Текст книги "100 shades of black and white (СИ)"

Автор книги: Shagel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 72 страниц)

– Рэй, ты видишь это? – чтобы поговорить с ней, Бену Соло не надо наушников или даже вживленного передатчика.

Он же говорил, ее не существует.

И все же она тут.

– Да, Бен. Принимаю картинку, – ее живой голос, навсегда запечатленный в памяти смеющимся и задорным, подначивает его. – А как насчет фотографии тебя на фоне нашей детки Черной Андромеды?

– Нет, я не собираюсь рисковать своей задницей ради одной идиотской и к тому же ненужной фотографии, – морщится он, глядя, как роится темнота, особенно яркая и четкая, свивается спиралью и поглощает свой собственный хвост.

Дыра Андромеда не самая большая и уж тем более не угрожает поселению, но на такой всякий случай и была набрана его команда. В которой, иногда ему это очень даже кажется, слишком много человек.

– Погоди, я считываю данные, – ее голос замирает, растворяясь в первозданной тишине, которая накрывает Бена колпаком, а затем возникает снова, далекий и все равно живой, как будто рядом, – нет, показалось. С дырой все в порядке. Парочка возмущений в третьем секторе, но они слишком малозначительны, чтобы хоть как-то повлиять на нас. Возвращайся, Бен. Я буду ждать.

Это то, ради чего он живет.

Из-за таких маленьких фраз, брошенных вроде бы совсем случайно.

Она будет ждать. Она всегда ждет.

Бен отталкивает в сторону зависший в невесомости голо-экран, поблескивающий защитной пленкой, и тот плывет по направлению к Андромеде.

Это забавно – наблюдать за полетом тонкого листа искусственного пластика, свободно дрейфующего в космосе, как будто его кто-то отпустит.

Потому что никто в этом чертовом мире, переполненном людьми под самую завязку, да так, что ему приходится выходить в космос, чтобы отдохнуть от них, не может быть свободен.

Даже Рэй. Даже он сам.

Тишина заканчивается, когда он приближается к обшивке их корабля, зависшего на орбите над Дырой, достаточно далеко, чтобы не быть утащенными его, но слишком близко, чтобы он мог слышать ее низкий шепот, зовущий его оглянуться. Отстегнуть стяжки и полететь навстречу ей.

Приходится одернуть себя.

Обшивка тоже гудит, приветствуя его. Умная машина не больше и не меньше, чем часть его самого, ощущаемая как рука-протез или искусственная нога. Она подчиняется одной его мысли и начинает открывать шлюз, стоит ему только подумать об этом.

Уже скоро. Он почти дома.

Одна за другой открываются двери и втягивают его внутрь – сгусток крови и плоти, сросшийся с механикой, вживленной в тело. Обволакивают кислородом и запускают другой режим выживания.

– Я дома, – Бен Соло опускается на железную поверхность пола, который появился, как только была запущена гравитация, и салютует Кайло Рену, второму члену его экипажа, идущему навстречу. – Держи, – он протягивает Рену затянутый в непроницаемую пленку голо-экран, уже отстегнутый от пояса, а сам устало сражается с застежками комбинезона.

Долгие часы болтания в безвоздушном пространстве напротив Дыры его утомляют, поэтому неудивительно, что он устал. И хочет спать. И, может быть, сначала Рэй.

Кайло деловито кивает, отбирая у Бена планшет с данными, и уносит к себе.

Им необязательно разговаривать. Им повезло, что понимают они друг друга без слов. Хотя кто бы отпустил их в космос, заперев в тесной коробке и не удостоверившись, что они не перегрызут друг другу глотки.

Кайло не сильно любит Рэй. Старается не вступать в разговоры. Вообще частенько ведет себя так, будто ее нет. Так что Бену приходится служить буферной державой.

– Бен, передай Рену, что он идиот, и нельзя оставлять включенный свет в пятом отсеке. Потому что из-за этого зависает вся система…

– Бен, передай этой любительнице порыться в мусоре и чужих делах, что свет был необходим для моего последнего эксперимента…

– Бен, скажи ему, что…

Иногда Бену кажется, что он лишний. И проще встать, выйти и запереть за собой дверь. Посидят наедине пару часиков и одумаются.

