Текст книги "Краски вне линий (фанфик Сумерки) (ЛП)"
Автор книги: WinndSinger
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 80 страниц)
– Когда-нибудь слышал о дрочке для коров, Бен? – спросил я с сарказмом, но Белла меня перебила.
– Ух, Бен, чем вы, народ, собираетесь сегодня заняться? – спросила она одновременно со мной.
– О, я думал поехать в город, и получше осмотреться, – Бен все еще смотрел на меня тем же взглядом.
– Осмотреться в городе? – спросил я, – Там два магазина. Обувной и тот, где продается все остальное.
Кажется, он называется «Сьерра Фактория». Фактория. Господи!
– Ох, посмотрите на это – Эдвард готов! – Белла дернула меня и развернула, толкая в направлении моей комнаты, – Иди, одевайся – ты же знаешь, что надевать.
– Белла… – начал я жаловаться.
– Энтони Мэйсен, – она стрельнула в меня взглядом, – Иди, надень свою уличную одежду, чтобы выглядеть сегодня как остальные маленькие мальчики, чтобы они не привязали тебя к быку или что-нибудь в этом духе!
– Уличную одежду… – бормотал я, с неохотой направляясь в свою комнату, где меня ждал мой ковбойский наряд. Я НЕ буду носить шляпу. И мне все равно, что она говорит.
Когда мы первый раз выезжали в город, все накупили новой одежды. И Белла нашла мне милую черную ковбойскую шляпу. Кэти всех заставила переодеться в новую одежду, и так ехать домой, а Белла сняла нас, стоящих перед нашим новым домом. Да, на этом фото на мне шляпа, но только потому, что Кэти заставила ее надеть.
Короче, на фото мы выглядели как актерский состав «Маленького домика в прериях»
Я никогда раньше не носил подобную одежду. Но сейчас я должен был ее надеть. И появиться в ней перед НАСТОЯЩИМИ ковбоями. Кто-нибудь, убейте меня.
Я надел самую приличную рубашку, черно-белую, фланелевую, черные джинсы, свои черные ковбойские ботинки и положил черную шляпу на заправленную постель, надеясь, что если буду смотреть на нее достаточно долго, она исчезнет.
Я слышал смех Виктории в закоулках своего разума, ей нравилось меня высмеивать.
Господи, ты выглядишь как ебаный придурок, скорее всего, сказала бы она.
Пошла она на хуй – мне наплевать, что ты думаешь, Виктория. Ты – ебаная покойница, так что оставь меня в покое!
Я посмотрел на себя в большое, в полный рост, зеркало, висевшее с обратной стороны двери спальни и сразу ОЩУТИЛ себя придурком. Мои волосы слишком блестят, лицо тоже… я не ПОХОЖ на ковбоя. Надо отрастить щетину. Но она будет мягкой, как у младенца. Я выглядел так, словно палец о палец не ударил за всю свою жизнь. Эти парни сожрут меня живьем.
Белла постучала, и просунула голову в дверь.
– Ты прилично оделся? – спросила она с улыбкой, выглядя разочарованной из-за того, что я полностью одет.
– Кэти оделась, тебе стоит взглянуть на нее! – возбужденно произнесла Белла, пока шла впереди, а я автоматически шел за ней следом.
По-сравнению с моим нарядом, Кэти будет выглядеть прелестно, что бы она ни надела.
Когда я пришел на кухню, она стояла там, сияющая и веселая от того, что сегодня идет в школу. Интересно, сколько продлится ее радость.
Она была одета в короткую джинсовую юбку, светло-рыжие девчачьи ковбойские ботинки и милую ярко-розовую замшевую жилетку с бахромой по краям… и завершала ансамбль маленькая белая ковбойская шляпка, под которой слегка прятались ее огненно-рыжие волосы.
– Вау! – сказал я, когда она взглянула на меня, – Ты выглядишь НЕВЕРОЯТНО!
Я взял ее маленькую ручку и покружил ее, чтобы рассмотреть каждый дюйм ее наряда.
– Ты тоже хорошо выглядишь, папочка, – теперь она осмотрела меня, – Но где твоя шляпа?
– Где-то здесь, – я пожал плечами.
– Вот она, – Белла, стоя сзади, нахлобучила мне ее на макушку, так, что она съехала мне на глаза.
