Текст книги "100 shades of black and white (СИ)"

Автор книги: Shagel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 72 страниц)

– Красть? – выражение лица Кайло слегка поменялось. – Ты имеешь в виду, ты будешь их красть? Ты? А как же твои эти джедайские...

– Да, Свет тебя забери, это просто обычай! Игра! Мы нарядимся в призраков или... ну не знаю, придумай что-нибудь сам, и будем требовать конфеты. Конфеты или жизнь!

– Конфеты или жизнь? – протянул Кайло. – Это мне нравится, второе даже больше.

– О Сила... Дай мне выдержать этот вечер. Ради Леи и остальных.

– Вот только не надо приплетать сюда мою мать. Ты сама согласилась на этот странный типа-пакт о взаимодействии. Я свою часть выполняю.

– Да, это уж точно. Ты меня БЕЕЕСИШЬ! Агрх! – Рэй вздохнула и постаралась успокоиться. Как говорил Люк – держи себя в руках и постарайся не реагировать на все его подколки... Стоп, подколки?!

– Ты надо мной издеваешься, да?

– Ага, – Кайло кивнул такой довольный, что Рэй сразу захотелось заехать ему по шее. – И надо сказать, ты ужасно ведешься, Рэй. Как ребенок.

– Да я ж тебя...

– Я помню, чем эта фраза обычно заканчивается. Любишь. Еще бы. Ладно, пойдем уже... красть эти твои конфеты.

Нет, она его стукнула, один раз, правда, пока могла дотянуться. А потом руки оказались заняты, да и рот тоже, хотя ей хотелось высказать Кайло пару ласковых слов, но... на ее беду он умел целоваться.

– Конфеты или жизнь! – завопила Рэй, одергивая лиф платья. Нет, он не жал, он был очень даже свободным, но это же были слова Кайло – в космосе нет гравитации, так что все эти твои женские приблуды под тонкой тканью не нужны.

Ну может, оно-то и так, только в космосе не было так холодно, и соски дыбом от холода не стояли.

А Кайло еще так многозначительно улыбнулся, будто одержал еще одну победу над ней. Обидел ребенка, ага.

– Я тебе еще устрою... – пробурчала себе под нос Рэй, подставляя корзинку, в которую дождем посыпались синие конфетки. – Спасибо, приятного вам праздника.

Только за ними захлопнулась дверь, она повернулась к Кайло.

– Идем дальше, милый.

Одного этого хватило, чтобы он слегка растерялся, сбился с шага, и она с удовольствием подставила ему подножку.

О Сила, как же он загрохотал, во всем этом своем полном облачении, и Рэй довольно хихикнула. Ну еще бы, попробуй подняться на ноги в костюме Дарта Вейдера...

====== Very True Blood (Рэй/Кайло Рен) ======

Вообще-то – на минуточку! – их городок считался довольно-таки прогрессивным. Хоть и скучным.

Шериф – женщина, мэр города – ее родной брат, и нет, вовсе не по блату, что бы там не сплетничали. А еще вампиры, не будем забывать о них, потому что это самое главное... В общем, на основании шестой поправки и с легкой руки Люка Скайуокера, одним пасмурным утром подписавшего сей документ, вампирам разрешалось находиться на территории Джакку, при наличии необходимых справок.

Ну там всякое, чтобы не было заразы, потому что все почему-то считали, что кусать они будут обязательно людей, а не питаться своей Настоящей Кровью. Чтобы был родной дом, выкупленный Орденом, дабы не шатались они по кладбищам, пугая детей и сатанистов. Ну и чтобы не лезли. В неприятности.

Люк Скайуокер так и заявил, снимая со стены старый дробовик, провисевший там, наверное, еще с гражданской, передернул затвор и повторил это снова. Главный среди вампиров, как его там звали, рыжий такой, в новостях еще показывали, сразу же согласился.

Никаких проблем, сказал он. Мы будем тише воды, ниже травы. И жрать будем свои хим-пакеты, нам только нужна своя земля. И спокойствие.

Хотя Финн, вот уж кто ненавидел вампиров больше всех – в детстве покусали, разово, ни в какую летучую тварь не обратили – каждый вечер, набравшись темного, клялся, что однажды он тоже снимет со стены дробовик (как будто он у него был, хах, все свое оружие ему надлежало хранить в шкафчике под замком, а не раскладывать стратегически под подушками, пугая залетных девочек), и пойдет убивать.

