Текст книги "Шпеер (СИ)"

Автор книги: Magenta

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 71 страниц)

– Ты у нас большой интеллигент, – насмешливо отозвался Гарри. – Козёл деревенский, и рисовать сроду не умел. Бомонд, мать твою, – он расхохотался злым нервным смехом.

Дадли, красный, как отварной рак, вскочил с кресла, достаточно ретиво для своей комплекции.

– Скотина ты! – сердито сказал он, меча гневные молнии маленькими глазками. – Скотина злобная!

Гарри вдруг устыдился себя самого.

– Извини, – пробормотал он, разглядывая обиженное щекастое лицо кузена. – Я не хотел тебя оскорбить. Честно. Просто я... Просто у меня всё... – он откинулся на спинку дивана и закрыл лицо руками. – Мне надо побыть одному. У меня всё страшно плохо.

– Я это с порога понял, – буркнул Дадли.

– Не сердись, – прошептал Гарри.

– Да не сержусь, – шумно вздохнул кузен.

* * *

Сон не шел, несмотря на чудовищное количество выпитых таблеток. Гарри беспокойно вертелся на теткином диване, сминая простыни. Погруженную во тьму гостиную окутывал зловещий мрак. Свинообразный кузен-Наполеон на портрете, казалось, вот-вот выступит из рамы толстой ногой. Камин угрожающе разевал черную зияющую пасть, ажурная решетка поблескивала ощерившимися зубами. В саду меж деревьев тлели фонари, их бледный свет заползал в комнату, рисуя на обоях пугающие узоры, похожие на шевелящиеся руки с тонкими пальцами. За окном назойливо и тонко мяукал чей-то кот.

Чувствуя, что в ближайший час не заснет, Гарри выбрался из постели, накинул куртку поверх выданной теткой пижамы и вышел в на порог погруженного в сон дома.

Свежий воздух, холодный и хрустально чистый, приятно хлынул в легкие.

В саду, скованном ночным морозом, было тихо. По дорожке метнулась серая тень, оказавшаяся приблудным котом. Гарри вздрогнул от неожиданности, ощутив трущееся об ногу пушистое тельце.

– Ты чей? – пробормотал он, усаживаясь на ступеньки деревянного крыльца и осторожно трогая пальцами шерстку кота между ушами.

Кот тонко мяукнул, продолжая усиленно натирать головой ногу нового знакомца.

Гарри всмотрелся в серую мордочку с блестящими круглыми глазами.

– На Минерву похож, – пробормотал он, не замечая, что опять говорит вслух. – А я ей так и не позвонил. Может, она и вправду из-за меня...

Обнаглевший кот вспрыгнул на руки и завел мурлычущий моторчик.

– Я уволюсь после Рождества, – доверительно сообщил коту Г. Дж. – Когда выйдет книга и всё закончится. Сейчас уйти – нечестно будет. А потом... уеду куда-нибудь... – он с тоской всмотрелся в глубину затихшего ночного сада. Деревья, черные и мертвые, замерли, скованные холодом, всё застыло в молчаливых объятьях мрака, и только вокруг фонарей тонко мерцали снежинки, довершая картину печали.

– Ми-и, – пискнул кот.

– Барбара думает, я предатель, – Гарри задумчиво погладил выгибающуюся под рукой кошачью спинку. – Это... больно. Я никого не предавал и не собираюсь. И никогда не буду таким, как ОН. Без него двадцать пять лет жил, ну и дальше проживу. Правда, Минни?

Кот тщательно утаптывал лапками директорские колени, намереваясь прочно обосноваться на руках нового друга.

Внезапно ухо Г. Дж. уловило шум мотора. Звук нарастал, дорогу перед домом залило бледным светом автомобильных фар.

Серебристая машина прошуршала гравием мимо тетушкиной изгороди из бирючины, внезапно затормозила и с визгом сдала назад, остановившись аккурат перед почтовым ящиком Дурслей.

«Не может быть!» – дернулось сердце Г. Дж.

Фонари тетушкиного сада облили светом контуры знакомого Ниссана. В тишине спящей Прайвет-драйв щелкнул замок открывающейся автомобильной дверцы.

Гарри вскочил, сбросив с колен обиженно мяукнувшего кота.

Сердце подскочило к горлу и заколотилось часто и испуганно.

По садовой дорожке, усыпанной шуршащими камешками, почему-то прихрамывая, бежал ОН – Лжец, Предатель и Обманщик.

