Текст книги "Ненавижу тебя, Розали Прайс (СИ)"

Автор книги: LilaVon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 62 страниц)

Он стоит совсем близко, и я не знаю, что он собирается делать на этот момент: продолжить кричать, уйти в аудиторию, поговорить со мной, успокоить от моей разведенной сырости или же ударить за то, что устроила в аудитории, как и здесь, в коридоре… Мне плевать, что он хочет, потому, что на данный момент я думаю о себе, и о том, насколько я жалкая сейчас, стоя перед ним вся в слезах. Сильная? Да ни черта!

Но после сказанного и выговоренного, он будто сжалился надо мной. Его руки притягивают меня к его телу слишком резко и неожиданно, выбивая из меня испуганный вздох. И теперь я изнемогаю в его руках, в объятиях своего клыкастого друга. Я больше не могу бороться с ним, но это не значит, что я сдалась и вовсе. Мне нужны силы, мне нужна смелость, чтобы вновь смотреть в его глаза с боевой готовностью, чтобы в моих глазах плясало безудержность и непокорство, мне нужно быть тем смельчаком, кем я сейчас точно не являюсь.

Его руки были нежны, обнимая меня за плечи, пока он касался моей щеки своим подбородком. Он успокаивающе поднял одну руку мне на голову, перебирая волосы, что начало меня успокаивать, а слезы высыхать на щеках.

Вновь он проявляет свою заботу, после очередного моего разрушения. Он безумец! Я обессилена этим сумасшествием, что стало вокруг нас. Все было вплоть до самого начала ненастоящим, чертовой иллюзией обмана!

– Стоит сходить в уборную, тебе нужно умыться холодной водой…

***

Веркоохен стоит рядом со мной, внимательно разглядывая меня и то, как я нервно мну свои пальцы рук, поглядывая на вход в столовую. Я никак не могла собраться, войти туда, и мое сердце уже десятый раз выпрыгивало из груди, когда парень устав стоять рядом, облокотился на стенку своим плечом, складывая руки на груди.

– Сколько ты еще будешь тут стоять, Прайс? – раздраженно спрашивает меня Нильс, заставляя перевести взгляд на его пылающие глаза.

– Это тяжело сделать только по твоей прихоти, Нильс. Если ты хочешь, чтобы все прошло гладко, дай мне подумать! – не менее грубо отвечаю я парню, который начал меня дергать каждую минуту. Томлинсон может и не оставить меня в покое, когда же догадается, кто принял это решение. Веркоохен вновь разозлится и будет плохо только мне одной!

– Ты буквально выпрашиваешь меня, чтобы я отвел тебя за ручку и посадил перед ним за стол! – прошипел светловолосый, заставляя меня зло стиснуть зубы. Какой же он бесчувственный!

– Может, ты ему еще и скажешь, что это твое решение – чтобы он со мной больше не общался? – провокационно продолжаю спорить с соседом, который реагирует довольно буйно и резко, схватив меня под локоть и сделав пару шагов в сторону дверей в столовую. – Ладно, все! Я сама! – вырываюсь я из его цепких рук, которые после моих слов расслабляются и выпускают меня из хватки. – Не таскай меня, словно я маленькая девочка! – разозлено выговариваю, процедив каждое слово.

Успокоив свои буйные нравы, что пробуждал Нильс Веркоохен с каждым часом все больше, я поддалась в сторону дверей, не быстро, скорее вновь раздумывая, что я могу сказать Луи, после чего он оставит меня на съедение Веркоохену.

Завидев Луи Томлинсона еще со входа, я продолжаю идти, чувствуя, как потеют мои ладошки. Парень улыбчиво встречает меня, приподнимаясь с места, и тут же захватывает мои губы в легкий нежный поцелуй, который я не отказываю, на секунду прикрыв глаза в наслаждении. Как можно отказать такому любезному, доброму, хорошему парню?

Он помогал мне все время, веселил, если не было настроения, водил по магазинам и торговым центрам, угощая горячими напитками. Только благодаря ему я адаптировалась к новому месту, и теперь Веркоохен напросто требовал разорвать с ним все связи! До чего же это было нелепо! Но я не могла противиться его требованиям, вспоминая прогулку по Нью-Йорку, и, конечно же, то, что было после…

– Привет, Луи, – проговариваю мягко я, присаживаясь за стол, сев лицом к выходу, сразу же обнаружив, что Веркоохен наблюдает за нашим столиком. Пальто и сумку складываю на спинку стула.

