Текст книги "Краски вне линий (фанфик Сумерки) (ЛП)"
Автор книги: WinndSinger
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 80 страниц)
Я чувствовала себя так, словно мы с ним – Адам и Ева, двое обнаженных любовников посреди леса, не нуждающиеся ни в чем, кроме того, что уже есть. Но Эдвард так и не снял свою шляпу, пока мы занимались любовью у края утеса,… он смотрел на закат, …а я смотрела на него, и каждому из нас открывался фантастический вид на нечто прекрасное.
И то маленькое озеро в нескольких ярдах от нас,… Эдвард отнес меня туда, и я чуть не вскрикнула, думая, что вода окажется ледяной. Но это было не так. На самом деле она была вполне теплая, и такая успокаивающая,… мы вместе погрузились в воду и Эдвард поцеловал меня, глядя на небо и говоря со мной о том, о чем могут говорить только любовники. Никаких проблем, никакой терапии, никаких разногласий,… просто разговор о том, как нам хорошо, какие сильные мы вместе,… о нашем прошлом,… нашем будущем,… это был такой честный и открытый диалог,… такая редкость,… и сейчас я почувствовала, что я даже ближе к нему, чем раньше. Я надеялась, что со временем мы будем становиться еще ближе друг к другу. Я знала, что так и будет.
В конце концов, солнце почти село. Эдвард вылез из воды. Я осталась в озере, а он голым подбежал к лошади, открывая седельную сумку, притороченную к ее спине. Я хихикнула, когда увидела, что он бежит обратно с попоной и полотенцем.
– Ты и это предусмотрел? – спросила я его, все еще сидя в теплой воде и глядя, как он дрожит, стоя у кромки воды.
– Вообще-то нет, – он немного заикался, и ему явно было холодно, когда он развернул для меня полотенце, – Если бы предусмотрел, то захватил бы ДВА полотенца… и обогреватель!
Я поспешно вылезла из воды и подошла к нему,… и он вытер меня целиком своими сильными руками, чтобы я не умерла от холода. Затем он взял большую попону и накрыл ею мои плечи.
– Грейся, – он взял влажное полотенце и начал вытираться, целуя меня при этом, – Я собираюсь надеть штаны и затем начать разводить костер.
Я рассмеялась и последовала за ним к расчищенной площадке, где стояла лошадь,… туда, где нас дожидались сложенные в круг камни, недалеко от утеса.
– Я и не знала, что ты умеешь разводить огонь, – сказала я, не поднимая вопроса о том, как он всегда боялся огня, – Мы с тобой как снеговик Фрости и Пенни. (персонажи рождественской песенки – прим.пер.)
– Сбавь-ка тон, – он улыбнулся мне, когда я уселась в паре футов от него, глядя, как он снова лезет в седельную сумку, которая теперь лежала на земле.
– Наблюдай и восхищайся, у меня есть небольшие навыки палаточной жизни, – он вытащил из сумки два камня и маленькую щепку.
– Это я должна увидеть, – я наблюдала за ним, думая о том, что таким способом добывания огня пользовались только в старых вестернах, и это было мифом.
Он начал тереть камни друг о друга, а под ними лежала маленькая кучка веток и сухая трава. Это продолжалось пару минут, и из камней начали лететь искры, но огонь не разгорался.
Наконец, я пошутила:
– Прекрати, они сейчас станут СЛИШКОМ горячими.
Он бросил на меня немного недовольный взгляд и рассмеялся.
– К счастью, Боб рассказал мне один хитрый способ развести огонь, – Эдвард пошел к своей сумке, – И если у тебя нет кремня, сказал он,… сделай это.
Он достал из сумки маленькую емкость с бензином и разбрызгал жидкость на сухие камни, которые образовывали круг,… достал коробок спичек, поджигая одну и бросая в круг,… и разгорелся небольшой костер!
– АЙ! – я захлопала в ладоши и обняла его, когда он убрал свои руки от огня, говоря при этом:
– Вуаля! – словно сделал только что нечто волшебное.
– Мой ковбой!
Я поцеловала его, когда он застенчиво пожал плечами и сказал:
– Ерунда.
Мы рассмеялись как дети, и огонь медленно разгорелся, когда мы добавили в костер еще веток. Через несколько минут стало очень тепло и уютно. И руки Эдварда, обнимающие меня, совсем не причиняли мне боли.
