Текст книги "100 shades of black and white (СИ)"

Автор книги: Shagel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 72 страниц)

Намного больше.

Мелкие пушистые комки, с ладонь величиной, раскатываются по тропинкам перед хижиной, будто это их дорога, их дом. И остров тоже принадлежит им, с этим, в общем, даже не поспорить.

Детеныши поргов любопытные и не боятся людей, их запахов и звука голосов.

Их не пугает даже Люк, размахивающий световым мечом, хотя это то еще зрелище, и Рэй невольно отвлекается от собственной медитации, так и сидит, с открытым ртом.

Она не замечает даже, как подобравшийся к ее пальцам мелкий порг пытается оторвать один из них и унести с собой, приняв за что-то более съедобное.

Потому что... ее собственная техника обращения с мечом в десятки, если не в сотни раз хуже. Топорнее.

Люк выглядит могущественным. Сильным. Ловким. Свет, исходящий от него, усиливается, расходясь мягким облаком, и Рэй может поклясться, что чувствует отголоски его на себе.

Это удивительное ощущение.

Люк напоминает солнце.

– Ауч! – в палец ей впиваются острые зубки, и Рэй вздрагивает, трясет ладонью, но уцепившийся в нее порг явно голоден. И так просто от добычи не откажется. – Эй, ты не должен меня есть. Я невкусная.

– Он бы с тобой поспорил.

– Что? Кто... Эй! – ей удается отцепить его, и порг недовольно верещит, раскачиваясь со стороны в сторону. – Кыш! О Сила, прости меня...

Остановившийся передохнуть Люк смотрит на нее сверху вниз, и она не может разглядеть выражение его лица из-за слепящего солнца. Но почему-то Рэй кажется, что он улыбается.

– На самом деле ты им просто нравишься, Рэй. Они любят Силу. Чувствуют ее в тебе.

– Тогда почему... – мелкий порг ворчит, забираясь ей на колени и устраиваясь там поудобнее. Кусать жилетку ему тоже интересно, и он с удовольствием принимается за свое коварное дело по уничтожению одежды. – Почему их не привлекаете вы?

Люк пытается не засмеяться, прикрывая ладонью рот.

– Ты сама скажи.

– Потому что вы слишком жилистый? Долго грызть, а протезы вообще несъедобные? – Рэй перенимает его тон с легкостью. – Или потому что вы недружелюбный отшельник?

– Нет, потому что я могу укусить в ответ.

Рэй первая прыскает со смеха, катается по земле, так и представляя себе эту картину – Люк, гоняющийся за мелкими поргами, и они, верещащие, раскатывающиеся по дороге мелкими пушистыми комками.

– Хорошо. Совет принят. Я обязательно научусь показывать зубы, – и Рэй широко улыбается. Она знает, ее точно не переделать. Ни Люку, ни остальным. Может, потому что и не надо?

Спаренные бои всегда интереснее, чем одиночная тренировка, и Рэй готова прыгать от радости, когда Люк берет оба меча и зовет за собой, к водопаду.

– Здесь скользко, – аккуратно ступает она на мокрый камень.

– В этом вся суть. Никакого баланса. Только тот, что внутри. Ну?

Рэй все еще медлит, когда он принимается снимать с себя все эти бесконечые слои роб, оставаясь в одной рубахе и штанах.

И дело даже не в том, что здесь скользко, что вода ледяная и пробирает до костей.

Просто... Рэй с опаской смотрит вбок, где камней, выступающих над водой, уже нет. Она не может сказать, какая здесь глубина. Она не может даже сказать, сколько она продержится прежде, чем пойти ко дну.

Конечно, здесь всего по колено, но этот страх она не может перебороть.

– Рэй?

– Да. Сейчас. Сейчас... – в отличие от Люка она даже разувается, шлепая босыми ступнями по камню. С опаской осматривается кругом – рядом с ней полно камней, чтобы в случае чего отступить назад, увернуться или сбежать на более устойчивую поверхность. – Я готова.

Она говорит это, чтобы успокоить себя, но это не помогает.

Сверху на голову льется вода, слепит глаза и не дает сконцентрироваться. И Люк, как назло, не щадит ее, бьет резко, наотмашь, ему-то не страшно, и не дает спокойно вздохнуть.