– Я думал, что ты уже не придешь. Хочешь, я принесу тебе обед? – парень был очень добр ко мне, и поэтому уже встал, хотел, было пойти за обедом.

– Нет, Луи, я не голодна. Мне нужно… с тобой серьезно поговорить, – растерялась я его рвению накормить меня, и схватила его за запястье, пока парень еще не ушел от нашего столика. Я слишком долго думала о словах, которые скажу, но сейчас они уже застряли в горле, не решаясь пробиться и быть произнесенными вслух.

Луи был мне дорог, но Нильс мне был страшен больше.

– Что-то случилось, Роуз? – вернулся Луи за стол, невольно нахмурившись. – Ты только скажи, я тебе помогу, – убедительно говорит парень, касаясь моей руки своей ладонью. От этого движения, казалось, сердце уходило в пятки, а желудок мучительно скручивался в нежнейшей тяге. И только один взгляд на дверь, разъяренный и холодный взгляд мне в ответ, пойманный всего за секунду, заставляет вытащить свою руку из-под руки Луи. Парень находился в недоумении и даже растерянности. – Что происходит, Розали?

– Не стоит, Луи. На самом деле больше не стоит за мной ухаживать и ходить за мной по пятам, – выдавила я из себя, как можно дольше сохраняя свое спокойствие и эмоции. Луи ошеломлен моим словам, но пальцы его рук гневно складываются в кулаки.

– Что ты такое говоришь? – он не понимал, что происходит, оттого и злился.

– Поиграли, и хватит, Луи. Ты же понимаешь сам, что мы никогда не будем вместе, – говорю я и наблюдаю за его яростью, что указывает на это каждая частичка тела с макушки до ног. – Англичанка не впишется в круг твоего общения, и такие, как Найл Хоран быстро разрушат любые связи меж нами, – пытаюсь его убедить даже в настоящей глупости, что мы допустили с парнем, когда он часто брал меня за руку, а я разрешала целовать свои губы. – Давай прекратим это сейчас, пока не поздно.

– Что за ерунду ты мне говоришь, Розали? – сердито пыхтит парень, недоволен моими словами, как и общим заявлением. – Кто уже тебя надоумил на такие поступки? Мне плевать, что ты англичанка, да хоть американка или француженка. Какая к черту разница? – он злился, а я поглядывала на двери, где Веркоохен уже нахмурился, увидев, как реагирует на мои слова Луи, если же не услышал краем уха сам. – Нам вместе хорошо, и давай отталкиваться от того самого мгновения, где нас связывали хорошие отношения, а не разновидность континентов.

– Луи, я не хочу этого, – настойчивее проговариваю я. – Конечно, все было отлично, безупречно. И я благодарна тебе за поддержку, но ты заходишь слишком далеко! Я не хочу тебя в свои бой-френды, – черство закончила свою речь и наблюдаю, как медленно, но довольно агрессивно парень поднимается из-за стола, опираясь руками на него и нависая над ним, приближаясь ко мне своим лицом. Он не пугал, но несомненно настораживал!

– Да кто тебя вообще спрашивает, чего ты хочешь, Прайс? – к моему удивлению, Луи терял свой контроль, особенно когда в его глазах какая-то девчонка отказывала ему в отношениях. Такое я наблюдала дважды – его цинизм. – Пока я того буду хотеть – мы будем видеться и точка! – ударил он по столу, привлекая к себе внимание студентов, что сидели рядом с нами.

– Ладно, – усмехнулась я, глядя в его глаза. – Так же можешь передать и Нильсу Веркоохену, который следом порвет на куски в начале меня, а за тем и тебя, как предателя и изменника. Я достаточно тебе объяснила всю ситуацию, Томлинсон?

– Причем тут вообще Веркоохен? – рычит он, а я встаю с места, поправляя свой свитер.

