Текст книги "Golden Age (СИ)"
Автор книги: Kaisa123
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 57 страниц)
Тревога ее была настолько велика, что инертная, тяжелая на подъем и решительные действия Сьюзен попыталась прежде всего поговорить с самим Эдмундом. Она чувствовала, что это ни к чему не приведет, но все же надеялась, что вытянуть брата из глубокой депрессии и уныния удастся без вмешательства Питера. Ведь Верховный король был так занят прениями с Тархистаном!.. Впервые в жизни девочка пожалела, что редко ошибается. Эдмунд повел себя в точности так, как она предполагала: ощетинился и заявил, что с ним все в порядке. Он не желал пускать себе в душу никого, даже родную сестру. Сьюзен было очень обидно: наверняка Люси, этот светлый огонек, к которому младший король тянулся, который так оберегал, все знала! Почему брат не доверяет Сьюзен так же, как и Люси? Она не заслуживает этого? Королева вознамерилась добиться правды, хотя прекрасно понимала, что играет с огнем. С практически погасшим, затихшим огнем, который может полыхнуть так, что мало не покажется.
– Все в порядке? – переспросила она раздосадованно и взмахнула рукой. – Ты практически не выходишь из своей комнаты, тянешь на себя столько дел – и Питера, и моих…
– Тебе нечем больше заняться? – поджав губы, осведомился Эдмунд. – Или тебе жалко?
– Что? Нет… – растерялась Сьюзен. Брат в пух и прах, единственной фразой сбил ее с мысли и продолжал сверлить недовольным, но каким-то усталым взглядом. Девочка поймала себя на том, что хочет разозлить его, раскалить до такой степени, чтобы младший король раскричался, как прежде, и вылетел прочь, громко хлопнув дверью! Так он хотя бы был живым и полным сил, а не погрузившимся в уныние и тоску. С трудом королева вспомнила, о чем говорила, и продолжила: – Ты бродишь тенью по Кэр-Паравалю, ни с кем не разговариваешь! Да даже в лес ни разу не выезжал! Что с тобой случилось?
– Ты не догадываешься? – хмуро спросил брат и мотнул головой в сторону окна. Сьюзен растерянно уставилась на опускающиеся за стеклом снежинки, а Эдмунд, не желая больше разговаривать, пошел дальше по своим делам. Так дело все в зиме? В неприятных воспоминаниях, что она несет с собой? Для остальных ребят она не была тем временем, что хотелось вычеркнуть из памяти и жизни вообще. Нежелание Эдмунда выходить на улицу и попытка занять себя работой были вполне логичны… Но королева сразу отыскала неувязку в его ловкой попытке закончить допрос и уйти восвояси, так и не дав честного ответа.
– Тогда почему ты избегаешь Питера? – спросила Сьюзен громко. Мальчик замер на месте, медленно развернулся. Взгляд у него потемнел. Он прищурился и прочеканил:
– Я не обязан перед тобой отчитываться, Сью!
– Я ведь помочь хочу… – протянула королева обиженно. У нее и в мыслях не было командовать: она искренне за него переживала. Но Эдмунд не желал открываться ей и держал крепкую, уверенную оборону. Младший король огрызнулся:
– За собой лучше смотри, а ко мне не лезь! – и ушел прежде, чем Сьюзен успела сказать еще хоть слово. Да и не хотелось ей продолжать этот ставший неприятным разговор. Ясно было, что Эдмунд ни о чем ей не расскажет, не поделится, не поведает о своих горестях и печалях. Старшая королева поняла, что ничего не может изменить в этой ситуации. Она не обладала достаточным авторитетом в глазах мальчика, чтобы хоть как-то на него повлиять… Но отлично знала того, кто был на это способен.
Так что после занятий музыкой Сьюзен целенаправленно пошла к Питеру. Откладывать этот разговор было уже глупо. Стремительно девочка прошла мимо склонившей головы стражи – правительнице Нарнии была дарована привилегия посещать государя, когда ей вздумается. Только его родных вооруженные фавны пускали внутрь без малейшего вопроса. Другие же были вынуждены ждать позволения войти. Но то ли удача перестала ей улыбаться, то ли Эд какой-то магией пытался остановить ее от вмешательства в его жизнь, раз попала она в столь неудачный момент. Верховный король пребывал в отвратительном настроении, созерцая прибывшее из Тархистана послание. Сьюзен сразу догадалась, что ничего хорошего и внушающего надежды на светлые и добрые отношения их стран там не содержится, и тихо вздохнула, привлекая к себе внимание.
