Текст книги "100 shades of black and white (СИ)"

Автор книги: Shagel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 72 страниц)

– Ш-ш-ш, – Рэй попыталась успокоить его, сдергивая с лица маску. – Я же все равно не вижу тебя.

Все, что она могла, это дотрагиваться до его изуродованного лица кончиками пальцев, гладить, пытаясь воссоздать облик в воображении.

Той ночью он больше не надел эту жуткую маску, и впервые ей не показалось, что она спит с призраком в теле куклы. Бен Скайуокер был самым настоящим человеком.

Машина сигналила так громко, что Рэй могла бы услышать ее даже с другого конца дома. Или с чердака.

–Привет, – она улыбнулась и помахала Финну. – Привез все, что я заказывала?

– Ага, – кивнул тот и принялся выгружать из машины коробку с овощами. – Все, как заказывала. До тебя, смотрю, не дозвониться.

– Да уж, – Рэй улыбнулась кое-как. – Потеряла, представляешь. Вот бестолковая. Слушай, – она наклонилась к его уху, – ты должен кое-что сделать для меня.

– В смысле? – покосился на нее Финн.

– Выгрузи все продукты, а потом не уезжай. Подожди меня у ворот, – и она прочистила горло, продолжая уже громким голосом:

– Спасибо, что помогаешь мне.

– Ага, – Финн явно не понимал, что происходит. Да и выглядела она сейчас, наверное, безумно.

Ей было не до одежды. Ей вообще не нужно было ничего. Она просто хотела сбежать. Сбегать у Рэй всегда получалось лучше всего. Но в галерее она остановилась, подходя к портрету Бена Скайуокера, прижимая к холсту ладонь там, где была его щека. Чистая и неповрежденная.

– Прости, – она не могла ему помочь. Ничего не могла сделать.

Мальчик, смотревший на нее с портрета, не мог бы ответить.

Финн был на кухне. Лежал в луже крови с ножом, вогнанным почти по самую рукоять в спину. Взгляд у него был такой удивленный, будто он так ничего и не понял до самого конца.

– О господи, – Рэй прикрыла рот рукой, понимая, что сейчас закричит. – Зачем?

– Я же сказал, что не оставлю тебя в покое, – Бен Скайуокер сидел рядом с трупом, с каким-то пустым интересом разглядывая ногти на своей целой, левой, руке.

Маска покосилась, отлипнув от лица, и казалась чем-то чужеродным, но совсем не страшным. Просто смятый кусок резины с прорезями для глаз и рта.

Как забавно, и Рэй захотелось засмеяться, или, может, даже заплакать, ей же показалось, что эта маска – нечто уродливое. А не то, что было под нею.

– Вообще? – она скривилась, понимая, что вот-вот заплачет.

Под руку ей попался нож, один из тех, что Бен вывалил на стол, собираясь убить Финна.

– Да. Прости, – он кивнул, и маска еще больше отклеилась, обнажая кусок кожи, бледной, изуродованной здоровенной тяжью шрама.

Она присела с ним рядом и содрала остатки, глядя на настоящего Бена Скайуокера. Он плакал, и по изуродованному лицу текли слезы.

– Поцелуй меня, – попросил он, глядя на нож. – Пожалуйста.

Его губы были мокрыми, солеными и шершавыми. А нож таким острым.

====== Satisfaction ( Рэй/Хакс/Кайло Рен) ======

Комментарий к Satisfaction ( Рэй/Хакс/Кайло Рен) Очень странная часть, да-да. Принуждение, подглядывание и никуда без удушения. Ну и еще, я обожаю такого Хакса, он мой фанонный и в голове ему у меня замечательно)))

Нужен саунд – берите мегаофигенную песню

JUTRØ – TRAVVA, она достаточно странная.

– На колени! – ее голос, четкий и резкий, разрезает воздух пополам, и Хакс понимает, что ему внезапно нечем дышать.

Частично это из-за того, что невидимая хватка Силы плотно обхватывает горло, зажимая кадык и заставляя хрипеть.

Но другая часть вовсе не связана с физической болью. Нет, просто внутри него поднимается и растет страх. Именно он напрочь переживает связки.

Именно он ширится и растет где-то в груди, напоминая раздувающийся шар. Скоро он заполнит его всего и лопнет. А затем… Что будет затем, Хакс не собирается даже представлять.

