Текст книги "100 shades of black and white (СИ)"

Автор книги: Shagel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 72 страниц)

И да, если у вас есть какая-нибудь интересная (А еще лучше если и слегка с извращением) идейка на драбблик по рейло, пишите смело. Вполне могу исполнить, если попрет)))

– Не трогай! – слышится предупреждающий крик откуда-то позади, и Дейзи тут же убирает руки от кружки, оставленной на самом краю стола. Это просто белая кружка, с еле заметной трещинкой по краю, и выглядит она совершенно ничейной. Брошенной посреди моря бумаг с чужими репликами. Такой одинокой.

– Не стоит, – предупредительно качает головой Оскар Айзек, на его лице сейчас нет никакого веселья, и он, правда, не подшучивает над нею, как иногда делает над своими коллегами, – Он не любит, когда берут его вещи.

Кто такой он, Дейзи понимает сразу.

Адам.

Она тут же прижимает руки к груди, вместе со злосчастным сценарием, помятым и свернутым в трубочку. И пятится назад, не оборачиваясь, пока не врезается в кого-то спиной. Ее пятка оказывается на чужой ступне, слишком большой, чтобы удержаться, и она машет руками, пытаясь не упасть. Поздно. Ее не спасают даже несколько лет танцев, и грязные подошвы протаптываются по чужой обуви.

Когда Дейзи оборачивается, чтобы извиниться, то понимает, кто перед нею. Хмурый обладатель забытой кружки.

– Из…извини, я не хоте… – что-то нелепо бормочет она, а он проходится по ней не самым дружелюбным взглядом, под которым хочется испариться. Или провалиться под пару десятков этажей.

– Не важно, – бросает он короткое, мельком глядя на свой ботинок, на котором сереет отпечаток ее старого и стоптанного конверса. Наверное, это очень дорогие ботинки, не чета ее спортивной обуви, потому что взгляд его еще мрачнеет. – Просто уйди.

То, что они играют общую партию, еще ничего не значит, понимает Дейзи. И понимает она это прекрасно. Они не только на разных сторонах, их разделяет и разница в возрасте. Рядом с ним, таким высоченным и всегда замкнутым, молчаливым, она кажется себе еще более громкой, шумной и неуместной. Как сейчас.

И еще она понимает, что им вовсе не обязательно общаться.

Откуда-то сбоку к ней на помощь приходит Оскар, всегда вежливый и милый Оскар, способный растопить даже самое ледяное сердце:

– Да уж, не очень вышло. Не стоило тебе ее пугать, Адам. Пойдем, Дейзи. Надо репетировать.

Ей даже не удается извиниться толком. Оскар тянет ее за руку, и она только потом понимает – у них с Айзеком вообще нет ни одной общей реплики, так что он просто спасал ее от унижения или ледяного равнодушия.

– Вообще-то, он очень даже милый. Когда в духе. Но сегодня все кувырком, – Оскар утаскивает ее в один из уголков их репетиционного помещения и там пытается объяснить. Она же новенькая. И приехала на репетиции куда позже, всего несколько дней назад. – Кажется, что-то с каскадером не задалось. Они репетировали боевку и сломали пару ребер.

– Что? – ей рассказывали, что на съемках всякое бывает. И пальцы ломают, и зубы палкой легко выбить, но ребра? – Этого не может быть, – Дейзи нервно оборачивается, комкая в руках свой сценарий.

Адам подходит к столу и забирает свою кружку. Даже отсюда она видит, как проходятся его пальцы по тонкой трещине у кромки. Слишком лично. И нежно.

Наверное, ему нравятся такие вещи. С выщербиной. Легким надломом и непохожестью на остальных.

– Он отойдет. Пару дней, и все будет в порядке. Помню, когда репетировали сцену с моим допросом, я думал, он меня на самом деле задушит, – Оскар, кажется, пытается ее развеселить или отвлечь, но все это время она как идиотка пялится на белую кружку в руках Адама.

Дейзи даже не знает, хочется ли ей представить себя на ее месте или нет, потому что, если расписание не врет, следующая читка будет именно ее и Адама.

И тогда он припомнит ей все.

Та самая сцена. Та самая, в которой ей полагается плакать. Дрожать. И бояться его.