Питер обернулся. При виде сестры лицо его разгладилось, утратило тень неудовольствия и гнева, которые он испытывал все чаще из-за нахальства Тархистана. Ему уже надоело повторять Тисроку одно и то же, однако Рабадаш-старший взял государя Нарнии в жесткие тиски и намеревался прогнуть под себя, не развязывая войны. И хотя ответные послания Верховного короля были учтивы, но тверды, сам он постепенно терял терпение и, если бы не разумная Сьюзен, наверное, взорвался бы, проявил бы неуместную резкость. Королева же придерживалась точки зрения, что не следует полыхать при таком противнике под боком. Следует поддерживать диалог изо всех сил, чтобы не развязать войну, к которой Нарния была по-прежнему не готова. Эдмунд умудрился припугнуть Тархистан, но это не сделало страну, находившуюся в изоляции целый век, сильнее. Восстановление военной мощи и жизни мирного населения стоили громадных сумм, из-за чего эти процессы протекали медленно. За почти полгода обстановка не слишком поменялась, и это следовало брать в расчет при выстраивании отношений с Тархистаном.
– Да, опять то же самое, – в ответ на молчаливый вопрос Сьюзен Питер бросил свиток на стол и покачал головой. – Тисрок взял нас в длительную осаду. И если он думает, что ею добьется своего, то ошибается.
– Я бы не стала… – начала девочка, но брат потер виски и поморщился.
– Давай не будем об этом, – попросил он, и Сьюзен не стала возражать. – Что-то случилось? Ты выглядишь встревоженной.
– Меня беспокоит Эдмунд, – сказала королева, присаживаясь на кровать и невольно вспоминая те радостные мгновения, что предшествовали отплытию младшего брата. Как же давно это было, еще осенью! С тех пор многое во дворце переменилось. – Он сам не свой после возвращения. Ходит точно в воду опущенный, огрызается скорее устало, чем зло, загружает себя работой сверх меры… Ты знаешь что-нибудь об этом?
– Может, тебе лучше у Эдмунда и спросить? – вздохнул Питер. От Сьюзен не укрылась некоторая нервозность, с которой он задал этот вопрос, скрещенные на груди руки и напряженность позы. Она была достаточно наблюдательна – стрелку такой навык просто необходим, но пока не стала акцентировать на этом внимание.
– Я говорила с ним, но он не хочет отвечать! Только язвит и злится, – возмущенно ответила королева.
– Ты ждала от него чего-то иного? Это же Эдмунд, – государь покачал головой. Сьюзен показалось, что он не горит желанием беседовать на эту тему и жаждет как можно скорее закончить разговор. Это можно было бы списать на равнодушие, но девочка отлично знала Питера и видела, как он переживает за своих родных. Он просто не мог быть безразличен к судьбе Эда, а значит, дело было в чем-то другом! Девочка пристально вгляделась в лицо Верховного короля, вроде бы и невозмутимое, но все же неестественно спокойное, словно он старался скрыть свои истинные чувства. Питер никогда не умел врать, и хотя политика научила его владеть собой, этим искусством честный подросток так и не овладел. Он предпочитал отмолчаться или уйти от ответа, нежели солгать.
– Ты что-то знаешь, верно? – произнесла Сьюзен. Ее уверенность в этом крепла с каждой минутой, хотя брат и поджал губы. Он не соглашался, но и не отрицал, а значит, она была права! Обида и возмущение наполнили душу королевы. Почему от нее все скрывают?! Ладно Эд, он вечно все при себе держит, но Питер! От него она такого не ожидала. – Знаешь, Питер, я же вижу. Знаешь, в чем тут дело, но не хочешь мне говорить!