Но не делает этого. Он же капитан, и вообще это нарушение правил безопасности.

– Меня не было всего пару часов, – бросает он ложку, и та звякает о стол, – а вы разве что войнушку не затеяли.

Рэй опускает глаза и принимает очень раскаявшийся вид. Однако уголки ее губ дрожат, и Бен отлично знает этот жест. Она сдерживается, чтобы не рассмеяться.

С другой стороны на него смотрит Кайло, и ему не очень весело. Здоровенный шрам, пересекающий половину лица (почему-то он не захотел убрать его, хотя вполне мог, или даже искусственное лицо заказал бы), окрашен алым, как бывает, когда он рассержен.

Дырявит ее взглядом, как бы намекая – еще одно слово, и она пинком вылетит в космос, за стекло иллюминатора, и отправится прямиком к Черной Андромеде.

Какое счастье, что на корабле у них совсем разные занятия. Да и появились они в разное время. Сначала Рэй, и только потом уже Кайло. (Причем и то, потому что Бен понял, что ему одному не справиться).

Специализация Рэй – медицина и обеспечение жизнедеятельности корабля. Она механик, и постоянно торчит возле двигателей, занимаясь одной только ей известными делами.

А Кайло работает с картами и данными по Черной Дыре. Так что им проще не встречаться, ведь корабль большой.

Рэй все же вздыхает и поднимает руки, показывая, что готова сдаться, но проходя мимо Кайло, внезапно показывает ему язык. Тонкий и красный, он скользит змейкой между ровных блестящих зубов и прячется, как будто его и не было.

Бен знает, на что способен этот язычок, и его обладательница тоже, поэтому багровеет и отворачивается. А Рэй уже исчезает в дверях отсека, бесшумная и быстрая.

От тяжелого молчания, зависшего между ним и Кайло, хочется повеситься. Или заорать, к примеру. Только не есть в этой тишине. Протеиновая дрянь, в которой поблескивают крупицы, начиненные наномеханикой, кажется еще более безвкусной. Хотя без нее никак.

Рэй приходит к нему через несколько часов, когда кольцо обломков, кружащее вокруг Андромеды, смещается правее и закрывает их корабль от ее беспощадного сияющего ока. За иллюминаторами становится совсем темно, и он не замечает, что Рэй уже тут, пока она не напрыгивает на него сзади, цепляясь за шею и обхватывая ногами.

Она маленькая (по сравнению с ним и Кайло), ловкая и тонкая, с острой линией лопаток, сейчас разведенных как крылья, прикусывает мочку его уха и шепчет:

– Скучал по мне, пока общался с Андромедой?

– Ты же была рядом, – оправдывается Бен, скрывая то, что скучал, хотя все это время мог поговорить с нею. – Плюс, я единственный, кто вообще хоть что-то делает на этом корабле. Не то, что вы.

Он уникален. Его система жизнедеятельности срослась с искусственными органами и компьютерной техникой настолько, что, по сути, в нем уже мало от человека. И много от киборга.

Зато он может выходить в открытый космос без дополнительной защиты. Вот почему он проводит так много времени наедине с Андромедой, пытаясь понять, откуда она возникла и почему именно сейчас.

– Мы пытались убить друг друга, пока тебя не было, – в ее голосе что-то меняется. Тон из шаловливого становится острым и слегка недобрым, а острые зубки принимаются терзать мочку уха до крови. – Ты рад?

– С чего бы? – Бен пытается увернуться и спустить ее на пол, а потом как следует отшлепать. Но сначала нужно ее словить.

– Мне он не нравится, – строит обиженную гримаску Рэй и теперь держится на расстоянии вытянутой руки. Близко, но все равно не достанешь.

– Почему?! Ради всего святого, Рэй, тебе он и не должен нравиться. Вы просто работаете вместе, – этот разговор, слишком часто откладываемый на потом, зависает над его шеей наточенным лезвием. Теперь его никак не избежать. Не лучшее время, но что есть.