Дейзи смотрит на себя в зеркало, пользуясь тем, что у нее еще осталось немного времени до читки, и тем, что это женский туалет, в котором нет никого, кроме нее и отражения. Зеркальный двойник выглядит бледно, а в глазах пляшет страх.

– Мы справимся, Рэй, – она уже и не знает, кого убеждает. Себя? Или свою вымышленную подругу, ставшую ее вторым Я на последние полгода. Да какая разница.

Через полчаса будет уже совсем не важно.

Дейзи вытягивает из пучка шпильки и бросает их на край раковины. А затем вынимает из кармана джинсов резинки, перехватывая волосы в три пучка.

Никакой Дейзи больше нет. На нее смотрит бледная, но решительная Рэй, одинокая и никому не нужная мусорщица, с которой ему все же не справиться.

Она сможет.

Все меняется. К их прогонке остается только Адам, режиссер, старающийся держаться позади границы света в центре комнаты, и парочка темных силуэтов на периферии взгляда. Когда она выходит на середину и закрывает глаза, всех этих людей больше нет.

Дейзи набирает в грудь воздуха и медленно выдыхает, и затем заводит руки за спину, сцепляя ладони в замок. Она одна. Она беспомощна. И открывает глаза.

Еле удерживаясь, чтобы не отшатнуться, потому что на нее смотрит Кайло Рен.

Этот взгляд ни с чем не спутаешь. Замкнутый и молчаливый Адам исчезает, оставляя вместо себя совершенно другого человека.

Слишком одержимого своими демонами, чтобы удерживать их на цепи. Черные глаза скользят по вырезу ее рубашки, спускаются ниже, оглядывая голодно, словно свою добычу. Они пробивают ее насквозь, оставляя только ощущение паники.

– Где я? – шепчет Дейзи, потому что вокруг нее, скованной чужим взглядом, вырастают стены пыточной камеры.

– У меня в гостях, – он даже улыбается. Самым краешком губы, довольно, и складывает руки перед собой, палец к пальцу.

Располагайся, – говорит его взгляд, – потому что ты здесь надолго. Навсегда.

Ему не нужно снимать шлем. Не нужно менять голос, от ровного и безэмоционального к более чувственному, темному тону.

Темноты в его взгляде хватает. За плечами Адама тянется мрак и обреченность, расползаясь невидимым плащом поверх идеальных линий костюма. Весь он сейчас – современный хищник, оглядывающий свою застывшую жертву так, будто ему хочется раздеть ее и сожрать на ужин.

В голове теряются мысли и слова, и она путается.

Вместо того чтобы противостоять ему, Дейзи просто молчит, понимая, что ни один костюм, ни одна прическа на свете не превратят ее в другого человека. Она боится его. И так, что колени дрожат, подгибаясь.

– Ладно, хватит, – ее спасает режиссер. – Завтра продолжим с этого места, мы все слишком устали.

Дейзи поднимает взгляд – прямоугольники окон сочатся чернотой, которую не разгонит ни один свет города. Они слишком высоко, застряли где-то между небом и землей на двадцать-каком-то этаже, и оседает прямо на пол.

Где-то позади нее ходят люди, мимо на одно мгновение мелькает черный ботинок Адама, которому теперь нет дела до нее и ее проваленной репетиции, до ирреальных страхов и глупых девушек вообще.

– Не забудьте свои сценарии, – доносится чей-то голос уже из дверей лифта. – А то завтра не разберем, где чье, снова.

Она сейчас встанет. Она сможет собраться и подняться на свои ноги, напоминающие кисель, только передохнет. Успокоит колотящееся сердце.

Тем более что она снова одна.

Шум отъезжающего лифта смешивается со стуком крови в ушах в безумный коктейль, и Дейзи делает первую попытку подняться.

Ей еще нужно найти свой рюкзак, брошенный в другой комнате, и вызвать такси.

– Не так быстро, – останавливает ее низкий голос, когда она уже делает шаг, держась за свой злосчастный сценарий, как за спасательный круг. Проход загораживает здоровенная фигура, слишком темная, хотя Дейзи прекрасно знает, кто это.

