Текст книги "100 shades of black and white (СИ)"

Автор книги: Shagel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 60 (всего у книги 72 страниц)

Это будет недолго, хотелось бы ему утешить ее, но нет. Он знает, что все не так.

Сноук любит все новое. Красивое.

Человеческое тело не предназначено для совокупления с муунами, слишком уж велика разница.

Но Сноука это не останавливает, и он усаживает Рэй себе на колени, заставляя елозить по выпирающему через золоченый халат бугру. Он засовывает ей пальцы в рот, по одному, длинные, костлявые пальцы, так глубоко, как только она может принять их в себя, не задыхаясь.

Двигает ими, имитируя толчки члена, который, скорее всего, вряд ли поместится внутри нее.

То же понимает и Рэй. Она морщится, елозит еще сильнее, пытаясь высвободиться, мычит, но это только раззадоривает Сноука. О, он любит эту игру.

То же было с другими девушками, доставленными ему с разных уголков галактики, но ни одна не выжила – Силы в них было недостаточно.

Вытащив мокрые от слюны пальцы из ее рта, Сноук вытирает их о гладко-выбритое влагалище. Раздвигает складки и увлажняет клитор. Растирая быстро, жестко, заставляя Рэй вздрагивать от боли каждый раз.

Все это Кайло видит и не может отвернуться. Ему и без того достаточно зыбких отражений, их смазанность, нереальность лишь слегка смягчает привычную жуть реальности.

Так уже было, так будет снова, и не раз. Ты, главное, потерпи, умоляет ее про себя Кайло, хотя она вряд ли услышит его.

От вида здоровенного члена, темного, увенчанного бугристой головкой, Рэй глухо вскрикивает, пугается и снова пытается сбежать. Раскидывает ноги, но ее не пускает ошейник, ухватывая горло в тиски, и ей приходится смириться.

Принять неизбежное.

Она все еще стонет, кричит, и Сноук позволяет ей делать это, насаживая ее тело на себя. Поддерживает за талию, не давая соскользнуть, и с каждым толчком он все глубже, раздирает ее изнутри.

На пол отвратительно гулко шлепаются капли крови, и из смуглого живота выпирает, появляясь и исчезая, небольшой бугор. Это выглядит до того отвратительно и вместе с тем возбуждающе, что Кайло чувствует, как поднимается, крепнет его собственный член.

Он хочет быть на его месте, он хочет Рэй, и, увы, не может получить ее.

Глухих стонов, шлепков плоти о плоть, влажных, мягких, все больше, и в ушах стучит кровь, а по залу растекается волна возбуждения, смешавшаяся с грязью Тьмы. Сноук щедро делится ею со своим учеником, ему не жаль, и Кайло пропускает тот момент, когда на пол сыплются темные капли семени, а Рэй, сброшенная на пол, обмякшая, нелепо раскинувшая руки и ноги, задыхается от немого плача.

– Я возьму тебя немного позже, – довольно откидывается на троне Сноук. – Ученик, ты можешь подойти. Встань.

Он подзывает к себе Кайло, и тот идет, шатаясь, потому что все еще не может кончить, не взглянув на Рэй, наслаждение смешиваются с болью, и ноги дрожат.

Свернувшаяся у ног своего нового хозяина она все еще сверкает золотом, светится изнутри, пусть и замаранная пятнами крови и семени. И корона, повисшая на ее волосах, все так же остра, напоминая осколки планет.

– Смотри, как пробудить Тьму, Кайло. Постепенно, непрерывно и, главное, терпеливо. Позже, когда она научится любить меня, я дам тебе попробовать ее. Ты сделаешь ей... мне, – поправляется он, – настоящего наследника Первого Порядка.

Сноук перебирает пальцами, и Сила подчиняется ему. Поднимает Рэй в воздух, подтаскивая ближе.

Ей и хрустальный гроб не нужен, она и без него красивая.

====== Shaddaa ghouls (Хакс/Рэй) ======

Комментарий к Shaddaa ghouls (Хакс/Рэй) Отож, специально для тех, кто любит Рей/Хакс))))

http://moghidien.tumblr.com/post/169917385841

Клепалось очень давно, а все равно люблю)

К новой вылазке Рей готовится обстоятельно.

