Текст книги "Краски вне линий (фанфик Сумерки) (ЛП)"
Автор книги: WinndSinger
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 80 страниц)
Моя кожа спадает с меня… окровавленными клочьями…и под ней загорелая кожа. Мало-помалу я поворачиваюсь к нему,… это пиздец,… я начинаю кричать и бить зеркала,… я весь в крови,…а затем из разбитого стекла появляются руки… и хватают меня. Он тащит меня за веревку на моей шее, …а затем я – это снова я, …и кошмар продолжается,… я принадлежу Виктории,… или ей, или Кевину,… иногда обоим, …и я не могу проснуться, я, блять, в ловушке. И они начинают работать со мной. Иногда у меня вообще нет рта,… так, что я даже не могу кричать.
– Боже мой, – просто сказал Питер, – Ну, я думаю, пора что-то с ними делать. Я думаю, Вы были у них достаточно долго, так?
– Да, – сказал я без колебания.
– Хорошо, – Питер стукнул по столу костяшками пальцев, – А сейчас пора дать Вам домашнее задание. За это Вы начнете меня ненавидеть.
– Я не буду Вас ненавидеть, – сказал я, зная это.
– Хорошо, – он сделал вдох, – Я хочу начать с сэра Кевина. Я хочу, чтобы Вы написали эту историю,… о целом дне с сэром Кевином.
Я почувствовал себя так, словно мне только что размозжили голову чем-то большим и острым.
Я сидел, ошарашенный, а он продолжал.
– Опишите каждую деталь…, – продолжил он медленно и тихо, – Напишите каждое слово, сказанное вами обоими. Напишите, какие Вы чувствовали запахи, вкусы, что видели,… все.
Я ждал,… слушая тишину ночи,… и только стрекотание сверчков составляло мне компанию.
– Энтони,… дышите, – Питер наклонился вперед, глядя мне в глаза, – С Вами все в порядке?
Я почувствовал, что смотрю на него так, словно он воткнул мне нож в грудь. Я не имел в виду буквально,… но…
– Вы можете сделать это, Энтони, – заверил он меня, – Я знаю, это будет неприятно,… но…
– Я не могу сделать этого, – сказал я, и услышал, что мой голос дрожит, – Пожалуйста, дайте мне какое-нибудь другое задание,… но не просите меня об этом…
– Энтони, – он предупредил меня взглядом, – Хватит бежать. И пожалуйста, не умоляйте меня. Я беру взятки только деньгами.
Он пытался пошутить! Шутник чертов!
– Но я не думаю, что смогу…
– Если Вы не хотите, чтобы монстр, который живет внутри Вас, продолжал расти, Вы должны быть храбрым, – сказал он, – Вы должны прекратить убегать, спокойно остановиться, затем повернуться и посмотреть в лицо тем мудакам. Простите за такое слово. Когда Вы сделаете это, мы сможем понемногу заставить их убраться прочь. И вместо того, чтобы бояться этого зудящего демона, внутри Вас,… мы можем превратить его в хорошего. Мы должны выпустить из Вас яд. Вот как это делается.
– Но что, если…
– Идите домой,… и, может быть, завтра ночью,…после того, как Ваша маленькая девочка пойдет спать,… сядьте за стол, …и просто попытайтесь немного пописать. Когда станет слишком тяжело, отложите в сторону. Затем попробуйте снова следующей ночью,… и следующей. Занимайтесь этим в одиночестве. Пусть Мэри Вам не помогает. Это ВАША битва.
Я едва ли мог сказать хоть что-то, когда Питер встал и повел меня обратно в гостиную, где Белла смотрела телевизор. Она мерила шагами комнату и выглядела нервной, беспокоясь обо мне. Увидев меня, она заволновалась еще сильнее.
– Что случилось? – спросила она, беря меня за руку.
– Ничего, – сказал я, пытаясь ей улыбнуться.
Но она была не дура.
– Энтони…, – Питер подошел ко мне и вручил свою карточку. Это была карточка для следующего приема,… и он был назначен на время, о котором мы говорили с ним… в следующую субботу, в восемь вечера. Словно я смог бы забыть или перепутать.
– Я знаю, что Вы не забудете, но я случайно заказал через Интернет 3000 таких карточек, – усмехнулся он, – Мне нужно избавляться от них понемногу.
– Хорошо, – Белла улыбнулась, – Можно мне тоже одну?
