Текст книги "Шпеер (СИ)"

Автор книги: Magenta

сообщить о нарушении

Текущая страница: 56 (всего у книги 71 страниц)

– Мистер Поттер? – вдруг раздалось за спиной.

От неожиданности Гарри едва не подпрыгнул. Резко обернувшись, он уставился на высокую фигуру бесшумно вошедшего мужчины.

Челюсть пленника Вальхаллы медленно поползла вниз, и он поспешил захлопнуть рот, чтобы не выдать невежливого изумления: в дверях нарисовался заместитель министра внутренних дел, он же депутат Палаты Общин, он же член Комитета Казначейства, он же вице-президент группы Реформы Тори, он же Ангел.

Господин Люциус Малфой.

Ангел, в темно-синем костюме и ослепительной белизны рубашке, источал тот самый небесный холод, от которого леденеют высунувшиеся из ракеты космонавты, вздумавшие насладиться божьим вакуумом без скафандра.

– Мистер Малфой, – пробормотал Гарри, впечатленный не столько явлением замминистра, сколько внешностью Ангела Света – фотографии и телерепортажи не отражали и сотой доли правды: Люциус Малфой был дьявольски привлекателен, загадочен, и, несомненно, опасен. В отличие от сына, отец казался воплощением скрытой силы и той самой харизматичной хищности, от которой у Г. Дж. слабели ноги и кружилась голова.

Забыв об антипатии к консерваторам, Г. Дж. Поттер мысленно бросил в урну для голосования бюллетень с птичкой напротив фамилии «Малфой».

– Мистер Поттер.

Увы, голос замминистра звучал довольно резко. Взгляд серых глаз, холодных, как небо декабря, окатил застывшего столбом Г. Дж. ледяной волной. Мысль, что отношения между Малфоем и Северусом являются весьма подозрительной разновидностью дружбы, дополнительно остудила занявшийся было в груди жар.

Гарри мгновенно вспомнил, что в душе он, конечно же, лейборист.

– Будем считать, что мы знакомы... в каком-то роде, – губы Ангела Света растянулись в неприятной улыбке, укрепив поколебавшееся было политическое кредо Г. Дж. Поттера.

Заместитель министра прошелся по комнате бесшумным легким шагом и остановился напротив смущенно краснеющего гостя, скрестив руки на груди и разглядывая его с плохо скрываемым любопытством.

– Похоже на то, сэр, – набрался наглости Гарри, возмущенный осмотром. – У нас есть общие друзья.

Светлый лик Ангела заметно омрачился. Малфой скривился, будто понюхал какую-то мерзость.

– Друзья? – процедил он. – А может, враги? Предатели? – он зло сощурился.

«Хорош Ангел», – сердито подумал Гарри, теряя остатки симпатии к светоносному херувиму консервативной партии. Разыгрывает ли Малфой какую-то роль, называя Северуса врагом, или говорит искренне, понять было невозможно. Гарри понимал, что дружба с опальным редактором не могла не бросить тень на замминистра.

«Но всё же... Если Северус его агент, зачем говорить о нем в таком тоне и морщить нос?» – наполнился недоумением он.

«А если НЕТ?» – шепнул внутренний голос.

– Пожалуй, вы правы, – изобразил понятливость Гарри. – Мне до сих пор тяжело поверить в то, что произошло.

Ангел тряхнул волосами – светлыми, блестящими и гладкими, как у куклы.

– Не вам одному, мистер Поттер, – пробормотал он. – Ну что ж. Будем считать, что мы отдали должное сожалению. Я здесь затем, чтобы в двух словах объяснить ситуацию. Как вы понимаете, мистер Риддл до глубины души оскорблен поступком профессора Снейпа, который предал его доверие. Скажу больше: господин мэр потрясен его хитростью и лживостью. Как вы понимаете, подобный финт человека, которого мы все знали много лет и считали своим союзником, не вызывает ничего, кроме отвращения, а также не прибавляет доверия к вам, мистер Поттер. Это нуждается в дополнительных объяснениях?

Гарри судорожно сглотнул.

– Нет, сэр. Не нуждается.

Малфой царственно кивнул, глядя на него сверху вниз, как Люцифер на мелкого беса.

– Отсюда вывод: что бы вы ни сказали, у господина Риддла нет основания доверять вашим словам. И чтобы избежать ненужной нервотрепки и бессмысленной траты времени, мы предлагаем вам, мистер Поттер, добровольно принять препарат, исключающий возможность дачи лживых сведений.

