Текст книги "100 shades of black and white (СИ)"

Автор книги: Shagel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 72 страниц)

Впрочем, в неразборчивом шепоте отлично угадывалась ругань. И кромешный страх.

– Не может того быть... не может... дерьмо, ты же сдох. Я сам это видел.

– Что ты видел? – Бен копался в чужой памяти. Мягкой и вскрытой, точно набуанский орех. Сейчас он смотрел на самого себя (или вернее, не себя) чужими глазами.

Кайло Рен не умер. Такие ублюдки, как он, легко не умирали. Наемников было не меньше дюжины, и все равно они только ранили его. У них был неплохой план, но они не учли того, что их жертва обладала Силой. Так что им не удалось отрезать Рену голову. Только пару раз попасть выстрелом бластера в спину.

Хотя на это ему было плевать – Кайло заслужил каждый шрам, каждую рану, каждое увечье. Больше Бена интересовало другое – лицо брата.

Рассеченное ударом светового меча. Изуродованное. Жуткое.

А в глазах светилась Тьма, налившаяся янтарем.

– Спасибо, – поблагодарил Бен забрака и оставил валяться в пыли, напоследок пнув пару раз по ребрам.

Наверное, каждый на Нар-Шаддаа заслуживал того, что с ним случалось.

С глазами все было не так просто, и Бену пришлось готовить выжимку из сока люминесцентных моллюсков. Этому трюку научил его Люк Скайуокер, когда еще был жив.

Эта дрянь была весьма ядовита и щипала глаза. Выжигала сетчатку, вызывая побочный эффект. И теперь, в полумраке комнатушки, глаза светились, точно как у ситхов.

Бен наклонил голову и посмотрел на себя в зеркало. Вот теперь он был почти один в один с Реном. Не хватало всего одной мелочи. Одной не крошечной детали.

Следовало подготовиться, так что Бен плеснул в стакан какой-то дряни, купленной накануне. Выдохнул и, глотнув залпом, почувствовал, как разлился по желудку огонь.. Отхлебнул снова, и все перед глазами слегка поплыло.

Вот теперь идеально. Главное – как следует набраться, чтобы не было слишком больно.

Бен пьяно ухмыльнулся, отсалютовав своему отражению, а затем прикрыл один глаз и взял в руки вибронож. Надавив на лезвие, медленно погрузил его в кожу и провёл одну алую кривую..

Кровь сыпалась каплями на пол, одежду и замарала руки.

Теперь осталось только одно – ждать.

В темном баре было душно. Воняло потом, кровью и спиртным. Последним больше всего, и казалось, что даже воздух дрожит. Плывет.

Сперва он не мог понять почему.

Хотя нет, это не воздух, пол дрожал от глухих ритмичных ударов в одном темпе с музыкой. Что-то начиналось, и Бен остановился у входа, рядом с такими же любопытными.

Устроился там же, в углу, и, прислонившись к стене, обвёл взглядом весь зал. Ему нужно было привыкнуть к новому зрению, слишком четкому, слишком резкому для человеческого.

Ему нужно было найти ее. Девушку, которая могла вывести на след брата.

– Рей! Рей! Рей... – шептали стены, отбивая эхо чужих голосов. – Рей! – затряслись тонкие стеклянные подвески светильников.

А затем появилась она.

Тонкая, худенькая девушка танцевала на возвышении в центре бара. Она плавно извивалась в такт музыке, в такт ревущим пьяным голосам. И в такт его сердцу.

Рей – ее имя, Бен уже слышал его, но только сейчас до него дошло, насколько оно подходило ей. Она вся напоминала солнце, коллапсирующую звезду, готовую взорваться через несколько секунд. Слишком сильную, чтобы удержаться в человеческой оболочке.

Ее кожа светилась золотом под низким светом ламп, сияла огнем тысяч крошечных блесток, усыпавших плечи, руки. И когда Рей потянулась наверх, раскинув руки, воздух заискрился от мерцающей пыли. Казалось, что у нее вырастают крылья.

Она была почти не одета и все же недоступна. Танцевала в центре зала, выставляя себя напоказ. Ласкала свое тело, запустив руку в трусики. Поглаживала округлости груди, скрытые под прозрачным слоем одежды. Но никто не пытался сделать и шагу к ней: музыка и свет отгораживали ее от остальных. Делали слишком близкой, реальной, но недосягаемой.