Кэти рассмеялась, и я тоже рассмеялся, поправляя шляпу так, чтобы хотя бы видеть из-под нее.
– Надвинь ее пониже, папочка, как было, – она дотянулась до меня, когда я наклонился к ней. Она спустила шляпу немного пониже, добавляя. – Так лучше смотрится.
– Да? – спросил я, доверяя ее мнению, – Ладно.
Она поправила поля шляпы, слегка закрутив их, и тогда я выпрямился, глядя в зеркало рядом с дверью, и вынужден был признать, что все не так плохо, как я думал. По меньшей мере, шляпа скрывала волосы почти полностью.
– Теперь, Кэти, не забудь, что тебя зовут Кэти МЕЙСЕН, а не Каллен, – я услышал, как Анджела напоминает это моей дочери, и мое сердце слегка екнуло. Я не напомнил ей. Мне надо прекращать скулить по поводу ситуации, в которой мы находились, и попытаться принять ее. Больше никто не жалуется, только я… и мы здесь только по моей вине.
Моя дочь даже не может пользоваться своей фамилией.
– Эй, Тони! – Белла снова подошла ко мне сзади, вырывая меня из моих угрюмых размышлений.
– Вот твой ланч, – она вручила мне металлическую коробку с ручкой, и я улыбнулся, когда увидел, что на крышке написано «ЭНТОНИ МЕЙСЕН».
– Еще раз назовешь меня «Тони», – ухмыльнулся я ей, – И, когда я в следующий раз буду тебя шлепать, я ударю посильней.
Я сказал это тихо, так, что слышала меня только она, и она выглядела по-настоящему счастливой после этого заявления. Кэти сидела и ела завтрак, Бен с Анджелой суетились возле нее, готовя все для школы. Анджела писала «Кэти Мейсен» на ее маленьком, цвета лаванды, рюкзаке.
– Дразнишься, – прокомментировала Белла, отступая, чтобы оценить мой внешний вид.
– Я выгляжу так по-дурацки в этой одежде, – высказался я раньше, чем это сделала она, – Будто это не я.
– Ты выглядишь горячо, – она обвила меня руками и потерлась своим носом о мой.
– Отлично, что горячо, – я поднял глаза. – Парням понравится.
– Ты знаешь, куда идти? – сменила она тему.
– Да, – сказал я медленно, – Прямо за дверь, а потом по тропинке до дороги?
– Очень хорошо, – она оставила легкий поцелуй на моих губах, – Такой умный. С тобой все будет в порядке, малыш. Просто будь собой. И остальные парни ПОЛЮБЯТ тебя.
– Тогда почему я ощущаю себя пятилетним? – спросил я достаточно громко, чтобы все услышали.
– Будь милым со всеми, пап…и они будут милы с тобой! – Кэти посоветовала мне, как вести себя в первый день.
– Да, и если увидишь быка, не показывай страха, – Бен указал на меня вилкой; толстые стекла очков делали его глаза огромными, – Оставайся на месте и не беги!
– Спасибо, Бен, – с невозмутимым видом ответил я.
– Это хороший совет, – Белла слегка наклонила голову, пока глазела на меня, – Стой на месте… и не беги.
– Если бы я мог ТАК, мы бы еще были в Нью-Йорке, – сказал я в ответ, и ее улыбка померкла.
– И как бы ты себя чувствовал, если бы Кэти сегодня шла в школу в Нью-Йорке? – спросила она, поднимая бровь.
– Сдаюсь, – я приложил руку к животу, чувствуя, как он скручивается в узел.
– Иди, поцелуй свою дочь на прощание, – она потянула меня за руки к столу, и теперь меня затошнило еще сильнее.
– Белла, я не могу этого сделать… – прошептал я ей на выдохе.
– Первый день всегда самый трудный, – сказала она, совсем не понижая голоса, – Но, как ты и сказал, я отпихну тебя от двери, если понадобится.
– Поцелуй папочку, – заявила Белла, подталкивая меня к Кэти. Кэти положила вилку и потянулась, чтобы обнять меня за шею. Прежде всего, наши шляпы не позволяли нам прижаться друг к другу слишком близко, и я заворчал по этому поводу.
– Чертовы шляпы, я даже не могу поцеловать свою маленькую девочку, – бормотал я, сдвигая свою на затылок так, чтобы поцеловать ее маленькие губки, перепачканные сиропом.
