Текст книги "Одинокий волк. Жизнь Жаботинского. Том 1"

Автор книги: Шмуэль Кац

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 53 страниц)

В соображениях по поводу представленных на рассмотрение мирной конференции требований лондонское правительство откровенно склонялось к необходимости не разочаровывать арабов.

Из всех английских деятелей и политических фигур, участвовавших в обсуждениях в Лондоне и бомбардируемых сигналами из Палестины, только двое побывали там и разузнали что-либо о положении дел: Сайкс и Ормсби-Гор. Сайкс попытался-таки повлиять на Лондон и вмешаться в поведение администрации, но в целом он находился не в центре событий.

Ормсби-Гор сам описал настоящие размеры арабской проблемы.

"Взаимоотношения между еврейскими колонистами и арабскими крестьянами-феллахами, – сообщил он на заседании Маккавеев в Лондоне 27 октября 1918 года, – в целом вполне удовлетворительны, и еврейские колонисты сами осознают желательность сердечного сотрудничества. Основные трудности связаны с жадными эфенди, по существу не интересующимися страной и до сих пор пользовавшимися турецким правлением для подавления и захвата всего, что только можно, у беспомощного налогоплательщика, как еврея, так и араба"[542]542
  Письма Вейцмана, том 9, № 114. Адресовано Вере Вейцман.


[Закрыть].

Но даже и он, тем не менее, нашел впоследствии затруднительным противостоять давлению Клейтона и сотрудничавших с ним. В любом случае в период перед мирной конференцией он предстает как покорный рупор правительственных колебаний.

В кампании за влияние на лондонскую администрацию офицеры военной администрации получили поле действия в свое полное распоряжение. Ничего не было предпринято для контратаки.

От Вейцмана не поступало ни слова критики по поводу дискриминации евреев, инициативы по организации арабской оппозиции или гротескного преувеличения размахов и глубины этой оппозиции. Он не предпринял ничего для разоблачения возмутительного обращения с еврейскими воинскими подразделениями, а также в своих разнообразных публичных выступлениях того времени почему-то ни разу не упомянул их достижения и жертвы.

Протесты из самой Палестины до Лондон не доходили. Сообщения, в которых руководство ишува [поселений (иврит). – Прим. переводчика] делилось своей обеспокоенностью, были погребены в сионистских архивах. И единственный голос, могущий отозваться эхом в Великобритании, – Жаботинский – был подавлен.

Таким образом, британское правительство не подстроилось под вейцмановское расписание для обсуждения "деталей". Его представители обсудили их на местах. И когда им представили проект сионистов для мирной конференции, они потребовали, чтобы радикальные изменения были внесены немедленно.

Сионистские требования приобрели решительный характер под давлением американских делегатов, чьи взгляды были близки к взглядам палестинцев. Первый вариант, представленный англичанам, содержал требование, чтобы губернатором страны был еврей, назначенный доверенным правительства по соглашению с еврейским советом и чтобы евреи составляли по меньшей мере половину в исполнительных органах управления. Иврит должен был быть официальным языком всех документов, марок и монет; еврейский шабат и религиозные праздники – официальными днями отдыха.

Эти и некоторые другие положения в таком же духе были отвергнуты англичанами. Более того, Соколова уведомили от имени Бальфура, что на этих условиях правительство мандат не примет.

Вейцман и Герберт Сэмюэль получили такой же ответ во время совещания с лордом Робертом Сесилем, Ормсби-Гором и Арнольдом Тойнби из Иностранного отдела[543]543
  Отдел парламентских архивов. Иностранный отдел. Ормсби-Гор к Соколову, 608/98, № 63.


[Закрыть].

Ормсби-Гор написал затем Соколову, умоляя, чтобы сионисты представили более короткий меморандум, который не содержал бы оскорбления чувств "большинства обитателей Палестины"[544]544
  Толковский, стр. 406–407, ошибочно относит это событие в Лондон.


[Закрыть].

В результате Вейцман, Соколов, Сэмюэль, Аронсон, Розов (русский делегат) и Де Хаос, американский делегат, три дня в Париже переделывали меморандум в соответствии с британскими требованиями, чтобы представить его на рассмотрение 3-го февраля[545]545
  Толковский, стр. 415–418 (запись от 15–16 февраля 1919 г.). Толковский при этом присутствовал.


