сообщить о нарушении
Текущая страница: 65 (всего у книги 70 страниц)
— Как? — вырвалось у Джеймса. Это был тоже очень важный вопрос. — Как ты хочешь… если ты… — На секунду он замолчал. Почему так чертовски сложно подобрать слова? У Джеймса никогда не было с этим проблем. — Я просто хочу знать, что мы делаем.
Хартли вдруг стал серьезен.
— Я обещаю, что мы не будем делать ничего, что тебе не понравится. И еще — это ничего не значит. Просто два человека оказывают друг другу услугу в отсутствии других вариантов.
Сказав это, Хартли отступил, и Джеймс поежился — в помещении было холодно. Хартли взгромоздился на стол, его рука в перчатке уперлась в подбородок. Не сводя с Джеймса пристального взгляда, он спросил:
— Ну, как ты на это смотришь?
Вздохнув, Джеймс пожал плечами.
— У меня никого не было целых полгода.
Хартли просиял в ответ. Его лицо осветилось широкой и обнадеживающей улыбкой.
— Именно. — Он стукнул по столу ногой в тяжелом ботинке. — Я уже готов потереться с зомби. — Джеймс поморщился, и Хартли, помолчав, повторил его выражение. — Не буквально, конечно.
— Надеюсь. У мертвых наверняка до хрена венерических заболеваний, — усмехнулся Джеймс.
— У меня есть одно правило, — внезапно снова посерьезнел Хартли.
— Мне придется петь?
Хартли недоуменно посмотрел на Джеймса.
— Что?
— Ну, у тебя этот музыкальный фетиш.
— Это не фетиш.
Хартли выглядел милым, когда злился. Джеймс просто не мог не продолжить.
— Если уж я буду петь тебе серенады, то мое правило — ты должен сосать мой член.
Хартли прищурил глаза.
— Слушай, вот эта штука, которую ты все время пытаешься проделать со мной… лишить меня мужественности в своих глазах… — Джеймс хотел было возразить, но Хартли продолжил. — Ты ведь понимаешь, что на самом деле это работает на меня?
Джеймс не представлял, что ответить на это. К счастью, Хартли еще не закончил.
— У меня единственное правило. — Его голос зазвучал строже. — Не хвастайся тем, что трахнул меня, никаких подробностей о том, что я делал в этой комнате, не морочь себе голову, воображая меня женщиной, и не ревнуй, если я найду кого-то еще, кто не скрывает своей сексуальности.
— Это не одно правило, — возразил Джеймс. Слова с трудом продирались сквозь внезапно пересохшее горло, голова шла кругом.
— Расставь точки с запятой.
— Все равно не одно…
— Я серьезно. Не вздумай трепаться обо мне и не увязни в этом. — Потянувшись к Джеймсу, Хартли схватил его за полосатую рубашку. Его рука на мгновение закрыла свет фонарика. — Ты забавный, сексуальный итальянец, и судя по всему, спортивный, но ты ничего не значишь для меня. Особенно если на горизонте появится какой-нибудь настоящий гей.
Джеймс кинул на него яростный взгляд. Он перехватил запястья Хартли и отбросил его руки прочь.
— Я скорее бы трахнул женщину, в любом случае.
Он тут же пожалел о своих словах. Они могли испортить все его шансы. Но Хартли лишь ухмыльнулся.
— Только не после меня, это я тебе обещаю.
— Ты просто никогда не был со мной…
— Недалеким, итальянским латентом, главное достоинство которого — его накачанный пресс? — самодовольно протянул Хартли. — Просто умру сейчас от радости. Я вроде бы упоминал, что готов уже потрахаться с зомби. Ты в трех шагах от них.
В эту секунду Джеймс вдруг представил, как заткнет Хартли, жестко трахая его, как это надменное, аристократическое выражение сменится порочным, чувственным взглядом, и… это поразило его. Он уперся ладонями в стол, наклонился к Хартли и мстительно произнес:
— А сколько шагов от меня до Флэша?
Хартли вздрогнул. На какое-то мгновение Джеймсу показалось, что он сейчас просто выставит его вон, тем самым лишив его единственной возможности перепихнуться хоть раз за последние полгода, но Хартли только протянул руки к его штанам и сказал:
— Значит, мы пришли к соглашению. Мы будем друг для друга временной заменой, пока не найдем кого-то получше.
Хартли произнес самую несексуальную вещь, которую только говорили Джеймсу, но, по каким-то причинам — может, это был блеск в его глазах, или изгиб его губ, когда он говорил, или мысль о том, что Джеймс, во всяком случае, был предпочтительней Мика Рори, и у Джеймса был определенный шанс заняться сегодня сексом, — но слова Хартли неожиданно показались ему захватывающими. Джеймс понял, что попал.
