Текст книги "100 shades of black and white (СИ)"

Автор книги: Shagel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 72 страниц)

– Не надо, – цедит девчонка сквозь зубы, съеживаясь и кашляя. Кажется, он попал в солнечное сплетение.

– Прекрасно, – Кайло не собирается ждать, пока сюда на звуки выстрелов сбегутся все остальные идиоты, поэтому поднимает ее на ноги, схватив за шиворот. Это легко, девчонка и взаправду весит не больше перышка. А еще больше не сопротивляется.

Просто пялится на него ненавидящим взглядом, таким уместным на украшенном синяками и кровавыми разводами лице.

– В следующий раз я сломаю тебе руку. Или ноги, если посмеешь напасть на меня. Тебе ясно?

Чтобы до нее дошло, Рен стискивает ее горло, вынуждая кивнуть.

– А теперь идем со мной, – и подтаскивает ее к двери, высаживая ту одним движением руки.

Сноук требовал, чтобы обучением девчонки занялся сам Рен, так что Кайло ожидал увидеть нечто… более весомое.

А вместо этого он практически волочит за собой маленькую зубастую окровавленную фурию, словно нарочно раскидывающую свои руки и ноги, чтобы замедлить их движение.

Коридоры пусты, потому что Рен заранее распорядился, чтобы здесь никого больше не было. И она может упираться, сколько влезет. Теперь она принадлежит ему.

Свою ношу Кайло скидывает в маленькой душевой, расположенной по соседству с его личными покоями. Следует вымыть ее и переодеть, хотя возиться с нею ему неинтересно. Сойдет и так.

Девчонка ежится и пытается прикрыться, когда он сдергивает с нее намокшие тряпки, с которых течет ржавая вода. От них он избавляется безжалостно и быстро. Оставляя совсем голой.

– Мойся, – приказывает он, а сам отходит в сторону, чтобы брызги до него не долетали. Хотя его плащ все равно испорчен. Четыре длинных пореза наискосок, и слегка поцарапанная кираса. А эта девчонка не такая слабенькая, какой кажется. Что-то в ней есть... Нужно просто нажать посильнее, и тогда она раскроется, как шкатулка с секретом.

Девчонка, как будто его мысли смогли каким-то образом дойти до нее, всхлипывает и принимается тереть себя, размазывая слой грязи. Она все время отворачивается, прикрываясь.

Хотя Кайло все равно прекрасно замечает и застарелые шрамы на ее плечах и спине, такие получают непокорные рабы. И остроту тела, без одежды совсем тонкого и все же по-девичьему изящного. Ее кожа в тусклом свете ламп светится золотом, вся усыпанная веснушками и родинками. А еще девчонке куда больше тринадцати, и у нее даже есть кое-какая грудь.

Совсем маленькая, неразвитая, с торчащими от холода темно-розовыми сосками,

Рен переводит взгляд ниже. Ну да, ей точно не тринадцать.

– Не надо, пожалуйста, – девчонка видит, куда он смотрит, и интерес в его глазах замечает прекрасно.

Она его боится. А именно это ему и надо.

– Давай вставай, – командует он. – Ну же, – и подходит ближе, дергает за волосы, наслаждаясь ее трясущимся от страха телом, влажным и скользким, как у рыбины.

– Как тебя зовут? – Кайло ловит ее за подбородок, вынуждая смотреть ему в глаза. У нее красивые глаза, светлые, почти золотые, только без примеси ситхской желтизны. Скорее это запекшийся песок. А дрожащие зрачки размером с точку, дрожащие и пульсирующие, только добавляют особенную прелесть.

– Р-рэй, – выдыхает она, морщась. Ей не хочется говорить с ним. Ей вообще хочется отвернуться, но все, что она может сейчас, это держаться на ногах, расходуя последние силы.

– Иди ко мне, Рэй, – ему нравится ее имя.

В этом всем есть какая-то символичность. И его черная, залитая кровью одежда кажется еще темнее на фоне ее светящегося тела.

– Теперь ты принадлежишь мне, Рэй. Так что даже не пытайся сбежать. Или устроить еще одну подобную выходку. Иначе я тебя убью, – Кайло гладит ее по мокрым спутанным волосам, зная, что каждое его прикосновение еще больше пугает ее. Немного жаль, что он в шлеме и не может почувствовать ее запаха.