Заметив застывшего на крыльце Г. Дж, редактор бросился вперед, взметнув на повороте фонтан мелких камней.

– Господи, Liebling, – прохрипел голос Предателя. – Endlich!¹

Предатель и злодей налетел на Гарри горячим смерчем и сдавил в тисках объятий, едва не повалив на лестницу.

– Отцепись! – Гарри с трудом вырвался из жаркого кольца рук, толкнул злодея в грудь и отскочил, тяжело дыша. – Иди к черту, ты, ты!.. Уходи!

Северус замер, хватая ртом воздух и непонимающе глядя на разъяренного Г. Дж.

– Что, Liebling? Что такое?..

– Ничего! – Гарри попятился, цепляясь дрожащей рукой за перила деревянной лесенки. – Что ты тут забыл?

– Я не мог приехать в больницу, – взволнованно сказал Северус, вглядываясь в горящее лицо Г. Дж. – Меня выпустили два часа назад. Пока вычислил, где ты... Что с твоим телефоном?

– Не твое дело! – прохрипел Гарри, отступая к спасительной двери в убежище Дурслей. – Приехал заботу разыгрывать? Иди к чертям! Проваливай!

Мистер Снейп был лучшим актером, которого Г. Дж. доводилось видеть. Так хорошо разыграть изумление смог бы далеко не каждый.

– Гарри, что случилось? – испуг в злодейском голосе звучал донельзя натурально.

– Случился ты и твоя ложь! – захлебнулся гневом Гарри. – Ты был прав, спасибо, что предупредил! Я дурак, не знал, до какой степени ты способен врать! Ты спрашивал, могу ли я с тобой жить, с тобой, лгуном и сволочью?! Так вот, мой ответ – нет, нет и нет!

Северус вцепился побелевшими пальцами в резной столбик навеса. Черные в темноте глаза странно расширились.

– Объясни. Свои слова, – хрипло прошептал он.

– Я не намерен с тобой объясняться, – сквозь зубы процедил Гарри. – Ты говорил, у тебя своя мораль. Теперь я понял, что это за дерьмо, твоя мораль! – он рассмеялся, горько и зло. – У меня тоже есть... кодекс чести, тот самый, над которым вы все издевались! – его губы задрожали, горло опять стиснули щупальца невидимого спрута. – Так вот, есть вещи, с которыми я мириться не могу, всему есть предел!

Северус открыл рот и стоял молча. Такого выражения на его лице Гарри видеть не доводилось. В глазах Лжеца и Предателя был страх.

– Знаю, я дурак! – Г. Дж. отступил к двери, в глубине души опасаясь, что его выдержки не хватит и он бросится на шею Предателю, обливаясь слезами. – Ты меня предупреждал, намекал! Теперь ясно, к чему намеки были! Что уставился, боишься, теперь я тебя сдам?

Он истерично расхохотался. Зубы стучали, выбивая нервную дробь.

– У тебя нет доказательств, – тихо сказал редактор. В полутьме лицо Лжеца было белым как стена. – У тебя их попросту не может быть, это твои догадки, Liebes! Как ты до этого дошел, не знаю. Verdammte Scheiße,² какая тебе разница, на кого я... – он не договорил, красивые злодейские губы странно задрожали. – Выходит, для тебя это причина... выбросить меня из своей жизни?

В его английском сейчас явственно звучал акцент.

– По-твоему, причина несерьезная? – Гарри оторопел от злобного изумления. – Ну ты и сволочь! Уходи, видеть тебя не могу!

Горло вновь сдавило от подступивших злых слез.

– Уходи, – придушенным голосом повторил он.

Северус не сдвинулся с места. Он замер, его глаза расширились еще сильнее, наполнившись безумием.

– Не хочешь? – Г. Дж. провел дрожащей ладонью по лицу, не понимая, почему оно мокрое. – Тогда уйду я.

Собрав в кулак остатки воли, бросив последний взгляд на расплывающуюся перед глазами фигуру Предателя, Гарри бросился в дом и с треском захлопнул за собой дверь.

Повалившись на тетушкин коврик, он скорчился, как раненый зверь, вздрагивая от беззвучных рыданий.

– Люблю тебя, люблю тебя, гада! – всхлипнул он, кусая губы.

Невесть как просочившийся в дом кот жалостливо потерся о колено.

