Текст книги "Шпеер (СИ)"

Автор книги: Magenta

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 71 страниц)

– Спасибо, мистер Кричер, – благодарно сказал Гарри. – Надеюсь, такого больше не повторится, сэр.

– Да чего там, приводите, – добродушно сказал старик. – Мы отлично ладим.

Гарри вдруг стало жаль одинокого Блоху – он радовался маленькому терьеру, как родному внуку.

– Вам в дверь звонят, – вдруг сказал Кричер. – Я глухой, и то слышу.

«Ничего себе глухой», – подумал Гарри. Мистер Кричер, бывший дирижер церковного хора, до сих пор не утратил остроты слуха.

– Я побегу, спасибо, – директор прижал к себе щенка, неутомимо облизывающего шершавым язычком его лицо, и поспешил на свой этаж.

Спустившись в пролет между этажами, молодой человек споткнулся от удивления и замер, во все глаза разглядывая незнакомую гостью.

В дверь его квартиры настырно звонила девушка китайской наружности. У стены припарковался внушительных размеров чемодан на колесах.

Не добившись ответа, наглая китаянка покрутила дверную ручку. Дверь распахнулась – поднимаясь к соседу, директор не подумал ее закрыть.

С силой и проворством индийского рикши нахалка подхватила чемодан и принялась закатывать в директорскую квартиру.

– Нормально, а? – поразился Г. Дж.

Перепрыгнув через три ступеньки, Гарри ринулся спасать частную собственность.

– Кто вы такая? – крикнул он. – Какого черта...

Девушка повернула голову, и директор смолк, приоткрыв рот.

Незваная гостья была не просто красива. Положа руку на сердце, Гарри мог бы сказать, что это красивейшая девушка, которую он видал в жизни.

Миндалевидные глаза, окаймленные густыми черными ресницами, смотрели с бесхитростной детской простотой. Губы, нежные, пухлые и какие-то забавно аккуратные, улыбались наивной и нежной улыбкой. Кожа китайской красавицы казалась гладкой, как фарфор, и словно светилась изнутри.

– Гайяпотя? – нежно прощебетала девушка. – Гайяпотя. Нихао.

Гарри медленно опустил на пол щенка.

– Мейхуэй, – пробормотал он.

* * *

Гарри сидел за столом, обхватив голову руками, и в десятый раз перечитывал письмо крестного.

«Малыш, не обижай Мэй, – прыгали по бумаге корявые непослушные буквы. – Ей нужна квартира в нашем районе и деньги. Немного бабла есть, но вдруг не хватит. С языком у нее хреново, найди учителя. Как ты там? Вспоминаю тебя часто, Малыш. Прости ну ты помнишь за что. Такой я конь. До встречи если все нормально будет.

БЕРЕГИ МОЮ ЛЮБОВЬ».

Г. Дж. снял очки и провел ладонью по мокрым глазам.

Сириус Блэк никогда ни о чем не жалел и не просил прощенья.

Гарри прислушался к звону посуды на кухне и незнакомым запахам – не прошло и получаса, как Мэйхуэй освоилась в квартире, словно у себя дома. Мистер Келев оказался предателем – оставив хозяина, щенок скакал вокруг ласковой гостьи, которая неутомимо сюсюкала с ним по-китайски.

– Акусяки-сисяки, – сердито передразнил директор, уставился в ноутбук и схватил телефонную трубку. – Полный хуэй.

Звонки в три квартирных агентства плодов не принесли – кроме пары зверски дорогих апартаментов, не нашлось ничего приемлемого.

Мэйхуэй в красном шелковом халате выплыла из директорской кухни, подобострастно сгорбившись, с подносом в руках.

– Маньмань чши**, – нежным голосом сказала китаянка, опустила на столик поднос с каким-то кушаньем и поклонилась, молитвенно сложив на груди хрупкие маленькие ладошки.

– Святые угодники, – пробормотал директор, испуганно разглядывая дымящийся желтый рис в широкой миске. – Это еще что, Мэй?

Вместо ответа девушка еще раз поклонилась и тихо уплыла в кухню.

– Ничего себе, – пробормотал Гарри, принюхиваясь к острому дразнящему аромату приправ. Не выдержав, он зачерпнул вилкой китайское кушанье и проглотил, смакуя. Немного острый, пересыпанный овощами рис был восхитителен.

