Текст книги "100 shades of black and white (СИ)"

Автор книги: Shagel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 72 страниц)

– Магистр, я нашел одну. Возможно, это она…

Мужчина, взявший ее в плен, машет своему предводителю, и когда тот поворачивается в ее сторону, на мгновение Рэй понимает, что где-то его видела.

Она помнит это.

А потом в висок прилетает кулак, утягивая ее во тьму.

Она просыпается на рассвете, свернувшись в клубок. Все тело ломит, будто она спала не в своем гамаке, а висела как минимум вверх тормашками. Или будто ее протащили по всем дюнам вплоть до самого поста.

– Ауч, как же больно, – Рэй кривится и моргает, наощупь пытаясь оценить масштаб повреждений.

Сбоку, на виске, просто здоровенный ушиб, будто кулаком засадили, только…

Этого не было. Этого не могло быть.

А вот синяк есть. Такой сильный, что в правом глазу прожилки лопнули, превратив ее в жуткое подобие человека.

Рэй подрывается на ноги, скидывая с ног покрывало. Неужели она снова ходила во сне?

Раньше, еще в самом раннем детстве, с ней это случалось. Она умудрялась вставать, а затем идти куда глаза глядят, пока ее не ловили и не будили.

Ниджима довольно многолюдная, так что за пределы поста ее ни разу не выпустили, но после одного, своего последнего путешествия Рэй начала привязывать себя к гамаку за руку или за ногу.

Потому что страшнее смерти в пустыне только смерть от рук какого-нибудь извращенца, бродящего по ночам в поисках чего-нибудь особенного.

Неужели это повторилось снова?

Она тщательно осматривает одежду и подошвы ботинок.

На них налипло что-то грязное, темное, вязкое. И это вовсе не песок. А самая настоящая кровь.

Снаружи занимается кровавая заря. Такая яркая, насыщенная, что под ложечкой сосет от ощущения того, будто что-то должно случиться.

Чего? Что еще случится, если ей и так уже досталось.

Голова до сих пор гудит, и Рэй возвращается обратно в свою капсулу. Задраивает дверь накрепко, как при буре, хоть снаружи даже слабого ветерка нет, и прячется в дальнем, темном углу.

Ей просто почему-то страшно. Так страшно, что она ни за что не выйдет наружу.

Когда ты не делаешь ничего, а сегодня она занята именно этим – ничем, время тянется слишком медленно. Наверное, в какой-то момент оно даже пропадает, как теряются самые ненужные вещи, о которых никто не помнит, и Рэй засыпает.

Ей снятся черные звезды. Две здоровенные черные звезды, прожигающие насквозь. Они зовут ее к себе, как если бы она была частью их. Они разгораются все ярче и все темнее, поглощая все остальное, и скоро во сне не остается ничего.

Кроме этих звезд, которые безумно напоминают ей чьи-то глаза.

Рэй просыпается на рассвете. Дергается от неожиданности, падая из гамака на жестяной пол, и сдавленно шипит от боли.

Вроде все живо, цело и в полном порядке.

Она судорожно дотрагивается до правого виска, потому что ей почему-то кажется, что там будет дыра или синяк. Но там ничего нет. Просто висок, обычная кожа, и даже ни намека на царапину. И это не менее странно.

– Я не сплю, я точно не сплю, – Рэй проверяет, на месте ли посох, и он как обычно висит на петлях на стене, а ботинки чистые, и никаких пятен на подошвах нет.

А значит, все это просто сон. Глупый кошмар, которого она больше не помнит.

Хотя есть только один способ проверить.

Ей нужно в Ниджиму.

До поста Рэй добирается за рекордные минут десять вместо обычных полчаса. Наверное, потому что гонит так, что пыль забивается даже под тряпки и маску. В ушах ревет воздух, и вздохнуть сложно от напора ветра, но кое-как Рэй справляется. Оставляет спидер наверху, на дюне, а сама осторожно спускается вниз, к домам, вспоминая, как проделывала это совсем недавно.

Она была здесь.

Песок давным-давно занес все следы, если они там и были, но почему-то ощущение того, что все было совсем реальным, не пропадает.

Даже тогда, когда Рэй пялится на Ункара Платта, взирающего на нее из-за своей стойки.