– Ммм, блинчики, да? – улыбнулся я ей.
– Вафли! – сказали Кэти, Бен и Анджела хором.
– Пардон, мэ’эм, – я снова говорил своим жутким акцентом. Я заставил Кэти засмеяться и, как минимум, был этим доволен.
– ПАПА, ПОДОЖДИ! – Кэти обернулась, – Иди сюда!
Затем она вытащила зубочистку из маленького стеклянного контейнера, что стоял в центре стола, и вставила ее мне в уголок рта.
– Ну, держи ее зубами! – наставила она меня, – Так хорошо смотрится!
– Спасибо, – я вытащил ее на секунду и присел на корточки, чтобы наши глаза оказались на одном уровне, – Кэти, послушай… будь там осторожна… и… если увидишь кого-нибудь чужого, или… странного, сразу иди к учителю и расскажи ему об этом… и НИКОГДА не ходи никуда НИ С КЕМ, что бы они не говорили…
– Энтони… – Белла потрепала меня по спине, – Ты опоздаешь, малыш.
Я был готов все бросить. Что, если они заберут ее? Что, если она исчезнет, и я никогда ее больше не увижу?
Кэти кивала в ответ на мои предупреждения, но совсем не выглядела напуганной. Я пытался напугать ее?
– Ты хочешь, чтобы я пошел сегодня с тобой? – спросил я ее, едва дыша, – Потому что я пойду.
– Нет, папочка, у тебя работа! – Кэти ужаснула идея, что я собираюсь пойти с ней, – И я не маленькая, я могу пойти сама!
Господи, она намного крепче меня.
– Это верно, папочка, – Белла дернул меня за рубашку, и снова протянула мне коробку с ланчем, – Поиграй там с другими парнями, и не трогай коров.
– Белла, пожалуйста, не заставляй меня делать это… – я почти умолял, и чувствовал, как глаза заволакивают невыплаканные слезы. Господи, я такой большой ребенок.
– Я люблю тебя, Эдвард, и потом ты скажешь мне за это спасибо, – Белла подвела меня к двери, и я почувствовал, как воздух покидает мои легкие.
Тогда она прошептала мне, – Только один раз, сегодня вечером, если хочешь, доктор Белла поговорит с тобой.
– Правда? – я почувствовал, как в душу возвращается слабая надежда.
– Да, – она опустила глаза, – Не могу сказать, что могу советовать тебе, но я всегда здесь, чтобы выслушать тебя… и сделать все, чтобы тебе стало легче. Я ненавижу, когда ты выглядишь таким испуганным. Не бойся. Все в порядке. Ты идешь на работу, на свежий воздух… на солнце. Мне это нравится!
Я хотел бы чувствовать то же самое. Но я по-прежнему чувствовал себя больным.
– Я люблю тебя, – прошептала она мне, крепко обнимая, – А теперь я выпихиваю тебя за дверь. Хорошего дня, милый.
И она вытолкала меня, закрывая и запирая за мной дверь.
Я сделал глубокий вдох и сказал себе, что теперь мне нужно сыграть свою роль. Раньше я играл ковбоя, хоть и не по-настоящему, полуобнаженный, в танце. Я думал, что дни, когда я вынужден был носить маски, истекли. Может, жизнь просто надевает одну маску за другой.
Я Энтони Мейсен. Прежний житель Нью-Йорка, который переехал сюда в поисках более легкой, лучшей жизни для своей дочери. Никто здесь не знает о том, что я был шлюхой. Это можно увидеть? Почувствуют ли они, что со мной что-то не так, даже если я не буду никому рассказывать? Смогу ли я по-настоящему заниматься мужским трудом, как они, или буду паршивой овцой в стаде?
Я хорошенько сглотнул и заставил ноги вести меня к дороге. Я даже немного отошел от дома, надеясь, что это меня хоть чуть успокоит.
Раньше, чем мне бы хотелось, я услышал звук приближающегося мотора. Я обернулся, краем глаза замечая, как грузовик плавно подкатил и медленно остановился.
– Ты Мейсен? – спросил водитель. Я видел только его огромную ковбойскую шляпу, и беззвучно кивнул.
– Забирайся, – он указал большим пальцем на место позади себя.
Я обошел белый грузовик сзади и увидел огромную черную кабину с открытым верхом, сзади напоминающую металлический загон, в котором сидело еще около десятка парней. Один из них освободил для меня место. Я вскарабкался наверх, приложив не слишком много усилий.