Г. Дж. Поттер впервые пожалел, что является обладателем квартиры-студии, а не обыкновенной двухкомнатной: Мэйхуэй оказалась не той девушкой, которую хотелось выставить сей секунд.

Гарри попытался расспросить ее про Сириуса, но кроме «Сия-сян Лондана быля» и «Сия-сян уехаля» ничего не понял. С некоторым огорчением директор почувствовал, что улыбка Мэй ничего общего с доброжелательностью не имеет: девушка его побаивалась.

С недовольным вздохом Г. Дж. вновь снял трубку и набрал очередной номер квартирного агентства.

– По поводу аренды, сэр. Восточный Лондон, Фаррингдон, – без особой надежды пояснил он риэлтору. – Гревилл, Кирби, Сафрен Хилл или поблизости, – директор отправил в рот вилку с горкой риса. – Небольфая квартира для молодой дефуфки, – неприлично жуя в трубку, сказал он.

– Минутку, сэр, – вежливо отозвался агент. – Гревилл нет... Кирби нет... Сафрен Хилл, увы. Есть на Сейнт-Кросс, одна спальня. Уютная, меблированная, охрана, подземный гараж, четыреста фунтов в неделю. Краткосрочная аренда на два месяца.

Директор перестал жевать.

– Какой дом? В смысле, номер?

– Седьмой, – любезно сообщил риэлтор. – Второй этаж, десятая квартира, окна в тихий дво...

– Беру! – выкрикнул Гарри и закашлялся, подавившись рисом. – Сейчас! Срочно! Отдадите другому – в суд подам!

Оттолкнув китайское угощение, Г. Дж. трясущейся рукой записал координаты агентства.

В комнату впорхнула Мэйхуэй, напуганная криком. В глазах-маслинах, черных, как у Северуса Снейпа, застыл легкий испуг.

– Гайяпотя, сто слусиль?

– Будешь жить здесь, Мэй, – расплылся в улыбке директор. – Я нашел СЕБЕ квартиру.

____________________________________________________________________________________

http://www.pichome.ru/zf

Коллаж ЯROSTЬ. Сириус и Мэйхуэй

____________________________________________________________________________________

* * *

К острому разочарованию директора Поттера, получить ключ и вселиться в новые апартаменты раньше утра понедельника не было возможности.

Гостья улеглась в кровать Сириуса и совершенно в ней затерялась – на большом диване можно было разместить не меньше шести китаянок.

Гарри корчился на кухне, превратив летний шезлонг в подобие постели – спать в одной комнате с девушкой крестного он посчитал неправильным.

Заснуть не удавалось – шезлонг не позволял принять горизонтальное положение, и гостеприимный хозяин рисковал к утру нажить кривошею. Кухня пропахла специями; незнакомые запахи будоражили чуткий директорский нос и отгоняли всякий сон.

Некоторое время Гарри лежал, глядя в полумрак и размышляя, чем обернется затея с переселением.

«Интересно, что Муди подумает?» – мелькнуло у него. Впрочем, мысль о советнике быстро вытеснила другая, тревожная: неизвестно, понравится ли злодею столь близкое соседство.

И все же Гарри предвкушал завтрашний день, как Рождество. Другого такого шанса Провидение подарить не могло.

Сон не шел. Директор встал, целомудренно завернулся в плед и прокрался в комнату. В центре его пустой кровати маленьким черным шариком свернулся Келев. Покосившись на спящую гостью, вернее, на неприметный холмик на постели крестного, Гарри взял со стола ноутбук, прихватил черную книгу и так же на цыпочках вернулся в кухню.

– Ох, герр Шпеер, мудрец халдейский, так я вам и не написал, – пробормотал директор, устраиваясь в скрипящем шезлонге. – Ничего, сейчас мы это поправим. О чем мы с вами толковали? Ах да, о лужах и звездах.

«Дорогой Райнер», – напечатал он и остановился, неожиданно усомнившись в правильности своих умозаключений.

«У Дамблдора могла быть сотня причин инсценировать смерть, – выплыла отрезвляющая мысль. – Например, чтобы фиктивно закрыть ложу Феникса. Может, Шпеер – кто-то другой?»