– Что-что? – встрепенулся Гарри. – Препарат?

– Препарат безвреден для организма, – невозмутимо продолжил Малфой, больше не глядя на выпучившего глаза пленника Вальхаллы. – Мы никого НЕ ЗАСТАВЛЯЕМ его принимать, мистер Поттер, – его голос заструился шелком. – Никто не отменял соглашения Женевской конвенции. Вы вправе отказаться. Конечно же, отказ наведет нас на некие размышления, – вкрадчиво прибавил он. – Если же вам нечего скрывать, можете с чистой совестью согласиться на прием совершенно безобидного медикамента и тем самым облегчить процесс установления истины.

«... твою мать», – чудом не сказал вслух Г. Дж.

От ужаса каждая волосинка на его теле встала дыбом. Охваченный страхом, Гарри молчал. Ситуация казалась безвыходной: отказ от «препарата» заведомо делал его лжецом. Чем грозит согласие, думать было страшно.

Северус как-то обмолвился, что есть медикаменты, нивелирующие воздействие следовательского «веритасерума», но пользовался ли ими сам мистер Лжец, Гарри не знал.

«У меня в крови антидепрессант! – внезапно пронеслось в голове. – Возможно, сыворотка правды не подействует!»

После приступа он пересмотрел свое поспешное решение покончить с таблетками. Сегодняшний день, грозящий нервотрепкой, пришлось начать с белого колесика.

Гарри набрал воздуха в грудь.

– Я согласен, – сказал он. – Мне нечего скрывать.

Светоносный Ангел удивленно моргнул.

– Замечательно, мистер Поттер, – пробормотал он. В его голосе Г. Дж. послышалась нотка волнения. – Тогда будьте любезны пройти за мной.

Удержавшись от желания показать язык черному экрану мертвого телевизора, Гарри-Которому-Нечего-Скрывать смелым шагом двинулся за господином Малфоем.

Почти смелым: колени мелко тряслись.

* * *

Ангел Света распахнул дверь какой-то комнаты, пропуская Гарри вперед.

Г. Дж. быстро оглядел небольшое светлое помещение. Кроме компьютерного стола, кушетки и безликих белых шкафчиков, в комнатенке не было ничего интересного. Гарри с облегчением выбросил из головы средневековые дыбы, колы, клещи для вырывания ногтей и окровавленные крючья, вбитые в стены. За столом сидел маленький толстенький человечек, увлеченно режущийся в «Sexy Beach».

– Доктор Трэверс? – окликнул Малфой.

Человечек подскочил на месте, проворно закрыл игру и повернулся в кресле, нацепив на лицо маску святой простоты.

– Где-то я вас уже видел, – вместо приветствия сказал доктор, уставившись на Гарри.

– Обыск «Хога», – напомнил Г. Дж. – Вы были в полицейской скорой.

– Потом будете обмениваться любезностями, – раздраженно сказал Малфой. – Трэверс, не трать свое и наше время.

Маленький доктор соскочил с кресла.

– Да кто там тратит... Сейчас молодой человек бумажечку о согласии подпишет, и все дела. Вы ведь согласны, правильно, мистер?..

– Поттер, – Гарри взял врученный ему бланк и ручку, взволнованный и совершенно не способный вникнуть в текст о добровольном самоубийстве.

Малфой расхаживал по комнате, сунув руки в карманы. На его лице не читалось ничего, кроме холодной скуки.

Кряхтя, доктор Трэверс отпер шкафчик, в котором также не было ничего инквизиторского, кроме каких-то коробочек. Не успел Г. Дж. и моргнуть, как Трэверс раскатал на столе салфетку. На голубом полотне сверкнула опасным блеском маленькая ампула.

– Жалоб нет? Давление в норме? Печень, почки в порядке? – затарахтел доктор. – Диабет? Аллергические реакции, дерматозы?.. Бронхиальная астма? – он ловко натянул перчатки, щелкнув резиной.

– Ну-у... – замычал Гарри, стремительно теряя симпатию к медикаментозной исповеди, – вообще-то я думал, что у меня бронхиальная астма, но оказалось, что у меня...

Доктор вперил в него озабоченный взгляд. Малфой за спиной доктора шагнул к столу.