Музыка задрожала, и Рей стремительно рухнула вниз, раскрыла ноги, словно предлагая себя. Перевернувшись, распласталась по подиуму. Она выпятила вверх аккуратную задницу, увитую десятком ремешков, заменявших ей трусики, и запрокинула назад голову под восторженный свист. Раскачиваясь, точно змея перед последним броском.

– Рей... – скандировал пьяный зал, а она медленно поднималась, точно ее тянули на невидимых нитках. Изломанная, сияющая неземным светом, она не улыбалась, но лицо ее выглядело безмятежным, а глаза были закрыты.

Она танцует не для них, понял Бен. А для себя. Только для себя.

И возможно – сделает это для него.

Оттолкнувшись от стены, он стал пробираться вперед и остановился возле подиума, на котором продолжала извиваться Рей. Отсюда Бену была прекрасно видна ее грудь и розовый бугорок соска, набухшего под прозрачной тканью. Затем девушка повернулась, поглаживая себя по бедрам, и Бена прошиб пот.

Теперь он понял, почему он хотел ее. Одевшись как шлюха, танцуя как шлюха, Рей все равно напоминала ему древнюю статую. Божество с позолоченной кожей и безмятежным лицом. Мадонну всепрощения.

– Кайло! – Громкая пульсирующая музыка почти забила ее голос, но все равно Бен услышал ее. Рей замерла, прекратив танцевать, и глядела только него. Улыбаясь. А затем, одним движением перемахнув через край подиума, оказалась совсем рядом.

– Ты вернулся, – прошептала Рей ему на ухо, поднявшись на цыпочки. – Наконец... – она потерлась о него всем телом как кошка, а затем впилась губами в его рот, на короткий миг заставив забыть, зачем он тут. И вызывая возмущенный свист и улюлюканье пьяных посетителей.

– Пойдем, – потянула его за собой Рей, и Бен покорно потащился следом, все еще не в состоянии отделаться от вкуса поцелуя на губах. Он пах солью и возбуждением. А еще чем-то, что Бен до сих пор не мог распробовать.

Она затащила его в темную комнатку, кажется, в гримерку, потому что в воздухе пахло пылью, духами и еще больше – горечью алкоголя.

– Рей... – начал Бен. Он пришел сюда, чтобы узнать, где Кайло. Достать из нее информацию любой ценой. Но сейчас не знал, что делать.

– Тш-ш-ш. – Ее палец лег на губы и заставил Бена замолчать. – Потом. Все вопросы потом. Все потом.

Рей улыбнулась и погладила его по здоровой, неизувеченной щеке.

– Я знала, что ты вернешься. Ты всегда возвращаешься.

Ее руки, нежные и прохладные, исследовали каждый дюйм его тела и оставляли золотистый след на коже и одежде. Позолота, которой она была покрыта, сходила, словно ненужная кожа. Открывая ее настоящую.

– Иди сюда. – Рей толкнула его в грудь, вынуждая сесть на что-то высокое и неудобное. Столешница – кажется, это была она. И, двинувшись, Бен почувствовал, как под руками что-то зазвенело и упало.

Под прозрачной тканью и ремешками на Рей не было ничего, и сейчас, освободившись от них, она уселась Бену на колени и сцепила ноги у него за спиной. Легкая, прохладная, как вода, она прижималась к его телу. Ее руки скользнули под рубашку, и прикосновение к оголенной коже напоминало огонь и лед одновременно.

– Ты не такой, как всегда. – Рей подалась вперед, прошептав это ему в рот, а затем лизнула его губы. Прикусила, отчего Бен дернулся и зашипел. – Совсем не такой. – Еще мгновение она пристально смотрела на него, а затем моргнула – и непонятное выражение исчезло.

– Не важно. – Рей немного отстранилась, приподнялась и спрыгнула на пол. Опустилась на колени, поцеловав Бена в середину живота, и, расстегнув штаны, спустила их, освобождая верхнюю часть его бедер.

Бен резко вздохнул, когда Рей прикусила его тазовую кость.

– Послушай...

Рей покачала головой:

– Расслабься. Просто наслаждайся. – Она улыбнулась, погладив его по бедру, а затем наклонилась и вобрала его член в рот.