– Какого хре… – это последнее, что он может выдать, а затем из горла рвется хриплый кашель пополам с бульканьем.

– Не сопротивляйся, Хакс, – слышится откуда-то справа, и он автоматически скашивает глаза туда, в полумрак алькова, где сидит, развалившись в своем кресле Кайло. Он мрачен и недоволен, но сдерживает себя изо всех сил, и это заметно. – Просто дай ей то, что она хочет. Иначе будет хуже. Намного хуже.

– Я сказала, на колени, – Рэй выговаривает ему снова, как будто он ее маленькая глупая марионетка. Кукла, которой можно играть как угодно.

Хакс бы с удовольствием сам задушил ее, будь у него такая возможность, но такой возможности нет и не представится. Она личная ученица Рена. Неприкосновенная Рэй. А еще ее хватка такая сильная, что у него уже искры под веками пляшут, а в груди горит огнем. Еще немного, и он просто задохнется под ее взглядом.

– Ну же.

Он бухается на колени, разом, уже даже не слыша, как щелкают суставы от боли. Ему все равно ровно до той секунды, пока в горло не возвращается крошечная толика воздуха. Ровно на один вдох.

– Молодец, – гладит его по волосам Рэй. Ее маленькие тонкие пальцы запутываются в его волосах и дергают с каким-то извращенным наслаждением, как будто ей мало той боли, что она уже причинила. – Ты же будешь вести себя хорошо, да, Хакс? – она ждет, что он скажет да, ведь именно так поступают послушные марионетки. Но у него больше нет голоса, и Хакс просто кивает, опуская голову.

Он ни за что не может позволить ей увидеть слезы, выступившие на глазах. Это не от боли, и он никогда не позволит себе плакать, словно маленькая девчонка, но его тело больше не слушается его. Оно само решает, что делать. Оно ведь тоже хочет жить.

– Вот и здорово, – улыбается Рэй, а затем хлопает в ладоши, напоминая ребенка в день рождения, счастливого и довольного. – Кайло, можно я его заберу себе сейчас? Ну пожалуйста, Кайло, – она дует губки и строит гримаску, пока он не сдается.

– Хорошо. Только не портить его. Он все еще нужен Сноуку, ты поняла?

– Да, конечно, – Рэй кидается к Кайло, обнимая его, и, пока ее внимание занято другим: жадными поцелуями, звучащими слишком громко в тишине, у Хакса снова появляется возможность дышать.

Чем он и пользуется.

Кашляет, задыхаясь, опирается о пол, чтобы не свалиться окончательно, и смотрит на них обоих – Рэй на коленях Кайло, а он держит ее за задницу по-хозяйски – ненавидящим мутным взглядом.

Кажется, даже что-то шепчет.

– Я ненавижу вас, – наверное…

– Слышишь, Рэй, мне кажется, он недоволен, – замечает Кайло, целуя ее шею. Он прикасается к Рэй так, будто она из тонкого стекла, сейчас растает в воздухе лопнувшим мыльным пузырьком, оставив только след в воздухе.

– Это пока, – смеется она. – Через полчаса он будет молить, чтобы его оставили тут навечно. Так со всеми бывает.

Она отрывается от своего учителя с неохотой, спрыгивает с его колен и идет к Хаксу.

Присаживается рядом, глядя несколько настороженно, но без опаски. Наверное, ей даже жалко его, но Хакс этого не понимает. С чего ей жалеть его?

– Ты будешь понимать и осознавать все, что произойдет в этой комнате, но не попытаешься бежать или даже пикнуть, ты понял меня? – она проводит рукой перед лицом Хакса, дотрагиваясь до щеки и поглаживая ее, и внезапно он понимает, что ему незачем бежать куда-то.

Ему больше не надо бояться. То, что он считал пузырем страха, поселившимся в грудной клетке возле сердца, на самом деле совсем иное. И сейчас Хакс наконец осознает что это.

Предвкушение.

– Молодец, – Рэй снова гладит его по щеке, нежно-нежно, – иди сюда, глупый, – она придвигается к нему и оставляет на его губах первый поцелуй.

Легкий и смазанный, этот поцелуй не похож на те, что были в его жизни. Это даже и поцелуем назвать сложно. Это просто первая метка. Крещение.