– Ну и что ты мне принесла сегодня? – он не любит ждать этих никчемных людей, которые вечно копошатся и тормозят.

А Рэй просто смотрит на него, открыв рот, не понимая, как он может быть живым, если она видела его куски, разбросанные по песку.

– Н-ничего, – выдавливает она наконец из себя, все еще не понимая, где закончился сон, если он был таким настоящим.

– Ну тогда не занимай очередь, – ее отталкивает какой-то забрак, довольно агрессивно скалясь зубами, и это тоже выглядит совсем знакомо. – Проваливай!

Рэй уходит, старательно огибая знакомого «мертвеца» так, чтобы даже не коснуться ненароком.

Сейчас ей хочется очутиться как можно подальше отсюда.

Вместо привычной работы она заваливается в бар, сейчас там все равно пусто и тихо, ни души, и сидит за кружкой какого-то пойла, однако спокойствие, обещанное барменшей, так и не снисходит.

Только зубы клацают по стеклу кружки.

– Проблемы? – наверное, даже в этом тусклом свете можно заметить, как Рэй вся побледнела.

– Нет. Не знаю, – признается Рэй барменше. – У вас когда-нибудь бывало, что приснился сон, а затем он никак не закончится. Или не начнется.

– Здесь никому сны не снятся, девочка. Неправильное это место для снов, – то ли скучно старой женщине кружки протирать по двадцатому кругу, то ли вообще больше нечего делать, но она наклоняется над стойкой и словно по секрету шепчет, будто их кто-то услышать может:

– Лучше забудь обо всем, что было. Не вспоминай никогда и ни за что.

– Или? – пойло горькое и мутное, ее сейчас стошнит, так что Рэй отставляет кружку подальше.

– Или они вернутся.

– Кто вернется? – тошнота усиливается, а заодно появляется тупая боль в голове. Так бывает, когда хочешь вспомнить, отчаянно, изо всех сил, но оно ускользает.

– Те, кто ходят по снам, – глаза барменши подозрительно блестят, и на мгновение Рэй кажется, что та пьяна, или с ней что-то не так, только вот потом понимает, что не тянет от той никакой выпивкой. Зато тянет животным страхом.

– Они… они носят черные маски. И черные одежды, – выпаливает Рэй, забывая о том, что должна была шептать. Да и кому подслушивать? Во всем баре кроме них лишь парочка завсегдатаев-пьяниц, и то еще не проснувшихся. – Мне кажется, я видела их.

– Забудь о них. Иначе они придут обратно.

– Зачем? – спрашивает Рэй, хотя сама прекрасно знает ответ.

Они ищут кого-то. Они ищут ее.

Она просыпается на рассвете. Свернувшись в гамаке в клубок и клацая зубами от холода, потому что за ночь покрывало сползло на пол, оставив ее мерзнуть.

Рэй садится в гамаке, непонимающим взглядом обводя свой дом.

Все дело в том, что она засыпала не тут. А в Ниджиме. На втором этаже борделя, заплатив за ночь барменше своей четвертью сегодняшнего пайка. И привязавшись веревкой к кровати для надежности.

Но она тут каким-то непостижимым образом, а внутренности просто крутит от осознания того, что что-то вот-вот случится. Что-то очень неправильное.

Или же оно уже случилось.

А затем над домом слышен гул пролетающих один за другим истребителей.

Они вернулись.

В этот раз она подбирается к посту с другой, подветренной стороны. За несколько минут вся одежда пропитывается запахом гари и крови, а лицо темнеет от копоти, но зато в этот раз ее не схватят за ногу.

Истребители открываются, и из них высыпает очередная порция белых солдат, таких чистых и ярких, что броня на солнце так и слепит. Часть их направляется вглубь Ниджимы, а вторая туда, где она пряталась в прошлый раз. Или прошлые разы, сейчас Рэй этого не помнит толком. Просто уверена, что это уже было.

– Найдите мне девчонку, – несется откуда-то из-за поломанных палаток знакомый голос. – Она должна быть где-то неподалеку. Я чувствую ее.

Черные охотники за головами разбредаются по Ниджиме, и следом за ними льется кровь и слышатся крики боли.

Что до Рей, то она остается наедине с их лидером, магистром, как его назвал мужчина из сна.