– Мы еще не закончили, – качает головой Адам. Хотя нет, это все еще Кайло Рен, каким-то чудом перенесшийся в этот мир, и полумрак коридора ему идет, делая еще мрачнее. И опасней. – Мне совсем не нравится то, что ты делаешь.

– Делаю что? – Дейзи лепечет, облизывая пересохшие губы. Внутри нее снова поднимается волна паники, требующая бежать без оглядки.

– Как ты говоришь со мной, – он протягивает руку и вырывает ее сценарий, за которым она пряталась словно за щитом, отбрасывая в сторону. – Мы сделаем это по-другому, Рэй.

Она не может сопротивляться, или кричать, или даже шептать, когда он подхватывает ее на руки, так легко, будто она ничего не весит, и несет обратно в репетиционную комнату.

Весь мир за окном погружен во тьму, а они здесь, застрявшие в мягком прямоугольнике света ламп под потолком.

Он опускает ее на кушетку, укладывая руки рядом с телом, делая это с такой легкостью и собранностью, словно каждый день готовит пленниц для допроса. Или просто уже подготовился, чтобы проделать это с ней.

Дейзи хочется возразить, может, закричать или хоть как-то нарушить это тягучее молчание, прерываемое ее шумным дыханием. Но слова исчезают, когда Адам опускает руку ей на глаза, заставляя мир исчезнуть. Его рука слишком горячая, и от прикосновения все лицо горит.

– Расслабься, – он шепчет ей на ухо, наклоняясь так близко, что она может почувствовать запах утреннего парфюма, смешивающегося с потом. Он так близко, что она сейчас вспыхнет на этой кушетке и оставит после себя одни угли. Ей хочется бежать. Ей хочется остаться.

Потому что сейчас он идеальный хищник, к которому она готова прийти по собственной воле.

– Давай, Рэй, – все еще шепчет он. – Где дроид? – низкая вибрация его голоса оседает на ней невидимыми кандалами.

– Я не знаю, – она все еще погружена во тьму, благодаря руке, не дающей ей видеть. – Я не знаю, – повторяет Дейзи жалобно.

– Ты боишься меня, – не спрашивает, а утверждает Адам. – Не стоит. Я не причиню тебе вреда.

– Как я могу не бояться тебя, если ты лишил меня возможности видеть?

Его рука нехотя разжимается, проходясь в нескольких сантиметрах от кожи, отчего Дейзи дрожит, чувствуя движение, и моргает, восстанавливая зрение.

Ему не нужно подземелье, ему не нужны кандалы, и пыточное кресло заменяет жесткая кушетка.

Ему нужно просто смотреть на нее вот так, чтобы она боялась.

– Я не хочу с тобой говорить, Адам. И вообще, время репетиции закончилось, я хочу уй…

– Тшшш, Рэй, – его ладонь возвращается, накрывая рот. – Слушай меня. Где. Дроид.

Здесь нет никакого дроида! – хочется крикнуть ей. Но она подчиняется.

Может, потому что помнит то краткое ослепительное мгновение, когда его указательный палец ласково гладил трещину в кружке.

Он любит сломанные вещи.

Если это игра, то совсем извращенная. На ней больше не остается верхней кофты на застежках, только тонкая майка на бретелях, потому что она уже не Дейзи. Ее зовут Рэй, и в его губах это звучит так ласково.

– Я беру то, что хочу, – обещает его взгляд. – И мне не нужно твое разрешение.

Мир сужается до темных зрачков, танцующих в безумной пляске. До кончиков ногтей, которыми он царапает ее щеку, еле дотрагиваясь. Полутона. Полувздохи. Рваный гул аритмии.

Она больше не боится его. Приподнимается на кушетке и отрывает ладони от подлокотников, чувствуя свободу.

Потому что готова играть наравне.

– Ты боишься, – начинает Дейзи свою реплику. Повторенная сотни тысяч раз и вызубренная за полгода, она кажется такой дешевой. Никчемной. А вот мужчина в строгом костюме, запрятавший себя за ровные линии, отчужденность и ореол молчаливости – другой. – Ты боишься, – и перед ее глазами все еще стоит его ладонь, дотрагивающаяся до трещины, которая однажды станет еще глубже, пока не расколет цельное пополам, – что никогда не найдешь чего-то настоящего. Стоящего всего этого. И тебя.