За родную маму – которой у него не было, и вообще. За страну, которую пора было бы почистить от всякого мертвого мусора.

К счастью, По строго-настрого велел Рэй больше двух не наливать. И внимательно следить, когда у Финна начнется «это самое» настроение.

И вообще Дэмерон, как представлялось Рэй, мог скрутить любого в баре, дабы не нарушать общественное спокойствие. Даже мертвяка. Так что она не боялась.

Но сегодня в баре было до чертиков шумно и громко, обсуждали последний матч Сопротивления – местная команда, содержавшаяся на деньги города, умела только проигрывать, и Рэй только успевала перетаскивать тяжелые бокалы со стойки к столикам, а затем – уже пустые – обратно на кухню.

Нет, однажды она накопит достаточно, чтобы поступить в какой-нибудь захудалый университет, только бы подальше от Джакку. От местного народа, от этих жутких болот с крокодилами, местными маньяками – их число значительно поредело после назначения шерифом Леи Скайуокер, в замужестве Соло. И как можно дальше от вечных туманов, сырости и сезонных дождей.

Рэй была согласна на пустыню, ей богу, самую жаркую, где никогда не садится солнце. Вот там, в этом она была уверена на все сто процентов, можно было побыть хоть немного счастливой.

– Рэй, солнышко, – позвал ее Дэмерон. В такие жаркие вечера он сам становился за стойку. – У меня к тебе дело. Очень серьезной важности.

– Ага, – Рэй со вздохом опустила тяжелый поднос на столешницу – и кто придумал тяжеленные бокалы, это чтобы им хорошо зубы выбивать было что ли? – и потерла ноющие виски. – Я тебя внимательно слушаю. Только я тебе не солнышко, По. Не прокатит.

– Жаль, – когда он улыбался, боже, когда По Дэмерон улыбался, вся женская часть бара – ну те одинокие дамочки, что заходили снять лесоруба, и даже старые клуши, денно и нощно перемывающие всем кости, – готовы были умереть на месте. От счастливого инфаркта.

В любом случае на Рэй его улыбка уже не действовала. И ленивые подкаты тоже. Может, у нее был иммунитет на нормальных приличных парней? Кто знает.

– Мне тут набрал адвокат, мне срочно надо быть в другом месте. Подменишь?

– Серьезно?! – Рэй оглянулась. Шесть столиков заняты, еще на трех бронь, и черт знает, сколько еще подвалит к двенадцати. Они всегда собирались к полуночи, иногда Рэй казалось, эти треклятые опоздуны просто состоят в какой-нибудь секте и на обратном пути не могут не пропустить по стаканчику на ночь. За Ктулху, черт бы их. – Да нас всего двое на зале. Ты смерти моей хочешь?

– Все проценты твои.

– Неубедительно, По. Серьезно. Но... – Рэй задумалась, прикидывая цифры в уме, – если в следующем месяце ты поднимешь зп на процентов, скажем, двадцать пять...

– Это грабеж. Ладно, согласен.

Ого, надо было просить больше. Вот так и знала. Всегда надо требовать больше, наставляла ее старая Маз, в данный момент жарившая котлетки для бургеров тут же, на кухне, и мир отдаст вдвойне.

Если бы это было так, а не ограничивалось синяками и фингалами, в ответе за которые был в общем-то Финн и его чертовы дружки, терявшие всякий контроль после третьего бокала.

– Но я... я понятия не имею, что делать, если они начнут драку, – и Рэй махнула головой в сторону пятого столика. – Сегодня не их смена.

– Просто звони Лее. Она их мигом приструнит.

– Ага, – она вздохнула. Ну что ж, так себе план – от бара до полицейского участка минут двадцать, за это время можно много чего разбить... И вычтут это из зарплаты, а значит, прости, мечта о колледже, еще на год. – Ну я постараюсь. Очень постараюсь, – и Рэй для веса грохнула пустой кружкой о стойку. – Иди.

– Буду должен, – еще раз сверкнул белозубой улыбкой По и принялся стягивать фартук бармена.