– Ты когда-нибудь ездил в летний лагерь, когда был маленьким? – спросила я его.
– Нет, – сказал он, – Хотя мне всегда хотелось. Сегодня у меня сбылась еще одна мечта.
Он обломал мелкие сучки с длинной палки и вручил ее мне.
– Это на случай, если на нас нападет медведь или еще кто-нибудь? – спросила я, рассекая палкой воздух, словно мечом.
– Нет, – он улыбнулся, залезая в сумку и доставая что-то, что затем разорвал надвое. Я не видела, что это, он отвернулся от меня на секунду, – Вот для этого.
Он насадил на палку два зефира (американцы вот жарят на костре зефир, такие вот они – прим.пер.), и я хихикнула.
– Ты все продумал, да? – я прыснула, когда он начал насаживать зефир на свою палку.
Ни одно свидание с Эдвардом не будет полным без присутствия какой-нибудь вредной пищи.
Я опустила свою палку в огонь и медленно вращала ее, пока он со счастливой улыбкой наблюдал за мной как маленький ребенок, который возбужден от того, что сейчас у него появилась возможность сделать это. Я чувствовала легкую грусть от того, что всего этого не было в его жизни, …и сказала себе, что нужно убедиться, что теперь он сделает все, что упустил, …теперь он живет,… теперь он свободен, и не просто от Виктории, но и от своих родителей и от их жизненного груза. Сам факт того, что Эдвард позаботился обо всем, доказывает это. Он смог оставить позади всех людей, что причинили ему вред, …даже тех, с кем его связывали кровные узы.
И он выглядел таким милым, когда опустил свою палку в пламя. Ему так мало нужно для счастья. Или, может быть, это совсем не мало,… может быть, я просто сужу по себе.
Теперь было очень темно и солнце полностью село. После того, как весь зефир был съеден, и сумка опустела,…ТОГДА… Эдвард достал наш ужин. Как типично. Сначала сладкое, потом непосредственно еда. Это мой озорной маленький мальчик. Не могу дождаться дня, когда я поведу его к дантисту. И услышу звук бормашины.
– Что это? – спросила я, когда он расстелил между нами влажное полотенце и начал выставлять на него маленькие контейнеры.
– Спонсор сегодняшнего ужина – наш лучший-прелучший друг Джимми Чен, – объявил он, облизывая палец и открывая последний маленький белый контейнер.
– Не может быть! – улыбнулась я, заглядывая в контейнеры, когда Эдвард вручил мне металлическую вилку, которую достал из сумки, пока я смеялась.
– Может, – усмехнулся он, – Я сказал ему, что у тебя день рождения, и он ответил:
– Никаких денег, белый парень.
– НЕТ! – моя рот раскрылся, я не могла в это поверить.
– Ага, – усмехнулся Эдвард, – Я же говорил тебе, что мы ему нравимся.
– Оууу…, – я почувствовала, что мой взгляд затуманился от слез, – У нас есть друг!
– Вот мы какие! – завопил он на весь лес, поднимая глаза к небу, – У НАС ЕСТЬ ДРУГ! ВУУУУУ!
– Шшш…, – я рассмеялась, хватая его голую руку, – Пожалуйста, не вынуждай сов или еще кого-нибудь нападать на нас.
Он тоже рассмеялся и вскрыл для меня банку колы, засовывая туда трубочку.
– Я хотел взять вина,… но Джимми сказал, что у меня больше шансов сесть задницей на зубочистку, чем найти в этом городе приличное вино. Газировка подойдет?
– Превосходно, – заверила я его, с удовольствием потягивая через трубочку газировку, пока он все расставлял.
– Ты такая клевая, – сказал он, подмигивая мне, потому что я была так счастлива от всего того, что он сделал. Держу пари, многих женщин, которых он знал, было очень трудно удовлетворить,… и он всю ночь пытался бы им угодить. Ладно, НА ХУЙ их. Мне все очень нравится!
Эдвард поднял свою банку с вишневой колой и сказал:
– За наших друзей,… и, что более важно – за день, в который ты родилась,… теперь самый важный день в моей жизни.
Я чуть не расплакалась, когда мы чокнулись банками и выпили газировки.