– Поцелуй меня, – просит она, все еще стоя на коленях перед ним, тянет руки к его лицу, волосам, зажимая мертвой хваткой, пока он целует ее снова и снова, задыхаясь.

Хаксу кажется, что он опоздает, или кончится воздух в его легких, или само время, сейчас застывшее в крошечных точках ее зрачков, острых словно иголки.

– Поцелуй, еще, еще… – Рэй мурлычет как кошка, трется об него всем своим телом, зазывно и мягко, она откидывает голову назад, позволяя ему целовать ее шею, как это делал несколько минут тому…

– Рен! – это имя врывается в его разум вместе с болью. Это то, что он не должен помнить, но ведь помнит.

Хакс отшатывается назад, поднимая глаза на альков.

Там, в самой его глубине, застывший в тени, вобравший ее краски и полутона, сидит Кайло, напоминая паука. Смотрит пристально и недобро.

– Эй! – притягивает его лицо к себе Рэй, возникая слишком близко, и Хакс на мгновение теряется. – Ты не должен был его видеть, – она огорчена и закусывает губу, и он видит ее мелкие белые зубки, впивающиеся в скользкую розовую плоть. Острые зубки хищника.

– Какая теперь разница, – перебивает ее Рен. – Успокой его, пока он не устроил чего…

– Да, учитель, – соглашается Рэй и тут же возвращается взглядом к нему, к Хаксу.

– Все в порядке, – она говорит мягко, без нажима, но ее слова отпечатываются в его голове намертво, они превращаются в нечто большее. Нечто, чему он не может не повиноваться.

И Кайло Рен, засевший в тени со сложенными под подбородком руками, превращается в зыбкую тень на границе сознания. В тень, которая больше не довлеет над ним.

– Тише, тише, – Рэй убаюкивает его страх, потому что Хакс знает, что нынешнего Рена, такого, каким он стал, когда она пришла, нужно бояться. —Смотри на меня. Только на меня, – она предлагает ему это с улыбкой, а затем принимается развязывать пояс, удерживающий ее одежды.

Те ползут по плечам, оседая на пол легкими облачками, оставляя ее совершенно обнаженной.

– Иди ко мне, – она манит его к себе одним пальцем, но Хакс не может сопротивляться. Его просто тянет.

Он прижимает ее к себе, целует, получая острые поцелуи с привкусом крови в ответ, облизывает тонкую впадинку под горлом, проводит по спине, по выпуклой линии из позвонков, которые кажутся ему идеальными, как и она сама. Рэй словно часть божественного, от кончиков волос, в которые вплетены блестящие цепочки, украшающие ее прическу, до крошечных родинок на ступнях. Это родинки путешественников, по две в ряд на каждой ступне, родинки странствующих между мирами.

Ее маленькая грудь словно создана для его ладоней, и он забирает их в пригоршни, чувствуя, как горит кожа на ладонях. Ему это всего лишь кажется, но Рэй улыбается, словно может прочесть все его мысли.

Она сбрасывает с себя юбку и оседлывает его, прижимая к полу руками. Она скользит своей обнаженной задницей по его промежности, заставляя задыхаться, потому что он хочет ее до безумия, и одежда, разделяющая их, только раздражает.

Наклоняется над ним, выгибаясь и позволяя кусать ее за соски.

И скоро в разуме не остается ничего, кроме расплавленного песка, превратившегося в стекло.

– Ты довольна? – мрачно хмыкает позади них Рен, скрестив на груди руки. Он смотрит не на Хакса, только на Рэй, еще вздрагивающую после оргазма, разгоряченную и задыхающуюся от похоти. – Теперь с тебя хватит?

Она хмурится всего на мгновение, словно собираясь сказать что-нибудь едкое в ответ, но вместо этого просто вздыхает и качает головой:

– Ты знаешь, когда с меня хватит. Рен.

Она почти никогда не зовет его так. Только Кайло. Но сейчас это еще один укол, заставляющий его стать еще мрачнее.

–Прекрасно, тогда можешь продолжать, – он машет ей рукой, словно отгоняя, и откидывается назад в свою тень, сливаясь с нею. Практически исчезая.