Не так, как в прошлый раз, когда ей пришлось улепетывать от Рена через весь космопорт. Красть... нет, не так, одалживать чужой транспортник и потом скакать по гиперпространству, вымаливая у всех богов Джакку удачи.

Хах, чтоб ее еще раз так угораздило!

В этот раз она продумывает все заранее.

– Вам что-нибудь взять, Учитель? – спрашивает она у Скайуокера, держа наготове планшет. Вот запросит он чего-нибудь особенного, а она забудет, и потом он обидится. А ей придется стоять в пруду ночи напролет, потому что в возрасте Люка все люди слегка обидчивые.

– Ага, – Люк чешет заново отрастающую бородку – теперь, когда тут Рей, да еще в качестве официального падавана, дикаря из себя не сообразить. – Нам бы мантии не помешали.

– Мантии?

– Мантии, – щурится он. – Обычные самые бери. Штуки четыре, они моментом расходятся. А еще... – он задумывается. – Еще пять слитков димерита, новые голопады... Нет, бери старые, какая разница, тут связи вообще нет.

– А зачем нам голопады, если на них ничего не посмотришь? – не может никак сообразить Рей и чешет стилусом затылок.

Люди в таком возрасте не только обидчивые, думает она. Но и немного странные.

– Так зальешь туда чего посмотреть. И побольше, – говорит с ней как с непонятливой дурочкой Люк. – Только выключи связь сразу. А то приведешь с собой целую толпу, как в прошлый раз.

Ах, ну конечно, о чем еще будет вспоминать Люк, как не о ее проколах.

– Это было не в прошлый, – бурчит Рей, изображая раскаяние. Не очень похоже, наверное, потому что Люк складывает руки на груди и смотрит на нее очень недовольно.

– В прошлый раз летали вы, – кой крифф ее вообще за язык дернул сказать об этом. – И прилетели пьяный. С десятком повстанцев. Пили еще потом... – Рей отлично помнит ту неделю.

Вся зря прошла, считай. Она только ходила по острову и собирала пустую тару, чтобы в ней воду из родника таскать. Алкоголикам несчастным.

– Ну-у-у, в позапрошлый, – только больше мрачнеет Люк. Он же не любит, когда в его поступках находят какие-то изъяны. – Ты была неосторожной, падаван. Нельзя так.

– Ага, – кивает она, вздыхая. Вот так всегда, поспорить не с кем, пожаловаться некому, а Люк только приказывает и отчитывает.

И пока он не завел разговор о позапозапрошлом разе (там вообще было такоооооое...), надо быстренько давать деру. Так что Рей в последний раз смотрит на свой несчастный список и отключает планшет.

– Ах да, Рей, – догоняет ее голос Люка, когда она уже собирается закрывать за собой дверь.

– Да, учитель?

– И дряни той захвати. Что в прошлый раз привезла. Хорошая штука в самом деле.

Ну, тут не поспоришь.

Та штука с Нар-Шаддаа такой забористой оказалась, как будто галлюциногенных грибочков туда щедро сыпанули. Рей неделю спать нормально не могла.

Но хорошо хоть, Люк компанию на очередную пьянку не запросил, пришлось бы искать кого с желудком посильнее, чем у нее.

Рей хмыкает и прикрывает за собой скрипучую дверь.

Ох уж эти джедаи.

Нар-Шаддаа на самом деле та еще помойка.

Удивительно, что заставляет ее возвращаться сюда снова и снова.

Тот факт, что здесь до сих пор не примкнули ни к одной из сторон? Или скорее шум и движение. Нескончаемый поток людей, пришельцев, напивающихся в баре, где она сейчас расслабляется после долгого забега по торговцам.

Рей вздыхает и блаженно закрывает глаза, кивая в такт музыке.

Так бы и осталась тут насовсем. Ни тебе Кайло Рена (он в такую дыру не сунется, он же брезгливый), ни тебе Люка с его вечной паранойей. Ни тебе Орденов, Республик.

Одни воры, наемные убийцы и подозрительные личности.

Ну прям как дома. Сплошное блаженство.

И пахнет так же – спиртное и кровь после драки.

– Смотри, где стоишь, – кто-то тыкает ее в спину локтем, чуть не сбивая с ног, и добавляет ругательств на общегалактическом. – Это тебе не корусантский бордель, идиотка.

– Чего? – Рей оборачивается, готовая дать отпор во всех смыслах – и за словом она в карман не полезет, и по голове настучит.