– Притом, что если ты приблизишься ко мне еще на шаг, или подаришь букет роз – он меня лично спихнет с крыши общежития. Не глупи, Луи, я же вижу, что он сильнее всех вас, а значит, его слову вы должны подчиняться безоговорочно, не смотря на вашу дружбу, – спокойно продолжила я, несколько даже равнодушно. – Я к тебе хорошо отношусь, и поэтому будем видеться и общаться только в вашей компании, а если хочешь чего-то большего – обсуди эту тему с самим Нильсом. Ты мне нравишься Луи, но ставить себя же под угрозу этому жестокому чудовищу я не намерена, – я выразительно перевожу свой взгляд в сторону, как за ним следует и Луи, ошеломленно завидев Веркоохена у стены, что на данный момент все еще наблюдал за нами. – И к тому же, пока он играет со мной, то наш клыкастый друг никому не отдаст свою жертву, решив над ней порычать.

– Таким образом, вся проблема заключается в Веркоохене? – повернулся ко мне вновь Луи, и я выразительно киваю. – А я тебе все еще нравлюсь? – продолжил он, а на губах мелькнула улыбка. Я с озорством оглядываю его, кивнув. – Я попробую решить эту проблему, – более тише выговаривает Томлинсон, введя меня в оцепенение.

– Не стоит. Веркоохен отыграется на мне, а я уже сыта его играми по самую макушку, – разочаровано шепчу я, не предполагая в перспективе, что Луи справится с наваждением Веркоохена.

– Стоит. Ради тебя стоит, Роуз, – Луи стает ровно, затем обходит стол и становиться напротив меня. – Я с ним поговорю, – и его руки внезапно облегают мое лицо и затылок, а его губы вновь касаются мои, более настойчивее, слишком горячо.

Первые секунду, я в порыве его нежности, отвечаю взаимностью, пока не открываю свои глаза, обеспокоено осмотревшись, заметив его взгляд.

– Луи! – было сложно удерживать эмоции, но тот парень у стены готов был уничтожить меня уже одним взглядом. Я отталкиваю парня, и тот, несомненно, так же оборачивается на Веркоохена, смерив на своих губах ядовитую усмешку. – Зачем ты это сделал? – непонимающе выговариваю я, чувствуя, как вот-вот хлынут слезы от обиды на проступок парня, что был совершен лишь для публики и небесных глаз соседа, что теперь метали молнии.

– Роуз, ты ведь понимаешь, что…

– Нет! Не подходи ко мне! – увернулась я от его руки, что хотела коснуться с моей щекой. Подбираю сумку и пальто со стула, быстро обойдя парня, раздраженна его поцелуем, что не принес ничего хорошего. Игры на лидерство надо мной? Как же омерзительно он себя вел – подобно Веркоохену!

– Розали! – окликнул он меня вновь, но я, никак не реагируя, иду к выходу, и только у дверей останавливаюсь, сровняв Веркоохена злым взглядом.

– Доволен? – прошипела я, обижена уже на двоих парней, что соперничали. Они решили, что будут перетягивать меня с одной стороны на другую, как канатку? Черта с два! Я не игрушка!

– Не считая, что ты выдала меня и тот чертов поцелуй, то вполне, – пожал плечами парень, равнодушно глядя сквозь меня. – Впредь при каждом его приближении игнорируй Томлинсона, как его и потешные поцелуи. Больше я этого не стерплю. Уяснила, Рози?

– Уяснила, Нильс, – вздрогнувшись голосом выговариваю я два слова, что были так ненавистны и точно не имели ни какой дружелюбности.

Слезы предательски оказались на глазах, а когда я отвернулась и вышла из столовой, то они уже градом плыли по щекам. Чертовски поганый день!

========== Часть 26 ==========

По возвращению в блок Нильс Веркоохен дал мне покой. Он не злился, не кричал, даже, как это обычно бывает, не насмехался надо мной, только каждую минуту пытливо задавая вопрос «как ты себя чувствуешь»? А я была в худшем состоянии, похоже, слишком ослабев и потеряв интерес ко всему происходящему.