Сейчас он, приходит воспоминание изнутри, до ужаса похож на Кайло Рена, оттеснившего Рэй к обрыву, даже движения похожи. Только у Люка это выходит еще изящнее, еще больнее.

Все удары, что она пропустила, останутся на теле в виде синяков и ушибов, Сила, они начинают болеть уже сейчас, и плечи устало ноют, а ноги дрожат.

– Люк... – она зависает как раньше, наклонившись назад, чувствуя, как скользит пятка, всей спиной чувствуя бездну, в которую вот-вот упадет, но в этот раз ей можно...

И она выкидывает свободную руку вперед, вцепливаясь в Люка так, словно от этого зависит ее жизнь, Сила, да она готова запрыгнуть на него с ногами, как пустынные джахи, потому что она настоящая трусиха.

– Рэй, что такое... – ему не надо спрашивать, она сама открывает свое сознание, хотя это запрещено, и образы выходят слишком уж яркими, жуткими, просто невыносимыми. – О Сила, ты боишься воды?

Она только кивает. Отбрасывает в сторону ненужный меч и еще сильнее вжимается в Люка. Она уже промокла насквозь, продрогла и еле стоит. Только потому, что среди остального нестабильного мира Люк просто сосредоточие уверенности и спокойствия. О держится, потому что держится он.

– Простите, – она вжимается лицом в его рубаху, и слова выходят приглушенными, их, наверное, даже не слышно. – Я не хотела, чтобы вы посчитали меня... – ей нелегко признаваться в своих страхах. – Недостойной. Стать вашей ученицей.

– Это было глупо, Рэй. И ужасно храбро с твоей стороны. Я оценил, – его успокаивающий голос действует на нее лучше любых похвал. – Но в следующий раз тебе стоит сказать ДО того, как что-нибудь снова произойдет.

– Ага, – она кивает, не желая отстраняться. Наконец ей тепло, думает Рэй. В руках Люка тепло даже тогда, когда по затылку барабанят ледяные капли воды, сползая вниз, к лопаткам.

– Идем обратно, – он словно не понимает, до чего же ей сейчас хорошо и неловко одновременно, что она боится отнять лицо от его рубахи, – иначе придется снова выхаживать тебя от смертельной простуды.

– Ничего подобного, я не заболею! Апчхи! – тут же давится она, в носу ужасно свербит, но это никакая не простуда, это из-за бороды Люка. Щекотно. – Ладно. Идем.

Чтобы отцепиться от него, ей нужно минут десять, не меньше. И она наслаждается ими на всю катушку. Когда еще такое будет.

Но с этих пор словно что-то незримое, установившееся между ней и Люком, рушится. Расползается как ветхая ткань, которую пора выбросить.

Теперь он позволяет себе коснуться ее макушки, трепля волосы, словно Рэй ребенок. И не отстраняется, когда она делает это – ужасный проступок, Рэй, гореть тебе за это! – в ответ.

Она даже набирается смелости и инспектирует его железную руку, а затем носится по хижине, перерывает всю свою спальню в поисках заветного ящичка с инструментами, стащенного с Сокола. Можно только надеяться, что с кораблем ничего за это время не произошло.

– Я не делала этого раньше, но я уверена, что могу починить.

– Рэй... – пытается остановить ее Люк. – Все нормально.

– Нет, серьезно! – Рэй впихивает в себя последние ложки супа и отставляет плошку, вываливая на это место все инструменты. – Это сложно сделать нерабочей рукой. А мне нужно всего лишь пару...– она пробегается по металлическим пластинам, слегка погнутым и выщербленным за время службы, – разиков... подкрутить. Можно? – она смотрит на него такими глазами, что он не может ей отказать. А кто бы попробовал.

Впервые за долгое время на Ач-то Рэй чувствует, что может отплатить ему хоть как-то.

– Пожалуйста... Люк.

– Ну ладно, – сдается он. – Только не открути мне ее целиком. Еще пригодится.

– Пф! – Рэй судорожно заталкивает мешающие пряди за ухо и нагибается к протезу так близко, что может видеть все крошечные проводки. Еще немного, и она...

– Ауч!