Она несет то, что не в состоянии запрятать поглубже. Слова достигают своей цели, и Адам отшатывается.

Это Адам. Настоящий. Никаких масок диснеевских злодеев или картонных принцев. И печаль, которая прячется в темноте зрачков, тоже настоящая.

– Нет, прости меня, – с нее слетает морок, и Дейзи привстает на кушетке, пытаясь извиниться.

Слишком поздно. Пока она успевает нашарить свою брошенную рядом кофту, его уже нет. Громко лязгают двери лифта, и тот едет вниз.

А она остается наедине сама с собой и своим острым языком, который приносит только беды.

На утренней репетиции Дейзи держится позади всех. Ей больше не хочется смеяться или перекидываться шуточками с Бойегой или Айзеком. Она облажалась. А вот Адама нет. Он почему-то запаздывает, и все освободившееся время посвящают прогонке совсем другого куска. Там, где много шума, погони и всего того, что забивает ее голову вместо предательских мыслей.

Дейзи приходится собрать волю в кулак и улыбнуться. Один раз, другой. Пока эта чертова улыбка не приклеивается ко рту. Отлично. Никто и не заметит.

– Давай, прыгай! – командует тренер, а ее замороженные ноги влипают в резиновую поверхность коврика и не хотят даже согнуться. Это какой-то кошмар.

– Перекур, – он тоже не хочет связываться с нервными девочками, поэтому показывает руки крест-накрест и уходит со своей тренировочной палкой в другой зал, откуда доносится громкий треск.

Происходящее там куда интереснее.

Наверняка это Финн, или общая массовка разминаются, поэтому Дейзи не обращает на шум никакого внимания. Ей бы себя собрать после вчерашнего.

Но когда отрывочные вопли становятся совсем невыносимо-громкими, все же сдается и заглядывает в соседний зал.

Там сражение идет полным ходом. Только вместо нее против Адама Драйвера, сейчас одетого в полное облачение Кайло Рена, стоит ее дублерша, меряясь силой. Это последняя их общая сцена.

Он бьет наотмашь, совсем не заботясь о девушке напротив, да так, что деревянная палка, которая заменяет меч, потрескивает.

Дублерша будет посильнее Дейзи, она профессионал, и все равно отступает под таким напором.

Хотя какая разница. Ее ведь не звали.

Дейзи заворачивается и идет обратно. Проходит мимо своего коврика, рядом с которым брошен забытый сценарий сегодняшней пыточной сцены, и направляется прямиком в общую кухню. Там находит ту самую кружку, с трещиной – ее нельзя не заметить, среди остальных она теперь для Дейзи выделяется до безумия – наливает в нее воды и выпивает одним махом.

Это какой-то странный бунт. Может, против людей, которым она не нравится, и они сбегают при первой возможности. Может, против себя.

Но кружка в ее руках, и язык скользит по чуть шершавой от скола кромке, дотрагиваясь до трещины.

– Это мое, – она слышит за спиной низкий голос. Естественно, у хозяина кружки, наверное, еще и телепатическая связь имеется, на всякий случай посягательства. И веская причина прервать репетицию.

– Нет, – Рэй допивает последние капли, достаточно разозленная, чтобы больше не запинаться или мямлить. – Это просто кружка. Одна из набора.

– Поставь ее на место.

– Как только допью, – она не совсем хамка, поэтому споласкивает кружку под краном и стряхивает, выставляя рядом с остальными, точно такими же. А потом поворачивается, готовая встретиться взглядом.

Но совсем не готовая к тому, что ее потащат за собой, схватив за плечо и не давая вырваться.

Он тянет ее мимо репетиционных залов, прямиком к закоулку, который служит общей раздевалкой-свалкой для забытых или ненужных вещей.

Недоброго блеска в его глазах хватит и на Кайло Рена, и еще на десяток других монстров в маске.

Но она не успевает выпалить это. Или то, что она не виновата в том, что говорит. Или то, что люди – это не кружки.