________________________________________________________________________________________

1) Endlich – «Наконец-то»

2) Verdammte Scheiße – «Твою мать», досл. «Проклятое дерьмо»

________________________________________________________________________________________

Фанарт Mardu. Северус

http://www.pichome.ru/image/DBG

Коллаж ЯROSTЬ. Черный спрут обмана

http://www.pichome.ru/9q

________________________________________________________________________________________

* * *

43. Литтл Уингинг – Лондон

Гарри в который раз подобрался к окну гостиной и отодвинул край занавески, вглядываясь в темноту.

Ниссан стоял на месте, как приклеенный.

«Чего он тут торчит, измором взять хочет?» – Г. Дж. подавил мысль о том, что Северус мерзнет в машине – «болид» стоял под изгородью второй час, не заводя мотор.

– Я тебя прогнал, Шатц, – прошептал Гарри, кусая губы. – Не выйду, не дождешься!

Перед глазами опять расплылось. Во рту появился привкус металла.

– Ты больше не узнаешь, что я тебя люблю.

Отвернувшись от окна, Гарри поплелся к кровати, шатаясь и цепляясь за мебель.

«Я не смогу без тебя, – он рухнул на диван, проваливаясь в тяжелый туман полудремы. – Совсем-совсем без тебя?.. Умру. Или уже умер. А если?.. Живут ведь некоторые психи втроем».

Опьяненное таблетками воображение нарисовало мерзкую оргию в виде клубка сплетенных тел. Загорелые ноги красавца-лектора обвивали бледную шею Северуса. За спиной злодея мелькнули и исчезли собственные худые коленки. Он, неопытный очкастый урод, был лишним на празднике Эроса.

Гостиную тетки Петуньи оживило тихое ругательство.

Преодолевая дурман в голове, Гарри сел на постели.

«А как тогда? – мрачно подумал он. – То с ним, то со мной, по расписанию?»

Крадучись по порносайтам, Г. Дж. избегал роликов с групповыми утехами. Почему они ему не нравились, Гарри не знал и сам.

Воображение не унималось: красавец Дигори нахально развалился на подушке Северуса, играя бронзовыми мышцами, и неторопливо ласкал собственный член размером с теткину скалку для теста.

– Сука эдинбуржская, – плачущим голосом пробормотал Гарри, закатал Седрика в простыню вместе с подушкой и вышвырнул в открытый космос. Простыня преобразилась в парашют, и голый негодяй беспомощно повис над туманной землей, дрыгая загорелыми ногами. Крыло пролетающего мимо самолета мощным ударом срезало стропы парашюта. Вертясь волчком, Дигори полетел вниз, безмолвно разевая рот в крике ужаса.

Спровадив осуждающим взглядом исчезающие в тумане пятки, Гарри встал и с трудом доплелся до окна – передозировка антидепрессантов не прибавляла ни бодрости, ни ясности мышления.

– Ты еще здесь, – пробормотал он, отдернув занавеску. – Шатц, я так не могу!..

Теткины часы в прихожей гулко стукнули три раза.

«О чем я думаю, втроем?.. Дурак! Меня посадят. Он останется с Дигори. В больницу не пришел, в тюрьму тем более таскаться не будет».

От этой мысли перед глазами почернело.

– Хорошо, – прошептал Гарри, безуспешно пытаясь нашарить ногой тапки под диваном. – Пока я могу видеть тебя... Пока могу...

Тапок не было. Впрочем, это было не важно: в тапках или без, Г. Дж. Поттер твердо вознамерился еще раз взглянуть в глаза Предателя.

Пошатываясь от головокружения и цепляясь за стены, он вышел на порог.

Увы, недобрые боги утомились ждать. Едва Г. Дж. ступил на садовую дорожку, ощущая босыми ступнями острые камешки, машина у изгороди глухо заурчала мотором.

– Подожди! – он бросился вперед, обдирая ноги о щебень. – Не уезжай!..

Споткнувшись о колесо небрежно брошенного кузеном велосипеда, Гарри с размаху полетел на землю, но тут же вскочил, не чувствуя боли.

Заминка оказалось фатальной.

«Болид» стартовал с внезапностью пущенной в небо ракеты. Ночная деревенская тишина взорвалась грохотом – Ниссан сшиб мусорный контейнер соседей Вайерингов, ослеп на одну фару и с рычаньем бешеного зверя покатил по Прайвет-драйв.

Задыхаясь, Гарри вылетел на середину улицы.

Вдалеке вспыхнули и угасли красные блики задних огней.

* * *

Самое худшее – проснуться от женского визга. Гарри подскочил на постели, слепо озираясь по сторонам.