– Какой же он иногда несносный, – Рэй закатывает глаза и потягивается, привставая на коленях. – Как и все мужчины.

Она поворачивается к Хаксу, и взгляд ее тут же меняется, теряя всю раздраженность. Теперь это снова веселая девчонка с белеющим под тусклыми лампами обнаженным телом, гибким и хрупким словно стекло.

– Чего еще ты хочешь? Давай, Хакс, расскажи мне о своих мечтах, – ее голос дрожит, меняясь. Распадается на крошечные оттенки – веселье, влечение, интерес, тоску и боль.

Все это раздирает ее на части, и это заметно даже, когда она закрывает глаза, чтобы снова поцеловать его.

Ее руки, обхватившие его ладони, дрожат.

– Не уходи, – это единственное, что он может выдавить из себя. Потому что знает – это всего лишь сон, и он совсем скоро закончится.

– Я не уйду, я здесь, с тобой, – Рэй гладит его по снова поднимающемуся члену, сжимает твердеющую плоть, а затем наклоняется и вбирает в рот, заставляя Хакса заткнуться.

Ему больше нечего сказать, и он просто стонет.

В этот раз она не может кончить. Она раскачивается из стороны в сторону, насаживая себя на его член, с каждым разом все сильнее и резче, она обхватывает его горло ладонями, не позволяя дышать без ее разрешения, расцарапывает ему плечи и грудь до крови, но даже это не приносит ей того удовольствия, какого она хочет.

– Пожалуйста… – Рэй шепчет все громче. – Пожалуйста, Кайло… Пожалуйста…

Она бьет его по лицу, наотмашь, почти не контролируя себя, и это действует на него сильнее наркотика. Хакс содрогается, стискивая зубы и еле дыша. Он кончает в нее, чувствуя острое, на грани с болью наслаждение, и откидывается назад.

– Пожалуйста… – все еще шепчет Рэй, и внезапно из темноты позади них вытягивается черная рука, затянутая в перчатку. Она обхватывает ее за талию, поднимая на ноги, держа на весу.

– Иди сюда, малышка, – этот голос принадлежит Кайло Рену, который стоит позади Рэй и держит ее, не давая упасть. —Иди ко мне, – в его голосе слишком много злости, ревности и похоти, но Хакс не может сбежать, потому что его тело совсем не слушается его. Ему остается просто смотреть, как Рэй вытягивается на его руках, напоминая бабочку, надетую на булавку, и как она улыбается, оборачиваясь к нему.

Рен делает всего одно движение рукой, и на глаза опускается темнота. Это просто непроглядный мрак, разорвать который Хакс не в силах, и он просто прислушивается к шороху сминаемой кожи и слабому хрипу, который доносится из ее горла.

– Спасибо… – хрипит Рэй, почти не дыша, и Хакс может поклясться, что теперь-то она счастлива и довольна.

====== Sleep Paralysis (Рэй/Кайло Рен) ======

Комментарий к Sleep Paralysis (Рэй/Кайло Рен) Очень много БУ, серьезно. На ваш страх и риск.

Абьюз, изнасилование, нон-кон, и все та же больная одержимость.

Не обращайте внимания, это у меня такое развлечение – дойти до точки невозврата.

Westworld main titles – Ramin Djawadi – чтобы наверняка)

– Рэй… Я думаю, ты должна это увидеть, – голос Финна рвется, проходя сквозь пространство, и теряется на фоне треска. Еще бы, Люк надежно спрятал их базу, и его последняя надежда, последний падаван должен остаться в живых в любом случае. Так что приходится мириться с некоторыми неудобствами. Такими, как, например, почти полное отсутствие связи.

Вот поэтому Рэй рада даже тому, что есть. И даже голос Финна, пытающийся добраться до нее сквозь тысячи парсеков, кажется таким родным и близким.

– Хэй, привет, – она машет рукой, хотя это он вряд ли увидит. Связь почти односторонняя. Картинки нет, и можно разве что говорить. И смотреть.

Рэй разглядывает Финна, как голодный ребенок глядит на еду. Она безумно рада за него, за то, что он все же выкарабкался из комы, за то, что теперь у него на плечах и спине какое-то подобие экзоскелета, и Рэй ловит себя на желании потрогать его, как только они увидятся. Если увидятся.