– Привет, – поприветствовал я парня, который освободил мне место, закрывая за собой дверцу кабины.
– Эй, как делы? – спросил мужчина, пожимая мне руку, – Я Боб.
– Эд…Энтони Мейсен, – поправился я, надеясь, что первое слово никто не расслышал.
Боб выглядел милым парнем: каштановые волосы до плеч, усы и белая ковбойская шляпа на затылке. На нем была такая же рубашка, как у меня, только в красно-серую клетку. Когда мы сели бок о бок, я заметил, что его джинсы сильно вытерты на коленях, и грузовик с пыхтением резко тронулся с места.
– Приятно познакомиться, Энтони, – сказал Боб; слава Богу, он не назвал меня «Тони».
Я попытался улыбнуться ему в ответ… но все, что я видел – это свой дом, который становился все меньше и меньше по мере того, как мы удалялись… я не мог хоть раз себя обмануть. Я жутко боялся за Кэти.
Будь в безопасности, Кэти. Я мысленно молился, желая, чтобы она услышала меня. Возвращайся ко мне. Отличного дня, ангел.
– Эй! – Боб пихнул меня локтем, держа передо мной термос, – Хочешь, Муравей? (здесь игра слов: первые три буквы имени «Энтони» образуют слово «муравей» – прим.пер.)
Муравей? Наверное, я ошибался. «Тони» – не самый худший вариант.
– Что это? – я пытался понять, что внутри.
– Коровья моча, – сказал он и засмеялся, когда я удивленно посмотрел на него.
– Кофе, что же еще? – он снова пихнул меня локтем и дал мне термос, – Городские мальчики… вы, парни, сводите меня с ума!
– Откуда ты знаешь, что я городской мальчик? – поинтересовался я вслух, делая маленький глоток кофе в надежде, что мы не подпрыгнем на кочке, и я не обольюсь с ног до головы.
– У тебя такой вид, – поделился Боб, – Одежда на тебе правильная, но в твоих глазах страх. Не волнуйся, это пройдет. Не успеешь оглянуться, как станешь одним из нас.
Я посмотрел на остальных: они выглядели уставшими, кое-кто – сонными, на всех ковбойские шляпы и клетчатые рубашки. Неужели это то, что мне суждено после всего, через что я прошел? Один из стада? Я знал, что это неправильно, но эта мысль колола меня не хуже клинка – обычно я выделялся из толпы, был единственным в своем роде.
Заткнись, ЭДВАРД, сказал я себе, прежде, чем закончил думать над этим. Ты был мерзкой шлюхой, и в тебе не было ничего особенного! Это хорошая жизнь, честная, прекрати скулить как девчонка! Это то, чего ты хотел – быть свободным! Быть с Кэти и Беллой. Только оттого, что оно не завернуто в красивую обертку, чудо не стало меньше. Если тебе предстоит сегодня выгребать за коровами дерьмо, лучше тебе делать это с широкой улыбкой на лице и радоваться дню, в котором тебе не нужно раздеваться догола перед началом работы!
– Кстати, что это за работа? – спросил я у Боба, надеясь, наконец, раскрыть тайну.
– Ты не знаешь? – он выглядел удивленным, когда я покачал головой.
– Родео, – это все, что он сказал, гордо улыбаясь.
Coloring outside the lines. Глава 2 (часть1)
Глава 2. «Не на своем месте».
От WinndSinger : *Привет, ребят! ВАУ! Спасибо за всю вашу любовь и такие скорые отзывы! Я должна признаться, что слегка нервничаю при написании сиквела. Я не хочу потерять никого из тех, кто любил «Красную линию», и я чувствую, что сиквел, возможно, не будет столь же хорош, как первая часть, потому что Эдвард больше не занят в секс-бизнесе. Но если вы, ребят, меня знаете, а так оно и есть, я постараюсь впихнуть сюда так много сексуального, сколько смогу. Это действительно трогает меня, что вы все любите этих ребят так же, как и я, и хотя пока я немного повременю с этим, я знаю, что должна это сделать.
В прошлом были отзывы, которые меня задели и немного обидели. Я рада сообщить, что сейчас я это пережила. Я сильнее как писатель из-за этого, и с гордостью говорю, что мне все равно, что говорят ненавистники. Я пишу это для себя, и для тех из вас, кто это ценит. Так что спасибо.
