Текст книги "100 shades of black and white (СИ)"

Автор книги: Shagel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 72 страниц)

А настоящая Леди Ситхов, та самая, что предназначена ему судьбой, никогда не будет его.

– Ты монстр, – выплевывает это ругательство Рэй. Все как тогда, как в пыточной, когда он хотел сделать ее своей навеки. – Проклятый ублюдок, издевающийся над девушками.

– Я… – он смотрит на нее, такую ослепительно прекрасную в кровавом мареве, его личную немезиду, и не хочет оправдываться.

Безумие подобралось слишком близко к разуму, и он держался, как мог. Пока она не вернулась.

– Я скучал, Рэй, – Кайло улыбается с грустью.

Он знает, всегда знал, что однажды все закончится именно так. Один из них обречен умереть.

Но это не мешает ему насладиться последними мгновениями. Ее запахом – пота, песка и крови. Ее глазами, внутри которых плавают искры расплавленного золота Джакку. И даже ее ненавистью, потому что она подошла так близко к любви, что никто не смог разобрать, где закончилось одно и началось другое.

====== Same blood (Бен Соло/Рэй) ======

Комментарий к Same blood (Бен Соло/Рэй) Любимый инцест, чо ж поделать)

Она была его сестрой. Его, черт ее задери, родной сестрой.

Может, если бы он смотрел за нею с самого начала, качал в колыбельке, помогал задувать свечки на первом торте, искал подарок от зубной феи за первый выпавший зубик, все бы сложилось совсем по-другому.

Но судьба привела ее к нему на порог в день ее восемнадцатилетия. Бросила прямо там, под дверью, вместе с жутким чемоданом, заляпанным разноцветными наклейками, такими яркими, что в глазах рябило, с драными на коленях джинсами и россыпью веснушек на носу.

– Я Рэй, – улыбнулась она, поднимаясь с пола, и стряхнула невидимые пылинки с колен. – Привет, Бен. Можно я поживу с тобой?

Она выглядела так, словно возникла из неоткуда. Словно была тем самым долгожданным подарком, которого ему пришлось ждать больше десятка лет. Его родная сестра.

И как он мог отказать?

Конечно, Бен знал, что у отца были интрижки. Полно связей за спиной у матери, вечно занятой на работе. Множество женщин, одна красивее другой, пусть он и клялся, что за всю свою жизнь любил только одну единственную. Разве кто-то мог предугадать, что все сложится именно так, а не иначе?

Рэй зашла в его дом, подождала, пока он не втащит ее пожитки и не закроет за собой дверь, и тогда обняла его. Оставляя на его одежде свой запах, пронзительно-чистый, свежий, словно она была солнцем и ветром одновременно. И поцеловала в губы, как если бы они не были родными братом и сестрой, а кем-то гораздо ближе. Больше. Важнее.

– Спасибо, – ее улыбка была самым красивым, что он видел в своей жизни. – Я не знала, куда мне идти.

В этот момент Бен был готов простить отцу все.

Она осталась жить у него в гостиной, на старом диване, и скоро он совсем привык к ее присутствию. К запаху и многочисленным бутылочкам в ванной, к разбросанным по всей квартире шмоткам. Ко второй паре обуви – тонкие песочные босоножки, такие маленькие, словно принадлежали ребенку, – устроившейся на его ботинках сверху. Как будто ей было мало места.

Она никогда не закрывала за собой дверь в ванную, и он частенько наблюдал за тем, как она купается. Как блестят под жемчужной пеной ее золотистые плечи. Как намокают и темнеют волосы, собранные в растрепанные пучки. И как она поет, хлопая ладонями по воде и устраивая настоящий потоп в ванной.

– Полотенце! – ее голос несся из ванной, разбиваясь по дороге на множество мелких эхо, от которых он не мог сбежать или спрятаться.

И Бен шел. Тащился, еле переставляя ноги. Отдавал полотенце молча, отворачиваясь так, чтобы она не могла видеть, как он краснеет.

Она была его личным безумием.

– Почему ты не хочешь увидеть своих родителей? – спрашивал он у Рэй. – Они же твоя семья.

– Ты моя семья, – всегда отвечала она одно и то же. – Они бросили меня. Но не ты.

И что тут было возразить?