[Закрыть].

Меморандум, представленный на мирной конференции, был краток и выдержан в общих тонах. Он призывал к признанию исторических прав еврейства в Палестине и права евреев на воссоздание там национального очага. Владение Палестиной предлагалось передать Лиге Наций, а ее доверенным должна была стать Великобритания.

Доверенный орган должен получить мандат, чтобы "создать политические, административные и экономические условия для обеспечения установления Еврейского национального очага, имеющего конечной целью формирование автономной государственности с учетом того, что не будет предприниматься ничего для ущемления гражданских и религиозных прав нееврейских общин, населяющих на сегодняшний день Палестину или права политического положения евреев в любой другой стране.

С этой целью будет поощряться иммиграция евреев и их расселение с одновременной охраной гражданских и религиозных прав нееврейского населения.

Уполномоченные власти будут в этом поддерживаться советом, объединяющим представителей мирового еврейства и еврейства Палестины".

Сопроводительный меморандум также, с одной стороны, еще раз излагал исторический фон еврейских прав на Палестину, с другой стороны – концентрировал внимание на отчаянной нужде в национальном очаге для миллионов евреев, особенно Восточной Европы. Подчеркивалось запущенное состояние земли, взывавшей к возрождению, которое могли принести только еврейская преданность, энергия и капитал.

В отдельном документе сионисты изложили свои "предложения", предназначенные в подходящее время для самих мандатных властей. Центральное требование палестинцев и американцев, к которому неоднократно призывал Жаботинский и которое нашло выражение в определении Эдера, "контроль в администрации нашего национального очага", было снято.

Вместо него документ говорил о праве еврейского народа на "справедливое представительство" в исполнительных и законодательных органах и при выборе должностных лиц.

Мандатное правительство будет назначать еврейского представителя "при консультации" с Еврейским советом Палестины.

Во всех правительственных отделах, кроме еврейского образования, роль евреев будет чисто консультативной.

Реальный контроль в двух областях, кардинально важных для сионистского возрождения – земель и иммиграции – сосредоточится в руках мандатного правительства. Для установления и распределения земельных ресурсов, – основная часть их была в государственных руках – меморандум предлагал, чтобы мандатное правительство назначило комитет, определяющий шаги, которые помогут еврейскому совету обрести владения всеми землями, позволяющими плотное заселение и интенсивное развитие. Еврейские представители "войдут в состав" этого комитета.

Относительно иммиграции меморандум действительно устанавливает, что еврейский совет должен быть уполномочен проводить в жизнь иммиграционный закон Палестины "постольку, поскольку он влияет на еврейскую иммиграцию". Но власть эта, тем не менее, должна применяться "с согласия мандатных властей и в согласии с теми условиями, которые могут быть установлены мандатными властями".

Неудивительно, что группа палестинских общественных деятелей, прибывшая в Париж в середине февраля, восприняла этот проект весьма критично, но они вынуждены были довольствоваться несколько самоуверенными заверениями Вейцмана и Соколова, что он представляет собой максимум того, что способна принять мирная конференция. Гораздо более важными, поистине решающими, как пояснили им, будут последующие обсуждения деталей, которые состоятся с Англией. "После того как мирная конференция примет наши требования, – заверили критически настроенных, – мы сможем просить большего и больше получить"[546]546
  Письма Вейцмана, том 9, № 114, 31 января 1919 г.


[Закрыть]. В письме к жене Вейцман пояснял, что предпочитал преуменьшить административные требования, а нажим оказывать за более выгодные экономические условия"[547]547
  Письма Вейцмана, том 6, № 213, 17 июня 1918 г. Адресовано Вере Вейцман.


[Закрыть].

Критический и весьма щекотливый вопрос границ обсуждался в приложении к меморандуму для мирной конференции. Южная граница должна была оставаться открытой для заключительных переговоров с Египтом (в то время бывшим британским протекторатом).

По поводу северной границы, с Сирией, разногласий с Великобританией не было. Считалось общепринятым, что граница должна способствовать решению проблемы орошения Палестины, и, следовательно, должна была включать истоки Иордана, чтобы обеспечить рациональное водоснабжение.