Гарри задумчиво почесал нос и продолжил:

«Простите, что долго не отвечал. Работа и все такое. Хотел Вас спросить, про Рацио и Чувства. Меня все обвиняют в лишней эмоциональности. Я всегда ищу в луже звезды, с этим ничего не поделать, наверное. Но человек, которого я люблю, не верит ни в какие звезды. Могут ли Рацио-люди уживаться с людьми Чувств? Я спрашиваю потому, что Вы написали две рациональные книги, а третью о любви. Я еще не читал, но видел аннотацию. Меня это удивило, не думал, что Вы о любви напишете. Скажите пожалуйста, когда выйдет Ваша третья книга, мне не терпится ее прочесть.

С наилучшими пожеланиями, искренне Ваш, Гарри Э.».

Директор перечел свой труд, мысленно похвалил себя за хитрый переход к делу и отправил письмо в виртуальное странствие.

Положив ноутбук на до блеска вытертый Мэйхуэй стол и оглядев довольным взглядом сияющую чистотой кухню, Г. Дж. свернулся калачиком в шезлонге и открыл шпееровскую книгу.

«С трудом верится, что такое знаменательное событие, как 300-летие величайшего магического сообщества, обойдется без праздничной игры в Квиддич.

Откровенно говоря, мне, тихому и незлобивому маглу, очень не хотелось бы, чтобы имел место масштабный чемпионат. Могу рассказать, по какой причине.

Многие из почитателей таланта госпожи Кроули, несомненно, восхитились описанием замечательной магической спортивной игры под названием Квиддич. Некоторые маглы наивно пытались провести сравнение с футболом и прочими спортивными забавами, перенесенными в воздух красоты ради.

Боюсь, что дело обстоит значительно хуже. Квиддич – не пустячное развлечение, как мы знаем, мадам Кроули выпустила отдельную книгу, напоминающую о том, что Квиддич – игра, в которую играют веками.

Увы, славная забава, которой столетиями балуются маги, отнюдь не Олимпийские игры (конечно, маги их тоже любят, но это мелочевка, между нами говоря, олимпийский снитч мелковат, да и нет того азарта, который разгорается при игре в Квиддич, где победа порой непредсказуема, а время игры сколь угодно долго (пока не будет пойман Золотой Снитч).

Если вы не еще истратили запасы камней, господа маглы, заряжайте пращи. Ибо Кроули, с моей точки зрения, имеет в виду отнюдь не спорт.

Квиддич – военно-политическая игра.

В нее играли, играют и будут играть веками.

Фактически, Квиддич и есть война, комплекс сложных маневров, тактик и стратегий; игра не заканчивается, пока хитрый и юркий Ловец не поймает Снитч, трепещущий крылышками Меркурия, бога торговли.

Квоффл, единственный незаколдованный мяч, сшитый из кожи, выкрашенный алым – не что иное, как пушечное мясо. Это армии маглов, брошенные в наступление.

Квоффл влетает то в одни, то в другие ворота, принося баллы игрокам. Любая война кому-то да приносит прибыль, даже если речь о проигравшей стороне. И все же самым важным является Золотой Снитч – материальная выгода, получаемая одной из сторон в результате военной кампании: доступ к природным ресурсам, захват новых рынков сбыта, навязывание побежденной стороне своих условий. Победитель увенчивает гордую голову шлемом Меркурия, удивительно похожим на Золотой Снитч.

Бладжеры – те силы, что портят магам игру, а порой и вовсе выводят из строя. Как бы искусно ни колдовали маги, существует вероятность помех. Ловкие маги учитывают и это и стараются отбить бладжер в направлении противника.

Метла в данном случае является символом политического и экономического маневрирования на мировой арене с учетом современных идей и достижений. Как ни хороши были «Чистомёты» 30-х годов, срезающие углы (расправа с неугодными, лагеря), но всё же устарели; на смену им в 40-50-х пришли изготовленные в Черном Лесу метлы «Порох» (Tinderblast), «Быстрица» (Swiftstick), «Метеор» (Shooting Star) – все эти метлы представляют собой политические маневры, базирующиеся на открытиях атомной энергетики, создании термоядерного оружия, ракетных и космических программ.

В 1967 году была изобретена замечательная метла «Нимбус» – не что иное, как интернет. С тех пор продолжающий совершенствоваться «Нимбус» – излюбленное орудие магов.