Его палец щелкает ее по носу, и это не случайно, совсем нет. Рэй ошарашенно отшатывается, а потом до нее доходит, и она кровожадно обещает открутить пару болтов прямо сейчас, чтобы он не оторвал ей нос ненароком.

Хотя работы там больше, чем на один вечер, или даже пару.

– Можно я продолжу завтра? – просит она. – Я... я сделаю все упражнения. И даже не засну во время медитации.

– Ладно, – соглашается Люк, но словно нехотя. И Рэй чувствует эту нотку почти враждебности в его голосе. Он сжимает и разжимает металлические пальцы, а затем прячет под длинным рукавом робы. И это похоже на... что-то знакомое выплывает из глубин памяти, что-то связанное с Джакку, с продажей металлолома, там был один мужчина, искалеченный во время... На стеснительность, вот на что это похоже.

Рэй молчит, надеясь, что ее мысли недостаточно громкие, чтобы их можно было услышать.

Все, что она может, так это сказать, уже собрав свои инструменты:

– Спасибо, что разрешили мне. Это очень важно для меня.

Рэй не надеется, что он поймет, что она хотела сказать. Ей и не надо.

Она учится плавать. Под присмотром Люка барахтается на мелководье, надеясь, что со стороны это не выглядит как крик о помощи, хотя соленой воды она наглоталась на лет десять вперед. Стоит ей остановиться на мгновение, как она камнем идет ко дну, оцарапывая бедро об острый камень, но не успевает захлебнуться. Что-то сильное, невидимое, удерживает ее. Поднимает наверх, выталкивает на поверхность и так и держит на плаву.

Люк, сидящий на берегу, даже не смотрит в ее сторону, его лицо обращено к солнцу, а глаза закрыты, и он точно наслаждается последними теплыми деньками, но Рэй знает, что он наготове.

– Я не утону, я не могу утонуть, – пытается она себя убедить. И голос, возникающий у нее в голове – это вообще не ее голос – согласен с нею.

– Не утонешь.

– Люк!

Рэй помнит первое и самое важное правило на этом острове – не лезть в чужую голову. Не подслушивать чужие мысли. Тогда почему же это происходит сейчас?

– Потому что у тебя проблемы с доверием, Рэй.

Ха, Рэй закрывает глаза и опускается чуть ниже. Теперь вода обволакивает ее почти полностью, оставляя на поверхности только часть лица. Чтобы дышать.

Ужасно непривычное ощущение, когда все звуки приглушены, разве что равномерный стук ее сердца никуда не девается.

– Кто бы говорил.

– Резонно, – соглашается с ней голос Люка. – Но тебе придется. Расслабься.

Она чувствует, как потихоньку уходит этот ощущение поддержки, мягкое прикосновение Силы тает, предоставляя ее тело самому себе, и оно – на удивление! – не тонет. Не падает камнем на дно.

Она просто лежит на воде. Чуть двигается, выныривая на поверхность, и открывает глаза.

Небо на Ач-то сине-серое, хмурое, но солнце на нем не потерять. Оно такое яркое, что кажется, вот-вот взорвется, пробиваясь сквозь облака.

– Я же говорил. Молодец. А теперь плыви. И не поднимай столько шума, ты распугаешь всю рыбу, и нам нечего будет есть.

Чуть меньше сдержанности ему идет.

Когда отцветают последние белые цветочки в клумбе перед хижиной, становится холоднее. И порги уходят на другую сторону острова.

Готовятся зимовать, как говорит Люк, и Рэй как-то даже жаль расставаться с этими мелкими пушистиками.

Они все еще ужасно горластые, вечно голодные и невероятно забавные. Особенно, когда сбиваются в стайку и следуют за Рэй гуськом, как будто она их предводитель. Люк шутит, что на самом деле они просто ждут, когда она свалится замертво, и тогда можно будет ее съесть, но Рэй в это, конечно, не верит.

А теперь, когда она остается наедине с Люком, веселья становится намного меньше.

Но зато можно сосредоточиться на тренировках. Рэй уже вполне себе может победить Люка в одном бою из трех, что, в общем-то, невероятное везение. Практика дает уверенность. Уверенность несет с собой победу.

Но Рэй по-прежнему считает удачей, если ей удается выбить из рук Люка меч. Силой, конечно.