Таким образом, предполагаемая граница проходила от точки к югу от Сидона на Средиземном море, включала реку Литани и западный склон Хермона, и тянулась на восток, не достигая железной дороги Хиджаза.

Разногласия с британцами возникли по поводу восточной границы. В многочисленных обсуждениях с ними было достигнуто соглашение, что мандатная территория включает земли к востоку от реки Иордан, в большинстве своем почти совершенно не заселенные.

Вейцман описал эту территорию после своей поездки туда в июне 1918 года:

"Край, по которому я проезжаю, юго-восточная часть Трансиордании, – представляет собой обширную степь"[548]548
  Письма Вейцмана, том 9, № 114, 31 января 1919 г. Адресовано Вере Вейцман.


[Закрыть].

В плане сионистов земли Трансиордании простирались до линии за Хиджазской железной дорогой, отводя границу с Месопотамией к самой пустыне.

Экономическая важность железной дороги сама собой разумелась, так же, как и стратегическое значение.

Сам британский Военный комитет (одна из трех групп, сформированных правительством для изучения этого вопроса), поддержал просьбу сионистов.

Но правительство, тем не менее отказало, поскольку в нем господствовала идея о заинтересованности в этой дороге арабов.

Накануне составления сионистского проекта Вейцмана и Сэмюэля информировали через представителей Иностранного отдела Ормсби Гора, Арнольда Тойнби и сэра Льюиса Маллета, а затем и замминистра по международным вопросам лорда Роберта Сесиля, что правительство хочет, чтобы восточная граница прошла к западу от Хиджазской железной дороги. Успокоенные, что это все же включает большую часть плодородных земель по ту сторону Иордана в территорию Еврейского национального очага, сионисты приняли поправку без боя.

Они замечали, тем не менее, что экономическое благополучие и Палестины, и будущего арабского государства требует, чтобы у обоих был доступ к железной дороге на всем ее протяжении[549]549
  Архивы французского Министерства иностранных дел, Турция (Палестина), Е 312/4, том 12. Сильван Леви в Куэйю Д'Орсе, февраль 1919 г.


[Закрыть].

Важное дополнение к основному меморандуму цитировало во всей полноте выданное годом раньше заверение французского правительства о поддержке стремления сионистов установить национальный очаг для евреев в Палестине. Блеск этого заявления весьма потускнел в связи с настойчивой антисионистской кампанией, проводившейся французами и во Франции, и в Сирии. Напомнить, таким образом, об их обещаниях, казалось весьма уместно.

Но отношение Франции к сионизму было куда сложнее, чем казалось на первый взгляд. Внутренние документы французского министерства иностранных дел того периода демонстрируют укоренившуюся враждебность к еврейскому национализму.

Один из ее элементов исходил из традиционной католической доктрины, в свете которой сама идея еврейского возрождения на Святой Земле представляла открытый вызов Священному писанию. Другой отражал французскую "традицию" еврейской эмансипации и ассимиляции[550]550
  Там же, Е 312/4, том 10, 28 сентября 1918 г.


[Закрыть]. Третьим и, возможно, самым активным ингредиентом был тот факт, что сионизм поддерживался Великобританией.

По меньшей мере в одном случае французское правительство выдало непрошеный совет иностранному – сиамскому – правительству, что было бы неблагоразумно компрометировать себя поддержкой сионизма[551]551
  Письма Т.И. Лоуренса, стр. 196, Лондон, 1938 г.


[Закрыть]. (Сиамцы совета не послушались).