– Я до сих пор не могу поверить, что ты пошел к Джимми за нашим сегодняшним ужином, все таак вкусно! – сказала я, когда мы начали есть, и я откусила чего-то очень пряного и жирного,… по вкусу напоминающего лапшу с курицей.
– Ты бы это видела! – Эдвард с энтузиазмом принялся рассказывать мне эту историю, – Я подъехал на лошади к окну кухни у черного входа!
Я почувствовала, что мои глаза лезут из орбит и громче рассмеялась, представляя себе это.
– О, БОЖЕ, ты ЭТОГО НЕ СДЕЛАЛ! – я чуть не подавилась, пока хихикала над ним.
– Нет, сделал, – сказал он гордо, – Я постучал в стекло и он чуть не навалил в штаны,… а потом он увидел лошадь! Жаль, у меня не было с собой камеры! Он ОХРЕНЕЛ!
– Держу пари, это длилось недолго, – рассмеялась я, не прекращая есть.
Эдвард просиял, когда выложил мне все до конца…
– Он выглядел так, словно думает: «Это тебе не «DRIVE THRU» (сеть придорожных забегаловок, буквально что-то вроде «не проезжайте мимо» – прим.пер.), придурок, еб твою мать», и я сказал: «Ну, тебе просто необходимо организовать здесь такое заведение. Это совет твоего единственного клиента».
– Затем я сказал, – у Эдварда началась истерика, – «И, кроме того, это и впрямь не «DRIVE THRU», раз уж я ВЕРХОМ на лошади,… полагаю, тебе стоит назвать заведение «RIDE THRU» (to drive – ехать на машине, to ride – ехать верхом – прим.пер.). И он чуть не убил меня! Он сказал, что скорее умрет, чем повесит на свой ресторан вывеску «RIDE THRU». «Все, что мне надо – это лошадиное дерьмо, разбросанное, блять, повсюду. В довесок к тормозящему белому люду, который торчит тут!», сказал он.
– Мне нравится, как ты копируешь его голос, – я смеялась до слез, – Скажи еще что-нибудь.
И он сказал.
– Если это лошадиное дерьмо, Вуди, то в следующий раз, когда ТЫ припрешься сюда, ты найдешь его у себя в тарелке, это я тебе, блять, обещаю! – изобразил он голос Маркуса, и получилось идеально. Я бы слушала его всю ночь напролет.
– Он назвал тебя Вуди? – я чуть не упала от смеха.
– Да, это было здорово, – он тепло улыбнулся, глядя на огонь, вспоминая об этом, – Он лучший!
– Он… (я продолжала смеяться), Он… подал тебе еду через окно, у которого ты стоял? – спросила я.
– Да, – ответил он, – Я сказал ему, что если он не подаст мне ее через окно, я въеду на лошади внутрь чтобы забрать ее.
– О, блин,… ты снова нарывался на то, чтобы он окатил тебя ледяной водой, это точно! – я вытерла глаза, представляя себе лицо Маркуса.
– И после того, как он отдал мне всю еду и сказал, что платить не надо, я спросил его: «А у тебя нет морковки для моего коня?», – он рассмеялся, рассказывая об этом.
– А ты смелый, Мейсен! Такой смелый! Это был прекрасный выпад! Ты просто умница! – завопила я.
– И что он сделал? – почти со страхом спросила я потом.
Он начал осыпать меня проклятьями и выпихнул морду С. П. из окна,… и захлопнул его. Я слышал его крики, когда мы уже отошли, – Эдвард гордо ухмыльнулся, – Я слышал, как он говорит: «ЮКК…у меня на РУКАХ ебаные ЛОШАДИНЫЕ СОПЛИ! ЕБ ТВОЮ МАТЬ!». Это было так классно!
– Ладно, хватит,… прекрати, – умоляла я его, – Я не могу дышать,… подожди минутку…
– Единственное, чего я хотел – чтобы С.П. навалил ему кучу прямо перед окном. Но он этого не сделал, – заявил Эдвард.
– С.П? – спросила я, – Так зовут твою лошадь?
– Солнце Полуночи, – сказал Эдвард, бросая взгляд в сторону коня, который пасся в нескольких футах от нас, – Он милый старичок,… идеально подходящий, чтобы обучаться верховой езде. У него мягкий характер, …он спокойный,… с ним нет никаких проблем.