Она опускает глаза, и слипшиеся ресницы дрожат, тяжелые от капель воды на них.

– Скажи мне, что будешь хорошо себя вести, и не подумаешь сбежать, иначе… – Кайло позволяет его руке соскользнуть ниже, проводя линию от маленького подбородка по ключицам и к самому низу живота.

Девчонка судорожно вздыхает и быстро кивает. Пока он не передумал.

– Обещаю, пожалуйста, – ее руки дрожат, пытаясь оттолкнуть его, но вместо этого только хватаются за плащ, чтобы не упасть. – Не надо.

– Я не давал тебе права просить меня, – Кайло стягивает с руки перчатку, жалея, что не может позволить себе снять остальное – не то время, не та ситуация. Но жажда прикоснуться к обнаженной коже куда сильнее самообладания.

Он вытаскивает ее из душевой кабины и толкает к стене. Зажимает тонкое горло, вынуждая стоять на цыпочках, напрягшись, вытянувшись струной, а пальцами другой руки ласкает ее внизу.

Для нее это пытка, и Рэй просто дрожит, закрыв глаза и закусывая губы, а ее бедра подрагивают каждый раз, когда его пальцы входят в нее слишком глубоко, и по ним стекает на пол кровь.

Но она молчит, упрямо молчит, хотя ей безумно больно, и Кайло чувствует это.

– Так-то лучше, – ему больше не интересно смотреть на страдания девчонки, и Кайло вытаскивает из нее пальцы, все красные от крови, и вытирает их о ее лицо.

Старательно, заново пачкая только вымытое лицо.

– Умойся и иди за мной, – приказывает он ей, а сам отступает к двери, облокачиваясь на косяк.

В полном облачении, да еще со шлемом на голове, уже душно, и дело не в парилке. Наверное, он просто устал.

Девчонка снова съеживается и как-то жалко горбится, пытаясь не показать ему ни кусочка своего тела. Она трет лицо и смывает кровь с бедер, все время глядя куда-то в сторону, и Кайло замечает, как горят ее щеки. Это видно даже под загаром.

Однако, когда она выпрямляется и поворачивается к нему, готовая идти следом, на лице нет ни следа от бывших эмоций. Сплошная маска равнодушия.

Возможно, из нее хоть что-то да выйдет. Возможно.

– Сколько тебе лет? – спрашивает ее Кайло, а сам роется в шкафу в поисках плаща. Одежду ей принесут не ранее, чем завтра – попробуй найди форму на такую мелкую девчонку.

– Семнадцать, – удивляет его ответом Рэй. А сначала он подумал, что ей не больше четырнадцати.

– Почему не выросла?

– Голодала, – отрезает та. Разговаривать об этом она не хочет, просто стоит, замерев в самой неудобной позе – руки прикрывают грудь и пах.

– Ладно, – хоть какой-то плащ да находится. Слишком он уж чистый и новый для такой замарашки, но сойдет. – Надевай и пойдем.

Она ловит ткань с молниеносной быстротой и кутается в него с головой, запахивает полы так, чтобы даже кусочка лодыжки никто не смог увидеть. Довольно забавно, учитывая то, что он сделал с нею в душевой.

– Спать будешь тут, – Кайло отводит девчонку в ее комнату, больше напоминающую гроб, пустую и совсем крохотную. Даже на кровать места не нашлось. В углу брошен матрац, а под потолком мигают лампы, настырно жужжа.

Хотя Люк Скайуокер в свое время обходился с ним не лучше.

– И да, Рэй, – он кидает последнее прежде, чем оставить ее тут в одиночестве, – в твоих интересах поладить со мной.

Когда Кайло захлопывает дверь, запирая на магнитный замок, ему почти кажется, что он слышал всхлип. Но, наверное, это просто скрип, так что он уходит, выбрасывая все из головы.

Ему следует готовиться к разговору со Сноуком, и лишние мысли сейчас совсем ни к чему.

Он возвращается после аудиенции уже совсем поздно ночью, и тащиться смотреть, как там пленница, нет никакого желания. Кайло оставляет на столике шлем и валится на постель в одежде, понимая, что уснет еще до того, как соберется хотя бы отстегнуть плащ.