– Потому что мне нравишься ты. А вы слишком похожи, – она скрещивает руки на груди, и на секунду Бен отвлекается, потому что тонкая ткань натягивается на ее сосках, и он принимается думать другим местом. – Не хочу смотреться в это чертово кривое зеркало!

– Тогда не смотри. У тебя же есть я, – ему все же удается схватить ее за руку и потянуть на себя, обхватить так, чтобы она больше не смогла сопротивляться.

Хотя Рэй тут же пускает ногти в ход. Коротко стриженные, они все равно больно оцарапывают его тело под майкой.

– Когда ты здесь – да, – в ее глазах, светло-карих (радужка живая и настоящая, не то, что его синтетические глазные яблоки), дрожит плохо скрываемая ярость. – А что происходит, когда тебя нет, ты об этом тоже знаешь?

Бен понятия не имеет о чем она.

Рэй сбрасывает его руки и уходит. Вернее, сбегает. Ему даже отворачиваться не надо, стоит моргнуть – и ее больше нет.

Остается только легкий след от чужой обиды, от которого он не может избавиться, и ее слова не идут из его головы.

Когда он уже готов выходить в шлюз, пристегнув к поясу запаянные под пластик голо-экраны, необходимые для считывания данных, и еще раз перепроверив все стяжки – ведь не хочется, чтобы сегодняшний день стал последним на пути к Андромеде – Бен оборачивается и бросает взгляд на застывших по обеим сторонам членов его маленькой команды.

Рэй прячется в тени, и отсюда он видит только ее профиль, острый и тонкий, обращенный не к нему. А к Кайло Рену. Она смотрит на него, принимая безразличный вид.

Она будто собралась продырявить его насквозь.

А когда Бен нагибается над ботинком, спаянным намертво с комбинезоном, и затягивает петли, краем глаза он успевает захватить лицо Кайло.

Его лицо, с узловатым росчерком наискосок бледного лица, обращено к Рэй.

Они словно дополняют друг друга, становясь единым целым. Отзеркаливая друг друга позами. И взглядами.

Перед ним открывается бездна, взирающая пылающим глазом Андромеды, а Бен все оборачивается назад, где за стенками остались пауки, запертые в одной тесной банке.

– Рэй? – Бен наконец отпускает голо-пад и откидывается назад, дрейфуя в открытом космосе и чувствуя себя воздушным змеем на нитке. – Эй?

Ему до смерти хочется поговорить с ней. Хотя бы потому что он не слышал ее голоса больше двух часов. Ее смеха.

Но она молчит. Частота свободна и в его ушах вибрирует разве что только гул Андромеды, жадно раззявившей свою огненную пасть и зовущей к себе.

– Рэй? Прием, – утренние переглядывания теперь вовсе не кажутся безобидными. Он почти решается вернуться, хотя до конца смены еще три часа и туча работы, когда сквозь плотную тишину доносится ее голос.

– Я тут, – она не настроена шутить. Или смеяться. Она тут, и ее словно нет.

– У тебя все в порядке? – Бен прислушивается к интонациям ее голоса, к каждому шороху, который может донестись до него.

– М-м-м, – Рэй коротко тянет это чертово м-м-м, и он успевает трижды разозлиться на нее, – да. Я немного занята. Прости, мне нужно отключиться. Поговорим позже.

И прежде, чем он успевает хотя бы моргнуть, она покидает его наедине с космосом. И работой, от которой, увы, нельзя сбежать.

Но позже она точно получит трепку.

Она сама приходит к нему в душевую. Проскальзывает сквозь приоткрытую специально для нее дверь – больше никому не придет в голову посещать его в такое время в таком месте в личной каюте – и обнимает за плечи сзади. Ей приходится встать на цыпочки, и Рэй слегка пошатывается, держась за него, а потом поворачивает к себе.

По ее голове, лицу, телу скользят синеватые струйки жидкости, и она кажется жадной и ненасытной, когда прижимает его к стене и сдергивает с себя уже влажную майку.

Она горячая и заведенная, сама опускает руку и принимается водить ладонью по члену. Бен, или вернее, это самая часть его, отзывается мгновенно.

Ее цепкие глаза притягивают его и не дают сказать хоть что-то в ответ. Он стонет под ее прикосновениями, пытаясь уцепиться хоть за что-то, потому что ноги слабеют и дрожат.