– Он классный, – я улыбнулась ему, – И с ним ты классный,… я вижу, как хорошо ты управляешься с ним,… какой ты милый…
Я размышляла о том, что когда я была связана с ним,… в те две недели,… он тоже был со мной очень нежным,… он никогда не делал мне больно,… на самом деле он был крайне заботливым, не пересекая черту, чтобы каким-нибудь образом не навредить мне. Мне пришло на ум, что после того, как с ним жестоко обращались, когда он был в положении подчиненного,… когда его контролировал кто-то другой,… даже лошадь, …он делает все, чтобы обращаться со всеми по-доброму и не навредить. Это многое говорит о том, что Эдвард Каллен за человек.
– У нас есть свое собственное Солнце Полуночи…, – я подняла глаза на гигантскую золотую луну у нас над головами, – Ну, возможно, на несколько часов…
– Да, похоже, что даже луна захотела присутствовать на твоем дне рождения, – он улыбнулся, глядя вверх, – И все звезды тоже,… все тебя любят.
– Продолжай, – я ухмыльнулась, глядя на него, – Лесть откроет перед тобой ВСЕ ДВЕРИ.
– Оооо, не говори так, – усмехнулся он, – Я буду вынужден достать свое главное оружие и прочитать тебе стихи.
– Ты знаешь стихи? – спросила я, потому что не знала этого.
Эдвард в шутку прочистил горло и заговорил как человек, только что появившийся здесь из 19 века, читая мне стихи о любви.
– Она идет во всей красе
Светла, как ночь ее страны.
Вся глубь небес и звезды все
В ее очах заключены,
Как солнце в утренней росе,
Но только мраком смягчены.
Прибавить луч иль тень отнять
И будет уж совсем не та
Волос агатовая прядь,
Не те глаза, не те уста
И лоб, где помыслов печать
Так безупречна, так чиста.
А этот взгляд, и цвет ланит,
И легкий смех, как всплеск морской,
Все в ней о мире говорит.
Она в душе хранит покой
И если счастье подарит,
То самой щедрою рукой!
(стихи принадлежат перу лорда Джорджа Гордона Байрона в переводе Самуила Маршака, и, раз уж это классика, решила не вынуждать вас читать мои собственные потуги в переводе лирики, до Маршака мне – сами понимаете – как до… (придумайте сами), поэтому оставляю в таком виде, хотела прояснить лишь пару моментов. Первый – в строке «волос агатовая прядь» Эдвард меняет одно слово на другое. В оригинале там «raven», то есть цвета воронова крыла, и он меняет это слово на «chocolate», то есть шоколадный. Думаю, причины никому пояснять не нужно. Второй – последняя строка стихотворения вынесена в название этой главы, и я перевела ее так, как нужно, но у Маршака, в угоду рифме, смысл последних слов оригиналу не соответствует, и, раз уж это название главы, я сочла необходимым сделать соответствующее пояснение – прим.пер.)
Да, после этого я вынуждена утонуть в нем. Блять, это были стихи о том, как невинна моя любовь! Кто бы устоял от того, чтобы наброситься на него после этого? Ради Христа, это были стихи лорда Байрона! Он с каждым разом становился все более привлекательным для меня, и теперь, сняв с его сердца еще один слой, я обнаружила кое-что, что погрузило меня в огонь!
Это так адски заводит – когда у тебя день рождения!
Coloring outside the lines. Глава 20 (часть 1)
Глава 20. Не злите фей, исполняющих желания!
Часть 1.
BPOV
Мы лежали на животах на одеяле, подпирая головы руками и блаженно улыбаясь друг другу, обнаженные и влажные от сладкого пота – нам было жарко от огня, горящего рядом с нами. По ощущениям это напоминало маленькую сауну,… и ночное небо вовсе не казалось мне страшным. Возможно, в Нью-Йорке, торча с голой задницей на виду у всех, я бы испытывала настоящие приступы паранойи. Но я не чувствовала этого здесь,… с ним. Я чувствовала себя так, словно мир принадлежит только нам,… и мне нравилось это ощущение.
– Ты спишь? – я хихикнула, когда взглянула на его лицо, выражающее умиротворение,… и его закрытые глаза.
– Совсем нет, – он открыл их, улыбаясь мне, – Мы должны встретить самый важный день в жизни,… и мои часы говорят, что почти время… скоро полночь.