Тишина за стеной его вполне устраивает.

Наутро он находит ее всю в крови. Белее, чем снег или свежевыстиранные простыни, которые сейчас побурели.

У нее не было никакого оружия. У нее не было ничего, поэтому она разгрызла себе запястья.

– Тьма тебя задери! – Кайло осматривает искусанную, воспаленную кожу на ее руках и красное блестящее мясо там, где она умудрилась добраться до своих вен. –Зачем ты это сделала? А?

Он трясет Рэй, потому что все еще чувствует искру жизни внутри ее тела. Разрезать запястья и умереть было бы куда проще и куда быстрее. А так у него все еще есть шанс.

Вместо ответа она просто улыбается. Не шевелится, не открывает глаза, а только двигает губами, приоткрывая красные и острые зубки.

Сейчас Кайло придушил бы ее сам. Но не может. Ему остается только взвалить на себя ее худое тело, нелепо устроившееся у него возле самого сердца, и потащить в медицинский корпус.

– Я убью тебя однажды, – обещает он ей, стараясь как можно быстрее добраться до лифтов, зная, что она сейчас хохочет над ним.

Попытка контроля? Один-один.

Ей не идут бинты. Ей больше пойдет цепь, решает Кайло. И в ту же ночь, когда Рэй отпускают из мед-корпуса, он забирает ее с собой.

Запирать наедине с собой бесполезно и даже опасно. Она, может, больше и не отгрызет себе руки, но вполне может сотворить что-нибудь в таком стиле.

– Будешь спать тут, – указывает он Рэй на вторую половину своей кровати.

Ее рот уже шевелится, собираясь сказать нет, но она осекается. Наверное, вспомнив душевые и его обещание. Что он повторит.

– Хорошо, – кивает Рэй и усаживается на свою половину.

Она такая маленькая и худая, что вполне способна потеряться под покрывалами.

– Тебе нужно больше есть, – замечает в воздух Кайло, принимаясь раздеваться.

– Зачем? – Рэй смотрит на него с плохо скрываемым любопытством под маской напускного безразличия. Наблюдает за тем, как сходят слои одежды, оставляя сухощавое, мускулистое тело, усыпанное белыми полосками шрамов.

– Чтобы ты могла держать в руках меч, – Кайло снимает шлем и оставляет его на столик. Специально оставил напоследок, зная, что она будет смотреть.

Его лицо привлекает ее больше всего. Она даже не скрывает того, что пялится.

– Какой меч? – внезапно спрашивает она и сама пугается своего вопроса, до того он невпопад. Рушит всю гармонию.

– Ты станешь моей ученицей, и тебе он понадобится, – жмет плечами Кайло. Взмах рукой – и вся комната погружается в голубоватый полумрак.

Достаточно темно, чтобы уснуть, но и хватит, чтобы увидеть, если она нападет.

Но Рэй покорно укладывается под покрывала, прячет забинтованные намертво руки в складках ткани и задает еще один вопрос.

– Когда?

– Что когда? – сегодня ему не придется спать, потому что первая ночь самая сложная, хотя она вполне могла бы не мучать его расспросами.

– Когда я стану ученицей? Какой меч? Почему я?

Она смотрит на него с соседней подушки, просто дырявит своим взглядом, хоть ты убейся.

– Потому что, просто потому что, – Кайло приходится прикрыть лицо рукой, чтобы как-то отрешиться.

Да уж, это будет тяжелая ночь.

– Это просто баловство, – замечает однажды Сноук на его рассказы о своей ученице. – Она бесполезна. В ней почти нет Силы. Возможно, был потенциал, когда ей еще не исполнилось 12, но сейчас… это просто баловство. Как твои рыцари Рен.

– Да, учитель, – наклоняет голову Кайло, соглашаясь. Ему самому прекрасно известно, что ее способности так и останутся нереализованными.

Но, наверное, дело не в этом.

У Рэй плохо получается даже зажечь фитиль свечи. Но это ни капли не мешает ей тренироваться с оружием. Только стиль боя у нее все равно совершенно неприемлемый, как не одергивай, чему ни учи. Она все еще та самая окровавленная зубастая фурия, что кидалась на него с ножом при первой встрече.