Меня очень волновал Луи и то, что он собрался делать, наперекор Нильсу. Мне не хотелось, чтобы у него из-за меня появились проблемы, но мне так же не хотелось находиться рядом с Веркоохеным в качестве девочки-игрушки на побегушках. Если вначале я пыталась изображать эту роль, то я потеряла интерес уже сейчас, чувствую отвращение на эту самую роль!

Мне не было больно, Нильс не смел меня мучить, но, как же было тяжело находиться рядом с ним! Одного его сурового взгляда хватало, чтобы я опомнилась и огляделась вокруг, понимая, где я, и кто я. В моей голове все еще не может исчезнуть воспоминание с маленьким мальчиком, с яркими небесно-голубыми глазами, у которого всегда ямочки на щеках и симпатичная ямка на подбородке. В детстве все казалось простым и беззаботным, но даже тут мое прошлое смогло схватить меня за пятки, затащив в глыбу темноты к затаившемуся монстру. Нильс был заботлив, он видел, что я теряю силы к борьбе, что я, ослабев, медленно опускалась перед ним ниц, ожидая его одобрения. Но, он не давил, Нильс действовал элегантно, обдуманно, хоть и часто делал опрометчивые шаги.

В тихой комнате, наедине с собой, я прячусь под одеялом от целого грозного мира. Слезы через некоторые промежутки времени стекают по щекам, когда я не в силах бороться с ними. Скорее всего, я осознаю то, что чувствовал когда-то Нильс. Но мне было, не больше четырнадцати лет, я била его силой; пыталась показать то, что я властна над ним, причиняя боль вторыми руками. Я не была связана с ним напрямую, но мои удары были последними и всегда точными.

А что теперь стало с мальчиком? Он вырос загнанным в темный угол чудовищем, готовый вечно пожирать живую теплую плоть, наслаждаясь ее мучениями. Конечно, он был таким. Но, так же часто в нем был просвет – нечто доброе, и точно мой необъяснимое. Он был цветным, когда был рядом со мной – мог накричать за малейшую провинность, а мог и рассмеяться глупости поступка. Нильс в настроении – хороший парень, Нильс в гневе – сущий монстр, что сметает все и вся в радиусе как минимум пары километров.

Время этим днем, словно не шло и сопротивлялось себе же. Каждая минута тянется вечность, но мне удается прикрыть глаза и задремать. Снов не видно, только темнота, которая пробуждает меня через некоторые промежутки времени и заставляет вздрагивать. Сон беспокойный, но он дает мне время расслабиться, прийти в себя, забыть о том, что я не выдержала его напора. Забыть о том, что я сказала и позволила себе подчиниться, внутренне признав его выше. Даже мой разум твердил о моем поражении, пока я все еще шла на сражение.

Двери моей комнаты совсем тихонько скрипят, и я пробуждаюсь от своих мыслей, но не открываю глаз, притворствуя сном. Я знаю, что это он, и я знаю, что он хочет поговорить со мной. А я не могу сейчас говорить, мне нужна поддержка, которой нет, просто уже не существует. Он забрал у меня Луи! Он был ценным для меня другом. И теперь он мне показал, давая наблюдать и быть центром его циничности, пользоваться моими губи. Он пользовал не только губы, но и меня в своих грязных целях!

Шаги его настолько тихие и осторожные, что я намеренно прислушиваюсь, пытаясь ориентироваться на его приближение. Мое сердце учащается в биении, а я выпускаю томное дыхание, пытаясь расстаться с ним как можно незаметнее и тише. Я думала, что я не боюсь его, но когда ты чувствуешь зависимость, и то, что ты можешь в любую секунду оказаться распят по его желанию – это заставляет покрываться мурашками и чувствовать холод по спине.

Он присаживается на край кровати, заставив мягкий матрас прогнуться, качнув меня из стороны в сторону. Я пытаюсь обуздать свое внезапное волнение, которое заставляет встряхнуться всем нутром. Он разряжал воздух, мало ли не электричеством!

– Я знаю, что ты не спишь, – хриплый голос разряжает тишину, и я медленно открываю глаза, понимая, что бессмысленно отвергать его присутствие. Моя комната стоит во мраке, но даже сейчас я могу боковым зрением увидеть силуэт его лица. – За весь день ты не притронулась к еде… Знаешь, может я и могу быть жестоким, но ты с голоду не умрешь, по крайней мере, пока я рядом, – тихо говорит он, и я слышу явную усмешку, но не такую злую, как обычно. Возможно, сейчас он и вовсе удивлен, что находится в моей комнате и говорит со мной – с врагом номер один.