Она была теплой во сне. Она всегда приходила к нему в постель и прижималась так, что ее было не оторвать. Закидывала ноги, и ее волосы вечно лезли ему в нос, щекоча.

– Я не могу спать одна, – улыбалась Рэй извиняюще по утрам, когда он проклинал себя и свое тело, реагирующее на каждое ее движение. – Иначе мне кажется, что я снова потеряюсь.

– Рэй… Рэй, – он ловил ее за руки, тряс и заставлял смотреть ему в глаза, потому что боялся, что не выдержит сам. Она была его сестрой, но он не мог позволить себе любить ее так, как хотел. – Хватит! Так не может продолжаться дальше. Я не могу.

– Но я же… – она была так близко, что он мог бы сосчитать все веснушки на ее носу. Перецеловать все родинки на шее и плечах. – Бен, я просто…

– Хватит, Рэй. Уйди. Иди к себе.

Это было все равно, что отрывать себе руку. Он прогонял ту, что хотел и любил больше всего, но не мог по-другому.

Он так надеялся, что она окажется ему не родной сестрой. Что возможно в жизни бывают чудеса, и Рэй действительно настоящая сирота, а он совершенно чужой человек в ее жизни. Тогда он мог бы…

Но результаты были вполне однозначными. Лаборатория крови Сан-Франциско. Рэй Соло. 99% совпадения.

Он проиграл.

А вечером Рэй пришла не одна.

– Это Финн, – сбросила она по привычке свои мокрые и все в грязи босоножки в прихожей на его дорогие ботинки.

Она привела в его дом чужого парня и оставила их двоих пялиться друг на друга в прихожей, как будто ей было интересно посмотреть, что же будет дальше.

А Бен ревновал. Ревновал дико, до ненависти, до алых пятен, вспыхивавших под глазами.

Как будто Рэй принадлежала ему. Была его личной собственностью.

Может, на самом деле все так и было. Ему было плевать на то, что в их венах течет одна кровь, и это связывает ему руки. Ему просто хотелось, чтобы этот незнакомый парень исчез. Испарился, оставив их с Рэй вдвоем. Как это было раньше.

Он не знал, что было дальше. Потому что ушел. Ушел сам и основательно напился. Его мутило, но он пил, потому что не знал другого способа забыться.

– Эй… – Рэй тащила его куда-то вверх и вверх, снова и снова, а ноги его не слушались. – Бен, еще чуть-чуть. Давай.

– Отвали! – кажется, они упали в прихожей. Завалились вместе, роняя вешалки с одеждой. – Отстань уже. Почему? А? Почему ты сделала это?

Она расплывалась в его глазах из-за спиртного, делаясь все менее реальной. Как будто ее никогда и не было. Как будто он ее просто выдумал. Может, так и было?

– Я… Просто я люблю тебя, идиот, понимаешь? – она гладила его по волосам, прикасалась к лицу с нежностью, на которую он сам бы не решился никогда. – Слишком сильно.

Ее дыхание пахло ветром и пустыней. Ее губы были такими сладкими. А ее тело было нежным. Мягким. Горячим.

А еще в ее венах текла такая же кровь, как у него. Кровь человека, обреченно любить слишком сильно. Куда сильнее, чем положено.

Возможно это было неправильно, но что он мог поделать?

====== Wishes (Рэй/Кайло Рен) ======

Комментарий к Wishes (Рэй/Кайло Рен) Глубины харма и абьюза.

Честно.

Отпиливание конечностей и нон-кон детектед! На свой страх и риск.

Поблескивающие черным металлом пальцы – вот первое, что видит Рэй, очнувшись после пленения.

Чья-то рука, искусственная, идеальная в своей чужеродности – гладкие матовые полосы металла, подогнанные одна под другую, и шарнирные сочленения – дотрагивается до ее щеки, будто собираясь погладить.

Обладатель этой жуткой руки стоит где-то за спинкой пыточного кресла, и увидеть его Рэй не может никак – прикована намертво. На кадык давит широкий стальной обруч, так что даже головой не дернуть, уходя от жутко-холодного прикосновения.

– Ты проснулась, – рокочет искусственный голос, и внутри все холодеет.

Она уже слышала его раньше. И прекрасно знает, чей это голос.