Ну, только теперь она кидается с посохом наперевес, и ее небольшой вес только на руку. Это позволяет ей подпрыгивать куда выше среднего человеческого роста. И целиться сжатым кулачком ему в лицо.

– Рэй! – гудит Кайло негодующе и чуть отклоняется, позволяя ее руке впечататься в острый угол маски. Вот теперь ей больно.

Довольно ощутимо, в этом можно не сомневаться. Хотя она все равно не заплачет. И даже не вскрикнет. Ведь он хорошо обучил ее.

– Куда я говорил тебе целиться? – укоряюще глядит он на Рэй чуть позже, самостоятельно смазывая ушибленные костяшки целебной мазью.

– В слабые места, – тихо шепчет Рэй, не поднимая глаз.

– И с чего ты взяла, что цельный литой из стали шлем может быть слабым местом?

Рэй молчит, а потом хмурится и все же выпаливает:

– Потому что вы боитесь его снимать, учитель. Он ваше слабое место.

Кайло даже не знает, что сказать. Она каким-то образом умудрилась попасть по его больному месту, хоть он никогда этого не показывал.

– Ты дура, – ему приходится успокоиться и найти самый безразличный тон. И стукнуть ей по лбу. – И совсем это не мое больное место.

Она прищуривается, словно пытается прочесть его мысли, хотя, конечно же, этого не может.

– Тогда какое?

– Вот кому, а тебе я точно не скажу. Давай сначала. И в этот раз не пускай в ход кулаки. Лучше сразу головой, чтобы наверняка, хорошо?

Кайло знает, что может сколько угодно ей вбивать в мозги знания, только она все равно сделает все по-своему.

Пустынная дикарка, что тут скажешь.

Она так привыкла спать с ним вместе, на своей половине постели, что возможность перебраться в отдельные покои ее не радует.

Всю тренировку Рэй ничего не говорит, только сосредоточенно вертит посохом, а потом отшвыривает его в сторону, собираясь напасть на соперника с голыми руками.

С учетом того, что это один из рыцарей Рен, вполне понятно, чем заканчивается этот поединок. Разбитый нос, несколько синяков, и Рэй, ковыляющая в медпункт с парой сломанных ребер.

– Я не хочу об этом говорить, – роняет она, и двери за ней с шипением закрываются, оставляя ее в царстве дроидов и чанов с бактой.

А Кайло по другую сторону в полном недоумении.

Он никогда больше не лез в ее голову с того памятного раза, когда это сперва проделал Сноук, а после Рэй не могли откачать несколько дней. Учитель признал, что любое ментальное прикосновение может стать последним из-за щита Силы внутри нее. Но, похоже, однажды Кайло придется.

И это будет совсем скоро.

Пока она лежит в его постели, изображая из себя статую мученицы, Кайло старается держаться подальше от своей каюты, своего корабля. И лучше если через пару систем.

Но солнце, занимающееся над Ганимедом, ослепительно золотое, до боли напоминает ее глаза. Плавленый песок.

Она флиртует с рыцарями. Кажется, это Сорк Рен, со спины похож. Рэй касается его руки словно ненароком, перебирая плотную ткань пальцами, и ведет их дальше, к плечу. Смеется заливисто, громко и совершенно ненатурально.

А потом они уходят вдвоем, и Рэй держится так прямо, будто палку проглотила, но даже это не поможет ей быть хоть немного наравне со здоровяком Сорком.

Кайло совершенно не хочет думать об этом. И о том, почему она выбирает высоченных мужчин.

И уж тем более ему отвратительно чувствовать запах секса, остающийся на ее коже, когда она возвращается позже, забираясь под одеяло и устраиваясь рядом с ним.

– Завтра будешь ночевать там, где была, – ему требуется вся сдержанность, чтобы не сорваться. Он машет рукой, и лампы послушно гаснут, погружая все в голубоватый мрак.

Однако спать Кайло не может.

От нее тянет слишком невыносимо. Отвратительно. Чужой похотью.

И, может, поэтому ему мерещатся его собственные пальцы, все в ее крови, как тогда в душевых. Только сейчас больше не хочется вытирать их. Хочется облизнуть.

– Она тянет тебя назад, Рен, – замечает Сноук. – Ученики должны превзойти своих учителей, но она всего лишь обуза. Избавься от нее.