Верещала тетка.

«Какого я сюда приехал», – обозлился на себя Г. Дж., заползая в грязные джинсы и натягивая несвежую рубашку.

Голова трещала, будто вместо антидепрессантов он опрокинул накануне дозу спиртного. Губы болели, покрытые какой-то противной коркой.

– Кто его сюда запустил?! – донесся теткин вопль. – Я не буду это убирать! Гарри, твоя работа!

Вялым зомби Г. Дж. выбрался в прихожую.

Уперев руки в тощие бока, тетка стояла возле гипсового Амура с видом осатаневшей Немезиды.

– Вот! – сурово указала острым наманикюренным ногтем она. – Кошачье!

У ног Амура расплывалась небольшая лужица. Композицию дополнял зловонный комок кошачьих фекалий.

– Пометил, – буркнул племянник.

– Он в гостиную шмыгнул! – взвизгнула тетка. – К тебе под кровать! Дрянь какая, а! У соседей ошивался, теперь к нам прибежал!

В проеме двери нарисовалась более чем крупная фигура заспанного дядюшки в таком же, как и у Дадли, длинном халате.

– Я его выкурю, – пообещал дядя, бросив на племянника сердитый взгляд, выражающий намерение выкурить не только кота. – Чем там Мэннерсы бродячих животных травили, изониазидом?

– Что? – мгновенно проснулся Г. Дж. – Я на ваших Мэннерсов в суд подам. Пусть только попробуют кого-то отравить!

Дядя налился багрово-свекольной злостью.

– Приехал на нашу голову! Защитник сирых и убогих. Петунья, гляди-ка, что у него с пижамой?! Ты где ползал, в моем гараже?! Я и тебя накормлю изониазидом, негодник!

Гарри злобно блеснул глазами.

– Попробуй, накорми! Знаешь, кто мой адвокат? Познакомить? Кто такой Драко Малфой, слышал?

Воистину, фамилия светоносных ангелов была магической. Дядя отвесил губу и уставился на племянника с видом удивленного гиппопотама.

– Не буду я ваше дерьмо убирать, – гордо сказал Гарри, довольный произведенным эффектом. – Не дождетесь! Сами как-нибудь.

Лица Дурслей были достойны полотна Великого Пивза.

* * *

Ссутулившись над тарелкой, Гарри безучастно шевелил вилкой в каком-то месиве. Где-то далеко, как сквозь вату, звучали знакомые голоса и позвякивала посуда.

«Северус. Зачем? Зачем было говорить, что любишь меня? Потому что я тебя заставил, да? Приставал со своей любовью... Ты ведь про это слово и слышать не хотел... Чтобы я отвязался, что ли? Ты говорил, ложь – это искусство. Чтобы мастерски лгать, надо уверовать в свои слова. Вжиться в роль, как актер... Ладно, Риддл и Дамблдор... Как можно в постели врать? За секунду до того, как...»

– Что ты изгаляешься над овсянкой?! – рявкнуло над ухом. – Ну и манеры, господи Иисусе!

Гарри вздрогнул и очнулся. Перед носом обнаружилась тарелка с серой массой, размазанной во все стороны и рискующей сползти на скатерть.

– Извините, – лишенный манер племянник принялся сгребать овсянку в обратном направлении, отстраненно слушая застольную беседу.

– Культура – это не только приличное поведение в обществе, – наставительно говорила тетя. – Это признак духовного развития. Некоторые даже помолиться перед едой не считают нужным. Господин викарий всегда говорит, что благодарность Господу есть наиважнейшее наше...

– Хватит про викария!.. – рыкнул дядюшка. – Все уши прожужжала! Дадли, сынок, лучше расскажи, как твои успехи у Пивза.

– Жамефятельно, – с набитым ртом отозвался кузен. – Говоит, фюфтво фвета и композифыи у меня от природы. Но их надо разфифать, конефно, – пояснил ученик легендарного мастера, звучно чавкая. – Кфтати, не поверите, кого я там видел. Пифательницу, мадемуафель Лефтрейндж.

– Да ну? – оживился дядя. – Ты с ней общался? Пригласил к нам на обед, надеюсь?

– Не стала она со мной разговаривать, – тяжко вздохнул Дадли. – В бассейн спешила.

– Там и бассейн есть? Иисусе, Дадлик, ты же ничего не ешь, – обеспокоилась Петунья. – Давай еще молочка, милый, ради меня.