Кайло Рен, а ведь это он, смеется и снова проводит по ее щеке, в этот раз нажимая сильнее на кожу и оставляя белеющий след.

– Прекрасно. Значит, можно начинать.

– Начинать что? – Рэй снова пытается освободиться, но проще выломать себе запястья из кости, чем выдернуть руку из наручников. С ногами та же проблема. Все ее тело распято и натянуто на пыточное кресло, словно выделанная кожа на барабан. – Эй!

Возможно если бы она могла заглянуть ему в глаза, то воспользовалась бы Силой. Приказала освободить ее. А затем убить себя.

Но пока она не видит чужого взгляда, все это просто бесплодные и отчаянные мечты.

– Преображение, конечно, – он снова смеется и обхватывает ее лицо холодной ладонью. Металл впивается в кожу и царапает ее. А еще хватка такая сильная, что Рэй кажется, что ее череп вот-вот лопнет.

А она не выдержит и закричит. Завоет от невыносимой боли, пульсирующей под кожей.

– Не надо… пожалуйста… – под закрытыми веками вспыхивают разноцветные пятна, и глаза слезятся.

– Ох, Рэй, – Кайло наклоняется к ней и шепчет на ухо, а она даже не может посмотреть на него, боится открывать глаза, – когда все закончится, никакой боли не будет. Тебе придется вытерпеть все. Но я в тебя верю, – его голос звучит ровно, ненастояще, и все равно в нем слышно удовольствие. Предвкушение. – А потом я тебя отпущу. Честно.

Вот теперь она его видит. Он обходит кресло по кругу и поигрывает каким-то странным инструментом, напоминающим рукоять вибро-ножа. Только гораздо больше.

И в этом Рене почти ничего не осталось от человека.

Обе его руки искусственные – протезы врастают в кожу предплечий под кромкой рукавов. Гладкие, черные.

Обезображенное лицо тоже украшено заплатками из дюрасталя. Один глаз искусственный, мертвячье белый, а второй наливается ситхским золотом.

– Нравится? – Рен указывает на свое лицо. – Мне тоже, – кивает он, глядя на ее испуганные глаза.

Голос у него тоже неживой, с металлическими нотками – из-за практически полностью замененного горла.

– О, это не ты постаралась, не переживай, – хмыкает Кайло. – Дядя. Он думал, что сможет отрубить мне голову. Не получилось, как видишь.

– Что ты… что ты собрался делать со мной? – она следит за мелькающей серебристой рукоятью, рыбкой мелькающей в черных руках. – Я не знаю, где повстанцы. И Люк Скайуокер, – это правда, одна из тренировок будущего джедая – полная изоляция от внешних раздражителей, включающих в себя и людей, на долгих полгода. – Но даже если бы знала, не сказала ни за что.

– Ах, Рэй, – Кайло наклоняет голову и смотрит на нее с каким-то странным весельем, – ты серьезно считаешь, что нужна мне только за этим? Да ты совсем себя не ценишь. Видишь ли, девочка, – он подступает ближе, и сейчас все, что она видит – это вперившийся в нее белесый глаз, с искусственными прожилками. – Я еще немного злюсь на тебя. За то, что сбежала. За то, что отвергла мое предложение. И… – он специально растягивает слова, – и за глаз. Так что я решил вернуть тебе все сполна.

Это не вибро-нож в его руке. Куда больше, длинее. Скорее, медицинская вибро-пила. Способная с легкостью разрезать кость одним движением, и сейчас, когда ее мерцающее лезвие нависает на ее запястьем, надежно зафиксированным наручником, Рэй остается разве что всхлипнуть.

И снова зажмуриться.

– Так не пойдет, Рэй, – легкая пощечина возвращает ее обратно. – Если не будешь смотреть, я подумаю, что тебе не сильно нужны твои глаза. Так что выбирай – кисть или глаз. Ну?

Он ждет. И действительно не шутит.

– Не надо, Бен, пожалуйста… – она все еще пытается дозваться до него. До того человека, каким он был когда-то. Но слишком давно.

– Ну ладно. Тогда я сам решу.

Кайло взмахивает рукой и тонкое лезвие погружается в кожу запястья. Режет кость словно проходит сквозь воду – легко, плавно.

