Текст книги "Golden Age (СИ)"
Автор книги: Kaisa123
сообщить о нарушении
Текущая страница: 42 (всего у книги 57 страниц)
– Да. Небольшая деревня, – кивнула Кара. Арханна без задней мысли предложила заглянуть туда, на что королева нахмурилась и остановила ее, сказав: – Не надейся, что тебя примут тепло.
– А что такое?
– Нарнийцы преисполнены к своим правителям глубочайшей любви, ибо им обязаны мирной обеспеченной жизнью и покоем. Потому им может прийтись не по вкусу, что чужестранка завладела сердцем короля, имей это в виду, – голос Кары был холоден и довольно резок. Арханна внимательно слушала, после чего уточнила:
– Ты по своему опыту это говоришь?
– Увы, – Кара не стала добавлять, что до сих пор не вызывает у подданных любви такой, как муж. – Однако главным героем у народа является не Эдмунд, а Питер как государь и созидатель. Доказывать, что ты его достойна, будет задачей сложной. Так что тебе придется гораздо туже, чем мне…
– И это тебя радует, не так ли? – проницательно подметила Арханна. Кара осеклась: собеседница все же уловила тень недовольства в ее словах. Королеву не устраивало, что у нарнийцев Питер является фаворитом и любимцем большим, нежели Эдмунд, и потому злорадство все же промелькнуло в тоне. Хочешь быть невестой государя? Посмотрим, справишься ли с таким грузом на плечах, или сбежишь обратно в свою Орландию! Отрицать это было глупо, и Кара ответила:
– Ты ловко играешь словами, но порой слишком точна и проницательна. Души нарнийцев распахнуты миру, и такое явно не придется им по вкусу. Если и впредь будешь лезть в их сердца, не так уж много друзей найдешь.
– Кажется, я понимаю, почему Эдмунд на тебе женился, – вполголоса сказала Арханна. – Мне он сказал почти то же самое.
– Жаль, советам ты не вняла. Он их не так часто раздает, не тот у него характер.
– Кабы я следовала всем советам, что мне давали, тут бы не оказалась! – гордо возразила орландка. Кара фыркнула, не скрывая веселости.
– Ты из тех, кто себе на уме? Поверь, тут таких не любят…
– Но ты же как-то пробилась, – резонно заметила Арханна и отпустила поводья. Прежде чем пуститься вскачь, она добавила: – Значит, и я сумею.
И пыль взметнулась за ней густым облаком. Кара покачала головой, усмехаясь, и пришпорила своего коня. Что-то ей было очень знакомо – упрямство и отвага, что порой показывались в этом учтивом и тихом омуте подобно скалам, о которые любой вражеский корабль разобьется в щепки. Да, путь невесты государя будет непрост, но она явно готова отстаивать свои чувства и права – а значит, далеко пойдет. Судя по тому, как доброжелательно и мягко Арханна вступила в разговор со встретившейся дриадой, пойдет она куда дальше Кары, особы высокомерной и гордой. Последняя осталась в стороне и даже не стала спешиваться, рассеянно оглядывая деревню. Нарнийцы также готовились к дню летнего солнцестояния. О том свидетельствовало молодое деревце, украшенное цветами и лоскутками цветных тканей. Они трепетали на ветру, словно язычки пламени. Согласно поверьям и легендам, то Природа машет своему возлюбленному платком. С его уходом с ее лица исчезает улыбка, и шелковое цветущее одеяние начинает тускнеть. Лишь когда сменяется оно золотой мантией, суженый возвращается – тогда наступают последние теплые осенние дни.