– Что? – Питер посмотрел на нее немного неуверенно. Но я не удивился.
– Я тоже могла бы воспользоваться… некоторой помощью, – сказала она немного неловко, – Если Вы не против.
– Мэри,… почту за честь, – внезапно он немного смутился, – Когда бы Вы хотели встретиться со мной? Может быть, после Энтони в следующую субботу… в девять часов?
– Было бы идеально, – кивнула она, – Спасибо, доктор.
– Секундочку, – Питер направился обратно в свой офис, – Я принесу Вам карточку.
Он бежал вприпрыжку, и напоминал больше студента, чем выдающегося психолога.
– Он милый, – прокомментировала она, наблюдая, как он скачет по полу в своих носках.
– Милый? – спросил я, – Это не причина, чтобы выбирать его в качестве своего врача.
– Я выбрала его не поэтому, – сказала она, обнимая меня одной рукой, – Он, кажется, классный психолог! Он тебе понравился? Как все прошло?
– Действительно хорошо, – сказал я, – Если не считать конца …
Последние слова я сказал так тихо, что, думаю, она не услышала, …и теперь вернулся Питер, с карточкой для Беллы.
– Вот, миледи, – он слегка наклонил голову,… и мы заметили, что теперь на нем шляпа придворного шута, …с красным, желтым, синим рогами и с колокольчиками на концах. Я хотел, чтобы мне это понравилось,… но не смог принять этого прямо сейчас. Я уже представлял, как рву на куски бумагу, пока пытаюсь написать те слова…
Белла рассмеялась, и я почувствовал, что скорчил мину.
– Этот шляпный бум начинает пугать меня, док, – пошутил я, – Сколько же у Вас шляп?
– Ммммм…, – он поднял глаза, мысленно пересчитывая их, – Около… двухсот тридцати девяти.
– О Господи, – Белла хихикнула.
Прежде, чем уйти, мы взяли у доктора пару имен детских психологов, с которыми могла бы увидеться Кэти. Он сказал нам, что эти специалисты лучшие из лучших. Мы заплатили по счету, и я заметил, что он взял с меня только за один час, а когда мы сели в машину я увидел, что уже 22.35.
– Я пробыл там два с лишним часа? – спросил я, когда заводил машину, – Я даже не заметил.
Белла поцеловала меня, и мы поехали домой. Когда я остановил машину, я не двинулся с места.
– Я знаю, что что-то не так, – сказала она, – Что случилось? Ты не сказал ни слова за всю обратную дорогу. И ты дрожал, когда мы выходили из его офиса.
– Он дал мне домашнее задание, – сказал я с сарказмом, и мой голос чуть не сорвался, – И я не знаю, смогу ли выполнить его.
– Что за задание?
– Я должен записать всю историю о моем дне с сэром Кевином, – признался я, – Со всеми ебучими подробностями.
– О Господи, – она сделала вдох, сжимая мою свободную правую руку.
Я знаю, что доктор Белла никогда бы не заставила меня делать такое.
– Я не могу это сделать, – сказал я ровным голосом.
– Что ты имеешь в виду? – спросила она.
– Я имею в виду, я не буду это делать, – услышал я свои слова, открывая дверцу и выходя из машины.
Я знал, что Белла пойдет за мной по пятам,… и она шла. Я не знаю, почему, но я был зол,… зол на доктора Фачинелли,… зол на Беллу, потому что она собиралась уговорить меня исписать эту ебаную бумагу.
– Что ты имеешь в виду, говоря, что ты не будешь это делать? – спросила она, следуя за мной к двери, пока я открывал дверь, – Ты ДОЛЖЕН!
– Нет, не должен, – ответил я, не встречаясь с ней взглядом, пока шел на кухню, доставая сзади из-под рубашки меню Джимми Чена и выкладывая его на стол.
Белла не обратила на это никакого внимания и сказала, – А как же все твои разговоры о том, что ты хочешь стать лучше, чтобы у нас с тобой было совместное будущее? Ты собираешься все бросить после первого же сеанса? Ты сказал, что ты смиришься с этим!
Я проигнорировал ее слова, ненавидя себя за это.
– Я буду с тобой, когда ты будешь писать, – Белла, как обычно, пыталась мне помочь,… она сказала, – Ты можешь диктовать мне, а я буду записывать.