Негативное отношение Франции подвергалось широкой критике в Великобритании и США. "Чикаго Кроникл" даже зашла так далеко, что охарактеризовала Францию как "фокус антисионистского и антисемитского влияния на Ближнем Востоке". Но нет сомнения, что имелась более прагматичная причина для этого враждебного настроения. Существовали веские причины полагать, что французы пестовали брожение среди арабов Сирии против сионизма как часть их кампании по присоединению Палестины к Сирии под эгидой Франции. Эта цель, конечно, противоречила не только поддержке Декларации Бальфура, выраженной Францией, но и соглашению Сайкса – Пико от 1916 года, которое, в конце концов, отводило значительную часть Палестины под международную зону. Британцы, в свою очередь, давно относились к пакту Сайкса – Пико как к изжившему себя, и условия Бальфурской декларации ознаменовали его официальную дезинтеграцию. Но Франция продолжала рассматривать пакт как некий "статус-кво", пока в этом районе не достигнуто окончательное соглашение. Они постоянно цитировали его в своих интересах. В то же время по примеру Великобритании они старались добиваться наиболее выгодных для себя территориальных условий, где только возможно. В обоих случаях пострадавшей стороной оказывался сионизм.

Британцы, сыграв основную и почти единственную роль в победе над Турцией, фактически владели и правили всей захваченной территорией. В глазах Франции, отличавшейся острым зрением, они вели себя как полные хозяева. Роль французов в восточной кампании в силу обстоятельств была незначительна. Они сконцентрировали усилия на кошмаре Западного фронта и к тому же из всех участников конфликта понесли самые тяжелые потери. Они гневно выражали горечь и негодование тем, что британцы воспользовались этой ситуацией так, будто сражались в одиночку и выиграли отдельную войну.

Что касается Палестины, их протесты в основном игнорировались. В Сирии, несмотря на заверения Ллойд Джорджа об отсутствии здесь британских интересов, политика Великобритании на последних этапах войны и по ее завершении заключалась в сведении французского влияния к минимуму.

По бесцеремонному выражению Т.И. Лоуренса, одного из принципиальных создателей такой политики, идея заключалась в том, чтобы "выбить французов из Сирии"[552]552
  Цитируется по Ллойд Джорджу, «The truth about the Peace Treaties», стр. 1047, Лондон, 1936 г.


[Закрыть] или, по не менее красноречивому выражению главы военного министерства лорда Мильнера, «выманить французов из Сирии»[553]553
  Джордж Антониус, «The Arab awakening», стр. 271, Лондон, 1938 г.


[Закрыть].

Поскольку все стороны придерживались принципа "незахвата территорий", британской стратегией стала поддержка в Сирии устремлений Хашимитской династии, а в Палестине, на тот период, – устремлений сионистов. Именно для осуществления прохашимитской политики было разыграно гигантское надувательство: приписать ведущую роль в освобождении территорий силам под предводительством эмира Фейсала. Арабское восстание под предводительством отца Фейсала Хусейна, шарифа Мекки провалилось как значительно событие. Вне собственно аравийской территории оно не получило значительной поддержки от арабов.

Ни Фейсалу, ни его британскому наставнику Т.И. Лоуренсу не удалось мобилизовать силы в Сирии. Арабы и пальцем не пошевелили, чтобы помочь наступлению Алленби.

Это отсутствие поддержки и активности, которые ожидались как арабская плата за независимость в Сирии и Месопотамии, грозило подорвать британские планы. Гениальное решение дилеммы нашлось, когда обнаружилось загадочное официальное заявление, которое, как утверждалось, было выдано в июле 1918 года группе "Семь Сирийцев" в Каире! В нем британское правительство торжественно обещало, что в районах, еще не освобожденных, обязуется признать полную суверенную независимость любой арабской территории, освобожденной от турецкого влияния в результате действий самих арабов[554]554
  Мухаммед Курд Али, «Китаб эль Шам», том 3, стр. 154, Дамаск, 1925 год. Цитируемая Э. Кадури «England and the Middle East», стр. 21, Лондон, 1956 г.


[Закрыть].

С использованием этой формулировки был выработан механизм, в результате которого, как заключил арабский историк, "где бы британская армия ни захватила город или покорила крепость, которую затем надлежало передать арабам, наступление задерживалось, пока не вступали арабы, и победу, таким образом, можно было отнести на их счет"[555]555
  Э. Кадури Chatam house version, стр… 51; Мухаммед Курд Али, цитируемый в «Chatam house version», стр. 40; У.Т. Мазей Allenby’s final triumph, стр. 230, Лондон, 1920 г.


[Закрыть].