В старые времена, согласно книге «Квиддич сквозь века», вместо колец использовались корзины разных размеров. На иллюстрации они изображены в виде сачков для ловли бабочек. Корзины противника норовили сделать поменьше, а свои ворота – покрупней. Зададимся вопросом, почему? Ответ напрашивается сам: в маленькую корзину труднее попасть. Бросать мяч в сачок для бабочек и в футбольные ворота – не одно и то же; ясное дело, где больше вероятность попадания. Казалось бы, логика отсутствует, по идее, лучше уменьшить собственные ворота, чтобы избежать попадания квоффла. Так нет же, всё с точностью наоборот! Отсюда вывод: магам обеих команд ВЫГОДНО попадание квоффла в собственные корзины. Согласно истории Квиддича, в свое время был принят закон о стандартизации размеров корзин (очевидно, чтобы маги не ссорились между собой). Снитч когда-то был сниджетом, живой птицей. Немудрено, когда-то прибыль шла натурой (рабы, стада и пр.) Но времена меняются, игры и правила подстраиваются под современность.

А вот кольца, по три штуки с каждой стороны поля, как были издревле, так и остались.

Задумаемся, какие основные цели преследует война? Какие выгоды получают те, кто ее развязывают?

Политические, экономические и милитаристские.

Возможно, это и есть три пресловутых кольца. Вратарь в данной ситуации является не конкретной личностью, а олицетворяет собой структуру власти, отвечающую за все три сферы.

Магам выгодна война. Гол, пропущенный в собственные политические ворота: повод для смены правительства, реформ и нужных перемен. Гол в экономические ворота: убыток для одних – повод финансово расцвести другим. Гол в милитаристские ворота: повод пересмотреть тактики и стратегии, продать устаревшее оружие и заняться новыми разработками.

Чтобы понять логику игроков, нужно вспомнить, что речь идет не о борьбе за честь команды, а за дивиденды, полученные в результате магического матча (проведенной политической, экономической или военной кампании).

Квиддич не слишком популярен на востоке, где маги пользуются коврами-самолетами. Неудивительно: британские политические игры в мусульманском мире энтузиазма у местных магов не вызывают, в силу ряда исторических и религиозных причин. Хотя и там есть ярые поклонники игры.

Господа маги любят рассказывать волшебные сказки о том, что они лишь добрые миролюбивые философы, и к политике отношения не имеют. Не буду спорить: не все маги играют в Квиддич. Большинство лишь наблюдает за игрой, есть и те, кто вовсе не ходит на матчи.

И все же факт остается фактом – Квиддич никогда не утратит свою популярность и пребудет с нами – сквозь века».

– Всё, что можно, перегадили, герр Шпеер, – сонно пробормотал Гарри и захлопнул книгу.

Вытащив спрятанный под подушкой шарф злодея, который так и не вернул хозяину, Г. Дж. зарылся носом в мягкий кашемир, хранящий слабый аромат «Moschino forever» и с улыбкой на лице доверился объятиям Морфея.

________________________________________________________________________________________

* – из 87 сонета Шекспира (Thus have I had thee, as a dream doth flatter, In sleep a king, but waking no such matter)

** – Приятного аппетита.

* * *

31. Новоселье

Грозная грудастая фрёкен Бок сердито потрясала скалкой для теста размером с бейсбольную биту.

– С СОБАКАМИ? – громыхнула она. – Издеваетесь, молодой человек? Я не сдаю квартиру мальчишкам с собаками!

– Да он у меня маленький совсем! – пискнул Гарри, испуганно отступая от гневливой домохозяйки.

– Это, по-вашему, маленький? – взъярилась фрёкен Бок, угрожающе помахивая скалкой. – Я сейчас полицию вызову, уберите вашего волкодава, НЕМЕДЛЕННО!

Гарри обернулся, чтобы подхватить на руки мистера Келева, и в ужасе отпрянул: гигантский черный пес, размером с хорошую собаку Баскервилей, скалил на фрёкен клыки саблезубого тигра.

– Баф! – страшным басом рявкнул волкодав.

Гарри испуганно дернулся и... проснулся.

«Вот черт, – подумал он. – Я не сказал агенту, что у меня собака! Вдруг арендодатель против?»

Потирая затекшую за ночь шею, Г. Дж. выбрался из шезлонга и внезапно насторожился: ухо уловило странный звук. Гарри спешно запрыгнул в брюки, нырнул в футболку и осторожно выглянул из кухни.