И я возненавидел эту ее идею. Мне была ненавистна мысль, что я должен буду говорить это вслух,… и еще ненавистнее была мысль о том, что она должна будет СЛЫШАТЬ, как я это говорю. Затем ей будет нужно записать это,… она просто не сможет. Она будет плакать и снова пытаться стать для меня доктором Беллой. Я не хотел, чтобы она проходила через эту дверь в моем мозгу. И чтобы через нее проходил вообще кто-либо еще. Даже я сам.
– Я люблю тебя, Белла, но ты не можешь продолжать подтирать мне задницу, – я достал один пакет с синей сахарной ватой, разорвал пластиковую упаковку, вытаскивая из пакета огромную щепоть ваты и засовывая ее себе в рот. Давай, сахар,… помоги мне.
– Доктор сказал в этот раз не позволять тебе помогать мне, – признался я, – Он сказал, что это моя битва,… что бы эта хуйня ни означала.
– Я не пытаюсь подтирать тебе ЗАДНИЦУ! – теперь злилась она, и я не винил ее за это, – Я просто пытаюсь помочь тебе…
– Я НЕ ХОЧУ ТВОЕЙ ПОМОЩИ! – я развернулся к ней, и это заявление прозвучало очень резко,… словно я специально резанул чертовым лезвием ей по сердцу.
Я видел боль в ее глазах и моментально возненавидел себя за это. Я начал приближаться к ней, чтобы умолять ее о прощении,… но она отшатнулась от меня.
– Прекрасно, – она посмотрела на меня, и я увидел слезы в ее глазах, – Теперь у тебя есть доктор, и ты не хочешь или не нуждаешься больше во мне или в моей помощи, отлично. В конце концов, по-видимому, я, блять, просто убийца. Та, что взяла ТВОЁ дерьмо на себя! Но ты не хочешь моей помощи. Как хочешь.
– О чем ты говоришь? – я нахмурился.
– Сегодня на пруду ты сказал Кэти, что ты так рад, что она не убийца, – крикнула она, и слезы потекли по обеим ее щекам.
Мой желудок чуть не лопнул.
– Это не имело никакого отношения к ТЕБЕ! – внезапно я почувствовал себя больным, – Я пошутил насчет этой ебаной РЫБЫ! Я даже НЕ ДУМАЛ о тебе или Виктории…
– Иногда у нас вырываются слова, которые мы меньше всего рассчитывали произнести, – сказала она, вытирая свои глаза. Она хотела злиться на меня, а не плакать.
– Пожалуйста, Белла, ты должна мне поверить,… я никогда не думал, что…
– Мне надо в постель, – перебила она меня, – Я устала. Я весь день нянчилась с детьми.
Она уходила, и я пошел следом за ней со словами, – Белла, подожди,… пожалуйста, поговори со мной.
– Нет! – она прибавила шагу, – Доктора Беллы здесь нет. Оставь меня одну!
Она захлопнула передо мной дверь, и я долго стоял там, прислушиваясь,… слышал, как она шмыгает носом,… и плачет. Она плакала тихо, не то, что я.
– Прости меня, – прошептал я, чувствуя слезы на своих собственных глазах,… кончиками пальцев я легонько поглаживал дверь, словно это были ее волосы.
Мне хотелось разбить кулаки обо что-нибудь твердое,… сломать себе руку. Но мне на работу в понедельник. Блять.
Я тянул себя за волосы, причиняя себе боль, пока стоял там, ненавидя то, что я причинил ей боль. Я не винил ее. Я вспомнил обо всем, что я обещал ей. Я просто уебок.
Мои ноги привели меня на кухню,… и я уставился на плиту,… не в состоянии отвернуться от нее.
Как бы я хотел сжечь себя. «НЕТ!», – завопил мой внутренний голос, – «Даже не думай об этом».
Вместо этого я порылся в кухонных ящиках,… и нашел одну из тетрадей Беллы. Я выложил на стол пакет с сахарной ватой, взял ручку из подставки, что стояла в центре круглого стола, и приготовился писать.
Сначала я откусил большой кусок сахарной ваты,… затем сделал глубокий вдох, глядя вверх. Пожалуйста, помогите мне, кто-нибудь, …кто угодно,… просто не оставляйте меня одного с этим. Будьте со мной.
Я закрыл глаза,… и увидел сэра Кевина, ухмыляющегося мне.
Окей, мудак. Я не бегу. Я здесь. И сейчас я не прикован цепью. Я представил, что держу в руках длинный сияющий самурайский меч. Нечто подобное я видел в ресторанчике у Джимми Чена. С ним в руке я чувствовал себя уверенней…
Я положил ручку на чистую бумагу. В конечном счете, ручка сильнее меча.