Белые ухоженные пальцы Ангела Света коснулись маленькой ампулы, лежащей на салфетке. Секунда – и ампула появилась вновь. Рука господина Малфоя скрылась в кармане пиджака.

– Что у меня... у меня...

«Он подменил ампулу!» – в ужасе понял Гарри.

В глазах Ангела вспыхнула и погасла загадочная искра.

– Вегетососудистая дистония, – прошептал Г. Дж., исходя предсмертным потом.

– Что-то принимаете? Нейролептики? Седативные?..

– Н-нет.

– Вот и чудненько, – доктор Трэверс склонился над набором современного инквизитора, ловко отколол носик смертоносной ампулы и всосал в шприц люциферову отраву.

По сгибу локтя обреченного на верную смерть скользнул пахнущий спиртом тампон.

Гарри встретился отчаянным взглядом с Ангелом-убийцей.

Люциус Малфой неожиданно прижмурил глаз – точь-в-точь, как Северус. Уголок красиво-презрительного рта дрогнул в подобии улыбки.

Смертник Поттер моргнул, и видение исчезло.

В голубую вену пленника Вальхаллы медленно входило острое жало иглы.

_________________________________________________________________________________________

* АМОРК – Античный Мистический Орден Розы и Креста.

* * *

53. Veritaserum

Оказалось, умирать приятно.

Восхитительно, божественно приятно.

Как завороженный, Гарри смотрел то на иглу, вонзенную в голубоватую дорожку вены, то на бледно-желтую субстанцию внутри шприца – казалось, не убывающую. Смерть, медленная и томительно-сладкая, приближалась мягкими кошачьими шагами, обволакивая теплом и обещая покой.

Воздух вокруг понемногу сгущался. Плотный, осязаемый, он дрожал мелкой чешуйчатой рябью, колыхался зноем песка раскаленной пустыни. Краем глаза Гарри видел многоцветное сияние, оно пряталось где-то сбоку, но стоило повернуть голову – убегало за спину, в золотистую зыбь, сотканную из радужных пылинок. Жар и удовольствие растекались по телу умирающего невидимыми волшебными потоками.

Доктор Трэверс дарил благословение небытия вот уже минут десять. Или час?* Наверное, целую вечность, отстраненно думал Гарри, нежась в теплом золоте, согревающем вены, бегущем по телу приятными мурашками, наполняющем сердце тихой радостью. Это было не просто хорошо. Больше, чем хорошо. Чудесно и сладко, как оргазм крови.

Г. Дж. Поттер готов был умирать до скончания века.

В тишине, густой и мягкой, слышалось только тиканье часов на стене и дыхание доктора, медленно вводящего в кровь растворенное солнце. Докторское сопение вдруг показалось Гарри бесконечно родным. Он улыбался, разглядывая вспотевший лоб славного мистера Трэверса, милый умный лоб, прорезанный морщинами – самый добрый и симпатичный из всех лбов на свете. Как он мог забыть, неблагодарный, что любит доктора? Обожает! Добросердечный Трэверс спас ему жизнь в день обыска! Теперь он дарит смерть, но ведь это чудесно, потрясающе, так вкусно и нежно!

– Вы такой хороший, – прошептал Гарри, умильно глядя на сосредоточенное лицо маленького человечка. – Спасибо вам, мистер Трэверс. Вы самый добрый человек на земле, сэр, – прибавил он, наполняясь благодарностью – до слез, до переполненного сердца и восторженного трепета в груди.

Доктор буркнул что-то неразборчивое: очевидно, был по природе скромен.

Тело Г. Дж. медленно, но верно теряло вес. Всё внутри пело и ликовало – казалось, он парит над полом вместе со стулом. Гарри с сожалением вздохнул, когда выскользнула из вены игла – волшебная, удивительная, остренькая и изящная, самая красивая иголочка, которую ему доводилось видеть. Один блеск чего стоил, восхищенно подумал он. Чудо человеческого гения, надо же было додуматься, тонким комариным носиком проникнуть в вену, надо – напустить туда чего-нибудь, надо – набрать крови. Из всех человеческих изобретений игла – это самое важное, нужное и...

Он повернул голову, отыскивая взглядом Ангела.

Комната вела себя странно. Стены медленно уплывали вдаль, мебель ожила и отчего-то вздумала уменьшиться. Чем больше Гарри вглядывался в кресло, тем сильнее оно отодвигалось.