Однако не только неспешные приготовления Кара хотела показать своей спутнице. Заслышав неподалеку звонкие голоса, она невзначай пригласила Арханну проследовать вглубь деревни, и глазам их предстала Люси Отважная в окружении подданных. Королева шла, окруженная группой нарнийцев, глядящих на нее с нескрываемой любовью и нежностью. Девушка же, целиком увлеченная оживленным строительством, отвечала на преданность своих подданных страстным отношением к работе и небывалым усердием, с которым бралась за любое дело. Не было в ней спокойствия и той неспешности, что отличала старших и отчасти была свойственна второму брату, но огонь, пылающий в сердце Люси, привлекал к себе жителей Нарнии, согревал в ночи и служил путеводным факелом. Пожалуй, самую юную из правителей нарнийцы любили не меньше государя: тот был хранителем волшебного края, ее хранителем, десницей Аслана. Люси же воспринималась нарнийцами как сестра, дочь леса, столь же близкая и родная, как и сосед, пусть и сияла в ее волосах тиара. Легкий и веселый нрав, отсутствие снобизма и высокомерия привлекали к королеве всех вокруг. Пламя свечи, на которое слетаются бабочки, но которое не сжигает, не ранит их хрупкие крылья, а лишь ласкает.
Арханна внимательно смотрела на не замечающую их Люси, будто пытаясь понять, чем та добилась всеобщей любви и обожания. Кара чуть усмехнулась, глядя на орландку, что была столь сосредоточена. Если она думает, что учтивостью и милой улыбкой сможет завоевать сердца окружающих, то ошибается. Нарния – не Орландия, и жители двух стран разительно отличаются друг от друга. Души первых распахнуты, не знают злобы, потому их так легко ранить. Сердца вторых – потемки, то, что сокрыто за семью печатями. Арханна того пока еще не понимала. Трудно будет человеку, привыкшему все переживать внутри, продолжая лучезарно улыбаться, даже когда хочется кричать, приспособиться к жизни в Нарнии… Сумеет ли?
***
Сьюзен предпочитала работать в одиночестве. Люси, натура непоседливая и торопливая, превносила только хлопоты в спокойный, неспешный уклад жизни старшей королевы. Эдмунд давно абстрагировался от социальной сферы и благотворительности. Он прямолинейно заявлял, что ни черта в этом не смыслит, и в дела сестры не вмешивался. В его же никто не лезет, с его стороны было бы верхом невоспитанности совершать обратное! Кара помогала мужу, да и не те у них со Сьюзен были отношения, чтобы проводить время вместе. Питер, успевавший поучаствовать везде с одинаковой плодотворностью, сейчас был занят свадьбой и собственными обязанностями, а готовящееся торжество только увеличило гору бумаг и сводок, которые следовало согласовать с казначеем. Потому компания Арханны пришлась как нельзя кстати.
Подруга аккуратно, но настойчиво забрала у королевы смету, которой и занялась. Колонки цифр вызывали у Сьюзен отвращение, с которым она давно смирилась. Организаторская деятельность давно стала ее полноправной территорией, ибо у других не хватало ни внимательности, ни усидчивости, чтобы учесть все мелочи. Видеть, как преображается дворец и Нарния в результате затраченных усилий, было лучшей наградой, но чтобы ее получить, приходилось делать и то, что девушке было не по душе. Куда деваться – жизнь не состоит из одних лишь удовольствий! Но Арханна явно преуменьшила число неприятных моментов.
– Смотрю, ты с Карой очень сблизилась, – заметила Сьюзен ненароком. – Гуляете вместе, по Нарнии путешествуете.
– Королева Кара очень любезна. Она знакомит меня с новым укладом жизни и помогает влиться в нее. Уж кому, как не ей, знать, насколько это сложно? – нейтрально ответила Арханна.
– Ей тоже помогали, – несколько обиженно заметила Сьюзен. Слова подруги звучали так, словно Каре пришлось пробиваться в одиночку, да еще сквозь тернии.
– Да, я знаю, – легко согласилась Арханна, про себя подумав, что некоторые препятствия на пути у девицы из Теребинтии все же были. Ровные, но все-таки прохладные отношения старшей королевы и супруги Эдмунда можно было заметить невооруженным глазом, а у орландки на такие вещи глаз был наметан. Однако заговаривать об этом Арханна не стала: успела уяснить, что нарнийцы не любят, когда запрятанные в самые глубины темные мысли и желания вскрываются точным словесным уколом. Потому девушка промолчала и тихо вздохнула.