Наблюдает, как тот медленно ворочает головой из стороны в сторону, словно прислушивается или принюхивается.

Бластер, кажется, раскалился, до того Рэй в него вцепилась, не отнять.

Да и если подумать, она аккуратно вскидывает его и целится сквозь визор, у нее будет шанс всего на один выстрел.

И лучше, если она попадет.

– Бум! – шепчет Рэй себе под нос и стреляет.

Она просыпается снова.

Всего несколько секунд тому она целилась в мужчину, а сейчас она тут, в кромешной темноте, в абсолютно незнакомом месте, и руки надежно примотаны к железякам, распяв ее.

– Эй! – шепчет Рэй в темноту. Сначала тихо, а затем набирает в грудь воздух и снова кричит.

– Эй! Сукин ты сын, я не знаю, что ты со мной сделал, но я тебя не боюсь!

На самом деле она боится. Ровно настолько, чтобы глядеть прямо в глаза опасности, когда свет внутри пустого помещения вспыхивает разноцветными огнями.

– Тебе и не нужно меня бояться, – говорит с ней уже знакомый металлический голос. Он появляется где-то позади Рэй, скользит вдоль стен, следуя за хозяином.

– Ну, здравствуй, Рэй, – этот мужчина в маске, уставившийся на нее с каким-то странным датападом в руках, тот самый, в кого она стреляла. А еще он знает ее имя.

– Я убила тебя, – Рэй может поклясться, что помнит, как выстрелила ему в шею, чуть ниже шлема, чтобы наверняка. – Я должна была попасть в тебя.

– Сюда? – он отворачивает ткань ворота, но там ни следа. Чистая белая кожа, явно не знавшая света. – Как видишь, тут ничего нет.

– Но это невозможно!

– Нет. Ты просто не можешь причинить мне вред. Видишь ли, Рэй, для тебя я не меньше, чем бог. А люди не могут убить своих богов.

– Но могут забыть, – шепчет она пораженная, потому что разгадка на самом деле была под носом.

– Правильно, забыть. В этом и есть весь смысл. Вы не должны были помнить о том, что мы существуем. Ты должна была спать.

Он снимает шлем, открывая белое узкое лицо с неправильными, крупными чертами. Лицо, которое кажется ей даже больше, чем просто смутно знакомым. Это его глаза она запомнила, только разум заменил их на звезды. Острые, колкие, и холодно-черные.

– Но ты почему-то не забыла. А теперь мне интересно, почему? – у него холодные руки, и когда они прикасаются к ее щеке, проходятся по коже тыльной стороной ладони, оставляя подобие ласки, Рэй вздрагивает.

Она не может отвернуться, потому что тогда покажет, насколько ей страшно. Но глядеть в его глаза у нее нет сил.

Вот поэтому она и смотрит ему на шею. Туда, где белеет кусочек кожи, которую она так и не смогла поразить выстрелом.

– Я создал их всех тупыми и покорными. А ты… что не дает тебе забыться?

Смерть – хочется сказать ей. Я умирала столько раз, что ты и представить себе не можешь, каково это. Боль, безысходность – приходит ей на ум.

– Твои глаза, – вот, что она отвечает, потому что это правда.

Даже сейчас, когда он глядит на нее с раздраженным недоумением, его глаза напоминают звезды. Путеводные черные искры, способные вытащить из кошмара повторения и дать возможность сделать все по-другому.

Он вздыхает и принимается набирать что-то на планшете. Рассерженно тыкает по вспыхивающей поверхности, с каждой секундой делаясь все более мрачным.

А затем откладывает его в сторону, и поворачивается к Рэй.

– Ну и что, вот что мне с тобой делать? А?

Она смотрит на него так, как, наверное, кто-то смотрел бы на бога. Не с восторгом, не с упоением. Просто пытается запомнить его всего, каждую черточку, каждую морщинку в уголках уставших темных глаз. Потому что это то, что не даст ей снова рухнуть в бесконечный кошмар на Джакку, где каждый день точь-в-точь как предыдущий. Это ее единственная путеводная нить наружу, из петли времени.

– Просто не дай мне забыть, – просит Рэй.

Не дай мне забыть тебя, но это он и так поймет. Ведь это он ее создатель.

