуверенно улыбнулся. Появление государя оказало эффект противоположный. Воины занервничали, парень же шумно сглотнул, затем выступил вперед и поклонился.
– Верховный король Питер. – Питер медленно кивнул, все больше убеждаясь, что вожак ему знаком. Повисла неловкая пауза. Паренек явно не знал, что еще сказать. Вся его решительность ушла на то, чтобы повести за собой людей. Государь не стал его более мучить и велел препроводить воинов к жителям столицы. Их жизни более ничего не будет угрожать, ибо слова короля – закон.
Эдмунд явно воспрял духом. За те минуты, что оставались до истечения срока, он успел и с тельмаринами словом перемолвиться, и обратно прибежать. От него Питер и узнал, что беспорядки внутри крепости начались сразу. Сколь ни пыталось командование их подавить, не вышло. Безразличие к простому люду, нежелание лорда жертвовать собой ради народа сложились воедино. По словам Каспы, изначально собралось с десяток солдат. Другие присоединились к утру, когда стало ясно, что обещанного подкрепления не будет и помощь не придет. На вопрос, как же они доверились Питеру, их не терпящему, парень скромно ответил, что залогом была его жизнь. Уж его-то, одного из пленителей, государь казнил бы первым – и тем не менее, он не побоялся положиться на данное слово. Вот за Каспой и потянулись остальные… Верховный король усмехнулся и комментировать это не стал. Им предстоял штурм крепости, и оборону противника нельзя недооценивать.
Взошедшее солнце осветило ровные ряды нарнийцев. Питер тщательно проследил, чтобы оно полностью вышло на небосклон, и кивнул Сьюзен, что стояла во главе лучников. Королева глубоко вздохнула, собираясь с мужеством, и поднесла рог к губам. От его протяжного, могучего и благородного напева по коже бежали мурашки и к горлу подступал комок.
Штурм крепости начался точно в срок.
***
Давно уже стих звон клинков, скрещивающихся в разгар боя. Разве что в самых глубоких ущельях Западных гор еще звучало эхо, да и оно по истечении трех дней ослабело и обратилось в еле слышный шепот. Пыль, поднятая конскими копытами на скалистых равнинах, осела на землю, и звонкие подковы более не стучали по торчащим из почвы камням. Лишь дороге, уходящей в горы, еще предстояло встретиться с всадниками и проводить их в путь на родину. Они были уже готовы – осталось только попрощаться.
Каспа с восхищением смотрел на золотую королеву Нарнии. Вблизи она выглядела еще красивее, чем со стен крепости, но, надо признаться, более живой и не такой грозной, какой предстала в битве. Земель Тельмар редко достигали слухи, однако теперь никто не посмел бы считать Сьюзен Великодушную кисейной барышней, не покидающей белокаменного дворца на востоке. Честь говорить с нарнийскими правителями досталась именно Каспе. Другие Тельмар их обходили стороной и побаивались. Впрочем, было за что. Крепость пала, не выстояв и получаса. Лорд и его жалкое войско было сметено и разбито – эта страница в истории рода Тельмар перевернулась и обнажила новый, чистый разворот. Какими событиями его заполнить, решать только им.
Король Питер предпочитал держаться в стороне от тельмаринов. Ясно было, что его неприязнь так и не исчезла. Слишком глубоки были душевные раны от пленения и первого поражения за довольно долгий срок. Государь сделал все по чести и слово свое сдержал – никто из покинувших крепость не подвергся гонениям. Каспа был свидетелем его мужества и силы, когда пленник еще не сбежал из-под надзора. Теперь умение прислушиваться к другим и не препятствовать им, угождая собственному упрямству, вызывало у тельмарина искреннее восхищение. И страх. Конечно, присутствовал легкий страх, ведь в этот раз Тельмар повезло и большая часть их жизни не оказалась затронута войной. Что будет потом, если вдруг отношения с Нарнией испортятся? Они вновь будут также беззащитны? Нет. Каспа ловил себя на желании, чтобы Тельмар достигли такого величия, что смогут держаться наравне как с Нарнией, так и с другими странами. Ради этого стоило и жизнь свою потратить!