Из ванной комнаты неслись отнюдь не музыкальные звуки рвоты.

Г. Дж. слегка растерялся. Гостье, судя по всему, стало нехорошо. Что делать в такой ситуации, Гарри не знал: тактично прикинуться, что ничего не слышал, или предложить какую-то помощь. Пока он размышлял, как быть, все стихло; раздался плеск воды, оповещающий, что Мэйхуэй выжила. Через минуту гостья, шмыгая носом, выскользнула из ванной.

– Мэй? – Гарри с тревогой всмотрелся в ее покрасневшее лицо. – Доброе утро. Все в порядке?

– Добя утя, – китаянка вымученно улыбнулась и опустила голову.

– Кофе сделать? – осторожно спросил хозяин.

Гостья затрясла головой, выставила вперед маленькую, почти детскую ладошку и помахала, похоже, в знак отрицания.

– Мэйхуэй сам, кофе-сяй.

Мелкими ровными шажками девушка прошла мимо него в кухню и по-хозяйски включила электрический чайник.

Гарри ринулся складывать шезлонг.

Мэйхуэй прислонилась к холодильнику, как склоненный на ветру тростник. Лицо гостьи, подозрительно розовое три минуты назад, теперь стало мраморно-белым. Она прикрыла глаза с веерами густых ресниц и жалобно изогнула тонкие шнурочки бровей.

– Мэй, вы себя хорошо чувствуете? – взволновался Гарри.

– Да, Гайяпотя, да-да, – испуганно заулыбалась гостья. – Сесе.

– У вас что-то болит? – не унимался Г. Дж. Решив, что девушка не понимает вопроса, он распахнул кухонный шкафчик и вытянул автомобильную аптечку.

– Нет-нет, – затрясла головой Мэйхуэй и положила руку на живот. – Это ибёнка.

– Что-что? – не понял Гарри. Названия кишечных расстройств в китайском исполнении звучали подозрительно.

– Ибёнка, – улыбаясь, повторила девушка.

Гарри с досадой открыл аптечку, подумав, что содержимое покажется девушке более наглядным, как вдруг поднял голову и уставился в черные, чуть раскосые глаза Мэй.

– Ребенок? – ошеломленно переспросил он, переводя взгляд на скрытый красным халатом живот гостьи.

– Да, да, – вновь улыбнулась Мэй и потупила взгляд.

– О-о... Это хорошо! – Гарри порывисто схватил ее хрупкую ладонь, но тут же отпрянул, вспомнив, что в Школе Экономики предлагали быть поосторожней с жестами и прикосновениями, когда имеешь дело с иностранными деловыми партнерами. Партнером Мэй не была, но вспугнуть или обидеть девушку крестного не хотелось.

– Это очень хорошо! Прекрасно! – с горячностью повторил Гарри. – Это... Сириуса ребенок? – вдруг насторожился он.

– Сия-сян, маленька Сия-сян, – в улыбке девушки на сей раз не было напряженности.

Г. Дж. попытался представить себе ребенка Сириуса и китаянки. Увы, обычно живое воображение дало сбой: на мысленном экране нарисовался маленький гном с бородатым лицом крестного и хитрыми, как у китайского мандарина, глазами.

– Сириус и не подумал об этом написать! – Гарри извлек из шкафчика чашки. – Может, вам врач нужен, или помощь какая-то? – он решительно отобрал у гостьи упаковку чая с иероглифами на коробке и занялся тонкой чайной церемонией с грубостью настоящего англичанина. Мэй уселась за стол и косилась на радушного хозяина, едва заметно подергивая уголком рта. То ли ей было смешно, то ли Гарри делал что-то неправильно. Китайскую мимику расшифровать не удавалось.

– У меня есть подруга, – неожиданно вспомнил он, придвигая гостье чашку и сахарницу. – Я вас познакомлю! Мэй, вы меня понимаете, нет? Я сейчас ей позвоню!

Гарри метнул взгляд на часы, боясь опоздать на встречу с хозяином нового жилья. Невыгулянный щенок назойливо вертелся под ногами, повизгивая и поскуливая.

Немного, но время было. Г. Дж. отхлебнул китайского пойла собственного изготовления и поморщился: походило на отвар соломы.