– Только не надо дуть в горны или в бумажные «шумелки», – я ухмыльнулась, глядя на него, когда наши ноги сплелись между собой.
– Никаких бумажных «шумелок», – он слегка покачал головой, вздыхая, – Только подарки для тебя.
– Подарки? – спросила я, и моим голосом завладел дух пятилетней девочки.
– Да, ПОДАРКИ, – передразнил он меня и рассмеялся, когда я почувствовала, что кусаю свою нижнюю губу.
– ЭТО твой день рождения, – добавил он, – Что бы я был за возлюбленный, если бы не подарил тебе хотя бы один подарок?
Я взглянула на него так, словно готова была съесть его прямо сейчас. Не то, чтобы я не пыталась сделать этого ранше.
– Что ты мне подаришь? – я прыгнула на него, изо всех сил играя роль той маленькой девочки, какую он хотел видеть во мне. И он только что сделал то, что каждый раз превращало меня в нее… подарки!
– Господи, да успокойся ты! – он хихикнул, удивленный моим поведением, – Ты что – никогда раньше не получала подарков?
– Иногда, – я пожала плечами, – Но не слишком часто. Рождество и дни рождения были для моего папы трудными праздниками… без мамы рядом,… чаще всего мне дарили… фотоальбом для семейных фотографий или что-то в этом роде.
– Черт, это отстой, – он снова с грустью посмотрел на меня и взял в руку часы, которые лежали перед ним на одеяле.
– Окей, почти время, – он сел и снова полез в сумку, – Закрой глаза, закрой их! Будь хорошей маленькой девочкой.
– Ладно, ладно! – я хихикнула, закрывая глаза,… ну, разве что, подглядывая одним глазком.
– ЭЙ! – он указал на меня, – Я вижу тебя, Свон! Будешь подглядывать – не получишь подарков.
– Нет, нет! – я надула губы и прикрыла глаза руками, – Я не смотрю, видишь?
– Ладно, – он вручил мне средних размеров подарок,… немного тяжеловатый в придачу.
– АЙ! – я подпрыгнула, забыв о том, что я голая, сижу, и что мои груди подпрыгнут вместе со мной, когда я сделаю это.
Эдвард просто наблюдал за ними с каплей извращенного удовольствия во взгляде, пока я разрывала зеленую оберточную бумагу на клочки, словно кошка, своими ногтями. Эдвард рассмеялся над моим энтузиазмом,… и под бумагой я увидела коробку.
– Кеды «Конверс»…, – смущенно прочитала я на коробке, – Мужские.
– Открывай, – поторопил он, взволнованно наблюдая за мной.
Я открыла крышку коробки, ожидая увидеть там кеды,… но внутри оказался самый прекрасный кассетный диктофон, который я видела в своей жизни!
Я почувствовала, как слезы потекли из глаз и негромко взвизгнула,… аккуратно вынимая его из коробки,… рассматривая его прекрасный черный с серебристым корпус,… прикасаясь к кнопкам.
– Этот даже красивее, чем у доктора Питера, – сообщил он, пока я плакала, – Этот может записывать на протяжении 20 часов подряд, …и включается от звука голоса,… ты можешь сказать «СТОП», и он остановится, можешь сказать «ЗАПИСЬ» и он снова включится. Это – самый лучший. Тебе не нравится… Совсем не нравится… Я могу вернуть его!
– Нет, нет, нет! – я лила слезы как законченная плакса, едва способная говорить, прошептав ему после того, как вытерла слезы со щеки, – Мне очень нравится! Он такой… ООООООХХХ!
И я сжала его в своих руках,… чуть не выронив в процессе. Эдвард поймал его и держал, пока я, рыдая, прижималась к нему, покрывая его всего поцелуями,… шепча ему, что я люблю его снова и снова…
– Ух ты, тебе нравится подарок номер один! – он обнял меня и поцеловал в ответ, почти как ребенок, которому сделали добро. Он раскачивал меня из стороны в сторону, счастливо двигаясь, словно в танце, в моих объятьях.
Подарком номер два была большая коробка кассет для диктофона. И я не смогла прекратить плакать.
Затем настала очередь подарка номер три,… и он заставил меня рассмеяться. Это была пара книг, одна называлась «Психология для «чайников»,… вторая – «Пограничные расстройства личности для «чайников». Это было так здорово, что я смеялась сквозь слезы, которые текли у меня по лицу.