– Угу. Фу, дрянь твое молоко, не жирное совсем... Там у нас чего только нет, – продолжил кузен, шумно отхлебнув глоток. – И корт, и спортзал, и бассейн, и студий целая куча. Дорого, конечно, зато кто попало не ходит. Сами понимаете, престиж и деньги неотделимые понятия, поэтому...

«Не могу поверить, что ты врал, когда мы... Не могу, не хочу! Шатци-ша, выходит, всё, что ты говорил, ничего не стоит, просто так, поэзия?.. Ну да, профессор литературы, любитель красивых слов... Глаза, цвет жизни... Сволочь ты, Шахор подлый! Наверное, и Седрику такое грузишь. Как бывший парень Чоу, он и ей, и подруге одно и то же о любви пел, слово в слово!»

– Я бы с удовольствием заехал посмотреть, – рокотал голос дяди. – Может, даже сегодня... Дин-стрит, говоришь?

«Я ни разу не сказал Чоу, что люблю ее. Говорил, конечно, что она мне нравится... Что с ней хорошо. Может, поэтому она...»

– Нет, ну вы посмотрите на эту свинью! Гарри, немедленно выйди из-за стола!

– А? – встрепенулся Г. Дж. – Что?

– Не хочешь есть, так и скажи: «Спасибо, я не голоден». Только продукты переводишь, негодник!

Остывшая каша высилась горкой в центре тарелки, напоминая давешний подарок кота.

– Спасибо, я не голоден, – бездумным эхом повторил Гарри.

* * *

Дадли Дурсль провел гребешком по напомаженным волосам, любовно вглядываясь в зеркало, как Нарцисс в гладь пруда.

– На мессу не идешь? – кузен оглядел дорогого родственника с пылесосом в руках и брезгливо поморщился. Грех гордыни посетил Гарри ненадолго: убрав кошачьи дары, дабы не злить тетю, он принялся за уничтожение пыли, не зная, чем себя отвлечь.

– В гробу я видал... – начал было злостный атеист Г. Дж. и умолк, внезапно сообразив, что не хочет оставаться в одиночестве. Откуда взялся глупый страх, Гарри не знал. Возможно, не обошлось без сосисочного доктора: мудрый эскулап советовал пациенту не оставаться одному.

– Вообще, могу и сходить, – пробормотал Гарри. – Орган послушать.

Кроме органа и хора мальчиков, в церкви Пресвятого Сердца Иисуса безбожнику Г. Дж. Поттеру не нравилось ничего.

– Орган, – фыркнула тетка, накинула леопардовое манто, оглянулась на племянника и в ужасе всплеснула руками. – Святая Богородица, нет! Ты с нами не пойдешь! Посмотри, во что ты одет! Господа бога позорить!

– Господа? – озлился Гарри, в кои-то веки вознамерившись осчастливить приходскую церковь своим присутствием. – Соседок и подружек твоих, так и скажи!

Петунья вспыхнула праведным христианским гневом.

– Хам какой, гляди! – она схватила с подзеркальника расшитый блестками ридикюль, с точки зрения Г. Дж. предмет бесполезный и безвкусный. – Прекрасно знаешь, мы выше чужого мнения, но всему есть предел! Господина викария сердечный приступ хватит, если ты появишься на службе в таком богомерзком виде!

Гарри вытянул из пылесоса мешок с уловом, чувствуя себя не многим чище.

– Дядя знает, что ты в викария влюбилась? – въедливо поинтересовался он.

Сквозь слой пудры на теткином лице проступил густой малиновый румянец. В глазах вспыхнула такая ярость, что болтливый племянник остро пожалел о длине своего языка.

– Свалилась ехидна на мою голову! – взвизгнула Петунья. – Честное слово, иногда жалею, что ты тогда... – она осеклась и умолкла, сердито заталкивая кредитки и деньги в ридикюль.

– Ты о чем? – недоуменно спросил Гарри.

– Неважно! – поджала губы тетка. – Господи прости, – пробормотала она себе под нос.

– Наверное, о том, как тебя в детстве откачивали, – благодушно пояснил Дадли, поправляя перед зеркалом галстук и разглядывая собственное отражение с достоинством горного орла. – Когда родаков твоих грохнули. Бог тебя по доброте не прибрал за компанию, а ты в него не веришь, придурок, – прибавил кузен.

Гарри застыл с пыльным мешком в руке.

– И что со мной было? – тихо пробормотал он.

