Текст книги "Ненавижу тебя, Розали Прайс (СИ)"

Автор книги: LilaVon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 62 страниц)

– Лиам, пусти меня, иначе я буду кричать, – угрюмо говорю я, а парень смеется, равнодушно продолжая движение и вскоре оказываясь на улице.

– Нам идти совсем немного, – отстреливает он мне в ответ.

– Я буду сильно кричать, – убеждаю я в том, что способна привлечь внимание. На

огромное мое удивление, Лиам ставит меня на землю, как только мы спустились по ступенькам колледжа.

Глубоко дышу, борясь с желанием дать понять, что его отношение ко мне слишком высокомерное и такой тон не приемлем! Один раз я напомнила Нильсу, что его хамство заслуживает звонкой пощечины, мне не составит труда показать и этому парню, как он должен обращаться с женским полом!

– Успокойся, Розали. Я хочу, чтобы ты сейчас послушно шла со мной в здание общежития, понятно?

– А я хочу, чтобы ты… чтобы ты…– старательно выискиваю подходящие слова, но не могу нечего сказать.

– Чтобы я, что? – смеясь надо мной, парень скрещивает руки на груди, наблюдая за моей беспомощностью. – Неужели ты была не готова к такому случаю? – вскидывает он брови, язвя своими словами.

– Хочу, чтобы ты перестал так со мной разговаривать! – лепечу я, взмахивая руками.

– Не будь ребенком, Роуз, – качает он головой. Лиам подходит ко мне ближе, но я попятилась назад, показывая свое недовольство.

– Прекрати издеваться надо мной, Лиам Пейн! – вскрикнула я от безвыходности, совершенно случайно привлекая внимание проходящих поблизости студентов, из-за чего те оглядываются и прищуриваются в нашу строну.

– Да что ты, я еще даже не начинал, – хватает он меня за подбородок, так хамски говоря мне в лицо свои слова. Нестерпимо заглатываю воздух, понимая, что от безвыходности и беспомощности не знаю, что делать.

– Лиам, я попросил отвести ее в общежитие, разве что-то было не понятно? – сердитый и строгий голос слышится позади меня, а я забываю, как дышать. Парень передо мной не менее удивлен внезапным появлением Нильса Веркоохена, но он возвращает свои глаза на меня, раздраженно блеснув ими.

– Твоя соседка создает слишком много проблем. С утра была милая и даже любезничала, а теперь высунула все свои иголки! – злорадно усмехнувшись мне, он уже поворачивается к Нильсу хмурый и недовольный. Подлый же ты, Лиам!

– У меня нет времени, пойдем, Роуз, – протягивает мне руку Нильс, а я сомнительно улаживаю в его свою ладонь. – Стоило всего лишь быть помягче, Пейн, – утихомирено говорит Нильс, а я разворачиваюсь к парню, расслабленно придвигаясь к нему ближе.

Мои глаза расширяются, когда я обнаруживаю его кровавую рубашку и руку, которая с засохшей кровью покоилась уже на моей талии. Что произошло?

– Я был мягок, Веркоохен. Тебе стоит обуздать свою малышку, и следит за ней в оба, – хмыкает Лиам, а я перевожу взгляд на него. Зачем он делает это? – Слишком она любопытная, – зло бросает он.

– Роуз, что происходит? – спрашивает меня Нильс, а внутри я вою от накалившееся обстановки. Он ранен! Лиам сдает меня с поличным Веркоохену, который запретил делать что-либо, особенно узнавать про него. Пейн равнодушен и солит мне, пока Нильс уже обескуражено и неудовлетворенно смотрит на меня.

– Нечего, не слушай его. Лиам сам не знает, что говорит, – качаю я головой, бегая бешеным взглядом по их лицам. Лиам не должен был так поступить со мной! Утром он говорил со мной на равных, а теперь возомнил о себе мальчишку, который может контролировать происходящее.

– Почему же не знаю? Роуз сегодня утром просила меня рассказать о тебе, не так ли? – фальшивым и заинтересованным взглядом он впивается в меня, а у меня уже второй раз останавливается сердце. От его слов я бледнею, а губы размыкаются в шоке, испуская пораженный выдох.

– Лиам! – не выдержала я, и хотела оттолкнуть его от нас, но Веркоохен не позволил этого сделать. Его рука, которая недавно кровоточила, схватила меня сильнее обычной хватки, впиваясь через ткань распахнутого пальто в кожу.