Король Эдмунд в отличие от брата не выказывал ни неприязни, ни особой ненависти. В битве он играл важную, но не самую ключевую роль – встал с тыльной стороны крепости, дабы лорд не смог сбежать. Это было дальновидно и изрядно помогло Питеру, ворвавшемуся внутрь с воинами, настичь обидчика. Однако когда шум битвы стих, младший правитель то и дело смотрел на восток, словно что-то тянуло его туда. Он явно хотел вернуться поскорей домой и даже сейчас, пока Сьюзен разговаривала с Каспой, нервно накручивал поводья на пальцы. Королева, заметив его нетерпение, вздохнула. Она еще многое хотела бы обсудить с тем, кому народ Тельмар доверял, но раз так, пора прощаться.
– Обещанное мной прибудет примерно через неделю, – сказала Сьюзен, забираясь в седло. Каспа кивнул, все еще смущенный такой щедростью. По воле королевы Нарнии было приказано привести ростки культур, не столь капризных и требовательных к условиям. Их на жесткой почве возделывать куда проще, и призрак голода отступит. Проявленная доброта заставляла чувствовать себя неловко. Все же тельмарины причинили нарнийцам столько зла… Сьюзен едва заметно улыбнулась и добавила: – Помощь никогда не стыдно попросить, коли в ней нуждаешься.
– Благодарю от имени всего нашего народа. Ни мы, ни наши потомки вовеки не забудем Вашей доброты, – искренне ответил Каспа. Государь задумчиво кивнул и развернул коня. Младшие брат с сестрой последовали его примеру и скрылись в глубинах Западных гор, навсегда покинув земли Тельмар, что принесли и горечь разлуки, и радость от воссоединения и победы. Теперь их путь лежал обратно в Нарнию, страну, по которой тоска возрастала с каждым днем, где даже листья на деревьях, трава – и те были родными, знакомыми. После пустынных равнин зеленое лесное царство радовало глаз. Чудилось, словно сама природа приветствует заблудших на чужбине путников, ласково касаясь щеки ветвью. Тишину и свист ветра сменили журчание ручьев и далекий смех дриад, резвящихся с подругами-наядами. Сама душа отдыхала на родине, и совсем не хотелось торопиться. По крайней мере, Сьюзен наслаждалась неспешной ездой всем сердцем. Питер, конечно, хотел как можно скорее увидеть Арханну и Франческу, но ритмичные движения коня и звуки леса успокаивали, умиротворяли душу, что еще терзалась сомнениями. Правильно ли он поступил, пощадив Тельмар? Позволив им встать на иной путь? Кто знает. В любом случае, Верховный король был рад, что брат с сестрой отговорили его от полной расправы над противником. Тогда бы семьи, свидетелем воссоединения которых он стал, навсегда бы распались под гнетом смерти и не узнали бы того счастья, что предстояло ему самому.
Эдмунд же не стал медлить и минуты. Стоило всадникам войти в Западный лес, его владения, как младший король ударил коня по бокам и улетел вперед быстрее ветра. Сьюзен не успела его ни окликнуть, ни пожелать удачи, так быстро он умчался. Короткое отсутствие изрядно затянулось. Понятно его желание поскорее вернуться, а ей торопиться пока неохота! Довольно королева неслась по реке жизни, преследуя Тельмар. Нынешняя неспешность и спокойствие приносили ни с чем не сравнимое наслаждение. Болтая о мелочах с Питером, Сьюзен клятвенно пообещала себе: больше никаких приключений! Хватит с нее битв и сражений, довольно. Под сенью деревьев, на которых щебетали птицы, это прозвучало как нельзя кстати.
