Текст книги "Шпеер (СИ)"

Автор книги: Magenta

сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 71 страниц)

Подавив внутреннюю дрожь, Гарри развернул издание и пробежал взглядом информацию о печати – «Записки» вышли из типографии Вайнера тиражом всего лишь в сто экземпляров, возможно, пробным.

С минуту он хмуро смотрел на портрет Адама, пытаясь понять, чем тот заслужил эротические дифирамбы Шпеера.

Насколько Г. Дж. рвался прочитать книгу в редакции, настолько не хотел делать это сейчас: мысли уносились к Северусу. Тот вышел из спальни, плотно закрыв дверь, чего не делал никогда. Это не помогло – Гарри учуял коварно вползающий в комнату запашок сигареты.

С обреченным вздохом он раскрыл книгу – наугад.

Стараясь не залипать на эротических живописаниях, он бегло просмотрел текст и обнаружил, что наглый Рэй умудрился пристроить вчерашнего гастарбайтера в университет, но при этом отчего-то не возжаждал, чтобы любовник жил с ним в одной квартире: Адам поселился в студенческом кампусе и все еще подрабатывал в мастерской. Несмотря на шпееровские оды, Рэй и Адам ссорились едва ли не чаще, чем занимались любовью. На каждой странице мелькали диалоги о Старике и Хозяине вперемешку с ругательствами автора.

Гарри изо всех сил попытался сосредоточиться.

« – Ты должен оспорить решение суда, Рэй! Они не имели права тебя увольнять! Это бред, ты можешь доказать, что мальчишка сам...

Много ты понимаешь, прекрасный панич!

– Не буду я ничего доказывать. Сам, не сам... Я прекрасно знал, сколько ему лет. Если начну дергаться, посадят за растление. Хозяин все продумал. Убрать меня руками лучшего друга...

– Твой Ангел – психически больной. Как можно было подсунуть собственного сынка?

Ваше панство рукой задушить или подушкой?

– Не смей так говорить о нем!

Будь прокляты эти твои глаза, полные гневного огня!

– А вот и посмею! Пусть ты играешь, Рэй, но твой сучий Ангел верит Хозяину! Как идиот! Надо быть или слепым, или больным, чтобы... А-а-ай! Больно!..

Черт, вроде не сильно треснул. А в душу гадить – не больно?

– Не смей обливать дерьмом того, кого не знаешь! Кфоц ли,³ Адам!

– Давай, бей! Твой Ангел обозвал меня грязным иностранцем! Хорош друг! А ты чем лучше? На себя посмотри, ворона еврейская! Тоже мне, профессор литературы, одним ругательствам научил!

Рэй, ты подлец. Не по нраву слышать правду? Убей меня на месте, Господь Саваоф!

Бедный мальчик. Ты ведь прав, тысячу раз прав.

– Прости. Прости, Адам.

Что, голос треснул? Не умеешь прощения просить? Вот уж точно, злобная ворона. Каркнул и нахохлился, урод. В зеркало можно не смотреть.

О, милостивые боги! Ты улыбаешься, мальчишка. Сердце твое – тающий воск.

– Иди сюда, противный ворон. И поцелуй, куда клюнул».

* * *

Глаза застилала кровавая пелена. Походкой пьяного Гарри миновал гостиную и дошел до кухни.

Северус, в кимоно поверх обнаженного тела, безучастно сидел в кресле с бокалом в руке.

– Шпеер! – с ненавистью выплюнул Гарри.

Редактор вздрогнул. Бокал в его пальцах неожиданно лопнул, будто взорвался. Вино кроваво плеснуло на голое бедро и растеклось по полу, блестя в осколках раздавленного стекла.

– Долго думал, – бесцветным голосом сказал Северус, глядя в одну точку.

От бешенства Гарри с трудом говорил и едва дышал.

– Всё это время... Я думал, это твой друг, Малфой, Аберфорт, кто-то из Ордена, кого ты покрываешь, но... Ты смеялся надо мной, ты!.. – его голос сорвался. – Использовал для своих подлых масонских игр! О-о, какой я дурак! – он застонал, кусая губы. – Приручил, как щеночка, заодно и в постели развлекся!

Что было сил он швырнул книгу предателю в лицо.

Тот не шевельнулся, только зажмурился. По его скуле прошла легкая судорога.

– Ложь, – прошептал Северус. – Я никогда не использовал тебя.

Гарри до боли сжал руки в кулаки, едва сдерживаясь, чтобы не броситься на сидящего в кресле – этот человек казался до отвращения чужим.