– Я понял тебя, Лиам. Можешь идти, – отпускает усталый голос Нильс, а я растеряно смотрю на него. Да он же меня живьем теперь закопает!

– Приятного дня, Розали, – напоследок Лиам не забывает съязвить, а я горько сглатываю. Его выходка считалась, равна малому второкласснику, но он успел рассердить Нильса за секунды, а меня похоронить за живо!

– Разве я не предупреждал тебя, Прайс? – резко разворачивает меня Веркоохен, из-за чего я испуганно подпрыгиваю, боясь даже поднять глаза на его вечно-разъяренное лицо. – Скажи мне, что в твоей голове? Тебе так нравится портить наши отношения? – кричит он на меня, все еще не отпуская меня и сильнее впиваясь своими пальцами мне в талию. – Я тебе ясно дал понять, что будет, если ослушаешься? – спрашивает он, труся меня.

– Да, – заикаясь, выговариваю я. – Но я ведь не раскрывала твои тайны, я всего лишь хотела поближе узнать тебя! – говорю я, пытаясь расцепить его руки, но он наоборот сильнее удерживает меня, доставляя боль.

– К черту все, Розали, почему бы мне не нарушить пару твоих запретов? – спрашивает он тихим голосом, а я задыхаюсь и чувствую, как по щекам текут слезы. – Ты думаешь, я буду терпеть тебя? – спрашивает он, пихнув меня в бок. – Что мне сделать, чтобы ты боялась даже думать об этом? – задает вопрос, на который я не знаю ответа.

– Я ведь слушаю тебя, я исполняю то, что ты хочешь! Разве мне нельзя узнать то, что происходило с тобой на протяжении пяти лет? Ты знаешь о смерти моих родителей, ты знаешь о моей бабушке, ты знаешь… да я даже не знаю, что мне удается скрыть от тебя! Я хочу быть на равных с тобой, – шмыгаю носом, стирая слезы со щек. Глубоко дышу, чтобы нормализовать дыхание, но появляется камень в горле, из-за чего поток слез только увеличивается.

– Ты никогда не будешь на равных со мной, Роуз. Я узнаю тебя, не применяя к тебе любопытности, я наблюдаю и понимаю, что и зачем ты делаешь. Я знаю, что ты предпочтешь, но я не лезу в твою сраную жизнь! Я не заставляю тебя рассказывать то, что ты хочешь сохранить в тайне! Я ни разу не упрекал тебя в этом, так какого, позволь тебя спросить, хрена, ты так поступаешь со мной? – прыснул он, указывая на меня пальцем.

Наступает тишина после разъяренности и криков. Я молчу, понимая, что он прав, и мне не следовало применять интерес к его личной жизни, пока он сам того не пожелает. Он молчит, скорее всего, возненавидев меня еще больше, чем прежде.

– Мне было так важно понять тебя, Нильс. Я хотела, чтобы у нас все было хорошо, – тихо говорю я, не решаясь приблизиться к нему, пока он пронзает меня бушующим взглядом. – Я не могу быть покорной во всем, но я пытаюсь. Правда, пытаюсь, – обхватываю себя руками, рассматривая землю под ногами. – Мне жаль, что я так отнеслась к твоей просьбе, не лезть в твою жизнь, – раскаиваюсь, перехожу на шепот, глотая свои слезы. – Я больше не буду, – как маленький ребенок, клянусь я.

– Ты не замечаешь постоянства? Розали, твои извинения искренны, но я не могу выслушивать их каждый день, – качает он головой, все еще сердито, но более снисходительно говоря со мной.

– Пожалуйста, прости меня, Нильс, только не делай мне больно, – прошу я, поднимаю свои глаза, которые наполнены слез и страха.

Веркоохен прикрывает глаза, но уже подходит ко мне, стирая мои слезы рукой. Я смотрю на него, надеясь, что он не будет со мной так строг.