– Видишь, тебе вообще не нужно ходить в колледж, – он улыбнулся мне, вытирая слезы с моих щек, – Тебе просто нужно прочитать эти книги и будешь все знать. Хотя в магазине не было книжки «Как вести себя с парнями, которые были в рабстве. Пособие для «чайников». Пока, во всяком случае. Полагаю, тебе следует написать такую.
Я снова обрушилась на него с поцелуями, показывая ему тем самым, как я его люблю,… но он прервал меня прежде, чем это затянулось, желая вручить мне подарок номер четыре.
– Ты совсем с ума сошел? – я моргнула и почувствовала, как слезы с новой силой хлынули из глаз, и я вытирала лицо, когда он вручил мне коробку в голубой обертке.
– Этот я не покупал, – он улыбнулся, – Я сделал его сам, своими собственными маленькими руками…
– Оуууу…, – я разорвала обертку, не в силах ждать, чтобы увидеть, что там.
Я сняла крышку с коробки, на которой было написано, что это картофелечистка и рассмеялась над тем, какие забавные коробки он выбирает, чтобы я до последнего оставалась в неведении относительно содержимого, …и я убрала от лица бумажную салфетку, чтобы увидеть, что внутри,… а затем громко охнула.
– Эдвард! – я почувствовала, как слезы снова потекли.
– Это то, что я обещал тебе…, – он наблюдал за моим лицом, когда я уставилась на коробку, касаясь содержимого трясущимися пальцами, – Я знаю, что в один прекрасный день,… скоро,… у тебя будет свой офис, …и ты спасешь многих так, как спасла меня. Я знаю – ты думаешь, что я зову тебя доктором Беллой в шутку, …но… это не шуточный подарок,… и если тебе он нравится, возможно, ты поставишь его на свой рабочий стол,… или однажды повесишь на стену. Это будет что-то сродни шляпам доктора Питера… милый маленький способ снять напряжение,… сломать лед, когда у тебя будет очередной трудный пациент вроде меня.
Я вытащила подарок, плача и поглаживая пальцами гладкоокрашенную деревянную табличку. Цвета были такими богатыми и насыщенными, …глянцевыми,… она была такой милой и красивой. На ней было написано «Д-р Белла»,… буквы были такими красивыми, …и шрифт был обычный, но, в то же время, женственный. Хотя и не слишком девчачий, который я терпеть не могла,… выглядело так, словно мое имя просто написали вишнево-красной краской, добавив завитушек в конце каждой буквы. Точка после «Д-р» (в оригинале «Dr. Bella» – прим.пер.) была нарисована в виде крошечного красного сердечка. Вокруг моего имени были различные слова,… написанные едва различимыми красками пастельных оттенков. Такие слова, как «честная», «настоящая», «умная»,… «заботливая»,… «правдивая»,… «стойкая», … «сильная».
Это было идеально и просто, …и он сделал ее самостоятельно? У меня не было слов!
Я ревела и не могла остановиться.
Он улыбнулся и попытался поцеловать меня, но я издавала слишком громкие звуки.
– Ох, настал черед пятого подарка! – он сам разорвал на нем обертку,… это оказалась розовая коробка «Клинекс»,… и он вскрыл ее, мастерски вытаскивая первую салфетку, не порвав ее, как это обычно случалось у меня. Он протянул мне коробку, и я засмеялась, шмыгая носом,… вытащив две или три салфетки…
– Высморкайся, – сказал он, наблюдая за тем, как я послушно сморкаюсь в салфетку, вытираю глаза и пытаюсь взять себя в руки.
Он улыбнулся мне, когда я прижала табличку к груди, словно волшебный талисман. Это была моя самая драгоценная вещь…
Когда я, наконец, взяла себя в руки,… несмотря на то, что мой голос был по-прежнему слаб и дрожал, я взяла его за руку и сказала, глядя в глаза:
– Я так сильно люблю тебя,… что даже не в силах выразить это словами,… и я обещаю тебе,… что эта табличка будет стоять у меня на столе каждый божий день, пока я буду работать. Оооо,… Эдвард!
И я снова разрыдалась, сильно, почти до боли, хватая его руками.
– Как ты сделал ее? – наконец спросила я, проводя по ней пальцами, …ощупывая детали,… должно быть, изготовление таблички заняло у него много времени,… это было очевидно.