За ними щелкает замок двери, отрезая от шумного мира с репетициями и воплями, смехом и черт еще знает, чем, а Адам наклоняется, целуя ее. Он затыкает ей рот поцелуем, который совсем не похож на поцелуй.

Это скорее какой-то безумное соревнование, как будто они все еще там, вернее он и заменяющая ее девушка-дублер.

Руки в кожаных перчатках оборачиваются вокруг Дейзи, накрывая ее и прижимая к себе. Она задыхается, пока в глазах не начинают мельтешить искры от нехватки кислорода, стучит кулаками по чужой груди, вырываясь.

Наконец она каким-то образом выпутывается из слишком тесного и болезненного объятия и дырявит Адама разъяренным взглядом.

– Какого… – это больше не напоминает никакую игру. Это вообще ничего не напоминает. Нужно развернуться и выйти. Закрыть за собой дверь и больше не вспоминать о только что случившемся.

Она разозлила его. Он отомстил. Квиты.

И все это она не делает. Наверное, заразилась безумием от него, все еще таскающего на себе маску Кайло Рена.

Это то, чего никогда не будет в жизни. Или в фильме. Зато останется в памяти.

Дейзи позволяет ему снова целовать ее, подсадить на какой-то стол, оставляя ноги болтающимися в воздухе по обеим сторонам от его бедер, и приняться стягивать ее спортивные леггинсы. Какое счастье, что в них не придумывают застежек. Потому что ей хочется этого – наконец притянуть к себе, замкнуть на спине ноги крест-накрест и поддаться ритму движений.

Свои стоны она глушит, впиваясь зубами в черную ткань плаща, с которым она не в силах сражаться, а просто запускает руки под него, дотрагиваясь до горячей кожи. Что до него, то, наверное, он просто всегда такой молчаливый. Хотя дышит он часто, примериваясь к ее сдавленным вздохам.

И никому нет дела до них, спрятавшихся в своем личном замкнутом мирке, смешавших личное и рабочее, а сейчас наслаждающихся друг другом.

На следующей репетиции пыточной сцены Дейзи больше не дрожит. Она вздергивает подбородок, открывая ясное лицо и взгляд, который может поспорить в упорстве с Кайло Реном. Но никому не видно, что когда он склоняется над нею, старательно водя рукой у лица и делая вид, что копается в памяти мусорщицы с Джакку, Дейзи улыбается. Краешком рта. Ловя точно такую же улыбку на его губах.

Он позволяет ей пить из его кружки. Для всех остальных невнимательных людей это ничем не отличается от других. Такая же белая, такая же вытянутая и с клеймом компании на донышке.

Но Дейзи прихлебывает воду и чувствует шершавый скол на самой кромке. Он делает ее особенной.

А их обоих – такими настоящими.

====== Deadly Issues (Рэй/Хакс) ======

Комментарий к Deadly Issues (Рэй/Хакс) Я просто назову это все безобразие неделей порнушки. Ну или что-то вроде.

Так что логики, сюжета и вообще обоснуя тут нет.

И смешно только до половины, а дальше нет.

И генерале не такой, и вообще)

И это беспощадная НЦа, так что умываю руки)))

Голову разрывало на части. Как будто куда-то под самую черепную коробку загнали раскаленный штырь. И провернули раза три. Или как если бы в ней снова покопался Кайло Рен.

Рэй вздохнула, поморщившись, потому что каждое движение, даже самое крохотное, вызывало новую порцию страданий и тошноты, и постаралась сползти на сидение. Чуть-чуть пониже, чтобы суметь откинуть голову на спинку диванчика и не умереть.

Заодно пытаясь понять, как же ее сюда занесло.

Виноват во всем был По. Чертов Дэмерон, засранец, с его позитивными речевками вроде: Сопротивление расслабляется в то время, пока Орден работает, и безумными предложениями.

Вот ему-то сейчас было отлично. Он даже на ногах держался, облапав какую-то твилечку за талию у барной стойки и нашептывая ей пьяные комплименты. Через полчаса, не больше, они точно сбегут искать местечко поукромнее.

И как ее так угораздило?