Окей, Каллен, ты ебаный придурок.
– Ну что ж, давай потанцуем, сука! – я усмехнулся, и мой голос больше напоминал голос Клинта Иствуда в старых фильмах, чем мой собственный.
И я написал первое предложение.
«Я стоял на коленях в темнице, голый, ожидая мою Госпожу. Я ждал наказания, поэтому находился в позе, идеально демонстрирующей это, так, как ей нравилось. Мои руки были крепко сжаты за спиной, колени вместе, голова опущена, глаза закрыты. Я просто стоял в правильной позе, не желая злить ее еще больше. Я чувствовал привычный запах кожи и кедрового дерева, …этот мускусный запах старого подвала,… я ощущал грубый, шероховатый бетон под своими коленями,… мне было больно, но я был рад этой боли. Я ждал ее,… зная, что она выдержит какое-то время, заставит меня немного подождать,… чтобы я больше боялся и гадал, какое наказание она приготовила мне на этот раз.
Хотя вместо этого я продолжал думать о Белле,… о ее улыбке,… ее смехе, …о том, как она плакала, когда я уходил от нее этим утром,… она любит меня. Я до сих пор не могу в это поверить.
Даже если мы не будем вместе, …этих двух недель достаточно, чтобы я продолжал улыбаться всю оставшуюся жизнь. Я всегда смогу вспомнить о них, …через что бы мне ни предстояло пройти. Она сделала меня мужчиной,… с ней я был НАСТОЯЩИМ, из плоти и крови,… а не тенью.
В чем бы ни состояло наказание, оно того стоило, сказал я себе, слегка улыбаясь.
И затем я услышал стук ЕЕ каблуков по коридору,… приближающихся ко мне».
BPOV
Это была первая ночь,… когда я по-настоящему ненавидела Эдварда Каллена.
Хорошо, я люблю его, но и ненавижу. Я знаю, что все это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, идеальный папа, а наутро бойфренд… Эдуардо, готовящий мне завтрак. Он все еще играет роли,… он все еще носит свои маски,… у него просто появилось несколько новых, которые я ни разу не видела. И, надевая пару старых масок, он знает, как я наслаждалась ими в прошлом.
Каков настоящий Эдвард? Видела ли я его хоть раз?
Сегодня был такой замечательный день. Он обнимал меня на закате, говорил, что любит меня,… НАС,… включая Кэти, …тогда я действительно чувствовала, что мы – семья. Я надеялась, что все будет хорошо. И когда он заговорил о свадьбе в машине,… я чуть не заплакала! Это был такой большой шаг для него – сказать, что он хочет стать лучше, прежде чем жениться на мне. Я не могла в это поверить, но позволила себе. Я хотела верить. Но в реальной жизни никто не может исцелиться быстро, особенно от такого.
Эдварду понадобятся годы, чтобы стать нормальным. Я должна принять и смириться с этим фактом. И если я хочу быть счастливой, когда все это закончится,… если это вообще когда то закончится,… нам придется потратить не мало сил, как мне так и ему. Предстоит много трудностей,… сражений и споров. Но рано или поздно все пройдет.
Мы можем так никогда и не пожениться, а просто жить вместе, как сейчас. Я не против. Брак – это просто кусок бумаги, он ничего не значит. Но как насчет моих собственных детей? Случится ли это когда-нибудь? Как я буду растить ребенка в такой обстановке? Возможно это случится через много лет? Появится ли у меня когда-нибудь возможность просто отдыхать и быть счастливой, без каких либо тревог?
Нет, это не сработает. Этого НЕ будет, НАС не будет, если он может так легко все бросить. Я знаю, что это трудное задание,… чертовски трудное, и я не могу представить, что бы я делала на его месте, но… его доктор считает это лучшим способом. Это лечение дало результаты у многих пациентов до него. Если другие люди делали это, то почему Эдвард настолько особенный, что не может этого сделать?
Терапия никому не дается легко, но нужно стараться, нужно рискнуть. Я думаю, что сейчас у Эдварда кишка тонка, рисковать чем-то еще, и мне ненавистна эта мысль.
