Текст книги "Ненавижу тебя, Розали Прайс (СИ)"
Автор книги: LilaVon
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 62 страниц)
Откидывая осколки на тумбу у раковины, которые держала раньше, я наблюдаю, как равномерным ручейком пошла кровь, быстро заливая всю ладонь вишневым окрасом. Поворачиваюсь к умывальнику, осматривая заставшее стекло в пальце, а кровь брызгами заливает раковину. От такого неприятного вида мне становится не по себе, а живет скручивается в тяге ярких чувств и ощущений. Жмурю глаза и пытаюсь второй рукой достать не такой больной осколок, но лишь вздрагиваю, не в силах набраться смелости и вытащить его из боковой части пальца. Руки дрожат до неузнаваемости. Осколок засел глубоко в коже, тоненьким рубцом доставляя мне жуткую боль.
– Когда я видел тебя в последний раз, ты не была такой до изумления бархатной, – черство говорит парень, пристраиваясь сзади, явно оценив мою неосторожность и глупость, разговаривая со мной крайне ядовито и презренно.
– Ты видел меня вчера, неужели что-то изменилось за ночь? – ерничаю я, но слышу раздражающий выдох в затылок. Он виноват в том, что я стою над раковиной, и с моего пальца идет кровь, пока там торчит стекло. Именно Веркоохен напугал меня, и точно просчитал мой судорожный выплеск эмоций! Я была в ужасно неудобном положении перед парнем, которому я доставляла очередное яркое представление с моей главной исполняющей ролью струсившей девки.
– Не лучшая идея язвить мне, и ты замечательно понимаешь, о чем я. Что же, Розали, пять лет не прошли для тебя даром, и крепкая американка в корни уступила дурковатой и явно незамысловатой англичанке, – говорит он и берет мою руку, заворачивая в свои горячие и большие ладони. Он убирает мою второю руку, положив ее в сторону на умывальник, – Держи. Не стоит мне мешать, – кратко говорит он, а я сжимаю в кулак пальцы руки. Я прикрываю на миг глаза, успокаивая себя от этой близости и нервозности, когда он стоит так рядом, доставляя необычайный дискомфорт, сам того не осознавая.
– Я не настолько тупа, Веркоохен. Ты меня напугал, и вот что с этого вышло, – с обидной выговариваю я, почти ноющим и скулящим голосом, дернув руку в доказательстве.
Обычно, я справляюсь с такими нелепыми травмами, и легко привожу себя в норму, но то, как он смотрит на меня, как действует и укрощает мою волю – лишает всех доступных разумных мер в области самосохранения. Возможно, именно поэтому он и опасен для меня.
– Умные убирают аккуратно, а не суют пальцы в стекло. Или же ты хочешь что-либо добавить, оправдывая свою глупость?
Парень вертит мою руку, скорее смотря, большой ли осколок и касается его своими длинными пальцами, доставив тупую боль. Я дергаюсь как сумасшедшая, сдерживая крик на губах, закусывая нижнюю зубами, но кудрявый придавливает меня к тумбе плотнее прежнего, от чего его бедра врезаются в мои. Мне становится плохо от той близости, которую он создал и выбраться из его пространства уже становится на первый план, уже не считая острого стекла в пальце. Пытаюсь дышать глубже и ровнее, вновь прикрывая глаза. Он должен что-то сделать, и желательно скорее…
– Больно, – шепчу я, когда он пытается ухватиться за стекло, а я вырываю свою руку из его, не доверяя парню, и упираясь всем телом назад.
– Будешь так дергаться, будет намного больнее, Прайс. Не веди себя, как дитя! – говорит он сосредоточенным голосом, а я набираю больше воздуха в легкие, поднимая голову вверх, пытаясь не смотреть на наши руки. Отворачиваюсь, поддаваясь назад, и ощущая равномерное дыхание парня, когда его грудь соприкасается с моей спиной, плечами и головой. Я не могу перестать дергаться, и пытаться увернуть свою руку, как только ощущаю его пальцы на осколке.