Она всегда приходит к нему. Когда это так надо.

Уже позже, когда они вдоволь натрахались в душевой и еле переводят дыхание, Бен внезапно бросает взгляд на ее плечо. Заведенное назад, в тени от наклоненной головы, оно алеет четким красным отпечатком зубов. Который он не оставлял.

– Рэй? – он смотрит на нее, непонятливо и настороженно. И совершенно не знает, что сказать. – Что это?

– Ты скажи мне, – наклоняет голову Рэй, и в самой глубине ее глаз снова появляется отблеск неприязни. Только теперь здесь их всего двое.

Черная Андромеда, сворачивающаяся кольцами, пожирающая пространство и время, висит совсем рядом. Она воет и скалится рядами острых зубов – останками звезд, когда-то выплюнутыми ею и теперь кружащими по орбите. И кажется голодной.

Хотя Бен старается не смотреть на нее. Просто держится у самой обшивки корабля, занимаясь осмотром и отмечая себе на голо-экран любые изменения в металле. Это рутинная проверка, нудная и долгая. Но еще не хватало, чтобы их разметало по атомам в вакууме.

Рэй и Кайло умрут сразу же, потому что они более живые, чем он. А вот Бен еще долго будет смотреть на себя. На умирающую плоть, сопротивляющуюся разложению. И нестись вперед к Черной Дыре, пока она не поглотит его.

От таких мыслей ему делается еще хуже.

Все дело в укусе.

Все из-за него. Бен не в состоянии сконцентрироваться. Битый час он возится всего с одним несчастным участком, и под конец ему хочется проверить металл на прочность своей искусственной ногой, обутой в герметизированный ботинок.

Или вызвать Рэй на личный разговор, пользуясь тем, что они одни.

Но не может. Потому что он капитан этого чертового экипажа и обязан поддерживать порядок, а не срываться на своих подчиненных.

Хотя сейчас не может избавиться от яркой картинки, маячащей перед глазами, затмевая собой даже сияние Черной Дыры.

Рэй, обнимающая Кайло, дотрагивающаяся до шрама и оглаживающая его с тем самым нетерпением, с которым она всегда хваталась за лицо Бена.

Или они вдвоем с Реном наедине, сейчас запертые в тесном пространстве корабля и ненавидящие друг друга до красных отметин-засосов на плечах.

– Рэй? – не выдерживает Бен, отпуская трос и взмывая вверх. До шлюза ему совсем немного, и туда он доберется за десять минут, пять из которых займет открытие дверей.

– Рэй, ответь!

Тишина.

Он ступает внутрь коридора шлюза, дергает за рычаг и плывет по воздуху вперед. Даже не заботясь о гравитации. Или о том, что костюм, побывавший в космосе, неплохо бы снять и обработать.

Зрачки, суженные до точек благодаря многочисленным операциям, обшаривают пространство корабля, отсек за отсеком, выискивая пятна тепла. Но везде пусто.

Их обоих он находит в центральном отсеке. По стонам.

Они скользят по пустому пространству, натыкаясь на стены, которые вращаются вместе с ними. И вместе с кораблем. Им нет дела до гравитации. Им нет дела ни до чего.

Отсюда кажется, что их тела запутались, обвившись друг вокруг друга. Ее тонкие, покрытые загаром руки с острыми локтями, удавкой обхватывают шею Кайло, прижимая к себе. И не давая остановиться.

Он стонет и хватает ее за горло, так, как это всегда делал Бен, подтягивая Рэй выше и прижимая пальцы к клитору, помогая кончить.

Все, что он делает, он делает так же, напоминая брата-близнеца, которого Бен всегда хотел бы иметь, с точно таким же рисунком родинок на лице и отличного разве что багровым шрамом наискосок.

Они даже двигаются вместе, симметрично ворочая разгоряченными лицами, цепляясь одинаково затуманенными взглядами, в которых нет ничего, кроме предвкушения.

Это то, что Бен ожидал увидеть.

Это то, что он не хочет видеть вообще.