– Куда это он? – к стойке подошла Биби, нынешняя девушка Дэмерона, впрочем, до статуса бывшей ей было уже недалеко, с этих двоих вышли бы неплохие брат и сестра, а вот огоньку не хватало. – Вот засранец. Однажды я надеру ему зад, вот увидишь, – и она принялась разливать пиво по кружкам.

– Слушай... – и Биби полезла в карман. – Там за крайним новый посетитель, ни разу его не видела. Сходишь?

– Ты предлагаешь, потому что от него чаевых не дождешься? – Рэй искоса глянула на нее.

– Нет, просто он довольно милашка. А ты свободна. Ну же. Давай.

Вот так, в общем-то, все и началось.

Да.

Какой-то странный у Биби оказался вкус. Или она весь день тусила под крэком, потому что мужчина у выхода, отгородившийся от общего шума и гама, был ну каким хотите, но не красавцем.

Длинное лицо, белое как бумага, даже под тусклым светом барных светильников – а уж из-за них чего только не случалось, один раз Рэй споткнулась о мертвецки пьяного посетителя и сломала себе ногу, но вот лампочки так и не поменяли, – слегка перекошенное из-за шрама, наискосок бежавшего через правую щеку.

И еще этот взгляд. Такой... напряженный.

О господи, подумалось Рэй. Она почти и забыла о том, что надо выковырять из кармашка карандаш и блокнот, принимать заказы и все такое... Впервые в их баре, да черт с баром, впервые она видела вампира. Настоящего.

Он был таким... в общем, неживым. Может, из-за взгляда? Он ведь даже не мигал. И на Рэй смотрел с подозрением, будто не видел на ней бейджика и вместо карандаша она держала осиновый кол.

– Что будете? – она попыталась придать голосу веселое звучание, но слишком уж нервничала. – Пиво? О черт, простите, вам бутылочку Настоящей Крови? Да?

На такой случай у них в холодильнике стоял с десяток, даже не распакованный.

– Да, пожалуйста, – голос у него был хриплый. И уставший. Но в общем-то ничего не устрашающий, как рассказывал Финн в сто десятый раз о своей встрече с кровососами. Обычный голос. Вот он-то, в отличие от лица, был красивым даже.

Неположенные мысли Рэй тут же задвинула куда подальше и, кивнув, понеслась к стойке.

– О боже, ты просто не поверишь... – она шептала как можно тише, но все равно спиной чувствовала чужой взгляд. Говорили, что у вампиров отличный слух, похоже, это было абсолютнейшей правдой. – Он... ему... в общем, мне бутылку Настоящей Крови.

– Ого... – Биби была поражена не меньше, но в холодильник полезла. – Нихрена ж себе. Он, наверное, тут проездом. Не знаю, кто бы решился покупать себе дом в этой части города.

Я, хотела сказать Рэй, но не стала. Никто не заставлял ее, нехватка денег, вот что задержало ее в этом ужасном городишке. Хотя вид кладбища, на которое выходило заднее окно, ее даже успокаивал.

– Ваша Настоящая Кровь, – она не хотела, нет, честно, не хотела, но их пальцы соприкоснулись, всего на мгновение, и даже этого хватило, чтобы Рэй почувствовала, что они ужасно холодные. Наравне с бутылкой, которая до этого тусила на верхней полке, рядом с заледеневшей капустой для бургеров.

– Ой! – она отдернула их так быстро, как могла. И этим сделала еще хуже. Не себе, и даже не вампиру, сделавшему вид, будто ему все равно. Ее громкий вскрик привлек внимание чертового пятого столика.

Там, где сидел мистер «Я подстрелю этих треклятых кровососов, если только увижу».

– Что такое? Рэй? – вот почему у Финна всегда просыпалось стремление лезть не в свои дела, когда его не просили. – Он обижает тебя?

– Нет, Финн, уйди, – она, как могла, загораживала собой вампира, но черт подери, он был таким большим. – У меня все в порядке.

– Нет, не все! Это чертов вампир!

– И что? Он имеет право находиться тут. Согласно законам штата и поправке... – Рэй не успела заметить, когда общий гул смолк, а всеобщее внимание обратилось к этому столику.

– Но он...