Я люблю его,… я хочу быть с ним, СИЛЬНО хочу. Но я не знаю, хочу ли я продолжать играть в его игры. Сначала он хочет излечиться, …а через час – уже не хочет. Это сильно ранит. Я не знаю, смогу ли я выносить это дальше. Я чувствую себя так, словно внутри меня что-то умирает,… что-то прекрасное, что есть между нами,… и мне так страшно!
Я не спала всю ночь,… просто мерила шагами комнату и размышляла,… и плакала. Я пыталась быль логичной и все обдумать,… но меня захлестывали эмоции, …и, в конце концов, они победили.
Я не знала, который час, и мне было все равно. Я открыла дверь и пошла на кухню в поисках Эдварда. Я собиралась притащить его за шиворот обратно к доктору Фачинелли, чтобы мы сели втроем, и я сказала свое слово. Я должна была услышать его мнение, и что он посоветует нам делать. Но, по-видимому, Эдвард не собирался искать выход из создавшейся ситуации. Он, что, по-другому представлял себе терапию?
Я промаршировала на кухню, увидев, что свет над столом все еще горит. Я подумала, что, может быть, он спит на диване или в своей комнате,… но это было не так. Он сидел за кухонным столом, сложив свои руки поверх чего-то , его непокорные рыжеватые волосы торчали в разные стороны. Я услышала его тихий храп и подошла ближе.
Рядом с ним лежала большая пластиковая упаковка из-под сахарной ваты. При дальнейшем рассмотрении я увидела ручку у него в руке. Его руки во сне были почти сжаты в кулаки, …я обошла его, чтобы лучше рассмотреть лицо. У него под глазами образовались одутловатые красные полосы, длинные белесые пятна от слез засохли на щеках.
Его губы слегка отдали синевой, и у меня чуть не случился сердечный приступ! Но когда я прикоснулась к ним, я поняла, что это синева от сахарной ваты, которую он ел.
Я не могла увидеть, что написано,… но видела тетрадь под его руками.
Он делал свое домашнее задание. Самостоятельно.
Я задрожала и прикрыла руками рот, чтобы не разрыдаться слишком громко и не разбудить его.
Но я не могла оставить его здесь. Иначе завтра он не сможет встать, у него все будет болеть.
Coloring outside the lines. Глава 14 (часть 2)
Глава 14. Люби этого раба.
Часть 2.
EPOV
(**Предупреждение автора: Флешбэк с Викторией! На этот раз не самый страшный,… но в будущих главах будут флешбэки и пострашнее**)
Я лежал на животе, связанный по рукам и ногам, руки были связаны у меня за спиной очень грубой веревкой, и она уже начала натирать мне кожу. Но сейчас я не мог об этом беспокоиться,… я разозлил Викторию и сегодня она жестоко меня наказывала.
Она сидела голой задницей на моем лице, а я лежал на столе…
– Засунь туда свое лицо! – крикнула Виктория, заставляя меня тянуть свою голову к ее заднице, – Нюхай ее! Засунь свой нос мне в задницу и хорошенько ее понюхай!
Я сделал это, вдыхая и зарываясь лицом в ее бледную плоть,… и маленькое розовое кольцо ее ануса уставилось на меня, когда я, ни слова не говоря, повиновался.
– Ты, ебаная свинья! – Виктория сильнее толкала свой анус мне в лицо, – Умоляй мою задницу, ты, маленькая сука! Умоляй меня!
– Пожалуйста, позволь мне полизать твою задницу, Госпожа, пожалуйста, пожалуйста! – я всегда на 150 процентов отдавался мольбам,… некоторые мужчины говорят не слишком убедительно, когда им приказывают говорить это, …но мне всегда удавалось быть убедительным. Я всегда хорошо играл свою роль.
– Мне нужно полизать ее,… пожалуйста, – я почти задыхался, словно это было необходимо мне как воздух.
– Лижи ее, свинья, – разрешила она, и я немедленно просунул свой язык так глубоко, как только смог. Она отодвинулась от меня, и половина моего тела свесилась со стола, но она заставляла меня работать над этим.
– Ууууххх…, – я пытался дюйм за дюймом двигаться, чтобы дотянуться да нее…
– Вот так, КОРЧИСЬ! – она обернулась и посмотрела на меня, Ползи, как ебучий червяк, кем ты и являешься!
Я почти добрался до нее, и она одной рукой развела свои ягодицы, облегчая мне доступ к ее маленькой тугой дырке.