– Это не мое желание. Эдмунд просил никому не рассказывать, – ответил тот, нахмурившись. Верховный король явно видел обиду и непонимание сестрой такой несправедливости. Он боролся с собой, и пока обещание, данное брату, побеждало раскаяние от того, что ему приходится так расстраивать девочку. Сьюзен же кивнула и процедила:
– Ясно. Давайте, секретничайте дальше! Я ведь такой злой враг, что мне и рассказать ни о чем нельзя. Буду нотацией надоедать, верно? Так зачем на нее нарываться, лучше вообще ничего не говорить…
– Сью, перестань. Не начинай.
– Что не начинать, Питер? – воскликнула девочка, оскорбленная до глубины души оказанным ей недоверием. – Я понимаю, Люси не говорить, она маленькая еще. Но я! Почему вы так мне не доверяете, не ставите в известность? Что за тайны и секреты, которыми нельзя со мной поделиться? Я ведь тоже переживаю!
– Хорошо, – сдался Питер. Он немного побледнел, понимая, что нарушает данное слово. Сьюзен же не испытывала никакой вины за то, что так на него надавила. Она имеет полное право знать, что происходит! – Я расскажу, но только если ничем меня не выдашь. Идет?
Королева кивнула и приготовилась слушать. Она сосредоточилась как никогда раньше, не желая упустить ни слова из сказанного. Питер вздохнул, взъерошил волосы. Кажется, он еще сомневался в принятом решении поделиться тайной брата. Но все-таки вина перед Сьюзен, столько выручавшей его за целую зиму, возобладала над нежеланием разбалтывать чужой секрет. В конце концов, никому от этого не станет хуже, он же не постороннему человеку это говорит, правильно? А родной сестре, которая тоже переживает и волнуется.
– В Теребинтии случилась очень неприятная ситуация, – наконец произнес он. Сьюзен приподняла брови.
– Я слышала об этом. Не из-за этого ли Эдмунд так задержался?
– Именно так. Но ты не знаешь, в чем там была суть… Черт, Эд убьет меня, если узнает о том, что я кому-то рассказал!
– Не узнает. Продолжай, пожалуйста.
– Он спас трех приговоренных к смертной казни за колдовство. Трех якобы «ведьм», – с заметным усилием признался Питер. Сьюзен нахмурилась
– Ведьм? – недоверчиво переспросила она. Неужели… опять?
– Да. Их схватили по подозрению в использовании черной магии и хотели убить, но Эд вмешался, чем спровоцировал гнев короля Освальда.
– Вот откуда вопросы про уступки Теребинтии… – ахнула тихо девочка. Брат хотел замять скандал, выкрутиться. Но почему не сказал, не сообщил? Не хотел афишировать свою ошибку? Ведь иначе это нельзя было назвать. Посол Нарнии не имеет права участвовать во внутренних делах посещаемой страны без особого на то позволения, это грубое нарушение, ставящее под сомнение саму независимость принимающей стороны! Теперь многое стало Сьюзен понятно: и подозрительное молчание Эдмунда в посланиях, и долгое его отсутствие. И впрямь, такую бурю утихомирить было непросто.
– Это еще что. Он вызвался расследовать, виноваты ли эти трое и найти ведьму, гулявшую по лесам Теребинтии, – мрачно продолжил Верховный король.
– Что же его так на ведьм и колдовство-то тянет… – протянула Сьюзен, качая головой. Питер ничего на это не ответил, видимо, считая такое решение весьма разумным. Ведь кто развел костер, тому его и полагается тушить.
– Ты не знаешь, что дальше было. Эд отыскал-таки ведьму, но находившуюся на тот момент на свободе. Это доказывало невиновность осужденных, и тех на радостях отпустили. Колдунью он убил, но накануне прибытия Освальда выяснилось, что одна из оправданных девчонок – все же ведьма. Она пряталась буквально у Эдмунда под носом, а он ее защищал, спасал!
– И что?.. – тихо проговорила Сьюзен, забыв, как дышать. Она боялась себе представить реакцию брата на подобное. Ведь с недавних пор он так ненавидел колдуний, а если та коварная обманщица еще и воспользовалась его добротой, стремлением жить честно и достойно… – Он ее убил?