Также неспешно правители добрались до Кэр-Параваля. Какой же восторг вызвали сияющие в голубых небесах шпили! В скитаниях Сьюзен провела не больше полумесяца, а кажется, что прошел минимум год. Никогда прежде резные, тонкой работы ворота, распахнувшиеся без скрипа, без скрежета, не вызывали щемящей душу нежности. И когда как королева любила сам дворец, государя тянуло к тем, кто выбежал на парадный двор, пища от восторга и радости.
– Папа! – высыпавшие встречать короля слуги едва не попадали с крыльца, так яро к отцу рвалась Франческа. Белокурые волосы растрепались, и лучи солнца окрашивали их в золото. Питер спрыгнул на землю, и заживающая рана на бедре дала о себе знать, но и тени не пробежало по его лицу. Он словно не заметил этого, подхватывая на руки дочь, которая своим восторженным писком могла оглушить и великана. По крайней мере, слов подоспевшей Арханны Питер так и не расслышал, да и не нужно то было. Для воссоединения хватило лишь влажных глаз жены, словно говорящих, через какое мучительное ожидание они прошли, и ее сверкающей улыбки, твердящей, что все позади. И Питер поверил, что теперь-то да. Все точно позади.
Под смех нарнийцев Люси ломанулась сначала к брату, но увидела, что к нему очередь, и кинулась на шею Сьюзен. Та мужественно перенесла и пылкие объятья, грозящие перейти в удушение, и приветствия слуг, по вольности противоречащие этикету. В конце концов, они все пережили такое, что на правила можно и закрыть глаза. Весь дворец будто ожил. Такого подъема не вызывала даже весть о спасении Питера и Эдмунда и триумфальной победе… Вспомнив о младшем брате, Сьюзен спросила у Люси, не приезжал ли он. В его характере будет вляпаться по самое не могу и в пределах Нарнии. Младшая королева сразу поблекла. Улыбка ее угасла, уступив место грусти.
– Да, приезжал. И сразу же ушел, – тихо ответила она.
– Куда? – растерянно протянула Сьюзен. Люси махнула рукой в сторону леса и совсем поникла. Говорить об этом ей явно было непросто. – Зачем?
– За Карой. Она часто теперь в лес уходит. Вот и сейчас ушла. Она… Ей тяжело находиться посреди общего веселья, – сказала Люси несчастным голосом. Она совершенно не умела притворяться, и по ее виду можно было понять, что она испытывает. В данный момент это было чувство вины. За что? Что такого могла сделать младшая из королев за время отсутствия старших? Благодаря ее стараниям и выдержке покой в Нарнии не нарушился, паника не поднялась. Тогда что?.. Жуткая догадка заставила Сьюзен похолодеть. В ее глазах вопрос читался ясней некуда. Люси тяжело вздохнула и кивнула.
– О Аслан… – прошептала Сьюзен, прикрыв рот рукой. Поверить в то, что Кара ребенка потеряла, было трудно. Это невозможно, ведь черная полоса уже пройдена, минована безвозвратно!.. И звучало это так странно, пугающе чуждо в празднике, что охватил Кэр-Параваль. Чужое горе промелькнуло на фоне безоблачного неба черной тенью и ушло во тьму леса, гонимое солнечными лучами. Старшая королева автоматически заправила за ухо прядь выпавших волос. Внутри что-то сдавило и теперь не отпускало, ибо понять тоску и боль Кары не было дано никому, тем более, Сьюзен, никогда не любившей и не имевшей детей. Однако именно сейчас хотелось поддержать ту, с кем отношения так и остались прохладными, о чем королева вдруг остро пожалела. Но младшей супружеской четы во дворце не было и не появилось до самого вечера.
И чем больше времени проходило, тем четче Сьюзен понимала: слова здесь не помогут. Люси наверняка убеждала Кару в том, что жизнь на этом не заканчивается и еще наладится. Уж ее вере в хорошее мог позавидовать кто угодно! Нужно жить дальше, как делал это Кэр-Параваль, видевший и слезы, и улыбки, слышавший и рыдания, и звонкий смех. Все проходит, и тьму сменит яркий свет, как рассвет вытесняет ночную мглу. Только вот погода утром может быть серее летней ночи.