Понимаю, что его раздражает то, что он не может ухватиться за стекло именно из-за моего противостояния, и понимаю, что он начинает применяет физическую силу, мало ли не скрутив меня. Откидываю голову с громким мычанием, когда чувствую, как он резко ухватился за осколок и потянул его. Кровь начала струится сильнее, и он подставляет мою руку под ледяную воду, обмывая кровавую руку, не задевая пальца.
– Спасибо, – я благодарю его, хоть и далось это благодарное явление с трудом, беру салфетки, вытирая кровь с пальца и прижимая к ране.
– На тебе появились новые маски, Прайс, и клянусь, что я все до одной сдеру с твоего ангельского и такого невинного личика. Найди пластырь, и постарайся сделать это в пределах блока, – строго говорит мне парень, отступая назад. Я смотрю на осколок в раковине и на оставшийся погром на полу.
Вот же выдалось славное утро! Обычные соседи пьют кофе вместе за душевными разговорами и смехом, а мы молчим, я – бью чашки, а он – достает осколки из пальца.
========== Часть 14 ==========
Ровно в восемь я выхожу из комнаты, довольно неуверенно и растерянно, ведь пара должна была начаться ровно через пятнадцать минут. Я должна выйти из блока, не опоздав в колледж. Тем более лишать меня обучения, лишь бы утешить свое самолюбие, Веркоохен казалось бы выше этого. Только, утратить шанс вкусить все удовольствие в лицезрении меня униженной и молящей – он точно не упустит, судя по тому, как настрого запретил покидать блок.
Крадусь на носочках к входной двери, пытаясь не стучать каблуками. Ухватываю ручку, и отталкиваю двери. Большим разочарованием было то, что она не открылась, но замок открыт. Значит, двери закрыты ключом, которого, на данный момент у меня нет. Нильс не отдал лишь ключи от комнаты, прикарманив себе от входной двери.
Пыхчу. У меня есть пятнадцать минут взять его уговорами, иначе я опоздаю на пару, которую совсем не желаю пропускать. Поворачиваюсь в сторону правой комнаты и стремительно иду туда, легко стуча кулаком по двери, с замиранием сердце слышу шаги по иную сторону двери.
Парень открывает через несколько секунд. Смотрю с неким осуждением, когда он все еще одет в домашнюю одежду – в серую майку и шелковистые спортивные штаны. Похоже, он не жаждет в учении, позволяя себя ребятничество в своем возрасте.
– Ты можешь открыть входную дверь? Пожалуйста. Мне нужно идти в колледж, пара уже через пятнадцать минут, – тараторю я, оббегая взглядом небольшой участок комнаты, который попадает мне в обзор. Там довольно темно, такое впечатление, что зашторено темными шторами, или же заклеено окно от лучшей яркого утреннего солнца, что таково светило этим днем. В моей же комнате свежо и светло, а тут тускло и странно. Странно? Нет уж, жутко. Обстановка комнаты полностью характеризирует своего хозяина.
– А мне нужен шоколадный трюфель к кофе, предоставишь? О, уж прости, совсем забываю о твоей криворукости, Прайс, боюсь даже с трюфелем приключится не меньше приключений, чем с твоей утреней чашкой, – закатывает он глаза, опираясь об дверной проем, всем своим видом показывая, как я его раздражаю и насколько я ему наскучила.
Пальцы моих рук нервно сжимают ручку сумки, когда я испытываю на себе новые насмешки соседа.
– Пара через пятнадцать минут. Я не желаю писать объяснительную у ректора. Отдай мне ключи, Нильс, – сдержано повторяю я, надеясь на понимание. Но никакого чертового понимания между мани существовать просто не может. Он не хочет ни слушать меня, ни понимать, ни делать еще что-либо угождая мне.
– А я не желаю разговаривать с тобой, Рози. Избавишь от этого нежеланного кошмарного общения? Чем плохо устроить себе выходной денек? Сиди и радуйся, что без дела сидишь.
– Веркоохен, – прошипела я, напрягаясь, и от злости сворачивая пальцы в кулаки. Он не выносим! Зачем он кривит меня?