А через мгновение приходит боль. Такое чувство, будто ее ладонь сунули в огонь. Только ладони больше нет. Окровавленная и совсем ненужная, она уже лежит на полу.

– Ублюдок, – шепчет Рэй, а слезы градом катятся из глаз, и она уже больше не может остановить их. – Я тебя убью. Од-д-днажды я тебя сама прикончу.

– Нет-нет-нет, Рэй. Ты все не так поняла, – Рен откладывает вибро-пилу на столик и поднимает отрезанную конечность с пола. Он погружает пальцы в плоть, что совсем недавно еще была живой и принадлежала ей. Копается, а затем выуживает круглый поблескивающий красным маячок.

– Вот это лишнее, – ухмыляется Рен, кроша в пальцах следящее устройство. – Догадайся, сколько их еще в тебе? Признаюсь, причинять тебе боль – это уже блаженство, а если соединить это с необходимостью очистить тебя от прошлой жизни – то ты даже не можешь представить, до чего же удачный у меня сегодня день.

Отрезанную кисть он с нежностью откладывает на столик, на самый край его, рядом с вибро-пилой. И там еще полно места.

Слишком много.

От отрезает ей обе кисти рук. Во второй – два маячка, и Рэй смутно – потому что в голове нет ничего, кроме боли – припоминает, что каждый раз при посещении базы повстанцев она проходила долгие и многочисленные проверки. Болезненные. Так вот к чему это все было.

Избавляется от ног. Режет по кости бедра, повыше колен.

Затем расстегивает ошейник и вынимает ее тело из кресла. Вернее, тот обрубок, что остался – безногий, безрукий. Переворачивает на живот и водит лезвием по спине, поднимаясь выше, к шейным позвонкам.

– Если я перерублю тут, – шепчет Кайло ей на ухо, нагибаясь над Рэй, – то ты больше ничего не почувствуешь. Ни рук, ни ног. Ничего. И твоя Сила тебе не поможет. Хочешь, я сделаю это? – холодные прикосновения заставляют ее дрожать. Всхлипывать и прикусывать рвущиеся из горла стоны. – И нам больше не придется воевать. Никогда.

– Нет, пожалуйста…

– Тогда пообещай мне, что больше никогда не поднимешь на меня руку. Поклянись, что не причинишь вреда. Тогда я не сделаю это, хоть мне и хочется. Очень хочется.

– Я… – у нее нет выбора. Не было никогда. Сначала Люк и Лея, повстанцы и их собственная священная война. Затем Рен. И одно только слово выбьет ее из этого ряда. Вынесет за пределы доски. Сделает изгоем. Но живым изгоем.

– Я клянусь. Я клянусь всем, что у меня есть. Собой, – лихорадочно шепчет она, пока снова не провалилась в обморок, потому что в ответ на молчание Кайло может сделать что угодно. Например, убить ее.

– Так лучше. Мне нравится твоя сговорчивость, девочка. Ну хорошо. Мы закрепим эту сделку. Кровью.

Ее крови тут полно – застывшие ржавые лужицы под пыточным креслом.

Но Рену нужна другая кровь. Чистая и свежая.

Он снова переворачивает ее и рвет ненужную одежду. Освобождает от ткани грудь и делает один надрез на груди. Там, где сердце.

– Еще два сантиметра вглубь, и оно остановится, – рассказывает ей Кайло, будто они говорят о чем-то незначительном. – А так – просто не заживет. Никогда не заживет. Вот, – и его пальцы снова забираются под кожу, выуживая оттуда маячок. – Последний, – и Рен давит его в ладони словно ядовитое насекомое. – Ты свободна.

Он смотрит на окровавленные пальцы. А затем облизывает их. Тщательно. С наслаждением.

– Теперь ты можешь уйти, Рэй. Ну? Никто тебя не держит, – он смеется над нею, потому что Рэй и шевельнуться больше не может. У нее нет рук, нет ног, и она истекает кровью.

– Я так и знал. Ты просто не хочешь уходить, правильно? – Рен ухмыляется. – Давай так, еще десять минут. Я уйду, а если я вернусь, и тебя здесь не будет, я не пойду за тобой.

Она не уходит.

Никуда.

Ее новое тело напоминает произведение искусства. Гибкое, изящное. Сплав золотистого тела и черного металла. Мягкая нежная кожа и дюрасталевые пластины. Горячее и обжигающе-холодное.