Мысли об этом не выходили у Эдмунда из головы. Хотя час был поздний и все обитатели дворца крепко спали, глаза у него не слипались. Тихое дыхание Кары, спящей рядом, и то не умиротворяло, как раньше, не прогоняло тяжелые думы прочь. Сейчас она казалась спокойной, беззаботной – не то что днем, когда слезы ее лились рекой, ибо лишь один человек мог их увидеть. Следы их на щеках высохли и пропали бесследно, только вот подтеки крови на сердце зарастать не спешили. В горле до сих пор стоял ком, и король не выдержал. Осторожно, чтобы не потревожить жену, он встал и подошел к окну.
Небо было усыпано звездами. Сверкающим алмазным пологом усеяли они черный бархат, и не было ничего, что могло сравниться с ними красотой. В землях Тельмар созвездия были совсем иными. Думал ли Эдмунд, что для всей Нарнии эта история окончится победой, а для него – трагедией? Конечно, эта боль мимолетна и скоро пройдет. Нужно почаще напоминать себе об этом, чтобы не сломаться, выстоять. У него и выхода другого нет – из них двоих именно он был, есть и будет опорой, стержнем, что не поколеблет ни одна сила в мире. Кара не справится сама – значит, он пройдет этот путь вместе с ней. Только где найти достаточно сил, когда чувство вины душит горло? Когда мысли о том, что в произошедшем немалую роль сыграл он сам, не дают покоя? Сьюзен говорила об испытании, что выпало всем четверым. Она, Питер и Люси с честью выдержали свое. Эдмунд не избирал простых путей и урок уяснял, сначала совершив огромную ошибку. И если сперва казалось, что то был попавшийся под руку тельмарин, то теперь король чувствовал, что оступился гораздо раньше – когда посчитал, что привычная жизнь никуда не денется и можно сбежать на день-другой от приевшихся семейных обязанностей, от капризов жены. Сбежал, а когда вернулся, стало слишком поздно… Они давно уже не дети, и исправить то, что сделано, не выйдет. Прежде достаточно было набраться на миг храбрости и вернуться из битвы героем – теперь хоть костьми ложись, прошлого не воротишь.
В ту ночь младший король Нарнии так и не уснул.
========== Глава 23 ==========
– А где мама? – Люси едва не застонала, услышав этот вопрос в сотый раз за пять минут. Внешне королева ничем не выдала своего раздражения и терпеливо ответила:
– Ей немного нездоровится. Видит Аслан, ты ее завтра увидишь.
– А почему ей нездоровится? – Франческа внимательно уставилась на тетю и насупилась. Девушка вздохнула, повторяя себе, что приставучесть в возрасте двух лет – нормальное явление. Ребенок еще маленький и стремится узнать обо всем, что его интересует, ведь в мире столько всего неизведанного! Тем не менее, не сердиться, когда она сама очень волновалась за Арханну, дорогого стоило. Вряд ли кто-то мог бы справиться с такой задачей, кроме Люси Отважной, вокруг которой собирались маленькие нарнийцы за считанные секунды.
– Потому что недомогание порой случается со всеми.
– А это не.. немодо… – Франческа нахмурила лоб, пытаясь справиться с новым словом. Оно было слишком сложным и не поддавалось, однако девочка была упряма и не отступала. – Недогомание скоро пройдет?
– На все воля небес, – мягко ответил Лис, опускаясь на пол перед принцессой и широко зевая. Та как зачарованная проследила за изящно изогнувшимся хвостом и отвлеклась от книжки с картинками, которую ей вручили няньки. Вместо этого пальчики, день ото дня становящиеся все более ловкими, потянулись к рыжему с проседью меху и неуверенно замерли. Мистер Тумнус никогда не ругался, когда Франческа хватала его за ноги. Не всем такие вольности также нравились. Кентавры, например, не переносили, когда их дергали за хвост, даже наследница престола. Лис чуть усмехнулся и положил хвост прямо ей на коленки. Такого Франческа вытерпеть не смогла и принялась наглаживать лесного хитреца, все больше проводящего времени во дворце.