– Да, Прайс? – в ответную говорит мне, делая непринужденный вид, будто он весь во внимании и озабочен нашим бессмысленным разговором. Моя грудь тяжело вздымается и складывается ощущение, что я бежала без остановки около трехсот метров, чтобы сдать норматив, но сейчас старательно удерживаю в себе сбивчивое дыхание. И вовсе сдерживать свои эмоции в переделе дозволенного перед Веркоохеным я не могла, напросто не умела, оттого и пыхтела, не зная, как уговорить его выпустить меня из блока, не говоря уже пустить меня на лекции!
– Нильс, я понимаю, что ты, возможно, меня ненавидишь, но разве это разумно – не давать мне ключи и воспрещать мне идти учиться? Ты, конечно, имеешь полное право не разговаривать со мной, имеешь право кричать, унижать, критиковать и все в этом вроде. Но, мне нужно идти, и я не могу сидеть, сложив руки прогуливать учебный день по твоей не здравой прихоти. Это глупо, даже для тебя, Веркоохен.
Я говорю довольно сдержано, пытаясь обходить резкие слова и не налегать на парня, который в любой миг может взорваться диким зверем и вовсе накинувшись на меня с кулаками. Мой тон обычный, несколько деловой лексикон, в попытке наладить отношения на общей неприязни.
– Ты права. Я тебя ненавижу, Розали. Я действительно имею право на все, что мне доступно, и поэтому лучше иди в свою комнату, пока я сам тебя не отвел, отобрав ключи от комнаты, – грубо бросает он мне, словно недостойной даже его слов, а я округляю глаза от наглости и хамства на мои дружеские попытки найти общий язык, хотя бы на время. Он действительно собрался держать меня здесь как питомца? Нет, так не пойдет, и теперь кому-то придется остановить этот абсурд – мне.
Отхожу от его комнаты, доставая мобильный телефон, разворачиваясь к нему спиной. Не хочет по-хорошему поладить с новой сожительницей, пусть разгребает не меньше проблем от миссис Робинсон. Думал я буду молчать, и слушать его отвратительные команды «сидеть-лежать-голос»? Как бы не так! Я не наивная Стеффани, и далеко не собираюсь ожидать, пока его следующим шагом станет ладонь, кулак, если не нога, оставляющая на моем теле ссадины и гематомы.
– Ты что делаешь? – заразился интересом парень, внимательно разглядывая, как я вожу пальцем по сенсору.
– Собираюсь позвонить миссис Робинсон и попросить ее милости, чтобы открыла двери, а за тем напишу ректору письмо, с просьбой поменять комнату, или же поехавшего на голову соседа, – спокойно отвечаю я, надеясь, что это его хоть как-нибудь утихомирит, припугнет, и нахожу номер женщины, нажимая на вызов, прикладывая гаджет к уху, с вызовом поглядев на впервые пораженного соседа. И что-то подсказывает мне, что не из-за главного коменданта, а из-за «поехавшего на голову соседа», что было сказано в моей реплике только что.
– Положи телефон в карман, Роуз, – подходит ко мне парень, за считанный миг сровнявшись со мной, но я уже вслушиваюсь в гудки, не реагируя на его разгневанный тон, как и на поступившую чудовищную ярость.
– Ты не имеешь права держать меня тут, тебя и вовсе могут задержать за это нахальство, выписав не малый штраф за мое беспокойство, – выговариваю я, смело глядя в его темные синие глаза. Он в действительности высок и мне приходится поднять голову, чтобы быть на равных стойких положениях против него, и этим утром меня уже спасают сапоги на каблуке. Да только я не была равна этому парню, сильному мужчине, чьи руки сжимались в кулаки от поступившей пылкости и фанатизма в своей голове.
– Ты же не хочешь пожалеть об этом, Прайс. Сделай правильный выбор, и не смей…
– Миссис Робинсон? – спрашиваю я, когда слышу, что женщина отзывается любезным утренним приветствием. Но, я была готова и уверена в своих следующих шагах, пока пшеничноволосый парень не пихнул меня к стене, сдавив своею ладонью мое горло, довольно крепко обхватывая всю гортань.
