Текст книги "Ненавижу тебя, Розали Прайс (СИ)"

Автор книги: LilaVon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 62 страниц)

Определенно выигрывает парень в красных шортах, который поднимает руку вверх в знак победы, когда боец в синих шортах сдается. На их лицах нет жалости или радости, они как будто окаменели и жаждут конца и только победы. Три ринга длились будоражащее долго, и когда объявляют победу парня – я с легкостью выдыхаю, посмев порадоваться за его отличный бой.

– Финал! – кричит охриплый голос рефери, который играет роль судьи на ринге. Парень ставит руки в боки, исследуя кричащих девушек, которые восхищаются его силой. Безусловно, он сильный парень, раз прошел в финал. Из далека я могу заметить, как из его брови сочится кровь, а губа разбита, отчего, он гадко сплевывает кровь в сторону. – Скажи нам, Найджел, остаешься ты финалистом, или решишь посягнуть на титул нового победителя? – спрашивает он подстрекательским и насмешливым тоном.

– Сегодня у вас будет новый победитель, – игриво рычит черноволосый парень, поднимая свою руку вверх и страшно ревя во весь голос. Оказывается, тут есть прежний победитель? Вот сейчас мне бы хотелось, чтобы вернулся Нильс. Победитель прошлых игр и финалист – это одно из самых суровых состязаний во всех вида спорта. И как же мне хотелось тут же ослушаться и покинуть этот громыхающий публикой зал… Но я сидела, одна, на высоких трибунах, слушая выкрики поддержки людей, посетивших сегодняшнюю игру.

Не придавая значению людям, я смотрела на ринг, не понимая, почему парень в таком тяжелом положении решил идти к такому же сильному противнику. Он мог остаться финалистом – и это отличный титул. И пока я не отпускала взглядом финалиста в красных шортах, не сразу заметила, как он уловил мой взгляд. Нахмуриваюсь тому, как он кивает мне, улыбнувшись в ответ. Я не сдерживаю и своего кивка головы, пока он так же пристально следит за мной снизу залы.

– Что же, вызов принят, Найджел! – кричит рефери в микрофон, оглушая даже меня на столь дальнем расстоянии.

Вся толпа начала верещать и звать того самого победителя, которому кинул вызов парень на ринге. Я терпеливо сижу и смотрю на молодёжь, которая не жалея своих связок, надрывает горло. Я готова закрыть уши от шума, но все замолкают, как только темные зеленые занавесы колыхнулись, откуда показался парень в черной мантии. Я уже ощущала однажды своими руками черный атлас, отчего он казался мне довольно знакомым и лучшим по выбору цвета. Красный, как у финалиста, немного раздражал глаза. Красный ассоциируется с кровью.

Заинтересованно, я ерзаю по твердой неудобной скамье, пытаясь рассмотреть того самого победителя, которого звали не жалея сил, а он заставил ждать с долгую минуту, пока сам не соизволил выйти к рингу. Тишина наводила на меня замешательство, и я прищуриваюсь, рассматривая, как он залезает на ринг, гибко наклоняясь, перелезая через защиту ринга.

Парень, который довольно широкого телосложения поднимает руку вверх, показывая свою мускулистую руку, когда атласные рукава падают ему на плечо. Облизываю губы, когда все заверещали от восторга, а судья одобрительно поздоровался с парнем. Победителя любили и уважали.

– У вас два раунда, вы знаете правила, ребята, – тихо говорит он в микрофон, а противники подходят друг к другу, ударившись кулаками в знак уважения, чтобы начать игру. Трудно не заметить как финалист, в красных шортах, что-то шепчет победителю, что в черном атласном капюшоне.

Двое расходятся по противоположным бокам ринга, а судья кладет микрофон, встав посередине и ожидая готовность бойцов. Я с жутким интересом рассматриваю картину, что происходит на ринге, и того неизвестного парня в атласе. Почему-то хотелось узнать, получит ли финалист свою долгожданную победу, или же останется ни с чем, после своих громких слов.

Черная ткань сползает с парня, который стоит ко мне спиной, и я замечаю светлый волос, который отблескивает из-за прожекторов, широкие плечи, что по-своему знакомы мне, и его крепкое тело. Как только пронзительный взгляд устремляется в меня, без сомнения мое сердце останавливается на веки. Это же он, Нильс, что сидел около меня и несмел, сказать мне о том, что я буду наблюдать не за каким-то победителем, а за ним! Улыбка расползается по его самодовольному лицу, как только я взволновано встаю на ноги, с раскрытым ртом смотря на него. Ему не место на ринге!

Господи! Что он делает?