– Хуже. Он никому не сказал о том, что узнал, – произнес Питер. Королева распахнула в изумлении глаза. Это настолько не вязалось с ее представлением об Эдмунде, что она просто растерялась. Как же так? Разве опыт с Джадис ничему его не научил? Мальчик снова поверил в чьи-то россказни?! Думать о том, что за этим может скрываться нечто большее, Сьюзен решительно отказывалась. Эдмунд не может их предать снова. Никогда. Он никогда этого не сделает.
Верховный король некоторое время молчал, собираясь с мыслями. По его лицу можно было прочитать, сколько сомнений у него вызывает принятое братом решение. Сьюзен не могла сказать, кто из братьев более хмурый – старший или младший. Оба были на высоте.
– Эд объяснил это тем, что нельзя судить человека за то, что он не совершал. Как бы ни был опасен дар этой ведьмы, она не причинила никому вреда и не была ни в чем виновна.
– Но разве это должен решать не король Освальд? Теребинтия же подчиняется ему. Почему Эдмунд принимал такое решение?
– Потому что, сообщи он о своем открытии, девчонку сразу бы казнили. Север достаточно настрадался из-за ведьм и не жалеет их. По сути, действия Эда и решали ее судьбу… Знаешь, что он мне сказал? – государь развел руками. – Что соблюдать законы должен в первую очередь король, а они гласят, что кара назначается за совершенное преступление, а не за то, что человек в силах совершить.
– Но законы в Теребинтии определяет Освальд, – возразила Сьюзен растерянно. Питер тяжело вздохнул.
– Эд не те законы имел в виду. Не написанные на бумаге, потому что они порой не учитывают всей ситуации. Согласно им Онура следовало казнить… Так же, как и самого Эдмунда, перебежчика и изменщика, отдать Джадис. Это его слова, не мои!
Девочка опустила голову. Она не знала, что сказать. Ситуация и впрямь была неоднозначной, очень двусмысленной, ибо затрагивала вечный вопрос, на который нет ответа, – несоответствие законов земных и небесных. Казнить ведьму за то, чего она не делала, конечно, подло и даже не пахнет справедливым судом… Но кто знает, что она совершит потом? Сколько людей погибнет от ее действий? В таком случае правила Теребинтии были логичны и оправданы, пусть и жестоки донельзя. Однако это все равно неправильно – наказывать кого-либо за то, чего он не делал. Сьюзен не завидовала Эдмунду, поставленному перед таким выбором, ведь брату судить кого-то, с его-то прошлым, было особенно трудно.
– Вижу, ты не одобряешь его действий, – заметила королева. Питер тяжело вздохнул и признался:
– Я не знаю, что бы сделал на его месте. Эд, без сомнений, поступил благородно… Но я опасаюсь последствий такого шага. Он практически взял ведьму на поруки, заверил всех в том, что она не является колдуньей. Если она не достойна оказанного ей доверия и обнаружит свой дар, понимаешь, что произойдет? Король Нарнии вырвал ведьму из огня, сознательно умолчал о ее сущности… С репутацией Эдмунда и его дурной славой на острове такого уже не простят. Это будет полный крах нашей дружбы с Теребинтией, вплоть до войны…
– Но разве они так опасны? В смысле… – Сьюзен ненадолго замолкла. Вот в чем она была слаба, так это в стратегии и военном деле. Все, что у нее было в распоряжении, – это логика и общие знания. – Остров расположен далеко, под боком у Эттинсмура, население небольшое. Флот совсем маленький…
– Как думаешь, почему великаны не захватили земли, богатые металлами и драгоценными камнями? – перебил ее Питер. – Или кто-то другой не подсуетился? Кусок-то лакомый. Не зря же Теребинтия до сих пор свободна. Если у них в лесах бродит такая сила, то разве не могут они использовать ее себе на пользу?
– Ты имеешь в виду, что… – прошептала Сьюзен в ужасе. Неужели северяне могут натравить ведьму на своих врагов? Это какой же урон может нанести могущественная колдунья? А если их будет несколько?!