– Хороший мальчик,… тянись, – руководила она, – Тянись,… лижи ее! Всю,… симпатичную и влажную,… ты, блять, ТАК отвратителен…
Я заставил свой язык делать все что угодно, чтобы доставить ей удовольствие,… я не обращал внимания на вкус, и просто лизал изо всех сил, используя всю влагу, что была у меня во рту, горячую слюну,… все, что угодно, чтобы снова заставить ее успокоиться.
О, да…, – простонала она, – Не ОСТАНАВЛИВАЙСЯ,… сильнее! Ты же хочешь есть сегодня, да, сука?
Я не ответил, я просто продолжал лизать и вращать языком…
Затем она снова рассердилась и, слегка обернувшись, сильно ударила меня по лицу.
– Блять, отвечай мне, когда я задаю тебе вопрос! – крикнула она, снова ударяя меня по той же щеке, – Ты сегодня хочешь есть, свинья?
– Да, Госпожа, – я задыхался.
– Пошел на хуй, – она отвернулась и слова приставила задницу к моему лицу, – Лижи ее! СИЛЬНО! Я настучу по твоему ебаному пенису, если ты не прекратишь играть со мной! Работай усердно! Попробуй мое дерьмо!
– Нннннн…., – я мычал в страхе, работая языком с удвоенным рвением,… пытаясь вставить его внутрь ее тугого маленького отверстия, вращая его там и влажно вылизывая.
– Ты, ленивый мудак, – она обернулась ко мне и сердито посмотрела мне в лицо, – Работай своим проклятым языком, или я порежу его бритвой и налью лимонного сока тебе в рот!
Я застонал и впихнул свой язык ей в дырку,… на всю длину, и заставил его дико вращаться во всех направлениях,… внутри нее.
Теперь она кричала, и ее руки вернулись, чтобы схватить меня за волосы, удерживая мой язык внутри, говоря мне тем самым не останавливаться. Я и не собирался…
Затем, внезапно, я оказался на коленях, на полу в ее столовой. Мои лодыжки были связаны вместе, а руки связаны за спиной за локти и за запястья. И она, обнаженная, сидела передо мной на краю стола с широко расставленными ногами,… ее киска была прямо у меня под носом.
Она держала кожаную плеть с множеством свисающих с нее хвостов, …и она хлестала меня по спине, и звуки ударов эхом раздавались в воздухе, пока я нырял языком в ее бело-розовые складки.
– Это все, чего ты хотел? – спросила она, хлеща меня снова и снова, когда я с большим усердием принялся вылизывать ее, – Ты поедаешь мою киску гораздо усерднее, когда при этом я тебя бью, так ведь?
– Да, Госпожа…, – сказал я быстро, вылизывая ее и покусывая ее клитор.
– Я не могу поверить, что ты заставляешь меня работать, чтобы мне прилично вылизали пизду, ты, ленивая ШЛЮХА! – она стегнула меня еще дважды, пока я сосал и лизал ей на предельной скорости, – Если тебе нравится боль, у меня есть трости и плети с крюками, …ты хочешь этого, сука?
– Нет, Госпожа,… пожалуйста, – я снова погрузился в нее,… с жадностью набрасываясь на ее киску.
– Ты, блять, такой испорченный…, – она снова и снова хлестала меня, пока я продолжал сосать и вылизывать, – Ну, хватит,…с этого момента ты будешь РАБОТАТЬ, каждую минуту, днем и ночью!
Я просто продолжал попытки доставить ей удовольствие,… изо всех стараясь работать ртом и языком.
– Ты, блять, будешь вычищать полы,…будешь мыть туалеты голыми руками…, – зачитывала она мне список того, что мне предстоит после того, как мы закончим.
– Да, Госпожа,… да…, – выдохнул я, пытаясь удовлетворить ее ртом,… желая, чтобы она просто позволила мне…
– Ты будешь готовить ужин, выносить мусор,… и мыть посуду,… ты, ленивая сука,… будешь делать все! – потребовала она, – Ты даже, блять, будешь красить мне лаком ногти на ногах! Теперь ты МОЯ сука! Понял?
– Да, Госпожа, все, что угодно, я клянусь,… я сделаю это…, – произнес я прямо в ее киску.
Это воспоминание о времени, когда она только что оплатила мои долги у тех бандитов-ростовщиков. По существу, она купила меня за пятьдесят штук. Я принадлежал ей, и она собиралась вернуть свои деньги. Она сказала мне, что если я не буду делать все, что она сказала, она отдаст меня им обратно, повязав мне на голову красный бант. И моей дочери не сделают необходимых операций. Я не мог позволить этому случиться.