– Они меня боятся! – захихикал Гарри. – Доктор, у вас такие смешные трусливые вещи! Ну что я им сделаю, скажите, а? Могу, конечно, и вашу комнату разбомбить, как свою. Они это чувствуют, смотрите, стол поехал, вот дурак! И шкафчики хотят смыться, у них колесики, да? Или маленькие лапки? Кстати, я знаю, что вы там внутри храните, мистер Трэверс! Сто кило белого порошка! – не выдержав, Гарри запрокинул голову и расхохотался. – Вы его без рецепта гостям раздаете? Героин, кокаин, ЛСД...

– Идемте, мистер Поттер, – послышался Чудесный Голос.

Гарри с трудом сфокусировал взгляд на светлой фигуре. Ангел Люциус неотвратимо отдалялся вместе с мебелью.

– Не уходите, мистер Ангел! – взмолился умирающий. – То есть, не улетайте! Не исчезайте! Пожалуйста!

– Госссподи, – страдальческим голосом сказал прекрасный Люцифер.

Неожиданно он оказался рядом. Ангельская рука, крепкая, сильная и какая-то на удивление приятная (интересно, у всех ангелов такие красивые мужские руки или только у падших?) скользнула под локоть Гарри. С другой стороны подключился доктор Трэверс. Не чувствуя тела, Г. Дж. счастливо воспарил над землей. Впрочем, иначе и быть не могло – ведь сам Ангел коснулся его, чтобы отвести в Лучезарную Долину.

– Какой я дурак, – доверчиво сообщил Гарри Ангелу. – Боялся умереть, вот кретин! Если бы знал, что это так круто, я бы уже сто раз... Ой, что я говорю, – захихикал он, перебирая ногами по воздуху: очевидно, они шли по облакам. – Сто раз не получится, а жалко!

Гарри повернулся к доктору – другу и спасителю. Движение головы повлекло за собой хвост длинной сияющей радуги.

– Доктор, спасибо вам, – от всего сердца сказал Гарри. – Наконец-то я умер, фух!

– Мистер Малфой, может, мне поприсутствовать? – с каким-то беспокойством спросил доктор. Очевидно, хотел убедиться, окончательно ли умер пациент. – Не нравится мне это.

– Мистер Риддл навряд ли позволит. Если что, мы вас вызовем.

Голос Ангела Света, мелодичный и густой, проникал под кожу, подбираясь к сердцу и заставляя его сладко сжиматься.

Гарри вперил взгляд в благородный ангельский профиль, сраженный божественным совершенством. Вблизи губы Лучезарного казались мягкими и нежными, а светлая кожа будто бы светилась. Нос Ангела, точеный и правильный, с красивым вырезом ноздрей, привел Г. Дж. в неописуемый восторг. И всё же лучшей частью ангельского лица были серые глаза в лучиках светлых ресниц. Почему он решил, что глаза Ангела холодны как лед? Эти сияющие звезды, со странными цветами, заключенными в серебряную оправу? Черт, это же очевидно, как же он сразу не догадался?.. Звезды всегда холодны, ведь они мерзнут в космическом просторе. Бедные, бедные звезды. Они тянут невидимые руки к солнцу, а оно далеко, бесконечно, невыносимо далеко, и звезды не могут согреться, эти прекрасные серебряные цветы Сада Вселенной, они только подставляют свои лепестки лучам, которые идут к ним миллионы, миллионы световых лет... Поэтому глаза ангелов Света холодны и печальны. Чем дальше злой бог-садовник прибрал их от солнца, тем больше в глазах-цветах блеска стали, кристаллов льда, суровости и...

– Господин Ангел, – прошептал Гарри, потрясенный космическим откровением. – Я вас люблю. Какой вы красивый! Вам холодно, правда?

Лучи ангельских ресниц затрепетали.

– Смотрите под ноги, мистер Поттер, – пробормотал Ангел и перевел взгляд блестящих звездных глаз на доктора. – Если что, вколете кофеин.

Гарри повис на локтях добрых провожатых, пытаясь поджать ноги, как ребенок, которого родители переносят через лужу. Доктор почему-то пошатнулся.

– Вы еще и кофе колете? – хихикнул Г. Дж, перепрыгнув «лужу». – А суп можете? О-о, а овсянка пролезет в шприц?

– А вы говорили, ВСД – ничего страшного, – пробурчал Ангел, придерживая счастливо подпрыгивающего Г. Дж.