Когда мечи ломаются – это все еще полые палки, достаточно легкие, чтобы не пришибить до смерти – и остатки летят в сторону, они сражаются с помощью Силы, а Рэй кидается на Люка, сбивая с ног.

Это грубая сила, это то, что из нее не вытравить никаким джедайским обучением, это в крови, и когда Рэй захлестывает ощущение опасности, она не сомневается ни секунды.

Она дочь Джакку. Наваливается сверху, давя запястьем на горло Люка, сражаясь с другой его рукой, металлической, нечеловечески сильной.

Это совершенно неравный бой, она в жизни не выстоит против него, но сейчас ей не до этого. Она не думает.

Думает она чуть позже, придя в себя, понимая, что практически лежит на Люке, и это... это не выглядит, как сражение.

Он ждет. Он даже не двигается, хотя ему неудобно, Рэй вцепилась в горло мертвой хваткой, а глаза блестят такой синевой, что свет их напоминает солнце. Такой же жгучий, нестерпимый.

– Ох... – убирает она руку с его горла. И вторую, стиснувшую металлические пальцы. – Я...

– Ты победила, – голос Люка хриплый, ломкий, совершенно не похожий на нормальный. И это пугает еще больше. – Ты застала меня врасплох, Рэй. И победила.

Она так не считает. Он с легкостью мог бы отшвырнуть ее Силой. О нет, это никакая не победа.

– Но больше так не делай, – Люк медленно поднимается на ноги. – Никогда.

Его голос сейчас, кажется, треснет, рассыплется. И Рэй вместе с ним.

Потому что она понимает, что он имеет в виду.

Скалы покрываются ржавчиной, и со стороны это выглядит так, будто они кровоточат. Особенно в свете заката.

– Ты должна пойти туда одна. Я останусь тут, – Люк провожает ее до расселины, за которой начинается цепь мелких пещер, тех самых, в которые Рэй не следовало соваться. Тогда ей казалось, это ради безопасности. Теперь она понимает, дело не в этом. Просто бывают вещи, знать которые слишком рано.

Но не теперь.

– Хорошо, – она соглашается, храбро сжимая свой старый посох. Им давно уже не пользовались, для тренировок Люк предпочитал короткие палки, и теперь его вес оттягивает руку. Но чтобы перебраться на ту сторону, лучше ничего и не найдешь.

Рэй не страшно. Сила, к которой больше не нужно взывать с таким трудом, окружает ее коконом. Теплая, мягкая.

Прощаться перед последним испытанием в джедаи не принято, но она все равно оборачивается прежде, чем нырнуть в темноту.

Люк смотрит на нее, но что в его взгляде, она не может понять. Никак не может.

– Ну ладно, – Рэй переступает через черту, разделяющую остров на две половины, и все меняется.

Здесь тоже нет ничего, кроме скал, ржавых, острых, и выцветшей, подмерзшей зелени.

Но воздух здесь совершенно другой. Он напоен Силой, и ее собственная ощущается как нечто совершенно мелкое. Незначительное. Лишнее.

А затем она и вовсе исчезает, оставляя Рэй стоять в недоумении. Словно что-то отрезали от нее. Какую-то важную часть. Выдрали с мясом, и теперь сложно даже дышать.

На какое-то мгновение Рэй хочет вернуться. Она почти делает это, несколько шагов обратно, потому что ей некомфортно без Силы, и от этого нужно избавиться поскорее. Но потом она понимает – может, в этом и есть смысл испытания.

Найти в себе Силу.

– Люк? – она зовет его мысленно.

Ничего. Словно нить, тонкую, незримую, протянувшуюся между ними, перерезали.

– Люк!

Он не услышит ее.

Но что-то другое – смутная угроза, нечто древнее, пока спящее или не видящее ее – может.

Она ночует в одной из мелких пещер, забравшись повыше. Разводит небольшой костерок, чтобы не замерзнуть во сне, и так и сидит, раздумывая, что же делать дальше.

Люк никогда не говорил ей, в чем заключается это последнее испытание. Его собственное, на Дагобе, состояло в том, чтобы встретиться со своим самым большим страхом.

Каким бы был ее страх?