– Я ничего не имею в виду, – резко отозвался государь Нарнии. – Лишь хочу сказать, что Теребинтию нельзя недооценивать. Мы не знаем, чего от Освальда ждать, а Эд поставил мир и девочку на одну планку. Неизвестно, можем ли мы ей доверять… Я лично не считаю такой обмен равноценным. Речь идет о слишком серьезных вещах, мы не можем так рисковать. И так с Тархистаном не ладится, так еще и север провоцировать на войну. Эттинсмур раскачивается довольно медленно, но если Теребинтия объединится с великанами и подтолкнет их…
Питер помолчал и грустно добавил:
– Эд и не поделился бы со мной этой историей, кабы не понимал возможных последствий. Он не хотел, чтобы в крайнем случае они стали для меня неожиданностью, иначе, уверен, его злоключения так и хранились бы в тайне. Их желательно никому не разглашать. Сама знаешь, почему.
Сьюзен кивнула, понимая, к чему брат клонит. Репутация у Эдмунда была и так запятнана сотрудничеством с Джадис. Хотя все старательно делали вид, что ничего не произошло, новая его связь с магией могла всколыхнуть ненужное волнение в народе и плохо отразиться на его имени. Лучше скрыть это происшествие до поры до времени – возможно, все будет хорошо и вовсе не придется возвращаться к этой теме.
Но один момент остался для дотошной, внимательной к деталям королевы непонятным.
– А почему вы поссорились? Эд постоянно с Люси ходит…
– Услышав эту историю, я отреагировал немного… Бурно, – Питер вздохнул с явным сожалением. – Пожалуй, я был слишком строг в оценке его действий, ибо был в шоке от грядущих неприятностей, ими спровоцированных. Эд боялся услышать неодобрение… И он его услышал, оттого и сторонится. Ибо несмотря ни на что считает, что поступил правильно.
– Это же Эдмунд, – слабо усмехнулась Сьюзен. – Он ни за что не отступит от своего.
– Верно, – улыбнулся в ответ Питер, но как-то грустно, расстроено. Как бы ни любил он младшего брата, на плечах Верховного короля лежала ответственность за всю Нарнию, за ее будущее и настоящее. Он не мог не думать о том, что грядет, как отразятся принятые решения на дальнейшем развитии событий. И как бы хорошо Эдмунд ни сработал на Одиноких островах и в Гальме, его деятельность в Теребинтии могла закончиться очень плохо для Нарнии. И Питер не имел права закрыть на это глаз, не мог махнуть рукой и сказать: «Да ладно, забудь!». Ничего уже не изменишь, но в дальнейшем подобных ситуаций допускать нельзя, и брат должен это понять.
Разговор устремился в другое русло. Обсуждать приближающийся праздник было гораздо приятнее и веселее, так что настроение у государя Нарнии немного повысилось. То, с каким энтузиазмом Сьюзен рассказывала о древних традициях и тонкостях обрядов, заражало и его этим жарким пламенем, что растопит толстый слой снега и призовет в Нарнию весну. Питер мечтал, чтобы она наступила как можно быстрее и чтобы эта тяжелая для всех них зима наконец закончилась.
На это в Кэр-Паравале надеялся и еще один человек, что сидел сейчас на самом верху сторожевой башни дворца и, свесив ноги вниз, грустно смотрел на горизонт, где темное море пересекалось с голубым, чистым небосводом. Да, в Нарнии небо было не таким унылым и серым, как в Теребинтии, но Эдмунда это не сильно утешало. Его вообще мало что могло развеселить во вроде бы родном замке, куда он так хотел вернуться.