Помогать подруге было, конечно, увлекательно и полезно, но то лишь помощь… Места, на котором Арханна видела бы себя, она так и не нашла. Чем она будет заниматься, когда свершится свадьба и судьбы ее и Питера станут навеки связаны? Какую службу может сослужить Нарнии и, главное, сумеет ли это сделать, не оглядываясь назад, в прошлое? Ведь там была Орландия, где Арханна родилась, выросла, где прошло ее детство. Семья ее хотя и испарилась вместе со смертью отца, но призрак ее витал в Анварде… А в Нарнии семью Арханна пока не отыскала, и это ее тревожило.
Будто что-то мешало отдаться на волю течению реки, в которую она вошла по колено. Нужно лишь расслабиться, довериться ему… Но не выходит, не получается! Все внутри протестовало, возражало и не позволяло вести себя так необдуманно – ведь на примере отца и собственной судьбы Арханна привыкла просчитывать последствия своих действий. При дворе, где оброненное случайно слово может спустя месяцы послужить поводом для обвинений и зерном интриг, иначе не продержаться. Высокий пост лорда Эснека вызывал у завистников желание занять его место, и его дочь с младых лет взяла за правило смотреть на жизнь здраво, по мере возможности избегать конфликтов и действовать решительно, коли нет мирных путей разрешения спора. Нельзя показывать свою слабость. Нельзя давать даже шанс задеть себя. Эта установка вошла в кровь и плоть Арханны слишком глубоко, чтобы от нее отказаться.
Дни шли, и все крепло ощущение, что она делает что-то не так. Арханна анализировала, пыталась понять, в чем же состоит ее ошибка, а когда поняла, то с ужасом осознала, что крепость свою отпереть не способна. Неприступная цитадель, коей девушка окружила свое сердце, имела лишь один выход – ворота, ключ от которых в самый нужный момент потерялся. А стены высоки, чтобы их перепрыгнуть… Несколько раз Арханна, преисполненная отчаянной решимости, пыталась это сделать – буквально через силу она заставляла себя раскрыться перед кем-то, поведать, что мучает и терзает. Еле-еле, лишь благодаря упрямству, что скрывалось за внешней сговорчивостью, дотягивалась она до края стены, но пальцы вечно соскальзывали с камней и она срывалась вниз. Собеседники, будь то Сьюзен или же Кара, только приподнимали удивленно брови и делали это чрезвычайно схоже. Вообще они были во многом похожи друг на друга, наверное, потому и не могли ужиться вместе.
Арханна умела в одиночку держать удар, но сейчас без чьей-либо помощи справиться была не в силах. Нет врага страшнее, чем ты сам: вроде бы и жизнь налаживалась. Королева Люси то ли привыкла к присутствию орландки, то ли просто смирилась и вместо скрытого недовольства проявляла любопытство, легкие попытки сблизиться и узнать невесту брата получше. Арханна шла на контакт, но вот душу свою распахнуть сумела лишь пред одним человеком.
Питер словно ощутил, что девушку что-то постоянно гнетет. Удивительно, но связывающая их нить делала слова ненужными. И без них сердце чувствовало, когда второму грустно или же весело. Арханна любила сидеть рядом с женихом, и тот никогда не возражал, с легкостью впуская ее в свое личное пространство. При этом Верховный король не давал невесте скучать и всегда подключал к работе, умело используя сильные ее стороны и уводя в тень недостатки. И орландка ощущала приятное тепло внутри от того, что он ни на миг не подозревает ее в склонности потакать Орландии. Порой Арханне казалось, что нарнийцы подозревают ее в подобном. Мол, приехала из чужой страны, да еще из знатного рода, в отличие от Кары. Не значит ли любовь к ней государя, что отныне Лум получит немало поблажек? Арханну подобные предположения задевали. У нее и в мыслях не было воздействовать на Питера, да и не так глуп он был, чтобы позволить собой манипулировать. Нарнийцы и сами это знали, потому волна слухов как всколыхнулась, так и потухла сама собой, будто сплетники сообразили, что так оскорбляют и ставят под сомнение Верховного короля и раскаялись. Арханне тем временем нравилось принимать участие в жизни Питера, да и тот явно получал от того удовольствие. Не сговариваясь, они действовали заодно, и это единение казалось чем-то естественным, глубоко правильным. Непонятно, как прежде можно было жить без этого чувства, стирающего на миг все рамки и ограничения! Потому, когда жених, выкроив время для совместной прогулки верхом, спросил, что так терзает Арханну, та не стала запираться и рассказала, что к чему.