– Твои выходки заслуживают наказания, Роуз. Жесткого и не щадящего наказания, и в следующий раз я выбью из тебя всю дурь, понимаешь? – он удерживает мой подбородок, как только я захотела опустить голову, но Нильс не дает мне этого сделать. – Это было последний раз, когда ты обойдешь все безнаказанно. А если ты так же, посмеешь нарушить мои запреты, твоя задница будет гореть пламенным огнем, Розали, и ты не сможешь сидеть спокойно с неделю, уяснила? – спрашивает он, а я с расширенными глазами киваю. – Я никогда не бросаю слов на ветер, и ты должна думать, прежде, чем делать что-либо, – я вновь киваю, хватая его слова и вбивая себе в голову. Мне следует запомнить, что Нильс не будет таким снисходительным и парнем, что закрывает на все глаза.

– А теперь пойдем домой, у меня куча дел, – тянет он меня за руку, а я ступаю рядом с ним. Внутри меня переполняет ураган эмоций, в животе тугой узел, от страха, что я испытала, а сердце колотит в бешеных ритмах. Но снаружи я спокойна и даже тиха, как никогда. Он удивляет меня своей сдержанностью, спокойностью, и даже владеющим собой. Нет ни агрессии, ни вспыльчивости, что можно было наблюдать раньше.

Что же произошло с ним? Почему на нем кровь, почему он так устал? Что произошло такого, что он уже не может показать свою ярость, а той словно и след простыл.

– Нильс, ты весь в крови, ты в порядке? – спрашиваю я, впервые нарушив тишину.

– В порядке, – отвечает он, даже не взглянув на меня. Я, волнительно сжимаю его руку, понимая, что с ним нечего не в порядке.

– В порядке, когда твоя рубашка залита кровью, а рука в ранах? – переспрашиваю я, и чувствую, как он сжимает мою ладонь в нервах.

– Ты неисправима, – качает он головой, а я вновь смотрю под ноги. – Иногда ты напоминаешь мне заботливую мамочку, – закатывает он глаза, легко усмехнувшись.

– А ты мне напоминаешь непослушного мальчишку, – повторяю я за ним, от чего Нильс сдерживает улыбку, но его уголки губ предательски поднимаются вверх. Я рада, что он может со мной свободно разговаривать, даже когда с минуту назад угрожал.

Он уже спокоен, а благодаря ему, спокойна и я. Мне нельзя узнавать про него что-то за его спиной, но он ничего не сказал за то, что я не могу узнать что-то у него самого. Это огромное преимущество, которым я могу воспользоваться только в том случае, если он будет доверять мне. А я хочу доверия, а теперь, когда он сказал, что изобьет меня, я не рискну сунуть свой нос в его дела.

Это не по мне, а возможно, он действительно пытается отгородить меня от чего-то? Нильс ведь создает круг безопасности для меня, а я должна быть благодарна за это. Если он говорит, я должна слушать его. Всегда.

Нильс Веркоохен как всегда прав. Всегда.

========== Часть 40 “My horror” ==========

Я смотрю на Нильса, который что-то черкает ручкой по какой-то бумаге в черной папке. Интерес спрашивать его о том, что он делает, пропал сразу же, когда парень задумчиво и сосредоточенно что-то выискивает и помечает. Он занят.

Лист за листом он меняет, морщит лоб и хмурит брови. Взгляд его слишком раздраженный, но он спокоен. Недалеко стоит тарелка с куском жареного мяса и картофеля, который я ему приготовила. Она так же полна, как и тогда, когда я его звала и просила поесть.

Время близиться к ночи, а Нильс ни слова поперек, ни упрек в мою сторону. Его просьба посидеть с ним заставила врасплох, но я не могла отказать, думая, что мы поговорим о мелочах. Но Нильс решил заняться делом, а я рядом сижу, не зная, в какую позу и присесть. Ноги затекли, я утомилась смотреть на него, а молчать тем более.

– Нильс, ты можешь поесть? У тебя со вчерашнего вечера ничего во рту не было, – подпираю голову рукой, устало откладывая книгу, которую читала пару часов, чтобы хоть как-то занять себя.

– Я же сказал, что не голоден, – качает он головой, прикрывая глаза и откидываясь на спинку. Его пальцы ложатся на переносицу, и это означает, что он изрядно истощен от работы.

– Я могу тебе чем-то помочь? – спрашиваю я, складывая ноги под себя, слегка налегая на стол, наклонившись в сторону Веркоохена.

Нильс окидывает меня изучающим взглядом, а за тем вновь заглядывает в свою папку, что-то перечитав. Как только заинтересованные голубые глаза вонзаются в меня, я облизываю губы в интриге.