– Похоже, индивидуальная реакция. Ох, мистер По-о... Что вы, в самом деле... – доктор попытался увернуться от благодарного поцелуя, но Гарри был настойчив и пылок.

Конечно, Г. Дж. куда с большим удовольствием поцеловал бы Ангела, но это казалось чем-то невероятно кощунственным: Лучезарный не был человеком. Достаточно было чудесной сильной руки, за которой хоть в рай, хоть в ад.

Приятное брожение в облаках неожиданно кончилось. Гарри обнаружил себя сидящим на чем-то мягком и невесомом. Он оглянулся, пытаясь сообразить, куда попал. Место не походило ни на ад, ни на рай, но всё же было восхитительным: черно-кофейно-золотым. Гарри смутно вспомнил комнату с видом на утиное озеро, но это была не она.

Г. Дж. блаженно вздохнул: он попал в Кофейное Царство.

На троне цвета шоколада восседал сам Кофейный Король. Маленькая белая чашечка в его руке источала чудный аромат. Гарри поднял сияющие восторгом глаза на Короля.

– Ой, – сказал он, расплывшись в улыбке узнавания. – А вот и вы!

– А вот и я, – сквозь зубы сказал Король.

– Мистер Риддл, – как из тумана, донесся голос доктора. – Рекомендую поторопиться, возможно, мальчика не хватит надолго. Лучше было бы усыпить и разбудить, у него ВСД, очевидно, пониженная толера...

– Проваливай, Трэверс, – рявкнул Король. – Нет, ты останься, Люциус.

Гарри беспечно расхохотался. Как забавно мистер Риддл отшил доктора!

– Я так рад видеть вас, сэр, – отсмеявшись, сказал он, с удовольствием разглядывая породистое лицо мэра.

Риддл отставил на стеклянный столик кофейную чашку.

– В других обстоятельствах я ответил бы вам тем же, мистер Поттер, – с холодком сказал он. – Но не сегодня, нет.

Видимо, мебель в Вальхалле действительно была живая. На худой конец, волшебная. Королевский трон подъехал ближе к Гарри, оказавшись при ближайшем рассмотрении высоким креслом.

Воздух вокруг перестал дрожать, как от штабеля горячих кирпичей, и подрагивал лишь слегка, по бокам, что тоже было забавно. К сожалению, как Гарри ни крутил головой, пытаясь поймать волшебное свечение, каждый раз опаздывал: веселые пляшущие радуги коварно прыгали за спину. Вспомнив, что вертеться невежливо, Гарри попытался сосредоточиться на красивом и приятном лице Короля.

Конечно, Гарри и прежде нравилась внешность мистера Риддла... Но – черт возьми! – видимо, раньше он был совершенно слеп! Как он не видел этой гордой осанки, красивого разворота широких плеч, серебряной волны густых волос, удивительных глаз теплого карего цвета, немного красных, как будто там, в глубине зрачков...

– Вы любите бургундское, мистер Риддл? – полюбопытствовал он, размышляя, как оттенок бурой крови попал в кофейный колер карих радужек.

– Давайте вопросы буду задавать Я, – жестко сказал обладатель бургундских глаз. – Если же это намек, то...

– Ну что вы, – торопливо перебил Гарри. – Я не пью! Один раз попробовал, еще когда в Школе Экономики учился, это был ужас, кошмар, апокалипсис! – взволнованно сказал он.

Эту историю мистер Риддл ОБЯЗАН был выслушать во что бы то ни стало.

– Мой сокурсник устроил вечеринку, и я боялся, что буду выглядеть дураком, если не буду пить коктейли, как все гости. Сначала было противно, а потом даже понравилось, и... Знаете, чем всё кончилось? Утром просыпаюсь на полу на матрасе, на голове трусики девчачьи, а рядом две толстые коровы, страшные, как ведьмы, а я ничего не помню! Ужас, ужас, у-у-ужассс! Верите, чуть не умер от стыда! Потом оказалось, меня разыграли, эти жирные гусеницы только под утро на матрас заползли! А еще меня там вырвало, и это было так мерзко, так противно, что...

– Где Северус Снейп? – Риддл бесцеремонно перекрыл вентиль красноречивой исповеди.

Гарри уставился на Короля остановившимся взглядом.

– Где Северус? – повторил Риддл.

Северус?

Северус.

Северус. Северус. Северус.

Не имя. Жизнь. Пульс. Стук сердца.

Где-то внутри, в солнечном сплетении, вспыхнул красный глаз тревожного светофора.