Питер слушал внимательно. Он был отличным собеседником, ибо никогда не перебивал и не мешал, чем порой грешил его брат. После Верховный король некоторое время молчал, обдумывая сказанное, и вдруг пришпорил коня. Ветер донес до Арханны просьбу следовать за ним, и девушка, растерявшись, поспешила сделать это. Узкая лесная дорога вдруг резко повернула, и деревья вокруг сменились широким полем, что раскинулось до самого горизонта. Аромат диких цветов и травы очищал мысли и привносил в душу ощущение уюта, некоего тепла. Правда, свобода для глаз покорбила Арханну, не знавшую в горной Орландии открытых ландшафтов.
Питер ловко спешился и протянул невесте руку, помогая спуститься с коня. Губы его исказила легкая улыбка, отдающая озорством, столь неподобающим Верховному королю.
– Снимай обувь! – от этой просьбы у Арханны глаза полезли на лоб. Как? Зачем это? Эти вопросы ясно читались в ее лице. Питер тем временем давно стянул сапоги и рассмеялся. – Давай! Разве это так сложно?
Орландка неуверенно переступила с ноги на ногу и негромко вздохнула, решаясь. Конечно, она не понимает толком, для чего это делает, но раз Питер так спокоен… Босые ноги тут же защекотали мелкие травинки. Кожа ощутила под собой рыхлую, плодородную почву, прохладную наощупь. Ощущения были столь странными, незнакомыми, что Арханна замерла на месте, вцепившись в руку Питера. Дыхание вдруг перехватило. В Орландии ей бы и в голову не пришло босиком брести по бескрайнему полю, что стелется и колышется под нежными касаниями ветра, идет зелеными волнами и шелестит подобно морю, свободное, беззаботно подставившее свои воды солнечным лучам…
И чем дальше отходили молодые люди от края леса, тем слабее становилась связь с дворцом, с порядками, там заведенными, коих Арханна всегда придерживалась. Становились вдруг неважной политика, почет и слава, богатство и влияние. Разве это то, о чем стоит беспокоиться? Вот она, истинная сила, настоящая природная красота, подвластная Верховному королю Нарнии, что так гармонично вписывался в этот завораживающий мир. Облачен он был в простую рубаху, ибо богатый камзол оставил у стоянки, набросив на коня. В русых волосах его не горел золотой венец, но чистого голубого неба, коим Питер был коронован, было достаточно, чтобы ощутить и его силу, спокойную, взвешенную, и бескрайнее могущество, коим он распоряжался мудро. Однако сейчас государь был простым парнем, бредущим по полю со своей невестой, и Арханна вдруг поняла простую истину: здесь, в Нарнии, они все равны. Что правители, что простые жители, все они – часть волшебного, чарующего края, в котором можно начать жизнь с чистого листа, обрести себя и вздохнуть полной грудью. Протяни руку, и Нарния даст свою в ответ. Арханна ощущала ее теплое, крепкое и надежное рукопожатие в прикосновении Питера – и старалась запечатлеть это чувство полета среди высокой травы в памяти.
Спустя пару недель, вместе с праздником летнего солнцестояния, состоялась свадьба Верховного короля Питера Великолепного и леди Арханны из Орландии. Величайшая из лесных нимф, сама Помона, скрепила их судьбы под сенью деревьев своей именной рощи. В Кэр-Паравале состоялась торжественная коронация, и Нарния взорвалась торжествующими криками, кои слышали, наверное, даже в Тархистане. Гуляния, приуроченные к традиционному празднеству, были не очень громкими, однако это как нельзя подходило к новой паре, что отличалась ровностью и спокойствием. Сильному пламени в семейном очаге не нужно полыхать и искриться, чтобы одаривать всех своим теплом. Хотя и было это нелегко, Арханна приняла Нарнию, и та приняла свою новую правительницу, став для нее семьей и домом, с которым далекий Анвард не мог сравниться.