Хартли раздвинул ноги, схватил Джеймса за рубашку и притянул его к себе. Он вел себя, как какой-то ебаный принц, со всей своей самоуверенностью и дерзостью, когда, поправив на носу очки, спросил:
— И что ты хочешь в первую очередь?
На секунду Джеймс растерялся, не совсем поняв, о чем говорит Хартли. Но затем — ничего себе… Это было здорово. Они вели переговоры, и Джеймс мог диктовать условия.
— Трахаться, — немедленно сказал он.
— Не получится, — спокойно ответил Хартли. — У нас ничего нет для этого. Даже презервативов. Это было глупое предложение.
Джеймс нахмурился.
— Тогда какое умное, Пайп?
Услышав прозвище, Хартли усмехнулся.
— Если по порядку. — Он поднял руку и начал загибать пальцы. — Я хочу видеть твой член, хочу, чтобы твой язык оказался у меня во рту, хочу, чтобы ты подрочил мне, и хочу тебе отсосать.
— Хочешь? — удивленно спросил Джеймс.
— Ах, да. Сними свою рубашку, — не смущаясь, добавил Хартли. — Хочу посмотреть, что под ней.
— Значит, это… — начал Джеймс, но Хартли вдруг перебил его.
— Еще кое-что забыл. Ни слова о том, как быстро любой из нас кончит. У нас обоих давно никого не было.
Джеймс буквально почувствовал облегчение.
— Это… будет забавно, — с волнением заметил он.
— Ладно, теперь снимай рубашку.
Хартли откинулся назад и выжидательно посмотрел на него.
Джеймс пожал плечами, не расстегивая, стащил рубашку через голову и кинул ее на пол. Она упала с громким звоном — в каждом кармашке были спрятаны кое-какие вещицы, Джеймс ненавидел пустые карманы.
— Нам не хватает только пива и чипсов, — смущаясь, пошутил он.
Закусив губу, Хартли рассматривал его обнаженный торс. Это продолжалось так долго, что Джеймс начал чувствовать себя странно и неловко двинул руками.
— Так… эм…
Он пытался сосредоточиться на губах Хартли, стараясь избегать этого… хищного, голодного взгляда.
— Твоя крыса… Она ведь не будет наблюдать за нами, правда?
— Это всего лишь крыса. Она просто заснет на стуле. — Хартли тряхнул головой, словно опомнившись. — В общем, сначала ты заставишь кончить меня, а потом я тебя.
Хартли принялся расстегивать штаны, и Джеймс, нервничая, наблюдал за ним. Он никогда прежде не делал ничего подобного. Когда Хартли наклонился к нему, у него была лишь одна секунда перед поцелуем.
Губы Хартли были мягкими, гладкими и очень приятными. Джеймс тут же понял, как потрескались от холода и ветра его собственные губы. Язык Хартли пробежался по ним, затем он уверенно всосал нижнюю губу Джеймса в рот, и Джеймс тут же задохнулся от внезапно поразившей его реальности происходящего.
Чувство вины, растерянности, огромного волнения вдруг накатило на него, вызвав неприятную карусель в животе, но Хартли продолжал его целовать. Казалось, Хартли совсем не волнует то, что Джеймс не отвечал на его поцелуй. Его губы, язык, исследуя рот Джеймса, постоянно двигались, нетерпеливо и возбужденно, а затем он низко застонал в поцелуй. Это звук неожиданно превратил нервную карусель внутри в возбуждение.
И Джеймс отреагировал. Нерешительно и судорожно, стараясь следовать движениям Хартли. Тот отвечал ему вдвойне. Джеймс почувствовал, как его тело отозвалось жаром в паху. Он знал, что возбудился только от этого. Бля, это было действительно так давно.
Отличная, великолепная идея, Хартли был гением, и Джеймс собирался сказать ему об этом, как только тот перестанет ласкать его своими мягкими, нежными губами…
Ладонь Хартли прикоснулась к его запястью, и Джеймс, не задумываясь, обхватил ее своей рукой. Хартли выдернул ладонь и, взяв Джеймса за запястье, потянул его руку себе между ног.
Страх. Возбуждение. Волнение. Смущение.
Хартли прижал его руку с своему паху, и Джеймс почувствовал под ладонью его твердый и горячий член. Он оторвался от губ Пайпера, не упустив его чувственный жалобный стон, который заставил Джеймса пожалеть об этом, но затем он начал поглаживать Хартли, не отрывая взгляда от его лица.