Это прямой приказ, и когда он исходит из уст учителя, Кайло не может не повиноваться.

Он даже возразить не сможет, в голове стоит гул, а ощущение чужого прикосновения настолько сильно, что наизнанку выворачивает.

– Слушаюсь, учитель, – шепчет Кайло, стараясь не думать ни о чем. Он подумает позже. Возможно.

За него все решает случай. Великое провидение, явившееся в виде повстанцев.

Они хотят войны, и Сноук желает этого не меньше.

– Ты идешь со мной, – кидает Кайло Рэй. Она сидит в центре тренировочного круга и молчит, даже не собираясь поворачиваться к нему.

Ее медитация не имеет ничего общего с Силой, потому что Сила запечатана внутри и не сможет никогда прорваться наружу, так что ей остается просто молчать и не думать ни о чем.

– Рэй! – он ненавидит, когда она его игнорирует. В последнее время это происходит куда чаще, чем раньше.

– Слушаюсь, учитель, – соглашается она. Однако позы так и не меняет.

Он может сколько угодно злиться, упертость Рэй не переспорить никому.

– Держись позади меня, – требует Кайло, ступая на землю. Вернее, просит, умоляет, но только мысленно, потому что она не должна знать, как далеко это все зашло.

– Но… – Рэй тянется к бластерам. Ей, конечно же, хочется воевать. Это ее первая битва, и ей совсем не страшно.

– Никаких но! Ты будешь держаться сзади и прикрывать тыл. Тебе все ясно? – ему приходится встряхнуть ее за шиворот черной робы падавана, чтобы она пришла в себя. –Иначе я сам тебя убью ненароком.

Ее глаза – расплавленное пустынное золото. И они манят к себе, хотя сейчас совсем не время.

– Я поняла, – обижается она, вырываясь из хватки, глядит исподлобья и жжется раскаленным золотом, в котором столько всего намешано. Обида, капризность и что-то другое. Неумолимость.

– Пойдем, Рэй, – это все, что он может сейчас, когда земля трясется от взрывов, а в воздухе пахнет паленой плотью – гладить ее по щеке рукой, затянутой в перчатку, оставляя невидимый след ласки, которую никогда не сможет выразить.

От этого она сразу стихает. И убийственная суровость в глазах исчезает.

Им приходится разделиться, и Кайло почти не видит ее в битве. Ее нет, остается только ловкая гибкая тень, скользящая над землей. Смертоносная и бесконечно прекрасная.

Но это стоит ему слишком дорого.

Он отвлекается, потому что боится, что с Рэй что-нибудь случится. Он повел ее на смерть, потому что так приказал Сноук, но теперь оглядывается по сторонам, ищет ее тень.

– Рэй!

Все замирает, и звук меча кажется слишком громким, а через мгновение ему в бок вгрызается арбалетный болт. От удара его швыряет на колени, и мысли сами собой теряются, исчезают. Слишком уж больно.

Перчатка, которую он прижимает к ране, уже вся блестящая и мокрая от крови. Как и земля под ногами.

Кажется, он все же не всесилен.

В толпе Кайло видит только одни глаза. Золотые, наливающиеся яростью и болью, они словили его давным-давно, прожгли насквозь не хуже болта, и до сих пор не отпускают.

– Нет! – умоляют они. – Нет.

Он не знает, может, это ему чудится. Может, он уже почти умер, и это все просто капризы человеческого разума, но голос Рэй становится громче.

Он перебивает чужие крики и стоны, он громче выстрелов и гула кружащих над землей кораблей. Он громче всего.

Рэй и ее голос – вот и все, что остается сейчас.

А потом время останавливается. Оно вязнет и тонет в нарастающей вспышке Силы. И Сила эта исходит от Рэй.

Она укрывает девушку непроницаемым щитом, о который разбиваются в замедленном полете выстрелы бластеров.

Сила рвется из нее, льется громадным потоком, перед которым ничто не способно устоять.

– Нет! – раздается голос Рэй внутри его головы, снаружи, везде.

А второй арбалетный болт, практически достигший своей цели, останавливается в нескольких сантиметрах от виска Кайло. Дрожит и вибрирует от напряжения.

Этот выстрел, второй, должен был закончиться внутри его головы. И это уже второй, который Кайло пропустил, хотя такого никогда не случалось.