– Смотри, – блондин откладывает папку, пододвигая к себе две чашки: одна, с которой он пил, вторая, с которой пила я чай. Вскидываю брови от удивления. – Допустим, что чашка – это огромное имущество, – начинает он, обводя пальцем и показывая на чашки.

– Имущество? – переспросила я.

– Считай, как угодно. Главное – это ценность и очень важная, – заверяет он меня, а я нахожусь в замешательстве. – Вот тарелка – главный поставщик твоей прибыли, – подвигает он тарелку, в которой еда, ближе к чашкам. – А вот этот кувшин – помощник, – толкует он, расставляя все по столу и передвигая все к моей стороне.

– Что ты хочешь этим сказать? – спрашиваю я, не уверена, что смогу помочь в этом Нильсу. Это выглядит как игра, не больше.

– Чтобы ты сделала, Розали, если бы я забрал у тебя чашку-имущество, в которой у тебя что-то хранится, но все еще оставил поставщика и помощника? – спрашивает он, а я недоуменно хлопаю ресницами.

Его пальцы медленно подсовывают к себе чашку, оставив меня с кувшином воды и тарелкой. Я уставилась на него, как на спятившего парня. Смотрю на чашки, потом на «помощника и поставщика», шокирована его малым спектаклем. Зачем ему это?

– Ясно, Роуз, можешь идти, – говорит он, очевидно понимая, что я беспокоюсь о его состоянии. Его руки быстро двигаются по столу, возвращая все обратно, но я хватаю его за ладонь.

– Этот поставщик и помощник, могут совершать все, что я хочу? – спрашиваю я, уверяясь в том, что мои действия не приведут меня к чему-то плохому.

– Все, что захочешь, – прищурился Нильс, а я более внимательней рассматриваю чашки кувшин и тарелку.

– Будь, то мое имущество, я бы попыталась еще вернуть его путем договора, с помощью поставщика. Если поставщик – мой друг, то он перестанет поставлять, чтобы там ни было и тебе, верно? – замышляю я, пододвигая тарелку к себе. – А если ты окажешься стойким и откажешься, то мне придется попросить помощника о помощи, – пожимаю я плечами.

– И чем он тебе поможет? – заинтересованно спрашивает голубоглазый, выпрямляясь и подвигаясь ближе к столу.

Я испускаю со своих губ загадочную улыбку, беря кувшин в руки.

– Помощник иногда может наделать вред сопернику, – пожимаю я плечами, поднося кувшин с водой к чашке и наливая воды доверху так, пока с нее не выльется вода, что не вмещается в ней. Стол оказывается в воде, а Нильс хмурится. – А пока ты так внимательно смотришь на свою чашку, я бы забрала и свою, – он переводит на меня свой задумчивый и восторженный взгляд, понимая, что в моих руках моя чашка.

С минуту Нильс рассматривает произошедшее, и проходит пальцами по своим пшеничным волосам. Я все еще не знаю, радоваться мне, или огорчаться, ведь он не подает никакого признака, а просто сидит и молчит.

– Невероятно, – шепчет он, а я закусываю губу, точно покрываясь легким румянцем. – Это же гениально! – вскрикивает он и резко поднимается, а я позволяю широкой улыбке проползти на моем лице.

Веркоохен живо подходит ко мне, хватая за руку, а я распахиваю глаза, когда оказываюсь поднятой на его руках. Я хватаюсь за его плечи, боясь той высоты, которую он создал, но его яркая и обворожительная улыбка заставляет расслабиться, а хохот выбивавшийся из него, из-за радости и впечатления, сопровождается и моим, ведь я впервые вижу настолько радостного парня.

– Нильс! – пищу я, когда он ставит меня на пол, намеренно потроша мои волосы на голове. Я зажмуриваюсь, но тут же смотрю

на него, понимая, что он как маленький мальчик, у которого сейчас великолепное настроение.

– Мне нужно срочно идти, – говорит он, обходя меня. Я удивленно смотрю на него, ошарашенным взглядом, словив его за футболку.

– Что значит: нужно срочно идти? Ты видел время? Уже четверть двенадцатого! – недовольно говорю я. – Может, хватит работать? Тебе нужен отдых, – его взгляд медленно опускается на мою руку, которая все еще крепко держала его футболку. Облизнув губы, я понимаю, что нужно разжать ткань, что я и делаю, ступив на шаг назад.