Только я не личная псина, которую можно пинать, почасово кормить и выгуливать на поводке извечно выкрикивая «Рядом!». Я не собственность, не смотря на то, что вторая половина меня уже отдалась в руки Нильсу Веркоохену. Невозможно так быстро запереть меня под замком и надеть цепи мне на руки. Я была свободной личностью, и ей же останусь!

– Я не голодна, – мало слышный шепот выбился из моей стороны охрипшим голосом. На несколько долгих секунд повисает неуютное молчание, а я успеваю подумать о том, как Веркоохен начинает кричать на меня, чего, на удивление не следует. Пока что.

– Уже пять вечера. Я не собираюсь тебя уговаривать запихнуть в свой рот еду. При потребности я сделаю это сам, Рози, – он мягок со мной, но голос черствеет. Он любит, когда слушают с первого раза. Мне надоело проявлять лучшую дисциплину ручной девочки, меня доводит до тошноты только мысль о том, как он может мной управлять и манипулировать! Но я не хочу быть как рядовой, не хочу подчиняться раздражающим правилам – молчать, идти рядом, спать, употреблять пищу по приказу. Я хочу однажды сесть за стол рядом с ним, и, обедая напросто беседовать о мелочах! Только это все лишь грезы, что параллельны реальности!

– Я поем позже, меня сейчас тошнит, – привстаю я, и принимаю сидячее положение, встретившись с его сверкающим взглядом в темноте, чей силуэт был виден из-за яркого фонаря у моего окна.

– Сколько можно мне противиться, Рози? – качает он головой, – Не смотря на то, что ты делаешь то, что я говорю тебе – ты вновь показываешь свою строптивость и необузданность, – говорит он тихим и тягучим голосом, точно не в радости от моих сопротивлений. Я прикрываю глаза, отворачиваюсь от него. До сих пор не разгадала его последующих действий, из-за чего могу чувствовать себя всегда настороженной любому ему шагу или слову.

– Но, несмотря на некие изъяны, ты рад, что я принадлежу тебе, не так ли? – спонтанно спрашиваю я, зарываясь руками в волосы, и опускаясь до затылка и шеи. Мне важно знать, как на это реагирует сам Веркоохен, это ведь был его идеальный план – подчинить меня себе.

– Ты не принадлежишь мне, – уверяет он меня, а я не могу избавиться от давящего ощущения, когда его глаза пронзают меня своей холодной красой. От его ответа на моих губах появляется усмешка.

– Ошибаешься, – спускаю смешок, предельно точно зная ответ на свой вопрос. Лгать Веркоохену не было смысла. Если бы он постарался, то один щелчок пальцев было достаточно, чтобы раздавить меня, как слон все ту же мышь.

– Роуз, ты не какое-то животное, чтобы принадлежать кому-то, и ты не являешься моей собственностью. Я просто взял над тобой вверх и главное руководство твоих действий. Можно привести в пример родителей – они дают свободу своему ребенку, но тщательно контролируют его шаги, зная, что ребенок, не будь еще достаточно взрослым, совершает глупости. Относись ко всему с пониманием, а не с излишней драматургией, – парень сам обдумывает свои слова, и заставляет так же подумать и меня.

Мои родители мертвы. И если я не животное и не собственность, почему он обращается со мной именно таким образом? Я недоверчиво поворачиваюсь к нему, не понимая, почему он пытается разговаривать со мной, словно я, не знающий ничего ребенок, что не видел и не знает мир, в котором ему было суждено появиться на свет.

– Родители – совсем иное, Нильс, – заявляю я. Он ведь знает, что контролирует меня совершенно не как родитель, а как… Нильс Веркоохен.