Распущенные волосы скрывали лицо Рей, словно шатер, а кончики волос заставляли дрожать от щекотки. И от возбуждения, нараставшего внутри. Ему хотелось прикоснуться к ней. Поднять с колен, подтянуть к себе, и казалось абсолютно не важным то, что на самом деле Рей никогда не принадлежала ему. Она была не его.

Бен снова дернулся, собираясь отодвинуть ее, пока не стало слишком поздно, но ее ногти впились в кожу, предупреждая, что этого делать не стоило.

Давление в бедрах нарастало, и он просто сдался. Откинув голову назад, хватал губами воздух, пока Рей продолжала ласки.

– Рей, – выдохнул Бен предупреждающе, на что она не обратила никакого внимания.

Он сильно дернулся и кончил, с рваным вздохами и подгибающимися ногами. Сквозь туман оргазма Бен видел, как Рей поднялась и подалась вбок, нашаривая в полумраке бутылку. Усмехнувшись, она отпила прямо из горла:

– Обожаю этот коктейль.

Все его тело ныло. Болело, потому что, очевидно, Кайло давно не появлялся тут. Только после третьего раза Рей откинулась назад, обнаженной спиной на пол, и потянулась. Его член все еще был внутри нее, но ее это, кажется, совсем не волновало.

– Теперь можешь рассказать мне все. – Она наклонила голову к плечу и посмотрела на него искоса. – У тебя ведь много вопросов. О том, где Рен, например.

– Рей... – Бен дернулся. Он не знал, за что хвататься. За ее обнаженные лодыжки, пока она не сбежала? За нож, пока он не оказался у него в легком? Теперь, после всего этого безумия, он не мог и подумать о том, чтобы причинить ей боль. И все же – какой у него был выход?

– Ты не сможешь меня прочесть, – тут же ответила Рей, словно успела увидеть его мысли. Она все еще лежала, расслабленная, и на золотистом теле блестел пот и мерцали смазанные полосы краски. Она не боялась его.

– Рен всегда бесится. – Она усмехнулась сама себе. – Не может принять, что кто-то может не дать ему чего-то. Влезть в мозги, например.

– Но как это может быть... – Бен смотрел на нее и не понимал. Не мог или не хотел. Пока.

Кажется, все было завязано на этой загадочной девушке, лежавшей сейчас перед ним, разметав ноги. Почему и как...

– Ты, наверное, думаешь, что он плохой. Отвратительный. – Рей вздохнула и отвернулась, глядя сейчас в потолок. – Убил своего отца. Сбежал... Он спас меня.

Она подняла руку, запястье все в синяках от его пальцев, и принялась растирать лоб и глаза. Теперь ее голос не казался спокойным или беззаботным, он был изможденным. Словно этот секрет душил ее уже долгое время. Жил внутри, вгрызаясь все сильнее и оставляя только боль памяти.

– У меня была Сила. Возникла случайно, когда я попыталась сбежать от Кайло. И его Первого Ордена. Потом оказалось, что Она просто всегда была внутри, только спала. – Рей скривилась и вздохнула снова.

– Я не смогла. Не получилось. Кайло Рен был просто сказкой по сравнению с остальными пытками. Они говорили, что я – это воплощение какого-то другого ситха. Пытались пробудить его разум, выбив оттуда мой. Знаешь, каково это?

Рей лежала и говорила куда-то в темноту потолка. Мерно, отстраненно. Но в воздухе оглушительно пахло алкоголем. Вот зачем он был нужен ей.

Чтобы забыться. Как и ему.

– Но... Кайло спас меня. Вытащил из Ордена. А потом пообещал отдать джедаям. Потому что только они могли бы меня спасти. Но я отказалась. И вот я тут, потому что сама так решила. – Рей пошевелилась и села, позволив его члену выскользнуть из нее, и ощущение общности, связи – исчезло.

Сидевшая перед ним девушка, подтянувшая к подбородку колени и обнявшая их, казалась отчужденной.

– Если ты хочешь найти его, Рена, тебе нужно просто убить меня. И он сразу же придет. Почувствует это и вернется. Ты ведь этого хочешь?