Оторопь от действий Веркоохена, дал о себе знать подступающим головокружением. Легкие словно опустошались, а сердце спустилось куда-то вниз, почти забиваясь в укромный угол. Тело словно обливали горячим кипятком от каждого его касания, и мне было дурно, когда он не видел, что со мной происходит, продолжая надвигаться и сильнее сдавливать мое горло, пока я не начала задыхаться. Стоя на самых носочках сапожек, я ошеломленная и до ужаса впав в объятие трепета перед Веркоохеным, схватилась за его руку, когда не могло вдохнуть жизненно необходимого кислорода.
– Будет лучше, если ты сейчас же распрощаешься с ней, – шепчет он мне на ухо, а я почти теряя рассудок, киваю. Секунда и я глотая воздух, закашливаюсь, тяжело дыша, чуть не рыча, не в силах так скоро насытиться и наполнить легкие легким веществом для восстановления дыхания.
– Мисс Прайс? Розали!? Что-то случилось? Вы в порядке? – женщина почти верещит в телефон, но меня охватил ступор. Смотрю на Веркоохена, который взглядом приказывает открыть рот и заговорить, но во рту все пересохло. Сейчас, я думаю, только о моей сохранности, не желая закончить как Стеффани, а с нравом соседа, я быстрее удушусь на смерть, нежели выживу с синяками на лице.
– Простите, миссис Робинсон… Ошиблась номером, не хотела вас так рано беспокоить, – заставляю говорить себя более или менее правдоподобно, но голос дрожал и охрип. Миссис Робинсон понимающе высказывает приемлемое извинение и прощается, а парень убирает телефон от моего уха, вырывая из его моих рук, сунув его себе в карман штанов.
– Давай я разъясню тебе одну важную вещь, Прайс. Я – наказываю и принуждаю, а ты – слушаешь и повинуешься. Никак иначе, Рози, если не хочешь однажды посетить дантиста, – криво усмехнулся он, ошеломляя и запугивая меня, порождая желание лишь прятаться и действительно сидеть в комнате. Желание идти куда-либо пропало безоговорочно. – И конечно же, если твой болтливый язык что-либо расскажет кому-либо о том, что между нами происходит – хуже будет только тебе. Ошибок больше я не допущу, как и милосердие, так что прими в правило свое молчание, пока я не накажу тебе говорить. Я, надеюсь, был достаточно конкретен?
Он смотри на то, как я держу руку у горла, и молчу, с ужасом и вероятно белоснежной бледностью большими от страха глазами, смотрю на него. Сумасшедший!
– Ну же, голос, девочка, – издевательски протягивает парень, ожидая от меня ответа.
– Я поняла тебя, – кратко, не заставляя себя много болтать слабым и дрожащим голосом, очередной раз, подчерчивая свою беззащитность и безвольность рядом с этим монстром.
– Отлично. Ты бываешь умной девочкой, придерживайся этого примера и мы поладим, – хитро усмехнулся парень, явно подразумевая не дружбу, а отношение меж собакой и ее хозяином, пускающий команды. Он разворачивается и направляется к себе в комнату, но, все же, я рискую своей головой, когда вновь останавливаю его.
– Нильс, мы можем все решить словами, всего лишь поговорить, как нормальные люди, без использования… физической силы. Зачем ссорится? Нам жить друг с другом еще два года. Может, когда-нибудь мы могли бы стать друзьями, – последняя попытка наладить с ним отношение, выйти из этого чертового блока, избавиться его нещадной близости и явным умопомешательством.
Но как бы я не была мягка и вежлива, ожидание понимания и его проявления его светлого разума – все идет к черту, когда парень начинает хохотать, будто на эмоциях я рассказала самый юморной анекдот. Свободно, откровенно, не стесняясь, и его это действительно смешит, ни как не наиграно, позабавившись не только моими словами, а и моим онемением. Я нахмуриваюсь.