Но она сказала мне, что сначала я должен доказать ей, что я чего-то стою. Первые пару месяцев я должен был показывать ей свою преданность. И если она была счастлива со мной, она учила меня быть ее рабом,… и ее новым танцором.
– Лижи КЛИТОР, ты, ебаный идиот! – крикнула она, и я приник к этой маленькой пуговке между ее ног, – Красота – это еще НЕ ВСЕ, так ведь?
– Нет, Госпожа.
– Скажи мне, что сделаешь все, что я отныне скажу тебе делать! – она снова и снова хлестала меня, ударяя по одному и тому же месту на позвоночнике, – Скажи это, ты, бесхребетная ПИЗДА!
Я хрюкнул от боли, одновременно пытаясь насиловать ее клитор.
– Да, Госпожа, все, что угодно! Что угодно! – пообещал я, – Я сделаю все, что ты скажешь.
– Заставь меня кончить! – потребовала она, – Заканчивай уже поскорее с моим клитором или, блять, я СОЖГУ твой член!
– Да,… да…, – я изо всех сил шевелил языком, …не позволяя ему занеметь или переутомиться.
– Твоему члену понравится прикосновение полоски металла, не так ли, сука? – она хлестнула меня сильнее, и я тихонько зарычал, но не прекратил работать языком. Она начала ложиться на стол,… голос сорвался и стал глубоким от желания. Я нашел нужную точку!
– Да, Госпожа…, – согласился я. Ей нравилось, когда я соглашался на боль.
Она извивалась и рычала в плену удовольствия, …наконец, я все сделал правильно ! Но даже тогда я знал,… что она возбудилась от моего полного подчинения ей. Это было ее силой. Это было ее возбуждением. Унижать меня.
– ДА-ДА-ДА-ДА-ДА! – она выгнула спину, – БЛЯТЬ, НЕ ОСТАНАВЛИВАЙСЯ, или я убью тебя!
***
Когда я проснулся, я не дернулся и не почувствовал страха. Сны о Виктории – это ничто, просто воспоминания,… и, по сравнению со снами про сэра Кевина,… я всегда предпочту сны о ней.
Я очень часто имел дело с жестокостью Виктории и с недостатком заботы о себе. Порой она бросала мне маленькую кость и была довольна,… но это никогда не продолжалось долго.
Но сейчас я чувствовал то, что меня разбудило. Поцелуи,… такие легкие и нежные,… и я знал, что это не Виктория,… я медленно открыл глаза, покосившись на лампу над головой, …и увидел Беллу.
Она склонилась надо мной, ее волосы щекотали мое лицо, пока ее губы двигались вдоль моих век.
– Белла…, – я почувствовал, как все сжалось у меня в груди, я все еще ненавидел себя, за то, что мы поругались. Это была полностью моя вина,… и, может быть, поэтому я позволил себе ускользнуть в сон с участием Виктории,… я знал, что нуждаюсь в наказании. И я был немного наказан во сне, хотя это и не было настолько больно, насколько Виктория могла бы сделать. Она могла называть меня всевозможными именами и оскорблять меня, …мне было все равно. Тогда я думал, что заслуживаю кого-то вроде нее, за то, что позволил Тане умереть,… за то, что обманул надежды своей дочери. Я ЖЕЛАЛ ее гнева.
– Прости меня, Эдвард…, – прошептала она, проводя пальцами по моим губам, и я закрыл глаза, с благоговением целуя их.
– Мне ТАК жаль, – сказала она снова, и я увидел, что ее глаза блестят от не пролитых слез.
– Мне тоже очень жаль, – я крепко обнял ее, прижимая к себе изо всех сил, словно думал, что уже никогда ее не увижу, и мой голос надломился,… а тело задрожало. После сна я осознал, какой я, блять, счастливчик, что эта богиня в моих руках. Что это кто-то, кто по-настоящему любит МЕНЯ, несмотря на то, что сейчас я мужчина всего лишь наполовину.
Мы обнимали друг друга и просто плакали. В словах не было никакой необходимости. Это все из-за меня, …потому что я огорчил ее, не сдержав свое обещание. Внезапно я вспомнил и выпрямился, хватая тетрадь, лежащую передо мной.