Поэтому заворачивается, пока еще может контролировать себя, спокойно-спокойно, контролируй себя, Соло, черт тебя подери, и сбегает. Несется по коридорам, увлекаемый невесомостью, пока не оказывается за бортом, приникнув к обшивке и судорожно глотая воздух, все еще оставшийся внутри горла, такой бесполезный тут, в космосе.

Легкие горят от кашля, а перед глазами ослепительно сияет Андромеда, громадная и яростная, раскрывая свои объятия.

Она соткана из тьмы и одиночества, вечно-голодная, пожирающая все, что попадает в поле досягаемости, и солнечные кольца, обхватывающее ее, вибрируют.

Она зовет его. Потому что знает, насколько он одинок. До того, что выдумал себе хоть кого-то, чтобы не оставаться с Черной Дырой наедине.

– Ты видишь это, Рэй? – картина перед его глазами настолько прекрасна и одновременно отвратительна, что Бен забывает о только что случившемся. Все это мизерно, не важно. – Тебе бы это точно понравилось.

Черная Андромеда ворочается, сминая плоскость пространства и втягивая в себя остатки планеты, кружащей по ее орбите. И вспыхивает нестерпимым светом. Она питается, как живое существо, доисторическое, исполинское и неизмеримо-безмозглое.

– Я вижу, Бен, – внезапно выныривает ее голос из плотного комка тишины в ушах. – Так красиво…

Голос Рэй дрожит, меняясь, сливаясь с гулом, распадается на нотки, в которых слышится бас Кайло Рена, смешливые интонации и его собственные мысли.

Потому что она всегда появляется. Когда нужна.

====== Bonds (Кайло Рен/Рэй) ======

Комментарий к Bonds (Кайло Рен/Рэй) Где-то смешно, где-то абсурдно, где-то с ноткой грусти. И возможно с ошибками. (Моему мозгу слишком жарко, чтобы соображать)

И да, логики нету, не ищите. И свары Ордена против Сопротивления здесь не фильмовские, а из игры, где нет добреньких и плохих, а есть хреновое начальство)))

– Проклятая мусорщица! Да чтоб тебя! – вообще-то великому магистру Рен, а слухи о его величии расползлись достаточно далеко по ближайшим галактикам, чтобы создать положительный флер угрозы, не полагалось так нервничать.

Не полагалось носиться по своей каюте, напоминая сорвавшегося с цепи кугуара, не рекомендовалось доставать меч и тем более не советовалось крушить бесценные вещи. Часть из них он все равно недолюбливал – вот кому понравится кривоногий пятизвездный постамент, присланный перепуганным правительством в качестве откупа, только бы не громили их планету. На постамент Кайло поставил ящичек с пеплом своих врагов, однако все равно каждый раз пробираясь ночью наощупь в свою кровать, задевал эти проклятые ложноножки-звездочки. И разворачивал на себя всех своих врагов буквально. Естественно пепел поднимался в воздух, оседая на лицо, и заставлял чихать до рези в глазах и боли в боку.

А еще ушибленный мизинчик потом болел постоянно.

Так что постамент ушел первым, распиленный пополам, а затем на еще четыре куска. В довершении всего оставшиеся каменные осколки поднялись в воздух, увлекаемые потоком Силы, и под бешеным взглядом Кайло вылетели в коридор. Оттуда донесся крик боли, много проклятий на общегалактическом.

Он кого-то зашиб, ну и отлично. Пусть почувствуют всю ярость Тьмы!

Сам же Кайло уже еле сдерживался.

Какая-то девчонка?

Он, наследник великого Дарта Вейдера, мог заставить врагов валяться в пыли и глотать ее только по одной его мысли. Он мог внушить врагу, что тот уже умер и навсегда застрял в агонии бесконечной пытки.

А вот с девчонкой не вышло.

Не вышло ничего.

Кайло, уже когда нес ее на руках на корабль, будто предчувствовал, что добром это не кончится. Ну, мама, Тьма ее задери с ее Сопротивлением и желанием сделать из него приличного джедая, всегда говорила обращаться с женщинами очень вежливо и прилично.