Наверное, все потому, что она снова провалила экзамен на джедая. Рэй думала о Кайло Рене, видела сны о Кайло Рене. Она слышала его мысли, она шептала его имя во сне (надеясь, что это никто не слышит), и, великая пустыня, он даже видеться ей начал в каждом рослом повстанце с лохматой кудрявой шевелюрой.

Ооооо, она в последнее время только и делала, что думала о Кайло Рене. Плюс, он все еще гонялся за нею по всем галактикам, то с угрозами прибить, то с просьбой стать его личной ученицей.

Под ученичеством предлагалось кое-что другое, и Рэй видела это в его глазах просто преотлично.

Пустыня его задери, она же не из таких девушек!

Так что предложение пойти и напиться до красных сарлаков, пляшущих свои галлюциногенные танцы на стойке, пришлось очень кстати. Сарлаки еще не появились, но вот танцующие девочки под темно-карминовыми лампами на потолке выглядели очень красными. И почему-то довольными своей жизнью. Ну да, за ними же не гонялись никакие начинающие ситхи. А за верчение попой еще деньги платили.

Рэй закашлялась и скосила глаза вправо.

Рядом с ней, еле удерживающей себя в сидячем положении, и то – за счет гравитации, лежал, скрутившись в клубочек, Финн, заботливо прикрытый курткой По. Вот уж на кого спиртное подействовало сразу и массированно – он просто отключился после четвертого бокала, пробормотав какую-то чепуху, и тут же тихо и мирно заснул.

На такого сядешь и не заметишь.

Хах, если бы еще кто-то отважился.

Этот бар был совсем не из крутых и оживленных, хоть и располагался в самом центре Нар-Шаддаа. Так что посетителей тут было немного, и все они не казались достойными ее внимания.

Хатты, какие-то странного вида контрабандисты, как один волосатые и заросшие, в обнимку с продажными девицами, коротышки в кожаных плащиках и великаны, группка забраков в самом темном углу, ну и пара рас, которые Рэй видела вообще впервые.

В другое время она бы даже с удовольствием понаблюдала за чужаками, но сейчас перед нею стоял недопитый бокал. На дне его еще плескалась огненная жидкость, которая, как только оказывалась в желудке, разливалась озером моментального помутнения.

Так что это было идеальное противоядие против Кайло Рена. Если ее только раньше не вытошнит.

Рэй вздохнула и решительно взялась за стакан.

Джедай из нее не вышел, родителей не нашлось, карьера мусорщицы загублена, а единственный человек, который ее хочет – хочет совсем в другом плане. И желательно с удушением и ментальными пытками.

Как ни странно, но даже от крохотного глоточка полегчало. В голове как-то приятно зашумело, размывая черный образ и превращая его в танцующего сарлака, и Рэй даже смогла поднять руку и нащупать узел волос на затылке, нещадно заколотый шпильками. Может, если она распустит волосы, то боль утихнет.

Они, конечно, летели сюда инкогнито, потому что война между Сопротивлением и Орденом все еще гремела на межзвездном пространстве.

Но это же Нар-Шаддаа, здесь нет никаких сторон, только подозрительные личности.

Так что она тоже была подозрительной личностью. Пусть и в чужой одежде. Пусть и с непривычной прической. И вообще, в этом дымном полумраке, посверкивающим алыми лампами, ее никто бы не узнал. Даже если она с Кайло Реном столкнулась бы носом к носу.

Ну вот, она снова думала о нем. Она достала всех разговорами о негодяе, посмевшем предложить ей сомнительное ученичество и собственную постель в придачу, да так, что даже По в последний раз ответил, что «кажется, она просто втюрилась в него».

Рэй и втюрилась? Тридцать три раза ха!

От следующего глотка ее развезло так, что красные пятна над стойкой, бывшие девушками, превратились просто в пятна. Следовало сказать, так им шло куда больше.

– Я пьяна, и собираюсь просидеть вот так, страдая и жалуясь на свою жизнь самой себе, потому что больше некому, – пробормотала она стакану. Уж он-то не сбежит куда подальше. Как это сделал По полчаса тому.

Пятна в виде По у размытого прямоугольника стойки она тоже уже не обнаружила. Наверное, свалил со своей новой подружкой, обжиматься где-то в другом месте.

Рядом зашевелилось что-то большое и черное, и послышался стон.