– Дышать перестал, – буркнула тетка. – Нет, чтоб болтать!

«Сэкономил на психиатре», – мрачно подумал Г. Дж.

* * *

С минуту он стоял, хмуро глядя на телефон. Лакированный черный урод в стиле ретро, покрытый золотыми завитушками, не уступал по безобразности тетушкиному амуру. Собравшись, наконец, с духом, Гарри снял трубку с рычагов и принялся тыкать в кнопки на позолоченном диске: в прелестях старины Дурсли знали меру.

– Издательский Дом «Хог», – затарахтело в ухо. – Приемная директора Поттера. С вами говорит секретарь Грейнджер. Чем могу...

– Гермиона, это я, – перебил Гарри. – Звоню сказать, что заболел. Меня не будет до понедельника.

– О-о, плохо, – казалось, секретарша совершенно не огорчилась. – Я вам не дозвонилась, мистер Поттер. Ваш телефон...

– Сломался, – буркнул директор. – А скажите... мистер Снейп на месте?

– Переключить? – почему-то встревожилась Гермиона.

«Да!»

– Нет, – Гарри стиснул трубку до боли в пальцах. – Просто скажите, он... То есть не он... У нас там всё нормально?

– М-м... Что вы имеете в виду? – в голосе мисс Грейнджер послышалась нотка испуга. – После обыска, что ли? Как ни странно, они очень аккуратно работали, всё на место поставили, так что не беспокойтесь, мистер Поттер. Еще и кучу вещей потерянных нашли, даже мою сережку, которую я в прошлом году...

– Как там Снейп? – не выдержал Гарри, перебив рассказ о сыщиках-кладоискателях. – Не соединяйте, просто скажите.

В трубке повисла пауза.

– Алло?

– Да-да... э-э... – замялась обычно бойкая на язык секретарь. – Почему вы спрашиваете? Вам уже кто-то сказал?..

– Что мне должны были сказать? Что случилось? – похолодел Гарри.

– Да ничего. Решили, Хиггинс был пьяный, так нет. Мы не знаем, что и думать, – пробормотала девушка.

– Что с ним такое? Умоляю, скажите! – завопил Гарри.

До уха донесся обреченный вздох.

– С ним ничего, но его кабинет... Хиггинс его разгромил. Компьютер, стеллажи... Но вы не беспокойтесь, он возместит убытки. К вашему возвращению всё в порядке будет, мистер Поттер.

Гарри едва не выронил трубку.

– Не переживайте, у нас есть резервные копии, так что восстановить данные не проблема, – извиняющимся тоном сказала Гермиона. – Алло, мистер Поттер, вы меня слышите?..

– Соедините нас, – севшим голосом сказал Г. Дж.

– Минутку.

Минутка, наполненная льющейся в ухо музыкой, растянулась в вечность. Сердце Гарри колотилось о ребра, он взмок от волнения, не представляя, что сейчас скажет.

– Мистер Поттер? – вдруг послышался голос Лавгуд. – Прошу прощения, Северус только что уехал в типографию. Позвоните ему на моби... Ой, он его тут забыл. Странно, он никогда... Что ему передать? Или вы перезвоните?

– Передайте, что я... Что я его всё равно... Нет, ничего. До свиданья, – прошептал Гарри.

Черная трубка опустилась на золотые рычаги.

* * *

«До автобуса еще час. Успею!»

Чудом не угодив под колеса одинокого автомобиля и вяло отмахнувшись в ответ на крепкое литтл-уингингское ругательство, Гарри углубился в недра улицы Примроуз.

«Как с ней поговорить, если там прослушка?» – раздумывал он, сожалея, что не сообразил состряпать записку вроде «Выходите на связь. У вас в доме уши Скотланд-Ярда». Воображение подбросило картинку, достойную Сальвадора Дали: с потолка дома Барбары свисали уши всех сортов и размеров. Уши крутились на тонких ниточках и покачивались на сквозняке, как ленты от мух.

На сей раз провидение было милостиво к борцу с происками спецслужб: в конце улицы показалась знакомая фигура с инвалидной коляской.

Спотыкаясь и разъезжаясь ногами по мокрой от растаявшего снега земле, Гарри бросился вперед.

– Пани Шпеер! – крикнул он, отчаянно надеясь, что женщина не успеет скрыться в доме, предварительно отослав его к чертовой матери.

«Северус назвал ее пани Барбарой, – на бегу вспомнил он. – Не Шпеерихой, не фрау и не миссис Шпеер!»