– Ложь? – рявкнул он. – Кто бы говорил! Я не поеду в мэрию с вашей чертовой книгой, мистер Снейп, Шпеер, Ворон, Шахор, черт вас разберет, кто вы такой!

– Поедете, мистер Поттер.

Редактор встал с кресла, подобрал упавшую книгу и, не глядя на осколки под босыми ногами, подошел к Гарри.

– Это распоряжение Магистра. Поедете, куда скажут. И сделаете, что скажут.

Черные глаза, когда-то самые родные на свете, были чужими и пустыми. Как и голос – ровный и невыразительный.

Гарри отшатнулся. Шпеер, Шахор или Ворон – этот человек был страшен.

Как загипнотизированный, Г. Дж. взял книгу из твердо протянутой руки.

– Ненависть вам в помощь, мистер Поттер, – холодно сказал редактор.

Сломленный шоком, Г. Дж. молчал.

– Я ухожу, – он проглотил комок в горле. – Совсем.

Редактор на мгновение закрыл глаза.

– Завтра утром тебя... вас отвезут в мэрию, мистер Поттер.

Черные глаза открылись – влажно блестящие. Почему, думать не хотелось. Знакомое выражение проклятых глаз вызвало в душе Гарри свежий всплеск бешенства.

Не думая, что делает, он протянул руку и сжал член злодея через халат, зная, что причиняет боль.

– Цезарь! Мать твою!

Истерически расхохотавшись, Гарри вылетел из проклятой богом кухни.

______________________________________________________________________________________

1) Verzei... (Verzeih mir, «Прости») – Северус спохватился, что извиняется на немецком.

2) Los! Ich bitte dich! – «Давай! Прошу тебя!»

3) Кфоц ли – грубый мат на иврите, «Пошел ты на...»

* * *

51. По звездам вместо компаса

Сгорбившись как старик, Гарри сидел на кровати, обессилено уронив руки между колен и бессмысленно глядя в истертый ковер.

Легкий хлопок и звук отъезжающей машины за окном вывели его из оцепенения. Он поднял голову, тяжелую и до странности пустую, и оглянулся вокруг больными глазами.

Комната выглядела, как после битвы боевых слонов. Искалеченный журнальный столик лежал на боку, жалобно вытянув две оставшиеся в живых ножки. Торшер завалился на кровать, потеряв по пути абажур. Сраженное подсвечником зеркало частично осыпалось, словно в него стреляли, ковер сбился уродливой гармошкой. Картину разорения довершала сорванная занавеска, и Госпожа Ночь заглядывала в окно десятой квартиры черными равнодушными глазами.

Виновник разгрома машинально потер покрытые ссадинами костяшки пальцев, только сейчас ощутив боль, медленно встал и поплелся в кухню: существовала вероятность, что водопровод всё же уцелел, – хотелось пить.

Гарри жадно осушил стакан и уронил его на пол – руки не повиновались. Гудящая голова была не многим лучше.

Г. Дж. Поттер вспыхнул и сгорел. Наверное, невесело думал он, если бы художнику вздумалось нарисовать сейчас его душу, она была бы стократ хуже разгромленной комнаты. Что-то вроде пепелища, остывших куч уродливой серой золы, из которой тут и там торчат обуглившиеся обломки.

Он прошел к окну и распластался животом по широкому подоконнику, глядя в ночь потухшими глазами.

«Ты смеялся надо мной! Три месяца развлекался! Смотрел, как я ищу этого дурацкого Шпеера!»

В ушах, как наяву, прозвучал бархатный злодейский смех. Гарри сердито тряхнул головой.

«Господин Шпеер не приходит в редакцию. Мы поддерживаем с ним связь по электронной почте», – вспомнил он разговор в ресторане. Голос Снейпа звучал естественней некуда.

«Вот и поддержал связь, дурак! Какого черта ты со мной играл? Думал, побегу тебя сдавать? – мысли Г. Дж. метались, путались и грозили учинить в голове свежий взрыв. – Ну хорошо, поначалу не доверял... Но потом? Потом?!! Выходит, ты мне совсем не веришь? Шатц, сволочь, я же сказал, что буду с тобой, на твоей стороне!»

– А ты черт знает на чьей... – Гарри уставился в темное лицо ночи за стеклом.

«Какой я идиот, – с горечью подумал он. – Считал Шпеера сторонником Дамблдора! Думал, он честный, порядочный, а он... Как знать, может, ты и для Риддла книжечки пишешь, Шатци? Тьфу, Снейп ибн Шахор! Бывший редактор нацистского журнала! Прав был Сириус!..»