– У. Меня. Все. В порядке. Видишь? – и Рэй быстро села напротив вампира, выдавливая из себя самую счастливую улыбку, которую только могла отыскать в своем арсенале. – Мы беседуем.

– Как вас зовут, мистер? – ей нужно было хоть как-то перевести тему, хоть, черт подери, этот вопрос был не самым уместным. – Меня Рэй.

Это же на твоем бейдже написано, идиотка. И что он теперь о ней подумает?!

– Я Рен, – почему-то он захотел говорить с ней. Несказанная удача, а ведь мог бы просто отвернуться.

– Отличное имя, мистер. Она не могла видеть, но слышала эту кромешную тишину, нарушаемую разве шелестом лопающихся пузырьков в бутылке с Настоящей Кровью.

– Они все смотрят на нас? Да?

Он мог бы и не отвечать. Ну конечно.

– Они просто никогда не видели таких, как вы вживую.

– А ты? – у него отлично получилось перейти на ты. И вогнать Рэй в краску. Нет, серьезно, он же не был красавчиком. Он был просто... не таким, как все. Может, в этом-то все и дело?

– Я тоже.

– Тогда почему тебе не страшно? – и все же, почему он так смотрел на нее, будто что-то хотел сказать? И не мог.

– Не знаю. Ты же не укусишь меня прямо тут, Рен. К тому же, моя смена еще не закончена, и у меня полно дел. Прости, что отвлекла. Наслаждайся своим напитком.

Вот и все. По крайней мере теперь этот вампир не будет уверен, что все в этом городе неприветливые идиоты. А она за свою улыбочку заработает лишние чаевые.

Хотя сколько сплетен будет с утра... О господи.

Проходя мимо Финна, Рэй не удержалась и скорчила свирепую гримасу и помахала рукой у уха, показывая, что она вполне может позвонить Лее. Или мэру, в такое время они оба были, скорей всего, в одном и том же месте.

Он промолчал. И к лучшему.

К двенадцати основной поток посетителей схлынул, потом пришли «культисты», и Биби по секрету шепнула ей, что они поклоняются черному волку в шкуре человека. Хорошо, хоть пили они всегда только по одной, как приличные люди.

Ну а потом в баре осталось всего парочка завсегдатаев – бравые пьяные копы уже разбрелись по домам, отсыпаться перед сменой, и Финн ушел с ними. Правда, нехотя, так что Рэй могла позволить себе устроиться за стойкой и, делая вид, что занята протиранием бокалов, разглядывать вампира.

Он был каким-то... знакомым? Нет, почему же все-таки ей это показалось?

Что-то такое было в его лице.

Она вздрогнула и отвела глаза, понимая, что все это время, пока она пялилась на него, он тоже разглядывал ее.

Когда он умер? Как? Почему захотел стать вампиром? Наверняка для этого должны были быть веские причины, не каждому захочется бодрствовать после захода солнца, пить кровь и бояться дневного света.

Каково это было быть вечным не-живым?

– Почему бы не спросить меня самого? – слухи о том, что вампиры двигались быстро, оказались не просто слухами. Что до Рэй, она прямо подпрыгнула на стуле.

– О чем?

– Обо всем, что ты думала.

– Ты читаешь мысли?! Мои мысли? – о черт, она была слишком громкой. Хорошо, остальные были слишком пьяными. Им плевать было на Рэй, даже если бы она забралась на стойку, чтобы сплясать канкан.

– Их могу. Твои – нет. Просто у тебя все на лице написано.

– Это не говорит о том, что я безмозглая, так ведь? – как приятно, и одновременно не совсем было осознавать, что с ней что-то не так.

– Скорее, о том, что ты особенная, Рэй, – и он выложил на стойку сотню. Этого хватило бы на три бутылки. Слишком щедро для чаевых.

– До завтра.

– Ага, – кивнула она ошарашенно и продолжала следить за тем, как он уходит. На мгновение остановившись в ярком проеме, а затем пропав в темноте, будто его и не было.

– Что он сказал? – Биби по привычке зашептала, округлив глаза на все еще лежащую зеленую купюру.

– Что он вернется, – она не могла видеть своего лица, но чувствовала, как губы сами собой расползаются в широкую и искреннюю улыбку, а внутри будто надулся шарик.

Наконец в этом треклятом городишке случилось что-то из ряда вон выходящее. Достойное ее внимания.