– Ты выглядишь здорово, – она улыбается, ловя позади оранжевые блики знакомого комбинезона. Кажется, там уже очередь выстроилась поздороваться с ней. —Спина больше не…

– Рэй, я серьезно. Ты должна это увидеть! Люк тебе ничего не говорил?

– Люк… что? – теперь, когда с нее слетает флер счастья от встречи, пусть и не совсем даже встречи, она видит, что Финн встревожен. Очень встревожен. – Что я должна увидеть?!

На заднем плане мелькает оранжевый комбинезон, и голос По слышен как никогда ясно, может, потому что так близко от экрана голо-проектора:

– Серьезно, Финн, я не уверен, что нам…

– Мы должны показать ей это. Она должна знать.

– Знать что? – Рэй совсем теряется. О чем это они? И каким образом с этим связан Люк?

Она хмурится, пытаясь припомнить, было ли хоть что-нибудь за последние полгода, что она провела тут, на острове, в обучении, что могло бы хоть как-то повлиять на нее.

– Вы что там, нашли моих… – эта догадка приходит совсем внезапно, врывается в мозг, и Рэй забывает, как дышать. Ее родители? Неужели…

– Слушай, – Финн наклоняется к экрану, и теперь ей видны только его глаза, очень испуганные, размазанные на всю поверхность голо-проектора, и морщины на лбу. – Я перешлю тебе одну запись. Не уверен, что она дойдет, качество связи хреновое совсем, но… Рэй, – и он останавливается, и Рэй завороженно смотрит, как пляшет его зрачок, расширяясь, а затем сжимаясь до крошечной точки. – Мы что-нибудь придумаем. Я клянусь тебе. Все, нам пора, – щелкает, и экран заливает тускло-синим.

Нет связи – пляшут буковки на самом верху экрана.

– Э нет, так не пойдет, – Рэй знает, как совладать с этой штуковиной. И не такие чинила.

Она дергает антенну, копается в проводках, пережимая их и проклиная на все лады, пока голо-проектор не начинает работать снова.

Вот это уже другое дело.

Она подносит свой карманный голопад к экрану и принимается перекачивать на него то, что собирался отправить ей Финн.

Что-то очень важное.

Что-то, что его донельзя испугало.

Сперва она ничего не видит. Просто цепочка помех, разрезающих экран пополам. А затем они ширятся, растут, расползаясь цветными пятнами и обрывками голосов. И то, что возникает перед ее глазами, нельзя спутать ни с чем.

Это Первый Орден. Одна из агитационных реклам, на заднем плане которой кто-то призывает задушить восстание Республики в зародыше, пока это еще возможно.

Но Рэй смотрит не на алые флаги, царапающие небеса, и даже не на Хакса, стоящего на трибуне и всем своим видом показывающего, что он владеет этим местом, разумами тысяч собравшихся у его ног и миллионов, что слушают его.

Она смотрит на Кайло Рена, которого узнает теперь везде и всегда. Того самого Кайло Рена, что до сих пор приходит к ней в кошмарах и пытается утащить во Тьму.

Он стоит чуть поодаль, справа, как будто это все касается его не совсем, не вполне, или, может, как будто он куда выше, чем Хакс с его трибуной и всеми его агитационными речами.

Он стоит, задумавшись, а затем камера делает резкий рывок, и теперь Рэй может видеть человека, буквально прилипшего к нему, обнимающего за талию и улыбающегося камере.

– Мы победим, потому что с нами Сила! – говорит Хакс, и голос его делается все громче, превращаясь в зычный вопль, а на Рэй с голопада смотрит ее собственное отражение.

Ее двойник улыбается камере, а затем опускает голову Рену на плечо, как будто показывая, кому принадлежит вся эта Сила на самом деле.

– Вы ничего не сказали мне! – Рэй влетает в покои Люка, даже не собираясь стучать, Силой впечатывая дверь в стену, и швыряет голопад на стол.

Ее застывшее лицо на экране кажется диким, довольным и донельзя жутким.

– Как это может быть? – она вздыхает, не зная, как справиться с паникой. Это все сводит ее с ума. Откуда у Рена ее копия? Почему она там? Что он с ней сделает?

– Спокойно, Рэй, – Люку хватает взгляда вскользь, чтобы понять, что произошло. – Садись.