– Не очень, – вынес суровый вердикт чайный церемониймейстер и достал с полки «Дарджилинг» – любимый чай мистера Снейпа, теперь и его, Г. Дж., любимый напиток. – Сейчас позвоню и...

Он схватил телефонную трубку и набрал почти позабытый номер.

– Чоу, привет, это я, – торопливо сказал Гарри. – Ты мне очень нужна! Нет, не в смысле... Китайский знаешь?

Услышав ответ, он оскалился в улыбке и, сложив пальцы в кольцо, взбодрил глазеющую на него гостью жестом «окей».

Китаянка недоуменно захлопала ресницами. Судя по всему, лекция о невербальном общении с иностранными партнерами в свое время прошла мимо ушей студента Поттера.

* * *

«Не скажу Снейпу, что я его сосед, – Гарри изо всех сил сдерживался, чтобы не взлететь по лестнице, как резвый конь с репьями под хвостом. – Сразу не скажу! Дождусь вечера, а там...»

Не удержавшись, он хихикнул, представив себе вытянувшееся лицо злодея: он, Г. Дж., преспокойно открывает ключом дверь десятой квартиры, оборачивается через плечо и с легкой улыбкой говорит: «Да, я тут живу. А что?»

Настроение Г. Дж. было не просто хорошим. Оно было восхитительным. Хотелось взлететь в серое лондонское небо и с победным криком понестись над городом, раскинув руки, как парящий орел. Он, Гарри Джеймс Поттер, а также господин Келев – законные жильцы дома номер семь по Сейнт-Кросс! Будущего соседа Гарри не застал – к приходу новосела пунктуальный злодей ускользнул на работу. Это не слишком испортило прекрасное настроение директора – предвкушение вечера в обществе Соседа наполняло сердце руководителя «Хога» сладким волнением и искристой радостью.

Он помчался по коридору, держа курс на свой кабинет. Не дойдя до цели, он невольно замедлил шаг.

Хорошее настроение слегка увяло.

Коридор был пуст, не считая парочки забившихся в кресла писак, изнывающих у кабинета Макгонагалл. На посетителей Гарри не смотрел – его взгляд впился в скорчившуюся фигурку под дверью главного редактора. Сидящая на корточках женщина мерно раскачивалась, как кататоник в психушке. Плечи несчастной тряслись от глухих рыданий.

«Вот сволочь Снейп, – рассердился Г. Дж. – Как надо было человека довести!»

Он неодобрительно покосился на равнодушных к чужому горю авторов и бросился к женщине.

– Что случилось, мэм? Я могу вам помочь?

Женщина подняла голову и отняла от красного заплаканного лица трясущиеся руки.

«Трелони! Черт бы тебя подрал! – озлился Гарри. – Как же я не узнал!»

Впрочем, узнать политическую пророчицу было трудно: на ней не было безобразной хламиды, в которой пьянчужку привыкли видеть. Обыкновенные джинсы и свитер сбили Г. Дж. с толку.

– Всё, – придушенным от слез голосом пробормотала Трелони, бессмысленно раскачиваясь. – Вот и всё.

Она запрокинула голову, продемонстрировав тощую дряблую шею, закусила губу и глухо завыла.

– Прекратите! – осатанел директор. – Будьте добры, успокойтесь или покиньте здание самостоятельно, пока я вам не помог!

– Вам тоже скоро помогут, – пробормотала безумная ведьма. – Бездушный клерк, дыроколы вместо мозгов и канцелярские кнопки вместо сердца!

Гарри дернул дверную ручку, не понимая, как злодей может спокойно слушать вой под собственной дверью.

Кабинет был заперт.

– Северу-у-с! – взвыла Трелони, стукнувшись затылком об дверь.

– Где он? – нахмурился Гарри. Или у него отбило нюх, или от безумной ведьмы совершенно не пахло спиртным.

– Забрали, – прохрипела писательница.

Земля наклонилась и мягко поплыла из-под ног директора Поттера.

* * *

– Где?.. – задыхаясь, крикнул он. – Где Снейп?

Пышноволосая мисс Грейнджер и златокудрый Локхарт разом дернулись и, как по команде, повернули головы, оторвавшись от компьютера секретарши.

– В министерство вызвали, – Гермиона слегка покраснела. Локхарт быстро щелкнул мышью, свернув какое-то окно. – Просил вам передать, чтобы вы вычли этот день из его отпуска.