Хартли запрокинул голову, его шея обнажилась. Он порнографически застонал и закусил губу. Джеймс повернул руку, чтобы было удобнее, а Хартли… господи, он был бессовестно громким. Каждое легкое движение ладони вызывало у него стон поощрения. Джеймс прижал большой палец к основанию его члена, и звук, который при этом издал Хартли, заставил его почувствовать, как вдруг тесно стало в штанах.
Хартли был очень красивым. Джеймсу нравилось, как приоткрываются его губы, как он сжимает ногами его собственные бедра, как он откидывается назад, словно открываясь.
— Sei molto sensibile quando ti tocco. (Ты такой чувствительный, когда я тебя трогаю, — итал.)
Старая привычка говорить на итальянском во время секса взяла верх.
— Logicamente è passato troppo tempo (Вполне ожидаемо, ко мне давно никто не прикасался, — итал.), — тут же ответил Хартли.
Никто никогда прежде не разговаривал с ним в постели на итальянском. Он начал двигать рукой быстрее, ему совершенно не хотелось увязнуть в словах, которые ему пришлось бы переводить в уме. Не отрывая взгляда от губ Хартли — его мотивации, — он скользил ладонью по члену все быстрее и быстрее, слушая пронзительные стоны и пытаясь подстроиться под них.
Его ладонь стала гладкой от естественной смазки — самое странное ощущение, которое он когда-либо испытывал, но что-то удивительно живое и эротичное было в том, что в этом участвовал кто-то еще. От каждого движения руки Хартли содрогался и стонал.
— Baciami, — выдохнул он.
«Поцелуй меня», — перевел про себя Джеймс и сделал это без колебаний. Он впился в чужие губы, и для Хартли это, должно быть, стало переломным моментом. Он со всей силы сжал запястье Джеймса, и, черт, какой же стон вырвался из него, низкий, хриплый и чувственный, он выгнулся, подавшись бедрами вперед, и кончил.
Джеймс с сомнением посмотрел на свою руку, залитую спермой. Святое дерьмо, что он только что сделал? Зачем? Почему? Это было…
— Хорошо. — Хартли все еще тяжело дышал. Откинув со лба волосы, он добавил. — Прислонись к столу, я отсосу тебе.
Взгляд Джеймса упал на его губы. Губы, которые он все еще чувствовал на своих. Да. Вот, почему.
Джеймс двинулся к столу, с трудом удерживая равновесие. Хартли спрыгнул на пол и, засунув член в штаны, тут же опустился на колени, оказавшись лицом прямо перед пахом Джеймса.
Со внезапно охватившим его беспокойством, Джеймс дотянулся до стула и, убедившись, что крысы там нет, схватил свою куртку и плащ Хартли и бросил одежду рядом с ним.
— Подложи под колени, — ответил Джеймс на его немой вопрос.
Хартли странно посмотрел на него и, развязав шнурки, стащил с него ботинки, а затем потянул его штаны вниз.
Джеймс не стал протестовать, все что он сейчас чувствовал — прохладу, охватившую его полувозбужденный член и некое облегчение.
— Succhiami il cazzo. (Соси мой член, — итал.).
Это единственное, что пришло ему в голову.
Хартли в ответ закатил глаза.
Бля, это действительно происходило. Джеймс не знал, продержится ли он хотя бы минуту. Он вцепился в столешницу и опустил глаза на губы Хартли, как загипнотизированный. Ожидание убивало его.
Протянув руку, Хартли погладил его по груди, затем его гибкие пальцы прошлись по внутренней стороне бедра, словно Джеймс был каким-то музыкальным инструментом, а Хартли опытным настройщиком. Джеймсу нравилось это, но ужасно хотелось большего.
Хартли удобнее устроился между ног Джеймса. Это было невероятно красиво. Наблюдая за ним, Джеймс вдруг подумал о том, что Хартли был самым чувственным партнером, из всех, что у него были.
Обеими руками медленно изучив член Джеймса, Хартли поднес его к губам и мягко накрыл ими кончик. Джеймс тут же дернулся бедрами вперед, но тот остановил его, резко удержав ладонями.
— Прости, — пробормотал Джеймс.
Хартли, не выпуская кончика члена изо рта, закатил глаза. Как он мог быть таким самоуверенным с чужим членом во рту? Все-таки Хартли был самым интересным человеком, которые только попадались Джеймсу за всю его жизнь. Хотя… вероятно, Джеймс был несколько… предвзят.
Положив одну руку на бедро Джеймса, Хартли принялся медленно и сильно сосать его член. Джеймс судорожно выдохнул, дрожь прокатилась по его спине. Другой рукой Хартли помогал себе, держа член за основание и лаская мошонку.