«Северус – мой. Никто не должен знать, что мой! Где он? Ну да, так я и скажу. Он – во мне. Я его спрятал. Это секрет, это самый страшный, самый секретный секрет из всех самых секретных засекреченных секретов!»

В голове Г. Дж., среди приятного легкого звона родилась странная мысль – здесь и сейчас сидит не весь Гарри Поттер, а только его часть, ненастоящая. Проекция. Понятное дело, он, Г. Дж., только что удачно умер, но настоящий живой Гарри где-то далеко, там, в другом измерении, где Северус, но ведь это тайна! Никто не должен знать. И не узнает. Мертвые умеют молчать.

– На той вечеринке его не было, – Проекция Гарри легко улыбнулась Королю. – И слава богу. Если бы Северус увидел, как я рыгал на ковер мистера Аберкромби...

– Он в Лондоне? – проигнорировал рвотную историю Риддл. Очевидно, мэр был человеком тактичным.

– Нет, – шумно вздохнул Гарри. – Улетел. Сбежал. Смылся. Нормально, а? – поделился обидой он, возмущенно дергая бровями. – Дамблдор говорит, Шахор поехал в аэропорт. Старому козлу сказал, выходит, а мне – нет! Записочку оставил! Шахор – такое же противное шуршащее имя, как Шерхан. Как шепот, как шорох зверя в кустах! Мистер Риддл, знаете, вы, конечно, похожи на тигра, есть такие большие, здоровенные кусачие ти...

– Какую записку? – перебил Риддл, щурясь с какой-то досадой. (Возможно, мэр более желал бы походить на Льва. А может, на Ангела).

Гарри воздел очи горе, изучая вкрапления лампочек на потолке и припоминая текст. Записка Северуса вдруг показалось ему милой шуткой, и он улыбнулся своим мыслям.

– «Благодарю за приятно проведенное время. Это было забавно. Не помню, когда так развлекался. Спасибо, буду вспоминать тебя с у... » – Гарри попытался передразнить выразительную артикуляцию редактора, прыснул от смеха и с трудом договорил: – С улыбкой.

Не выдержав, он расхохотался так, что на глаза навернулись слезы.

– Он здорово всех нас обманул! – смеясь, сказал Гарри, с участием разглядывая интересную байроновскую бледность на лице мэра. – Особенно Дамблдора!

– Где дневник?.. – внезапно полоснул по сердцу вопрос.

Гарри померещилось, что Риддл шипит.

– Северус его сп...здил!

Никогда не ругающийся Г. Дж. взвизгнул от смеха, согнулся пополам и упал носом в колени, трясясь от хохота.

Он умеет материться! Это не просто смешно, это здоровски смешно! Наконец-то! Эндлих! Мертвым все равно, ругайся себе, сколько влезет, всё равно Бог занес в черный список! Ну и очень надо, вот, к примеру, Люцифер...

Гарри закрутил звенящей головой, пытаясь отыскать блуждающим взглядом Ангела Света.

Как и положено силам зла, Ангел обнаружился за левым плечом. Люциус Малфой стоял, облокотившись о каминную полку и горестно подперев висок ладонью. Лицо его казалось белее снега, гладкие волосы сияли холодом платины.

– Слава богу, вы здесь, сэр Люцифер, – пробормотал Гарри, проедая любопытными глазами Его Дьявольское Превосходительство. – Или как правильно, слава черту?

Каламбур показался Г. Дж. таким удачным, что он зашелся в свежем приступе смеха.

Господин Риддл, вспомнив о тигриной ипостаси, сердито рыкнул.

– Мистер Поттер! Вы разговаривали с Альбусом? Когда вы его видели?

Гарри оторвался от пристального изучения аристократических пальцев, рисующих узоры на каминной полке.

– Сегодня утром, – он уставился в красноватые глаза мэра. – Дамблдор за мной заехал, как вам этот прикол? – подмигнул он. – Вот так запросто Магистры заезжают. Скоро королева Елизавета нагрянет на чаек... А у меня холодильник пустой. У Северуса, кстати, тоже.

Не сдержавшись, Гарри весело взвизгнул поросенком.

– Что сказал Дамблдор? – резким голосом спросил Риддл.