– Какое такое министерство? – побелел директор.

– Внутренних дел. Хоум-офис.

Гарри медленно сел на стул, борясь с тошнотворным головокружением.

– Н-на допрос? – непослушными губами прошелестел он.

– Допрос? – удивилась Гермиона.

– Какой там допрос, – встрял ерзающий в кресле Локхарт. – Праздник, банкет, вакханалия! Испохабил все планы! Я прихожу, видите ли, теряю свое бесценное время, сижу и жду, пока этот хам по телефону наговорится! Если бы по делу, так нет, анекдоты скабрезные! И этот человек еще смеет поливать грязью мое чистое творчество!

– Секретарь замминистра звонил. Машину за ним прислал, – пояснила секретарша. – Лавгуд нет, мне теперь еще и за нее на селекторе отдуваться! А анекдоты смешные, – хихикнула она и умолкла под возмущенным взглядом писателя.

Гарри переводил недоумевающий взгляд с Гермионы на Локхарта.

– Банкет? Утром в понедельник? – с сомнением спросил он.

– Торжество по случаю какой-то годовщины, я не разобрала. То есть, я не слушала, – поправилась секретарша. – У мистера Локхарта пропал аппойнтмент, – заискивающим голосом сказала она. – Мы с ним немного поработаем, вы не против, мистер Поттер?

– Анализ общего, годового и пробных тиражей, мисс Грейнджер! – сквозь зубы процедил директор. – В форме отчета и наглядных графиков. А потом ПОРАБОТАЕТЕ.

– Но...

Не слушая возражения секретарши, Гарри вышел под прицелом двух пар сердитых глаз.

Незадачливая политическая предсказательница уже не подпирала дверь, а сидела в кресле, глядя в одну точку.

– Миссис Трелони, – окликнул ее директор. – Северус... С ним все в порядке. Он уехал по делам. Никто его не забрал.

– Вы уверены? – из-под толстых окуляров моргали диковатые покрасневшие глаза.

– Да, – сухо сказал Гарри. – Идите домой, мэм.

– Точно? – недоверчиво переспросила Трелони. – Мне приснился страшный сон. Мои сны сбываются, – с мрачной убежденностью сказала она. – Раньше или позже.

– И что вам такого страшного приснилось? – насмешливо поинтересовался Гарри, размышляя о сходстве прорицательницы с большой болотной лягушкой.

Взгляд Сивиллы Трелони пугающе остекленел.

– Пожар, мистер Поттер.

* * *

Гарри скользил рассеянным взглядом по экрану монитора. Сосредоточиться не удавалось: графики тиражей напоминали горные цепи, цифры расплывались, превращаясь в роящихся мух. Отчет был не многим более понятен, чем письменность майя – похоже, секретарша мстительно вложила в документ всю заумь, которую имела в запасе. А может, директорские мысли витали далеко от офисной прозы.

«Анекдоты рассказывал, – мрачно думал он о господине редакторе. – Когда его Крауч забирал, он тоже шутил. Черт его поймет!»

Телефон мистера Снейпа не отвечал – видимо, злодей его отключил. Тревога закрадывалась в сердце Г. Дж. маленькими недобрыми шажками.

За перегородкой шушукались Гермиона и Локхарт, как шипящие в гнезде змеи. Поначалу Гарри не обращал внимания на тихий бубнеж, но вскорости негодники потеряли бдительность и заговорили громче. Волей-неволей Г. Дж. вслушался в разговор.

– «Всю свою нерастраченную любовь к родителям я, сирота, вложил в ту единственную и прекрасную, за которую с готовностью отдал бы жизнь...» – с пафосом произнес Локхарт.

– Это про Беллу?

– Про родину! – рявкнул Локхарт. – Про Британию!

– Может, убрать «отдал жизнь»? – усомнилась Гермиона.

– Вы ничего не смыслите в любви, дитя, – снисходительно сказал писатель.

– Больше, чем вы думаете, – проникновенно прошептала секретарша.

Гарри тихо фыркнул.

– Давайте дальше, – не поддался на провокацию Локхарт. – «Еще в школе я понял простую истину: чтобы сделать мир лучше, надо начать с себя».

– Где-то я уже слышала эту фразу, – пробормотала Гермиона.