Она просыпается на рассвете. Вздыхает, на мгновение прикрыв глаза, потому что хочет вернуть себе сон, хотя бы мимолетные его остатки, а затем встает и шлепает босыми ногами по холодному полу.

Открывает дверь настежь и смотрит вверх, в синее небо, с которого сыплются черные, холодные звезды.

На самом деле они должны быть совсем другими, ярко-белыми, крохотными.

Только вот она помнит их другими. Она все помнит.

====== Where dreams come true (Бен Соло/Рэй) ======

Комментарий к Where dreams come true (Бен Соло/Рэй) Беспощадно затянутое начало, потому что мне ужасно хотелось написать коротенький нуар-АУ, но потом его погребло под морем всяких подробностей, совсем мало секса, хотя секса всегда мало, и я прошу прощения, с этим пора завязывать, и реверсные Рэй-Бен Соло.

На самом деле это один просто собрание моих любимых паттернов: девушка-в-беде, глубоко-несчастный-детектив, а потом это все смешать и взболтать)

А спонсор настроения в тему : Kevin Morby – Harlem River, и Monarchy – Desintegration

– Соло, на выход! – раздается откуда-то позади, и он вздрагивает, просыпаясь.

Вместе с лязганьем железной двери в помещение залетает порыв зябкого воздуха, не иначе как из коридора, и Бен морщится, подтягивая к подбородку сползший во сне пиджак.

Как ни пытайся приспособиться к этой конуре, а все дыры не законопатишь. Этот участок просто какой-то тонущий корабль, с которого сбежали все крысы. Остались только увечные стоики. И он.

– Да понял я, – ворчит он и шевелится на стуле, разминая затекшие ноги и задницу.

– Твоя смена закончилась полтора часа тому, и я понятия не имею, чего ты тут торчишь, – вообще-то его босс не такой уже и мудак.

Ну мудак, но только со своими непосредственными подчиненными. Ту же Маз, работающую секретаршей и постоянно забывающую то свой бейдж, то голову, то приготовить кофе с утра, Люк не трогает. Даже улыбается ей, как будто она ни в чем не виновата. А потом срывается на Бене.

– Я думаю.

– Ты штаны протираешь на стуле и спишь, а не думаешь, – Люк проходится вдоль стойки, на которой были вывешены портреты пропавших без вести, а сейчас зияют чистые прямоугольники.

Нет тела, нет дела? Так же говорят.

– А какая разница, – огрызается Бен. Пиджак окончательно ползет вниз, и становится еще холоднее. А ведь он уже заклеил окна на зиму пару дней тому, чего ж тут так хреново. – Дома нечего делать.

– Бен, – снова принимается за свое Люк. – Если ты сейчас же не свалишь отсюда, то я тебя просто взашей вытолкаю. И Лее скажу.

Ну вот, теперь он еще и шантажом не брезгует.

Бен кривится и поднимается на ноги, принимаясь запихивать все дела в верхний ящик без разбору. Завтра с утра посмотрим, может, свежий взгляд поможет.

Хотя нихрена он не поможет.

За последние полгода пропало около двадцати людей. Все молодые девушки, из потенциально опасной прослойки – одинокие, из тихих спальных районов.

И главное, они словно испарились. Исчезли. Ни одной зацепки, кроме целой стопки портретов, уставившихся на Бена с доски с одинаково безнадежными взглядами.

– Да иду я уже, – он натягивает пиджак, затем шарф и пальто, и ему все равно холодно. Этот чертов октябрь под Хэллоуин совершенно невозможен. Хоть ты мигрируй в Майями.

– Вот и отлично, – хлопает его по спине Люк. – Тебе машину вызвать?

На самом деле машину вызывают в самых крайних случаях, когда детективы после смены не в состоянии садиться за руль, но, похоже, выглядит он на этот самый крайний.

– Нет, спасибо, – бурчит Бен. – Пройдусь пешком.

Он покидает участок под участливые взгляды Маз и второго помощника Люка – Хакса, который загребся в бумаги по самый кончик носа, на котором блестят очки. Все это делает его похожим на какую-то канцелярскую крысу, но Хаксу похрен. От девушек у него отбоя нет.

И только за дверью Бен понимает, что это такое тяжелое, оттягивающее карман пальто.