– В детстве мне нравилось работать в древообделочной мастерской, – он пожал плечами, словно это было обычное дело, – Я делал много разных предметов,… даже после окончания школы,… порой это расслабляло меня, поэтому… это было моим хобби,… и Боб позволил мне воспользоваться некоторыми из его инструментов во время перерывов на ланч. Не велико дело.
– Ты шутишь? – спросила я, – Это лучшая вещь из тех, что у меня когда-либо была, …и не просто потому, что она безупречна,… это для моего офиса, …ты словно знаешь, что он у меня будет,… я люблю ТЕБЯ!
Я снова набросилась на него, и он позволил мне почти придушить его, когда я вцепилась руками в его шею.
– У тебя будет офис, Белла, – уверенно сказал он мне на ухо, – Я знаю это. И ты, черт возьми, будешь лучшим доктором, каких выдел свет. Я могу ответственно заявить это, когда ты будешь впервые давать информацию о своих услугах! (в США и других странах широко распространена практика так называемого testimonial, т.е. публичного заявления какого-либо известного человека, призывающего пользоваться теми или иными товарами или услугами, и последующий смех Беллы вызван именно тем, что Эдвард приравнял себя к выдающейся и всем известной личности – прим.пер.).
Он заставил меня рассмеяться, и за это я любила его еще больше.
– У тебя бы отлично это получилось, – я улыбнулась ему, – Каждая девушка в городе пришла бы в мой офис, чтобы посмотреть на тебя,… и мне бы пришлось отбиваться от них палкой!
– Я сделаю тебе палку на Рождество, – он, сияя, улыбнулся мне.
– Да, «сучью палку», так мы ее назовем, – кивнула я, – Красивую, длинную,… и толстую, …чтобы делала больно, когда я буду их бить.
– Однозначно, – согласился он, – У них от этого дерьма будут оставаться синяки.
– Ты столько всего мне надарил, – сказала я наконец, глядя на все свои подарки.
– Это еще не все, – он вручил мне очередную маленькую коробочку, и я на секунду замерла.
– Это не то, что ты думаешь…, – заверил он меня, – Ладно, не совсем то. Открывай!
Я сорвала серебристую бумагу и увидела в своей руке черную бархатную коробочку.
– Не пугайся,… открывай, крольчонок, – он подмигнул мне.
Я открыла футляр, …и увидела очень необычное ожерелье. Цепочка была золотой, и на ней висел усыпанный бриллиантами замочек,… но он выглядел покореженным, словно кто-то взломал его. Зазубренные места надломов волшебно сверкали, …и создавалось впечатление, что из каждого струится свет.
– Это моя цепь,… и замок, которые держали меня, когда мы встретились,… символически, самой собой, – объяснил он мне, – Он полностью сломан и исковеркан, потому что это то, что ты сделала со мной,… ты освободила меня, Белла. За две короткие недели ты разрубила мои цепи и уничтожила в моей голове все, что удерживало меня от того, чтобы БЫТЬ свободным. На самом деле меня держали не Виктория, Джеймс или Рейвен,… это был Я САМ. Мой дурацкий страх. Ты изменила это,… ты изменила МЕНЯ.
Он вытащил ожерелье из футляра, и, пока он расстегивал застежку, держал его за один конец, а я – за другой. Затем он взял у меня второй конец ожерелья.
– Потому что ты заботилась,… потому что любила меня, …и никогда не бросала,… эта цепочка такая крепкая,… это моя новая жизнь, …жизнь, которую ты дала мне,… и потому, что она у меня есть…
Он вытащил кольцо из еще одной маленькой коробочки и показал его мне. Это было великолепное кольцо для помолвки с бриллиантом формы «маркиз». (как пример, прим.пер.). Вместо того чтобы надеть его мне на палец, он надел его на цепочку, позволяя ему соскользнуть по ней до кулона в виде сломанного замка,… и продолжил свою речь…
– Я могу в один прекрасный день попросить тебя выйти за меня замуж…, – закончил он, – И поэтому однажды, когда мы оба будем готовы…
Теперь он достал еще одно кольцо, …золотой обод с узором в виде маленьких кристаллов света по всей поверхности. Он также надел это кольцо на цепочку и позволил ему скатиться к остальным предметам,… со словами:
– Ты выйдешь за меня замуж, …и будешь моей невестой… навсегда, – сказал он, – И, пока проходит время, станет понятно, что еще можно повесить на эту цепочку…
Теперь он обвил ее вокруг моей шеи, застегивая ее и убирая мои волосы, пока пристально смотрел на меня,… и слезы из его глаз текли так же сильно, как и из моих.