Мальчик ни за что не пришел бы сюда, кабы Люси не отправилась на прогулку в лес. Девочке очень хотелось подышать свежим воздухом и порезвиться в сугробах, которым недолго осталось искриться на солнце. Она упрашивала брата составить ей компанию, но Эдмунд так и не сумел пересилить себя. Ему было невыносимо вновь заходить под сень леса, пусть нарнийская чаща и не представляла для него угрозы. Достаточно, нагулялся уже… Открестившись государственными делами, младший король остался во дворце. Мешать Люси наслаждаться жизнью он не желал – в конце концов, сестру его хандра не должна касаться. Она и так единственный луч в том море тоски и усталости, в которое он погружался все сильнее. Рядом с юной королевой становилось легче на душе, и призраки прошлого отступали прочь. Это были уже другие тени, не те, что мучили его в Теребинтии…
Эдмунд покосился на север. Где-то там, безумно далеко, находится остров, где он навсегда оставил властвующую в его снах Джадис. Возвращение в Нарнию принесло долгожданное облегчение – кошмары отступили, будто сдались искушать и терзать короля, но веселее жить не стало. Мальчик словно вместо одного камня взвалил на плечи второй, не менее тяжелый. И его, увы, скинуть было невозможно.
Хотя Питер и был уверен в том, что его младший брат уверен в своей правоте, Эдмунд бы так не сказал. Он понимал головой, что поступил правильно… И хотя все его нутро противилось принятому решению, король не отступил от своего. Тогда, дожидаясь возвращения Освальда, он думал. Очень долго и тщательно, ибо осознание, что от его слова зависит жизнь Кары, его немного отрезвило. Ведь север жесток и беспощаден – сомнения нарнийского посла не затронут сердце правителя Теребинтии. Стоит кому-нибудь узнать о том, что девочка обладает колдовским даром, так ее сразу же казнят. Расправа будет незамедлительной… И Эдмунд впервые держал чью-то жизнь в своих руках. Судьбой Онура по праву распоряжался Питер как Верховный король, высшая власть в Нарнии. Теперь же государя не было рядом, и вся тяжесть этого суда легла на плечи младшего правителя.
Сердце требовало немедленно рассказать обо всем Освальду и избавиться от проклятой ведьмы. Нельзя оставлять такую угрозу в-живых! Разве не Эдмунду знать, насколько опасны колдуньи, как они красноречивы и прозорливы? Спасибо Аслану, Нарния избавилась от Джадис. У Теребинтии же столь могущественного покровителя не было, и ее жители обеспечивали себе покой своими методами. Вполне разумными, хотя и находящимися за гранью понимания мальчика. Теперь, увидев ведьму в действии, он признавал их логичность. Такую силу следует уничтожать прежде, чем она возрастет… Однако скоропалительный суд и сожжение на костре всех подозреваемых, чтобы уж наверняка, возмущали Эдмунда с самого начала! Кажется, он прямо высказывал это даже Освальду – как можно наказывать людей за то, чего они не делали?!.. Так чем же эта ситуация так кардинально отличается от предыдущей, что он сменил свою позицию на строго противоположную?
О сказанных когда-то словах королю напомнил проницательный Меар. Более ничем филин не мешал мальчику размышлять, нахохлившись рядом и сверкая желтыми глазами. Птица несмотря ни на что была готова подчиниться его приказу, каким бы он ни был, и это также охлаждало пыл и ярость Эдмунда. В его руках чья-то жизнь, и он должен распорядиться ею разумно. Вынести приговор, не трясясь от злости и жажды отмщения за собственные грехи, а спокойно и взвешенно. Но небо, как же трудно было думать хладнокровно, когда речь шла о ведьме! Ведьме, что могла покорять леса, вытягивать из своих жертв жизнь, выпивать их до самого дна! Убитый лесник, погибший ребенок стояли перед глазами Эдмунда. А ведь жертв может быть гораздо больше, если он позволит колдунье избежать наказания…
Но чем он будет отличаться от жестоких северян, коих осуждал, если отдаст Кару Освальду? Отрицая обычаи Теребинтии, мальчик тем не менее уподобится тем, кого презирал за кровожадность и слепоту. Ведь как невинные люди сгорали на кострах ни за что, не причастные к колдовству, так и девочка взойдет на него, не причинив никому вреда. В чем ее грех? В том, что она родилась такой? Это то же самое, что судить человека за рыжие от рождения волосы или глаза не того цвета. Все люди рождаются с недостатками, а ей просто не повезло получить подобный дар, что и чудо, и проклятье. Король кусал губы, думая об этом, а за окном уже занимался рассвет. Время, отпущенное ему на размышления, неотвратимо истекало.