Гарри вдруг до боли захотелось, чтобы Сириус был рядом.

«Завтра пойду к Мэй, узнаю, где он», – Г. Дж. слегка утешился.

«Зачем я себе вру? – вдруг с ужасающей ясностью подумал он. – Мне плевать, с кем ты играешь, Шатц, только бы не со мной! Скажи мне, что я не просто твой мячик для пинг-понга, кидать между «Фениксом» и ОВЛА! Я не верю, что ты лгал мне про любовь! Ты не мог, не мог!..»

Горький комок внутри взорвался. Гарри зажмурился, но это не помогло: по щекам покатились слезы, противно собираясь под оправой.

– Сволочь ты, Шатц! – всхлипнул он, сдирая очки.

Ночь за окном бесчувственно молчала.

– Шатц?! – Г. Дж. сердито шмыгнул носом. – Злодей, предатель, масон поганый!

Обнаружив, что надышал туманом на стекло, он нарисовал пальцем корявый пентакль и тут же злобно стер ладонью.

«Какой он к черту масон!»

Порой Гарри посещали мысли, которые он упорно гнал. Общение с Муди, вторая книга Шпеера и перелопачиванье масонской литературы сделали свое черное дело: мир Г. Дж. раскололся на масонов и профанов, магов и магглов. Северус Снейп, казалось, не был ни тем, ни другим. Но в глубине души Гарри понимал: «человек с улицы» не мог бы легко курсировать между Риддлом и Дамблдором, а дружба с заместителем министра не была поводом приглашать никому не известного редактора на банкеты Интеллиджент Сервис.

При этом человек, вращающийся «в верхах», не брезговал влезть в чужую квартиру. Гарри не высказал этого вслух, но проникновение Северуса в дом Дурслей поразило его до глубины души.

«Да кто он вообще такой?»

«Да кто...»

Гарри вдруг застыл, потрясенный собственной догадкой.

– Твою мать, – пробормотал он, растерянно моргая. – Мать твою!

Он вдруг рассмеялся, визгливо и хрипло, но вскоре затих, все еще шмыгая носом. Ноги почему-то стали ватными, и он сполз на пол у окна, прижавшись спиной к холодному радиатору.

Никем другим, кроме сотрудника спецслужб, Северус Снейп быть не мог.

«Может, тебя вообще не так зовут? Может, ты и не Северус даже? – Гарри тихо фыркнул. – Теперь понятно всё, жучки, прослушка, машина с двигателем от самолета, уходы черт знает куда, профессиональная ложь, ползанье по чужим квартирам», – память, как разбитая копилка, щедро рассыпала перед ним кадры воспоминаний.

«В свое время я подписал соглашение, подобное вашему», – прозвучал в голове голос Северуса.

– И Глок был не глюк, – буркнул Гарри себе под нос и прикусил язык, сообразив, что говорит вслух.

«Я идиот! Думал, раз его таскают на допросы, так он простой смертный. Ха!» – он опять фыркнул, вспомнив последнюю беседу с Шанпайком.

Внезапно Гарри нахмурился и впился зубами в давно обгрызенный ноготь.

«Какого черта везти Риддлу книгу? Почему я?..»

Он вскочил и принялся расхаживать по кухне, натыкаясь на шкафчики и стулья и ничего не замечая. Мысли, вновь потерявшие ясность, походили на вопросы без ответов. Выбившись из сил, Гарри плюхнулся на стул и тяжело вздохнул.

«Зачем я сказал, что ухожу? – он принялся за новый ноготь. – Ведь он меня не выгонял!»

Усилием воли Г. Дж. придушил очередной порыв вернуться в девятую квартиру.

«Если Шатц работает на МИ-5, а МИ-5 фактически подчинена ОВЛА, то он не может идти против Риддла! Разве что... – Гарри вдруг сообразил, что даже не знает, какое место занимает Риддл в верхушке пирамиды. – Если ОНИ убирают неугодных, таких, как Дамблдор, почему не сделать того же с мэром? Кто он такой, этот Риддл, ни титула, ни фамилии приличной, ничего! Если ОНИ узнали, что он своими дурацкими мемуарами может дискредитировать братство, то какое еще кресло премьера? Пусть спасибо скажет, что жив еще!»

«Ты считаешь меня глупым щенком, Шатци-Шатц! – с обидой подумал Гарри. – Я тебе покажу щенка!»

Он вскочил было со стула, вознамерившись сей секунд высказать ибн Шахору всё, что думает, но воспоминание о равнодушном взгляде и холодном голосе вновь отрезвило его, вернув к реальности.

«А Дамблдору это зачем? – в смятении подумал он, вернувшись мыслями на ту же орбиту. – Ну да, старый враг. Если бы ОВЛА вздумала убрать Риддла руками Дамблдора, на кой черт тогда старика ликвидировать? Пусть бы сначала мавр сделал свое дело, а потом...»

Он вдруг ощутил смертельную усталость. Хотелось одного – обнять Большого Зверя, ни о чем не спрашивая, упасть с ним в постель и заснуть. Просто заснуть.

«Он не выгонял меня! – в который раз подумал Г. Дж. – Ну ладно, жуткий голос, сжатые губы, «вы», мистер Поттер, всё это мы уже проходили...»

Он прогнал воспоминание о том, что мучило его больше всего – ВЗГЛЯД. Так отвратительно-холодно Северус не смотрел на него НИКОГДА.

Гарри выпил для бодрости стакан водопроводной воды, невесть зачем умылся и, слегка испугавшись по пути своего отражения в битом зеркале, осторожно вышел в коридор.

«Поговорим по-мужски», – сурово решил он.

Чертово воображение тут же нарисовало собственное бесчувственное тело и Снейпа ибн Шахора, сдувающего губами дымок с дула Глока.

Дом спал, объятый тишиной. Гарри дошел на цыпочках до редакторской двери и застыл, пытаясь выровнять дыхание. Из логова Зверя не доносилось ни звука. Г. Дж. повернул ручку.

Дверь не поддалась.

Гарри негромко постучал.

Всё было тихо.

Он постучал громче, приложив ухо к двери.

Кроме тиканья собственного сердца, Г. Дж. не услышал ничего.

«Обиделся? Напился и спит? Или...»

Не додумав версии, Г. Дж. ринулся в свою квартиру и через минуту вернулся со связкой ключей в трясущихся пальцах.

Открыв дверь, он застыл на пороге прихожей, чутко прислушиваясь. Тишина казалось зловещей.

Гарри робко включил свет и медленно двинулся в глубину квартиры.

Гостиная была пуста.

Г. Дж. тихо прошел в спальню, щелкнул выключателем и с минуту стоял, как парализованный, глядя на смятую постель.

Очнувшись от ступора, он бросился в кухню.

Пусто.

На негнущихся ногах Гарри дошел до ванной.

Никого.

– Шатц, – жалобно позвал он в пустоту.

Сердце упало.

Он вновь двинулся по квартире, смутно надеясь на чудо. Сейчас он обернется, и Северус...

В гостиной он внезапно остановился, в ужасе глядя на бюро.

Клетки с Добби не было. На месте крысиного жилища лежала какая-то бумага. Как вихрь, Гарри ринулся к бюро и схватил листок.

«Дорогой Гарри. От души благодарю за приятно проведенное время. Это было забавно. Не помню, когда так развлекался. Спасибо, буду вспоминать тебя с улыбкой. С. С.»

Стены комнаты вздрогнули и куда-то поплыли.

Гарри судорожно вдохнул.

Воздух застрял в трахее.

Цепляясь за мебель, Г. Дж. добрался до кресла и скорчился в нем, открывая рот, как выброшенная прибоем рыба. Грудь прошила острая боль, сердце заколотилось, отчаянно желая поймать отпущенные наперед удары.

К горлу подкатил знакомый липкий страх.

«Мне только двадцать пять, – мелькнуло в помутившемся сознании. – И это всё?..»

«Всё».

Комнату заволокло дрожащей дымкой. Мир отдалялся. Цепенея от ужаса, Гарри ощутил, что падает за туманную завесу, откуда нет возврата.

«Шатц! – отчаянно крикнул он, но из сдавленного спазмом горла не вылетело ни звука. – Северус!»

«Хорошо, – внезапно прозвучал тихий голос в голове. – Так лучше. Умереть – это ведь хорошо».

«Да», – покорно согласился Гарри.

Его вдруг охватил покой. Какой он глупый. Умереть, уснуть, не думать больше ни о чем. Не страдать.

Смерть – это свобода.

В ту же секунду в легкие обреченного умереть ударной волной хлынул воздух – будто невидимая рука открыла вентиль. Словно пробывший без кислорода ныряльщик, Гарри вырвался из мутных глубин, жадно хватая ртом благословенную жизнь.

С трудом веря в избавление, он дышал – громко и хрипло, сбиваясь на кашель, но – дышал.

Дымка рассеялась. Предметы вокруг вновь обрели очертания. Боль в груди медленно отступала, неохотно выпуская жертву из цепкого захвата.

«Есть лишь момент реальности, миг между вдохом и выдохом. Живите настоящим, пока бьется пульс», – пронеслась перед глазами строчка из шпееровского письма.

Зачем Г. Дж. Поттер выжил, он не знал и сам.

* * *

– Я фантазер, – тихо сказал он в пустоту. – Выдумщик. Тётя, ты была права.

Сколько Гарри просидел в кресле, он не знал. Свинцовое небо за окном предвещало скорый рассвет.

– Я всё это придумал, – пересохшими губами прошептал он. – Ничего не было. Не было. И не будет больше.

Он проглотил комок горечи в горле и попытался размеренно дышать, втайне боясь второго приступа.

Его взгляд вдруг упал на «эквалайзер»: прибор был отключен.

Гарри уставился на подавитель сигнала, будто увидел впервые.

«Когда я шел на кухню... Чтобы сказать ему, что он – Шпеер и сволочь... Лампочки не горели! Антижук был выключен уже ТОГДА!» – внезапно понял он.

Остановившимся взглядом Гарри смотрел на безжизненный прибор.

«Шатц всегда выключает антижуков, чтобы бросить ИМ какую-нибудь дезу! – горячим вихрем пронеслось в голове. – Он дал мне книгу, вышел и отключил эту хрень! Он говорил для НИХ! Он вёл себя так, потому что кому-то надо было убедиться, что я... что он...»

В чем должны были убедиться невидимые слушатели, кроме того, что он прочел книгу, Гарри понять не мог.

«Я бы так или иначе узнал, кто Шпеер, дочитав до конца, – преодолевая слабость в ногах, он доплелся до спальни и улегся на кровать, свернувшись в клубок. – Тогда в чем смысл? Услышать, что мы поссорились и расстались?»

«Услышать, что вы поссорились и расстались», – подтвердил голос в его голове.

«И эта отвратительная записка! Он не мог такое написать серьезно, я дурак! Кретин, болван, псих! Чуть не умер!»

Тело с ног до головы окатила горячая волна облегчения. Гарри вытянулся на постели и уставился в потолок, глупо улыбаясь.

Простыни еще хранили запах их тел. С жалобным стоном Г. Дж. перевернулся, обнял подушку Северуса и зарылся в нее носом, утешаясь душой и сердцем.

«Ты врешь сам себе, – уже откуда-то издалека подсказал засыпающий внутренний голос. – При чем тут Риддл, Дамблдор, Шпеер и вся эта дрянь? Ты обиделся из-за книги! Из-за Адама, которого он любил сто лет назад! Из-за красивых слов, таких, как он и тебе говорил! Из-за того, что он ХОТЕЛ его!»

«Десять лет назад», – сонно подсказал голос.

«Он шлялся по борделям Амстердама!»

«Десять лет назад».

В засыпающем сознании Г. Дж. проплыла картина горячего слияния их тел и лицо Северуса с почти детским страхом в глубине широко раскрытых глаз.

«Не бросай меня... сейчас. Я не переживу».

– Никогда, – прошептал в подушку Гарри. – Никогда-никогда.

* * *

Электронный будильник у кровати привычно взвыл утренней сиреной. Гарри заворочался, ожидая, что Северус выключит сигнал, припечатав звук очередным недобрым словом.

Будильник продолжал завывать.

Гарри вдруг вскочил развернувшейся пружиной, в одно мгновение вспомнив, что произошло, спрыгнул с постели и гончим псом обежал квартиру.

Чуда не случилось. Северус все еще не вернулся. Хуже того, его мобильный обнаружился в кухне на подоконнике.

Сунув ноги в комнатные туфли, чтобы не ступать по всё еще рассыпанным стеклам, Гарри включил кофе-машину, кое-как собрал осколки и уселся за стол с чашкой кофе. В глиняной пепельнице лежал смятый окурок. Борец с курением Г. Дж. Поттер извлек его и невесть зачем сунул в рот. Вкус и запах был мерзким. Зато здесь были ЕГО губы. Причастившись никотином, Гарри торопливо отпил кофе и принялся ожесточенно тыкать в кнопки телефона.

– Алло? Мисс Лавгуд?

– Эуа-уа, – сладко зевнуло в трубке.

Гарри подавил ответный зевок: он спал каких-то два часа.

– Луна? Это Гарри. Извините, что так рано, но...

– Гэри? – проснулся голос. – О-о, тебя уже выпустили? Вот клёво!

– Что-что? – не понял Г. Дж. – Откуда выпустили?

– Ты уже под кайфом, – разочарованно протянула Луна. – Ты где, Гэри?

– Гарри я! – рявкнул Г. Дж. директорским голосом. – Поттер! ГДП!

– А-а, – пропело в трубке. – Вот оно что.

– Добби у вас? – взволнованно спросил Гарри.

– Добби? – удивилась Луна. – Бобби, может? Вчера заходил. Вместе с Энн. Вы их разве знаете?

– Черт! – схватился за голову Г. Дж. – Добби, чертова крыса! Северус привез вам крысу?

– Нет еще. А что? Он же сказал, в среду принесет. Я даже вафельный домик еще не доклеила. Алло?.. Ау-у, вы там, мистер Поттер?

– Да, – после паузы сказал Гарри. – Э-э... Спасибо. И передайте Гермионе, что я, возможно, задержусь. Всего доброго.

Он отключил связь, отшвырнул телефон и с минуту сидел с закрытыми глазами. Неожиданно взвившись, он закружил по квартире, распахивая дверцы шкафов и комодов, выдвигая ящики и заглядывая во все углы.

Скрипка исчезла.

Одежда была на месте, впрочем, если бы Северус что-то и прихватил из унылого ряда однообразных брюк и пиджаков, никто бы и не заметил. То же касалось рубашек и всего прочего. Гарри ринулся к ящику бюро, где, как он знал, хранились документы.

Ящик был пуст.

Чувствуя накатывающую боль в груди, Гарри опустился в кресло, глядя помертвевшим взглядом на то место, где еще недавно стояла клетка, и сидел неподвижно, как труп, ощущая себя пустым, как и проклятый ящик. Почти машинально он потянул ручку второго, в слабой надежде, что документы перекочевали туда.

На дне лежал исписанный от руки листок.

Гарри выудил двумя пальцами улов и недоуменно уставился в текст:

«Für Li-li

Не верь словам бездарного шута.

Так пену на устах волны тяжелой

Несет поток от лопастей винта

На днище черном флагмана чужого.

~

Покину экипаж на шлюпке утлой,

По звездам вместо компаса отчалю,

Надеясь, что когда настанет утро,

Рассеет солнце призраки печали.

~

Не верь, что пристань наша – порт Разлуки,

Не верь, что разобьемся мы о скалы.

Мы на штурвал свои положим руки,

На островах Надежды есть причалы.

~

Sch-sch».

– Что это, Шатц? – пробормотал Гарри, до глубины души взволнованный находкой.

«Для Li-li, – заметалась тревожная мысль. – Кто это, Li-li?»

«Liebling-Liebes! – возликовал внутренний голос. – Schatzi-Schatz!»

* * *

«Завтра утром тебя... вас отвезут в мэрию, мистер Поттер».

«Кто отвезет? Во сколько?..»

Двигаясь, как во сне, Г. Дж. выбрался из ванной, украшенный свежими порезами на подбородке, насильно выпил две больших чашки крепчайшего кофе и оделся – равнодушно, как робот, не глядя в зеркало.

«Где книга?» – внезапно вспомнил он.

Спрятав в карман стихотворение, Гарри вышел из редакторской квартиры, запер дверь на ключ и вернулся в свою разгромленную обитель.

Раскрытая книга валялась на полу корешком кверху, распластавшись подстреленной птицей. Г. Дж. поднял ее и только сейчас заметил бурые следы крови на обложке.

«Он порезал руку, когда я...»

Гарри прижал злосчастную книгу к губам, безмолвно прося прощения у ее автора.

«Ты мой, Шатци-ша! И ты сам, и твое прошлое, какое бы оно ни было, теперь мое тоже!»

Мысль позволить читать «Записки» кому-то чужому вдруг показалась чудовищной.

В десятый раз перечитав послание от Sch-sch, Г. Дж. забился поглубже в кресло и развернул измятые страницы «Записок».

«Адам умер. А ты жив», – зачем-то напомнил внутренний голос.

* * *

«23.12.2001

– Co za idiotyczny widelec, Reju?

– Dla ostryg. Ot one, piękne. U ciebie przed nosem.

– Kurwa.

– Nie bądź taki niegrzeczny. Jeszcze żyją. Mogą usłyszeć.

– One nie rozumieją po polsku.

– Kto wie? ¹

Глупый панич. Соображаешь, где мы? В этой золотой Вальхалле каждая собака – полиглот. За спиной официантишка вьется угрем. Парень, знаешь такое блюдо, «угорь на вертеле»? Твое счастье, гарсон. Шел бы ты отсюда, хозяйский вьюн. Хочешь, я на тебя просто ПОСМОТРЮ?

О-о, так-то лучше. Отполз виться в сторонку.

– Не бросай меня одного, Рэй. Ты ушел, твой Ангел на меня уставился, как на устрицу. Нет, хуже... Как это по-английски? Моллюск.

– Съесть тебя хотел? Да ну, Ангел не в теме.

А я бы съел. Прямо сейчас. Губы твои совращает гнусный монах, Дом Периньон, это его подлый дух пузырится весельем в янтаре бокала! Нет у меня колесницы, запряженной пантерами, как у господина Диониса. Тащи потом ваше разгулявшееся панство к стоянке такси!

– Не в теме? Po jakiego diabła ² он тогда ревнует? Po jakiego diabła ты бесишься? Я видел, как ты смотрел на него, когда он с Ведьмой танцевал!

Ух, глаза, пылающее золото в кузнице Гефеста! Проклятый монах-искуситель и плод грешных рук его, чертово шампанское! Не умеешь ты пить, Сын Божий. Стоп-стоп. Что ты сказал? Кто ревнует, я?

– Значит, я подлый собственник. Только попробуй с Ведьмой потанцевать!

Эй, куда вскочил?

– С удовольствием. Что уставился, Рэй? Хочу и танцую.

Вот стервец! Еще и смеешься? Да я тебя разорву, знаешь? О нет, не сейчас, не сейчас.

Адонаи, да я и из-за стола не встану. Цезарь, сиди под скатертью, подлец. Не могу спокойно смотреть на эти смеющиеся губы, на этот алый рот – и детский, и порочный, он мой, слышишь – МОЙ! Адам, и ты позволишь похотливой ведьме жрать взглядом твое лицо с невидимой печатью моих поцелуев?!

Хочешь меня разозлить, прекрасный панич?

О да, я зол, как скупой виноградарь, к чьим лозам подобрался вор!

Женщина?.. Ведьма она, а не женщина. Ты не видал ее коллекцию страпонов!

Не надейся прочесть всё это на моей постной физиономии. Твое тело еще познает меру гнева моего, когда наполню тебя раскаленным желанием, медленно волью его в прекрасную чашу плоти твоей, и губы, отданные хищному глазу ведьмы, будут молить об избавлении!

Рэй, а ты не перебрал огненной воды? Пусть потанцует мальчик. Хозяйская Вальхалла – это вам не диско-бар в грязном краковском закоулке.

Дьявол. Вспомнил Хозяина. Идет сюда. По мою душу. Нет, не идет, величественным конунгом выступает. Вставай, Рэй, опальная собака. Лизни ему ногу. День Рагнарека не настал, да и Фенрир из тебя хилый... За стариковскую зарплату ни один уважающий себя Фенрир зад не подымет... Разве руку откусит. Когда придет время. ³

*

– Адам, чтобы я еще раз взял тебя на хозяйскую дачу? В другой раз шлюху с собой приведу, ей-богу! Свиньи пьют меньше! И где ты шатался, пока я кормил лапшой Хозяина?

Смеешься, нахал? Соображаешь, сколько ты весишь? Раскормил на свою голову. Еле дотащил.

– Рэй, помнишь... анекдоты про поляков?

– Вроде того, как пьяному мальчишке навесили фингал за то, что танцевал с кем попало? Ложись, так бить удобней.

– Нет, другие анекдоты. Про воровство. Помнишь, я еще обиделся?

Хм, уже на вид и протрезвел. Назло, что ли, на моей шее прокатился, Сын Божий?

– У меня в Варшаве угнали чемодан. У МЕНЯ! Анекдоты – слабая компенсация! И вообще... Люблю тебя злить. Во гневе ты... М-м...

Вот, теперь я точно пьян. Зачем лакать Курвуазье, если под рукой твои сахарные губы и медовый язычок!

– Рэй, подожди.

Сейчас обижусь. УЖЕ обиделся.

– Принеси мою куртку.

– Зачем?.. Ты и так грязи натащил в постель, Сын Божий.

Куда вскочил? Поскакал. Черт, а только что ходить не мог.

Что сияешь? В глазах – лукавство всех чертей польских.

– Рэй! Еще один анекдот хочешь? Закрой глаза и дай руку. Не подсматривай.

Таки пьяный. Что ты мне подсунуть вздумал, очередной забавный кондом? С пупырышками, с усиками, светящийся, лоснящийся...

Нет, это явно не...

О Адонаи.

Нет!

НЕТ, НЕТ, НЕТ!

Я сплю.

Сплю, сейчас проснусь. Открою глаза, и не будет, не будет, не будет лежать в моей руке эта черная змея!

Дневник Хозяина Вальхаллы.

Золотая мечта Старика.

– Ну, Рэй. Ты меня не похвалишь?

Похвалить?.. Да я убью тебя сейчас, ты не представляешь, что... Боги, где мой язык. И какой из них, бл...дь, ах да, английский.

– Это должен был сделать я.

Так шипит змея с отдавленным хвостом.

Смеешься, глупый мальчишка.

– Да какая разница, кто? Он у нас, и точка!

Точка? Знаю. Свинцовая точка между глаз. Награда за смелость и отвагу».

* * *

Резкий звонок в дверь взорвал тишину так неожиданно, что зачитавшийся Гарри подпрыгнул в кресле.

Сердце ухнуло вниз, подскочило к горлу и взволнованно затрепыхалось между ребрами.

«За мной! Дамблдор!»

Шагом приговоренного к расстрелу Г. Дж. Поттер подошел к двери, готовый лицезреть Магистра «Феникса».

Он вдохнул хороший глоток воздуха, придал лицу налет мужественного хладнокровия и распахнул дверь.

На пороге квартиры, нежно улыбаясь прекрасными миндалевидными глазами, стояла маленькая китаянка.

– Гайяпотя, – Мэйхуэй сверкнула перламутром мелких зубов.

– Что ты здесь делаешь? – опешил Гарри.

– За тобой присёль. Больсой силавек здет Гайю. Внизу масина.

Гарри нахмурился, силясь вникнуть в шелковый китайский лепет.

– Книську не забудь, – девушка кивнула на книгу в его руке, скользнула взглядом по разгромленной прихожей и тактично опустила ресницы.

Г. Дж. недоуменно заморгал.

– Тебя послали за мной? Тебя?..

Китаянка неожиданно рассердилась. Фарфоровой белизны щеки зарделись возмущенным румянцем.

– Мэйхуэй тебе не холёсяя? Давай мусину больсую позову. С пистолетя!

– Господи, Мэй, наоборот, ты слишком хорошая, – Гарри проворно влез в куртку и сунул за пазуху «Записки». – Не надо никого звать. Я готов.

Девушка строго осмотрела его с ног до головы.

– Гальстука некьясивая.

Обдав Гарри неведомым ароматом духов, Мэй вытянула тонкую шейку и заботливо поправила ловкими пальчиками небрежно завязанный галстук Г. Дж.

– Гайя готовая.

Чувствуя себя несчастнейшим из людей, готовый Гайя захлопнул дверь квартиры и покорно двинулся вслед за маленькой провожатой.

– Мэй, послушай, а как там Си... – начал он.

– Не знай, – резко оборвала китаянка.

У скромной обители консьержа Гарри остановился, нырнул головой в окошко и протянул старику почтовый конверт.

– Мистер Биннс, пусть это пока у вас полежит, – быстро сказал он. – Потом заберу.

Консьерж прикрыл веки в знак согласия.

Мэйхуэй обернулась на пороге, но ничего не сказала.

Гарри выскочил на улицу и недоуменно оглянулся по сторонам. Машин не было. Напротив подъезда стоял неказистый фургон с надписью «Доставка воды». Мэйхуэй бодро засеменила к фургону.

Дверца с облезлыми наклейками в виде крупных брызг поехала в сторону. Гарри зачем-то оглянулся на ставший родным дом.

«Покину экипаж на шлюпке утлой...»

«Какой, к черту, экипаж?..»

«А шлюпка дрянь. Может, развалится по пути в мэрию?»

Вручив судьбу в руки Архитектора Вселенной, сонма неведомых богов Ойкумены, владык неба и земли, Г. Дж. Поттер храбро нырнул в темные недра фургона.

Разболтанная дверь с лязгом закрылась за его спиной.

________________________________________________________________________________________

1) – Что это за дурацкая вилка, Рэй?

– Для устриц. Они у тебя перед носом.

– Вот бля.

– Не груби. Они еще живые. Могут услышать.

– Они не понимают по-польски.

– Как знать.

(перевод VikVik & Marian Eliot :)

2) Po jakiego diabła (польск.) – «Какого черта?»

3) Хозяин Вальхаллы, О́дин, согласно мифу, будет убит волком Фенриром в день гибели богов (Рагнарека). Когда-то на Фенрира решили надеть новые волшебные цепи, но волк, заподозрив обман, потребовал, чтобы один из богов сунул ему в пасть свою руку в качестве гарантии, что оковы будут сняты. Вызвался бог Тюр, и, когда волк понял, что его не освободят – откусил тому руку.

* * *