И Рен прекрасно знает, как ей пользоваться.

Из Рэй вышла идеальная игрушка, смертельно-опасная. Особенно в постели.

– Ты все еще дуешься? Ты могла бы ничего не делать. Не убивать их всех, потому что они когда-то были тебе друзьями. Ну же, Рэй, улыбнись, – он целует ее в шею, оставляя красноватый след на коже. Завтра он будет синим и опухшим пятном, но пока что это практически произведение искусства – два полукружия с четкими отпечатками зубов, поблескивающие слюной.

Она улыбается.

И поворачивается, подставляя ему шею с другой стороны.

– Я так хотела, – шепчет она и прогибается под его здоровенным телом, трется задницей о его восставший член и вздрагивает, когда головка его задевает промежность.

Она так хотела.

Он ведь дал ей свободу.

Жаль только, что ей некуда от него сбегать, ведь этот мир уже его.

====== Dream guardian (Рэй/Хакс/Кайло Рен) ======

Она всегда приходит спать к нему.

Это странно, непонятно, но каждую ночь, возвращаясь с дежурства, Хакс застает Рэй уже в его постели.

Она мягко посапывает во сне, обнимая подушку, и ее лицо под спутанными волосами кажется совсем юным. Почти детским.

– Рэй, – укоризненно качает головой Хакс, раздеваясь. – У тебя же есть своя кровать, в конце концов, а я безумно устал. Чтобы когда я вернулся, тебя тут не было.

Он аккуратно снимает с себя одежду, вешает ее в шкаф и идет умываться перед сном. Створки дверей оставляет открытыми, и, что греха таить, иногда посматривает в зеркало, отражающее его спальню. Но нет, или Рэй игнорирует все его просьбы, или уже действительно спит.

Так что приходится лечь рядом, на самом краю постели, чтобы не тревожить ее сон.

– Ты ведь знаешь, что меня завтра Кайло четвертует. Шею свернет и в открытый шлюз выбросит, – сетует Хакс, притягивая Рэй к себе и устраивая на своей груди.

Рэй хмыкает, не открывая глаз, и шепчет тихо и сонно:

– Я ему сама все откручу и выброшу, – она потягивается и подставляет лоб для поцелуя перед сном, и ее волосы, изрядно отросшие за время пребывания на Финализаторе, щекочут Хаксу нос.

Аккуратно он поправляет их и лежит в темноте еще какое-то время, пока Рэй не уснет первой.

Все неправильно. Как жаль, что он ничего не может поделать с этим.

Если ночи Рэй проводит у него, дни ее заняты Реном, и Хакс видит ее совсем редко.

Разве что только после долгих медитаций, мельком, в конце коридора. Она всегда рядом с Кайло, но, давая понять, что тоже видит его, Хакса, Рэй наклоняет голову и улыбается, а ее глаза поблескивают жутковатым золотом.

Или на аудиенциях у Сноука.

В таких случаях она даже ничего не говорит и никак не дает понять, что они на самом деле близко знакомы, и она пересчитала у Хакса все родинки на груди и плечах.

– Ты хорошо потрудилась, дитя мое, – шелестит под сводами приемного зала утробный голос Сноука. – Проси все, что хочешь.

Она и в самом деле могла бы получить это все. Меч последнего джедая, корону императрицы Первого Ордена. Или половину Галактики.

Но Рэй только кланяется и с почтением в голосе отвечает:

– Спасибо, Верховный Лидер за оказанную мне честь. Но у меня и так уже все есть.

В этот момент Хакс может только надеяться, что она говорит о нем.

У Рэй нет никаких секретов. Почти.

Она свободно болтает о бывших днях на Джакку. О том, как тяжело ей жилось в окружении наемников и отъявленных головорезов. О том, как она промышляла воровством и однажды продала себя.

– Всего один раз, – рассказывает она, и в светящихся неистовым золотом глазах появляется давно похороненная боль. – Я продала себя за воду. Не за глоток, конечно. Но вот что смешно, я не могла ею напиться, – она горько улыбается. – Пила и не могла выпить всю. Думала, лопну.

Хакс не отвечает, просто качает головой и продолжает перебирать отчеты. Он прекрасно знает, что ей не нужны слова утешения.