Это все из-за нее, из-за Рэй, и Кайло смотрит, не в силах оторваться от зрелища.

Она стоит в толпе, окруженная врагами, маленькая и гибкая, тонкая словно тростник, и улыбается ему, оскаливаясь острыми зубками, словно в день, когда он ее впервые встретил.

Знал бы, тогда улыбнулся ей в ответ.

====== Loop (Рэй/Кайло Рен) ======

Комментарий к Loop (Рэй/Кайло Рен) Логика? Нет ее.

Странно, мутно и непонятно? Люблю, умею, практикую.

На самом деле здесь нехилый кроссовер, но с чем не скажу. Может, и сами догадаетесь)

Она просыпается на рассвете.

За ночь обшивка остыла, и теперь в помещении даже слегка зябко. Рэй трет заспанные глаза и потягивается, чихая от попавшей в нос пыли. Как ни запирайся, что ни делай, а песок здесь везде. И от него никуда не спрятаться.

Она ежится, ступая босыми ногами на холодный жестяной пол, и открывает дверь наружу. Впускает порыв свежего воздуха, в котором через пару часов она будет как в аду, но пока что он бодрит.

Сегодня будет хороший день. Она просто предчувствует это. Особенный.

И это не объяснить. С точки зрения стены, практически полностью заполненной длинными узкими черточками, это какой-то-там-миллионный-с —чем-то день. Но изнутри поднимается что-то, растет и заполняет грудную клетку. Ломит в косточках и сводит зубы.

Сегодня что-то произойдет.

– Может, тогда обойдемся без раскопок? – предлагает Рэй сама себе. Тут больше не с кем поговорить, так что ее собственный голос, хриплый и все еще заспанный, кажется ей почти чужим. Как будто кто-то другой советует ей заняться чем-нибудь поинтереснее.

Например, добраться до дальней дуги по ту сторону от Ниджимы и попробовать вскрыть один из громадных звездолетов. К ним до сих пор никто не может подступиться, наверное, потому что корабли слишком старые и ветхие. Они выдержат разве что ребенка. Или очень маленькую девушку.

В другое время такая идея не пришла бы ей в голову, но сегодня…

Возможно, именно этого дня она и дожидалась.

– Ладно, – Рэй решается на возможно самый сумасшедший поступок в своей жизни и принимается одеваться. Старательно заматывает руки, от кончиков пальцев и до самых плеч, чтобы уберечь себя от ожогов и царапин. В пустыне любая ранка, даже самая крошечная, означает лихорадку и потерю работоспособности на несколько дней. А с голоду и умереть можно.

Вытаскивает из петель, удерживающих его над полом, посох, и нахлобучивает маску.

Внутри нее все еще бьется и рвется ощущение того, что именно сегодня. Вот прямо сегодня, стоит ей выйти за порог капсулы, ставшей ей домом, как все изменится.

Небо еще розоватое, только занимается зарей, и звезды падают вниз слишком быстро, слишком ярко, слишком громко.

Точно что-то произойдет. Рэй это знает.

Она не успевает добраться даже до кораблей. Тормозит на границе поста, остановив спидер на вершине бархана, принимаясь разглядывать здоровенные черные истребители, покрывающие песок плотным черным ковром. Отсюда они напоминают больших пустынных термитов, сползшихся на чужое гнездо.

Рэй сдергивает с лица тряпки, и теперь до носа доносится еле уловимый, но все же ощутимый запах гари. Едкой такой.

Внутри все ворочается и буквально рвет ее на части от подступающей опасности, ожидающей впереди.

Не стоит. Не надо. Нечто страшное грядет.

И даже зубы клацают, не успокоиться.

Но она не может повернуться назад, как не могла сделать этого всю жизнь. В этом вся суть – она ждала этого дня слишком долго, чтобы сейчас испугаться.

Поэтому Рэй заматывает тряпки на место, прикрывая лицо от пыли, и запрыгивает на спидер, выставляя скорость на максимум.

Когда она добирается до Ниджимы, кругом полыхает и чадит. Едкий дым забивается в легкие даже сквозь импровизированную маску, и от него кружится голова.