Утонуть? Смерть друзей? Кайло Рен? Или... теперь, когда никого нет рядом, и можно не держать мысленный щит, Рэй может признаться себе честно.

Подвести Люка. Вот чего она боится.

Потому что он поверил в нее. Потому что не бросил, как остальные, не выставил вон, потому что...

Это не важно.

Он никогда не выслушает ее.

– Ты тоже так думаешь, да? – обращается она к прикорнувшему рядом поргу. Он встряхивается и наклоняет голову, глядя на нее удивительно умными для комка шерсти глазами. И гортанно клекочет.

– Это точно.

Его клекоту вторит гул голосов его собратьев.

– Надеюсь, ты не собираешься съесть меня, как только я засну, – Рэй гладит порга, чешет ему спинку и откидывается назад. Ей нужно поспать. Завтра будет... Что будет завтра? Кто знает, но поспать заранее никогда не мешает.

К превеликому счастью этот порг не любит человечинку.

Ближе к обеду Рэй понимает, что концентрация Силы одинакова не везде. Местами она фонит так, что голова идет кругом. Местами – точно проплешина – расползается тишина. Никаких помех, ничего вообще. Ее собственные способности в таких местах не действуют.

Но больше Силы сосредоточено возле дальнего мыса. Туда добираться невероятно тяжело, и дважды Рэй срывается со скользкой тропы, наставляет синяков и оцарапывает щеку. Вся грязная, в сырой одежде, она чувствует себя просто самой большой неудачницей на свете.

И еще порги. Они бродят за ней. То один, то другой увязываются следом, провожают до определенного поворота или камня и ждут там, стрекоча.

– Кто-то из вас мог бы уже показать мне дорогу, – обвиняюще тыкает в одного пальцем Рэй. – Ты, например. Ты же знаешь, куда мне идти, да?

Порг наклоняет голову и смотрит на нее как на идиотку.

– Ясно, ну спасибо.

Дальше идти сложнее. Будто по колено в песке. Или под водой. Рэй еле переставляет ноги и чувствует, как все тело тянет ее назад. Буквально молит вернуться.

Что бы там не существовало, на этом мысе или под ним, форсюзеры ему не по душе, это точно.

Но она точно не ожидает увидеть там деревья. Белые, лишенные коры, гладкие и узловатые стволы раскидывают ветки словно пальцы низко над землей. И от них, когда Рэй прикладывает к одному из деревьев ладонь, буквально покалывает пальцы, сперва несильно, а затем до онемения.

Они содержат в себе столько Силы, что не каждый человек, наверное, даже сам Люк Скайуокер, легендарный джедай, сможет вместить хотя бы сотую часть, оставшись в живых.

– Что я должна увидеть? – она вслушивается в гул, но не может разобрать ни слова.

Деревья не умеют говорить, но зато могут показать. И Рэй всматривается в их корни, вывернутые из земли, поднявшие ее пластами. Там пустота.

Кромешная темнота, прохладный воздух, тянущийся откуда-то снизу, и длинные плети корней.

Она срывается где-то на половине. Онемевшие от невидимых уколов руки соскальзывают, пытаясь уцепиться хоть за что-нибудь, но корни старые, ломкие, и они все крошатся, рвутся в ладонях. В ушах свистит воздух, и на мгновение Рэй кажется, что падение будет длиться вечность. Что это какой-то особенный кошмар для тех, кому не суждено стать джедаем.

А затем она погружается в воду. С головой, не успев вздохнуть.

Хорошо, что Люк научил ее плавать.

Эта вода теплая, удивительно теплая по сравнению с морем снаружи, и когда Рэй выныривает на поверхность и открывает глаза, она понимает, что видит.

Не потому что Сила вернулась к ней. Просто ее падение подняло со дна мелкие огоньки, пульсирующие синим, напоминающие крошечных медуз. Они подсвечивают бассейн в пещере, и чувство замкнутости пространства несколько отступает.

Эта пещера больше остальных. Вообще она напоминает колодец, или искусственный бассейн, и Рэй аккуратно подгребает к берегу, стараясь не трогать сияющие огоньки. Там откашливается и выжимает кое-как одежду, выливает из ботинков воду, и принимается разглядывать пещеру.