Рэй сама подходит и садится на ковер рядом с его креслом, прижимаясь щекой к его бедру. Молчит и смотрит куда-то вдаль. Или внутрь себя. Кто знает.

– И ты ничего не хотела бы изменить?

– Зачем? – поднимает она голову, недоумевая. – Рен вырезал их всех. Когда я вернулась туда, нашла только сожженный дотла пост.

Я бы тоже сделал это для тебя, – хочет сказать ей Хакс. Но он не Кайло, и у него нет никакой Силы. Одни только амбиции и желание стать частью чего-то большего. Достойного.

В эту ночь она не приходит к нему. И в следующую тоже.

Женщины как кошки, это Хакс понимает прекрасно. Они приходят сами. И исчезают тоже.

Так что он перестает ждать Рэй, просто не запирает на ночь дверь каюты.

По-прежнему лежит какое-то время без сна. Ждет, когда же она уснет.

Но время тянется бесконечно долго, напоминая кошмар.

И все же она приходит снова.

Хакс уже лежит в постели, когда в темноте раздается скрип и слышатся осторожные шаги.

Это Рэй. И она не одна.

Хакс садится на кровати и просто ждет, когда глаза привыкнут к полумраку. Так и есть, позади нее здоровенный силуэт, практически достающий до потолка.

– Прости, – шепчет Рэй. – Правда прости, – она мнется там, переступая с ноги на ногу, но словно не может пересечь невидимую черту. – Я старалась. Очень старалась, но я так не могу, – ее голос дрожит и ломается на осколки, как тогда, когда она говорила о детстве.

– Мне нужны вы оба. Понимаешь?

Хакс не понимает. Не совсем. Еще нет.

Смотрит на Рена, уставившегося на него в ответ тяжелым взглядом, в котором нет ничего, кроме принятия.

– Хакс? – жалобно спрашивает Рэй, и он вспоминает ее, свернувшуюся под боком в клубок. Маленькую и не требующую ничего, кроме крупицы внимания. Сказавшую однажды Сноуку, что у нее уже есть все, чего она могла пожелать.

– Иди сюда, – покоряется Хакс. Хлопает по краю постели и откидывает край одеяла.

Рэй идет, и за нею ступает Рен. Они оба словно связаны друг с другом, держатся за руки, дышат в унисон.

Кровать жалобно трещит под весом троих человек, но Рэй спокойно устраивается посередине, в коконе рук и ног. Подставляет Хаксу лоб для поцелуя на ночь, а затем поворачивается к Рену, чтобы получить от него еще один.

– Спасибо, – шепчет она и закрывает глаза. – Спасибо тебе.

Рен, лежащий на соседней подушке, только обреченно вздыхает, а затем смотрит на Хакса со своим фирменным выражением: расскажешь кому – убью.

– Иди ты, – одними губами говорит Хакс и тоже закрывает глаза.

Теперь ему спокойно.

Отныне Кайло будет сторожить их сны.

====== What is madness? You. (Рэй/Кайло Рен) ======

Иногда Рэй кажется, что в ней живут целых два человека. Совершенно разных причем.

И она не сходит с ума.

Она просто...

Она просто ничего не может с собой поделать.

Они встречаются в их особенном секретном месте спустя месяц после предыдущей встречи.

Это много. На самом деле это очень много, и каждую минуту из проведенных отдельно Рэй чувствует словно вечность, прожитую на Джакку. И ей вряд ли хватит терпения дождаться, выстоять, пока он не окажется так близко, чтобы добраться до его горла.

Иногда ей хочется впиться в его здоровенную шею и болтаться на ней мертвым грузом, делая еще одну неуклюжую попытку придушить и обездвижить, как ее учил Люк.

Но подмять под себя Кайло Рена нереально. И она может воображать все что угодно. Даже то, как она ставит его на колени и заставляет униженно молить отпустить. Как невидимая хватка сжимается на его крепком белом горле и ее ладонь с какой-то странной любовью прижимается к горячей коже, перекрывая доступ кислороду.

Как она выдавливает из него сбивчивые просьбы и сожаления. Вытряхивает из этого здоровенного тела, собирает с прикушенного языка вместе с кровавой слюной.

Без толку.