Ниджимы больше нет. Слишком много трупов, слишком много разноцветной крови на песке. Черные, красные, желтые пятна вместо тех, кого Рэй знала, с кем когда-то общалась или работала. Самих тел не видно, и она отлично понимает, что здесь все нечисто. Здесь слишком пахнет опасностью, чтобы влезать в нее по самые уши. И надо прыгать на спидер и молиться, чтобы ее никто не заметил.

Возле кантины столпотворение. Мешанина белого пластика и черных фигур. Они сгрудились над кем-то, напоминая стаю голодных сарлакков, и ждут.

Рэй пригибается к самой земле, ползет куда-нибудь в сторону, надеясь, что ее не видели. Заставляет себя не слышать нечеловеческой силы вопли, доносящейся до нее даже сквозь плотную пелену шума.

Стискивает зубы и перебирается из-за укрытия за камень. Ей кажется, что все слышат, как она натужно дышит, как громко бьется внутри сердце. И шорох осыпающегося под ботинком песка становится невыносимым.

А у нее ничего нет. Никакого оружия. Даже ножа, он остался в седельной сумке на спидере. Она с голыми руками против вооруженных бластерами и другим оружием охотников за головами.

– Ты справишься, – убеждает она сама себя. – Слышишь, все получится. Просто доберись до того шатра и все.

Там она будет уже не на виду. И сможет сделать круг, чтобы вернуться к своему старенькому спидеру и рвануть куда глаза глядят.

Ее выдает крик.

Он рвется из ее же собственного горла, когда ближайший мертвец оживает и хватает ее за ногу. Так плотно сжимает колено, что, кажется, процарапывает когтями насквозь.

Рэй кричит и пытается отползти назад. Теперь больше нет нужды прятаться, ее и так заметили, услышали и увидели. Она поднимается на ноги, выныривая из-за укрытия, чтобы бежать, но выстрел бластера куда быстрее.

Он валит ее на ноги обратно, расползаясь по груди онемением, и она с удивлением разглядывает собственную майку, всю красную от крови.

Что-то должно было произойти. Обязательно.

– Я нашел еще одну, магистр, – доносится над нею, и она кое-как запрокидывает голову. Тело уже не слушается, и в глазах совсем рябит, но черный силуэт, замотанный в плащ, Рэй видит. – Добить?

Издалека несутся непонятные слова, резкие, рваные, только Рэй их не может разобрать. Все превращается в бессмысленный гул.

– Нет, нет, пожалуйста, – ей страшно умирать. Она и так совсем ничего не знает, ничего не видела, кроме треклятой пустыни.

Но бластер неумолимо движется к ее голове, мягко прижимаясь к виску.

А затем она видит звезды. Черные звезды, которые разрывают розовое небо, чтобы сжечь все дотла.

Она просыпается на рассвете. Вздрагивает и открывает глаза, еще чувствуя, как горят на обратной стороне век отблески звезд.

Черные звезды, срывающиеся с неба.

Но ведь черных звезд не бывает. Это небо черное, а они белые. Так что это просто кошмар. Все приснившееся ей не больше, чем выдумка воспаленного разума.

А внутри уже знакомо ноет и тянет. Это все потому, что сегодня что-то произойдет.

Рэй выбирается из гамака, шлепает босыми ногами по остывшему за ночь жестяному полу, шипит и ругается сама на себя, потому что пора завести меховые тапки для таких случаев, и выбирается наружу.

Ей просто почему-то не хочется оставаться внутри. Как будто она до сих пор не проснулась.

Снаружи еще совсем темно. Синее небо, все усыпанное звездами, и только на кромке востока розовеет тонкая полоса. До рассвета добрых полтора часа, а она уже на ногах.

Но затем она понимает, что ее подняло посреди ночи.

Над ее убежищем, так удачно замаскированным под обломок спасательной капсулы какого-то корабля, проносится здоровенная тень.

Куда больше птицы.

Это истребитель, и, когда он разрезает воздух, кажется, что даже песок дрожит под ногами, оплывая. Откуда он здесь в такое время?

За ним следует еще один, и еще. Они следуют друг за другом, словно хищники, устремившиеся к жертве. И летят они куда-то в сторону Ниджимы.

– Что за…? – Рэй чуть не вываливается наружу, балансируя на пороге в самой тени, чтобы ее не обнаружили. И хотя сделать это в ночи практически невозможно, она не станет рисковать.