Этим и обосновывается дикая спешка поднять арабский флаг в городах, из которых турки уже были изгнаны англичанами. Дерайя и Алеппо представляли собой две такие легкие победы.

И как раз в Дамаске, захват которого должен был послужить кульминацией-символом арабской эмансипации и где по плану предстояло короновать Фейсала, пока французы не успели привести свои возражения, как раз здесь-то и произошла заминка. Британские силы, продвигавшиеся к Дамаску, включали австралийский контингент и получали подкрепление от

меньшей французской части. Главнокомандующий Алленби, действующий в согласии с планом, разработанным Лоуренсом и Военным отделом, отдал частям приказ не вступать в город. Предполагалось, что турки отступят без боя. Тогда-то, пока отступление будет перекрыто к северу от города британскими и союзными частями, в город войдут только шарифские подразделения Фейсала, численностью в 6000 человек и, подкрепленные в последний момент завербованными друзами и Хурани, объявят миру о своей победе и сформируют правительство.

Этот план нарушили два непредвиденных обстоятельства. Австралийский командующий, бригадир Вильсон, обнаружив, что не может перекрыть туркам путь к отступлению без захвата города, взял его, и, таким образом, Дамаск достался австралийцам.

Позднее в город вступили и британские силы под командованием полковника Бурчьера на подавление восстания против англичан и запланированного водворения Фейсала[556]556
  Мосул – название Северного Ирака или Курдистана – (прим, переводчика).


[Закрыть].

Фейсал не был коронован, но он организовал несколько шаткую администрацию, начавшую функционировать с согласия французов.

И вдруг, словно пытаясь разрубить ближневосточный гордиев узел, между главами Британии и Франции было выработано соглашение. 2 декабря 1918 года в Лондоне состоялась секретная встреча Ллойд Джорджа и Клемансо. Как позднее лаконично описывалось в сообщении французского министерства иностранных дел, – "В ходе простой беседы, без протокола и секретарей, мсье Клемансо отказался от Мосула[557]557
  Архив французского министерства иностранных дел, Турция (Палестина), Е 312/4, том 25/26, стр. 11–12.


[Закрыть] и Палестины’’[558]558
  См. Жан Пишон, Le Partage du Proche – Orient (Париж, 1938 г.), стр. 164 et seq.; и меморандум Бальфура в архивах парламента, Иностранный отдел 371, сентябрь 1919 г.


[Закрыть]. Хотя соглашение окутывала атмосфера секретности и спустя полтора года Аристид Бриан издевательски описывал Клемансо как обманутого Ллойд Джорджем, нет нужды далеко искать причины согласия Клемансо.

Великобритания не должна была чем-то "компенсировать" Франции "отказ" от Палестины. Ясно, что Ллойд Джордж мог напомнить Клемансо о французской поддержке Декларации Бальфура. Впоследствии британские документы подтверждают, что Клемансо это понимал.

Что же касается его готовности вообще к компромиссу, она отражала желание завоевать большую поддержку Великобритании в будущей защите Франции на Европейском континенте[559]559
  Толковский, стр. 407, запись от 9 февраля 1919 г., примечание 6; см. также Центральный сионистский архив 24/16009.


[Закрыть].

С другой стороны, согласно самому Ллойд Джорджу, он снова заверил Клемансо, что Великобритания не заинтересована в Сирии.

Но где же все-таки кончалась Сирия и начиналась Палестина? Где провести границу? Франция видела смысл в том, чтобы отодвинуть ее как можно дальше к югу, в то время как англичане хотели контролировать Палестину размером как можно больше – и содержащую необходимые компоненты для жизнеспособности еврейского национального очага.

Потому-то британские посредники, применяя давление на сионистов для смягчения конституционных и административных требований, ограничивающих британский контроль в Палестине, одновременно поощряли их, когда дело касалось северной границы, описать свои требования подробно, что естественно обеспечивало британский контроль и ограничивало французскую сферу влияния[560]560
  Официальное заседание 46-й сессии Верховного Совета Союзников, 27 февраля 1919 г., цит. в «Бумагах Вейцмана», том 1, стр. 235; см. также «Джуиш кроникл» от 7 марта 1919 г.


[Закрыть].