– Я сам к этому пришел, – самодовольно заявил писатель. – Главред на меня наговаривает, плагиатчиком обзывает, а вы верите.

– Да нет, не верю, что вы, – по голосу Гермионы Гарри понял, что та улыбается. – Мне больше нравится фраза: «Чтобы сделать этот мир лучше, надо его полюбить».

– Опять вы о любви, – проворчал Локхарт. – Лучше посоветуйте, дитя мое, что про школу рассказать. В этом месте я застопорился. Беда в том, что мой отец с Риддлом в одном колледже учился, так вот отцовские рассказы изувечили все красивое и трогательное, что хотелось написать.

– В одном колледже? – обрадовалась секретарша. – И что он рассказывал?

– Подлец, говорит, редкий был, – вздохнул Локхарт. – И кличка соответствующая – Гниддл. Ябедничал, доносил, каверзы строил... Из-за него кого-то отчислили ни за что ни про что. Учился он прекрасно, но... Гниддл есть Гниддл.

– Не говорите так, мистер Локхарт, – испуганно пробормотала Гермиона. – Дети и подростки – злые и несправедливые. Меня в школе Ученой Бобрихой прозвали... Тогда пишем так, – деловито сказала она. – «В школе меня серьезно занимал вопрос о Боге, нравственности, справедливости, добре и зле. Уже тогда я видел несовершенство нашей системы образования и всеми силами стремился облегчить моим добрым учителям педагогический процесс, а одноклассникам всегда старался протянуть руку помощи, но в глубине души понимал: школе нужна реформа». Пойдет?

– Моя вы дорогая, светлая головка, – проворковал Локхарт. – Вы прочитали мои мысли!.. А все-таки Гниддл звучит лучше, чем Фиддл, – злорадно ввернул он.

– Мистер Локхарт, давайте не будем обсуждать господина мэра в таком тоне, – с тревогой сказала секретарша. – Шпеера обвиняют в оскорблении высокопоставленного лица, вы же не хотите, чтобы...

– Не рассказывайте мне про вашего Шпеера, – ревниво сказал писатель. – Еретик, циник и негодяй!

«Гермиона знает, что прослушкой отнюдь не конкуренты занимаются!» – внезапно понял Гарри.

– Вы его разве знаете, мистер Локхарт?

– Не знаю и знать не хочу! – раздраженно отозвался писатель. – Мне достаточно того, что я читал. Писать не умеет, а туда же. А какие тиражи! – взвыл он.

Директор покосился на высокогорную цепь на экране монитора.

– Вы пишете лучше всех наших звезд, вместе взятых, – с убежденностью сказала Гермиона. – Я верю, однажды к вам придет настоящая слава и известность!

– Посмертно, – буркнул писатель. – Угу. Давайте продолжим, дитя мое. Как-то сухо получается, надо бы побольше живости... Друзей у Гниддла не было, хорошо бы придумать пару персонажей, но поаккуратней, вы понимаете.

Гарри с трудом поборол в себе желание выскочить и сказать все, что он думает по поводу Риддла, Фиддла и Гниддла. Не будь прослушки, златовласый красавец Локхарт катился бы к дьяволам вместе с «Автобиографией», прихватив с собой Ученую Бобриху.

Директор вновь набрал номер Снейпа, но все было по-прежнему.

«Муди должен знать, что там за праздник в Министерстве», – сообразил Гарри.

Звонок советнику результата не дал – абонент был недоступен.

Полный решимости узнать, что происходит, Г. Дж. выключил компьютер, накинул куртку и схватил ключи от машины.

– Вернусь через час, – буркнул он, проходя мимо Гермионы и Локхарта, сидящих рядышком, как голубки на жердочке.

В глазах автора и соавтора «Автобиографии Т. М. Риддла» мелькнули радостные искры.

* * *

Растерянный и сбитый с толку, директор Поттер топтался у дверей сто первого кабинета, не зная, как быть дальше. Дверь была заперта; телефон мистера Муди не отвечал. Собравшись с духом, Гарри пересек украшенный буйной зеленью холл и храбро направился к апартаментам госпожи Амбридж. Увы, смелость пропала втуне: дверь была закрыта, хозяйка розового кабинета тоже куда-то испарилась.

«Куда они все подевались?» – с досадой думал Гарри, нервно расхаживая взад-вперед.