– Рози, хватит. Я тебя не избавлю от этого, и чтобы ты не думала, и сколько бы не говорила – решение останется таковым. Мне нужно определенное повиновение, дисциплина и контроль, так же, ты мне это все дашь, хочешь того, или нет! – тихо говорит он, но все-таки его голос обрел тяжесть и суровость. Сейчас, кажется, что страдаем мы вдвоем, и только к чему все это? – Я имею влияние в этом городе, и ты думаешь, что я не заставлю тебя повиноваться мне? Будь ты обычной девчонкой – жила бы тихо и мирно, редко встречая меня в блоке, но ты – Розали Прайс. Ты будешь под моим контролем одна из первых, и я не допущу, чтобы ты имела вольность творить все то, что будет в твоей глупой голове.

– Да, я Розали Прайс и что дальше, Нильс Веркоохен? – в тон ему продолжила я, чувствуя, как обостряется наш разговор, что, несомненно, шел к новой ссоре, – Я обычная девчонка! При этом в детстве я над тобой глумилась, а не отдавала приказ встать на колени! Не путай такие разные вещи, Нильс. Ты хочешь сделать меня ручной собакой!

– Скорее ручной львицей, что откусит полруки, нежели примет кого-то за своего хозяина, – усмехнулся парень, поглядев на меня из-под бровей. – Это увлекает, Прайс. Каким бы я не был чудовищем по отношению к тебе, или кем ты меня считаешь – я не знаю, – не смогу я поднять на тебя руку, даже не обращая внимание на то, что ты легко смела поднимать свой кулак на меня. Насилие не по мне, Роуз. Но, я могу контролировать тебя иначе, принуждая тебя саму к повиновению через твои богатые моральные факторы. Мне этого вполне достаточно.

– Конечно, только, когда мне в голову придет мысль разрушить все твое руководство надо мной, наплевав на твою дисциплину строгого папочки – ты будешь и бить и насиловать меня. Не слишком ли много у тебя перспектив издеваться надо мной? – сухо прокомментировала я его слова, находясь не в духе от таких откровений.

– Ты сама прекрасно во всем осведомлена, – говорит он больше нервно, чем всегда уверенно и самонадеянно. Наглый тон невежды свойствен ему, но сейчас он пытается утаить это глубоко в себе, желая говорить со мной спокойно. Только я уже горячо воспринимаю каждое его слово, и мне уже неважно, сдерживается он, или будет сейчас желать ударить меня по лицу. Переживу!

– И ты посмеешь тронуть меня без моей воли и согласия? – слова так легко и непроизвольно вылетают из меня, но каждая мысль, которая может касаться сцены насилия и его стойкого ответа рушит меня еще больше. Я знаю, что он силен, знаю, что сделает то, что захочет, но я все еще не могу верить в то, что Нильс осмелится надругаться надо мной.

– Розали, эта тебе сейчас не надобно, и хватит искать в каждом моем слове свой подтекст. Я говорю с тобой честно, – отвечает он более отрешенно, даже разозлившись на меня. Вновь. И может эта информация мне не нужна, но я хочу знать ответ. Насколько он жесток? Насколько бесчувствен? Насколько много в нем этого гнилого чудовища?

– Ты бы изнасиловал меня, если я решу действовать по своему? – голос стал тихим, шепот был почти не слышным, но Веркоохен резко поднялся, смерив меня злыми глазами, сердито дыша через нос. Я немного сжимаюсь от его реакции, недоверчиво вслушиваясь в его выдохи и глубокие вдохи. Ответа не следует, а парень разъярен, как бык на арене. – Прости… Я не это хотела спросить, просто мне нужно знать…

– Черт возьми, что? Что тебе нужно знать? Смогу ли я изнасиловать тебя? Да, Роуз, я могу. И поверь мне, если я и буду жалеть об этом – то самую мизерную малость! И никакая чертова жалоба в правоохранительные органы не спасла бы тебя, как и слезные мольбы оставить тебя в покое! Довольна? Тебе понравился ответ? Твоя наивность о хороших людях наконец-то в край испарилась?! Я не добрый мальчишка, и пора бы это усвоить, Прайс! – я ошеломлена его криком, который громок, как гром посреди ясного нема и сердитый, будто я являюсь его самым худшим кошмаров в жизни. Я боюсь не то, чтобы пошевелиться, но и лишний раз выдохнуть. Веркоохен видит, что я молчу и не собираюсь с ним разговаривать, но теперь его это не останавливает. В такие моменты в нем уже просыпался дикий зверь.