Потому что точно знает, сегодня что-то произойдет. И это связано с неизвестными кораблями, направляющимися к Ниджиме.

Что-то нехорошее.

– Я не должна этого делать, да? – она говорит сама с собой, лихорадочно одеваясь. Ей бы закопаться в песок, как это делают сарлакки, и залечь на самое дно. Дня на три, как минимум, надеясь, что никто не станет искать ее. А она перебьется и на четверти пайка в день. Если придется, то поголодает и неделю. Не в первый раз же.

Только ее тянет следом за черными истребителями. Буквально трясет за шиворот и вынуждает идти.

– А-а-а, Тьма меня задери, – Рэй натягивает ботинки и берется за посох, вынимая его из петель.

Голова просто взрывается от боли. Правый висок словно дырявый насквозь, обугленный, и до него больно дотрагиваться.

– Ауч! – перед глазами вспыхивает что-то черное, заполняет собой кругозор, и руки сами собой промахиваются мимо посоха, оставляя его висеть на петлях, и берутся за старый бластер.

Почему так, Рэй не знает. Но, наверное, оружие ей понадобится.

У Ниджимы она оказывается на рассвете. Позади алеет песок, напоминая лужу крови, а впереди занимается пожар. Только он настоящий. Пахнет паленым мясом, железом и болью.

А у кантины, возле самого входа стоят, окружив кого-то или что-то, отсюда Рэй не разобрать, черные пришельцы в плащах. Они не похожи на обычных завсегдатаев Платта. Они вообще не похожи ни на кого, и на черных шлемах танцуют нестерпимо яркие блики, заставляющие Рэй прикрывать глаза рукой и жаться поближе к земле.

Потому что ей страшно.

И даже заряженный бластер в руке не спасает.

Рэй ныряет вниз и налево, крадется вдоль длинной трубы, по которой должна течь вода в дневное время. Держится тише сарлакков в засаде, подбираясь все ближе.

У пришельцев даже голоса нечеловеческие. Холодные, резкие, металлические, запрятанные под вокодеры. Их глава, стоящий поодаль, смотрит куда-то вдаль, пока его стая разрывает на части то, что когда-то было Ункаром Платтом. Он водит головой из стороны в сторону, как будто ищет что-то, но не может уцепиться. Или словно нюхает воздух в поисках новой жертвы.

А еще он высоченный, голова на уровне крыши догорающего дома, и его плащ заляпан кровью.

– Вы нашли ее?

– Нет, магистр. Мы обыскали весь пост. Никого похожего на ту девчонку тут нет.

Они говорят о какой-то девчонке, и Рэй невольно хмурится. Здесь только старики и мужчины. Ну и пара шлюх, только они совсем даже не девчонки, возраст совсем не подходящий. И то, не каждую неделю бывают.

Тогда кого они все ищут?

Солнце занимается над горящей Ниджимой, и ей больше не нырнуть в тени, не укрыться в полумраке. И место ее теперь еще опаснее, чем открытая песчаная равнина.

Надо срочно бежать отсюда. Только куда?

Она отшатывается и обходит мертвеца стороной. Сама не знает почему, но ей чудится, что он вот-вот ухватит за ногу и не пустит дальше. Выдаст ее своим хрипом и стонами.

Но тот молчит. Скалится в небо острыми окровавленными забрачьими зубами в последней ухмылке.

Как будто… это все уже было.

Ее выдает ее тень. Рэй не успевает скользнуть в сторону, как ее хватают за горло. Сзади.

Тяжелая рука опускается на шею и давит, сжимает так, что воздух заканчивается, а перед глазами плывут мошки.

– Нет-нет-нет… – она пытается обернуться, руками снять с себя чужую хватку, пока ее тащат по песку, словно легкую добычу.

Горло саднит и дерет от пыли, а потом путешествие заканчивается.

Рука отпускает ее, толкает в окровавленную землю лицом, а на спину обрушивается чужой сапог, не давая встать.

– Лежи, – слышится гулкий, металлический рык. – Иначе умрешь.

Все внутри просто выворачивает наизнанку от осознания того, что все плохо, все очень плохо, и сейчас ей придет конец, и Рэй все же приподнимает голову.