– Что-то мне нехорошо… – простонал Финн, а это был именно он, и сел. – Кажется, сейчас меня вырвет.

– Только не здесь! – Рэй судорожно махнула в сторону дверей, указывая, куда именно ему следует направить свои заплетающиеся ноги, и поскорее. Потому что иначе их выкинут отсюда за шиворот. Бить стаканы – это одно, а вот блевать на столик – это вы, пожалуйста, где-нибудь в другом месте. Приличный же бар, самый центр города!

– Я сейчас, – Финн поднялся на ноги, впихивая ей в руки мешающую ему куртку, и, слегка вихляя, поплелся в сторону выхода.

В дымной завесе исчез он впечатляюще, Рэй заценила. Ей бы так научиться исчезать, как только на горизонте появится Ка…

– Так все, никаких больше разговоров об этом ублюдке! – она одним махом допила свое огненное пойло и зажмурилась.

Внутри разыгрывался настоящий пожар. И подступало блаженное безразличие.

– Тут свободно? – где-то сверху послышался чужой голос, такой же пьяный, как и все вокруг.

– Нет, – Рэй мотнула головой, даже не собираясь открывать глаза, чтобы посмотреть, кто там к ней решился подкатить, завидев исчезновение соперника с горизонта. – Это место проклято, и я тоже проклята. И на тебя оно тоже падет, – постаралась придать она голосу жуткое звучание.

Она же не настолько жалко выглядит, чтобы к ней цеплялся кто попало.

– Что-то не заметно, – голос не отставал.

Рэй нахмурилась и все же открыла глаза.

– Слушай, ты… – остатки фразы, которая советовала убираться подальше от обреченных девушек, заглохли где-то внутри. Потому что пьяный мужчина, а это был человеческий мужчина, высокий и одетый во все черное, оказался красивым. Даже по ее меркам, в которых в последнее время висело только одно требование – здоровяк с волнистыми черными кудрями… да что ж такое, сарлак его задери!

Огненно-рыжий, а сейчас облитый красным светом, он напоминал электронный щит с мужчиной-моделью, висевший в столовке у Сопротивления. Тот самый, который девушки повстанцы обцеловали и облизали со всех сторон.

Только там была голограмма. А перед ней был настоящий человек. И еще почему-то слегка знакомый. Но не совсем.

Рэй открыла рот, собираясь сказать что-нибудь, потом закрыла, потом снова набрала воздуха в грудь, но на этом все и закончилось.

– Здесь просто больше свободных мест нет, – погрозил пальцем пьяный рыжеволосый, – а ты тут ненадолго, сейчас отрубишься.

– Ничего подобного! – возмутилась Рэй. Ну да, ей было плохо, но не настолько же? – Я еще тебя перепью.

Мужчина иронично поднял бровь, показывая свое совершенное сомнение в ее способностях, и вот тут-то она разозлилась.

Она еще покажет ему, какими стойкими бывают мусорщицы с Джакку!

Хвала пустыне, пили они теперь не то огненное пойло, которое заказывал По. А что-то другое, развязывавшее язык и слегка бодрившее.

Кстати, Финн, как и По, пропал с концами. Наверное, отключился прямо в мужском туалете. Ну и без разницы.

– И ты понимаешь, я просто проклята! – Рэй не собиралась рассказывать ему, как ее на самом деле зовут, или что она одна из тех самых последних джедаев (ну почти джедаев, когда сдаст свой идиотский экзамен по концентрации), на плечах которых держится судьба всего мира. Но не пожаловаться не могла. – Меня, пустыня ее раз-этак, тянет к каким-то стремным, больным мужикам, – она отпила еще глоток черной жидкости, на вкус отдававшей солью и вишнями, – и желательно, чтобы они еще оказались ублюдками. Собирающимися меня убить, – она пожала плечами, а потом резко повернулась к рыжеволосому, сидевшему так близко, что ее расплетшиеся волосы задели его по лицу.

– И почему я не могу найти себе кого-нибудь нормального! Ну… – она посмотрела по сторонам, но лучшего примера не нашла, – как ты, что ли.