– Сказал, чтобы я отвез книгу, – Г. Дж. скосил глаза, пытаясь отыскать взглядом маленькие радуги. Обнаружив, что те пропали, а воздух лишился золотой пыли эльфов, он огорченно вздохнул. – Мол, ему на руку такой расклад. Свалил всё на Северуса! Конечно, Дамблдор злой как черт, потому что «Записки» – полная ерунда, старик хотел уничтожить вас Дневником, сэр. Вы должны быть благодарны, мистер Риддл. Северус вас спас от Дамблдора!

– Чушь! – рявкнул мэр. – Спас?!! Почему тогда он не привез дневник мне?

– Может, денег хочет? – изобразил простодушие Гарри.

«Я могу врать!» – с кристальной ясностью понял он и преисполнился восторженного самодовольства: он, Гарри Джеймс Поттер, обманул сыворотку правды!

В голове приятно прояснялось.

– Он вам так сказал?

– Нет, сэр. Северус мне вообще ничего не сказал. Я для него игрушка. Поиграл и выкинул. Если вы его поймаете, – с жаром сказал Гарри, – позовите меня, я ему скажу всё, что думаю! Он предатель и свинья, потому что выбросил меня, как надоевшую вещь! Посмеялся и вышвырнул! Он любил этого Адама, о-оу, еще бы не любить! Умный, красивый, сексуальный, не то, что я, дурак деревенский!

Истратив силы на обвинительную речь, Гарри затих, разглядывая черные блестящие плитки пола под ногами. Радость, бурлящая в крови веселыми щекочущими пузырьками, неумолимо испарялась.

– В чем смысл «Записок»? Старый дурак считает, меня способна напугать эта чушь?

«Черт, он не должен знать, что это отвлекающий маневр!»

– Наверное, Дамблдор хотел дать вам понять, что дневник у него. Во всяком случае, был, – сказал Гарри, удивляясь, как легко сходят слова с языка. – Не волнуйтесь, я распорядился конфисковать тираж. Книги на складе, помещение опечатано. Ясное дело, Северус хотел вам отомстить, вот только не понимаю, почему он раньше этого не сделал. Наверное, как и Дамблдор, ждал, когда вы взлетите повыше, чтобы упасть побольнее... Это слова господина Альбуса, сэр, – извинился он и поднял взгляд от расплывающихся бликов на сверкающем полу, моргая и морщась – свет утомлял, обжигая веки режущей болью. – Северус и вам нагадил, и над Дамблдором посмеялся.

Мэр молчал, напряженно вглядываясь в его лицо. Глаза его отчего-то сменили цвет – исчез красивый рубиновый блеск, и Г. Дж. с сожалением обнаружил, что они просто карие, цвета каштана.

– Знаете, сэр, – доверительно продолжил Гарри, беззастенчиво рассматривая мэра и краем сознания отмечая грустные метаморфозы: Риддл понемногу делался все обыкновеннее, что огорчало. – Мне нравится мистер Муди. Так вот, Муди считает, что Северуса подослали розенкрейцеры, вот ведь ерунда, а? По-моему, розенкрейцеров не бывает. Они давно вымерли, как мамонты. А Дамблдор говорит, что Шахор – волк-одиночка. Вот скажите, сэр, кому верить?

Гарри притих, удивленный задумчивым молчанием Риддла.

Длинные гибкие пальцы мэра медленно прошлись по серебряной волне прихотливо уложенных волос. Пальцы эти вдруг показались Г. Дж. паучьими и холодными, и он невольно вздрогнул от отвращения, вдруг представив себе, как они скользят по его коже.

– Странное дело, мистер Поттер, – произнес наконец Риддл, глядя в пустоту перед собой. – Вы простите, но беседа с вами наводит на мысль, что вам здорово промыли мозги. Причем со всех сторон. Не знаю, чья тут заслуга, Альбуса или Северуса.

– Ясное дело, старик – великий психолог всех времен и народов, – неожиданно подал голос Ангел.

Гарри быстро обернулся, чего не осмеливался сделать ранее, чтобы не обидеть мэра, и обнаружил, что Ангел перестал светиться. Божественная красота стала земной. Г. Дж. сообразил, что на Земле ангелам не позволено сиять – иначе заметят, и слегка огорчился. Лицо Малфоя казалось измученным. Ангел Света в его земном воплощении выглядел усталым и даже мрачным. Глаза-звезды погасли, под ними легли серые тени.

«Бедный Ангел», – окончательно расстроился Гарри, с участием разглядывая Сброшенного С Небес.