Он просто забыл сдать табельное.

– Ну и хрен с ним, – на душе совсем тоскливо, и даже свежий воздух не бодрит.

Он просто заставляет мозги свернуться в горошину от холода.

Бену отчаянно хочется напиться. И пострелять. Желательно в того самого ублюдка, что похитил столько девушек.

В баре сегодня тихо и совсем немноголюдно. Еще пара часов, и кроме Бена тут останутся разве что самые стойкие алкоголики. Те, кому некуда идти. И не к кому спешить.

А впрочем, чем он от них отличается?

– Виски, двойной, – просит Бен и усаживается за барную стойку, разматывая шарф и кидая на соседний стул. Сегодня он не в настроении болтать с кем-то, так что лучше, если никто и не подсядет.

– Хреновый день? – интересуется Чуи. Он владелец этого бара, хоть и любит постоять за стойкой, и Бена знает уже давно. Старый друг семьи. Вернее, старый друг отца, Хана Соло.

– И не говори. Мне иногда кажется, кому это все вообще надо? – Бен опрокидывает стакан залпом, чувствуя, как горечь скользит по языку, обволакивает горло, а в голове перестает шуметь и воцаряется блаженная тишина.

– Людям, Бен, – бармен тут же наливает снова.

– Людям? Людям похрен на остальных, им есть дело только до своих проблем.

Он морщится, напиваясь виски, а внутри все еще бьется одна-единственная досадная мысль – почему нет ни одной улики. Почему? Как такое может быть?

– Простите, – где-то над правым ухом возникает посторонний шум.

Бен поворачивается, оказываясь лицом к лицу с каким-то пареньком.

Тот даже не заметил, как уселся на его шарф, и сейчас смотрит так, будто Бен упал с небес, как минимум.

– Чего тебе? – невежливо так отвечать людям, но ведь и садиться на чужие вещи не менее невежливо.

– Это же ваше? – и паренек кивает на кошелек Бена, лежащий рядом с его рукой. Он, как назло открыт, и прямо блестит жетоном старшего детектива.

– О черт, – Бен хватается за жетон и прячет его в карман. Сейчас начнутся какие-нибудь идиотские просьбы. – Слушай, я твоими проблемами не буду заниматься. И кошек с деревьев снимает пожарная команда, а не мы.

Ему сейчас просто нужно выпить, затем прийти домой и завалиться спать. Желательно до весны.

Чуи качает головой и принимается снова протирать бокалы. С Соло бесполезно спорить. Они же упертые как ослы, так всегда Лея говорит.

– Но это очень серьезно, – не унимается паренек. – Понимаете, – в его темных глазах сквозит паника. – Моя подруга. Она пропала. Без следа.

– Чего? – ему приходится посмотреть на этого чудика снова.

Совсем молодой, негроидной расы, но не из этих, что приторговывают дурью на углу. Одет хорошо, да и вообще похож на типичного студента, только папки под мышкой не хватает.

– В смысле пропала? Подожди до утра, может, передумает и вернется, – Бен пожимает плечами.

Сколько таких вот страдальцев он видел. Ох уж эта современная молодежь – потрахались и разбежались. Чего проще.

– Нет, вы не понимаете. Она мне даже не девушка, просто подруга. Мы вместе учимся. Но она пропала. Я приходил к ней домой, а там ничего. И все ее вещи лежат по местам, даже ключи и верхняя одежда. Как будто она в воздухе растворилась, – паренек частит так, что он еле разбирает весь этот словесный поток.

Хотя последние слова куда уж яснее, и внутри словно что-то тренькает тревожным звоночком.

Пропала. Растворилась в воздухе.

Хмель слетает с Бена сразу.

– Когда она пропала? – он весь подбирается, готовый встать и идти, хотя еще полчаса тому мечтал уснуть прямо тут на барной стойке, только бы от него все отвалили.

Во всех делах пропажу обнаруживали не сразу. Некоторые ждали по десять дней прежде, чем заявить в полицию.

– Вчера. Мы договаривались встретиться, а она не пришла.

– И? – он очень жалеет, что сейчас они не в участке. Там и карта, и блокнот с заметками по делу.

– И я не знаю, куда она могла пропасть. Она всегда была одиночкой, у нее и друзей особо не было.