Также я не держу зла ни на кого с юга, с акцентом он говорит или нет, поэтому, пожалуйста, не обижайтесь. Если вам так охота обидеться, подождите немножко. Я предложу вам кое-что действительно неприятное, поверьте мне. LOL. Да, я знаю, что самая первая сцена во сне была немного жесткая. Поверьте, это я ее еще разбавила. И я согласна, что сейчас Эдвард как плаксивый ребенок. На это есть причины. Не забывайте, у него до сих пор полно демонов, и даже если с остальными, кажется, все в порядке, с ним – нет. Он все еще боится, он все еще узник своего собственного разума. И переезд этого не изменил. Поэтому, пожалуйста, постарайтесь воздержаться от негатива во время этого маленького путешествия. Я уверена, что со всей этой любовью и поддержкой, которая есть у него сейчас, ему станет лучше…в свое время.
И я кое-что выяснила про родео (кое-что, чего сама бы я никогда не сделала), так что потерпите меня немного. Будет клево.
О, и еще… моя любимая фраза от Эдварда – тоже про дрочку для коров… LOL
Окей, я считаю, что я достаточно поразглагольствовала,… давайте вернемся обратно и посмотрим, что там творится в Вайоминге…
Лю вас всех! LOL (она здесь использует совершенно редуцированную форму Luv y'all, поэтому оставила «лю» – прим.пер.)
–
Часть 1.
EPOV
Я ненавижу Боба. Мне хватило двух минут, чтобы возненавидеть его.
– Парень, ты бледный! – заметил он, пристально глядя на меня, – Где ты жил до этого? На луне?
Я усмехнулся, когда он загоготал над своей глупой шуткой.
Нет, идиот, я был заперт в темнице.
– Не принимай близко к сердцу, Муравей, не мучайся, – он засмеялся сильнее.
– Я попытаюсь не… мучиться, – я отвернулся и закатил глаза, придерживая шляпу на голове, когда грузовик прибавил в скорости, и ветер в ушах засвистел сильнее.
– Ну, и чем ты занимаешься на родео? – спросил я, прищурившись сквозь шляпу. Я действительно понятия не имел.
– Я ведь не буду УЧАСТВОВАТЬ в родео, да? – зондировал я почву дальше, – Я вообще НИЧЕГО об этом не знаю!
– О, нет, ты не будешь выступать, – Боб сделал большой глоток кофе, – Нужны годы тренировок. Здесь даже есть колледж, в котором обучают выступлениям на родео! Увидишь, куда они поставили тебя. Чаще всего, если ты новичок, будешь ухаживать за лошадьми. Если ты по-настоящему упорно трудишься, учишься быстро, то тебя повысят до ухода за БЫКАМИ!
– Оооо, прогресс, – пробормотал я про себя, представляя себе это. Бык весом в две тысячи фунтов (около 800 килограммов – прим.пер.) гонится за мной, пока я убегаю, прижимая к себе его миску с едой, и он чуть не поднимает меня своими ёбаными рогами за задницу.
Мне нравится идея с лошадьми. Может, у них здесь есть пони, с которых я бы мог начать.
Поездка не заняла много времени, и я был рад. Я думал, как отвязаться от Боба.
Грузовик проехал огромную пустую парковку, затем миновал арены с трибунами для болельщиков и большими круглыми загонами, которые тоже сейчас, скорее всего, пустовали.
Несколько человек толпились неподалеку; у большинства на голове были ковбойские шляпы. Я не видел ни лошадей, ни быков.
Боб пристально рассматривал меня, и сообщил, – Конюшни находятся сзади.
О, окей. Я буду работать за подмостками. Это заставило меня немного расслабиться. Я не смогу спрятаться от мира, если быки будут гоняться за мной посреди сцены.
Я был впечатлен тем, как далеко находилась конюшня. Она не выглядела ветхой или поломанной, как большинство построек, что я видел здесь. Она была современной, белого цвета, с отличной серой крышей и огромным изумрудным травяным полем, раскинувшимся перед ней, а крепкая изгородь окружала идеальные газоны.
– Там лошади пасутся и отдыхают, – указывал Боб, объясняя мне, – А там, спиной к ним, другие загоны, где лошади бегают и тренируются.