Нильс резко касается моих рук на одеяле, заставляя не подняться, а практически взлететь, и он прикладывает к этому только половину своей силы. От внезапности, я вскрикиваю, пытаясь вырвать руки, но светловолосый все крепче сжимает их, схватившись за запястья, возвышаясь надо мной. Он делает мне очень больно!

– Что ты еще хочешь знать, Роуз? – рычит он зверем, зная, что мне это неприятно, он же намеренно дает почувствовать боль, но никак не раскаяние. Новый поучительный урок от Веркоохена ничему меня не учит, когда я вырываюсь и кричу в ответ:

– Сколько это будет продолжаться? Ты решил играть со мной, как с куклой! Я не буду твоей игрушкой, и уже тем более сохранять бешенную дисциплину! Для чего она мне? Я и так вечно сижу в четырех стенах или на парах! Ты вечно наблюдаешь за мной! Хватит меня избивать своей жестокостью, я уже ознакомлена с ней более, чем близко! – завыла я, не выдерживая напора сильного и такого бескомпромиссного парня.

– Ознакомлена? Ты меня не знаешь, девочка, и тем более не ознакомлена ни с жестокостью ни с дисциплиной! Мои друзья, не исключение для моих демонов, так почему ты должна ставать одной единственной? Прайс, ты глубоко заблуждаешься на свой счет! Я тебе уже говорил, что ты – никто, и то, что ты говоришь – пустой звук. Чем раньше ты это поймешь, тем быстрее мы наладим общение! – трясет он меня за руки, больно потянув к себе, с силой сжимая запястья. Казалось, что сейчас за него говорил ни то зверь, ни то уже демон. Веркоохен явно не контролировал свою агрессию!

– Да, Нильс, вот именно что я – никто. Зачем тогда ты терзаешь меня? Зачем следишь за мной? Зачем тягаешь за собой, как маленький мальчик свою машинку на веревочке? Ты напросто весь дрожишь, когда твоя ярость исключительно из-за меня. Это я довожу тебя до безумия! Разве ты не можешь прекратить это? Разве ты не хочешь спокойствия?!

Парень, находиться под воздействием и контролем своей неуправляемой ярости, оттого в ответ неестественно рычит и толкает меня с силой, заставляя упасть прямо на кровать, отчего хрустнула шея и заболела спина от такой неожиданной встряски.

– Сколько можно? – закричал он, заставив, расширится мои глаза от оглушающего мужского крика. – Сколько можно, я тебя спрашиваю, Прайс? Только посмей еще хотя бы раз высказать такое пренебрежение мне в лицо, и поверь мне, Рози, я позабочусь о твоем физическом здоровье, отправив тебя на недельный отдых! Ты все уяснила? – он наклоняется надо мной, когда я, от дрожи и испуга, чувствую слезы на своей шее. Рука парня хватает мой подбородок, не так резко, не так грубо, но чертовски унизительно. – В голос, Прайс.

– Уяснила, – истерическим надрывом вытянула я единственное слово, и тогда его рука отдалилась от меня так резко, что можно был подумать, он ошпарился об мое лицо.

– Я отлучусь на пару часов по делам. Ты – за это время, приведешь себя в порядок и сядешь со мной за один стол, поужинав. И не зли меня, Рози, ты не то, что спокойствие, ты даже злость доводишь до грани! – более спокойно проговорил он, но все так же раздраженно. Махнув рукой, он как можно быстрее удалился из комнаты, громко хлопнув дверью.

Некоторое время после ухода Веркоохена я несмела, шевелиться, с замирающим сердцем все еще слыша ушами его дикий крик и угрозы. Подтягивая к себе колени и утыкаясь в них головой, обхватывая себя руками, я не пытаюсь воздержать слезы, выплескивая их в рыданиях.

***

После душа, что заставил меня и вправду прийти в себя, я долго сушу волосы, медленно расчесывая их пальцами, глядя в зеркало в ванной комнате. В последнее время я стала взволнованной, нервной, но не теряла своей решительности. Сейчас глаза были красноваты после слез, а губы покусаны от сдерживаемых ранее всхлипов. Но, я была все той же Роуз, что желает наконец-то что-то предпринять против самого Веркоохена. Влиятелен? Всемогущ? Не настолько, чтобы лишить меня рассудка!