Вот оно. То же самое, что говорили остальные обратившиеся в полицию.

Человеку легко исчезнуть тогда, когда его пропажи никто и не заметит.

– Так, – Бен хлопает ладонью по столешнице, – далеко до ее квартиры? Нужно осмотреть там все, и желательно побыстрее.

– А, да, – паренек соскакивает со стула, только сейчас замечая, что сидел на чужом шарфе. – Извините, это ваше, – он заметно нервничает и суетится. – Я Финн, кстати.

– Детектив Соло, – Бен забирает у него свой шарф, изрядно помятый, и кривится, заматывая его на шее. – Чуи, передай матери, если ее увидишь, что я сегодня буду очень поздно.

– Не вопрос, – кивает тот. – И да, некоторым все же не похрен, – и улыбается, забирая пустой стакан со стойки.

О чем говорил Чуи, Бен понимает уже на улице. Ну да, работа такая.

Пропавшая девушка живет в крохотной квартирке в самом неудачном районе, который только можно себе представить. С одной стороны заброшенная фабрика, которую уже пятый год обещаются отдать под госпиталь, только как-то дальше обещаний дело не ушло. А с другой – пустой парк, в промозглом октябрьском воздухе выглядящий даже жутковато.

Но квартирка чистая, аккуратная (не то, что жилище Бена), и кроме самых необходимых предметов, тут ничего нет.

– Она никуда не собиралась уезжать? – косится Бен на одежду, сложенную по пакетам в шкафу. Он дотрагивается до них в перчатках, потому что если его чутье право, завтра с самого утра тут будет целая команда с чемоданчиками, пудрой и прочей фигней. Не стоит усложнять им жизнь.

– Нет, – Финн качает головой. – Рэй всегда такая. Она не любит привязываться.

– Рэй? – так вот как ее зовут.

Странное имя для странной девушки, живущей в квартире величиной с коробку из-под обуви.

Из крохотной гостиной Бен идет в спальню, оглядываясь по сторонам.

Под ногой что-то хрустит, и он останавливается, приседая на одно колено.

В ворсе ковра что-то блестит. Небольшой прямоугольничек, который он практически раздавил ботинком.

– Что там? – пацан держится рядом, не отлипая. Неужели он из этих любителей детективных сериалов? Ну, тех, кто думает, что может самостоятельно раскрыть преступление.

– Воу, – Бен разглядывает маленькую, черную упаковку спичек. Такими уже давно никто не пользуется, есть же зажигалки и электронные сигареты. – Это ее?

– Нет, – Финн принимается мотать головой. – Она вообще не курит. Она за здоровый образ жизни.

Бен кладет загадочный коробок себе на ладонь, переворачивает.

Так и есть, на обратной стороне блестят золотым тиснением щегольские буковки:

Клуб Джакку.

А снизу еще мельче – Место, где сбываются мечты.

– Знакомо?

– Нет. Первый раз слышу.

А значит, это может быть его первой весомой уликой.

– Так, ладно, – Бен еще раз прочесывает взглядом всю спальню, тщательно – от потолка и до углов, вдруг туда что-то закатилось, но больше никаких подозрительных предметов тут нет. – У нее есть хоть одна фотография?

– Фотка? – паренек зря пытается найти среди картинок, развешанных по стенам, хоть одну фотографию.

Эта девушка явно не из тех, кто всюду и везде развешивает свои селфи, как некоторые.

– Ну, есть одна, – и тот протягивает собственный мобильник. На экране высвечивается мутное изображение его здоровенного коричневого лица, а позади слегка размытая, но еще различимая фигура девушки.

– Дай сюда, – и Бен скидывает себе эту фотографию на телефон. Завтра нужно будет заскочить в отдел и распечатать копию побольше и почетче, может, Хакс что-нибудь наколдует. Он в этом профи.

– И все? – парень удивлен, что на этом, собственно, расследование закончено.

– Пока да, – хмурится Бен. – Завтра с утра заедешь в участок, дашь показания официально. А я пришлю сюда команду. Но с утра. Согласно правилам нужно подождать какое-то время прежде, чем объявлять в розыск.

Странно, но ему не даже не хочется уходить отсюда. По крайней мере, здесь тихо и спокойно. Если не учитывать громко сопящего друга этой Рэй, уставившегося на него с обиженным видом.