Так вот Кайло и занес эту мелкую девчонку, по виду почти ребенка – даже сисек, считай, нет – на руках, как наследную принцессу Набу, еще и комнату ей отдельную выделил, самую светлую и аккуратную. Небольшую, чтобы она не испугалась, когда очнется, а то он сам однажды заблудился ночью в коридорах и наткнулся на ангар, думал, окочурится, пока выход найдет.

Кровати, к сожалению, не нашлось, потому что из всего экипажа Финализатора нормальная кровать была только у него самого. И то, слишком большая, чтобы пролезть в дверь, сколько ее ни левитируй туда-обратно. Собирали ее когда-то уже на месте, внутри его магистерских личных покоев.

Засранец Хакс спал на жесткой койке, добытой во время грабежа в одной из миссий, и не расстался бы с нею даже под угрозой пыток Силой. Как говорил сам Хакс, эта кровать напоминает ему счастливое детство в имперском корпусе, еще бы таких кроватей пять штук поставить, и будет совсем как дома. Так что хренушки у него было кровать одолжить, даже пластиковых обложечек на голо-пады не допросишься.

А у штурмовиков был свой отдельный отсек со спальными ячейками. Не кинешь же эту спящую принцессу туда.

Ну, положим, принцессу девчонка напоминала слабо. Скорее вытянувшегося детеныша аклая – тонкие бесконечно длинные ноги и руки, костлявые плечи, острые локти, и только спящее лицо казалось кругленьким, с золотистыми щеками, усыпанными веснушками, и выгоревшими ресницами. И прилипшими ко лбу прядками жестких волос, которые все равно почему-то хотелось пригладить.

Ну и куда ее было деть? Не на пол же. К счастью (и Кайло вспомнил про счастье, которое заключалось в простых вещах), нашлось пыточное кресло. Так себе замена, вообще-то. Но Кайло туда же подушек подложил, под ее костлявую задницу, чтобы не было так неудобно.

Девчонка в кресло укладываться не желала. Дважды сползала к краю, беспокойно постанывая и ворочаясь, и один раз чуть не сложилась пополам, выпадая из него. Так что Кайло ее пристегнул.

Для ее же безопасности, между прочим!

А она, как проснулась, обозвала его уродом. Монстром. И вообще.

А потом, когда он попытался с помощью Силы стереть это ужасное знакомство и начать как-нибудь по-другому, без шлема, как минимум, и руки отстегнуть, светильники на стенах включить, она бесцеремонно влезла к нему в башку (так и знал, что не стоило шлем снимать) и как следует его отпинала. Ментально.

И еще глазами своими пустынными зыркала, зубки оскалив. Зубы у нее были красивые, белые, ровные, и все в наличии, на них Кайло и отвлекся.

Одна Тьма знает, до каких воспоминаний ей удалось докопаться.

Кайло сбежал как самый последний трусливый мальчишка, очнувшись уже в своих покоях. Он мог напугать ее. Он мог, ну… мамины советы по обращению со слабым полом тут не годились, поди пойми, кто тут слабый, даже облапать ее. Заставить поверить в свои неблагородные намерения и сдать Сопротивление в три счета, а ведь еще подушки под задницу подложил для удобства.

Пришел в себя он после третьего разметенного в пыль шкафчика. В шкафу хранились документы, касающиеся Сопротивления. Хакс будет очень расстроен.

Но то, какими словами будет плеваться генерал на этот раз, его не волновало, потому что внезапно Кайло почувствовал то, что не мог ни в каком случае.

Он стоял на своих двоих ногах, и тут голову вместе со зрением как-то повело и завертело в танце головокружения. Как будто он смотрел не на пол, находившийся в полтора метра от точки взгляда, а как минимум в трехста двадцати. Тысячах этих самых метров.

Кайло только успел деактивировать меч и уцепиться за остатки шкафчика, когда его предали его же собственные ноги, подогнувшиеся и стукнувшиеся коленями о пол.

Ощущения были такими, как будто он падал в пропасть. И летел целую бесконечность. Руки дрожали, ноги туда же, к горлу подступила тошнота, так что пол Кайло обнимал еще полчаса.

Вот примерно так он и познакомился с Узами. Так себе знакомство, если честно.