– Неужели ты думаешь, что мы будем друзьями, англичанка? Прайс, посмотри на себя: ты стала безвольной, уступчивой, слабой крошкой-девчонкой. Не отниму и твоего усердия благодеяния и защиту бедолаг, но при этом, раньше ты могла наблюдать за моими мучениями с восторгом, удовольствием, потехой, как над пустой игрушкой. И поверь мне, ничто теперь не сможет помешать, получить ту же дозу наслаждения с тобой. Я тебе не шаткий мальчишка, Прайс, и при надобности устрою тебе настоящую встряску. Думаешь, если ты была первейшей девчонкой элиты, то я не стал одним из парней в округе сильнейших? Я знаю цену всему: себе, моим поступкам и твою цену, детка, тоже знаю. И ты никогда не сможешь пойти против меня, ты – никто, лишь очередная грязь под ногами. Ты не та, кто однажды может стать равна мне. Вижу, что боишься, трусишься, как осенний лист, а это лучший комплимент с твоей стороны. Не быть тебе мне ни другом, ни врагом. Ты – пустое место, пустой звук. Тут, в Нью-Йорке всем плевать на тебя, жива ты или мертва, ровно как и мне. Ты сделала огромную ошибку оказавшись не в том месте, и не в нужный час. Расплачивайся за свои ошибки, ведь все мы грешны.
Веркоохен говорил хлестко, желчным полушепотом. На глаза прорываются отчаянные слезы, и я их не сдерживаю, но мужественно выслушиваю каждое слово, которое он проговаривает настолько поглощенный ненавистью и стерпевший не мало страданий. В нем столько зла, столько обиды и обреченности, что становится жаль ту сгубленную душу, которая запятнана моими грязными руками. Своими собственными поступками свершенные в далеком прошлом, я уничтожаю себя же в настоящую. Кто знал, что я смогу породить себя, только в другой, совсем юном человеке? Но я должна была задумываться о последствиях, я должна была понять, что зародила в обычном и простом мальчике настоящее нещадное и жестокое чудовище, что жаждит мести и крови.
– Мне жаль, – единственное, что я могу прошептать в свое оправдание и виновато опустить голову, чувствуя стыд и бесславие. Слезы проскальзывают по щекам неутешной рекой, и я пытаюсь не подавать виду, что позволила эмоциям взять надо мной верх. Но он меня ненавидел с такой силой, с такой злобой, испытывая отвращение только раз поглядев на меня… Хотелось тут же содрать себя свою шкуру, перебраться в другого человека, искупить всю свою вину, но я упустила этот шанс, еще в детстве, когда позволяла себе глумление над мальчиком.
– А мне – нет. Соизволь смотреть на меня, когда я с тобой разговариваю, Прайс. Имей хоть малейшее уважение! – его голос черств и груб, как и было раньше. Я непослушно отвожу взгляд куда-то в строну, опуская голову еще ниже, пытаясь укрыться от Веркоохена и его разъедающей меня вражды.
Веркоохен не выдерживает и рывком поднимает мой подбородок, заставляя меня ужаснуться, но встретится с его синими пронзительными и осуждающими глазами. Прикрываю глаза, и слезы вырываются с новым потоком, заставив меня тихо всхлипнуть. Он разглядывал мои слезы, кажется, сам не поверив в то, что видели его глаза.
– Ты чертовски жалкая, Рози, – заключил он, довольствуясь тем, что смог сделать со мной за считанные минуты.
– Роуз.
– Умойся. Я буду готов через десять минут. Новенькой не стоит пропускать лекции в первые дни обучения, – произносит парень, заставив меня всхлипнуть вновь. Но он отступает и закрывает двери в свою комнату, оставляя меня стоять одну в коридоре со слезами, шмыгая носом и с панической дрожью рук.
Я не хочу с ним иметь ничего общего. Он только что заставил меня перетерпеть все самые жуткие эмоции, но при этом, все же согласился с моей просьбой – пойти в колледж. Насколько нужно быть бесчеловечным, чтобы давить морально? Веркоохен собирается в колледж, что означает, я буду идти буквально на поводке, рядом, как ручная псина. Парень избавит меня от всех возможностей, которые помогли бы мне как можно скорее попрощаться с ним.
Быть может, я заслуживаю такого отношения, но я не дам этому случится – стать рабой умалишенного человека. Я перетерплю все его выходки, и тогда он оставит меня в покое. Это есть правильное решение. Я позволю себе перенести тяжелый моральных груз, но не физический, чего я буду избегать всеми способами. Нильс Веркоохен действительно может меня ударить, и я это чувствую своим нутром. Только, не буду испытываю судьбу, и не буду принуждать его к насилию.