Стены ее покрыты точно такими же огоньками, только они, в отличие от тех, что плавают в воде, собираются во вполне себе ровные линии, и если присмотреться, это все напоминает какой-то пульсирующий узор.

Круг, внутри которого заточено скрещение линий, вытянутых вверх.

Это похоже на голокроны, что ей показывал Люк.

Равновесие. Баланс.

Огоньки под ее руками разбегаются в стороны, символично образовывая новый узор. Раскол.

Из-за нее?

Онемевшие пальцы просто крутит от боли, и Рэй не успевает даже понять, как ее ведет из стороны в сторону, а затем прикладывает к камням со скоростью падающего тела.

То, что происходит дальше, она уже и не помнит. Остается только гул, усиливающийся, среди однородности которого наконец начинает выделяться шепот. Нечеловеческий, не принадлежащий ни одному из известных Рэй рас, но она все равно понимает его.

И Сила, которую Рэй не зовет, Сила просто в ней, и ее так много, что хватит на сотни морей Ач-то.

Она не помнит, как оказывается наверху. Как добирается до границы, за которой начинается другой мир, где есть Сила, и где – Рэй почти не верит своим глазам, за последние пару дней она все еще словно в беспробудном кошмаре – ее ждет Люк.

Он сидит на одном из камней и медитирует, но выглядит при этом не очень спокойно.

– Я здесь, – она добирается до него и падает на землю рядом еще раньше, чем он успевает прийти в себя или сказать хоть что-то.

Рэй прижимается щекой к его колену, цепляется исколотыми пальцами за робу – на чистой выбеленной ткани появляются грязные следы – и молчит.

Ей не нужно говорить, он и так обо всем знает, он ведь был там, и деревья спели ему ту же ядовитую песню. О том, что всегда есть Сила, разрушающая баланс, потому что это единственный выход, потому что баланс – это застой, и только его смерть дает движение. По замкнутому кругу.

– Я не хочу, – Рэй плачет без слез, вздрагивая, – не хочу стать причиной твоей смерти. Я не могу так поступить...

Она не ждет ответа, она не ждет ничего, но все равно вздрагивает, когда его рука, настоящая, теплая, прижимается к ее щеке.

Успокаивая, жалея и просто забирая часть боли.

– И этого не произойдет! Не случится, я не дам этому случиться... – Рэй поднимает голову и видит, что его лицо искажено страданием. – Ты знал обо всем с самого начала, когда я... когда ступила на Ач-то, ты уже знал, что я такое, да?

Люк не отвечает, за него говорят сжатые добела губы, тонкая полоска.

– И все равно позволил мне. Зная, что я... – вот теперь она по-настоящему плачет, щеки соленые от слез, в горле комок, ни проглотить, ни выплюнуть. – Нет. Я говорю, нет.

– Рэй...

– Ты... ты все для меня. Ты приютил меня, ты дал мне воду и еду, ты поделился со мной своим домом, ты даже научил меня Силе. И теперь ты хочешь забрать у меня все, что есть? У меня больше ничего нет.

– Некоторые вещи предназначены случиться, Рэй. С этим ничего не поделать.

– Это не было предназначено, – она целует его руку. Соль и пот.

И другую – горечь и металл, на вкус почти как кровь, потемневший от времени.

Поднимается с колен, целуя щеку, как приветствуют друга, потому что ей тоже нужно набраться храбрости. А затем в губы, чувствуя, как колет подбородок бородка.

Рэй целует, не ожидая ничего в ответ, потому что ей больше ничего не надо, она получила все, и, может, наконец пришла ее очередь отдавать в ответ.

Почему его глаза такие яркие, почему он весь словно охвачен огнем, бурлящей Силой. Почему так напоминает солнце, в котором можно сгореть дотла?

Потому что он не больше, чем человек, и отвечает на ее поцелуй.

Она складывает легкую одежду в стопки, аккуратно разглаживая складки рукой, а затем выходит наружу, оглядывая небо.

Оно чистое, ярко-синее, каким бывает перед первым снегопадом.

Люк останавливается рядом и без слов накидывает ей на плечи свой плащ.

Шерстяная ткань теплая, тяжелая, от нее пахнет дымом, и Рэй с наслаждением вдыхает этот запах.

– Они успеют до снега?