27 февраля 1919 года стал знаменательным днем в истории сионизма. Сионистские требования были официально представлены Верховному Союзническому Совету – Совету десяти, представителям делегаций Великобритании, Франции, США, Италии и Японии. Сионистскую делегацию возглавляли лорд Ротшильд (которому Бальфур адресовал свое письмо от 2 ноября 1917 года), Соколов и Вейцман.

Соколов произнес трогательную речь об исторических правах еврейского народа на Палестину и призвал к установлению еврейского государства. Вейцман описал бездомность еврейского народа и представил общие черты экономического проекта Сионистской организации. Драматическим пиком дня, тем не менее, стало произошедшее после речи Сильвана Леви, формально представителя французского еврейства, но по существу представителя французского правительства. С.Леви разразился длинной атакой на сионизм.

Дебаты не разрешались, но глава американской делегации Роберт Лансинг дал Вейцману возможность сделать заявление, спросив его, что он подразумевает под термином Национальный очаг «Означает ли это автономное правительство?» – спросил он. Вейцман в ответ привел осторожно сформулированное определение: нет, мы не требуем специфически еврейского правительства. Мы требуем, чтобы под правлением этого региона в стране были установлены конкретные условия и администрация, дающие нам возможность слать в Палестину иммигрантов. Их число должно достичь 70–80 тысяч ежегодно. Мы возьмем на себя задачу по созданию школ, где будет преподаваться иврит, и по строительству еврейской жизни, еврейской настолько же, насколько жизнь в Англии английская. Когда эта национальность составит большинство населения, наступит момент заявить права на правление страной[561]561
  Письма Вейцмана, том 9, № 123, 20 февраля 1919 г. Адресовано Вере Вейцман.


[Закрыть]. Вейцман сообщил в письме жене, что немедленно после выступления его поздравил Сонино, министр иностранных дел Италии, а также Бальфур и все остальные, за исключением французов[562]562
  Письма Вейцмана, том 9, № 236 в сионистский отдел, Лондон, 7–9 ноября 1919 г.


[Закрыть].

Сионистское руководство, тем не менее, ожидал приятный сюрприз. Андре Тардье, второй французский делегат, выпустил официальное постановление, что Франция не станет возражать против "передачи Палестины под эгиду Великобритании и формирования еврейского государства".

Не менее потенциально важным был дипломатический успех Вейцмана с арабами. Его встречи с эмиром Фейсалом и его усилия по содействию Фейсалу увенчались соглашением (между Его Высочеством эмиром Фейсалом, представляющим и действующим от имени арабского королевства Хиджаза, и д-ром Хаимом Вейцманом, представляющим и действующим от имени Сионистской организации) о сотрудничестве между "арабским государством" и "Палестиной". Это было не просто постановление о взаимном признании.

Арабское государство и Палестина как Еврейский национальный очаг были приняты как должное. Статья IV утверждала открыто:

Будут приняты все необходимые меры по поощрению и стимулированию иммиграции евреев в Палестину в широком масштабе и по быстрому обустройству еврейских иммигрантов на земле путем тесного заселения и интенсивного культивирования почвы. При применении этих мер права арабских крестьян и арендующих фермеров будут соблюдаться, и им будет оказана помощь в продвижении их экономического развития.

Фейсал добавил к соглашению приписку:

"Я обязуюсь придерживаться этого соглашения, если арабов обеспечат, как я просил в моем манифесте от 4 января, адресованном британскому министру иностранных дел. Если будут приняты изменения, я не могу отвечать за неспособность выполнить это соглашение".

Не успели сионисты подать свой проект Верховному союзническому совету, как Фейсал заявил в газетном интервью, что в Палестине не может быть еврейского государства.

В ответ на незамедлительный протест Вейцмана он стал утверждать, что его неверно интерпретировали. Он-де подразумевал, что не будет еврейского государства немедленно. Он затем послал объяснительное письмо Феликсу Франкфуртеру, члену американской сионистской делегации. В письме выражалась благодарность за поддержку сионистами его дела и обещалось полное сотрудничество в «совместной работе по созданию реформированного и улучшенного Ближнего Востока». Он и его делегация были «полностью ознакомлены» с предложениями сионистов: "Мы рассматриваем их как умеренные и справедливые. Мы сделаем все для достижения их цели и пожелаем евреям сердечное «Добро пожаловать домой».