Кара не причинила никому зла. Все, что пострадало от ее рук, – это трава на поляне, где образовался ведьмин круг. Но Маркус сказал, что ведьма не опытна и оттого забрала силу из леса. Ее энергия иссякла, и инстинктивно девочка потянула ее из окружающей природы, так же яро, как и отдавала собственную жизнь цветущей на морозе яблоне. Вряд ли можно судить ее за попорченную траву… Ни в убийствах, ни в бойне в чаще она не была повинна. Так за что ее казнить? Эдмунда терзал этот вопрос, ведь более всего он не желал уподобляться северянам, коих считал за их методы варварами. Получается, он осуждает их, но тем не менее, поступает также. Разве не это зовется лицемерием? Королю Нарнии так вести себя не пристало…
Однако Кара пока никому не нанесла вреда, и слово «пока» не давало мальчику покоя. Это сейчас она может быть невинной девочкой – пусть капризной и скандальной, но не виноватой в преступлениях. Но что произойдет дальше? Ведьма развивается и становится искуснее… И слабее по мере того, как растет ее мастерство. Яблоня в лесу однозначно показывала, что Кара пытается управиться со своим даром, овладеть им. Она ведь пойдет дальше… Насколько глубоко она копнет? Рано или поздно ее физические возможности перестанут отвечать запросам, и тогда жажда силы возьмет свое. Теребинтия снова погрузится в ужас, что таится в глубокой чаще, и виноват в этом будет он, Эдмунд Справедливый! Жизни многих погибших будут на его совести. Разве может он так поступить, позволить угрозе из слабой произрасти в темную, насыщенную тень, что окутает северный остров и станет причиной смертей и бед? Мальчика словно разрывало надвое. Сердце велело избавиться от колдуньи, а разум подсказывал, что чувствам нельзя верить. Король и судья обязан быть объективным. Его опыт должен помогать быть беспристрастным, а не толкать в одну сторону, которая не обязательно правильная. Однажды Эдмунд уже обжегся, пойдя на поводу у своих желаний и чувств, поддавшись зависти, обиде и жажде большего. Он же понимал умом, что Джадис не та, кому следует верить, и все равно пошел в ледяной дворец, совершив главную ошибку в своей жизни! Мальчик жалеет о ней до сих пор, но сейчас главное – не допустить вторую, которая будет мучить его до самой смерти. Любой из вариантов может окончиться трагедией: или он заберет невинную жизнь, чтобы избежать возможной – не гарантированной! – расправы в будущем; или позволит ведьме уйти и так допустит много смертей и боли мирных жителей, что опять-таки не факт. Что выбрать?
Заржали на улице лошади. Эдмунд выглянул из окна и сжал кулаки. Король Освальд вернулся в свой замок. У мальчика осталась пара минут, пока тот поднимается по лестницам, чтобы принять окончательное решение. Он правитель Нарнии и в первую очередь должен подумать о своей стране. Как отразится на ней его действия? Если… Эдмунд с трудом заставил себя произнести это в мыслях. Если он отпустит Кару, то кто даст гарантии, что его обман не вскроется? Если она обманет, когда обнаружит свой дар, то уничтожит его доброе имя и дружбе с Теребинтией настанет конец. Его миссия по налаживанию хороших отношений с соседями потерпит крах, хотя и момент этот будет оттянут на несколько лет вперед. Неизвестно, как скажется на Нарнии такой враг…
«Кто сказал, что я сделаю это? Ты?!» – раздался в ушах крик Кары, полный ярости и какого-то безысходного отчаяния. Мальчик опустил голову, слыша шаги Освальда в коридоре. Он не может знать, что ждет их в будущем. Он не может знать, кем станет девочка – убийцей или же хорошим человеком, что ей предначертано. Каждый сам определяет свою судьбу, как это сделал сам Эдмунд дважды – став предателем, а после королем…
– Мне передали, что Вы убили ведьму в лесу, – подошедший Освальд чуть усмехнулся. Бледный мальчик медленно кивнул и произнес спокойно:
– Я же обещал отыскать виновницу смертей и сдержал слово.