Если он хочет удовлетворить себя моими слезами, то я дам ему эту возможность. Я поддамся, но никогда не предоставлю возможность манипулировать собой столь поганым способом.
Я заслужила это. Я – изначальная причина своего неспокойного будущего. Я приму любое его слово, но за тем уйду так, чтобы никогда не встретить его вновь. Только, я не уверена, что справлюсь с этим, несколько невыполнимым заданием.
========== Часть 15 ==========
Я ступаю ровно по пятам за Веркоохеным, который в скором шаге идет по дороге, держа направление в колледж. Каждый из нас молчал, никак не планируя и вовсе говорить о чем-либо и это было предвидено. Он молчал, считая меня никем, чтобы говорить со мной, а я бы не смогла переломить себя, ответив ему лишь ломанным и дрожащим голосом. Он мог так поступать и поступал, а я лишь в ответ смотрела в его спину, слепо маршируя за ним.
Я задавала себе только один вопрос: «насколько этот человек жесток и беспощаден»? Мне хотелось знать его грань, границу запрета. Но, во всяком случае, я стерплю его. И правда. Он только пробуждает во мне вину, обиду, страх, и пусть так будет дальше. Я бы не стерпела его рук на моем теле, ни в каком понимании. Это была моя граница, и мне стоит попытаться с ним договориться. Правда, как с ним заключить этот договор, когда он с радостью вновь вобьет меня в стену, душа своей рукой, лишая воздуха, заставляя задыхаться?
Как бы он не пытался показать сущего монстра, уж не самого Люцифера, я положилась на его здравомыслие и оставшуюся человечность. Все же он сносил побои каждый день, а меня только запугивает и давит морально. Мне была страшна его сила, страшен и разум сумасшедшего.
Этим беспокойным утром он всего лишь дал понять, что я не смогу жить спокойной жизнью, а я уже трясусь так, словно загнанный в клетку заяц. Мне следует попридержать свои эмоции, тем более он ничего не сделает, пока я буду податливой, кроткой. Конечно, реагирует Веркоохен со злостью, грубит, хамит, но это просто шалость, и вряд ли она перерастет во что-то большее, как было то у меня. Он не должен пасть настолько низко.
Что же это получается: мы будем мстить друг другу до конца этой никчемной жизни? Готова признать, сейчас это не тупой мальчишка, а довольно сильный молодой мужчина, который с легкостью вобьет меня в землю, если того пожелает. Черт, и что теперь делать? Он не принимает извинения, не дает приблизиться к нему с просьбой или обыкновенной мольбой. Может, стоит проносить извинения на его языке? И что же это могло быть? – Выпивка?
С недовольством закатываю глаза, когда мысли все новыми и новыми потоками забивают мою и без того больную голову. Это так нелепо, это так неестественно – встретить его в такой обстановке, попасть в один блок, пить кофе за одним столом. А где же шутка жизни? – Почему я не в одной комнате с ним? Даже на этом бы моя злорадная судьба закатилась хохотом по полу, пока бы я стояла в оцепенении. Я тихо усмехнулась собственным мыслям, понимая, что не все так плохо, если представить ситуацию намного хуже. Но из-за моих тысячных, беспрерывных раздумий, я врезаюсь прямо в спину парня, который внезапно остановился, застав меня врасплох. Дотрагиваясь до своего лба, что жестко столкнулся с его спиной, я наблюдаю его резкий разворот, отскакивая от него на шаг назад, обезопасив себя новым нападением соседа.
– Идиотка, смотри куда идешь, или же совсем ослепла? – как дикий зверь зарычал он в мою сторону, когда я поднимаю глаза вверх, встречаясь с самым недовольным лицом, которое я когда-либо видела. Он меня напросто, что есть силы, ненавидит меня, в этом нет сомнений!
– Ты внезапно остановился, – говорю я, оправдывая свою неуклюжесть, хоть и тихим, едва слышным голосом. Перевожу взгляд за его широкое плече, замечая знакомого парня, который лучезарно и приветливо улыбается мне. Оказывается, он остановился из-за своих друзей, а не лишь бы очередной раз перегрызть мне глотку.