И спустя год после громкой свадьбы Кэр-Параваль огласил первый детский крик. Сколько радости тогда поднялось! Королева Арханна подарила государю Нарнии очаровательную дочь – чем не повод? Это событие укрепило и без того укоренившуюся веру в лучшее, в светлое и безоблачное будущее, что сменило мрачную зиму Джадис с приходом предначертанных правителей. То была весна, свежая, чистая, невинная, как и это крохотное создание, которое Питер взял в руки довольно неловко. Почему-то стало на миг так страшно! Он не боялся врываться в ожесточенные битвы и принимать судьбоносные решения, а прикоснуться к собственной дочери, такой хрупкой и маленькой, не посмел сперва. На выручку пришла Люси, которую нарнийцы иногда просили благословить своих чад. Она бережно и нежно поправила ребенка на руках новоявленного отца и отступила, молча улыбаясь и радуясь за брата. Эдмунд и Сьюзен терлись рядышком, шепотом споря, какую часть тела младенец унаследовал от Питера. Король настаивал, что нос, а королева – что глаза. Мистер Тумнус разрешил их спор, тихо вздыхая и незаметно утирая слезы. Ему второму была оказана честь взять на руки будущее Нарнии, первого представителя следующего поколения. Фавн принял ребенка бережно, и тот сонно зашевелился. Арханна встрепенулась, но успокоилась, когда дочь затихла, привыкнув к смене рук.
Новорожденную нарекли Франческой, и дриады подарили ей свое благословение. Возможно, благодаря им девочка росла не по дням, а по часам, и все больше в ней проявлялось черт Питера. Принцесса была копией Верховного короля, разве что волосы унаследовала материнские, белокурые. Все слуги пребывали в искреннем умилении, которое, впрочем, быстро схлынуло, стоило маленькой Франческе показать свой характер.
Делала она это уже не первый день, но в последнее время очень уж усердствовала. У Кары начало звенеть в ушах от надрывного плача еще на подходе к покоям Питера и Арханны. Королева терпеть не могла чье-то нытье и потому испытала жгучее желание развернуться и уйти на другой конец дворца, где царила благословенная тишина. Разгадав ее намерение, Люси схватила подругу за руку и удержала на месте.
– Ты что! Мы должны помочь Арханне, она уже которую ночь не спит спокойно! – воскликнула девушка убежденно. Кара поморщилась и заявила:
– Для этого есть слуги. Мы-то тут причем?
– Кара, ты же прекрасно знаешь, что Арханна никому дочь не доверяет, – укоризненно посмотрела на нее Люси. – Откуда в тебе этот снобизм? Или тебя Сьюзен укусила?
– Снобизм леди Сьюзен распространяется лишь на людей низкого происхождения, – проворчала негромко Кара. – С Ее Верховным Величеством она дружна как ни с кем другим. И это не мешает ей держаться в стороне от кричащего младенца.
– Слушай, если ты не хочешь помочь Арханне, я тебя не держу! – возмутилась Люси и, отпустив ладонь девушки, ушла. Королева скрестила на груди руки и фыркнула. Помочь? Какого черта она должна помогать ухаживать за чьим-то ребенком, чужим, неродным? Только потому что это племянница Эдмунда? То же мне заслуга. Боль в висках только усилилась с новой надрывной трелью, донесшейся с конца коридора. О боги, как это можно слушать сутками напролет?! Как у родителей терпения хватает? Покои младшего короля и его супруги находились по соседству с покоями Питера и Арханны, так что Кара переживала сложный период родственничков с ними наравне. Дочь орландка рвалась воспитывать и обеспечивать сама, государь же вознамерился пройти вместе с женой этот сложный путь и поддерживать ее по мере сил. Но Кара-то на это не подписывалась! Вой и рев Франчески по ночам не давал спать. Не прошло и нескольких дней, за которые надежда на лучшее сменилась реализмом и осознанием, что в ближайший год минимум ситуация не изменится, как Кара потребовала у Эдмунда переезда. Ей надоело просыпаться по сто раз посреди ночи, чтобы послушать, как Арханна укачивает дочь! Франческу тихие колыбельные усыпляли, на ведьму же они не действовали, и она долго ворочалась, чтобы после ее выдернули из дремы новой трелью.