– Да, – кивнул Бен. Он хотел убить брата так сильно, что это превратилось в наваждение. В бесконечную пытку, потому что он был обречен идти по следам, но никогда не иметь возможности посмотреть в лицо. Тому, кто убил их отца. Тому, кто предал все, что было дорого.

Тому, кто выбрал другой путь.

– Я не смогу, – внезапно понял он. Ни за что не сможет убить кого-то ради этого.

– Я понимаю. – Рей усмехнулась и протянула руку, чтобы погладить его по волосам. Этот простой безыскусный жест и улыбка преобразили ее.

– Он столько рассказывал о тебе. О своем младшем брате-близнеце, который всегда поступал по-своему, наперекор родителям, дяде, всем, – передразнила она Кайло Рена. – Но я никогда не думала, насколько вы похожи. Ты хороший человек, Бен Соло.

Ее объятия были прохладными, словно он обнимал камень или воду. И нежными.

А чужой шрам на лице саднил.

====== Star that guides (Кайло Рен/ Рей) ======

Он чувствует ее впервые тогда, когда тело его висит на тонком волоске от смерти.

Кайло болтается в чане с бактой, и все тело его облепливает теплая жидкость, проникая под кожу тонкими иголочками, хотя это всего лишь иллюзорное ощущение.

Его раздирает на части его собственное желание выжить, оно пережимает горло и бултыхается внутри желудка, переворачиваясь комом, и в этот самый момент его посещает первое видение.

Он видит ее так, словно она действительно рядом.

Не прозрачная, не созданная воображением, Рей находится рядом с ним, с закрытыми глазами. Кажется, что она спит, и только по вздрагиванию плеч Кайло понимает, что она плачет. Так тихо, как может, чтобы никто не услышал.

Рей сжимается в клубок и обнимает себя за плечи, занимая так мало места, и по ее лицу текут слезы, а губы шевелятся беззвучно.

И именно тогда он, ненавидящий ее больше всего на свете, за то что отвергла его, за то что предала его надежды, за то что оказалась совсем не такой, какой он ее себе представлял, – в этот момент он остывает.

Все проходит, и его ненависть, помноженная на боль, больше не имеет никакого значения. Особенно сейчас. Может, потому что он так боится плачущих женщин. Потому что не знает, что с ними делать. Так было когда-то с плачущей матерью, и теперь это повторяется снова.

– Мне жаль, – выговаривает Рей одними губами. Она говорит не с ним и не с кем-то рядом. Она шепчет это, чтобы не забыть самой. – Я не хотела... Я, правда, не хотела...

Кайло стискивает пальцы, потому что они дрожат, но, даже если он закроет глаза, ему не избавиться от видения.

Рей не рядом, она где-то на другом конце вселенной, но он видит ее и с закрытыми глазами. Ее горестный образ скользит на обратной стороне век, вкус ее слез застыл у него на губах, пусть в реальности это просто бакта, в которую он погружен с головой.

– Прости... – задыхается она от своей боли, не такой острой, не такой резкой, потому что это болят не раны. Это другое. Обхватывает себя за горло, словно хочет задохнуться. Закрывает лицо ладонями.

И это такое безумное ощущение, что Кайло понимает, что он больше не может.

Он бьет по стеклянному чану кулаками, пока бакта не начинает смешиваться с кровавыми разводами на ободранных костяшках пальцев. Стучит что есть силы, надеясь, что стекло не выдержит. До того, как не выдержит он сам.

Бесполезно. Он заперт внутри, и все, что ему остается, – это рваться наружу, затыкать уши и закрывать глаза, прятаться от того, что не уходит.

От Рей и ее надрывного шепота. От этого ужасного слова – прости.

Она намертво впилась в его кожу, вгрызлась в самое мясо, заменила ему воздух и воду. Она словно кровь по венам, и ее образ не исчезает никогда.

Плачущая Рей молит о прощении тогда, когда он взрезает чужое горло световым мечом, распарывает человека, и на маску, прикрывающую его лицо, брызжет кровь.

Она сворачивается в клубок, состоящих из тонких линий и плавных изгибов, рядом с ним, в его постели в темноте.

Можно протянуть руку и дотронуться, до того она близко.

Рей с ним, когда Сноук наказывает его за ошибки, те, что стали для кого-то спасением, а для рыцаря Рен обернулись позором.