– Надеюсь, – пожимает плечами Люк и поводит плечами. Ему тоже холодно, но он просто старается не показывать виду. – Иначе застрянем тут до следующей весны.

– Это было бы не так уж и плохо, честно, – немного поддразнивает его Рэй. – По крайней мере, я бы смогла покататься с горы.

– Ты можешь сделать это где угодно.

– Так уж и где угодно, – ее дыхание дрожит, сбиваясь в облачка и уплывая вверх. – Здесь. Мне хотелось бы здесь.

– Тогда вернемся.

– Обязательно, – Рэй вытягивает руку из-под полы плаща и переплетает пальцы с пальцами Люка. А небо, сине-белое, такое прозрачное, что в него больно взглянуть, накрывает тень от старого корабля.

====== Monster under/in your bed (Рэй/НЕХ-Кайло) ======

Комментарий к Monster under/in your bed (Рэй/НЕХ-Кайло) Когда пишешь НЦу на подрочить, но никак не можешь без предыстории. Все стандартно, все хвосты остались там же, живее некуда, еще дергаются, да и продолжение тут вполне себе напрашивалось, но...

НЕХ-Кайло, даб-кон.

Давным-давно, еще в детстве, она уже слышала эту сказку. Не от родителей, в приюте, когда они по ночам рассказывали друг дружке жуткие истории, одна кровожаднее другой, чтобы потом почти до рассвета лежать в постели не в силах уснуть.

Сказку о Монстре Под Кроватью.

Но это было так давно, что Рэй, пожалуй, ничего бы и не вспомнила. Если бы не новая домохозяйка, крохотная старушка, непонятно как в ее почтенном возрасте, добиравшаяся до последнего этажа по скрипящей лестнице, чтобы показать новым жильцам их комнаты.

Рэй досталась та, что находилась в углу коридора, как раз рядом с выходом на чердак, запертым, слава богу, на несколько замков. По крайней мере, не придется слушать топот и смех пьяных подростков, когда им вздумается уединиться. Не то, чтобы она была вообще против первой любви и все такое, просто... просто у нее после учебы и временных подработок времени оставалось ровно на то, чтобы лечь спать. Так что уединенная квартирка – вернее, даже просто большая комната, чисто символично разделенная на гостиную и кухню – ей подходила больше всего.

А вот вопрос миссис Канаты, той самой крохотной старушки-домовладелицы, очень озадачил.

– Мисс Кеноби, а вы не боитесь призраков?

– Эм... Нет, с чего бы, – нахмурилась Рэй. Она не верила в бога с тех пор, как ей сказали, что это по его милости у нее больше нет родителей, и за ней вряд ли кто захочет возвращаться. А призраки... Призраки были отличной выдумкой, характерной для девятнадцатого века, века тайн и открытий, как, по крайней мере, говорилось в ее дипломной работе, почти готовой на данный момент, но не для двадцать первого, слишком уж измученного, простите, изученного.

Призраки не существовали в мире, полном видеокамер и Ютуба, Гугла и почти полного отсутствия личного пространства.

– А что? Они живут тут? – она очень старалась, чтобы ее голос не звучал скептичным. – Злостные неплательщики, да?

Маз Каната только вздохнула и поправила очки.

– Не стоит смеяться над тем, чего не знаете, мисс Кеноби. Мир полон тайн и загадок, – похоже, она всерьез верила в свои слова.

И ради дешевой и очень милой квартирки, расположенной так близко ко второй работе, Рэй могла бы прикусить язык и промолчать. Что она и сделала, затаскивая свой единственный чемодан, в котором вместились ее девятнадцать лет жизни, на очередной пролет лестницы.

Та была старой, прямо-таки шедеврально роскошной в свои времена, жаль, что сейчас позолота слетела, оставив только редкие искры, а красный велюр вытерся до нижних нитей. Но в этом можно было тоже найти свою прелесть, и Рэй пообещала себе, что позже вернется и обязательно зафотографирует тут все.

– А... сколько ему лет? – она поинтересовалась, переводя дыхание (удивительно, что в доме с девятью этажами не оказалось лифта). – Этот дом такой... старый.

И дело было не только в лестнице, прямиком выдернутой из какого-то черно-белого фильма про принцесс, все остальное – картины, выцветший рисунок дорогих обоев, обрамление небольших коридоров, ведущих каждый на свой этаж, ото всего просто разило стариной.