Оппа!

Не настучит.

Она так и замирает с открытым ртом, не успев познакомить своего обидчика со своим мнением насчет всяких болванов, прущих напролом.

Перед ней не кто иной, как генерал Хакс самолично.

Конечно, он додумался переодеться, не идиот же (сунься сюда кто из Ордена без толпы сопровождающих, моментом в темном уголке горло перережут), но его огненно-рыжую шевелюру цвета второго солнца на Джакку Рей никогда не забудет. И еще это презрительное выражение, словно он смотрит на нечто отвратительное, он так и не смог убрать со своего лица.

Ну надо же, а его каким ветром сюда занесло?

Тайное задание, или он сюда катается расслабляться? Видит Свет, с его работой сдохнуть можно на три счета, так что неудивительно, если за вторым.

Хакс смотрит на нее с враждебностью, но без подозрительности. Никак не догадывается, с кем его сегодня судьба свела. А жаль, его бы удар хватил, и Рей с удовольствием бы на это посмотрела. Только вот потом придется опять сбегать. И Люк без парочки захваченных с бара бутылок ядреного пойла ворчать станет.

– Ну? – повторяет он снова. – С дороги. Ты глухая или что? – он вглядывается в ее лицо, но, кажется, ничего на ум не приходит.

Хах, за этим боевым раскрасом фанатки Датомира ее даже Кайло Рен не узнает. Рей же подготовилась. Обстоятельно.

Так что она может слегка развлечься. Видит Свет, ей уже давно хотелось сделать что-нибудь эдакое, и момент подходящий.

Она охает и цепляет на лицо подозрительную мину:

– Пресвятая Тьма, – тянет Рей, глотая гласные, как это делают все на Нар-Шаддаа. – Это же вы... – она качает головой, задумавшись. – Неужели сам генерал...

– Молчи! – и тут Хакс делает то, что никто бы не мог себе представить. Даже Рей, а уж она-то всякие варианты просчитывала. Он тянет к ней свою лапищу и накрывает рот ладонью.

Очень по-хамски. И неприлично.

– Крифф, даже выпить спокойно не дадут, – бубнит себе под нос Хакс и тащит за собой. Как-то подозрительно далеко от основной тусовки, в самый темный угол. И умудряется не сбиваться с темпа несмотря на то, что Рей сопротивляется.

Как это ни удивительно, оттаскивает он ее не для того, чтобы придушить, а вполне себе поговорить.

– Ты будешь молчать? – угрожающе спрашивает он Рей.

Конечно нет. Делать ей, что ли, нечего. Но она кивает. Немного подумав для виду, утвердительно наклоняет голову.

Чужая рука убирается наконец от лица, давая Рей дышать.

– Сделаешь так снова, и я тебе руку сломаю, – обещает она, попутно выплевывая изо рта забившиеся туда временно выкрашенные в черный пряди волос.

– Если заткнешься, мне не придется это делать снова, – не остается в долгу Хакс, и Рей почему-то смешно.

Ну надо же, вечно ей везет на всяких придурков. Еще дня не прошло, а она уже нашла на свою задницу приключений. А все из-за Люка, между прочим. И его выпивки.

– Что будешь? – внезапно спрашивает Хакс и ищет по карманам кошелек. Вот так поворот! Это он ей предлагает выпить?

– Я? – Рей на всякий случай показывает на себя пальцем. По-хорошему надо сказать “ничего” и смыться, пока ее не раскусили. Но она ведь так не сделает.

Хакс ждет, очень терпеливо, пока она решит.

– Шаддаарского гуля, пожалуй, – кивает она и садится за пустой столик рядом.

Она же, кажется, хотела развлечься. Все равно закончится это так же, как и в прошлый раз.

Вот Люк будет ругаться...

И все же он тут на отдыхе. Незапланированный отпуск на пару дней и все такое, объясняет Хакс уже за третьей стопкой гуля.

Огненное пойло расходится по организму быстро, а еще развязывает язык. Вот почему он такой болтливый. (И вот почему Рей до сих пор тянет свою первую и единственную стопочку).

– Ты не представляешь, как я заебался, – трясет он рыжей головой, а потом вздыхает, допивая до дна. – Это придурок просто вознамерился испортить мне жизнь. Как же он меня бесит!