А потом мусорщица, эта проклятая девчонка с ее золотистыми щеками и пустынно-колючим взглядом сбежала. Не дав ему время объясниться.

От Уз были только проблемы.

Вообще-то о них Кайло уже слышал, давным-давно, когда еще был сопливым мальчишкой-юнлингом, и сон без сказки казался ему проблемой катастрофического масштаба.

Люк Скайуокер, его дядя, эту историю рассказывал в сто-пятьсотый раз. И все равно ему нравилось.

Потому что в сказках герои всегда побеждают, получают и планету, и корабль, и даже наследную принцессу Набу (хотя она казалась такой старой и страшной в его-то девять лет).

Бен тоже хотел быть таким героем. Ему сошла бы и принцесса с Карлинуса.

Узы делали их носителей более неуязвимыми и живучими. Окружали аурой везения и были подарком свыше. Все герои были наделены этим даром. Побеждали за счет него, влюблялись один раз и насовсем. И абсолютно никто не знал, как их накладывать (дядя Люк говорил, что эти знания были утеряны со смертью деда, он вроде как был последним официально-подтвержденным носителем Уз).

А вот девчонка со странным и коротеньким именем, так не подходившим ей – Рэй, смогла.

Она спутала его по рукам и ногам, и это ощущение, будто половина тела ему больше не принадлежит, больше никуда не пропадало.

Иногда Кайло просыпался посреди ночи от дикой жажды, пил и не мог напиться, трясясь в испарине и понимая, что это не его тело, это не его сознание жаждет воды. Хотя, наверное, раз Узы действовали в одну сторону, то вполне себе могли сработать и в другую, и желание пить проходило.

Потом стали появляться пятна от синяков. Как будто его били долго и усердно. Пятна проходили быстро, особенно из-за того, что Кайло пришлось приобрести привычку добавлять бакту к себе в вечернюю ванну.

И это были ее синяки. На коленях, на ступнях, на локтях и вообще везде.

Так что больше всего Кайло хотелось поймать ее и запереть на своем корабле, чтобы она больше никуда не сбежала. И привязать для надежности.

Потому что (если, конечно, сказки не врали и дядя Люк вместе с ними, а он был порядочным лжецом) у Уз был только один недостаток. И если умирал один, то вместе с ним погибал и второй.

Такая вот засада.

Хотя свой самый позорный раз Кайло помнил так крепко, что это до сих пор преследовало его в кошмарах.

Прошло уже несколько месяцев, и те шпионы, которые еще могли хоть что-то узнать, докладывали, что девчонка проходит обучение у Люка Скайуокера, готовясь стать настоящим джедаем.

Ага, у этого старого проходимца, который сам джедаем был, считай, понарошку – вместо того, чтобы учить падаванов как использовать Силу, он заставлял их бегать. И левитировать, паря в паре метров над гнездом смертельно-ядовитых змей. Или благодарить высшие силы за прекрасный рассвет.

Нет, рассвет был прекрасным, это не отнять. Но разве так станешь джедаем?

Хотя в принципе это точно объясняло количество призрачных синяков на теле Кайло. Люк загонял девчонку до полусмерти. Не зря к ночи накатывал дикий жор – это она от Уз подпитывалась, забирая силы у Рена.

Но лучше так, чем гоняться за нею по всем галактикам и еще пришибить залпом Финализатора ненароком. Во-первых, придется объяснять Сноуку, как это он додумался до такого, а во-вторых, вряд ли бы пришлось объясняться, Кайло сдох бы в тот самый момент, что и Рэй. Спасибо, Узы!

Поэтому они с Хаксом занимались в основном повстанцами. Травили их, давили и морили. По-всякому. В основном безрезультатно – у этой гидры голов было куда больше, чем у Ордена свободных рук, способных держать оружие.

Но перед тем как объявлять военную операцию, следовало поднять боевой дух отрядов. Тут во всем был виноват Хакс, это он начитался своих книг, как стать настоящим командиром.

Так что они с ним поочередно воодушевляли штурмовиков.

Но сегодня все было не так. С самого утра ему все болело.