– Роуз, здравствуй. Как поживаешь? – окинув Нильса приветливым взглядом, Луи поддает ему ладонь для рукопожатия, а за тем касается моей талии, легко обнимая и оставляя влажный поцелуй на щеке. Мне стоило труда, чтобы не выскользнуть с его рук и выкрутится, что, несомненно, поставило бы меня в неловкое положение, но только бы порадовало Веркоохена. Это застало врасплох – его приветствие, и я окунулась в багровую краску в тот же момент. Луи отпускает меня, а я отступаю в сторону. Веркоохен переломал голыми руками подаренные Луи розы, и думаю, мне не следует находиться в тесном контакте с парнем, хотя бы под злющим взглядом соседа.
Замечаю еще одного парня, но он мне очевидно совсем не известен. Высокий, черноволосый парнишка с белоснежной улыбкой и прекрасным огоньком в зеленых глазах. Он выглядит как мальчишка, но мальчишка взрослый. Довольно мил, на первый взгляд. Я видела его в колледже, рядом с Найлом.
– Неужели это та самая крошка-Рози? – спрашивает темноволосый, сперва оглядев двоих парней вопросительным взглядом, и только потом связал наш зрительный контакт, улыбаясь белоснежной улыбкой. Он был озорником.
– Роуз. Ее зовут Роуз, Зейн, – рассмеялся Луи, и его поддержал черноволосый друг, пока я и Веркоохен стояли, замучены и не в понимании происходящего. Точнее, ему было все равно, и он погрузил свои руки в карман, непринужденно рассматривая, своих внезапно появившихся друзей, пока я с неудобством и робостью улыбаюсь в ответ.
– Мы опаздываем на пару. Может, встретимся в следующий раз? – вежливо произношу я, подкрадываясь к голубоглазому соседу, легко положив руку ему на спину. Он остался на месте, а его плечи дернулись, почувствовав мой жест, позже – напряглись.
– Не мы, Роуз, опаздываешь только ты одна, – хамит мне Нильс, заставив глубоко вздохнуть и посмотреть на него с раздражением. Он не теряет своей репутации даже при друзьях, очевидно сильно зол, или даже разъярен на меня за вмешательство.
– Да, на самом деле я опаздываю, лекция началась с минуту назад, – сразу же схватилась я за его слова, словно они последний спасательный круг, а в округе один лишь глубокий океан. Он хотел утопить меня, но я попыталась спасти себя от него, хотя бы на учебный день, хотя бы на четыре пары лекций.
– Брось, крошка, разве ты не жаждешь прогулять один скучный и очередной неприметный денек с настоящими парнями? Тебе понравится, крошка-Роуз, – подмигнул мне черноволосый со вспыхнувшем азартом в глазах, когда я томно вздохнула и посмотрела на Луи, решив что он поддержит меня. Но Томлинсон стает на сторону своего друга легко улыбнувшись. Но я не хочу с ними гулять. У меня уже началась первая пара! Я не хочу больше видеть Веркоохена, который сегодняшним днем легко добьет меня своей чудовищностью!
– Лучше, как-нибудь в другой раз? Я готовила много заданий к сегодняшнему дню, и хочу добраться до колледжа. Нильсу бы тоже не помешало посетить лекции, – смело добавляю я, поглядев на соседа, чьи глаза сузились, а глаза зарядились искрами огненной дымой. В его голове явно созрел не самый лучший план, и это было заметно, как его губы преобразовались в бесстыдную усмешку.
– Ну же, Роуз, мы же просто погуляем. Будет весело, – поддался Луи в уговоры, пытаясь воздействовать на меня так же, как и Зейн. Веркоохен молчал, и мне показалось, он давал мне выбор именно сейчас незаметно исчезнуть, отправившись на лекции.
– Прости, Луи, но я, правда, не могу. Занятия уже начались, мне нужно идти в колледж.