И когда Кайло падает на камень, корчась от невыносимой боли, все, за что он может держаться, чтобы не потерять сознание, – это ее губы, мокрые от слез.

Они шепчут прости, и этого хватает, чтобы он остался тут, чтобы выдержал все, что приготовил для него Сноук. Чтобы принял это с достоинством, как подобает мужчине из рода Скайуокеров.

Кайло привыкает к ее присутствию везде и всегда.

Рей – это куда больше, чем просто видение в Силе, оставленное вместе с рваным шрамом, пересекающим лицо и спускающимся на плечо.

Она тот самый якорь, что удерживает его на тонкой грани. Только уже не жизни и смерти. Она то, что тянет его в самое безумие и все же удерживает от того, чтобы не упасть в него.

– Я хочу поговорить с тобой, слышишь? – пытается говорить с нею Кайло. – Ну же, послушай...

Но она только закрывает глаза и вздрагивает, словно это его слова причиняют ей еще больше боли. Она ежится и прячется за своими руками, до которых он не может дотронуться.

Она только плачет. Из-за него. И шепчет свое бесконечное «прости».

– Прости, – шепчет ее скорбный рот, когда Кайло в бешенстве крошит мебель в своих покоях. Она не чувствует ничего даже тогда, когда алый меч проходит сквозь ее ненастоящее тело.

– Хватит! – орет на нее Рен. – Заткнись, просто заткнись и исчезни!!! Пошла вон!

Если бы он мог, он вытряс бы из нее настоящей душу за все те дни и ночи, проведенные под монотонные жалкие «прости-прости-прости». Задушил, испепелил – да все что угодно.

Но эту Рей не остановить. До нее даже нельзя дотронуться.

Она слишком близко, и все же ее нет.

– Вы абсолютно здоровы, – в который раз подтверждает медицинский дроид.

Сканирование не показывает ничего необычного, и только Кайло может видеть Рей, стоящую так близко к нему, что он может просто наклонить голову и дотронуться подбородком до ее макушки.

Он хочет сделать это, может, из какой-то отчаянной вредности, а может, потому что понимает, что это ничего не даст, ведь это всего лишь фантазия, порожденная его мозгом.

– И никаких видений у меня не может быть? – Он произносит это медленно и устало, потому что сражаться с такой Рей ему не по силам. Теперь уже нет.

– Абсолютно исключено. Мы снова провели полный осмотр. Вы здоровы. – Металлический робот кивает своей головой, внутри которой одни только микросхемы и провода. Ему не под силу увидеть то, что не поддается объяснениям.

А Рен видит.

Он видит достаточно, чтобы сказать, сколько веснушек на носу у Рей и какого оттенка ее глаза, когда она плачет.

Они напоминают ему расплавленный песок, превратившийся в слюду. Или небо за несколько секунд до того, как оно сгорит.

Она ничего не хочет от него. Ни-че-го. Именно это Кайло не может принять.

Что все это безумие и иллюзорная Рей с ее сбившимся дыханием под иллюзорной кожей – не больше и не меньше, чем его собственная мысль.

Она не явилась, чтобы спасать его. Или наказывать. Она не возмездие Света и не прощение. Она – плод его воображения.

– Я выдумал тебя такой, – понимает он. Со слезами на глазах и жалобным «прости», застрявшим, как заезженная мелодия голонета. И на самом деле ее никогда не будет рядом.

Ни плачущей, ни смеющейся. Ни нахмурившейся и отвергающей его предложение быть с ним всегда и править мирами вместе.

– А ты совсем не такая. – Он кривится, потому что лицо омертвело, превратившись в маску, за которой удобно прятаться. Он ведь так хорошо делал это всю свою жизнь. – Ты просто тень.

Она не исчезает. Не гаснет, словно затушенная свечка. Не растворяется во мраке, как он мог надеяться.

Рей просто поднимает глаза.

И ему кажется, или безумно хочется верить в то, что она видит его на самом деле.

– Снова скажешь свое криффово «прости»? – Кайло готов к этому. Если подумать, это слово уже выжжено у него на подкорке мозга. Потому что это не она, это он хотел бы сказать его. Прости меня, Рей.

Она мотает головой.

Улыбается сквозь слезы, которых на самом деле нет.