Он совсем не изменился с прошлой встречи. Может, малость похудел, но черный костюм с плащом скроют собой все, даже если он превратится в сплошной скелет, как это действительно уже было.

Тогда они виделись впервые через полгода после смерти Леи, его матери, и Рэй не могла ничего с собой поделать. Ей было просто жаль его. Так жаль, что она сама чуть не сломалась под грузом чужой печали. Не могла уйти, практически уползала, словно ей перебили ноги. Может, потому что могла представить себе, каково оно – полное одиночество, когда у тебя никого нет.

Но у него была она, а у нее был он, и так должно быть всегда.

– Ты рано, – гудит Рен неживым голосом вокодера, поднимает приветственно свой алый сейбер, и Рэй чудятся нотки нетерпения в его голосе.

Забавно, но да, его нетерпение можно почувствовать даже в воздухе, он словно напоен ожиданием и преддверием рывка, чтобы слиться в одно целое.

Рэй считает про себя – раз...

Он вторит ей мысленно – два – и слегка улыбается. Под маской это не видно, но она знает, что так оно и есть. Рен счастлив видеть ее.

– Три... – и это все, на что ее хватает.

Дальше они превращаются в клубок из тел, сплетенных рук и ног, улетающего в сторону шлема и ее солнечной маски, сомкнувшихся губ, отдающих друг другу свое дыхание.

Рэй оказывается сверху и успевает отодвинуться, ровно настолько, чтобы содрать с него дурацкий плащ в многочисленных застежках, мешающий ей забраться к нему под одежду.

Шрамов прибавилось.

Три неровных, свежих бугра с левой стороны под ребрами, как будто рвал свирепый зверь.

– Нексу, – отвечает на ее немой вопрос Кайло. – Неудачно получилось.

– Ты что, провалился к нему в гнездо? – деланно удивляется Рэй. Такое может учудить разве что полный новичок, а не рыцарь Рен, но нужно же ей хоть иногда поддевать Кайло в словесных поединках, иначе он совсем обнаглеет.

– Ага, спутал с одной прекрасной дикаркой. Она мне похожий шрам оставила, видишь? – и Кайло тыкает себе пальцем в щеку, показывая на оставшуюся видной белую полоску от сейбера Рэй.

– Ничего там нет, – Рэй сокращает расстояние, иначе он снова примется бухтеть по поводу своей совершенно некрасивой рожи, испорченной всякими мусорщицами, и накрывает его шрам губами, зацеловывая. – Тебе показалось.

– Ну хорошо, – соглашается с ней Рен. – Конечно, показалось... – Его дыхание рвется, делается беспорядочным и ускоряется, в самый такт сердцу, потому что ладони Рэй пробираются под тяжелую ткань одежды и накрывают его грудь, щипля за соски. – Совершенно точно показалось... – задыхается он и теряет последние мысли, когда она ловко расстегивает пряжку его штанов.

Можно не быть джедаем, чтобы понять, что сейчас у него в голове. Рэй чувствует это – жар и нетерпение. Вместе они превращаются в настоящее зелье, почище того, что готовил Ункар Платт для контрабандистов, терявших от его пойла голову..

– Чего ты хочешь? – спрашивает она его на ухо, специально задевая языком чувствительную ушную раковину. Прикусывает зубками и отпускает, пока Кайло не грохнулся на самом деле в обморок. Кто бы мог подумать, что у этого громилы такие нежные уши. И такая повышенная возбудимость.

– Тебя, – выдыхает Рен. – Всю... тебя...

Рэй не теряет время на раздевание, это будет потом; просто расстегивает жилет, открывая обнаженное загорелое тело и усыпанную родинками грудь, и от этого Кайло дышит слишком часто и рвано.

Она отстраняется и поднимается на ноги, позволяя ему смотреть на нее снизу вверх, скидывает с себя тренировочные штаны, выдирается из грубых ботинок, а затем распускает волосы.

Это добьет его, скорее всего.

Так и есть.

Смотреть на Кайло Рена сейчас одно удовольствие.

Она как-то воображала себя стоящей над ним, поверженным у ее ног.

Наверное, этот момент настал.

– Иди ко мне... – Кайло умоляет, и от его низкого голоса она сама готова терять сознание, до того он, хрипловатый и гортанный, доставляет ей настоящее блаженство. А ведь Рен еще даже не коснулся ее.