Осматриваю каждого из них, и как они переглядываются в неких сомнениях, затейливо перев взгляд на голубоглазого парня. Я тут же громко ахаю, когда Веркоохен резко поднимает меня и опрокидывает на плечо, заставив меня оказаться захваченной врасплох. Это было так непредсказуемо, что я не сразу поняла, что произошло, повиснув вниз головой, крепко схватившись за куртку парня. Земля и ноги перед глазами, голова закружилась, а я все крепче хватаюсь за соседа, не доверяя свою хрупкость в его руках.
– Поставь меня на место, Нильс, сейчас же! – строго проговариваю я, понимая, что он направляется совсем в другую сторону, а не в колледж. Его плечо больно давит мне в желудок, от чего совсем скоро чувствую тошноту из-за легких толчком от его ходьбы, а перед глазами появляются черные пятна из-за вертикального положения вниз головой.
– Разве мы тебе не сказали, что у тебя нет выбора, крошка? – рассмеялся Зейн-черноволосой, а я гневно посмотрела на него, опираясь руками об спину парня, чтобы лучше увидеть их самодовольство, и тут же возненавидеть еще одного напыщенного аристократишку из нью-йоркского рода былой элиты.
– За такую развязность, Зейн, ты поплатишься быстрее, чем ожидаешь, – неожиданно для себя самой, слетает с моих губ, довольно в грубой форме. Парень заразился смехом, довольно глядя на меня.
– Грозит девушка, повисшая вниз головой, – добавляет он, вновь веселясь над моим теперешним положением.
– Нильс, поставь меня на землю!
– Довольно декламировать кодексы, Прайс. И научились управлять своим языком, – не менее грубо, чем прежде, зубоскалит Нильс, пока я пытаюсь аккуратно выскользнуть с его плеча, не повредив себя и не сделать больно самому парню. Когда Веркоохен понимает, что я сползаю, то крепче хватает за бедра, подкидывая на плече, как мешок, от чего я с трудом дышу, когда он жестко бьет желудок, сгибая меня пополам, опуская ниже вниз головой.
– Хватит, мне больно! И ты несешь меня против моей воли! Пусти же, Веркоохен! Пожалуйста, – в порыве, я ругаюсь, в позже уже с молящим голосом прошу соседа опустить меня на землю. Если он этого не сделает, меня напросто вырвет через еще одну минуту, находясь в низ головой.
– Ну что же ты, крошка, не сердись, мы всего лишь делаем тебе хорошее одолжение. Поверь, тебе понравится этот день, будешь вспоминать всю последующую неделю, – говорит Луи как можно нежнее, и я опять опираюсь о спину парня, чтобы выгнуться и посмотреть на говорящего Томлинсона. Он, конечно, безумно милый и хорошо относится ко мне, но сейчас он мог бы потрудиться остановить своего друга, помочь мне, что, в этот момент, он не делает.
– Таки бы вспоминать в гробу! – остро шепчу я, но услышал меня только сосед, вновь придавив меня к своему плечу, заставив смериться и остыть одним лишь движением.
– Хватит причитать, твой колледж ни куда не исчезнет. Стоит почти столетие, а значит простоит еще день. Мне казалось, ты любишь гулять, – говорит Луи, и я безвыходно выдыхаю. Он против меня? Я этого никак не ожидала!
Один день. Одни самый длинный, тяжелый, на привязи у Веркоохена, день и меня оставят в покое? Крепко держу куртку идущего соседа, сжимая ее в руках, даже больным пальцем я умудряюсь ухватиться как можно надежней. Сдаюсь.
– Я могу пойти сама, если ты поставишь меня на землю, Нильс, – соглашаясь с их неожиданным решением прогулять занятия, я уже чувствую землю под ногами и ощущаю на себе надменный взгляд Веркоохена в ответ. Он чертовски доволен. Конечно, ведь загнал меня в загонное стадо наивных девок, которое он сам и контролирует.
– Как на счет гольфа? – спрашивает Зейн, приходясь пальцами рук по своим густым волосам, шагая в стороне от меня. Не могу понять, куда мы движемся, возвращаясь обратно к общежитию.
– Мне нравится идея, – Луи согласился с парнем, расплываясь в мечтательной улыбке. Я иду рядом с ним и смотрю на впереди идущего Нильса, который молчит, обдумывая ответ.