– Ты права, Розали. Думаю, это может подождать до завтра, – соглашается он, поворачиваясь ко мне, сверкнув своими заинтересованными глазами.

Я застенчиво отвожу свой взгляд, понимая, что он послушал меня. Кажется, впервые.

– Это все, что только что было неспроста, верно? – задаю вопрос, обводя пальцем стол, на котором теперь бардак.

– Даниэль дал работу, весьма объемную, – говорит он, а я приоткрываю рот. Он не солгал, не накричал, не ушел, Веркоохен лишь рассказал правду. Что с ним?

– И что же значат эти чашки? – рискую я продолжить расспрос, взяв в руки свою чашку и покрутив на столе.

– Фирмы, у которых конфликт.

– Тебе это действительно интересно? То есть работа, она тебе нравится? – поправив волосы за ухо, я беру тряпку. Прислушиваюсь к его молчанию, что сопровождается томным выдохом. Кажется, он чем-то расстроен.

– Не нравится, совсем не нравится, – встряхивает он головой, подходя ко мне ближе. Мое тело практически касается его, но он все еще держится в футе от меня. Температура и волнение появляются в кухне совсем внезапно.

– Тогда зачем, Нильс? Ты тратишь время на то, что тебе неприятно? – полюбопытствовала я, и в те же секунды задохнулась. Его руки уложились на мою талию, совсем легко сжав их, но для меня это было больно, из-за чего я несдержанно прошипела.

– Мне же больно, Нильс! – развернулась я к парню, а тот, опешив, растерянно убрал руки с талии.

– Я же даже не прикоснулся, – нахмурился он, а я неудовлетворенно опустила глаза в пол. – Покажи, – просит он, хватаясь за мою майку. Я же с неудобством отрываю его цепкие пальцы от моей одежды, взволнованно смотря на парня.

– Я в порядке, – отрезаю я, но кудрявый блондин лишь настойчиво пронзает меня синими глазами.

– Я сказал: покажи, – почти рычит он, а я уже сдаюсь, позволяя ему без препятствий поднять ткань и оголить мой живот. Губы складываю в тоненькую полоску, скорее всего так сдерживая эмоции.

Нильс касается моих боков, а я вздрагиваю, опуская глаза на свою кожу, которая приобрела некий синеватый оттенок.

– Это я сделал? – неуверенно спрашивает блондин, повернув голову в сторону.

– Ты не контролировал себя. Ты был зол, – мямлю я, вспомнив, как днем он впивался своими руками мне в талию. – Пустяки, пройдет, – отмахиваюсь я, опуская майку и убирая его теплые ладони с живота, не выдерживая таких откровенных

прикосновений.

– Вот именно поэтому тебе лучше не злить меня, Роуз. Я не замечаю своей силы, и даже не применял ее, – отходит от меня Нильс, а я беспомощно смотрю на него. – Ты меня понимаешь?

– Я в порядке, Нильс, и чувствую себя отлично, – заглатываю воздух и убеждаю его в своей норме, хотя мне и не нравится то, что он не может контролировать свою злость, с чем нужно быть очень осторожно. Осторожно мне.

– У меня, кажется, была мазь, пойдем, – зовет он меня за собой, а я неуверенно бреду за ним. Нильс быстро заходит в комнату, чего не скажешь обо мне: настороженная, задумчивая, размышляющая и нерешительная. – Не стой, заходи, – зовет он меня, а я ступаю к нему в комнату, в которой как всегда темно и чисто.

– Это самые обычные синяки, в этом нет необходимости, – трясу я головой, пытаясь показать, что я взаправду в порядке.

– О нет, подойди ко мне, – тянет он мне свою ладонь, подзывая к себе. – Давай, же Роуз. Ты что, боишься обычного тюбика с мазью? – шутливо спрашивает Нильс, а я закатываю глаза. Иду к парню, который расплывается в улыбке.

– Я не боюсь тюбика. Я не хочу, чтобы это делал ты, – проговариваю я, насторожившись.

– Ляг, – указывает он на кровать, но я остаюсь неподвижна. Увы, это неисполнимо, и я не обязана подчиняться ему настолько, даже если он хочет помочь. Я вправе сделать это сама.