Мысль, что предатель и злодей откуда-то знает мать Джимми, казалось абсурдной.

Пани Шпеер остановилась, развернув коляску. Джимми, умудрившись узнать Гарри, оживленно задергал руками.

– Барбара, – запыхавшийся Г. Дж. притормозил на хлюпающей грязи, взволнованно глядя в удивленно моргающие глаза: их ореховый цвет Джимми унаследовал от матери. – Умоляю, выслушайте меня! Я вас не сдавал! Просто не знал, что...

– Не кричите на всю улицу, бога ради, – Барбара улыбнулась, и у Г. Дж. будто свалился камень с души: пани Шпеер не сердилась. – Мы гуляем, – сообщила она, кивнув на ребенка в нелепой вязаной шапочке.

– Я к вам шел, – Гарри приветственно пожал тонкие холодные пальчики ребенка. – Как раз хотел поговорить, так, чтобы не в доме. У вас там прослушка, поэтому они узнали и...

– Я догадалась, – Барбара взялась за ручки коляски, выруливая на асфальтовую дорожку. – Не сразу, правда. Когда на допросе начали слово в слово повторять, что я говорила, а что нет, и не только с вами. А ведь предупреждал меня один человек умный... Не поверила, дура, решила, кому мы с Джимми нужны.

– Давайте я повезу, – Гарри перехватил управление железной каретой. – Я тоже думал, это только в кино, жучки и всё такое, но когда дело касается политики, службы ничем не брезгуют. Не знаю, как ваш муж в это влез, но...

Барбара, в старой поношенной куртке и джинсах, с волосами, небрежно завязанными в хвостик, казалась Г. Дж. до странности родной.

– Могу сказать, как влез, – она поправила шапочку Джимми, которую тот натянул на нос. – У Райнера в Кракове своя автомастерская была. Не бог весть что зарабатывали, так, перебивались. Однажды он пришел с работы и говорит: «Не поверишь, встретил сегодня своего двойника! Брат-близнец сущий, вот только англичанин. Генератор у него накрылся, он к нам и заглянул, так мы друг на друга и уставились. Ну и смеялись оба!» Только всё, что дальше случилось, не смешно было, – прибавила она.

Колеса инвалидной коляски тихо шуршали по мокрому асфальту.

– Это был Дамблдор? – взволнованным шепотом спросил Гарри.

– Он самый, – невесело вздохнула пани Шпеер. – Друга и брата из себя строил, каждый год приглашения слал. Мы с Райнером боялись ехать, жизнь с нуля начинать, если бы не Джимми, навряд ли выбрались бы... А вот Адам бросился, очертя голову. Заработать хотел. Знала бы... – она помрачнела и умолкла.

Сидящий в коляске пассажир что-то тихо ворчал себе под нос.

– Я начал читать книгу про вашего сына, – сказал Гарри, избегая смотреть на спутницу. – Он... э-э... наверное, ему просто не повезло в Лондоне.

– Не повезло? – фыркнула Барабара. – Черт знает чем тут занимался! Нам врал, что в «Макдональдсе» работает. Хороши «Макдональдсы» у Дамблдора! Адам этого негодяя не интересовал, ему Райнер был нужен. Теперь понятно, почему, – сердито прибавила она. – Замену себе готовил. Как тот приехал, пристроил его в «Кэрроу» к Малфою поближе, тоже не просто так, как я потом узнала. Еще и бороду проклятую уговорил отрастить, теперь ясно, зачем. Без бороды Райнер мне больше нравился. Репейным маслом мазал, чтоб росло быстрей, весь дом провонял!

– Барбара, – Гарри уставился на женщину тревожными глазами. – Вы не боитесь мне это рассказывать?

– Не боюсь, – тряхнула челкой Шпеериха. – Ты мне Адама напоминаешь. Смотрю на тебя, и на душе теплеет, – она улыбнулась немного печально. – А что до спецслужб... Не поверишь, как много они знают. Вся эта история для них уже не секрет. Не хотела много болтать, а столько лишнего наговорила в их конторе, что себе удивляюсь.

– Мы... можем на «ты», да? – обрадовался Гарри. – Следователи знают далеко не всё. Например, до сих пор не докопались, кто настоящий автор книг, – он покосился на Барбару, вновь ощутив шпионский трепет в груди.

Пани Шпеер полезла в карман куртки за сигаретами, не торопясь ответить.

– А ты докопался? – спросила она после глубокой затяжки.