Международная конференция сионистов, которая должна была состояться до представления Верховному Союзническому Совету, открылась лишь по прошествии недели (5 марта).

Вейцман представил отчет о событиях на заседании, но не упомянул о весьма существенных изменениях в требованиях, принятых сионистским руководством под нажимом англичан. Не упоминался и зияющий разрыв между дружеской атмосферой в Лондоне и подавляющими и дискриминирующими действиями администрации в Палестине.

Там как раз в эти дни финансовый советник военной администрации полковник Вивьен Габриэль достиг соглашения с губернатором Мальты (в то время британской колонии) о приеме в Палестину нескольких тысяч мальтийских безработных.

Этот план был в конечном счете отвергнут и военной администрацией, и Лондоном. Единственным результатом стала очевидность антисионистской мании полковника Габриэля. Это его измышления стояли за отказом Сионистской комиссии в условиях для любых экономических инициатив; на нем лежала ответственность за отказ администрации разрешить евреям даже подавать заявку на съем заброшенных немецких предприятий. Габриэль, которого Жаботинский считал единственным законченным антисемитом в администрации, в отличие от антисионистов, был описан Вейцманом как человек, нанесший далеко идущий и долгосрочный урон еврейскому делу.

"Габриэль – способный человек, энергичный офицер и очень хитрый. В качестве финансового советника он пользуется большим влиянием на все отделы в правительстве и использует это влияние мастерски, чтобы вредить нашим позициям на каждом шагу. Он, более того, мобилизовал в свою поддержку католиков (наших самых ярых оппонентов) и даже мусульман. Палестина очень маленькая страна. Один способный человек на ответственном посту может причинить неисчислимый вред, и Габриэль несомненно в этом преуспел. Все случаи экономической дискриминации объяснялись влиянием Габриэля"[563]563
  Предполагаемый визит в Лондон не состоялся.


[Закрыть].

Написано это было спустя многие месяцы, когда Габриэль уже покинул Палестину и весь урон был уже нанесен. В период его действий Вейцман еще держался за свое утверждение, что Жаботинский "слишком пессимистичен", что огорчительное поведение администрации не представляет прецедента, и что будет аннулировано, когда установится британская гражданская администрация.

Ситуация в Палестине в 1919 году отражала трагическое положение еврейского народа.

Восточную Европу, а именно Польшу и Украину, захлестывала волна погромов.

Международные протесты, не подкрепленные какими-либо санкциями, не имели эффекта. В Польше свобода и обещание грядущей независимости не укротили антисемитов. Их антиеврейские инстинкты, напротив, заострились и на независимость они отреагировали как на лицензию на убийство евреев, грабеж и поджоги их имущества.

Жаботинский, предупреждавший много лет назад польских евреев, что для них освобождение Польши лишь иллюзия и западня, и за это атакованный и изничтоженный, не был удивлен. Но это не преуменьшило и чувство беспомощности, поскольку сионистское движение не в состоянии было предотвратить или облегчить еврейские страдания.

Его разочарования были еще и приумножены из-за положения его собственной семьи. Мать и сестра с сыном были в Одессе и по-прежнему надеялись, как и многие другие, попасть в Палестину, и по-прежнему напрасно.

Зальцман повидал мать Жаботинского и сообщил ему, что она не расстается с телеграммой, которую тот прислал в декабре. Она сказала Зальцману: "Володя должен торопиться увидеть меня, я уже очень стара".

Я бы попытался добраться до них до приезда в Лондон, но не решаюсь", – пишет он Анне[564]564
  В. Жаботинский «Слово о полку», стр. 255–256.


[Закрыть]. «Сотни тысяч людей там ждут, полные надежды, с упакованными чемоданами. Они видят во мне своего рода пророка. Что я могу им сказать? Здесь ситуация очень плоха, да и в Версале тоже, по моим сообщениям, дела не обнадеживают. Конечно, всем им следовало бы раскрыть всю правду, но не могу набраться смелости, а соврать тоже не смог бы»[565]565
  Шхем.


[Закрыть].