Люси чуть выдохнула. Ребенка удалось чем-то занять – животных она обожала и могла играться с ними часы напролет. Самой королеве можно чуть передохнуть и узнать, как движутся дела. Подозванный слуга на цыпочках подбежал к девушке, стараясь не цокать копытцами, и шепнул, что роды у Арханны идут без осложнений. Лекари наблюдают за ней. Люси отправила фавна восвояси и вернулась к племяннице. Передать ее в руки матери предстоит еще нескоро, но то не было тяжкой обязанностью. Возиться с малышней Люси умела и любила, в отличие от старшей сестры. Вскоре к ней присоединился и Эдмунд. Франческа на миг отвлеклась от Лиса, повисла на шее у дяди и вернулась к пушистому другу, который едва успел перевести дух.
– Что, старина, нашел себе новое призвание? – спросил младший король насмешливо. Глава тайной полиции вздохнул, позволяя чесать себя за ухом, и философски ответил:
– В жизни должно найтись и место отдыху, Ваше Величество.
– После такого отдыха не помешает и отдохнуть, – фыркнул Эдмунд, подсаживаясь к оживившейся сестре. Еще бы, он наверняка принес новости, которых Люси так ждала! Отлучиться даже на минутку значило дать Франческе шанс набедокурить, который та никогда не упускала. Поручить девочку слугам? Как же, Арханна ведь просила приглядеть за дочерью, разве Люси может обмануть ее доверие? Скажи кто королеве, что она будет так радеть за подругу, когда орландка только появилась в их жизни, Люси бы не поверила. Сейчас же она требовательно уставилась на Эдмунда, который пожал плечами.
– Ничего нового. Питер мечется у дверей, а Сью его успокаивает. По крайней мере, пытается, – проворчал он беззлобно. – И меня прогнала, сказала, что я черствый человек.
– Чем ты заслужил такое звание? – поинтересовалась Люси. Младший король развел руками.
– Я всего лишь сказал, что нет смысла стоять у дверей и переживать! Уж Питеру-то точно сообщат, кто там родился, не обойдут стороной.
Люси весело рассмеялась, глядя на оскорбленного брата, который все силился понять, что такого он сморозил. Вид у него был крайне забавный: вроде бы и обиженный, но в то же время и веселый. Понятно, что Эдмунд просто валяет дурака и пытается разрядить напряженную обстановку. Должен же кто-то не носиться по двору, словно кипятком ошпаренный! Питер, между прочим, так со стороны и выглядит. Великий полководец, превосходный воин и прославленный правитель, он не справлялся с волнением, когда дело касалось его жены. Благо, родные приходили на помощь, пусть и в своей манере.
Франческа наконец выпустила из рук Лиса. Тот, выглаженный до блеска, до скрипа, шустро умыкнул под стол. Сколь большой ни была любовь нарнийца к наследнице престола, выдержать ее заботу было тем еще испытанием на прочность. Девочка ко всему подходила основательно и серьезно, напоминая Сьюзен. Правда, последняя не была замечена в шалостях и проказах, что происходили везде, где ступала маленькая ножка принцессы Нарнии. Сосредоточенная, она прошествовала через всю комнату к родным и взобралась на колени к Люси. Как же, разговор взрослых обходится без нее? Непорядок. Какое-то время она внимательно слушала беседу дяди и тети, пытаясь вникнуть в нее. Скоро это занятие ей наскучило, и Франческа приступила к действию. Люси умудрилась и нить разговора не потерять, и племянницу развеселить. В такт словам она подбрасывала ребенка на коленях, имитируя конскую скачку. Франческа приговаривала, в точности как Арханна:
