Текст книги "100 shades of black and white (СИ)"

Автор книги: Shagel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 72 страниц)

Для себя у Рэй было кое-что другое.

Набор тонких, как игла, ножей.

– Ну? – она всунула ему в руку один из них и быстро задрала подол платья, открывая бедро. – Давай.

Он не мог сделать этого. Причинить боль было смертельным. И все же Бен это сделал.

Он царапал по коже, и порезы набухали кровью, такой же яркой, как и ткань платья. Как и мир вокруг.

А Рэй застыла, откинув голову назад, уткнувшись затылком в стекло. Она дышала, часто и громко, а на щеках расцвели пятна, словно он трахал ее.

– Спасибо, – остановила она его. – Хватит, – ее пальцы переплелись с его, и нож глухо звякнул, упав. Они так и сидели, бесконечно долго, спокойные, счастливые. Связанные их секретами.

– Почему? – однажды спросил ее Бен. – Зачем тебе это? – боль после порки всегда дарила ему особенное спокойствие, практически вселенскую гармонию, а вот с ножами было все не так.

Порезы заживали быстро, без следа, но каждый раз он боялся, что одно неверное движение – и он потеряет ее навсегда.

Рэй поморщилась, водя пальцем по еле заметной сетке шрамиков на бедре.

– Это... сложно. Это воспоминание. И напоминание, что есть вещи, которые нельзя забывать.

Она выглядела почти грустной, уязвимой.

– А еще это делает меня живой.

О, Бен понимал это. Больше остальных. Так что он забрал ее ладони в свои, а затем поцеловал. Сперва их, каждый из пальцев, тыльную сторону и запястья, расцвеченные синими жилками.

Он уже знал, за что возьмется потом. Он будет целовать ее колени. Бедра. Каждый шрам, давно исчезнувший и только появившийся.

– А меня делаешь ты, – он знал, это заставит ее улыбнуться. Точно заставит.

А потом они займутся любовью.

====== Heavy price 2( Хакс/Рэй) ======

Комментарий к Heavy price 2( Хакс/Рэй) Было написано на ЗФБ для команды Рейхакса, но по сути было второй частью, так что теперь можно добавить сюда, раз первая есть)

– У меня назначено, – раздается в приемной женский голос. Достаточно громкий и четкий, чтобы Хакс мог услышать его даже из-за двери. Митака, как обычно, забыл захлопнуть ее, и теперь сквозь небольшую щель можно было услышать все происходящее, даже не сходя со стула.

– О нет, простите, мэм, – Митака что-то мямлит, запинается. Слышится шуршание бумаг – скорее всего, перебирает списки посетителей посольства, но сегодня четверг. День без приемов, так что бедняга совсем теряется и никак не может понять, что же делать дальше.

Хакс откидывается в кресле с тяжелым вздохом и ждет. Ждет, когда же эта чертова дверь откроется и в проеме возникнет долгожданный силуэт.

– Вы не понимаете, – слышится цокот каблучков, и женский голос приближается, – у меня назначено на сегодня, и я дорожу своим временем, так что не могу больше задерживаться. Пропустите меня...

О да, Рей такая. С ней всегда сложно, потому что для нее не существует правил, кроме придуманных ею лично.

Носить только белое. Ни к кому не привязываться. И давать то, что пожелают другие, но за непомерную плату.

– Но как же... я не могу...

Хакс вздыхает и смотрит на часы. Тридцать секунд. Из-за этого идиота он потерял уже целых тридцать секунд, которые ему никто не возместит. Пожалуй, стоило бы уволить Митаку. Но как-нибудь в другой раз. Не сейчас.

– Митака! – рявкает Хакс так громко, что за стеной наступает оглушительная тишина. Шорох бумаг, бормотание и вздохи прекращаются.

– Да, посол? – дверь отъезжает в сторону с жалобным скрипом, и на пороге возникает его подчиненный. Совсем не то, что Хакс так хотел увидеть.

– Вам повезло, что вы новенький, иначе сегодня вас бы уже не было. Запомните, мою гостью следует встречать с улыбкой и предложением чая. А не таким хамством. Это ясно? —ему не следует нервничать или вообще выказывать ярость, хотя Хакс уже просто не может.

– Да, посол, – Митака нервно кивает и испаряется, а на его месте появляется Рей.

Ее тонкий и узкий силуэт, белеющий на фоне темного коридора, кажется еще более невесомым. Призрачным.

Загорелое лицо нахмурено, а в волосах капельки дождя. Да уж, кажется, не он один тут слегка на взводе.

Рей шагает вперед, переступая через порог, и закрывает за собой двери. Щелкает замком и снова поворачивается к Хаксу.

Вместе со щелчком меняется и сама она, лицо разглаживается, и на губах играет легкая улыбка.

– Ну, привет, Хакс, – впервые она говорит с ним. За очень долгих полгода, не меньше, но ее голос навсегда врезался в его память. Как и запах от ее волос, одежды.

Этот тот самый запах, что заполняет кабинет сейчас, сладость цветов и легкий флер дождя.

– Я уже и не думала, что нам придется встретиться, – Рей выпускает здоровенную сумку из руки, позволяя шлепнуться на пол с характерным лязгом – она взяла с собой достаточно игрушек, и принимается расстегивать белое пальто.

– Слишком много всего? – пытается угадать за нее Хакс. Они по-прежнему враги, как это и было всегда. Она по-прежнему ненавидит его за то, что он делает. Но всегда приходит по первому зову.

– Времени, – Рей сдергивает с руки перчатку и интенсивно сжимает и разжимает пальцы. – Времени больше всего. Ну и остального, – добавляет она.

Рей до сих пор носит только белое, и ее простое на вид платье стоит как три его парадных костюма. Больше ничего не изменилось. Волосы собраны в замысловатые пучки, а в ушах поблескивают звезды. Те самые, что ей когда-то подарил Кайло Рен, пообещав, что однажды достанет и настоящие.

– И как ты хочешь сегодня? – она почти не смотрит на него, разве что искоса и мельком, пока снимает с пальцев многочисленные кольца. Аккуратно складывает их в стопочку – белые металлические полоски, среди которых наверняка будет одно, о котором Хакс не захочет думать.

Он смотрит на нее, такую спокойную, практически не изменившуюся за долгое время разлуки, и становится куда легче.

– Как всегда, Рей. Как всегда, – поднимается из-за стола ей навстречу Хакс и протягивает руки.

Когда они скованы за спиной, а во рту кляп, совсем не мешающий дышать, но не дающий говорить, все мысли сами собой исчезают.

Остаются где-то на уровне световых пятен на обоях – бессмысленные легкие мазки света, без смысла и важности. А в голове пустота.

– Ты давно не расслаблялся, Хакс, – Рей где-то за его спиной. Ее голос то приближается, то отдаляется, кружит, словно она хищник, собравшийся загнать свою жертву до смерти. – Посмотри на себя, мне почти тебя жаль, – она цыкает с сожалением, и по шее царапает прикосновение чего-то острого, колкого.

А через мгновение спину обжигает боль. Пробивает даже через рубашку, которую потом совсем не жалко выбросить, хоть она почти новая и жутко дорогая. Ради Рей ничего не жалко.

Хакс вздрагивает и закрывает глаза. В ноздри бьет запах цветов и дождя, и когда он моргает снова, перед ним Рей. Стоит и смотрит сверху вниз, поигрывает стеком в руке и ждет.

Говорить он не может, поэтому Хакс просто наклоняет голову, опускается все ниже на коленях, чтобы прикоснуться щекой к ее туфле, белой и холодной.

Рей замахивается снова. Бьет по плечам, оставляя набухающие полосы красного.

Она обходит Хакса сбоку, позволяя ее влажному после дождя платью, пахнущему цветами, туманом и ею, касаться его лица.

– Еще? – спрашивает она и взъерошивает его волосы. Ухватывает за пряди, сжимая в кулаке, и тянет назад, заставляя поднять на нее взгляд. – Хочешь еще?

Он кивает. Жаль, что не может просить об этом, просто задыхается от кляпа во рту и кивает, закрывая глаза.

Хакс знает, что ему будет больно. Но ожидание ее еще более невыносимо, поэтому, когда на его спину опускается стек – вжжж! – разрезая воздух со свистом, он не стонет, не вздрагивает и не пытается отстраниться или же закрыться.

Он просто принимает это с благодарностью.

Вместе с болью приходит и уходит пустота.

– Эй, – ее легкое прикосновение возвращает Хакса из небытия. – Ты все еще тут? Подожди, – и Рей опускается на колени рядом, принимаясь развязывать кляп.

От первого вздоха полной грудью кружится голова. Хакс сглатывает, чувствуя, как рот наполняется слюной, и выдыхает сквозь стиснутые зубы.

Больно, слишком больно, и спина превратилась в один сплошной оголенный нерв.

– Сейчас пройдет, – обещает Рей, копается в своей бездонной сумке, отыскивая необходимую баночку. Она снимает наручники и втирает в его кожу бальзам, и боль действительно стихает, а от ее пальцев пахнет мятой.

– С тебя хватит? – она прикусывает губу и изучает его, а в карих глазах мелькает отблеск беспокойства.

– Нет, – хрипло говорит Хакс и облизывает сухие губы. Боль действительно прошла, и теперь он снова может дышать, впервые за бесконечные полгода. Но этого ему мало. Настолько мало, что он вытерпел бы еще.

– Ладно, – кивает Рей, соглашаясь, и заправляет за ухо выбившуюся прядь волос.

Она поднимается на ноги одним рывком, ловкая, стремительная, и отступает назад, пока не оказывается рядом со старинным бюро.

Рей с легкостью усаживается на столешницу, совсем не заботясь о своем белоснежном платье, о смятых бумагах и перепутанных папках, и манит Хакса к себе.

– Иди сюда, – улыбается она и закидывает ногу на ногу, позволяя видеть округлое золотистое бедро, усыпанное родинками, и белую резинку сетчатого чулка с подвязкой.

Хакса не нужно упрашивать дважды. Он ползет на коленях вперед, совсем не заботясь о брюках, пока не оказывается рядом с тонкой ступней, закованной в лакированную туфельку.

Целует мысок, нежно, с благоговением, а затем переходит на ступню, нежность кожи которой он чувствует даже сквозь сетчатое плетение чулка.

У Рей прекрасное тело, худое, изящное, напоминающее о статуях, чья красота безвременна, но ее ступни Хакс готов боготворить. Целовать их. Облизывать изящные пальчики.

Хакс тянется выше и стягивает чулок с ее ноги зубами к лодыжке, оставляет поцелуи на золотистой коленке, на впадинке под нею, а затем освобождает ступню от туфельки вместе с чулком и аккуратно растирает ее. Наклоняется вперед, вбирает в рот пальчики на ноге и посасывает их.

Это нравится Рей и еще больше заводит его самого.

Рей улыбается и опускает руки на бедра, захватывая край платья, тянет его наверх, обнажая бедра. Подцепливает кружевные трусики, сдвигая их набок, и облизывает свои пальцы, а затем засовывает в себя, начиная ритмичное движение.

И все это – глядя, как он целует ее ногу.

Она вздыхает все чаще и громче, смеется и откидывается назад, распластываясь на поверхности бюро, в окружении многочисленных бумажек, которые разлетаются в стороны с каждым ее движением.

А затем, когда больше не может сдерживаться, Рей содрогается и выгибается в линию. Она шепчет что-то на своем родном языке, понять который Хакс не может до сих пор, а затем зовет его.

– Возьми меня, – не просит, просто предлагает она и раздвигает ноги. Одна обнажена, а на другой до сих пор чулок и туфелька, и это выглядит странно-необычно, но совсем в ее стиле.

Хакс помнит, что где-то в нижнем ящике стола до сих пор лежат припрятанные резинки, и практически несется за ними, врезаясь по пути в свое кресло.

Рей горячая внутри. Влажная и возбужденная.

Она низко стонет в такт вздохам Хакса, когда он входит в нее. Прижимается к нему и сцепляет ноги в замок за его спиной.

– Поцелуй меня, – приказывает она. – Оближи мои соски. Сожми мое горло.

И Хакс подчиняется ей, потому что не может представить себе другого. Это же Рей. Она всегда будет командовать им. Не важно, когда им случится увидеться в следующий раз. Даже если никогда.

Время никогда не может устоять на месте, когда Рей рядом. Несется куда-то в такт его сердцу, рвано, надрывно. И слишком быстро.

– Мне пора, – с сожалением шепчет Рей, поднимая голову с его плеча, и целует в ключицу, словно просит прощения.

Она соскальзывает со стола, опускаясь босыми ногами на пол, оглядывается в поисках туфель и всего остального, пока Хакс пытается собраться с мыслями.

Это нетрудно – ведь в голове до сих пор обжигающая тишина, гармония. И слишком сложно, потому что все это Рей унесет с собой.

– Нужна помощь? – спрашивает Хакс, а сам незаметно скатывает с члена презерватив и выбрасывает в корзинку для бумаг, застегивает ширинку брюк и разглаживает смятую рубашку.

– Мне? – Рей и сама неплохо справляется с волосами. Переплетает их заново, и через пару минут от босоногой дикарки не остается и следа. – О нет, я справлюсь сама.

– Позволь мне, – Хакс все же опускается на колени, чтобы самому надеть ей туфли. Дотронуться до золотистой лодыжки. Почувствовать тепло ее кожи.

Там он и остается, когда Рей отстраняется. Она надевает пальто и берет в руки сумку со своими игрушками.

– Что-нибудь на прощание? – она улыбается, но улыбка у нее совсем невеселая. Вымученная и неестественная.

– Передавай ему привет, – это все, что Хакс может выдавить из себя.

Он может встать и распрямить плечи. Создать впечатление того, что ему все равно. Что он не проиграл однажды. И что все еще где-то посередине между прошлым и настоящим.

Но это бессмысленно.

Рей открывает двери и уходит, унося с собой запах цветов, дождя и ее разгоряченной кожи на его губах.

А затем возвращается звенящая пустота, как Хакс и просил. И кажется, что сердце начинает стучать все медленнее, грозит затихнуть насовсем.

Ждать еще очень долго.

====== Bin-jip (Кайло Рен/Рэй) ======

Комментарий к Bin-jip (Кайло Рен/Рэй) Кусок АУ, где Кайло нашел Рэй до всего случившегося и теперь сталкерит и сталкерит)

Он ступает осторожно, легко, и только самый чуткий слух сможет уловить скрип песка. В этой пустыне слишком много ветра, и она сама вся гудит, перекатывается бархатистыми золотыми боками, чуть шелестя.

Спешно, словно они в сговоре, заметая его следы. Как всегда.

Кайло в последний раз оглядывается, его взгляд скользит по раскинувшимся просторам позади хибары Рэй, он знает, ее не будет еще долго. До самого заката, а значит, время у него есть. И заходит внутрь.

Рэй не самая лучшая хозяйка, и уж точно не самая гостеприимная, хотя ей может прийти в голову, что кто-то бывает у нее дома, пока она где-то там, ползает по раскуроченным внутренностям кораблей в поисках очередной рухляди.

На столике, который служит ей не столько для еды, сколько для чистки ржавых деталей, песок. Он же устилает пол тонкой пеленой, и Кайло хмурится – перед уходом нужно будет убрать все следы.

Рядом с пустой миской цветок. Искусственная оболочка, тонкие лепестки и изогнутый стебель – хорошая работа, наверняка из какого-то украшения. Но для Рэй – Кайло касается пальцами этого цветка, и этого достаточно, чтобы прочесть ее воспоминания – он был куда важнее.

Она держала его в ладони. Перед тем, как идти на очередные раскопки.

Она касалась его ночью, не в силах уснуть.

Эта маленькая изящная безделушка знает очень много, и на мгновение Кайло хочется сдавить ее в ладони, смять и уничтожить, потому что это причинит боль Рэй. Но даст облегчение ему.

Он отступает. Идет к стене, испещренной зарубинами – по одной на каждый день, проведенный в пустынном аду. Их много, и металлическая перегородка напоминает какое-то странное произведение искусства. Такой же памятник, как и вся эта проклятая богами Ниджима.

Гордый в своей уродливости, выстоявший против остального мира.

Каждая из зарубок – выскобленная по металлу – буквально сочится горечью и болью, одиночеством и страхом.

Но сегодня читать эти воспоминания Кайло не хочет.

Нет, сегодня он жаждет другого.

Ее постель: сверток из старых тряпок, одеял и покрывал, еще пахнет сном. Она пахнет ее телом – теплым и мягким. А от подушек поднимаются легкие искорки – обрывки воспоминаний. Они тоже теплые и сладкие, спасаться от враждебного мира Рэй умеет. Она прячется тут, среди разноцветных покрывал, закрывая глаза.

И сны ее легки.

Кайло ложится поверх всех одеял, его телу сложно устроиться поудобнее, ноги слишком длинные и свисают с лежака, но ему все равно.

Он закрывает глаза и видит то, что и она.

Вот теперь ему хорошо.

Его сон короток и чуток, потому что разум помнит – он всего лишь вор тут, прокравшийся в отсутствие хозяйки. И за запыленными окнами еще совсем светло, самый солнцепек, выжигающий пустыню набело. Кайло привычно тянется мыслями к Рэй и находит ее далеко отсюда.

Она сейчас где-то в темноте, прячется от жары и судорожно глотает безвкусную воду из бутыли. Но она довольна, пусть ее тело и гудит от усталости, разум полон счастья. Углубляться дальше Кайло не собирается, он отступает, возвращаясь в тело.

За время сна он ворочался и смял все покрывала, сбил их на пол, и теперь они валяются там, все в пыли.

Рэй будет недовольна. Кайло хмыкает, но тянуться за ними не собирается. Зачем? У него еще есть чем заняться.

– Я знаю, тебе здесь было не только страшно, – прижимается он щекой к подушке и закрывает глаза. – Покажи мне, как тебе было хорошо.

Аромат, исходящий от наволочки, смешивается с воспоминаниями, забивается ему в ноздри, пыльный, сухой, солнечный.

Здесь она металась, словно в испарине, разгоряченная, стонущая по кому-то еще неизвестному. Она шептала ему приди, и наконец ее желание сбылось. В какой-то мере.

Теперь здесь он, и то, что когда-то было ее – тоска и желание, острые, терпкие, как сведенные ноги и закушенные губы, заполняют разум Кайло.

Он становится ею, он существует вне и внутри, и ощущение шершавой ткани под щекой сливается с мягкостью кожи Рэй. Сама реальность сминается, не в силах устоять перед Силой, усиливающей воспоминания.

– Да, – шепчет воображаемая Рэй из снов, задыхаясь под его телом, – еще...

Это сводит Кайло с ума.

Настолько, что он теряет контроль над своим телом, над руками, которые сами находят застежку на брюках и расстегивают ее. Он трогает себя, но ему кажется – и Тьма, это ощущение ярче реальности! – что она дотрагивается до него.

Теперь ее подушки и сам лежак пропахли не только ею, но и им, его потом и семенем, и это почему-то успокаивает его. Все так, как и должно было быть.

Свет за запыленными окошками начинает темнеть, наливаясь красным, и крохотное жилище больше не кажется Кайло уютным. Теперь здесь слишком жарко, тесно и удушливо.

Кайло встает, поправляет постель, возвращая ей первозданный вид, хотя на его взгляд разницы никакой нет, и собирается уходить. Цветок, лежащий на краю стола, сверкает в лучах закатного солнца, и на мгновение ему даже жаль, что он не может забрать его с собой.

Это желание... унести с собой частичку настоящей Рэй, а не только воспоминания, оно его обязательно погубит.

В следующий раз что-то меняется. Еле уловимое, это ощущение сводит Кайло с ума.

Он стоит посреди жилища Рэй, пустого, залитого солнечными лучами, и водит лицом из стороны в сторону, как зверь, вынюхивающий опасность.

Самой Рэй тут нет, она достаточно далеко, возле заставы, торгуется с кем-то, и мысли ее полыхают гневом.

И все же его не покидает тревога.

Что-то не так. Совсем не так.

Под ботинками что-то хрустит, тихо, почти незаметно. Но Кайло этого достаточно. Он наклоняется и отворачивает кусок мохнатого половика, о который положено вытирать ноги. Там раскрошившиеся куски пластика, легкие, полые.

Их не затереть как следы на песке. Их не вернуть обратно.

А значит, она знала, что он придет.

Теперь Кайло замечает и остальное – все ценные вещи, ценные по мнению Рэй – старые осциллоиды и генераторы – исчезли с полок. Пропал и цветок.

Надо же.

В постели под тонким слоем скомканных тканей стекло. Битое, колкое, сверкающее на свету.

Его Кайло стряхивает на пол, намеренно проходясь тяжелым ботинком сверху, а затем уже привычно устраивается в постели Рэй.

– Раз так... – он зарывается лицом в подушки, и сегодня они пахнут чуть иначе.

Свежестью и солнцем – она выстирала все до последней тряпки, и самую чуточку страхом.

Его тонкий дымок добавляет новую нотку в воспоминания, заставляя Кайло возбуждаться еще быстрее.

Ему больше не нужно читать воспоминания, он прекрасно представляет себе это.

Ее потрясение, когда она чувствует чужой запах в своей постели. Ее страх, когда она понимает, что здесь был кто-то. Ее уязвимость.

О, маленькая испуганная Рэй.

Кайло проводит рукой по члену, сжимая, и стонет, представляя себе ее взгляд.

Он оставляет липкий след от спермы на покрывалах. Вытирает пальцы и удовлетворенно хмыкает – это она точно не пропустит.

Если бы она знала, ни за что не пожала бы ему руку тогда, при совершении сделки, на заставе. Она получила кредиты, а он...

А он получил куда больше, чем старый, но еще пригодный энергоблок. Кайло получил ее.

Оставаться до вечера теперь не стоит, мало ли что еще в запасе у мусорщицы, наверняка у нее полно ловушек, в которые лучше не попадаться.

Но на прощание Кайло не удерживается и добавляет новую деталь к внутреннему убранству хибары. Стекло на полу, смятые покрывала в углу, на постели. А на столе, непривычно чистом от всяких деталей, он оставляет цветок.

Запечатанный Силой, он продержится свежим еще не одну неделю. Сочно-синий, с пятнышками фиолетового и черного на бугристых лепестках, цветок кажется совсем чуждым этому домику, этой пустыне и планете вообще.

Рэй он точно понравится.

В следующий раз Кайло притаскивает охапку таких цветов. Они уже слегка подвядшие, но вода все исправит. Он укладывает их на пороге, не переступая дальше.

Его цветок – его подарок – лежит на полке, рядом с искусственным, и Кайло даже не надо прикасаться к нему, чтобы понять, насколько тот понравился Рэй.

Достаточно для того, чтобы она убрала его под стеклянный колпак, как какое-то сокровище, хотя Кайло точно уверен – в таком состоянии цветок продержится еще очень долго. Не вечно, нет, но до встречи хватит.

А дальше... А дальше он принесет ей все цветы с Набу и бросит под ноги.

Он удовлетворенно хмыкает, вдыхая сухой жаркий воздух, в котором еще есть слабые нотки запаха Рэй, и уходит.

До их следующей встречи.

====== Tempest (Хакс/Рей) ======

Комментарий к Tempest (Хакс/Рей) Не пишется, не думается, но хорошо, что из старенького кое-что еще есть)

Они играются в любовь. Вернее, играется она, с азартом и особенным весельем, которое нападает на Рей, стоит ей остаться хоть ненадолго без своего драгоценного Рена.

В последнее время это случается все чаще и чаще.

Рей без присмотра напоминает настоящий ураган.

Хакс видел такой несколько раз, еще в детстве, и, может, поэтому воспоминания настолько яркие. Это воистину завораживающее зрелище, когда сила стихии накрывает собой землю и сносит все с дороги. Сметает деревья и дома и крошит в пыль, поднимает их в воздух и разбрасывается так, словно это все какая-то забавная игра – «уничтожь мир за пару минут».

Стоит только Кайло Рену оставить ее на корабле, а самому исчезнуть вместе со своими рыцарями на очередном задании, как примерно это начинается и тут.

Только Рей не нравится забавляться с разными игрушками. Она почему-то всегда выбирает его. Хакса.

– Рей, это не может продолжаться дальше, ты понимаешь?! – отталкивает он ее от себя.

Рей прижимается к нему так, словно ее вот-вот унесет в открытый космос и он ее последняя надежда. Она с легкостью забрасывает руки ему за шею, подпрыгивает и виснет. Скрещивает ноги за его спиной и держится так, что не оторвать.

– Рей! – пытается он остановить ее.

Вместо ответа она принимается целовать его, и на мгновение, всего на одну короткую секунду Хакс теряет контроль. Над собой и своим собственным телом. Над разумом, который уже готов отдаться ей на растерзание несмотря ни на что. Он сдается. И отвечает.

Рей не любит нежности. Никаких ласк. Вместо этого она прикусывает его губу до крови, ее мелкие острые зубки оставляют синие полукружия следов на его обнаженной шее, где она успела оттянуть воротник. Ее ногти впиваются в плечи до боли, и это чувствуется даже сквозь жесткую ткань мундира. Еще немного – и она заиграется и разорвет его пополам.

– Подожди, мне это просто нужно... – шепчет она, не давая уйти. Наваливается всем телом и придавливает к стене. Ее руки забираются под одежду и дергают за края рубашки, вытаскивая из штанов.

Это просто невероятное везение, что она умудрилась затащить его сюда, в подсобку, где их никто не увидит. И уж тем более – что их не видит Кайло Рен, иначе свернул бы Хаксу шею за свою безумную ученицу.

– Хватит, – Хакс успевает словить ее руки как раз вовремя, пока она не расстегнула его штаны. – Рей, я не хочу, чт...

Она замирает. Коротко вздыхает и разжимает руки, спрыгивая. Поправляет свою короткую черную тунику, сбившуюся наверх и открывшую тонкую полоску смуглой кожи на животе.

А затем разворачивается и уходит, не говоря ни слова. И даже не оглядываясь на него. Ни разу.

– Рей... – Хакс раздраженно чертыхается, пытается заправить рубашку, пригладить волосы.

Успокоить дыхание и урезонить свое тело, слишком быстро откликнувшееся на чужие прикосновения.

Конечно, она не вернется. Ураганы ведь не отзываются на зов людей. И их мнения никогда не учитывают. На то они и ураганы.

А он просто идиот.

Кайло возвращается совсем ненадолго. Притаскивает с собой целую толпу бродяг в черном. Всех своих рыцарей, которые Рен.

Они занимают весь восьмой отсек, слоняются туда-сюда и нарушают порядок, только добавляя Хаксу головной боли, пока их лидер отчитывается Сноуку. Теперь, когда Рей на стороне Ордена, повстанцам остается надеяться разве что на свою последнюю надежду – Люка Скайуокера. И его время умереть придет совсем скоро.

А Рей бродит верной тенью за своим учителем, она всегда следует за Кайло по пятам. Удивительно тихая и молчаливая. Но счастливой она Хаксу не кажется. Только дырявит его своим тревожным взглядом, в котором слишком много всего намешано: боль и жажда, нетерпение и страх. Страха там больше всего.

Она не приближается к нему, не затаскивает в темные подсобки и даже не открывает рта в его присутствии, стоит им столкнуться в коридоре, но Хакс и так чувствует это.

До следующей бури осталось совсем немного.

Он знает, что она тут. Еще даже не переступив порог своих личных покоев, Хакс может с уверенностью сказать, что она где-то рядом, в темноте.

– Рей? – зовет он ее сам негромко, потому что получить сердечный приступ от испуга ему совсем не улыбается. И без того работа хреновая, и сердце сбоит. – Я знаю, что ты здесь.

Он нашаривает выключатель правой рукой и, когда каюту заливает тепло-желтый свет, невольно вздрагивает.

Рей не просто где-то здесь. Она совсем рядом, в нескольких сантиметрах от него. Стоит, прижавшись спиной к стене, рядом с дверью. А в ее глазах снова то самое выражение ожидания и страха. Полнейшее безумие.

– Он уже улетел? – переспрашивает Хакс, будто ему мало того, что он самолично провожал взглядом исчезающий в гиперпрыжке корабль Рена.

Рей кивает. А потом ее лицо словно трескается, маска равнодушия осыпается на глазах, обнажая страдальческий излом бровей и кривую линию губ, изогнувшихся в нелепой улыбке.

– Да, – шепчет она одними губами. – Его больше нет. Он отправился убивать моих последних друзей. Тех, что еще остались в живых. Ненадолго, – ее голос то делается громче, то совсем исчезает, оставляя вместо себя тишину.