Но приходится.

На улице моросит дождь, и Бен поднимает ворот пальто, пытаясь защитить лицо от холода. Он стоит на крыльце в ожидании такси, которое должно прибыть с минуты на минуту, и на какое-то мгновение ему кажется, что кто-то за ним наблюдает.

Прячется в темноте, среди деревьев в парке, и смотрит. И ждет.

– Какого хрена, Соло? – встречает его на пороге участка Хакс. – Тебе больше нехрен делать, как заставлять меня помогать тебе? У меня вообще-то полно работы. Половина файлов в хранилище до сих пор не отсортированы. И я еще не говорю о видеопленках.

– Да ладно, Хакс, – Бен трет рукой заспанное лицо. – Что я буду делать без тебя?

– Учиться работать самостоятельно, нет? – язвит тот. Но руку протягивает:

– Давай свой кирпич. Сейчас поколдуем и сообразим тебе приличную фотку.

– Ну вот, – через полчаса и добрых четыре кружки кофе на свет появляется приличное изображение пропавшей девушки.

А она даже красивая. Лицо открытое, глаза карие, рот тонкий.

Бен ловит себя на мысли, что он опять переводит все в систему опознавания людей, а так не надо.

– Ничего у них нет, – высовывается из-за монитора Хакс. – Никаких данных. Эта твоя девочка вообще не существует. Начнем с того, что у нее имя странное.

– Ой, вот кто бы говорил, – подкалывает его Бен, хотя слова Хакса его озадачивают еще больше.

На здоровенной доске, кроме одной одинокой фотографии с лицом Рэй, ничего нет.

Ни фамилии. Ни других данных. Эта девушка словно призрак из ниоткуда.

– Я припомню это тебе в другой раз, Соло, когда буду выбивать повышение за твой счет. Идет? – Хакс снова исчезает за монитором. – Кстати, команда ничего не нашла на месте. Говорят, там такое ощущение, будто вообще никто не жил. Странно это все. Вообще все, – из-за его компа только лихорадочное щелканье мышкой доносится.

 – Очень странно, – соглашается с ним Бен, пытаясь вбить в поисковую строчку название клуба.

Ну надо же, такого клуба тоже не существует.

Никакого Джакку. Есть только Джек-клуб, Джокер, Джанго даже какой-то.

Значит, тут два варианта – или это старый клуб, сменивший название давным-давно, хотя коробок новехонький, или он подпольный.

– Слушай, Хакс, а где твой файл с подпольными организациями в ближайших районах? Ты его уже сбагрил в архив?

– Нет вроде, – щелканье мышки прекращается, а потом возникает и сам Хакс, с пустой кружкой в руках. – А тебе зачем, а? Я вижу по твоим глазам, что ты что-то задумал. Колись давай, – он грозит Бену кружкой. – А то расскажу нашему боссу. Нахрен тебе сдался этот файл?

– Ну… – Бен мнется. – У меня… есть одна улика. Которая, может быть, даже не улика.

– Так я и знал! – тыкает в него пальцем Хакс. – Чтобы Бен Соло, и не зажлобил себе парочку улик с места преступления, такого не бывает! Ты в курсе, что за это тебя отстранить могут?

– Так преступление еще не доказано, вдруг она еще найдется.

Хотя нет, не найдется. Если все, что сказал с утра Хакс, верно, то это как раз будет уже двадцать первым случаем похищения. Официальным.

Это уже тянет не на маньяка. А на полный пи…

– Я бы на твоем месте рассказал все боссу, – пытается спасти его задницу Хакс. Даже странно, Хакс и помогает ему? Полный дурдом, но так оно и есть.

– Давай я сначала гляну в твой файл, а потом подумаю.

Через три часа и тридцать шесть минут Бен Соло, отпросившийся из участка по очень важным личным делам, стоит перед заколоченной дверью в двухэтажное здание.

Район не жилой, да и здание больше похоже на старую фабрику. Ну или склад. А дверь заколочена на совесть, не отодрать, так что приходится кружить вокруг дома в поисках окна или запасного выхода.

– Да, был такой клуб… Опасное место для фараонов, – вот и все, что сказал ему таксист, который и привез сюда. Больше ничего ни от него, ни от интернета Бен не добился.