Казалось, аргументы ее железны и оспорить их невозможно. Эдмунд и сам был всему свидетелем, но неожиданно воспротивился переезду. Его нежелание менять обжитые покои звучало жалко и неправдоподобно. За словами сквозил совершенно иной смысл, причина, по которой младший король переехал поближе к брату, еще будучи подростком. Если что-то случится, то никого рядом с Питером не будет! Кто придет ему на выручку, если не младший брат? Арханна, хотя и отважна, в таком деле не помощник… Кара была наслышана о попытке отравления государя, канувшей в далекое прошлое, но тот случай слишком глубоко вошел в душу Эдмунду, чтобы он из-за младенческих истерик покинул свой пост десницы Верховного короля. Даже ради спокойного сна жены он не согласился на это и предложил переехать одной Каре, раз ей настолько невмоготу! Кара глубоко оскорбилась, демонстративно забрала подушку и одеяло – хотя их во дворце было в достатке, и ушла в другое крыло Кэр-Параваля. Долгожданная тишина ласкала уши, но заснуть так и не удалось. Всю ночь королева ворочалась, не ощущая рядом привычного тепла. «Ничего, придет! – убеждала она себя. – Упрямство в нем играет, вот помучается и обязательно придет!». Однако воссоединения не произошло ни завтра, ни в последующие дни. Эдмунд радовался встрече с супругой, как и прежде, но вот отстаивать свои покои продолжал с завидным упорством. Никакие круги под глазами не могли поколебать его уверенности в собственной правоте. Секрет младшего короля Кара разгадала случайно, заглянув в рабочее время. Эдмунд бессовестно спал, уронив голову на руки, и даже жена не смогла его разбудить. При этом отставания от графика и застоя не наблюдалось, откуда следовал простой вывод: король переставил ночь и день, как и неразумная Франческа, и теперь работал при луне, а при солнце спал. Кара была глубоко возмущена подобным жульничеством, которого следовало ожидать: Эдмунд был очень изобретателен и хитер, но не только это задело девушку. Младший король, встав перед выбором меж женой и своим чертовым представлением о долге, без сомнений выбрал долг, пусть дело и было пустяковым. Менее больно от этого не становилось. Какой бы жаркой и пламенной ни была бы меж ними любовь, Кара чувствовала, что муж держится особняком, отдельно от нее. Да, он впустил жену в свои владения, в сферу жизни, которую ни с кем прежде не делил, но большего предоставлять не собирался. Кара занималась птицами и ведомством Нарнии, однако все остальное контролировал Эдмунд. В одиночку. Многое он тоже предпочитал делать самостоятельно, и не было в них такого единения, как у Питера с Арханной. Порой, глядя на вторую супружескую пару, Кара испытывала нечто, похожее на зависть. Они все делали вместе, проникая друг в друга, но не растворяясь один в другом. Государь и его жена были словно одним целым, в любой сфере жизни, – тем, чего Каре порой так не хватало…
Очередной приступ плача прервал эти размышления. Кара поморщилась. Идти не хотелось, но Арханна и впрямь выглядит загнанной, а в последние дни и несчастной. Переживает за дочь, ибо та не затыкается круглые сутки, все ревет и ревет! И как только сил в тщедушном тельце хватает на такие вопли? Чисто из любви к подруге, а не желания увидеть это сопливое покрасневшее создание с гордым именем Франческа, Кара вошла в покои государя и остановилась недалеко от порога, наблюдая за тем, как молодая мать укачивает свое дитя, а Люси поправляет колыбель.
– Мне кажется, у нее опять жар! Нужно позвать целителей! – воскликнула Арханна, прижимая к груди свое сокровище. Ощутив ее тревогу, Франческа вновь заныла, и Кара едва не застонала вместе с ней.