– Найди меня, – шепчет ее рот, повторяют ее губы, смыкаясь и раскрываясь, чтобы выдохнуть одну-единственную фразу. – Найди. Меня.

Теперь ее нет. Нет больше тихого монотонного шепота, раздающегося в ушах. Нет ощущения соприкосновения, словно Кайло достаточно протянуть руку, чтобы дотронуться до нее. Нет тяжести внутри, словно в груди у него застрял кусок камня.

Кайло достаточно повернуться на бок в постели, чтобы представить ее темный силуэт рядом. Свернувшийся в клубок и состоящий из тонких острых линий и неясных очертаний.

Он мог бы протянуть руку и попытаться вызвать ее снова. Вытащить из снов и оставить вместе с собой.

Но он садится и смотрит за стекло, туда, где среди безвоздушной темноты сверкают звезды, зовущие к себе. Множество ярких звезд, среди которых есть одна путеводная, что нужна ему.

А значит, он будет искать.

====== Godsend (Рей/Хакс) ======

Комментарий к Godsend (Рей/Хакс) На самом деле только я могу усмотреть в этом пейринг, ну да ладно))))

Впервые маленькая Рей видит смерть, когда ей всего семь.

Она стоит посреди пустыни, соленый пот выедает глаза, а на зубах скрипят песчинки, как ни отплевывайся. И не знает, что делать.

Рядом с ней догорают остатки рухнувшего звездолета, напоминающие подыхающее чудовище с развороченным брюхом. Обшивка трескается под напором огня и обнажает спутанные внутренности – многочисленные ленты проводов и зияющие черные дыры, куда страшно сунуться.

– Чего стоишь? – выдергивает ее из оцепенения Ункар Платт. – Иди собирай все, что уцелело.

Рей пятится назад, мотает головой и больше всего хочет закрыть глаза и оказаться дома. Там, где нет жары, песка и где есть те, кто обещали за ней вернуться. Однажды.

– Иди, а то все без тебя разберут, – старый кролук кивает на стайку оборванцев, возрастом не больше ее, которые отважно ныряют в черную раскаленную дыру. – И еды не останется.

Еда? Рей не может думать о еде, хоть живот давно прирос к хребту, а слабость никогда не проходит.

– Я нне... не хочу, – шепчет она, глотая подступивший к горлу комок. Она вот-вот заревет как маленький ребенок, хотя ей нельзя, ведь она уже взрослая и самостоятельная. Так говорили родители, так говорит и Ункар.

– Тогда и подохнешь тут, – делать Платту больше нечего, как возиться с упрямыми детьми. Он безразлично хмыкает и складывает руки на животе. – Мне-то что. Я за тобой смотреть не нанимался. Прилетит кто – так и скажу: трусливая была и слабая. Такие в пустыне не выживают.

Кролук заворачивается и медленно топает по песку к кораблю, прикрикивая на чумазых задымленных детей. Они без устали таскают туда-сюда обломки, надеясь получить за это хоть глоток воды и четвертинку пайка. Кашляют и валятся на колени без сил, но все же снова поднимаются и ныряют в пышущую жаром дыру.

И никому нет дела до сгорбившейся девочки, жалобно всхлипывающей чуть поодаль. Ункар Платт прав – пустыню выдерживают только сильные.

А Рей не такая.

Она разворачивается и принимается бежать. Размазывает по лицу слезы и задыхается от рыданий. Еле волочит непослушные ноги и наконец спотыкается обо что-то торчащее в песке, падая совсем рядом с телом.

Это человек, с упавшего звездолета, или вернее то, что от него осталось.

Обожженная маска лица, вся в лопнувших пузырях и ожогах. Рваная рана в груди, позволяющая видеть красную блестящую плоть и тяжи мышц, сквозь изодранную одежду пилота.

И все же он жив, и его руки слабо царапают песок, как будто он все еще на что-то надеется, а в глазах застыл страх.

– Помоги мне, – шепчут его губы, хотя из них не выходит ни звука. – Помоги...

Рей видит смерть впервые. Она смотрит, как вытягивается на песке изломанное тело и как в глазах человека застывает тупое удивление, а губы перестают шевелиться.

И как солнце, вынырнувшее из-за облаков, заливает все окружающее жутким багровым сиянием.