– А у вас острый глаз, Он принадлежал семье Скайуокеров больше сотни лет. Старая фамилия, старые грехи. Они заплатили сполна, – Маз Каната снова погрузилась в свои воспоминания, словно позабыв, что Рэй все еще пыхтела рядом, громыхая чемоданом. – Я выкупила его. И привела в порядок.

– О, он очень красивый.

– Да уж, – старушка глянула на нее чересчур уж цепким, оценивающим взглядом, и Рэй вздрогнула. – Надеюсь, вы тут приживетесь, мисс Кеноби. Нам очень не хватало такой, как вы.

Какой такой, хотела она уже переспросить, но Маз ответила за нее.

– Этому дому нужен кто-то молодой, чтобы... оживить его. Я давно уже не слышала смеха, так что буду рада, если вы у нас останетесь.

– Надеюсь, что так и будет, – у Рэй уже шла кругом голова, и от бесконечных ступенек, и от тяжелого чемодана, и от этих странных слов, вызывавших в ней подспудную тревогу.

Но, когда ей назвали цену за первый месяц и стоимость залога, тревога совершенно улеглась.

А зря.

– В общем, я устроилась, – бодро отрапортовала Рэй, устроившись на подоконнике и разглядывая улицу, тонущую в низком свете, внизу. Отсюда весь мир казался таким... спокойным. Умиротворенным. А вот Финн на другом конце провода – не очень. – И мне здесь очень-очень нравится.

Как в некоторых старых домах ванная здесь была одна на целый этаж, а сушилка со стиркой находилась аж в подвале, но Рэй искренне порадовалась, что ее апартаменты оказались пока что единственными заселенными на весь девятый этаж, а что до подвала... Существовали еще и платные прачечные, полно по дороге на работу, хотя и квест по походу в подвал мог быть довольно интересным.

– Ты не предупредила меня, понимаешь? – несмотря на небольшую разницу в их возрасте, Финн до сих пор относился к ней как к очень маленькой сестренке, которую обязательно нужно опекать. – По ужасно расстроился.

– По знал, что я нашла новую квартиру. Это ты расстроился, скажи честно.

– Ага.

– Прости, я... – Рэй задумалась, – я просто должна... должна научиться жить одна. Вот он, мой шанс, что ли. Да ладно, Финн. Порадуйся за меня.

– Я радуюсь. Ты там одна на целом этаже? Или соседи? Они хоть нормальные? – все же иногда он был ужасным параноиком.

– Я живу под самой крышей. И тут нет лифта, какие соседи. Но тут, правда, здорово. Ты и сам все увидишь. На выходных.

– Это точно, – голос Финна чуууточку потеплел. – Жди нас в гости с пиццей.

– Окей, – Рэй потянулась, разминая шею, и отложила в сторону телефон.

Мир за стеклом казался таким... Туманным. Размытым.

– Эй! – она поняла это, когда стерла капельки с запотевшего стекла. Откуда шло это тепло?

Еще пару секунд тут было зябко – Рэй еще не успела добраться до магазина за обогревателем, а батареи были дико холодные – но сейчас она чувствовала себя жарко в майке на тоненьких лямках.

Рэй глянула на кухню, но плита стояла выключенная, подошла к двери и поднялась на цыпочки, заглядывая в глазок.

– Черт! – тут же отпрянула она. Сердце билось как сумасшедшее, потому что за дверью, за этой тоненькой перегородкой из досок, не закрытой, к тому же, потому что из головы совсем вылетело, кто-то стоял.

Темная, почти черная тень, здоровенная и какая-то... плоская, пожиравшая свет, исходивший от светильников в коридоре. Она была неподвижной. И донельзя неправильной, точно ее вырезали из бумаги и выставили перед дверью.

Дрожащими пальцами Рэй ухватилась за замки и защелкнула их, хотя ей показалось, тут не то, что двух, тут и десятка не хватило бы.

– У меня есть оружие! – она решительно крикнула двери. – Пистолет. Так что я рекомендую... – переборов страх, Рэй все же глянула снова и обомлела. Там никого не было. Только крайняя к двери лампочка перегорела.