Рэй садится и скрещивает руки на груди.

– Когда? Когда вы узнали?

– Достаточно давно.

Эти два слова, сказанные тихо и спокойно, кажутся даже более жуткими, чем ее двойник где-то в недрах Первого Порядка.

– И? – ее трясет. Рэй облизывает губы и пытается собраться. Найти в себе еще хоть какие-то крохи самообладания, но это ох, как нелегко.

– И ничего. Это не важно.

– Это важно для меня! – она и представить себе не может, что делают с ней, с ее копией по другую сторону галактики. Используют в целях пропаганды, уверяя, что на их стороне вся Сила? О, это похоже на Кайло Рена. Он не станет брезговать даже такой пешкой.

– Рэй, эй, слушай, – Люк привстает и перегибается через стол, обнимая ее стиснутые ладони и зажимая в своих руках, успокаивая. – Это не ты. Оно… твой клон ничего не сможет сделать. Он не обладает твоей Силой. У него нет потенциала. Он бесполезен. И Сопротивление знает об этом.

– Вы же… – она осекается, понимая, что Люк знал обо всем, наверное, с самого начала. И все это время скрывал не потому, что она может взорваться, как это делает сейчас, а потому что для него это все не было достаточно важным. Для него ее двойник все это время был не более чем картонной декорацией. – Вы не понимаете. Я не боюсь ее, – говорить о «ней» все равно, что говорить о части себя, только отнятой. Отрезанная рука тоже болит.

– Я боюсь за нее, – Рэй кривится и отнимает руки. Ей лучше побыть одной. Помедитировать, что ли, пока она не подняла их остров вверх тормашками. —Простите, учитель.

Рэй запихивает свой голопад в карман падаванской куртки и вылетает из домика, несется сама не зная куда, только бы подальше отсюда.

На закате солнце ослепительно яркое, и это хорошо. Потому что никто не догадается, почему она плачет.

Смотреть на саму себя по другую сторону экрана – страшно. Рэй уже и не понимает, какая из них двоих настоящая. Та, что глядит на нее с насмешливой улыбкой, полной торжества, кажется куда более живой. Она же там, возле Рена. Держится за него, словно ее саму сносит ветром, и только он способен удержать рядом. Она ухмыляется и откидывает ото лба прядку волос, так некстати выбившуюся из прически, один в один повторяющей ее собственную. Она даже нос морщит, как это делает Рэй, когда ее слепит солнце.

И все же это просто фикция. Двойник. Картинка.

Рэй закрывает глаза и отбрасывает треклятый голопад на одеяло. Может, лучше бы она вообще ничего не знала. Какая ей разница до того, что совсем не касается ее?

Кайло Рен использует пустышку, чтобы создать видимость контроля, вот и все. Ничего личного. Кайло Рен просто хочет выиграть. Как и она.

Она так и засыпает, не раздевшись, свернувшись в клубок вокруг мерцающей картинки, обхватив себя за плечи, словно ей холодно. А еще словно голопад раскален, и она боится до него дотронуться. Боится обжечься.

Ей снится она.

Их связывает Сила. Та самая, что возникла внутри Рэй при сражении. Та самая, что дремала там несколько лет, наверное, еще с рождения. Та самая, что теперь причудливо тасует их сны и реальность, смешивая в один бесконечный кошмар.

Ей снится Рен, и снятся его прикосновения.

Он хватает ее за руки грубо, бесцеремонно, подтаскивая к себе.

Клоны ведь не сопротивляются, и Рэй обречена смотреть изнутри глазами своего молчаливого двойника, который покорно переставляет ноги, а затем опускается на постель с все той же застывшей улыбкой на губах.

– Раздевайся, – приказывает ей Рен, и она не может ему сопротивляться. Это что-то внутри или снаружи. Это что-то встроенное в ее сознание – покорность и сияющая улыбка.

Другая Рэй принимается расстегивать ворот черного платья, быстро и четко, следуя указаниям, и Рен хмурится.

– Медленнее. Крифф тебя задери, не так! – он бесится, и это заметно по его лицу, на котором нет ни капли спокойствия, только какое-то враждебное отчаяние. – Хватит, иди сюда, – и он дергает ее на себя, выворачивая запястье.

Пара секунд, и она уже в его руках. Надежно стянутая чужими объятиями, прижатая к стене и все такая же покорная.