Я кивнул, и почувствовал, что улыбаюсь тому, как здесь красиво. Солнце начинало вставать, и оранжевое зарево растеклось по небу. Меня осенило, что обычно в это время меня не существовало для всего мира, я спал, измученный тем, что всю ночь «работал».
Я почувствовал себя обманутым, потому что не мог вспомнить, видел ли хоть один рассвет в своей жизни. Это было так… я не знаю… но внезапно я почувствовал себя иначе… спасенным… чистым… хорошим. Словно от меня исходил какой-то божественный свет… и то, что я обычно ощущал себя грязной дешевкой, на долю секунды прошло.
– Ты в порядке, Муравей? – Боб хлопнул меня по спине, и я сморгнул влагу, образовавшуюся в уголках глаз. Я не мог себе позволить плакать здесь, на глазах у ковбоев. Это был бы конец. Здесь не было места, где бы я смог выплеснуть свои эмоции.
– Да, я в норме, – сказал я, чувствуя, как с души исчезает сварливый старик.
– Не волнуйся, тебе понравится, – Боб улыбнулся мне, когда грузовик медленно остановился.
Окей, может, я был слишком груб, так быстро возненавидев Боба.
Все здесь, в этом милом городишке под названием Каспер, выглядели милыми, порядочными семьянинами. Я знаю, что проблема во МНЕ, а не в них. Я – как квадратный колышек там, где все отверстия круглые (решила оставить эту фразу в дословном переводе, но вообще-то это идиома, обозначающая человека не на своем месте; часть этой идиомы, а именно square peg, то есть квадратный колышек, вынесена в название главы, но в названии это словосочетание совсем не понятно, так что, думаю, мое примечание нелишнее – прим.пер.).
Было несложно заметить, когда мы только переехали сюда, что местные ландшафты превзошли все мои ожидания. Зеленые, простирающиеся, насколько хватало глаз, поля, уходящие в бесконечность; деревья, такие высокие и крепкие, что не видно макушек. Воздух был так чист, что я ОСЯЗАЛ его, вдыхая. Моим легким понадобилось несколько дней, чтобы научиться работать как обычно.
Можно было ехать по дорогам, проезжая горы, красных глиняных гигантов, и когда закат окрашивал их, от этого зрелища невозможно было отвести глаз, даже при всем желании. Казалось, в любой момент на краю утеса может показаться какой-нибудь индейский вождь на своей лошади в боевой раскраске, распевающий песни.
И когда солнце заходило, свет повсюду заливал это удивительное место. Небо было стольких цветов и оттенков, что я даже не смог бы назвать их все. Луну всегда было хорошо видно, и с любого места. Не было нужды высматривать ее из окна маленькой квартирки, и задирать голову вверх, чтобы увидеть ее проблеск. Здесь она казалась ближе. Я мог выйти на улицу через переднюю дверь – и вот она, прямо над величественной грядой зазубренных холмов вдалеке. Я любил просто стоять и смотреть на нее. Это было волшебно. Это заставляло меня чувствовать себя в безопасности, хоть я и знал, что это не так. Еще одна обманчивая богиня.
Все, кого мы повстречали, когда в первый раз выехали в город, казалось, ждали нашего появления; все они знали, что мы новые городские, которые переехали сюда, и все они только и рассказывали, какое это милое место, чтобы жить и заводить семью. Мы не могли рассказать им многого о нашей прошлой жизни, и все, что мы им рассказали, было либо ложью, либо полуправдой. Я чувствовал, словно все еще притворяюсь, все еще прячусь.
И самое главное – глубоко внутри я чувствовал, что Белла не хочет, чтобы кто-нибудь знал, кем я был… я думаю, она стыдится моего прошлого и хочет, чтобы я просто оставил его за спиной, как будто это возможно. Я хотел, чтобы так было. Ради нее… ради Кэти. Но я не знаю, как прекратить об этом думать, прекратить вспоминать об этом… прекратить бояться и быть таким слабым. Они заслужили кого-то лучшего, нежели я. И я знаю об этом.
Бен и Анджела, Белла и Кэти – все они, казалось, принадлежали этому месту, они так легко здесь освоились. Но я чувствовал себя здесь чужим. Этот городок такой милый… такой прекрасный. А я испытывал еще большее отвращение, когда шел по маленьким причудливым улицам, глядя на всех этих счастливых людей, бродящих вокруг. Что-то внутри меня подсказывало, что я не заслужил быть здесь, что все знают, кто я такой, словно от меня воняет темными клубами, маслом для тела и сексом. Это лишь вопрос времени, прежде чем правда обо мне выплывет наружу, и сельские жители с вилами выгонят меня прочь отсюда.