– Я целитель. Зубы у нее режутся, это нормально… – вздохнула Люси. Вот уж кто с завидным самоотречением старался помогать Арханне! Королевы вообще разрушили все представления Арханны о снобизме и высокомерии, возясь с младенцем, еще не способным вести себя как подобает дочери государя. Разве что Кара, держащаяся от всеобщей возни особняком, была исключением. – Кажется, она уснула. Клади вот сюда…
Арханна аккуратно положила сопящий сверток в кроватку и укрыла одеяльцем, после чего рухнула в кресло. Вид у нее был помятый и безумно уставший. Отсутствие здорового сна и волнения сказывались на внешности, хотя, надо заметить, даже сейчас королева выглядела очень опрятно. Воспитание не позволяло ей иметь неподобающую чину внешность. Франческа наконец утихомирилась, и измученная мать опустилась в кресло, чувствуя, как к затекшим рукам приливает кровь. Порой Арханне казалось, что она сама исчезла, что вся ее жизнь – это маленькая дочь, и лишь ради ее благополучия она существует. О Аслан, порой это сводило с ума, ибо конца этому было не видать. Порой проскальзывали мысли, что детей они с Питером решили завести слишком рано, ибо не было у Арханны матери, чтобы предостеречь от такого испытания в молодости. Однако никакая усталось не могла заглушить безумной любви, обожания, что Арханна испытывала к этому крохотному, беззащитному созданию. Одна ее первая улыбка и радостное агуканье стоили бессонных ночей и вечных бдений у кроватки. Потому, стоило раздасться новому крику, как девушку подбросило на месте, и вот уже Франческа ревет на руках у матери.
– Смотри, к рукам приучишь, потом не слезет, – проворчала Кара неодобрительно.
– Что ты имеешь в виду? – нахмурилась Арханна, укачивая вновь разошедшегося младенца на руках и чувствуя, как конечности вновь леденеют.
– Смысл на каждый крик кидаться? И сама справится, – заметила королева, чуткость которой имела несколько иной, нежели житейский, смысл.
– Как так можно?! Ей же плохо! – искренне воскликнула Арханна. От мысли о том, что Франческа будет плакать в одиночестве, срывая голос и чувствуя себя брошенной родной матерью, самым близким человеком, становилось дурно. Девушка никак не могла понять такой позиции подруги, что как-то странно смотрела на младенца, без нежности и умиления, и потому отвернулась, пытаясь отвлечь дочь. Люси укоризненно взглянула на Кару, а та пожала плечами.
– Что? Или такой подход не вписывается в привычный порядок вещей?
– Тебе не кажется, что это жестоко?
– Жизнь сама по себе жестока, – буркнула Кара. Чтобы хоть как-то реабилитироваться перед подругами, чтобы ее не считали чудовищем, она предложила изготовить травяной отвар, дабы снять боль от режущихся зубов и хоть как-то понизить громкость криков. Арханна помялась, не зная, безопасно ли это для такой крохи, но Кара обещала сделать все в лучшем виде и с заметным облегчением исчезла. Френческа набрала в грудь воздуха и выдала рев такой силы, что уши заложило. Порой чудилось, что кричать ей просто нравится, ну как так? Как ни пыталась королева успокоить свое детище, то не желало отвлекаться от своей святой обязанности рушить покой всего дворца. Даже отказывалось от грызунка, что за упрямица, и в кого такая? Даже твердый Питер, и тот был куда сговорчивее Франчески, – неужели от дяди унаследовала эту черту?
Место Кары занял мистер Тумнус, незаметно просочившийся в дверь. Пожалуй, он был одним из немногих нарнийцев, которым Арханна могла доверить дочь без сомнений и страхов за ее безопасность. Мудрый фавн, воспитавший в свое время из четверых детей легендарных монархов, отныне стал ближайшим другом и маленькой Франчески. По крайней мере, та при виде министра тут же затихла и, переданная тому в руки, проворно схватилась за протянутый палец.