– Но если бы ты никогда не воспользовалась шансом…, – он погладил меня по волосам, – И не поставила бы крест на всем, …не нарушила бы все правила, влюбившись в грязную шлюху вроде меня…
Я бросила на него злой взгляд, когда он произнес последние слова,… но он продолжил:
– Тогда у меня не было бы этой жизни,… не было бы шанса даже НАДЕЯТЬСЯ на что-то из того, что есть у меня сейчас, – закончил он мягко, – Я знаю, что нам еще долго путешествовать, прежде чем мы придем к этому,… но если вдруг тебе покажется, что мы все никак не сделаем это,… или то, что мы потерялись и этого никогда не будет,… я хочу, чтобы ты взглянула на это ожерелье… и знала,… что каждый сеанс, на который я иду,… каждое домашнее задание, что я делаю – это очередной шаг к тому месту, куда мы оба хотим попасть.
И даже если я веду себя порой как полный придурок и делаю ошибки,… я все равно хочу этого каждой клеточкой своего существа. Я люблю тебя, Белла. Я буду усердно трудиться, чтобы ты была счастлива каждый день,… и буду мужем, которого ты заслуживаешь. Я клянусь своей жизнью. Это мое тебе обещание,… моя клятва. И в мире, где большинство мужчин не держат данных ими обетов,… я сдержу. И это навсегда,… я хочу умереть в твоих руках,… и ни в чьих других.
Я снова была в его руках и плакала как идиотка, когда он настойчиво припал ко мне с «я-умру-если-не-поцелую-тебя» поцелуем, …думаю, я растворилась в небытии, пока его мягкие губы двигались поверх моих. И он начал сцеловывать слезы с моих глаз,… с моего лица…
– Без тебя я бы до сих пор был там,… прямо в эту секунду…, – сказал он голосом, полным эмоций, – Стоя на коленях у ног той суки,… позволяя своему ребенку, расти без меня,… не зная любви, такой, какая она есть…
Я заплакала сильнее, не в силах даже подумать об этом,… и поцеловала его, чтобы он прекратил говорить об этом.
– Никогда снова…, – выдохнула я, пока медленно целовала его лицо, – Тебя никогда снова не поймают в силки, я обещаю. Ты свободен. Ты мой. Не оглядывайся назад, пожалуйста,… не сегодня.
Часы Эдварда пикнули, и мы оба посмотрели на них. Полночь!
– С днем рождения, Белла, – он ласкал мое лицо так, словно пытался запомнить каждую черточку,… каждую маленькую деталь, – Мой доктор,… моя спасительница,… мой друг,… моя любовь,… моя ЖИЗНЬ.
– Мое сердце, – добавила я, глядя на него,… держа его лицо в руках,… целуя его еще крепче, чем до этого.
Он тут же потянул меня вниз, уложив на себя сверху,… не разрывая нашего французского поцелуя,… и это было ужасно ПРЕКРАСНО!
Я почувствовала, как его эрекция уткнулась мне в живот, и я улыбнулась, глядя на него сверху вниз, говоря ему тем самым: «Сейчас я тебя неистово оттрахаю».
– Время для подарка номер шесть? – спросил он, улыбаясь, убирая волосы с моего лица, чтобы лучше его видеть.
– Разве только ты хочешь подарить мне новый диван… или несколько новых табуреток? – усмехнулась я.
Он хихикнул:
– Нет,… прости. Это бы убило Солнце Полуночи.
– Хорошо, – я улыбнулась словно злая ведьма, заколдовывающая прекрасного принца, лежащего подо мной, – Потому что у меня есть все, что я хочу, прямо здесь… и я надеюсь, что Бог закроет глаза,… потому что я собираюсь сделать с тобой нечто непроизносимое…
– Оооо! – его глаза засветились возбуждением и желанием, – Белла!
– Это доктор Белла для ТЕБЯ, – я ухмыльнулась и опустила голову,… готовая вымотать этого мужчину так, что он больше не сможет ходить.