– Не так, – он шепчет ей на ухо, отворачивая лицо так, чтобы Рэй не могла видеть его. Наверное, это то, что заводит его. Его ладонь надежно укрывает ее глаза, и теперь Рэй чувствует себя слишком беспомощной. Она внутри кошмара своего двойника и совсем не знает, как проснуться.

Он сдирает с нее одежду. Рвет ворот платья с глухим шорохом, стягивает вниз, открывая плечо и выемку шеи, чтобы целовать, а она ничего не может с этим поделать.

Ее двойник покорен. Он вытерпит все, и даже палец, который то и дело проходится по краешку ее рта, пока Рен ворочает ее как куклу, она не может прикусить. Хотя ей хочется как минимум отгрызть его и выплюнуть ему в лицо.

Все это просто сон.

Сон, который она чувствует слишком хорошо.

Рен убирает руку от ее лица, позволяя видеть, а сам подхватывает ее на руки и несет обратно на кровать.

Укладывает на живот и окончательно сдирает обрывки платья. Ей же оно ни к чему. Раздвигает ноги, удерживая своими ногами, ложится сверху, большой, тяжелый, до сих пор в одежде, которая царапает, ранит обнаженную кожу, и принимается елозить, пристраиваясь.

У него, наверное, огромный член, и Рэй хочется кричать, потому что ей дико больно. Так больно, что она хотела бы потерять сознание, сбежать из этого чужого тела, которое она ощущает как свое. Но она просто стонет в унисон со своим двойником. Стонет с каждым толчком, отзывающимся внутри болью. Стонет нежно и страстно, как это запрограмированно.

Он выкручивает ей руки назад, превращая весь мир в агонию, обхватывает за шею и заставляет выгибаться, чтобы не задохнуться своим дыханием, кусает ее за плечи, оставляя отметины, и что-то шепчет. Сбивчиво, жарко, все время вырывая из небытия, в которое она пытается соскользнуть.

– Я тебя… – вскрикивает Рен и кончает в нее, содрогаясь. Он обхватывает ее еще сильнее, и боли становится так много, что весь мир вертится, сливаясь в тусклое пятно. – Ненавижу.

– Ненавижу тебя, Рэй… Ненавижу…

Его руки скользят по ее затылку, собирая волосы в кулак и наматывая, а затем все меркнет.

Ничего больше нет.

Ее выкидывает из сна, и Рэй подрывается с криком. Грудь ходит ходуном, а сама она валится с кровати, не в силах удержаться. Падает на пол, не чувствуя тела, потому что у нее «все еще все болит», и, кажется, принимается беззвучно рыдать. Она смотрит на темный потолок, на котором не написано, что делать дальше. Там вообще ничего нет, потому что до рассвета еще слишком далеко.

Да и как разница. Ей все равно не с кем поделиться.

– Мы должны остановить это, – Рэй больше не смотрит на свое отражение на голопаде. Новая это агит-реклама, или может быть, повторение старой, ее до сих пор выворачивает наизнанку, стоит увидеть Кайло Рена. Потому что она слишком уж хорошо разглядела его в прошлый раз, во сне.

– Зачем? – пожимает плечами Люк. – Сейчас это только навредит нам, выдаст наше местоположение. Пойми, Рэй, никто не может быть уверен в твоей Силе, пока сам не увидит ее. А пока он будет водить за собой марионетку и хвастаться ею, ничего ровным счетом не случится. Кайло просто тешит свое раненое самолюбие, вот и все.

– А что, если я каким-то образом с нею связана? Вдруг она может черпать Силу из меня? – это еще страшнее, чем любой сон. Это ведь случится в реальности – однажды Рэй проснется и поймет, что из них двоих – она сама фальшивка.

– Не может и не сможет никогда. Этого не случится, Рэй, я тебе обещаю, – Люк смотрит на нее уверенно и спокойно, но почему-то ей кажется, что в глубине его глаз мелькают те же безумные искорки. – Я смогу защитить нас от Кайло. Поверь.

– Ага, – кивает Рэй, хотя она ему больше ни капли не верит. Может, она и сбежала от Рена на другой конец вселенной, но кто защитит ее двойника?