Что, если Кэти узнает? Что, если каким-то образом всплывут детали судебного разбирательства? Что, если все дети когда-нибудь станут об этом говорить, и она услышит обо всем, что я делал? Что, если Белла встретит какого-нибудь порядочного ковбоя и решит, что мое прошлое – слишком тяжелый груз, чтобы его нести? На самом деле, мы с Беллой знакомы всего лишь чуть больше двух месяцев! Она так молода; что, если она решит, что она слишком молода, чтобы разыгрывать мать для Кэти? Что, если она захочет более легких и веселых отношений? У меня заболел живот.
Даже находясь в этих невеселых размышлениях, во мне тлела надежда выжить, пока я глазел на конюшни.
Может, я как-нибудь и приживусь ЗДЕСЬ. Животные не как люди. Они не осуждают тебя, и не заставляют чувствовать себя ненужным.
Боб снова распахнул дверцы кабины, выпуская нас из грузовика, и мы все выпрыгнули, один за другим. Все остальные знали, куда идти, и устремились к ближней двери, на которой сверху на деревянной поверхности было выгравировано единственное слово «КОНЮШНЯ».
Я последовал за толпой, надеясь, что кто-нибудь на конюшне знает, что со мной делать. К счастью, Боб позвал меня, как только мы двинулись.
– Давай, Муравей, я покажу тебе тут все, – Боб положил мне руку на плечо, и я тут же напрягся, не успев сдержаться.
– Прости, – я почувствовал, как щеки заливает краска, и хорошенько сглотнул. В моем мозгу на долю секунды промелькнули кое-какие воспоминания о сэре Кэвине, которые я хотел бы похоронить навсегда. Может, это еще одна причина, по которой я постоянно прятался за Кэти и не отговорил Беллу спать в отдельной постели. Со мной все было в порядке, пока я доводил ее до оргазма, или прикасался к ней,… но когда она начинала прикасаться ко мне,… я паниковал и отстранялся.
– Без проблем, – Боб немного отошел и больше не пытался притронуться ко мне.
– Шэрон! – позвал Боб, когда мы вошли. Все шли на кухню, чтобы сложить свои коробки с ланчем в огромный серебристый холодильник. Здесь было множество помещений. Мы с Бобом сделали то же самое, и потом он махнул мне, чтобы я следовал за ним в еще одну дверь, и дальше, по длинному коридору.
– Шэрон заведует конюшней, – сказал Боб, – Она любит этих лошадок как своих детей, так что не работай, спустя рукава, иначе она тебя прикончит.
– Буду стараться изо всех сил, – пообещал я, надеясь, что прозвучало так же честно, как я и чувствовал.
– Мне этого вполне достаточно, – сказал он, улыбаясь, совершенно без сарказма в голосе.
Мы пришли туда, где были лошади, и я снова был впечатлен тем, как здесь было чисто и каким новым все выглядело. Думаю, родео приносит неплохой доход.
Да, от лошадей пахло, но я был готов к этому. Все здесь было сделано из светлого дерева и темного металла, и повсюду горели лампы дневного света, освещая стойла по всей длине; у каждого стойла была дверь – деревянная, обшитая сверху темными металлическими полосами.
– Господи, их так много, – сказал я раньше, чем осознал, что говорю.
– Да, здесь около 60 лошадей, – Боб упер руки в бока, осматриваясь, – И каждая – отдельная личность. Лошади участвуют в шоу, поэтому каждая из них – немного примадонна в душе.
Мы секунду посмеялись, а потом к нам подошла невысокая женщина с длинной белой косой, в красной бейсболке. Ее одежда не напоминала одежду женщин из вестернов – просто серая толстовка, такие же штаны и кроссовки. Она была немного полной, но никто не назвал бы ее непривлекательной. Первое, что я отметил – у нее были очень счастливые глаза.
Господи, неужели я всегда буду находить ЧТО-НИБУДЬ привлекательное в КАЖДОЙ женщине… или я просто еще помню уроки Виктории?