– Белла! – я сдавленно вдохнул и не стал вытирать своих слез, протягивая ей тетрадь двумя руками так, словно это старинный свиток или нечто подобное, – Я сделал это! Я имею в виду,…я начал! Мне так жаль, пожалуйста, прости меня. Я СДЕЛАЮ свое домашнее задание!
Боже, я говорю как пятилетний капризный ребенок. Может быть, Белла права. Я малолетний преступник.
Она была готова рассмеяться, но просто улыбнулась мне, протягивая ко мне руку и убирая волосы с моих глаз.
– Я знаю, – она не смотрела на тетрадь, только на меня, – Мне тоже очень жаль. Мне следовало больше в тебя верить. Не говори этого никому, но я не настолько идеальна, насколько притворяюсь.
– Ты идеальна, – я покачал головой, и слезы потекли сильнее, – Ты…
У меня не было слов, чтобы сказать, как сильно я люблю ее, и я просто снова взял ее на руки, позволяя тетради упасть на пол. Я стиснул ее изо всех сил от переизбытка чувств, надеясь, что этого достаточно,… надеясь, что это скажет ей обо всем, что я не мог выразить словами.
– Все в порядке, малыш…, – она потирала мне спину, пока я держал ее, – Я с тобой. Я люблю тебя. Я никогда не уйду. Прости меня за то, как я вела себя.
– Нет, – я взглянул на нее и ощутил, как она вытирает слезы с моей правой щеки, – Ты была права. Я дал тебе обещание. И наша жизнь зависит от того, сдержу ли я его. Ты оставила всю свою прежнюю жизнь, чтобы быть со мной, …я знаю, что это было тяжело для тебя,… и тяжело до сих пор… И сейчас я не собираюсь бросать все потому, что это тяжело для меня. Я собираюсь пройти ЧЕРЕЗ это,… а не рядом с ним.
– Я собираюсь пройти С тобой, – она снова поцеловала меня в губы, а затем улыбнулась мне, – Спасибо за то, что не бросил. Я знаю, что не всегда могу помочь,… и мне немного больно от этого,… но я всегда буду на твоей стороне,… аплодировать тебе,… и когда все это дерьмо снова вернется,… я буду сидеть прямо здесь, рядом с тобой,… если ты не против.
– Определенно не против, – я коснулся ее волос, – Ты – мой ВОЗДУХ, Белла. Без тебя я не могу сделать даже первый шаг к этому.
Она поцеловала меня и схватила за волосы на затылке,… и мне понравилась грубость ее пальцев.
– Вот, – я поднял тетрадь и пролистал ее до первой страницы, вручая ей.
– Ты не должен давать мне ее, Эдвард, – она продолжала смотреть на меня, а не на страницу.
– Я знаю, но взгляни, – я перевернул несколько страниц, – Это абсолютное дерьмо, но я описал первый час или около того, что провел с ним. Я мог бы написать больше, но… мне нужен был перерыв. Думаю, я уснул.
– Плакал? – спросили она, и в ее глазах не было ни капли осуждения.
Я опустил взгляд. Я не хотел больше врать ей, – Может быть…
Она положила свои пальцы мне на подбородок и заставила посмотреть на нее.
– Да, – я моргнул, – Я большой нюня, да?
– Нет, Эдвард, – нахмурилась она, но затем черты ее лица смягчились, – Ты прошел через нечто ужасное. И даже если твоя голова забывает об этом ненадолго,…твое тело помнит. Твои эмоции будут хлестать через край долгое время. Порой ты будешь на вершине мира, кричать как ребенок на макушке дерева,… а порой будешь плакать без причины, и, возможно, часами. Это нормально. После всего, через что ты прошел, у тебя есть полное право плакать. Ты держал все это внутри слишком долго,… и это хорошо, что все выходит наружу. Даже не думай стыдиться своих чувств, любимый. Особенно передо мной.
– Я знаю…, – ответил я, – Я просто ненавижу ругаться с тобой, я не привык. И я ненавижу причинять тебе боль. Я заставил тебя плакать. Меня за это надо ПЫРНУТЬ НОЖОМ. И я бы пырнул себя, если бы не знал, что это причинит тебе еще большую боль.
– Эдвард… Боже. Сейчас нелегкое время и отсюда ссоры, – сказала Белла, – И время от времени, я уверена, мы будем ссориться по-крупному. Но даже не думай, что я больше не люблю тебя. Этого никогда не случится. Порой ты действительно злишь меня,… и я могу ненавидеть тебя всеми фибрами своей души…