Этот клуб, наверное, был только для очень избранных.

А сейчас тут ничего нет.

Бен наворачивает уже третий круг рядом с крохотными окошечками вровень с землей (подвал тут точно есть), не зная, то ли ему попытаться вломиться через парадный, то ли плюнуть, раз тут ничего больше нет, как замечает крохотную вспышку света в одном из окошек.

Так бывает, если кто-то включит, а затем выключит свет.

С его ростом пригибаться к собственным ботинкам и оттуда пытаться разглядеть что-то очень неудобно. Но Бен все же прижимает ладони к решеткам.

Сквозь напрочь грязное стекло ничерта не видно. Только замершие очертания чего-то большого.

– Эй, – он для проформы барабанит костяшками по стеклу, но больше ни чего. Ни бликов, ни движения.

Но Бена не зря зовут упрямым ослом. Так его зовет Лея, мама, хотя в принципе и так понятно.

Нужно будет наведаться сюда попозже. Когда стемнеет. И поиграть не в детектива. А во взломщика.

Через несколько часов бесконечных переглядок с портретом исчезнувшей Рэй, она начинает казаться Бену не то, что знакомой. А кем-то, с кем он мог бы запросто быть.

Он пытается себе представить, во что она одевается, о чем думает, в какие места ходит на свидания, но вместо этого всего одна сплошная дыра, внутри которой поблескивают золоченые буковки.

Место, где исполняются мечты.

О чем она мечтала?

Он уже и не замечает, что думает о ней в прошлом времени. Словно ее нет. Не существует. Или она просто… ушла.

Но куда?

– Эй, Соло! – стучит в его дверь Хакс, отвлекая от медитативного созерцания. – Ты вообще в курсе, что там происходит, нет?

– М-м-м? – Бен поворачивается вместе со стулом, все еще изображая из себя задумчивую статую.

– Твой… негр этот, короче. Похоже, он теперь наш подозреваемый. Сходил бы ты в комнату допросов, что ли. Пока ФБР не нагрянуло.

– Я клянусь, что не знаю, откуда у меня ее одежда, – даже за стеклом видно, что паренек, сидящий за столом в наручниках, побледнел и дико нервничает. – Этого просто не может быть! Мы дружили с Рэй. Зачем мне ее убивать?

– Ну и что думаешь? – спрашивает его Люк, останавливаясь рядом со стаканчиком кофе. – Виновен?

– Зачем тогда он тогда вообще заявил о ее пропаже? – хмурится Бен. Все как-то не может увязаться в одну стройную картину. – Он ведь нашел меня, привел в ее квартиру, а потом так подставился?

– Команда сказала, что нашла его возле мусорных баков с ее одеждой, сложенной в пакеты. И мусор должны были вывозить сегодня. Может, он просто не подрассчитал время?

– Неа, что-то не сходится, – бурчит Бен себе под нос. – И еще клуб…

– О чем ты? – старого лиса вроде Люка Скайуокера так просто не проведешь.

– Да так, – пытается выкрутиться Бен. – У меня появилась одна идея, но я ее еще прорабатываю.

– Лея сказала, что ты не ночуешь дома, Бен. Так нельзя, она волнуется. Не заставляй меня отстранять тебя от работы только потому, что Лея полагает, будто я держу тебя тут днями и ночами. Тебе самому нужно отдохнуть.

– Да, дядя, – Бен кивает, а сам все еще не может отделаться от мысли, будто он что-то упустил. Проворонил какую-то мелкую деталь, а теперь тормозит из-за этого.

– Я сегодня пораньше домой поеду. Все равно тут сейчас ФБР будет его допрашивать, нам и слова вставить не дадут.

Но сам он знает, что будет делать сегодня вечером.

У него же есть одно дело.

К ночи возле заброшенного здания, где раньше располагался клуб Джакку, царит оживление. Вернее, это не совсем оно, но Бен настораживается уже после третьей машины, проезжающей мимо его собственной, припаркованной у бордюра. Они все следуют по одному и тому же маршруту, заползая за угол здания и исчезая там. Хотя днем он проверил – места на стоянку там нет. Ну ладно, три машины еще поместятся. Но за третьей следует четвертая. И еще, и еще.