На самом деле он был не просто лучшим примером. Он был просто охрененно красивым. Его не портила и рыжая щетина, пробивавшаяся на щеках, и одежда трехдневной помятости, и даже дым от сигареты, тлевшей в белых пальцах.

– Я, – он задумался, кривя нервически-тонкое лицо, и затянулся, – нарцисс, негативист с навязчивой ненавистью к придуркам, контрол-фрик, и каждые мои отношения заканчивались полнейшим провалом, потому что с самого начала я уже представляю финал. Так что с нормальностью ты прогадала, – он был таким же пьяным, как и она.

С белесыми ресницами, выгоревшими где-нибудь под ярким солнцем чужого мира, с тонкими крыльями носа, нервно раздувающимися сейчас при каждой затяжке, и с блестящим затуманенным взглядом, в котором не было ни капли нормальности.

Все, как она хотела.

Ну вот и как тут было устоять?

Красный свет под потолком. Разноцветные пятна в отражении зеркал. И его рыжие взлохмаченные под ее руками волосы, словно облитые кровью.

Он действительно оказался контрол-фриком. Потому что не позволил Рэй начать первой. А она хотела. Спиртного в ней сейчас было столько, что она могла содрать с него одежду, или залезть в штаны.

Но вместо этого оказалась сидящей на выступе умывальника с заведенными назад руками, цепляясь за холодную железку каждый раз, когда он целовал внутреннюю поверхность ее обнаженных бедер, поднимаясь выше. Где-то на полу валялась ненужная одежда, а за запертой дверью бесновался какой-то идиот, которому тоже срочно понадобился туалет, но разве ей было до этого какое-то дело?

– Нет, – покачал он головой, когда она уже подалась вперед, позволяя болтавшимся под одной коленкой трусикам соскользнуть ниже, к самой лодыжке. – Замри.

Рэй пришлось подчиниться. Она только вздохнула, когда его язык добрался до ее клитора, и проглотила стон. В такую игру она еще никогда не играла. Ни на Джакку, ни потом, с проклятым Кайло Реном, пустыня его забери.

Он вылизывал ее клитор, помогая себе пальцами, заставляя ее вздрагивать и стискивать зубы, закусывая нижнюю губу, все сильнее, чтобы не кричать. А потом снял с умывальника и повернул к себе спиной, давя ладонью на поясницу, чтобы она выгнулась.

– Ты знаешь, что самое лучшее в этом всем?

Все, что она могла видеть сейчас в отражении зеркала, это его рот, с ровными белыми зубами, прихватывающий мочку ее уха. Один легкий дразнящий укус – но Рэй уже чувствовала, что вот-вот сорвется.

Какой с нее вообще джедай, когда она практически лежала на холодной поверхности, вздрагивая от каждого прикосновения и чувствуя голой задницей прижавшийся к ней напрягшийся член. И безумно хотела этого.

– У этого нет финала.

Вот тогда она сдалась и застонала. Громко. Наверное, очень громко. Хотя какая разница.

Кажется, у нее появился второй любимый образ. Вполне способный поспорить со здоровенным черноволосым убийцей.

Весь залитый алым светом незнакомец, достаточно знакомый, чтобы позволить ему все, что он захочет, заводящий руки ей за спину, оттягивающий голову, придерживая за волосы, и позволяющий кончить только тогда, когда разрешит.

Совсем ненормальный.

Именно такой, как ей нравилось.

====== 1. Kings and Queens (Бен Соло/Рэй/Хакс) ======

Комментарий к 1. Kings and Queens (Бен Соло/Рэй/Хакс) Так, сразу предупреждаю, это первая часть из трех, она просто такая большая, что я задолбаюсь выкладывать все общим и цельным куском. Так что наслаждайтесь зачином.

Тут вам и модерн-АУ, и маленькая начинающая Госпожа Рэй и не менее властный доминирующий Бен(ну да, у него псевдоним Кайло Рен, но это я пока опустила), бдсмный клуб и легкая доза упоротости.

Хакс там на заднем плане тоже есть, но пока что сам по себе)))

В дополнение к этому укуру есть даже парочка песенок – The Peach Kings – Thieves and Kings

Niykee Heaton – NBK

В общем, знаете такую пословицу – не рой яму другому, а то сам туда попадешь?