– Понимаю, – хмыкает Рей. Упс, не стоит Хаксу знать, что ее Рен заебал не меньше. Может, даже больше. По крайней мере, за генералом-то никто не гоняется по всем космопортам.

– Ничего ты не понимаешь, – отмахивается Хакс. – Знала бы ты, как же мне тут хорошо.

Он пьян, и глаза у него блестят, но голос такой счастливый. И честный.

– Никто не стоит над душой. Генерал – это только ваша вина, что мы потеряли Старкиллер, – кривится он, передразнивая Кайло Рена. – Ваши люди не в состоянии удержать в плену одну-единственную девчонку, крифф ее задери!

Вот теперь разговор зашел о ней.

– Можно подумать, мне вообще эта мусорщица сдалась, – Хакс, даже не обращая внимания, отбирает у Рей ее стопку и опрокидывает в себя. – Я с самого начала не верил в то, что это выгорит. И знаешь, что получилось в итоге? – он хмыкает, и на его лице, потерявшем все надменное превосходство, расплывается пьяная ухмылка.

– Ну? – Рей уже не обращает внимание на свою выпивку. Куда интереснее послушать о ней самой. Когда еще такое услышишь...

– Она ему так ввалила, что готов руку ей пожать, если увижу, – признается он. – Но все равно в эту муть с балансом Силы не поверю. Ни за что.

Рей прыскает со смеху. Пожать руку? Ей?

– Ты... кстати на нее похожа, – задумывается Хакс. – Серьезно. И как я сразу не заметил, – он мнется, не зная, как сказать.

– Но ты красивее, – говорит он наконец. – Погоди.

Его уносит всего на пару минут к барной стойке, пока Рей старательно подбирает с пола отвалившуюся челюсть. Возвращается Хакс с новыми двумя стопками знаменитого шаддаарского гуля, ставшего причиной такого необычного знакомства.

– Держи, – протягивает он Рей ее выпивку и салютует своей стопкой прежде, чем выпить. – А ты здесь почему?

– Я? – Рей отпивает, и в горле снова сворачивается огненная змейка, а дыхание захватывает. – А я за мантиями приехала, – говорит она первое, что в голову пришло.

– Мантиями? – Хакс сейчас удивительно похож на нее саму, когда она услышала просьбу от Люка. Жаль, она не может ему это рассказать.

– Ну да. Мантиями. Рвутся часто, – качает головой Рей. – Дырка тут, дырка там, и все, – ей почему-то смешно, что она сейчас сидит в баре на отшибе Нар-Шаддаа с самим генералом Хаксом, и ей действительно нравится это.

Хакс задумчиво качает головой, но не знает, что сказать, и это выглядит так забавно, что Рей принимается хохотать.

Она смеется долго, потому что она пьяна, потому что криффов гуль действительно вкусный и потому что ей хорошо.

Жаль, что это должно закончиться. И совсем скоро.

Они выныривают из накуренного дыма бара в не менее густой туман снаружи.

Вслед им несется парочка проклятий на общегалактическом и летит одинокий стул. Но они вовремя сбежали из начинающейся драки.

Рей смеется и выкрикивает что-то, кажется, жаргонное с Джакку. И ей тут же отвечают.

– В задницу их, – машет только что прикупленной бутылкой с шаддаарским пойлом Хакс. – Не обращай внимания. Они придурки.

– Ага, – кивает Рей. И все же показывает в сторону бара неприличный жест. Это же Нар-Шаддаа, и здесь все можно.

И даже больше.

Пока она пытается отобрать у Хакса свои бутылки (они же для Люка, тот не простит, если они разобьются), он умудряется оттеснить Рей к ближайшей стенке. И зажать между собой и каменной поверхностью.

– Ты же сейчас уйдешь? – спрашивает он, вглядываясь в ее лицо. – Да?

– Мне нужно, – Рей с сожалением кивает. – Придется, если я не хочу скакать по всем космопортам. Такое часто со мной бывает.

Вообще-то это смешная шутка, но сейчас ей самой как-то не очень радостно.

– Но ты хотела бы задержаться? – Хакс пьян, и, наверное, не отдает себе отчета. Он дотрагивается до ее лица и гладит по щеке. А затем наклоняется ближе и накрывает своим ртом ее рот, не давая сказать нет. Или да.

От него несет спиртным, и на вкус его губы горько-сладкие, хотя Хаксу это удивительно подходит.