– Нет, – вздохнул Гарри. – Наверное, Дамблдор или его брат.

Барбара замолчала, уставившись себе под ноги.

– Кто бы это ни был, – наконец, сказала она, – он нам не враг. Хотя третью книгу я боюсь читать, откровенно говоря.

«Интересно, будь моя мама жива, как бы она отнеслась к тому, что я...»

– Потому что там написано, что он был... гей? – осмелился спросить Г. Дж.

– Потому что там описана его смерть! – неожиданно рявкнула Барбара. – Кто и за что его убил! Какая мать сможет читать такое?! Я бы всё простила, будь Адам хоть трижды гей, лишь бы он был жив!

Она сцепила зубы и отвернулась. Сигарета задрожала в ее руке. Джимми, почуяв неладное, жалобно замычал.

– Извини, я не должен был спрашивать, – Гарри проклял себя и расстроено смолк, не осмеливаясь задать вопрос, откуда Барбаре стало известно содержание книги.

– Просто... не будем об этом, – пробормотала она и наклонилась к ребенку.

Только сейчас Гарри заметил, что к инвалидной коляске привязано веревочкой электронное пианино. Мальчик ныл и корчился, стараясь дотянуться до инструмента.

– Спасибо за подарок, кстати, – Барбара сунула игрушку в худые нервные руки. – Доктор сказал, ему это на пользу. А я или с ума схожу, или мне кажется, он и впрямь музыку играет. Иногда получается вроде бы мелодия. Странно, с его-то координацией...

Словно в ответ, Джимми извлек из инструмента пару протяжных заунывных звуков. Остановившийся было Гарри медленно двинулся дальше, толкая коляску с музыкантом.

– Хитрые они там, в Скотланд-Ярде, – продолжила пани Шпеер, немного успокоившись. – Предложили мне иск подать против Дамблдора-младшего, даже судебные издержки оплатить. Тот против эксгумации тела, и надгробную плиту менять не хочет. Я думала поговорить с ним по-человечески, когда в Лондоне была, а он и слушать не стал. Выставил с порога, говорит, мол, вы свое получили, оставьте могилу в покое, а то можем вас рядышком уложить. Хороши шутки. Теперь не знаю, что и делать, все-таки мы его брату и впрямь многим обязаны.

Гарри сердито нахмурился.

– Ничего себе угрозы... Вы что, в «Перо Феникса» ходили?

– Перо? – недоуменно переспросила пани Шпеер. – Я в его клубе была, на Дин-стрит.

«Литературный клуб, – вдруг вспомнил Гарри. – Куда половина «Хога» таскается».

– Я попробую узнать, что смогу, – не слишком уверенно сказал он вслух. – Может, брата Дамблдора можно как-то уговорить. Хотя бы надгробие поменять, – смущенно сказал он, опасаясь развивать похоронную тематику.

Барабара протестующе затрясла головой.

– Не связывайся, и не думай даже! Чем дальше от этой мафии, тем лучше, не то кончишь, как мой Адам, не дай бог, – взволнованно сказала она.

– Поздно, – буркнул Гарри. – Я единственный официально подозреваемый по делу Шпеера. Повезло устроиться директором осиного гнезда.

На лице Барбары отразился немой ужас.

– Не может быть, – она вцепилась в его плечи и заглянула в глаза выпивающим душу отчаянным взглядом.

– Мне плевать, – мрачно сказал Гарри. – Человек, которого я люблю... Мы расстались, и теперь... Мне всё равно. Хоть под суд, хоть в тюрьму.

– Этого еще не хватало, что ты такое говоришь! – выкрикнула Барбара, не глядя на взвывшего Джимми. – Какая тюрьма! Какая... – она умолкла, глядя остановившимся взглядом через его плечо.

Расслышав за спиной звук мотора, Гарри обернулся и замер с похолодевшим сердцем.

По Примроуз катилась полицейская машина.

«Вот и всё», – обреченно подумал он.

* * *

– Рад тебя видеть, Гарри, – затряс его руку инспектор Шанпайк, широко улыбаясь.

Гарри застыл посреди знакомого кабинета, недоуменно тараща глаза. По пути от Литтл-Уингинга до Лондона он прожил целую жизнь и, как ни странно, обнаружил, что преждевременно хоронить себя в тюрьме не имеет ни малейшего желания. Подозреваемый по делу ХХ503 настроился на суровую борьбу за свободу, а вовсе не на теплый прием.