– Не ожидал такой прыти. Возможно, Вы и впрямь сыграли большую роль в свержении Джадис… По Вам и не скажешь, – северянин покачал головой, уже с некоторым уважением рассматривая посла Нарнии. Эдмунд промолчал. Он боролся с собой и старался не дать чувствам и сомнениям отразиться на его лице. Благо, это у него отлично выходило. – Но мне передали, что Вы хотели обсудить что-то важное, раз ждете у самых дверей. Я слушаю.
– Да, хотел, – Эдмунд поднял голову и отчеканил: – Мне пришла пора возвращаться в Нарнию, раз больше ничего меня в Теребинтии не держит. Я лишь хотел в последний раз обсудить с Вами детали мира между нашими странами.
– И только? – приподнял брови Освальд, явно не находя такой повод очень уважительным. Младший король Нарнии посмотрел ему в глаза и ответил ровно:
– И только.
На протяжении всего разговора сердце у Эдмунда было не на месте. Оно забилось вдвое быстрее, когда у дверей его поймал Маркус и задал уточняющий вопрос, в котором не было конкретики, но оттого не менее опасный. Воин спросил, действительно ли нет неопытной ведьмы, все еще гуляющей на свободе. В его голосе звучал явственный намек, сомнение, а лицо, изуродованное шрамами, вызывало угрызения совести. Поэтому на короткое мгновение мальчик замялся, но разум быстро восстановил контроль над собой, и голос не дрогнул. Он не дрожал, когда младший король донес свое решение до Кары, смотрящей на него распахнутыми от изумления глазами. Точнее, Эдмунд все рассказал Онуру, который после ночи, проведенной в непосредственной близости от колдуньи, вряд ли здраво мыслил. Кажется, простой моряк обзавелся седыми волосками от такой компании. Мальчик уведомил матроса о том, что Освальд так ничего и не узнал, что эта тайна осталась нераскрытой. Ее обнародование уничтожит как его имя, так и доброе имя Нарнии, поэтому ведьме – на этом моменте Эдмунд прямо посмотрел на девочку – следует быть как можно более осторожной, а лучше и вовсе не использовать свою магию. Если же до Кэр-Параваля дойдут вести, что она творит зло, что стала тем чудовищем, которым зарекалась не быть, то младший король лично приедет и закончит начатое. От его клинка уже пала одна ведьма. За второй дело не постоит.
Эдмунд не знал, подействовали его слова должным образом или же так и остались не услышанными. В любом случае, сделанного уже не воротишь. Он солгал Освальду, ибо не пожелал ему уподобляться. Поставил справедливость выше, чем безопасность Нарнии, что зависела от разумности и благодарности единственной девчонки с толстыми темными косами. Зваться ли ему правителем Нарнии после такого риска? Мальчик не оглядываясь взошел на борт Рассвета. Правителем – неизвестно. Королем при другом раскладе он бы уже не был.
Как же хотелось никому не рассказывать о произошедшем! Вот бы схоронить эту историю в душе и ни с кем ею не делиться, унести с собой. Скрытный Эдмунд, пускающий в свое сердце лишь избранных и то по особому расписанию, с трудом поборол соблазн отмолчаться или что-нибудь соврать. Питер должен знать о возможной вражде с Теребинтией. От государя нельзя утаивать такие вещи. И как бы ни желал мальчик скрыть очередную свою связь с темной магией, брату он все же рассказал все, как есть. Он догадывался, что Питер не одобрит такого решения, и оказался, увы, прав. Внутри шевельнулось что-то, разбуженное шепотом Джадис. Ожил страх увидеть досаду и услышать упрек не только от Верховного короля, но и от других. Однако у Питера было достаточно оснований, чтобы возражать против принятого Эдмундом решения. Во-первых, он не посоветовался. Во-вторых, подверг Нарнию опасности из-за одной ведьмы… Кто знает, может, пощадив ее, младший король положил начало новой войне? Государь был прав в своей строгости и осуждении такого риска, но чувствовать его неодобрение было слишком больно. И потому Эдмунд сторонился старшего брата, понимая, что делает только хуже, но ничего не мог с собой поделать. Он и сам до сих пор не смирился толком с тем, что сделал.