– Мне правда пора, – отвечает Рей, когда он отпускает ее и она может перевести дыхание. Воздух Нар-Шаддаа точно такой же – ядовито-горький, и им не надышишься. – Прости.

– Генерал Хакс? – она останавливается возле полетного кара, уже готового отвезти ее к транспортнику, потому что ей пора исчезнуть. Сейчас, пока она не натворила еще чего, ведь ей хочется.

– Да? – он все еще стоит, опершись о стену бара, и курит. И одежда с чужого плеча ему ужасно идет. Он похож на себя, но ни капли не напоминает образ, вдохновляющий Первый Орден.

– Поцелуй куда лучше, – Рей садится в кар и заводит мотор. Она должна сказать это. Она не может – и все же говорит.

– М-м-м? – Хакс все еще не понимает. Поймет он куда позже.

– Это лучше простого рукопожатия. Мне понравилось.

Рей отправляет кар в полет над городом, а на сидении рядом позвякивают бутылки, но на душе удивительно хорошо. Пусто и просто хорошо. Теперь можно спокойно возвращаться к нудным тренировкам и медитациям.

И жаль, что об этом не расскажешь Люку.

Она улыбается и снижает скорость, приземляясь у космопорта, где отсюда виден ее транспортник.

– Это просто достижение, – разговаривает она с бутылками. – И сегодня нам не придется удирать через всю Вселенную. И скакать по космопортам, – вздыхает Рей почти с жалостью. – Но, в конце концов... всегда есть следующий раз.

Бутылки согласно поблескивают в руках, и Рей в последний раз набирает полную грудь воздуха Нар-Шаддаа, перекатывая на языке горький привкус.

Он ей нравится.

====== The end of the fxxing world (Рэй/Кайло Рен) ======

Комментарий к The end of the fxxing world (Рэй/Кайло Рен) Оооо, да здравствуют маньяки, садисты, оммажим в сторону Нетфликсовского “Конец этого сраного мира”, потому что...

Хотите знать, что играло в машине Рена? А вот

Hayes Carll – KMAG YOYO

Навеяно любимым моим аэстетиком)

https://pp.userapi.com/c840429/v840429402/47d3d/xgeUjppd_ZU.jpg

Они в бегах целую вечность, и лобовая панель уже вся покрыта пустыми обертками от Орео, точно мусорная корзина, спекшаяся на солнце. И пахнет – оглушительно – шоколадом. Слава богу, Рен не любит сэндвичи или какую-нибудь другую дрянь, иначе воняло бы тухлым мясом. Или салатом, расползшимся по жаре.

А шоколад, что ж, вздыхает тихо Рэй, шмыгая заложенным носом, шоколад – это еще ничего.

Ее многострадальное лицо и без того натерпелось за последние полторы недели. С одной стороны уже выцветший синяк, расплывшийся желто-зеленым пятном на всю щеку. Нос, который больше не чувствует запахов. Шатающийся зуб мудрости – тоже слева. Зуба не жалко, и иногда, когда Рен не смотрит, она лезет в рот рукой, грязными пальцами – потому что их машина хуже помойки – и ощупывает его. Лучше бы выдернуть. Кусок скололся во время несчастного случая. Царапает щеку, и на пальцах всегда остается розоватый след от крови, смешавшийся со слюной.

Почему со слюной?

Да просто она голодна. Всегда так, когда ей плохо, или она нервничает. Кажется, где-то внутри горла поселился самый настоящий слюно-демон, душит ее теперь без остановки. Давись, Рэй, своей солью вперемешку с пылью, ведь окна не закрываются. Ручку Рен сломал во время прошлого приступа, и теперь она лежит на коврике, под ногами. Острый штырь все еще смотрит на Рэй исподтишка. Подмигивает блестящим, чистеньким краем. Ждет своего часа.

– Подай еще одну, – отрывает ее от мыслей Рен. Толкает в плечо, специально давя ногтем на взбухшую ранку, обрамленную ржавой коркой. Царапнуло не то, чтобы очень сильно, просто задело, но все еще болит. А он еще нарочно проходится, не жалея. – Эй! Рэй!

– Да-да, – она оживает, старательно отодвигаясь в сторону дверцы, только так, чтобы это не было сильно заметно. Нет, сбежать Рэй тоже пыталась. А то, откуда, вы думаете, у нее синяки на лице и зуб скололся? – Вот.

Она очищает шоколадное печенье от обертки, скрипучей, шелестящей, блестящей, тащит изнутри растекшиеся от жары куски шоколада и сует Кайло в рот прямо вместе со своими пальцами.

Это тоже один из дорожных ритуалов. Она кормит его, она вроде как штурман, она полезная, убеждает ее Рен. А еще она умеет доставлять удовольствие, и в этом заслуга уже приютской, хреновой жизни. Там как хочешь, вертись. Только выживи.

Может, поэтому она и не заорала, когда он потащил ее в угнанную тачку.

Колеса были разные, дверцы расцарапаны снаружи, будто внутрь гризли ломился, а еще из окон неслась, гремя, музыка. Что мешало ей сойти с обочины, рвануть в лес, хотя бы за крайние деревья? Босые ноги, вот что.

Кеды она несла в руке, и один из них вообще напрочь расклеился. Финн давал ей тюбик какой-то вонючей хрени, сказал, прижми, Рэй, и все будет в порядке. Может, жала плохо. А может... а может, это все было предопределено.

Не успела она сигануть по колючкам в кустарник, когда Рен заглушил мотор и вылез наружу, здоровый, такой большой, что Рэй сразу поняла – никуда она дальше не пойдет.

Не успеет, силы-то не бесконечные. Да и два дня пешком куда глаза глядят тоже сказались.

– Какого... Какого хрена! – ее ломкие пальцы, все напрочь искусанные его зубами, синие от кровоподтеков, будто из пластика сделаны. Как в магазине у манекенов, и Рэй смотрит, как валится из них шоколадный кусок, осыпаясь, прямиком ему на ноги. – Я же говорил, будь осторожна. Говорил?

Рен не спрашивает, скорее, рычит, и она завороженно кивает, кричать или оправдываться в такой момент – гиблое дело. Вот и кивает болванчиком игрушечным, разве что не улыбается. Нельзя показывать зубы. Ни за что нельзя. Видела по телику приютскому, когда включали бесконечные передачи о саваннах. И смотрела – точно так же зачарованно – как рвет горло какой-нибудь газели лев, а та молча глазами хлопает. Вздрагивает еле заметно и только подставляет шею, на, бери.

Его пальцы, воняющие жженой резиной, от руля, ухватывают Рэй за волосы и тянут на себя, так больно, что на глаза слезы наворачиваются.

Одной рукой он удерживает машину ровно, а другой подтаскивает к себе ее многострадальное лицо, тычет им себе в пах, в ноги все в шоколадных крошках.

– Подбирай теперь!

И Рэй елозит ртом – все еще слюна и кровь, забыли? – по его бедрам, слизывая с дубовых джинсов размазавшийся сахар.

Старательно так елозит, пока ему не начинает нравиться.

О, за эти две недели она накрепко заучила, что нравится – а что не очень – Кайло Рену.

Он ненавидит полицию, которую надо объезжать сельскими дорогами, никаких трасс, никакой бешеной скорости. Тупые вопросы, которые Рэй бросила задавать еще на третьем, когда получила свою первую пощечину.

– Ты меня убьешь? – кажется, именно это она и спросила.

– Конечно, – согласился Рен так легко, будто она была какой-нибудь газелью из дерьмовой передачи по BBC. А потом как замахнулся. Ну и вот. Было не больно, но... как-то так вышло, что ему она не ответила тем же.

Боялась ли ножа, прижатого к горлу? Да не очень. Нож был острым, блестящим, от такого умирать недолго да и не больно.

А любит Кайло Рен только себя и дорогу. И шоколадные печенья, растопленные солнцем.

А еще – иногда, но говорит он об этом очень редко, всегда после неудобного секса на заднем сидении, вытертом и изодранном в лохмотья, посреди блестящих шуршащих оберток – ее.

– Однажды я тебя съем, – обещает он ей, смеясь, и улыбка – не скаль зубы, никогда не скаль зубы! – делает его еще опаснее, безумнее. А потом прикусывает ее пальцы, и без того уже синие, все в лунках от зубов, и они мокрые и сладкие, когда Рэй сует их себе в рот, чтобы облизать.

Кровь и шоколад.

Она вкусная. Ну хоть за это спасибо.

Может, поэтому и не выбросилась еще из этой бешеной тачки, несущейся прямиком в ад?

Еще никто и никогда не говорил ей более романтичных слов.

====== Lesson (Кайло Рен/Рэй) ======

Комментарий к Lesson (Кайло Рен/Рэй) Играем в правило Трех Не.

Сегодня не пятница, это не порно, и уж тем более, это совсем не то, чего ожидали.

Одно из них верно, другое спорно, а третье просто нагло лжет.

Что сказать, безобоснуйно выгуливаю своих демонов)

Это можно считать почти вбоквелом к What we left in the darkness

– Как Рэй? С ней все в порядке? – это первое, что он спрашивает, когда у трапа его приветствует верная Анхсен-е-мин Рен, преклонив колено, как подобает верному рыцарю. Та смиренно кивает, лишь на мгновение подняв глаза, подведенные черным, и и в руках ее трепещет золотое, легкое полотно.

– Дожидается вас, Верховный, – голос Анхсен тих и сладок, вот бы Рэй взять у нее пару уроков. Но нет, же, эта упрямая девчонка скорее язык себе отрежет, чем смирится со своим новым положением. Хотя иногда ее упорство даже забавляет.

Но не сегодня, после тяжелой битвы ему нужно другое.

Покой.

Покорность.

Как жаль, что Рэй все никак не поймет этого.

Кайло на ходу отстегивает тяжелый плащ, пропитанный чужой кровью, скидывая его на пол, и принимает золотое одеяние.

Для торжественных приемов его дожидается и корона: каждый осколок в ней – это еще одна покорившаяся планета, из тех, что когда-то принадлежали его матери, при жизни той, разумеется. Но сейчас он хочет видеть только Рэй.

– Я буду у себя, Анхсен, – он легко, ласково треплет ее по подбородку, – позаботься о том, чтобы нас не беспокоили.

В прошлый раз это стоило жизни двум нетерпеливым идиотам послам, вздумавшим потревожить его в неурочный час.

– Как скажете, Верховный Лидер.

Маленькая фигурка ловко подбирает упавшую на пол ткань и отступает назад, в тень Ипсилона, уже оттуда раздавая тихие приказы.

Ее голос на старом, полузабытом языке, напоминает Кайло колыбельные песни, те, что пели ему местные няньки, когда матери не было рядом. Но в песнях Анхсен-е-мин Рен нет нежности. Она верна своему господину и действует согласно его воле.

Пленников в карцер. Не давать воды, держать под ярким светом. Самого несговорчивого расстрелять на глазах у остальных. Первый Орден будет жить вечно на костях своих врагов. Поверженных, конечно.

Первой среди них, тех самых обезумевших повстанцев, что рискнули напасть на Кайло во время дипломатической миссии, была Рэй. Ей следовало лежать с остальными, в общей могиле, но он ведь пощадил ее?

Вытащил тогда из горящего корабля, протаранившего здание Совета насквозь. Он был рядом, когда с ее обожженных кистей снимали поврежденную, обугленную кожу, когда ей восстанавливали сгоревшие до костей пальцы, намертво прилипшие к штурвалу, и когда она шептала, уставившись в белый потолок его личной мед-капсулы – Почему ты оставил меня в живых? Зачем?

Ответ был слишком очевиден.

Он просто хотел ее себе. Как и все остальные свои игрушки.

Она выглядит ровно так, какой он оставил ее несколько часов тому. Десять, если быть точным. И Рэй запрещено трогать кому-либо, кроме Кайло.

Ее изогнутое, натянутое на длинных веревках тело влажно поблескивает в низком свете, отливает золотом. Руки заломлены за голову, перехвачены в трех местах, но мягко, чтобы не перекрывать кровообращение. Во рту кляп, и вовсе не для того, чтобы она не могла кричать – какая разница, если ее никто не услышит, не придет на помощь. Никому не хочется быть мертвым ради одной спасенной мусорщицы.

Тонкое, худое тело, высушенное солнцем, так и не получившее изящность изгибов с новым рационом, больше висит в воздухе, и пола касаются только маленькие пятки.

И это чертовски прекрасно, до того захватывающе – распятая в центре, скованная, смиренная Рэй, – что он останавливается еще на пороге, прислонившись плечом к панели. С наслаждением вдыхая запах ее духов, смешавшихся за время пытки с потом.

– Я тут, моя любовь, – зовет он Рэй, и она вздрагивает, а затем принимается дергаться в веревках, только туже затягивая узел на шее. Бьется словно угодившее в силки маленькое животное, теряющее разум при виде опасности.

– Ну же, тише, – он не хочет, чтобы она задохнулась или хотя бы оцарапала свою прекрасную кожу веревками, и идет к ней. Подхватывает на руки, осторожно, аккуратно, чтобы случайно не дернуть за узлы, удерживающие ее под потолком, и держит так, пока Рэй не обмякает в его объятиях. Она вся в испарине, и лоб влажно блестит, а под глазами дорожки слез, соленые на вкус. Она дрожит, все тонкое тело ее ходит ходуном, непривычное к новой позе.

– Вот так, – Кайло перехватывает ее поудобнее, она такая легкая, что ему несложно удерживать ее вес одной рукой, и аккуратно расстегивает ремешок кляпа, вытаскивая скользкий от слюны золотистый шарик.

По крайней мере, с ним не пришлось волноваться, что она откусит себе язык и захлебнется кровью, как обещала.

– Дыши.

И она дышит, закашливается, а затем кривится и плюет ему в лицо.

Ну вот, он стирает плевок со щеки и щедро размазывает по ее лицу, Рэй так и не выучила свой урок, и придется повторять все снова.

– Ты обещала быть покорной, любовь моя. Помнишь?

– Пошел ты... – она даже не успевает договорить, он разом засовывает пальцы ей в рот, все четыре, прижимая язык и не давая закончить.

– Только попробуй укусить, и я оставлю тебя болтаться еще на столько же. Ты меня поняла?

Ее взгляд острее вибро-клинка, прижавшегося к горлу. Полный ненависти и боли. Они уже проходили это, не раз, и она прекрасно знает, что Кайло не лжет. Он оставит ее болтаться на веревках еще на ночь. И дольше. Пока она не усвоит урок, не взмолится о прощении.

– Кивни, если поняла, – он ждет этого слабого кивка, – вот и молодец. Ты молодец, Рэй.

Она продержалась куда дольше прошлого раза. Тогда под конец пытки ее буквально крутило от боли, и он слышал ее слабые еле сдерживаемые стоны.

В этот раз только дорожки от слез, прочертившие след по заломленной назад шее. Учится прямо на глазах.

Узлы, удерживавшие ее на привязи так долго, расползаются сами собой под воздействием Силы, с шуршанием оседая на пол, сворачиваются змеями под ногами, тянутся следом, когда Кайло уносит Рэй на руках в освежитель.

Там он усаживает ее в центре, беспомощную, слабую, безропотную, разматывая, отбрасывая в сторону ненужные путы, а затем и сам быстро избавляется от грязной, пропахшей смертью одежды.

Это один из самых важных ритуалов. Между ним и Рэй нет ничего, никаких преград. Кожа к коже, лицом к лицу, он поднимает ее, поддерживая под мышками, и она покачивается на его руках, а ноги вяло разъезжаются, проходясь по его босым ступням.

Жаркий пар окутывает их влажной пеленой, смывая пот и запах крови, возвращая чувствительность, и вот Рэй вздрагивает и ежится. Пытается освободиться, хотя знает, Кайло ни за что не отпустит ее. Еще рано.

– Вот так, – наконец он разрешает ей стоять самостоятельно, а сам разминает ее худые плечи, занемевшие за время пытки. Скользит ниже, оглаживая острые лопатки, пальцами пробегает по ребрам, заставляя Рэй дрожать. Еще ниже, к талии и ягодицам, согнувшись над нею, уткнувшись носом в ключицы. Ее кожа больше не пахнет солью, на вкус она как вода, мягкая, теплая.

– Дотронься до меня, Рэй, – он отдает приказ, подкрепляя ментальным нажимом на разум, и она сдается.

Покорно тянет руки, исследуя его тело, возвращая ласку – сперва спина, и, чтобы дотянуться до его лопаток, ей приходится встать на цыпочки, затем пальцами по позвонкам, по спине и бедрам, разводя руки, будто рисуя круг, и останавливаясь уже спереди.

Ее ладонь ложится на уже возбужденный член, кончик которого утыкается Рэй в живот. Она водит мерно, вверх-вниз, постепенно слегка ускоряя темп, зная, что ему так нравится. Но лицо ее все искажено гримасой, а в глазах ничего, кроме тлеющего гнева.