Джеймс уставился в потолок, закрыл глаза и позволил себе отдаться ощущениям. Рот Хартли был волшебным, горячим и тесным. Его язык быстро скользил вдоль щели, опускался ниже, и в следующий момент уже ласкал чувствительную уздечку.
Дыхание Джеймса тут же сбилось, он покачнулся. Забыв, как дышать, он мог только бессвязно бормотать:
— Бля… Харт… просто… бля, да… Пайп… продолжай это… ч-черт… ох, бля…
Точечные движения Хартли не прекращались ни на мгновение. Его рот медленно впускал член, с каждым разом он заглатывал все больше, обволакивая Джеймса этим тесным, великолепным жаром, а его язык продолжал тереть самое чувствительное место.
Черт, Хартли действительно не врал на свой счет. У Джеймса в жизни было не так уж много минетов, но, как выяснилось, была огромная разница между девчонкой, не заинтересованно делающей это в основном лишь потому, что Джеймс мило уговорил ее, обещая украсть для нее какую-нибудь побрякушку, и Хартли, который буквально сам попросил его об этом. Хартли отсасывал ему жадно, нетерпеливо, он хотел делать это, и его красивые карие глаза внимательно следили за каждой реакцией Джеймса.
Джеймс не мог поверить, что у него получилось продержаться так долго. Хартли работал ртом до определенного момента, легко и быстро, а Джеймс ловил губами воздух, задыхаясь в бессловесной мольбе. Затем Хартли отстранился и начал ласкать член рукой, в стремительном и жестком темпе, не останавливаясь ни на секунду, пока Джеймс не почувствовал, как все его тело наполняется теплом. Он дернулся и кончил на плащ, лежащий у него под ногами.
На мгновение все вокруг вдруг приобрело резкие очертания. Тени на лице Хартли, темные стены вокруг, клаустрофобически тесный офис, в котором они скрывались. Джеймс был ошеломлен, но энергия постепенно покидала его, и вялость накатывала волнами.
Он ощущал какое-то оцепенение, не в силах произнести ни слова. Хартли потянул его за ремень от стола, и он послушно, почти автоматически повиновался.
Они молча улеглись на полу, Джеймс отстраненно рассматривал Хартли, пытаясь понять, что чувствует. Смущение? Или удовлетворение? Его зрение было на удивление четким, но все тело… он был словно пьяный.
— Нам нужно поспать, — наконец подал голос Хартли.
Джеймс кивнул, и через несколько минут после того, как погас фонарик, он уснул, машинально прижав Хартли к своей груди.
***
Джеймс действительно не хотел утром вот так исчезать. Ему просто нужно было разобраться в себе. То, что произошло между ним и Хартли, было намного лучше, чем он вообще ожидал, и в голове у него творилась сумятица. Хотя, его член был совершенно другого мнения.
Он быстро поднялся, на выходе случайно ударился мизинцем о дверь и, чертыхаясь, выскочил наружу. Наверное, он оставил о себе не лучшее мнение у едва проснувшегося и зевающего парня, который накануне вечером заснул в его объятиях.
***
Пятнадцатое шоссе, по пути в Централ Сити, настоящее время
Хартли чувствовал себя несчастным, потому что он не был несчастен, и это было проблемой.
Всей их группе пришлось втиснуться в один небольшой фургон, кроме счастливчика Барри Аллена, и ехать в этой тесноте обратно в Централ Сити. Хартли был уверен — даже у сидящего в прицепе Гродда места было больше, чем у них. Вела фургон Лиза Снарт, а вечно сердитый детектив Уэст (серьезно, с лица человека не сходило это угрюмое выражение) занял пассажирское сиденье, так что всем остальным пришлось каким-то образом поделить оставшиеся места. Это было по-настоящему ужасно. Хартли вырос с родителями, которые летали на частном самолете во Францию ради того, чтобы съесть на ужин какой-нибудь особенный салат и полюбоваться видом. Поездка в фургоне казалась ему чистилищем.
Кроме разве что небольшой детали. Увы. И во всем, как всегда, была виновата Шона.
Хартли любил ее, но как же часто она его бесила. В большинстве случаев, он мог быть рядом с ней самим собой, ему не приходилось притворяться, и это казалось чудесным. Хартли был благодарен ей. Но Шона порой убеждала его делать такие глупые, блядски, несусветно глупые вещи, из-за которых он готов был потом оттаскать себя за волосы. Признаться Барри оказалось самой глупой вещью, которую он когда-либо совершал.
— Поговори с ним. Ты должен быть честен, если хочешь идти дальше и не терять его дружбы. И кто знает? Вдруг он чувствует то же самое.