====== Its a beautiful day (Рэй/Люк Скайуокер) ======

Комментарий к Its a beautiful day (Рэй/Люк Скайуокер) Надо впасть в пейринг, да на самое дно. И еще глубже. Перечитать все, а затем начать один крохотный драббл, который все еще драббл, не больше.

Удивительное ощущение, в самом деле)))))

Ну и это, вот это тут тоже должно быть)

https://vk.com/amberwitch?w=wall17801803_6014%2Fall

После вечной духоты Джакку Ач-то кажется Рэй настоящим раем. Первозданным – серые скалы, точно оскаленные зубы, поросшие настоящей зеленью. Тяжелая глинистая почва, усеянная крохотными цветочками – Люк говорит, что их хорошо добавлять в чай. И вечная взвесь соли на языке, на лице, она похожа на песчаную пелену, только от нее не бывает сухо в горле, не хочется беспрестанно кашлять.

Наоборот, Рэй кажется, будто она вся изнутри состоит из соленой воды, вода на языке, вода булькает в горле, от сырости ее одежда тут же покрывается несмываемыми пятнами и тяжелеет. Портится.

Люк только морщится, качая головой, а затем выдает ей теплый шерстяной жилет. И штаны. Эта одежда принадлежит, вернее, принадлежала ему, Рэй в этом уверена. Кому же еще, пожимает плечами она, поргам, что ли, но надевает ее. Какая разница, что она ношенная. Для тех, кто пережил Джакку, такая мелочь не может испортить настроение.

Портит кое-что другое.

Солнце, этот мелкий светлый кружок, поднимающийся с правой стороны острова и за день добирающийся до противоположного берега, а затем тонущий в воде, становится мутнее. Он тускнет, хотя никаких облаков или тумана нет, и забирает с собой тепло.

– О крифф! – для Рэй, привыкшей к вечной жаре, когда более-менее нормально можно было вздохнуть после заката и выбраться наружу без риска получить серьезные ожоги, рай понемногу превращается в ад. – Что же так холодно...

Она выбирается из-под тонкого одеяла и стучит зубами, натягивая на себя колючую одежду, наматывает вокруг плеч тряпки, оставшиеся еще с Джакку – сначала их выела до белизны соль, а земля окрасила в грязно-серый цвет, но для теплоты все сгодится, – и выбирается из комнаты.

Она оглядывается, потому что в доме никого нет. Обычно в это время они с Люком завтракают перед занятиями, но сегодня стол не накрыт, да и самого учителя нигде не видно. И не слышно.

Она вздыхает и закрывает глаза, пытаясь нащупать его в Силе. Хоть это упражнение дается ей сложней всего – с концентрацией у нее до сих пор не очень – но сегодня тревога даже помогает ей, и его присутствие обнаруживается где-то на другой половине острова. Туда, куда Рэй одна обычно не ходит, слишком уж велик риск оступиться и сломать ногу, или провалиться в одну из мелких расщелин, невидимых сперва.

– Ну и ладно, – Рэй ежится, дует на пальцы и идет к очагу, греть завтрак. Обычно к этому времени она успевает помыться, поесть и даже размяться перед настоящей тренировкой, но сегодня больше всего ей хочется забраться обратно под свое тонкое одеяло и притвориться, будто утро еще не наступило.

Она и засыпает так, прислонившись к печке, так близко, что это чудо, что ее волосы и брови еще на месте, с кружкой остывшего чая в руках.

Чай, может, и остыл, но вот она – точно нет.

Ее будит Люк. Его пальцы, удивительно холодные, прикасающиеся к разгоряченному лбу. Рэй спросонья тянется за его прикосновением, даже не думая, потому что оно сейчас единственное, что ей может помочь. Унять жар внутри и дрожь.

К сожалению, это длится не больше пары секунд – Люк вообще удивительно сдержан и одно это прикосновение можно посчитать чудом, хотя скорее всего, это потому что она спала. Будь Рэй в сознании, ни за что бы он до нее не дотронулся. А потом Рэй скользит следом за ускользнувшей прохладой, разливая на колени холодный чай, в котором плавают эти самые мелкие белые цветочки, и окончательно просыпается.