У пришельца огненно-рыжие волосы. Как кровь. Как солнце над Джакку.

Вот тогда она начинает истошно кричать. Плакать.

И, наверное, даже не помнит, как привлеченный ее воплями Ункар Платт отпиливает мертвому пилоту правую руку с уцелевшим протезом. За такой можно взять много кредиток, так что он доволен. Эта никчемная девчонка с ее ужасно громкими рыданиями еще отработает свое.

Ункар резко дергает, и протез с треском выскакивает из выемки, обнажая белую кость, торчащую из предплечья.

А мир перед глазами Рей заполняется кроваво-красным, совсем как волосы мертвеца, как солнце Джакку. И песок под раздробленным телом.

Смерти Рей больше не боится, хотя та следует за ней по пятам в облике рыцарей Рен.

Но сегодня дело не в Кайло.

Черное небо расцветает от взрывов, и вниз сыплются огненные звезды – обломки кораблей. Все вперемешку – Первого Ордена и повстанцев. А она даже помочь не может, просто бежит прочь, потому что так велел Люк.

– Беги и выживи, чего бы это ни стоило, – до сих пор звучит в голове его голос, а сердце тревожно поджимает. Рей останавливается и бросает последний взгляд туда, откуда она так долго бежала – разрушенное поселение, виднеющееся сквозь заснеженные стволы деревьев, выгорело дотла и тлеет.

В лесу спрятан ее маленький истребитель. Так что она успеет выбраться отсюда целой и невредимой, а с учителем встретится позже, в условленном месте.

И все же что-то не дает ей покоя. Будто что-то вот-вот должно произойти, только она еще не знает.

Смерть нагоняет ее на опушке, где лежат обломки развороченного СИД-истребителя, и над ними еще тянется дымок – сбили совсем недавно. Может, полчаса тому, когда и началась битва.

Снег усыпан мертвыми телами в белой броне, и Рей кажется, что она бредет по бесконечной дороге, выложенной из трупов.

Идет на автомате, стараясь не задевать ничего, что совсем недавно было кем-то.

И останавливается только тогда, когда слышит чужой хрип.

Среди моря белых тел заметить его несложно.

Черная одежда с нашивками выдает в раненом кого-то из Первого Ордена, но Рей сейчас думает совсем не об этом.

У него огненно-красные волосы, словно облитые светом солнц Джакку. По белому подбородку ползут струйки крови, а в груди, повыше сердца, блестит обломок трубы, пронзившей тело насквозь.

Мужчина заходится в кровавом кашле, а потом замечает ее, и рука его тянется к бластеру. Оружие выронено слишком далеко, и дотянуться он не может, это только причиняет еще больше боли. Хотя он очень старается.

– Ты... Это ты, Рей... – выдыхает он, и вместе с хрипом на губах лопаются кровавые пузыри. Он знает ее. Конечно, знает. Он из Первого Ордена, собиравшегося захватить Рей живьем, чтобы доставить к Сноуку.

Хотя даже этот факт не дает ей права уйти.

Вместо того чтобы бежать, бежать без оглядки и надеяться, что он умрет, Рей прячет световой меч за пазуху и опускается на колени рядом с раненым.

Все, что она видит сейчас – это страх в его глазах. Тот самый страх, пробившийся сквозь маску обреченности, как тогда на Джакку, где Рей видела первую смерть.

– Не надо, – отпихивает он ее ладони, когда она смыкает пальцы вокруг обломка трубы и призывает к себе Силу. – Я все равно сдохну.

– Нет, – качает головой она. – Не сегодня. Я справлюсь.

Ему больно. Он хрипит и стонет, когда Рей тащит на себя застрявший кусок металла, и проклинает ее на всех ей известных языках. А в ее разуме, хоть Рей об этом и не просила, возникают смутные образы. Там кровь, снова кровь, и еще много смерти.

Взрывающиеся звезды в темноте и агония миллиардов угасающих жизней.

Она спасает человека, который вовсе не заслуживает жизни.

– Ты знаешь, кто я? – шепчет ей мужчина. Все в ржавых засохших потеках крови, лицо кажется еще более белым. А огненно-рыжие волосы, падающие на лоб в беспорядке, вот-вот полыхнут пламенем. – Они убьют меня, – равнодушно говорит он, как будто уже смирился со своей смертью.