– Я присмотрю за ней. Отдохните, Ваше Величество, – посоветовал мистер Тумнус, и у Арханны не хватило сил отказаться. Она не сопротивлялась, когда Люси увела ее в свои покои, а фавн, тихонько вздохнув, продолжил развлекать неразумную принцессу Нарнии, думая о том, что ему повезло встретить Люси в сознательном возрасте.
***
– Питер, не спи! – резкий голос брата выдернул Верховного короля из состояния полудремы, в котором он находился круглые сутки. В более крепкий и здоровый сон ему не позволяла погрузиться Франческа, проявляющая немалую самоотверженность в этом нелегком деле.
– А? Что? – растерянно переспросил мужчина. Эдмунд с раздражением уставился на него.
– Ты серьезно? Мы уже третий раз начинаем разговор с начала! От потери времени запасы зерна в наших закромах не пополнятся. А проблему решать надо незамедлительно!
– Все. Я собрался, – произнес твердо Питер, подавливая желанный сладкий зевок. Черт, а ведь он уже начал засыпать… Стоп! Он Верховный король и должен сосредоточиться на работе. А значит, он сосредоточился, хотя мысли в голове ворочаются подобно ленивым червям, которым и на своем месте хорошо живется, чтобы куда-то еще ползти.
– Ты в прошлый раз то же самое говорил, – младший король коротко рыкнул и швырнул свиток, что держал в руках, на стол. После этого он пристально уставился на старшего брата и поджал губы. – Так больше не может продолжаться, Пит.
– О чем ты?
– Ты прекрасно понимаешь, о чем.
– Нет.
– Питер, я уважаю твое рвение участвовать в жизни своей семьи и ценю твое право на это, иначе не зваться мне Справедливым, – произнес Эдмунд весьма жестко. – Однако когда это касается уже Нарнии в целом и действует ей во вред, я не могу молчать.
– Да говори ты уже прямо! – возмутился Верховный король. Он был не в том состоянии, чтобы понимать тонкие намеки брата, что ходил вокруг да около. Младший правитель тяжело вздохнул, потер гладкий подбородок и резко сказал:
– Переберись в другие покои. Прекращай это мучение. Ты пытаешься успеть везде и всюду, но сейчас у тебя не…
– Ты ошибаешься! Я справлюсь, – заявил Питер раздраженно. Слышать правду, пусть и горькую, было весьма неприятно. Брат же был не из тех, кто не станет ранить ради сохранения душевного спокойствия, и продолжил с нажимом:
– Нет, ты не справляешься. Бессонные ночи лишают тебя сил, и выполнять свои обязанности должным образом ты не можешь.
– Спасибо за прямоту! – огрызнулся Питер. Эдмунд поджал губы.
– Не за что, – обронил он сухо.
Верховный король тяжело вздохнул, потирая виски. Как объяснить, что в понятие семьи он включает не только самых близких людей, но и всю Нарнию в целом? Что не способен пожертвовать вниманием для одного ради выгоды другого? Да, Франческа здорово выматывала нервы, но ни с кем Питер не чувствовал себя таким счастливым, как с женой и дочерью. Желание не покидать их ни на миг и чувство ответственности, его личное проклятие, не позволяли давать в этом плане слабину, и он во всем старался помогать Арханне. Однако долга перед Нарнией это не отменяло, и власть, ему врученная, требовала самого пристального внимания. Незаметно для Питера два этих направления срослись в одно, слились воедино, ибо не мог он делить жизнь на две половины. Арханна незаметно проникла в самую суть, стала неизменной помощницей и советчицей, поддерживающей мужа и дающей силу и мужество. Правда, в политику дочь дипломата не шла, была сыта ею по горло. Ее царством стал семейный очаг, ее даром Нарнии – уют и домашнее тепло, кое не могла порой обеспечить народу гордая и величавая Сьюзен. Семья была Питеру всего важней, и ни одного ее члена он не имел права обделить вниманием. Только вот Эдмунд, более хладнокровный и порой жесткий, не мог этого понять. Когда Верховного короля вело сердце, братом руководил разум. Потому он и произнес твердо:
