Текст книги "Шпеер (СИ)"

Автор книги: Magenta

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 71 страниц)

Это ИЛЛЮМИНАТЫ.

Враги добрых волшебников, порождение их собственной магии, а ныне козлы отпущения, отданные на растерзание и магам, и маглам.

Если вы спросите доброго каменщика-ученика об иллюминатах, он, как то водится, ударит себя мастерком в грудь и начнет доказывать, что Просветленные никакого отношения к масонству не имеют, фундамент, цели и задачи, мол, разные. Хитро проникли, наученные Адамом Вейсгауптом, в щели Храма, просочились между рядами кладки.

Каменщик-подмастерье, быть может, скажет вам (если сочтет нужным), что не все так просто, поскольку взаимопроникновение, перетекание идей и некое сотрудничество имело место, но обязательно присовокупит, что иллюминатов давно разогнали, а под прикрытием красивого слова действуют все, кому не лень заниматься политикой (чем якобы брезгует запачкать руки истинный каменщик).

Мастер скажет...

Я бы не рекомендовал брать на веру все, что скажут.

Почему?

Говорят, однажды Алистер Кроули принес на свою лекцию жутковатого вида вещицу и заявил, что это прибор для измерения силы воли со шкалой от нуля до десяти. Желающим было предложено сунуть в него палец. Поворачивающийся винт сжимал палец сильней и сильней, позволяя определить, бесхребетный ли вы слабак (ноль) или имеете магическую волю (десять).

Первый же доброхот взвыл на цифре два.

«Показать вам магическую волю?» – спросил Кроули.

Собравшиеся в ужасе смотрели, как великий маг, с лицом спокойным и бесстрастным, додержал палец до десятки. Совершенно потрясенные, все вскочили и аплодировали стоя.

«Примите этот эксперимент в качестве доказательства магической воли», – с поклоном сказал Кроули, повернул прибор и показал залу – винт был ловко отсоединен от механизма. Всё это время пальцу Мастера ничего не угрожало.

«Подвергай сомнению всё, что видишь и слышишь», – сказал он».

* * *

Ежась от холода и подняв повыше воротник куртки, Гарри нервно расхаживал по Сейнт-кросс, поглядывая на гаснущие одно за другим окна засыпающих домов. Наконец, собравшись с духом, он присел на скамейку, выудил мобильный и набрал номер.

– Мистер Снейп, это я, – неуверенно начал он. – Вы... я вас не разбудил?

– Что вы, шеф, – отозвался Голос. – Я гуляю.

– Я тоже, – обрадовался Гарри. – Я тут случайно на Сейнт-кросс, а вы где?

– Хм... Я на Гревилл. Случайно.

Директор вскочил со скамьи.

– Давайте...

– Давайте, – сказал злодей и дал отбой.

Гарри едва сдержался, чтобы не броситься по улице резвым пони. Быстрым шагом он обогнул квартал и тут же замедлил ход, приметив идущего навстречу редактора.

– Мистер Поттер, – Снейп по-джентльменски приподнял шляпу. На злодейских губах играла довольная улыбка. – Надо же, какая нежданная встреча.

– В самом деле, мистер Снейп, – в тон ему ответил директор, силясь скрыть улыбку. – Кто бы мог подумать?

– Что-то случилось? – другим голосом спросил редактор. – Вы не балуете меня звонками, шеф.

– Нет, ничего, но... Я хотел вам кое-что показать, – Гарри оглянулся в поисках скамейки. Отвыкнув много ходить пешком, он и в самом деле устал. – Может, присядем?

Через минуту директор блаженно вытянул ноги на деревянной лавке, разглядывая злодейский носатый профиль. Снейп задумчиво вертел в руках книжную вырезку.

– Что это значит, по-вашему? Опять угроза?

– Не похоже, – пробормотал редактор. – Если вы помните, Снарка поймать не удалось. Больше смахивает на шутку, но... Опять я под подозрением, шеф?

– Нет-нет, – дрожа от холода, сказал Гарри. – Я утром заскочил в кабинет, письма не было. Потом к вам пошел, дверь не закрыл. А обратно через балкон. Письмо подсунули, когда мы с вами... разговаривали, – он слегка покраснел.

– У меня крепкое алиби, – ухмыльнулся Снейп. – Вы замерзли?

– Немного, – Гарри придвинулся поближе, внутренне оправдавшись холодом.

– Если вам не неприятно...

Не успел он и глазом моргнуть, как редактор стянул с себя шарф и ловко обмотал вокруг директорской шеи.

– Спасибо, – растерялся Гарри. – Мне... приятно. Очень, – прошептал он, пододвигаясь все ближе. – А вы?.. Теперь вы замерзнете, – осмелев, он поправил воротник его плаща. Руки так и остались лежать на плечах врага.

– Вы должны меня презирать, – прошептал Гарри, глядя в улыбающиеся черные глаза. – Однажды... вы сказали мне правду. Про меня. Я тогда не поверил, – с горечью прибавил он. – А теперь... Наверное, вам смешно смотреть, как я унижаюсь, – его руки медленно скользнули по груди врага и бессильно повисли.

Гарри опустил голову, не в силах продолжать исповедь.

В следующую секунду редактор сдавил его в объятьях так, что перехватило дух. Злодейские губы, горячие, нежные, покрыли его лицо лихорадочными быстрыми поцелуями.

– Ерунда какая, шеф... Бедный мальчик, – прошептал он, прижимая к себе Гарри, мгновенно потерявшего чувство реальности. – Глупенький... Ты меня мучаешь, знаешь? Как я тебя хочу, знаешь? Да ни черта ты не знаешь!

Гарри окатило горячей волной необъяснимого счастья.

– Еще раз скажешь про унижение, я тебя растерзаю, понял? – Снейп перехватил его руку и прижал к своему бедру под полой плаща. – И ТАК каждый раз, когда я вижу тебя, когда думаю о тебе, когда...

– Северус, – всхлипнул Гарри, сжимая ладонью твердое доказательство слов разбойника и чувствуя исходящий от его тела жар. – Почему... Тогда почему?..

– Не спрашивай, – прошептал Снейп. – Ты мой абсент... Безумие мое.

Любитель абсента скользнул приоткрытыми губами по горлу Гарри, обжигая дыханием, нежно прихватывая кожу, добрался до подбородка и даже успел шутливо куснуть перед тем, как погрузиться языком в его рот.

Перед глазами Гарри все поплыло, казалось, он медленно падает вместе со скамейкой.

Разбойник целовал его так, как никогда раньше. Медленные, тягуче-сладкие движения горячего языка казалось, вынимают душу. Гарри стонал, плохо понимая, что с ним происходит – это было слишком мучительно, слишком хорошо, слишком... слишком...

– Шеф, – прерывисто выдохнул злодей. – Перестань, умоляю. Меня сейчас разорвет на куски.

– Пойдем... ко мне, – едва дыша сам, прошептал Гарри, чувствуя, что Снейп пытается убрать с себя его ладонь, жадно елозящую по окаменевшей части тела.

– Мистер Поттер, мы никуда не пойдем, – редактор прижал его к груди так крепко, что Гарри показалось, будто он слышит стук его сердца. А может, это колотилось его собственное, отдаваясь горячим пульсом в висках и в паху.

– Я... Не могу. Дело не в тебе, дело во мне, – изменившимся голосом сказал редактор.

Затуманенным взглядом Гарри скользнул по его лицу, плохо понимая, что происходит.

«Он чем-то болен?» – пронеслось в его голове.

– У меня сейчас... сложная ситуация, – Снейп запустил пальцы в его волосы, поглаживая так нежно, что Гарри наверняка опять бы впал в транс, если бы не смутное ощущение тревоги.

Тревога была здесь, прячась в глубине черных злодейских глаз. Как угольки в камине, в них угасали искры, сменяясь непонятной горечью.

– Вам нельзя со мной встречаться, шеф. Думаю, однажды вы поймете, почему. После смерти Дамблдора... в моей жизни кое-что изменилось. М-м... Неважно. Могу сказать только, общение со мной грозит вам большими неприятностями. Одним словом, я не подходящий объект... даже для дружбы, – мистер Снейп поднес к губам его руку и покаянно поцеловал ладонь. – Прости.

– Хочешь, я уйду из «Хога»? – в отчаянии прошептал молодой человек, не в состоянии толком осознать услышанное. – Это... Это поможет?

По лицу редактора прошла болезненная гримаса.

– Не поможет.

– Не бывает такого! – Гарри обхватил его за шею и впился умоляющим взглядом в помрачневшие глаза. – Всегда есть какой-то выход! Скажи... Что случилось, ну что?

– Лучше вам этого не знать, мистер Поттер, – Снейп наклонился и прихватил его губы быстрым коротким поцелуем. – Сколько мне лет, знаете, шеф? Хотите, я познакомлю вас... с хорошим мальчиком? Вашего возраста. Он... Уверен, он вам понравится.

Невидимая молния ударила Гарри в грудь.

Он оттолкнул редактора с такой силой, что тот едва не слетел со скамейки.

– Ты... ты... Ненавижу тебя!

Ничего не видя перед собой, Гарри бросился бежать.

* * *

24. Фрау Шпеер

Резкий телефонный звонок безжалостно вырвал директора Поттера из объятий тяжелого мутного сна.

Гарри свесил вялую руку с постели и подтянул к уху трубку.

– Добрутро, – буркнул он.

– Гарри! – ворвался в ухо визгливый голос управляющего «Волкодава». – Спускайся, бегом, тут такие дела!

Директор поморщился и медленно сел на постели.

– Обанкротились к чертям? – равнодушно спросил он.

– Да нет, наоборот! В нас вливают капитал! Свежая кровь, бешеные бабки! Дуй сюда, узнаешь!

– Хорошо, сейчас буду, – пробормотал Гарри.

Вяло, как тряпичная кукла, он доплелся до ванной, чувствуя себя разбитым и не выспавшимся.

Сказать, что вчера с ним случилась истерика, означало ничего не сказать. Больше всего содеянное смахивало на припадок бешенства. Вернувшись домой, директор Поттер обнаружил на шее шарф подлого злодея. Разъяренно сорвав чертов шарф и истоптав ногами, Гарри сокрушил прихожую, одним ударом сломал табурет и изорвал в клочья фотографию Снейпа, послал к чертовой матери прибежавшего на шум мистера Кричера и, наконец, без сил свалился на диван. Заткнув уши наушниками, остаток ночи директор Поттер провел, слушая надрывающий нервы рок и бездумно разглядывая штукатурку на потолке. Заснул он только под утро, зарывшись носом в проклятый шарф.

Кое-как побрившись и одевшись, Гарри окинул хмурым взглядом разгромленную прихожую, пнул ногой обломок табурета и вышел из квартиры. Миновав лестничный пролет, он вдруг остановился как вкопанный.

«Я действительно хочу вам помочь, – прозвучал в его голове мягкий злодейский баритон. – Могу инвестировать средства в «Волкодав». С условием, что вы смените управляющего, проведете реструктуризацию...»

– Святые небеса! Если это твоя работа... – пробормотал под нос Гарри, медленно, но верно накаляясь от злости. – Пошел ты знаешь куда со своей благотворительностью, Северус Снейп!

С невесть откуда прибывшими силами директор Поттер бросился вниз, перепрыгивая через три ступеньки.

* * *

«Волкодав» вот уже пару лет радовал глаз прохожих, заставляя остановиться молодых и пугая стариков.

Фирма занимала просторный зал первого этажа, смежную с залом офисную контору и несколько маленьких служебных помещений. Разделенный на два отсека салон с товаром радовал глаз – здесь были и новые модели, и вполне достойные подержанные. На стеллажах красовались шлемы, очки, сумки на бак и всевозможные аксессуары вплоть до одежды.

Увы, только директор, управляющий и топ-менеджер знали печальную истину: несмотря на шикарную вывеску с летящей на огненных крыльях черной собакой, сияющую витрину с мотоциклом Кавасаки Ниндзя и праздничный вид выставочного зала, «Волкодав» медленно, но верно катился под откос. Кроме бойкой торговли мелкими мотоаксессуарами, в последнее время управляющему Финнигану похвастать было нечем. Времена, когда техника уходила партиями, канули в лету. Нынче продажа старого, побитого бурями железного коня приравнивалась к празднику.

Навалившись грудью на офисный стол, директор Поттер вот уже пятый раз перечитывал полученное на имя руководителей «Волкодава» электронное письмо. За его спиной изнывал от нетерпения управляющий. Русоволосый сероглазый мистер Финниган был бы вполне хорош собой, не будь скрытой хитринки в глазах, придававшей молодому человеку сходство с лисицей. Сейчас управляющий имел особенно лисий вид – мистер Финниган учуял дичь.

Директор Поттер молча глядел в экран, не веря своим глазам.

Дело было не в предложении об инвестиции. И даже не в сумме, от которой шевелились волосы на голове. Дело было в личности господина соинвестора.

Автором делового предложения был не кто иной, как господин Седрик Дигори, не выдвигающий ровным счетом НИКАКИХ условий.

– Звони! Звони быстрее! – подпрыгивающий от возбуждения Финниган ткнул телефон в руки директора. – Пока этот псих не передумал!

– Седрик кто угодно, но не псих, – пробормотал Гарри, до глубины души удивленный предложением. – Не знал, что его интересует такого рода бизнес.

По имеющейся у него информации, мистер Дигори увлекался играми на фондовой бирже, предпочитая не марать руки грубой реальностью.

– Не стой над душой! – рявкнул Гарри на управляющего.

Мистер Финниган испарился в два счета, как сказочный эльф. Директор Поттер мысленно сосчитал до десяти, усилием воли подавил внутреннее волнение и набрал номер.

* * *

_______________________________________________________________________________________

http://www.pichome.ru/qE

Фанарт Apfel Eis

_______________________________________________________________________________________

Слившись с ветром и шумом, Гарри Дж. Поттер черной птицей летел по автотрассе.

На мотоцикле он не ездил с тех пор, как они с крестным открыли «Волкодав». Начитавшись ценной литературы об имидже руководителя, директор Поттер пересел на машину и сменил джинсы на деловой стиль.

Но сейчас, когда в лицо вновь хлестал холодный свежий ветер, полет на мотоцикле возвращал Гарри в те счастливые времена, когда он, беззаботно смеясь и прижимаясь спиной к теплой груди Сириуса, мчался с крестным навстречу неизвестности – счастливой, напоенной восторгом и верой в то, что однажды сбудутся мечты, случатся чудеса и непременно всё будет хорошо.

Возможно, думал Гарри, вихрем проносясь мимо деревенских домиков в серой дымке деревьев, ощущением счастья он был обязан крестному. У Сириуса был талант наполнять окружающих оптимизмом. Рядом с ним казалось, что все в жизни легко – крестный умел радоваться и заражал радостью других. А может он, Гарри Дж. Поттер, был тогда молод и глуп. Во всяком случае, в последнее время директору «Хога» казалось, что он постарел и понемногу превращается в своего бородатого предшественника – не внешностью, но душой, теряя былую беззаботность и жизнерадостность молодости.

Даже идея въехать в Литтл-Уингинг рыцарем на белом коне больше не волновала его воображение. Узнав, что Гарри остался без машины, мистер Финниган предложил взять напрокат что-нибудь из образцов и даже пытался напялить на многострадальную директорскую голову лучший мотоциклетный шлем и куртку, достойную короля автодорог.

Старания управляющего пропали втуне.

Гарри Дж. Поттер, директор известного лондонского издательства «Хог» и чудом воскресшей компании «Волкодав», невзрачной угрюмой вороной летел в Литтл-Уингинг на старом Харли, облаченный в видавшую виды поношенную куртку и затрапезный черный шлем.

Радость полета была обманчивой. Не прошло и получаса, как Гарри вновь вернулся мыслями к своим горестям.

Ветер, пробравшись под старый шлем, пел в ухо «с-с-северус-с-с, с-с-северус-с-с». Рев движка Харли навязчиво и ритмично рокотал «северус-снейп-северус-снейп-северус-снейп». Это было невыносимо.

Добравшись, наконец, до въезда в Литтл-Уингинг, Гарри сбавил скорость, сердито стянул проклятый шлем и наконец избавился от наваждения.

Свернув на улочку Примроуз, он поехал совсем медленно, сопровождаемый парой звонкоголосых собак. Нужный дом отыскался быстро. В маленьком и застойном Литтл-Уингинге все знали друг друга в лицо, и Гарри мог дать голову на отсечение, что никаких Шпееров там отродясь не водилось. Во всяком случае, Шпееры не проскользнули бы мимо всезнающей тети Петуньи, а уж она, будьте покойны, знала всех и каждого, думал Гарри. Единственными иностранцами была пара престарелых шведов, но навряд ли бездетные Лофгрены имели в родстве Шпееров. Впрочем, блудный, пусть и не родной сын, Гарри Дж. Поттер давненько не наведывался в отчие края. За это время могло случиться что угодно, включая оккупацию Литтл-Уингинга немцами.

У дома номер двадцать два Гарри заглушил мотор.

Приусадебный участок господина Шпеера вызвал бы у тети Петуньи по меньшей мере сердечный приступ. Немецкой аккуратности не было и духу. Нестриженые кусты топорщились неухоженными дикобразами, сухие листья, засыпавшие дорожку к дому, никто не думал сгребать. От полного уныния и мерзости запустения сад Шпеера спасал буйно разросшийся бересклет, жизнерадостно пламенеющий багрянцем. Впрочем, маленький одноэтажный дом с черепичной крышей выглядел довольно уютным и, несомненно, обитаемым. На веранде красовался маленький столик с позабытой чашкой чая, а из плетеного кресла на директора Поттера радостно таращил круглые глаза большой плюшевый медведь.

Собравшись с духом, Гарри постучал в обшарпанную деревянную дверь.

До его слуха донесся женский голос, но слов было не разобрать. Наконец, дверь распахнулась, и на Гарри уставились удивленные глаза немолодой светловолосой женщины.

– Фрау Шпеер? – робко начал молодой человек. – Добрый день. Меня зовут Гарри Поттер. Я... э-э... ваш сосед. С Прайвет-драйв.

Только потом Гарри понял, что интуитивно сделал верный шаг, не сказав, что приехал из Лондона.

– Сквозняк, – пробормотала женщина. – Заходите быстрей.

* * *

Подъезжая к Литтл-Уингингу, директор Поттер рисовал в воображении всевозможные картины встречи с фрау Шпеер. Ни одна из них на сотую долю не походила на то, что ему довелось сейчас лицезреть.

Чувствуя себя не в своей тарелке, Гарри маялся в чужой гостиной с чашкой чая на коленях, прилагая все душевные усилия к тому, чтобы не смотреть в угол – там, в инвалидном кресле, шевелился ребенок-паучок.

– У Джимми церебральный паралич, – сообщила фрау Шпеер.

Как выяснилось, «фрау» было не лучшим обращением к жене господина Шпеера – та оказалась уроженкой Варшавы, женщиной милой и обаятельной: таких в Литтл-Уингинге не водилось отродясь. Даже польский акцент в ее устах звучал приятно.

– Меня зовут Барбара, – она подвинула смущенному директору корзинку кексов. – Пани Шпеер, если хотите. Все эти «фрау»-шутки из-за мужа. Райнер поляк, корнями из Баварии, но уж сколько лет мы тут, так и не превратился в англичанина, – Шпеериха безнадежно махнула рукой. – Ни языка толком не знает, ничего. Как вам кексы, мистер Поттер?

– О-о, замечательно, очень вкусно, – пробормотал Гарри, чувствуя во рту что-то вроде сладкого песка.

Он покосился на больного ребенка – зрелище было душераздирающее. Худенький мальчик, чей возраст определить было невозможно, с отрешенным лицом тянул руки к камину, увлеченно разглядывая на свет хрупкие скрюченные пальцы. Хуже всего были нечленораздельные звуки – ребенок что-то мычал себе под нос.

– Мы тут недавно, – рассказывала тем временем пани Шпеер. – Дурслей я видела в церкви, но не знаю их толком. Сами понимаете, из-за Джимми я никуда не выхожу.

– А скажите... – робко спросил Гарри. – Джимми можно вылечить?

Женщина покачала головой.

– Полностью – невозможно. Но улучшить состояние... Да. О, да! Ради чего мы здесь... Райнер обещал выслать деньги, чтобы отправить Джимми в частный реабилитационный центр. Там чудеса делают. Уже перевел половину суммы на мой счет, но потом... – она нахмурилась, раздраженно скривила губы и замолчала.

– А что потом? – осторожно подбодрил Гарри.

– Счет арестовали, – Барбара бессмысленно помешала ложечкой давно остывший чай. – Обидно думать, что где-то лежат деньги, которые невозможно снять.

– Но почему? – изумился Гарри. – Он как-то нарушил закон или...

– Райнер в розыске, – Барбара встала, подошла к ребенку, вытерла полотенцем ниточку слюны с безвольного подбородка Джимми и вручила ему упавшего на пол резинового зайца. – Уехал, оставил записку, что будет нам помогать. Сначала помогал, а потом...

Она вернулась к чайному столику и молча уставилась на потрескивающие поленья в камине. Гарри бросил быстрый взгляд на Джимми и обнаружил, что тот опять выронил игрушку. Отставив безвкусный чай, Гарри вскочил, подобрал зайца и попытался вложить в маленькую скрюченную ручку ребенка. С третьей попытки мальчик ухватил игрушку, задумчиво сунул в слюнявый рот и уставился на Гарри большими печальными глазами цвета лесных орехов.

Директор Поттер нервно ретировался в кресло.

– Вы ему нравитесь, – заметила Барбара. – Молчит – значит, все в порядке. Джимми не любит злых гостей. Не поверите, как он умеет завывать! Недавно нас навестил господин викарий, – она вдруг рассмеялась. – Ох Джимми и скулил!

Господин викарий был кумиром тетушки Петуньи.

– Я его понимаю, – Гарри скрыл улыбку за чашкой чая.

– Джимми все понимает, – доверительно сказала Барбара. – Иногда мне кажется, он умнее всех нас вместе взятых. Он как будто в другом мире живет. Если бы не его боли...

– Ему бывает больно? – озадаченно спросил Гарри.

Пани Шпеер одарила гостя взглядом, полным застарелой горечи.

– Если бы он мог толком говорить... – она отвернулась перемешать угли в камине. – Мистер Поттер, вы сказали, у вас ко мне дело.

– Да, – спохватился Гарри. – Дело. Э-э... Оно было, но... После того, что вы сказали... Я рассчитывал встретиться с вашим мужем. Сказать по правде, я с ним не знаком, но... Он написал три очень необычных книги. Я хотел с ним поговорить насчет этих самых книг.

Пани Шпеер молниеносно развернулась, как со свистом отпущенная пружина. Усталая сорокалетняя женщина исчезла во мгновение ока. Перед директором Поттером стояла молодая разъяренная фурия с кочергой в руке, готовая искромсать гостя на части.

– Так вы из этих? – крикнула она. – Тех, кто приходит мне нервы трепать?

– Что вы имеете в виду? – вжался в кресло Гарри.

Ребенок в углу тихо заныл.

– Приперлись ко мне с расспросами? Сейчас начнете рассказывать, что Райнер что-то пишет? Да ни черта он не пишет! – злобно крикнула она. – Убирайтесь к дьяволу!

– Он пишет! – вскочил с кресла директор. – Еще как! Из-за его писанины у моего друга будут неприятности! Он не понимает, чем это может обернуться для других!

Пани Шпеер уставилась на Гарри диковатыми глазами.

– Я уже говорила, – сквозь зубы процедила она, потрясая кочергой. – И устала повторять одно и то же! Ни черта Райнер не пишет! Он едва знает английский! Мы оба до сих пор без гражданства! Никто и ничто! Райнер бы никогда не написал то, что мне тут под нос совали!

– Он механик замминистра! – взвился Гарри. – Почему бы ему не написать то, что он написал?

– Не напоминайте мне про этого подонка! – крикнула Барабара. – Он вытурил Райнера из фирмы, когда тот заболел! Не дал ни копейки помощи! А с виду благородный, да! Чтоб вы сдохли, Малфои! Это они вас прислали, так?

– Бога ради, успокойтесь, – Гарри нервно оглянулся на завывающего Джимми. – Вы сами его пугаете!

Заяц опять валялся на полу. Рискуя получить кочергой по затылку, Гарри отвернулся от взбешенной Шпеерихи, подобрал зайца и сунул ребенку в руку.

– Не бойся, – он расстроенно глянул в большие напуганные глаза Джимми. – Я... я уже ухожу. Пока!

– Никуда ты не уйдешь, – загородила дверь разгневанная мать. – Пока не скажешь, кто тебя сюда послал!

– Никто меня не послал, – сердито сказал Гарри, ощущая, что еще минута, и он завоет на пару с Джимми. – Я сам! Ваш – Райнер – написал – книги. Политическое дерьмо! И мой друг может из-за этого пострадать. Понятно сказано или нет? – рявкнул он.

– Ваш друг Люциус? – сощурила глаза Шпеериха.

– Какой еще Люциус! – разъярился Гарри. – Я работаю в издательстве, в том, где Шпеер своими шедеврами людей под гильотину подводит!

Барбара медленно опустилась в кресло. Кочерга с негромким лязгом выскользнула из ее руки.

– Райнер не писал этих книг, – тихо сказала она. – Не знаю, кто их сочиняет. Хоть убейте, не знаю. Райнер прислал мне несколько писем... Сказал, что вместе с другом пишет книгу. Ох, как я тогда удивилась, – она недоверчиво покачала головой. – Сроду у него таких друзей не было! Говорил, что вынужден уехать, просил, чтобы не волновалась, мол, за книгу получит хороший гонорар, вышлет деньги, будет помогать... пока жив. Беда в том, что... – она медленно провела ладонью по лицу, – я даже не знаю, жив ли он, – едва слышно прошептала она.

– Как это?.. – Гарри опустился на ковер рядом с креслом Джимми. – Что значит, жив ли?..

– У него рак. Не знаю, сколько он протянет, – вздохнула Барбара. – Пока получала деньги, верила, с Райнером все в порядке, но потом, говорят, кто-то донес, что Малфой – его поверенный... В этой дурацкой истории с книжкой. У мистера Малфоя неприятности, у нас неприятности... Счет арестован. Теперь я не знаю ничего... И теряю надежду с каждым днем.

Ни жив ни мертв, Гарри нервно вертел в руках упавшего на пол зайца. Озарение настигло его тупой болью в груди.

– Пани Шпеер, – Гарри проглотил комок в горле. – Я могу чем-то помочь?

Женщина рассмеялась горьким безрадостным смехом.

– О чем вы, мистер Поттер? Ах, может быть, вы мистер Рокфеллер? Мы тут никто, эмигранты поганые! Вам этого сроду не понять!

Гарри вскочил, едва не свалив чайный столик.

– Не понять? А вдруг? Я не Рокфеллер, нет! Но я попробую... – он обернулся на Джимми, и голос его потух. – Я.. э-э... Неважно, – пробормотал он.

Шпеериха скривила губы. Усталое, некогда красивое лицо исказила насмешливая гримаса.

– Ну-ну, – фыркнула она.

– Я пойду, – хмуро сказал Гарри. – Спасибо за кексы. Э-э... До свиданья, фрау Шпеер.

– Пани Шпеер, – мрачным эхом отозвалась женщина.

Гарри направился к двери, скользнул унылым взглядом по вешалке с плащами и пальто и задержался перед маленькой фотографией в грубой деревянной рамке.

В ту же секунду его будто ударило током.

– Мой любимый снимок, – как из-под земли, донесся до него голос пани Шпеер. – Райнер тут душка.

– Да, – бездумно сказал Гарри, созерцая фотографию.

Со снимка, улыбаясь лукаво и хитро, на Гарри Дж. Поттера смотрел безбородый Альбус Дамблдор.

Почти Дамблдор.

* * *

Петунья Дурсль, в бледно-лиловом жакете и брюках в тон, стояла во дворе возле гаража и изящными движениями сметала щеточкой сухие листья, осыпавшие крышу и капот машины. Лицо тетки покрывал легкий загар – то ли результат посещения солярия, то ли очередной поездки в теплые края.

При виде Гарри ее подведенные выщипанные брови удивленно изогнулись, а тонкие губы растянулись в улыбке.

– Тетя, – только и сказал Гарри.

Тетушка картинно раскрыла объятья и, мазнув щекой по скуле племянника, изобразила поцелуй – за изгородью стояла соседка. Гарри знал, что не глазей на них старая карга, он бы не удостоился столь щедрого проявления теткиной любви.

– Надо же, снизошел навестить бедных родственников, – въедливо сказала Петунья и окинула брезгливым взглядом потертую куртку племянника. – Что-то случилось?

– Нет, тетя, – хмуро сказал Гарри. – Я м-м... заехал по делам. Ненадолго. А где дядя и Дадли?

– В церкви, где еще, – поджала губы тетка. – Я не пошла, аллергия опять, – расстроенно сказала она, коснувшись пальцами порозовевшей щеки и продемонстрировав племяннику мелкую сыпь на руках.

– Бог не любит аллергиков? – не сдержался Гарри.

– Ты опять за свое! – рассердилась тетка. – Как был пакостником и безбожником, так и остался! – она оглянулась на соседку и понизила голос. – Идем в дом, нечего тут стоять!

Через четверть часа Гарри сидел в гостиной, грея ладони чашкой чая.

– Ишь ты, – сказала тетка, сунув нос в принесенный племянником пакет. На сей раз Гарри не стал утруждать себя серьезными подарками вроде дорогих часов для дяди и золотых браслетов для тетки. Блудный племянник ограничился коробкой конфет и бутылкой Шато Латур. Почему он купил излюбленное вино злодея, Гарри не знал и сам.

– Это вкусное вино, – робко сказал он. – Попробуй, тетя.

– Оставлю для гостей, – тетка припрятала бутылку в недра серванта. – Завтра придут Мэннерсы и Вайеринги. Они еще не видали чудный портрет Дадлика.

– Какой еще портрет?.. – Гарри проследил за теткиным взглядом и только сейчас заметил украшающую стену гостиной крупную фигуру придурка-кузена, написанную маслом. Художник изобразил Дадли во весь рост. Заложив руку за отворот пиджака, Дадли Дурсль смотрел в неведомую даль взглядом умудренной суровым жизненным опытом свиньи.

– Наполеон отдыхает, – съязвил Гарри.

– Что ты понимаешь, – презрительно бросила тетка. – Лучший лондонский художник! Знаешь, во сколько нам обошлась картина?

– Не знаю и знать не хочу, – буркнул Гарри. – Дадли тут на себя не похож.

– Да ты скоро забудешь, как Дадлик выглядит! – взвилась тетка. – Не говоря обо мне и дяде! Вот уж спасибо, удостоил нас посещением, – расплескалась ядом Петунья. – Соседи спрашивают, где твой заморыш, а мне и сказать-то нечего!

– Сама придумывай, что сказать, – поморщился Гарри. – Мне все равно.

– Тебе всю жизнь всё равно! – гневно сказала Петунья. – Бездушный, черствый, эгоистичный мальчишка! Даже Дадли подарка не додумался купить, – тетка сжала губы в сердитую точку и замолчала.

– Я не знал, что, – огорченно вздохнул Гарри. – Ему не угодишь.

– Это и есть бездушие, – уколола тетка. – Подарок может быть и символическим.

– Тогда я ему деньги оставлю, – зло сказал Гарри. – Символически.

Теткин лоб избороздился морщинами недовольного мопса.

– Это некрасиво, – сказала она. – Впрочем... Как хочешь.

– Тетя, – Гарри сделал беззаботный вид. – А что это за Шпееры у нас поселились? Раньше их не было.

Глаза тетушки блеснули азартом бывалой сплетницы.

– Ужасные люди, – доверительным шепотом сообщила она. – Понаехала к нам всякая шваль иностранная! Он – немец, а она вообще из какой-то польской дыры! Притащила своего супруга помирать на свежем воздухе! Дурочка! Терпеть не могу невезучих и бесталанных. Господь просто так никого не наказывает, – тетка осенила себя крестным знамением.

– Ну и чем ее господь наказал? – возмутился Гарри. – Тем, что ребенок болен?

– Ха! – воскликнула тетка. Похоже, возмущенный звук объяснял всё. – Старшего сына убили в драке, младший инвалид, у мужа рак! Разве не божья рука? Нечего сюда таскаться, сидите в своей Польше, и все будет хорошо! Нет уж, мы с Верноном только за мистера Риддла голосовать будем, благослови его Господь! Вот уж у кого разумный подход к грязным иммигрантам! Да что там Шпееры, – кипятилась тетка, – ты арабов не видал? Целое семейство в конце улицы! Хуже цыган! Ублюдков черношкурых нарожали, смотреть противно! Боже праведный, куда катится старая добрая Британия!

– Разве Риддл против иммигрантов? – полюбопытствовал Гарри.

– Ясное дело, против! – тетка всмотрелась в подаренные конфеты и отправила их следом за вином в сервант. – На господина Риддла вся надежда. Он давно с этой мразью борется, «Национальное движение» – его лучшее детище. Мы с Верноном за Риддла всей душой. Когда лишний фунт заводится, перечисляем в фонд «НД».

«Ничего себе», – мелькнуло у Гарри.

– Тетя, а скажи... – осторожно спросил он. – Ты самого Шпеера видела? Или только его жену?

– Конечно, видела, – фыркнула Петунья. – Козел бородатый. Польку свою бросил, рога, небось, наставил. А может, и того хуже, – понизила голос тетушка. – К Шпеерихе, говорят, из Скотланд-Ярда приезжали, и не раз. Ищут благоверного. Нет, и не говори, видна божья рука. Ты в церковь ходишь? – сменила тему тетя.