Кайло даже в чан с бактой залез, подавляя омерзительное желание почесаться во всяких неприличных местах, промок так, и все равно ноющее ощущение неминуемой угрозы не пропало.

Ну, до плаца в ангаре он дошел сам. И быстро.

Стал на последнюю ступеньку возвышения, построенного по указу Хакса (чтобы вещать было удобнее), и даже открыл рот, как внезапно хихикнул.

Хихиканье вышло оглушительно-громким, потому что голос он усиливал с помощью Силы, и дурацким.

На него уставилась добрая тысяча глаз и одна пара, пытающаяся испепелить его на месте (Хакс, кто ж еще).

Кайло заткнулся, успев прикрыть рот рукой, выдавая это за неудачный кашель, и вот тогда понял, что мысли разбежались. Все. Абсолютно.

В голове разворачивался странный туман, надоедливый, теплый и со вкусом перезревших яблок. Кайло икнул.

Ему сейчас почему-то хотелось бы сесть. Или упасть. Или пойти танцевать. А что, неплохая мысль.

И мотивчик такой надоедливый внезапно прицепился, очень удачный, чтобы насвистывать.

Что происходит, Тьма его подери?! Кайло попытался сосредоточиться на речи, которую ему полагалось впихнуть в эти пластиковые головы, однако от речи остались одни ошметки. Вместо них перед глазами мелькнуло чужое видение, совсем никак не вяжущееся с утренней речевкой Первого Ордена – тонкая смуглая рука с женской крепкой ладошкой, обнимает какую-то пузатую бутыль и подносит к его рту. Подносила к своему, вообще-то, но получилось прямо как будто к его.

Новый прилив тепла и какой-то безбашенной веселости пронесся по венам. Взгляд расфокусировался и снова собрался на пластиковых головах в дурацких шлемах.

Почему-то сейчас они казались смешными. Как те костяшки в старой набуанской игре, когда стукнешь одну, и все валятся, и надо сшибить как можно больше.

Может, так и сделать?

Его остановило только само провидение в виде красного как помидор и надутого Хакса. Тот схватился за его рукав и стащил с возвышения, явно собираясь отчитывать.

– Вы что себе позволяете, Рен? Вам что, больше нечем заняться, как позорить Первый Орден?! – Хакс сдерживал себя, как мог, но вот убрать с физиономии разгневанность – не вышло.

– Чего? – его голос, обычно такой громкий, сейчас сливался вместе с остальным шумом в легкий и ненавязчивый гул. – У меня все под контролем.

Кайло хотел бы вспомнить, под каким именно, но только пошатнулся, цепляясь за Хакса и заставляя того уже практически посинеть от натуги. И желания высказать парочку нелицеприятных. Но не при свидетелях же.

Следующий глоток, прокатившийся по его горлу призрачным жаром и порцией ослепляющего безумия прямо в мозг, Кайло уже не помнил. И больше никогда не хотел вспоминать. Те свидетели, которые не смогли умолчать, рассказывали, что он рвался на возвышение, чтобы рассказать им о вреде Уз, о коварных мусорщицах, с которыми никогда нельзя связываться, потому что они приносят неудачу, и о том, какой мудак генерал Хакс, потому что он не пускает его на возвышение…

В общем, после этого он еще месяц ходил по кораблю как по вражескому лагерю, с помощью Силы промывая мозги своей бездарной армии, которая была там и не хотела забывать этот позор.

А девчонку Рен хотел найти и отшлепать. И еще раз найти и отшлепать.

Привязать к себе и контролировать каждый шаг, потому что никто, совершенно никто не мог предположить, что у него, великого магистра Рен, ученика ситха, человека, которого боялась вся звездная сетка, оказалась такая нерасположенность к алкоголю.

Которой она так подло воспользовалась. Пусть и случайно.

Нашел он ее почти случайно. Узы помогли.

Уже после завершения боевой операции, живой, но слегка покоцанный, со своими рыцарями Рен возвращался на базу, когда Кайло словно кольнуло.

Сначала легко, пробно. А затем в ногу, в бедро, вонзилась невидимая игла. И засела там.

Девчонка каким-то образом умудрилась вляпаться в неприятности, вот что произошло, понял он.