– Меня убьют на подлете к твоим драгоценным повстанцам. Разорвут на части с превеликим удовольствием, как только увидят, – закашливается он, хорошо хоть без крови в этот раз, и морщится от боли.

– Им есть за что, – шепчет Рей, пытаясь справиться с дурнотой, накатывающей плотной пеленой. И больше всего ей хочется отпустить эту криффову железяку и сбежать куда подальше. Прочь, пока она сама не свалилась в беспамятстве.

– Да, кивает он, – Но я не жалею. Ты не видела все до конца, не хочешь досмотреть?

Рей хочет сказать «нет». Эти проклятые три звука, позволяющие ей поступить ровно так же, как и в детстве – сбежать. Но Сила не спрашивает.

В этот раз она не видит падающих звезд. Не видит кровь на чужих ладонях.

Рей видит пустыню. Джакку.

Кроваво-красное солнце наплывает на второе, чтобы поглотить собой, и воздух наливается тревожным светом. А маленькая Рей, крохотная девчушка, безуспешно пытается вырваться из лап Ункара Платта, который оттаскивает ее от человека с огненно-рыжими волосами.

Это тот самый мужчина, что сейчас лежит перед нею с дырой в груди, только гораздо моложе, сам еще почти подросток, в здоровенной черной шинели с нашивками Первого Ордена.

– Я вернусь за тобой, слышишь? Я вернусь, Рей, обещаю, – сбивчиво клянется он ей и пытается оторвать от запястья цепкие детские ладошки. – Вот увидишь, мы еще будем вместе.

– Кто ты? – задыхается Рей, потому что не может дышать. Миры сливаются – настоящее и прошлое, все дрожит и расплывается в одно здоровенное темное пятно, а в ушах стоит звон.

Она так долго гналась за ускользающим призраком прошлого, что забыла, какой он. И сейчас и не знает, что делать.

– Хакс, – еле шевелятся окровавленные губы. – Видишь, мы все же встретились. Так что считай, что я сдержал слово. Кое-как, правда... Ты уж прости.

Мир над их головами вздрагивает, и небо мутнеет, покрываясь багровой коркой, и по нему скользят огненные обломки разбившихся кораблей

Тогда, в семь лет Рей впервые видела смерть.

Но больше этого не будет.

====== Options? (Рей/Кайло Рен) ======

Комментарий к Options? (Рей/Кайло Рен) Писалось как стеб, так что так и воспринимайте)

– Вы это серьезно? – возмущенно посмотрела Рей на то, что ей, собственно говоря, предложили.

Примерно такой поворот событий мог присниться ей только в кошмаре, но сейчас она была очень далеко от сна, и разложенные перед нею вещи наощупь казались вполне себе реальными.

– Вот это...

Ну ладно, первое она могла бы пережить. Ну, могла бы.

Вот на Джакку за глоток воды и не так вывернешься, кожей наизнанку, если понадобится.

Но второе? А то, что предлагалось вместо...

– Нет, – решительно замотала головой Рей и прикрыла глаза для пущей убедительности. – Серьезно, нет!

– Да, – не менее жестко возразила ей Лея. – Пойми, Рей, это последнее о чем мне хотелось бы тебя просить, но...

– Вот и не просите, ни за что! Никогда! Да такое... – Нет, ну в голонете такого добра было навалом, но одно дело наткнуться на такие картинки на паде, а другое увидеть вживую. Там не только челюсть на полу останется, сердце же не выдержит.

– Но это наш последний шанс, – снова насела на нее Лея. При всех ее внешних данных и славе миролюбивой и доброй женщины в некоторых моментах она была тем еще тираном. – От тебя не потребуется ничего особенного. Ты только выйдешь и отвлечешь Рена, Бена, то есть, – поправила она себя. – Десять секунд. Ну, максимум, пятнадцать. А все остальное сделает Люк.

– Пять. – Рей пришлось взглянуть снова на то, что обещалось стать несмываемым пятном позора на ее и без того бесславной биографии. – И ни секундой больше. Иначе я сама вырву ему глаза. – Кого она имела в виду, было вполне себе понятно. – А, ладно, сотру потом из памяти, если Люк научит, – махнула Рей рукой.