Голова гудит, в глаза точно вся Джакку засыпалась, и ощущение такое, будто ее...

– Тебя знобит. Ты не в порядке, Рэй. Иди сюда.

Чудо номер два случается, когда он помогает ей подняться. О Сила, до чего же я слабая, раз меня даже ноги не держат, с ужасом думает Рэй. Она не умеет болеть, она боится быть слабой, потому что на Джакку это верная смерть.

– Что... что со мной? – она вздрагивает, переступая через разлитую лужицу. Виновато гримасничает, хотя это больно, в горло точно колючек насыпали. И прислоняется к плечу Люка, жалея, что не может насладиться этим – она ужасно соскучилась по любым объятиям, ей сейчас сойдет что угодно. – Я же не умру, нет? – это почти смешно, но сейчас, когда ее тело напоминает раскаленный камень, Рэй кажется, будто она уже наполовину мертва. Остальная часть в предсмертной агонии.

– Нет, Рэй. Это всего лишь простуда. Давай, вот сюда.

Он уже практически несет ее в кровать, укладывает прямо как есть, в одежде, под одеяло, и усаживается рядом, чтобы расшнуровать ботинки.

– Не надо, я сама, – Рэй краснеет, неловко тянется сесть, но это слабо выходит. – Ох. Спасибо, – до чего же это все ужасно, наверное, выглядит.

– Не беспокойся. Тебе нужно поспать.

Она еще чувствует, краем сознания, мягкий толчок Силы, убеждающий ее поспать. А затем глаза сами собой закрываются, и Рэй даже не слышит, как опускается поверх ее одеяла еще одно, укутывая ее в кокон тепла.

На самом деле она плохо помнит последние несколько дней. И ночей. Это все сливается один бесконечный кошмар, наполненный болью и жаром. Но сейчас ей лучше, гораздо лучше, и Рэй садится в постели. Аккуратно, не беспокоя уснувшего в кресле рядом Люка. Неужели она заставила его сидеть рядом с собой все эти дни и ночи напролет?

О Сила.

Она сглатывает, с радостью понимая, что иглы в горле прошли, и ей уже не больно. Хотя голова еще кружится.

– Люк? – шепчет она тихо. Он только морщится во сне, но просыпаться не собирается. -Ну ладно.

Она же не маленькая, не беспомощная. Она выжила на Джакку, так что с походом в туалет тоже как-нибудь справится.

Чтобы добраться до двери, опираясь на ближайшие устойчивые поверхности, и напрочь запрещая себе думать о том, что она уже не в своей одежде, а в пижаме, с чужого плеча, ей требуется добрый десяток минут.

И когда Рэй таки открывает эту дверь, то не может сдержать удивленного вздоха.

Снаружи валит снег, самый настоящий, как на Старкиллере, только тогда у нее совсем не было времени подумать об этом. А теперь, когда крупные комки оседают на выставленной вперед ладони, тая и оставляя только мокрые следы, это кажется самым настоящим чудом. Чудом номер четыре.

Как раз после чуда номер три – она еще жива.

– А теперь быстро... И обратно в тепло.

Когда она ступает в сугроб, и по щиколотке ползет холодок, так похожий на прикосновения Люка, она смешно вскрикивает. И прибавляет ходу.

Он точно поймет, что она выходила. По мокрым следам на полу.

Пока Рэй еще слаба, хотя она отчаянно пытается доказать обратное, даже бросается помогать левитировать воду в котле, чтобы не мыть потом посуду заледеневшими руками, она официально освобождена от любых джедайских практик.

Кроме медитации, хотя Рэй кажется, из всех тренировок эта все еще самая тяжелая.

– Но почему мне больше ничего нельзя? Серьезно? Я что, умру, если возьму в руки меч?

– Бери, – тут же предлагает ей Люк, и Рэй теряется, затыкаясь. Он сам приносит и вкладывает ей в руку тренировочный меч, хотя какой это меч, просто палка, обмотанная на одном конце тряпками, чтобы не занозить ладонь. – Вот так и сиди.

– Учитель... – да он просто издевается над ней.

– Я не выпущу тебя на улицу. Ни за что.