– Не могу, – отказываюсь я, а Нильс хмыкает.

– Можешь, – убеждает Нильс наглым тоном, толкнув меня совсем неожиданно. Я погружаюсь на кровать, подпрыгнув на мягком матрасе. – Не бойся, Роуз, ты же знаешь, что я нечего не сделаю, – разводит он руки в сторону, садясь на кровать рядом со мной.

Я топну в возмущении, пытаясь встать, но Веркоохен не дает мне это сделать, усевшись на мои ноги, намеренно прекращая мои сопротивления.

– Это по-детски, Веркоохен, встань с меня!

– Я тебе помогаю. Ты мне не доверяешь? – приподняв бровь, спрашивает блондин, а я, откидываясь на постель, рычу на него. Какой же он задира!

– Мне неприятно, как ты не можешь понять? – вскрикиваю я, почувствовав, как мой живот вновь оказывается обнаженным в плену его рук. Обида и поражение сразу же распространяются в моей голове, а ком в горле и томный, угнетающий узел неприязни рождается в каждой клеточке моего тела.

– А как ты не можешь понять, что тебе нечего боятся в моих прикосновениях? – он смотрит на меня из-под лба, так же насторожено выдавливая на пальцы мазь, скорее всего раздумывая, правильно ли он делает.

– Нильс! – выворачиваюсь я под ним, как только он начинает втирать мазь в кожу. В глазах начинается собираться влажность, а своими руками я пытаюсь убрать его тело от себя, но все тщетно, он сильнее меня.

– Тише, Рози, успокойся, – просит он меня, а я шмыгаю носом.

– Пожалуйста, перестань, – слезно прошу, просто сложив руки на его локти.

– Я почти закончил, – комментирует он, пытаясь не обращать на меня внимание. – Прекрати, Роуз, я же не делаю тебе больно, – произносит Нильс, нервно сглатывая. Я в свою очередь глубоко дышу, пытаясь овладеть собой и не пустить поток слез.

Молчу, потому что он прав. Мне не больно, но воспоминания ужасного вечера всплывают в голове, и мой мозг сам дает команды, чтобы я вырывалась.

– Спокойно, Роуз, смотри, никакого вреда, – опускает он майку, поднимая руки, показав, что он безвреден. Я стираю накопившуюся влагу, с глаз, которая практически собирается увлажнить щеки. – Хэй, разве все так плохо? – наклоняется надо мной Веркоохен, убрав мои руки, которыми я закрываюсь от его проницающего взгляда.

– Да, все так плохо, – хнычу я, посмотрев в его ярко-голубые глаза, которые с неким сожалением и интересом смотрели на меня. Нильс отпускает меня, наверное, осознав, что это было ударом для меня самой. Светловолосый ложится около меня, а я перевожу дыхание, как можно быстрее одолевая накалившийся страх внутри себя.

Тусклый свет освещает комнату, в которой царит мертвая тишина. Его дыхание выбивается спокойно, но протяжно, а мое прерывисто и шумно. Нильс не делал больно, я знаю, но это больно для меня внутри. Прошлое слишком тяжелое, чтобы его так просто забыть.

– Это случилось, когда мне было шестнадцать лет, – тихо-тихо проговариваю я, и чувствую, как Нильс повернул голову в мою сторону, исследуя меня. Губы легко дрожат, а руки сжимают под собой простынь, словно я кого-то опасаюсь. – Моя первая вечеринка, которую я посетила, была у известной кудрявой девчонки – Элизабет Мэлборн. Это был год, после смерти родителей, и моя бабушка обуздывала мой характер. Но я не собиралась ее слушать и ходить по стрункам, мне хотелось приключений, – карая себя за то, что была такой безрассудной, я решила оповестить парня в происшествии, что произошло со мной.

– Ты не обязана, Розали, ты ведь знаешь это, – прерывает меня рядом лежащий парень, а я мотаю головой, нервно улыбнувшись.

– Я хочу, чтобы ты знал, почему я опасаюсь какой-либо близости, – так же повернув голову, я вижу его напряженность и смирность, что он хранит в себе. – В то время, мне казалось, что я все еще могу быть кем-то выше, кем-то намного сильнее, чем остальные. Самолюбие и холодный тон был куда холоднее, особенно когда самые близкие мне люди покинули меня. Однако, на самом деле, я выглядела беспомощной девчонкой, у которой разрушена вся жизнь, – тихонько говорю я. Ощущаю на своем сжатом кулаке как всегда теплую и большую ладонь, что успокаивает меня.