Она смотрит на него, наклонив голову, и в ее глазах пляшет буря. Ураган, который больше не станет сдерживаться.

Рей отталкивается от стены рывком. Ей хватает всего доли секунды, чтобы прижаться к Хаксу и впиться в его рот поцелуем. Она сдирает с него одежду, позволяет ему делать то же самое и с ее туникой и, в конце концов, оказывается на нем верхом.

– Заткнись, заткнись, заткнись... – закрывает она ему рот ладонью, хотя Хакс не может и вздохнуть толком.

Рей тонет, выгибаясь, задыхается от сдавленных криков, когда он обхватывает ладонями ее груди и облизывает соски, поддразнивая. Подается назад и позволяет его руке спуститься вниз, доводя ее до грани оргазма.

Они катаются по полу как безумные, не то сражаясь, не то пытаясь прижаться как можно теснее. Кожа к коже, сердце к сердцу.

– И знаешь, что самое смешное? – Рей усмехается и разом насаживается на его член. Двигается сначала медленно, а затем ускоряя темп. – Ему даже не надо брать меня с собой. Потому что я все равно вижу это. Каждую смерть.

Вижу все.

Она смеется и плачет одновременно, прижимая Хакса к себе. Закусывает губы, захлебываясь от рыданий.

– Так что просто заставь меня забыться. Пожалуйста.

И он делает так, как она просила. Он делает все, что хочет Рей, пока страх ожидания в ее глазах не сменяется темным огнем. И когда она стонет и дрожит в его объятиях, содрогаясь от наслаждения, она еще больше напоминает ему ураган. Бурю, разрушившую все кругом, но еще больше всего искорежившую саму себя изнутри.

А Хакс наконец знает, каково это – быть унесенным ею.

====== Safest place (Хакс/Рей) ======

Комментарий к Safest place (Хакс/Рей) Не ну, у каждого должен быть дурацкий кафежоп АУ, и я не исключение. И, несмотря на то, что его изрядно обхаяли в дежурке, я все равно его люблю)

Когда он встречает ее впервые, то почти не обращает внимания. Слишком много всего навалилось, и ему слегка не до разглядывания людей в шумном кафе-баре.

– Два латте, пожалуйста. И без сахара, будьте добры, – монотонно бубнит Рен, уставившись в телефон и одновременно с этим протягивая карточку. – Ты представляешь, этот придурок Митака… ну, я тебе говорил о нем. Он додумался взять и…

В голове вертятся сплошные формулы для предстоящего проекта, как назло перепутанные, а на ухо недовольно зудит Кайло, отвлекая его почем зря. Хотя если сосредоточиться на собственном дыхании, гул на заднем плане понемногу затихает.

– Хакс, – шипит Рен, – эй! – и толкает в плечо, заставляя вернуться из состояния прострации.

– А? Чего? – Хакс моргает, подслеповато щурясь. Хреновая наследственность сказывается, что ли, но зрение совсем садится. Так что Кайло Ренов перед ним почему-то двое, и они как-то странно расплываются.

– Воу, – Хакс закрывает глаза и на всякий случай вцепляется в свою папку. Не хватало еще выронить ее сейчас, и тогда все файлы совсем перепутаются.

Ноги подкашиваются, пока он сражается со своим телом за шаткое равновесие, и в ушах противно звенит. Это смесь музыки, чужих голосов и его собственного дыхания.

– Хакс! Эй, ты что… – слышится словно сквозь пелену.

– Я… – Хакс пытается открыть рот, но язык слишком тяжелый, мягкий, и вместо слов выходит что-то непонятное.

– Вам плохо? О, черт! – слышится где-то впереди чужой голос. Громкий, даже слишком громкий, с четкими нотками британского акцента, и за эту несуразицу – откуда в захудалой кафешке на окраине Орландо англичанка – он цепляется как за свой единственный шанс. Иначе точно грохнется.

– Вашему другу совсем нехорошо, – женский голос приближается, и среди размытых очертаний того, кто, скорее всего, является Кайло Реном, появляется новый силуэт. – Быстрее, его нужно усадить вон там.

Остальное Хакс помнит слабо. Папку с драгоценными документами у него все же забирают, а потом его кто-то тащит в сторону, опуская на сидение.