В этот раз все куда хуже. Он трахает ее с каким-то наслаждением, выворачивая руки, зажимая шею, ломая и комкая, как поступают с ненужной вещью.

Швыряет на пол и пристраивается сверху, обхватывает лицо рукой и требует, чтобы она смотрела на него во время того, как он это все делает.

Хватит, пожалуйста, просто хватит… – умоляет Рэй внутри под унисон бесконечных «ненавижу», а (ее)не ее тело покорно выгибается, повинуясь своему хозину. Раздвигает ноги и распластывается на полу. Подставляет задницу унизительным шлепкам.

Оно только одно делать не умеет – оно не получает удовольствия, и Кайло это еще больше бесит. Он злится и истязает ее сильнее. Ему мало просто изнасиловать ее, ему хочется унизить. Сломать. Разрушить.

– Приподнимись на колени, – приказывает он, и она мельком ухватывает выражение его лица. Оно, исполосованное шрамом, обезображенное хуже некуда, просто светится от мрачного довольства. Отвращение и удовольствие – вместе дают коктейль из бесконечной боли. – Наклонись вперед и раздвинь свою задницу для меня. Давай.

Она делает это все еще в сознании. То, что происходит потом, кажется, все же выбивает ее из тела.

Рэй просыпается там же. В чужой постели. Придавленная тяжелой рукой. Истерзанная и практически онемевшая от боли чужого тела, которое совсем как ее. Вся в потеках спермы и крови.

Слишком много крови.

– Вставай, – дергает ее за волосы Рен и вынуждает идти за собой. Тащиться, передвигая непослушные ноги. —Спускайся следом.

Он ведет ее по какому-то темному коридору, все ниже и ниже, и Рэй уже забывает считать – эта дорога кажется бесконечной.

Она может только молиться о том, что все закончится безболезненно для нее. Хотя бы для нее той, что внутри.

Рен останавливается внезапно, словно может видеть в этой кромешной темноте, хлопает ладонью по панели, открывая механическую дверь.

Та ползет медленно, давая глазам приспособиться к тусклому свету. И тому, что Рэй видит внутри.

Наверное, это должно было быть складом. Вернее, когда-то им было. Но сейчас помещение заполнено изломанными кусками тел, устилающими пол. Тем, что когда-то было ею.

На Рэй смотрят ее собственные лица, изломанные и раскромсанные, но на каждом из них застыла та же покорная торжествующая улыбка.

Как и у нее сейчас.

Кайло наклоняется и целует ее, подталкивая вперед, к ним, молчаливым свидетельницам, и гладит по щеке, на которой до сих пор синяк после его прикосновений.

– Я ненавижу тебя, слышишь? – он говорит не с ее двойником, совсем нет. – Потому что ты никогда, никогда, даже на долю мгновения не станешь ею. Понимаешь, ничтожная ты вещь?

Его пальцы так удобно укладываются на ее шее, чтобы сдавить и уничтожить. Они такие горячие, или может, Рэй это просто кажется, потому что, застряв в чужом теле, она все равно осталась собой.

– Ненавижу, – повторяет Рен, и хватка становится сильнее. Еще немного – и у нее глаза вылезут из орбит, а искусственные позвонки щелкнут и рассыплются у него под пальцами.

– Я тоже, – повторяет Рэй онемевшими губами. – Я тоже… – и они действительно шевелятся, исторгая это жуткое, измученное «привет» через сотни и тысячи парсеков. – Ненавижу тебя, – вот теперь она больше не улыбается. Теперь она знает, как сделать это.

====== By your side shall I stand (Рэй/Кайло Рен) ======

Комментарий к By your side shall I stand (Рэй/Кайло Рен) Оххохо, давненько меня тут не было)

На самом деле это скорее даже не отдельный драббл, это незаконченная часть, существующая как отрывок без начала и завершения.

Но она мне нравится такой, потому что по сути это только часть истории в моей голове.

Мой отдельный реверанс в сторону SWTOR, где нет однозначного добра и зла, а есть много-много людей. И их сторон. И их решений)

– Мой император, – она преклоняет перед ним колено. —Вы звали меня? – Рэй дрожит в нетерпении, чувствуя, как растет и ширится внутри нечто громадное. Всеобъемлющее. Это благоговение, которое она испытывает, когда видит свое божество воочию.