– Люциус, – негромко сказал Риддл. – Оставь нас.

Ангел кивнул и уже направился было к двери, как в его кармане пискнул телефон. Господин Малфой остановился – мэр пригвоздил его к месту прищуренным взглядом.

– Да. Да. Угу, bien, – отрывисто сказал Ангел. – Отставить Хитроу.

Мэр вопросительно поднял голову, сверкнув серебристым руном благородной седины.

– Задержан гражданин Ливана с оригинальным паспортом Северуса Снейпа, – кислым голосом сообщил замминистра. – Снят с рейса Лондон – Бейрут. Морда один в один. Шутка в духе Снейпа.

Риддл раздраженно фыркнул.

Гарри придушенно булькнул, с трудом сдержав смех.

– Гатвик, Эштон, Стандстед! Вокзалы, автобусные станции!..

– Проверяем, – тряхнул сияющими волосами Малфой.

– Если Северус собрался вас шантажировать, он скоро объявится, – со знающим видом вмешался Гарри.

Мэр сделал Малфою знак глазами. Тот коротко кивнул, развернул плечи и вышел.

Гарри вздохнул. Ему хотелось поговорить с Ангелом, разглядеть вблизи потухшие серебристые звезды. Вместо этого пришлось опять вежливо смотреть на того, чьи глаза под тяжелыми веками вновь налились цветом бычьей крови.

В висках тихо и болезненно застучали маленькие молоточки.

– У вас такие симпатичные утки, сэр, – пробормотал Гарри, тщетно пытаясь вспомнить тему разговора.

Северус, Северус, Северус, – безжалостно пульсировали молоточки в крови.

Шатц, Шатц, Шатц, – набегающей волной шумело в ушах.

Что-то было неправильно, нехорошо, больно, тошно... Ну да, Ангел ведь ушел, подумал Гарри.

– Утки. Лучше утки и овцы, чем люди, – Риддл облокотился на спинку кресла, хмуро разглядывая размякшего гостя. Гарри умом понимал, что сполз, оплыл и почти лежит, и это наверняка выглядит некрасиво, но поделать с собой ничего не мог: руки и ноги неотвратимо наливались тяжестью, тело вдавило в кресло так, будто он весил в три раза больше обычного. Как дядя Вернон.

– Животные честны, – продолжил мэр. Голос его смягчился и звучал сейчас до странности искренне. – Животные не умеют предавать. Не плюнут в душу, не посмеются, не осудят.

Гарри молчал, слегка удивленный. Он попытался было отыскать в себе крупицу ненависти к сидящему перед ним человеку, убийце родителей, нацисту и шовинисту, но не обнаружил ровным счетом ничего. Сердце, еще недавно переполненное радостью, опустело, налившись тупым равнодушием.

Гарри обмяк в кресле, слушая голос Риддла – тихий, с легкой хрипотцой.

– У меня была семья, отец и мать, как у всех, – сказал Риддл.

Его пальцы дернули узел галстука, пытаясь ослабить элегантную удавку.

– Их уничтожила ложь. И я это запомнил. На всю жизнь.

– Я не лгу вам, – прошептал Гарри, завороженный негромким хриплым голосом.

– Надеюсь, – бровь Риддла шевельнулась серебристой рыбой. – Я бы не стал учинять вам подрывающий здоровье допрос, будь я до конца уверен в вашей искренности. К сожалению, в этой проклятой жизни нельзя доверять никому, – он вперил взгляд в камин, где среди седеющих углей потрескивал и переливался оранжевыми нитями притаившийся огонь.

– Дамблдор кичится своей общительностью, друзьями и связями... – пробормотал Риддл. – Бред! Всем нужны деньги, помощь, своя рука... Всем что-то нужно, – с досадой прибавил он и опять умолк, все так же глядя в пышущую жаром пасть камина.

– Так всегда бывает, – посочувствовал Гарри, борясь с подступившей головной болью. Дивный мир понемногу терял краски. Поблекли огни на сверкающих плитах пола, оранжевое золото превратилось в прозаичные желтые обои. Шоколад, текущий по стенам, оказался при рассмотрении шкафами темного дерева.

– Мы никому не нужны – такие, как есть. Пока нас не полюбит кто-нибудь, – поделился откровением Гарри.

Мистер Риддл неожиданно сел очень прямо, положив руки на подлокотники кресла, вновь напомнив Г. Дж. о гордых властелинах и королях.