Странно, что он чувствует это жалкое сострадание. Я портила его жизнь, а сейчас я жалуюсь на свои проблемы. Это достойно только позора.

– Тем вечером, я попыталась отвлечься от своих проблем. Получить расслабленное состояние. Мэлборн была моей подругой на то время, и я ей слишком быстро доверилась. В самый разгар вечеринки, она подошла ко мне с несколькими своими подругами, и сказала, что меня ждет сюрприз на втором этаже ее дома, – нервно сглатываю, ощутив слезы на висках. – Несомненно, я была наивной дурой, когда поверила и с радостью ступила наверх. Сюрприз – то и дело я твердила себе под нос. В голове проносилась какая-то коробка с классными шмотками или какой-то техникой. Элизабет жила в достатке, и я верила, что меня ждет что-то весьма приятное, – стираю слезы, отвернувшись совершенно в другую сторону, чтобы он не видел моего жалкого вида. – Я зашла в комнату, в которой была темнота гуще, чем в самую темную ночь. Дверь заперли на замок, и я это услышала, но было поздно. Прежде, чем я спохватилась, свет ударил по моим глазам, и в комнате оказалось трое подростков, – замолкаю, пытаясь унять то воспоминание и страх, когда я их увидела. Мое горло ужасно жжет, а я передернулась, когда Нильс привстал.

– Розали, хватит, тебе неприятно об этом говорить, – просит он, приподняв меня и усадив напротив него.

– Я знала их, Нильс. Это были мои друзья, понимаешь? Мы не один месяц проводили вместе в безделье, но в ту ночь я оказалась заперта с ними в одной комнате. Они были старше меня, значительно старше, и возможно понимали, что воспользоваться такой девчонкой легче простого, – мямлю я, переходя на шепот. Воспоминания возвращают меня на несколько лет назад, в запертую комнату с тройкой пьяных и безрассудных парней.

Мой ужас виднелся в глазах, а мурашки от страха распространились по всему телу. Был ли это страх, который считался для меня самым ужасным – да. Я не знала, что происходило, а с их лиц не сходила озабоченная и жуткая улыбка.

– Нил, открой дверь, – прошу я, указав пальцем на запертую дверь. – Выпусти меня отсюда, – грозно прошипела я, желая покинуть комнату.

– Наша маленькая мисс Прайс хочет уйти? Почему так быстро, разве ты не хочешь поиграть с нами? – поддельным голосом спрашивает привлекательный черноволосый парень с выделяющимися серыми глазами.

– Не смешно, Джим, – фыркнула я на парня, который язвительным голосом заговорил со мной.

– Он не шутит, Роуз. Ты заперта в комнате, с нами, почему бы не заняться действительно приятным делом? – спрашивает Нил, оскалившись.

– Это очень плохая шутка, Нил. Я начну кричать, – предупреждаю я, но в ответ лишь смех трех парней.

– Музыка слышна даже здесь, думаешь, тебя кто-то услышит? – хитро сверкнув глазами парень, который расселся в кресле, играя своим любимым складным ножом.

– Финн, – проскулила я, понимая, что они что-то задумали. – Финн, пожалуйста, прекрати это сумасшествие, – прошу я, впившись рукой в свою ладонь.

– Зачем? Я долго слушал твой болтливый язычок, пора тебе показать, что бывает, если много болтаешь, – прорычав, он резко поднялся с кресла, обрушив на меня весь гнев. Я тут же попятилась назад, к двери, прилегая к ней спиной.

– Я не понимаю, – потрясенная его реакцией, я неуверенно смотрю на парней.

– Что тут не понятного, Розали? Неужели ты думала, что будешь нашей подружкой? Ты в Манчестере, мы не любим новоприбывших, особенно таких вредных, как ты, – усмехнулся он, начиная движение в мою сторону.

Я срываюсь с места, начиная дергать ручку двери, и выбраться отсюда, но сильные руки Финна охватывают мое тело и откидывают в середину комнаты так, что я валюсь на пол. Испуганно выдыхаю, переворачиваясь на спину.