– А, Шэрон Бук, это – Энтони Мейсен, – Боб представил нас друг другу. Я протянул руку, чтобы пожать руку ей, но она раскрыла руки и обняла меня! Я почти застыл, не зная, что делать дальше. Я знал, что должен позволить ей обнять меня, она мой босс; и прежде, чем я успел это проанализировать, я инстинктивно почувствовал, что совсем не возражаю против женщины-босса.
– Приятно познакомиться с тобой, Энтони, – сказала она, пока обнимала меня, но Боб помешал ей.
– Энтони это не нравится, дорогая, – начал Боб, дотронувшись до ее рук, нежно их опуская.
– О, нет… – я пожал плечами, – Все в порядке.
И я быстро обнял ее, похлопав пару раз по спине. Это были слабые объятья, и я знал это. Виктория влепила бы мне пощечину, если бы я обнял ее вполсилы, и заставила бы обнять себя еще раз, как следует, если бы была здесь. И это правило распространялось по отношению ко всем – она хотела, чтобы я показывал свою любовь всем, а не только ей. Я заставлял любого незнакомца за секунду почувствовать свою любовь. Я быстро этому научился.
Раньше я заключил бы женщину в КРЕПКИЕ объятья, она ощутила бы их всем телом, до самых кончиков пальцев, а затем я бы ее крепко поцеловал. Я знал, что теперь я не в «Огне», и мне не стоит браться за старое. Это был милый городок, которому можно присвоить рейтинг «G», и мое поведение покажется им странным.
Я взглянул на Боба немного раздраженно, и не понятно, почему. Он просто старался, чтобы мне было комфортно. Но снова у меня было ощущение, что он пытался причинить мне боль своим маленьким жестом.
Я всегда любил обниматься. Женщины обычно говорили, что я самый лучший. Но я не хотел быть слишком любвеобильным с незнакомцами – они могли видеть меня насквозь.
– Добро пожаловать, дорогой, – она сияла, пока я выпрямлял спину, – Ну разве ты не МИЛЫЙ?
Я не смог сдержаться и засмеялся. Мне было приятно, что я ей понравился таким больным, каким я был.
– Он бы идеально подошел для Дженны, – Шэрон посмотрела на Боба, и он кивнул, оценивающе разглядывая меня.
– Ум, нет… сказал я быстро, но вежливо, – Не надо… решать за меня.
Она цокнула языком, – Очень плохо. Но я не удивлена услышать это от такого красавчика, как ты.
– Но все равно спасибо, – теперь я чувствовал себя неудобно, пока они разглядывали меня.
– Ладно, хватит сватать его, пошли работать, да? – спросила она, и сказала, – Боб покажет тебе коновязи, слушай и учись. И хорошо заботься о моих лошадках, это все, о чем я прошу.
– Хорошо, Шэрон, – заверил я ее, уже уверенный, что не разочарую.
– Хороший мальчик, – сказала она, не пытаясь меня обидеть, но ее слова заставили мой желудок скрутиться. Я быстро пришел в себя, и последовал за Бобом, махнув Шэрон на прощание, и она направилась в другую сторону.
Она злится на меня? Теперь я ей не нравлюсь?
– Первым делом мы их всех накормим, – заявил Боб, – У каждой своя диета, в зависимости от состояния здоровья и того, какие ей нужны витамины. Шэрон устроила так, что у каждого стойла есть табличка, на которой написано, чем кормить эту лошадь и когда. Видишь?
Он указал на ближайшее стойло, за которым стояла мордой к нам лошадь со светло-коричневой спиной. Когда мы подошли поближе, я увидел, что на табличке написана ее кличка – Kiss and Tell (кличку этой лошади оставляю без перевода, т.к. kiss and tell – это статья, рассказ о любовной связи с какой-нибудь знаменитостью, и ничего адекватного в русском языке я, к сожалению, не нашла – прим.пер.)
– Когда накормишь одну, пишешь здесь свои инициалы и время, и кладешь прямо сюда, в этот ящик, видишь? – показал он, и я кивнул, – Тогда никто больше не будет их кормить после тебя.
И потом следующий час мне показывали зерно, гранулированный корм, овес и кукурузу. Затем показали, где найти сено. Я всегда думал, что сено легкое, но, Господи, я ошибался. Оно тяжелое, как черт знает что! Слава Богу, я справлялся. Не стоит беспокоиться, что в этом городишке нет тренажерного зала, чтобы заниматься.