– Как будто это сможет меня удержать... – начинает она скептически и правда поднимает ногу, чтобы встать и доказать ему, как чувствует, что не может. Не может и все. Ее ноги, наверное, до самых бедер, точно в песке увязли, неподъемные. А Люк смотрит на нее искоса, и Сила побери, она же видит, как он улыбается себе в бороду.

Ее руки точно такие же. Одна примерзла к тренировочному мечу, второй не отлипнуть от поверхности стола.

И она отчаянно пытается перебороть Люка, хотя ее Силы, болея или будучи абсолютно здоровой, в жизни не хватит, чтобы справиться с ним. Это все равно что кидать камушки в скалу, надеясь, что она переломится.

– Ну ладно. Сдаюсь, – тяжело вздыхает она. Вот теперь, после этой пятиминутной молчаливой борьбы, Рэй чувствует себя ужасно вымотанной. – Никакой улицы. Никаких занятий. И чем мне тогда, Сила, заняться?!

От голокронов ее тянет в сон. Рэй украдкой зевает и трет глаза, надеясь, что Люк не следит за нею. Нет, он, устроившись в своем кресле, занимается какой-то странной ерундой, если так можно назвать наматывание толстых нитей на длинные спицы и завязывая узелки.

– Что это? – она впервые видит такой странный способ... ткать? На Джакку таким делом не занимались, ткани привозили контрабандисты, да и те быстро пускали на тряпки, обматывая ими лицо и руки, чтобы избежать ожогов.

Здесь же, особенно, когда наступила зима, Рэй уже жалела, что вообще рвала свою одежду. Любая прореха, крошечная дырка – и все, прощай, драгоценное тепло.

– Потом увидишь, – Люку ужасно не нравится, когда она за ним следит, это точно, потому что свое странное полотно он прячет. – Ну и как дела с голокроном?

– М-м-м, – хмыкает Рэй. – У него дела отлично. У меня нет. Я не понимаю, зачем мне изучать техники, которые больше никто не использует. Даже вы.

– Это намек на то, что я старый?

– О Сила, нет! – Рэй понимает, что сморозила, хлопает себя по губам. – Совсем нет. Вы не ста... Я просто... – ну да, лучше заткнуться, потому что правильных слов она все равно не подберет.

На Джакку не принято извиняться. И теперь она не знает, как себя вести.

– Я просто... я просто дура. Я не хотела. Так. Голокрон, – она судорожно поворачивается к треклятому голокрону, нажимая на светящийся выступ, и перед нею снова появляется крошечная фигурка, занудно бормочущая о восемнадцати различных стойках.

И все же она следит за ним, искоса, аккуратно – она все же обидела его. Теплое выражение лица исчезло, оставив только отчужденность.

Нет, серьезно, Рэй. Ты идиотка!

– Мне кажется, мне уже лучше, – бодрым тоном начинает Рэй после завтрака. – Может, мне на пользу будет небольшая прогулка?

Сугробы снаружи достигают рекордных размеров, в них можно утонуть, но если идти по расчищенной Силой дороге, ничего плохого ведь не случится.

– Ну ладно, – сдается Люк, пока она уже по-настоящему радостно прыгает на одной ноге, натягивая на вторую упрямый ботинок. – Иди сюда.

Он ждет, пока она все же допрыгает до него и остановится, присмирев, и тогда начинает обматывать вокруг шеи этот кусок довязанного полотна.

Ооо, он куда теплее ее ветхих тряпочек, он большой и пушистый и еще немного колючий, но Рэй не возражает. На самом деле она стоит, замерев, и боится даже вздохнуть. И не сводит глаз с Люка, который выглядит донельзя смущенным.

– Это... мне, – она стискивает край шарфа, будто он вот-вот исчезнет, потому что это все ее сон. Но нет, шарф никуда не девается, как и Люк, как сердце, угрожающее расколошматить ребра изнутри.

Наверное, он не поймет, конечно, откуда, насколько это... важно для нее. Ценно. Никто не делал ей подарков до этого. Никто никогда...

– Спасибо! – Рэй поддается порыву, за который можно будет поукорять себя позже, и стискивает Люка в объятиях.

Он стремительно краснеет. Она тоже. Шарф ужасно щекочет подбородок. С крыши с грохотом валится шапка снега, заставляя их вздрогнуть.

На место одних тренировок приходят другие.