– Нет, – Рэй улыбается, собирая в себе остатки рассудка, и вместо этого отступает еще на шаг. Теперь она недосягаема для него. Рэй ласкает себя пальцами внизу, растирая указательным клитор и постанывая в такт.

Мир останавливается для нее, теряется и становится совершенно расплывчатым. Ее заливает наслаждение, растекающееся огнем по венам, пульсирующее в низу живота.

Все, что она может видеть сейчас, – это Кайло, распростертый под ее ногами, охваченный тем же жаром. Он безоружен и слаб, а она бездействует и ничего не может с этим поделать. Потому что ее просто тянет к нему.

– Как же я тебя... ненавижу, – шепчет Рэй страстно, – как же... – Колени сводит, и она еле держится на ногах, но не может сдаться. Не может выдавить из себя это одно слово, означающее так много. Потому что это он должен умолять ее сейчас.

Они цепляются друг за друга взглядами, в которых слишком много всего намешано: любовь, боль, нетерпение и принятие такими, какие они есть. Но больше всего сейчас там страсти, и Рэй дрожит.

– Пожалуйста, – умоляет ее Кайло. – Пожалуйста... – Он тянет руку, но не может коснуться, как будто она всего лишь видение.

– Пожалуйста – что?

– Ненавидь меня, делай, что хочешь, только иди сюда. Прошу, Рэй...

– Четыре... – думает она, хотя уже очень давно сбилась со счета.

В этот раз победа за ней, и Рэй опускается сверху, насаживаясь на член Кайло. Обхватывает его тело ногами и захлебывается от удовольствия на грани с болью.

Иногда она действительно не знает, как еще это можно назвать.

Безумие, что ли.

====== Be careful what you wish for, it might come true (Хакс/Рэй/Кайло Рен) ======

Комментарий к Be careful what you wish for, it might come true (Хакс/Рэй/Кайло Рен) Ко мне кто-то прицепился, мол, нехорошо девушку в центр мироздания ставить, почему она должна быть всеми любимой и обожаемой.

А я вот собственно спрашиваю – а почему бы нет?

Мне бы этого хотелось. Как и многим другим)

Они трахаются снова.

Опять.

Хакс не выдерживает и садится на постели, в кромешной темноте, все еще слабо осознавая, где он и что с ним. Так и есть. Стены мелко дрожат, словно на корабль напала трясучка, и из-под двери несутся слабые стоны.

Ну как слабые. Скажем так, в коридоре они были бы отнюдь не такими тихими.

Стонет Рей. Захлебывается криками, наполненными болью и каким-то садистским счастьем. Что-то гремит и падает на пол. А стены вибрируют так, что Хаксу приходится встать. Иначе кровать под ним осядет, наверное, через пару этажей прямиком в пятый отсек. Как раз туда, где находится приемная зала Сноука, вот уж тот порадуется незапланированному визиту.

И ладно бы эта парочка просто занималась сексом, как это делают нормальные люди. Нет, они мешают свои странные взаимоотношения с Силой – Тьма и Свет, а в итоге он не может спать.

– Крифф вас подери, – выдыхает Хакс и идет к двери. Ему нужно всего немного – найти свою обувь, потому что в коридоре пол холодный, добраться до покоев Рена, которые напротив. И устроить выговор, напоминая, что корабль принадлежит не Кайло, а Хаксу, и будить людей криками – это возмутительно и отвратительно.

Но он застывает на своем месте, прижимая ладонь к магнитному пульту так, что пальцы белеют. Молчит. И слушает.

Слушает, как она стонет, вскрикивает от каждого громкого шлепка. Смеется, а затем принимается жалобно хныкать, прося добавки.

А Хакс все еще стоит, словно примерзший к полу, не в силах пошевелиться или даже вздохнуть. И когда стены снова начинают мелко трястись, все из-за источника Силы совсем рядом, он даже не понимает, что его тоже трясет. В ушах глухо стучит кровь, и голова кружится, а темнота полыхает огненными искрами.

Но это совсем не из-за Тьмы или Света. И не из-за вибраций корабля.

– Крифф вас обоих... – шепчет Хакс, пытаясь очнуться от оцепенения.

Он дышит ровно – вдох через нос, выдох через рот, вдох-выдох...