Если я вечно буду бояться шагать в сторону, не пробуя ни разу сорвать ошейник и выкрасть поводок – то я уже не Роуз Прайс.

Выключив фен, я, обдумывая в голове назревшую идею, которую я могу использовать только с отсутствием самого Нильса Веркоохена, расчесываю волосы расческой. На губах появилась усмешка, а взглянув на зеркало, я уже с расправленными плечами и поднятым подбородком закусывала губы, точно зная, что я все-таки избавлюсь от этого собственника-тирана.

Вернувшись в комнату, я наскоро одеваюсь, натягивая узкие джинсы и поспешно надевая кофту. Сунув ноги в теплые тапочки, я скоро выбегаю с блока, поспешив по ступенькам в низ, буквально влетая в холл общежития. Ходивший по помещению старый охранник недобро осмотрел меня, и я замедляю свой шаг, тут же сворачивая к единственной двери в холле, что была открыта.

– Миссис Робинсон? – привлекаю я внимание женщины, что сидела за столом, перебирая десятки бумаг, сосредоточенно держа в зубах карандаш. Услышав меня, она тут же расплывается в улыбке, отложив все дела, и любезно встает с места, направившись ко мне.

– Мисс Прайс, давно я вас не видела! – откидывая карандаш на стол, она любезно улыбается мне, проводив меня в сам холл и усадив на мягкий диван у окна, где стояли большие цветущие цветы в горшках, а перед нами стоял маленький столик в вазой и пахнущими цветами. – Что-то случилось?

– Да, я хотела с вами серьезно поговорить, – кивнула я, одолевая в себе небольшой трепет и даже опасение. Я поступала плохо, и знала, чем может мне выйти такой решительный шаг в сторону и противоречие Веркоохену. Но сейчас мне никто и ничего не мешало, чтобы попросить миссис Робинсон, как понимающую женщину, об услуге. – Мне нужна новая комната. Все равно где и с кем, – решительно говорю я, а сама женщина приспускает голову, глядя на меня выше своих очков, удивленно захлопав ресницами.

– Мисс Прайс, при всем моем уважении к вам, но вы же сами сказали, что справитесь с единственным парнем в блоке. При этом, у вас разные комнаты. Вы должны радоваться такой удаче! – недоуменно говорит миссис Робинсон, вскоре переходя в наступление. – Я не могу предоставить вам другой комнаты и поселить вас с младшем курсом. Это вне правил.

– Я хочу новую комнату! – более резче и громче, заявила я так, что мои слова понеслись по холлу, а гуляющий поодаль охранник, нахмурившись, повернулся ко мне лицом. – Так вышло. У нас очень испорченные отношения с Нильсом Веркоохеным, и я не хочу усложнять их еще больше! Переведите меня, пожалуйста! – прошу я, а миссис Робинсон, усмехнувшись, покачала головой.

– Розали, милая, ты еще скажи, что этот Веркоохен кусается и не дает проходу! Он груб, но при этом чистоплотен и аккуратен, где ты такого соседа еще найдешь? – она, будто уговаривала меня оставить затею о переселении. – Тем более, не угрожает же он тебе расправой! Не разговаривай с ним, держись дальше – вот и вся твоя спокойная жизнь. Прошло уже почти две недели и раньше ты никак не жаловалась!

– Господи! – взлетела я с места, встав напротив ошеломленной сидящей женщины. – Откуда вы знаете, что он делает? Не вы с ним живете, а я! Я хочу новую комнату не из-за прихоти, а именно из-за него. Да, он мне не дает прохода, как и угрожает! Как вы угадали и попали в точку, миссис Робинсон! – вскрикнула я, чувствуя, что уже сейчас я исчерпала все спокойствие, и Веркоохен этому так же приложил не одну руку.

– Розали, успокойся, давай выпьем зеленого чая с лимоном – он успокаивает, и мы спокойно поговорим, – тихо начала миссис Робинсон, на что я лишь вспыхнула, действительно сорвавшись на безвинную женщину, уже не контролируя ни себя, ни своих слов.