– Я вам ничего не сделала, – гордо отвечаю я, корча лицо от боли и получивших ушибов.

– Ты права, – присаживается Финн около меня, позволяя заглянуть в его темные зеленые глаза, что сверкают азартом и некой игрой, но точно не в мою пользу. – Но знаешь, ты единственная девушка, которая может держаться наравне со мной. И понимаешь ли ты, что только я могу чувствовать себя королем, а не ты – жалкая американка, у которой даже родителей нет? – притворствует он, а я сцепляю зубы, услышав про своих родителей.

– Ублюдок, – рявкнула я, плюнув в его лицо. Финн отворачивается, доставая платок и медленно пройдясь по своей щеке, задумавшись, смотря на меня. Он не смеет говорить о моих родителях такие гадости, они были хорошими людьми!

– Малолетняя мерзавка! – крикнул он, замахиваясь и ударяя меня по щеке, от чего я со страхом смотрю на него, притулив ладонь к пылающей скуле. – Американцы гниют тут, и ты сгниешь, как остальные, – говорит парень, вновь замахиваясь и ударяя по другой щеке.

Слезы предательски побежали по щекам, а я начала карабкаться по ковру в противоположную сторону от парня, испугавшись его до смерти. Финн лишь усмехнулся мне, а я соприкоснулась с ногами Нила, который выдавил смешок.

– Я слышал от Элизабет, что ты не любишь, когда над тобой доминируют, правда ли это, Розали? – спрашивает парень, а в следующую секунду я чувствую удар его ноги и валюсь на пол, задыхаясь слезами, когда боль парализовало тело. – Думаю, что да, – говорит темноволосый, подняв ногу и наступив мне на ребра, пока я беспомощно лежала на полу.

Постепенно, он начинает, давит на меня, а я с секундами лишаюсь воздуха из-за тяжести его тела. Руками, я пытаюсь сдвинуть его, но их убирает Джим, хватая за запястья. Тщетно.

– Смотри-ка, малышке не нравится, – рассмеялся Нил, резко подняв ногу. Я, было, расслабилась, но тут же почувствовала удар сбоку, а безумный крик покинул мое горло. Казалось, что мои ребра разломались на сотни осколков внутри, и я не переставала рыдать, не в силах выкарабкаться с рук Джима.

– Прекратите, пожалуйста, – прошу я, ревя и извиваясь на полу.

– Уже? Мы же только начали, маленькая мисс Прайс, – издевается Финн, став надо мной. – Посади ее, Джим, – просит он своего друга, на что тот быстро поднимает меня, грубо усадив на полу. С меня вырывается громкое рыдание, когда я ощущаю боль по всему телу, а еще больше в своем разуме, когда осознаю, что со мной происходит. – Мне нужно связать твои руки, мы же не хотим, чтобы ты убежала или же помешала мне? – подмигивает мне шатен, давая своему другу веревку, и тот быстро отправляет мои руки за спину, обхватывая запястья веревкой, прочно делая узлы.

– Нет, не надо. Прошу. Не нужно, – твержу я, смотря на Финна, а тот фальшиво корчит рожицу, показывая, что ему жаль меня. Не правда!

– Я не могу перестать. Ты же знаешь, что я люблю заканчивать начатое, – его рука проходится по моим волосам, аккуратно перебирая их и заправляя выбившуюся прядь за ухо. – Я завяжу тебе глаза, – информирует меня Финн, а я пытаюсь вывернуться и уползти от него, когда вижу в руках черную ткань.

Джим выпускает меня из рук, и я перекатываюсь от него на несколько метров, перебирая ногами и оказываясь ближе к окну. Я выгляжу для них как какая-то жертва, что попала в ловушку хищников.

– Детка, бессмысленно бежать, – подбирает меня с пола Нил, возвращая в центр комнаты и усаживая на ковер перед Финном.

– Он прав, – хмыкает парень, присев около меня. Он начинает складывать ткань, а за тем подносит к моему лицу, от чего я отворачиваюсь. – Угомонись! – рычит он, когда не получается охватить мою голову. Его руки вновь соприкасаются с моей головой, а я чувствую головокружение, пошатываясь на месте. Начинает все мутнеть, а я теряю ориентир, чем пользуется Финн, надев на меня повязку. – Так-то лучше, – довольно говорит он.