Когда вода возле берега замерзает до такой степени, что на лед можно ступить без угрозы для собственной жизни, Люк тащит Рэй именно туда.

Побегав по песку, мягкому, сыпучему, а затем по сугробам, таким же вязким, Рэй с опаской ступает на лед, понимая, что вот-вот грохнется. Слишком уж он скользкий.

– И что мы собираемся делать? – она пробует носком ботинка прозрачную поверхность под ногой, но та – на удивление – даже не трещит и не собирается обваливаться. -Ходить? – ей и стоять сложно. Непривычно.

Ноги разъезжаются, равновесие... какое тут равновесие?

– Что-то вроде, – Люк улыбается, с какой-то ужасной хитринкой, будто у него есть донельзя коварный план. – Ты будешь.

– А вы? – Рэй выпрямляется, не в самый подходящий момент, и тут же принимается размахивать руками как птица, только бы не грохнуться. Это будет кошмарно. Унизительно. Хвала Силе, пока что этого не произошло.

– А я позабочусь, чтобы это не было так легко.

Ему достаточно взмахнуть рукой, он же великий джедай, о чем Рэй иногда совершенно забывает – вот как сейчас – чтобы в воздух взлетели комки снега. Их много, не меньше пары десятков, и они принимаются кружить вокруг Рэй, а затем один из них влетает ей ровно в плечо.

Вжжух!

Рэй падает, поскользнувшись, но где-то посередине группируется и остается на своих двоих, присев. Снег везде, на одежде, в волосах, по лицу ползут обжигающе-холодные капли воды, затекая под ворот, и внутри клубится, нарастая, какая-то дурацкая обида напополам с изумлением. Как он мог...

– Эй! Это запрещенный прием! – она поднимается, и снежки снова атакуют ее.

Следующий попадает в бок, но в этот раз Рэй держится.

Это все равно что бродить по стенкам разрушенного корабля, где совсем нет опор, где каждый шаг может стать последним, потому что лететь вниз очень долго, зато хоть умирать быстро.

– Нет! Нет-нет-нет... – едва успевает заверещать Рэй, как снежок врезается ей в щеку с легким хлопком. Вот теперь она отомстит. Это уж точно.

Ее снежки кривые, даже толком не летающие, больше прыгающие по льду, как мячики, не ровня его, но зато Рэй меткая.

Она концентрируется и взмахивает рукой, и они принимаются бомбардировать колени Люка, облепливая штаны, сапоги, плащ, эти кошмарные снежные прыгуны, напоминающие ей поргов.

В какой-то момент Рэй теряет это треклятое равновесие, хлопается задницей на лед, но хохочет, потому что Люк в снежном декоре выглядит уже не таким могучим джедаем.

И хохочет от души.

Сейчас он похож на обычного человека, смеющегося в ответ.

Когда снег начинает сходить, а это случается как-то слишком быстро, разом, оставляя черные прогалины, заполненные вязкой грязью, Рэй даже жалеет, что не успела покататься с горы, хотя Люк обещал ей.

На Ач-то приходит весна, промозглая, с дождями, с едва заметным теплом, и поргами. Десятками маленьких зверьков, усыпавших скалы и не затыкающихся ни на мгновение.

– О Сила, и так каждый раз? – она наглухо закрывает все окна и двери, готовая законопатить любую щель, но душераздирающие крики не стихают. Похоже, спать ей придется, прижимая к уху подушку. В чулане, где Люк складирует ненужную одежду и посуду.

– Ага.

– И надолго они... – Рэй машет ладонью, изображая голодный рот, – тут?

– Пока не найдут себе пару.

– Оу, – она не думала обо всем этом в таком ключе. Хотя какая разница, если эти безумные влюбленные комки мешают жить двум совершенно одиноким и не настроенным на романтику людям. Ей же еще медитировать.

Хотя когда они потихоньку подбираются к самой хижине, усаживаясь перед порогом и нагло рассматривая зевающую спросонья Рэй, пытающуюся размяться, ей они кажутся довольно милыми. Пока не пытаются укусить ее за ногу.

К сожалению, порги, с нахождением своей единственной и неповторимой любви, никуда не деваются. Да, уже не орут по ночам, и это радует. Рэй даже начинает приоткрывать окна спальни для проветривания.

Вместо этого их становится больше.