Я готова с ужасом визжать, когда раздается свист, означающий начало первого раунда. От волнения перед моими глазами мутнеет, из-за чего мне приходится спуститься на скамью, и нервно дышать, наблюдая за Нильсом, взволновано прикрывая рот своей ладонью.

Веркоохен сжимает кулаки с черной тканью на них, и следит за своим противником, который неудачливо пытается напугать парня. Финалист не знает, с кем имеет дело, Нильс его совсем не боится, он даже не волнуется!

Не могу поверить в то, что Веркоохен на ринге. Это именно тот мальчишка, который не знал, как избавиться от ежедневных побоев и избиений, что наносили ему его враги – мои мнимые друзья. Но теперь он лидер, он силен, умен и невероятно жесток…

Первым наносит удар финалист, который ступает на него, но Веркоохен закрывается, обходя его. Я зажмуриваюсь, понимая, что ему все равно досталось по плечу от удара финалиста. Его ноги напряжены, когда он намеренно сгибает их, чтобы лучше и резче двигаться, а руки перед лицом, в тот момент, когда Найджел хочет свалить его, спуская все силы, цепляя его, то за бок, то за плечи. Когда Нильс вновь дает себя ударить, защищая только свое лицо – я в бешенстве и в волнении, вздрагиваю от каждого удара.

– Черт, – нервно шепчу я себе под нос, когда вижу, что парень в красных шортах, забивает парня в черных, а тот даже не отбивается. Я не могу стоять на месте и рушу в низ, пытаясь как можно ближе оказаться рядом с рингом, и понять, что происходит с Нильсом.

На полпути к рингу, я застываю – Нильс начал действовать, двигаться, избегая ударов, нанося свои по бокам и животу финалиста. Не веря в то, что вижу, я качаю головой, полностью теряя над собой контроль. Голубоглазый понимает, что у него противник сдает позиции, и тот добавляет еще удары, но уже в солнечное сплетение, отчего финалист задыхается и приземляется на одно колено. Один удар в челюсть, и парень падает на пол, касаясь одной рукой к своему подбородку, точно потеряв ориентир.

Растеряно, я уже не понимаю, как подхожу к самому рингу, остановившись не далеко от орущей публики, которая, все равно не даст мне подойти ближе. Нильс смотрит на меня, хмурим взглядом, когда находит меня глазами у толпы, и я не понимаю, почему он злится. Мы прерываем контакт, когда Найджел поднимается на ноги, и рефери объявляет перерыв.

Они разошлись, но не прошло и полминуты, как объявили вторую игру. Я, нахмурившись, смотрю, как дико начинает нападать на Нильса финалист. Я с ужасом замираю и не могу пошевелиться, когда один из мощных ударов поражает щеку Нильса, отчего он отворачивается, оказавшись на защите, цепляясь за нее руками. Я чувствую, как меня начинает тошнить от волнения. Нильс, еще не пришедший в себя, получает кулаком по брови, а за тем в бок. Не сориентировался, даже не смог защититься!

– Господи, что же ты делаешь? – взволновано шепчу я, закрывая глаза на новом ударе. Финалист сурово идет к победе.

Нильс отталкивает его. Впервые финалист отходит к центру, что-то произнося своими губами в ответ Нильсу. Понимаю, что у Веркоохена течет кровь у виска, а щека покраснела. Нильс возвращается в игру.

Полностью заинтригована игрой, я даже не замечаю, как из неоткуда рядом со мной появляется незнакомый мужчина, толкая меня в бок и проливая на меня полный стакан ядреного пива. Я пораженно выдыхаю, когда моя толстовка промокает до нитки, начиная неприятно пахнуть. Подводя глаза на мужчину, понимаю, что он едва стоит на ногах, недоуменно глядя на меня.

– Он смотрит на меня! На меня! – пищит позади меня чей-то девчачий голос, когда я разворачиваюсь. За моей спиной стояло три девушки, что так же внимательно следили за игрой.

Мужчина оказывается рядом со мной, виновато протягивая мне пачку салфеток. – Вы видели? Он смотрел на меня! Смотрел! – не престает кричать брюнетка, а я удивленно смотрю на девушку, которая готова сойти с ума от своего крика. Я поворачиваю голову к рингу, и ловлю яростный взгляд Веркоохена и поднимающегося с матов финалиста. Мужчина, что рядом со мной, не взирая на мою отстраненность, прикасается салфеткой к моей груди, не то, вытирая промокшую толстовку, не то, позволяя себя вольность в отвратительном поступке. Взгляд Нильса мрачнеет с каждой секундой, а я отступаю от мужчины, раздраженно натягивая ветровку, скрывая мокрые следы на толстовке.

– Идите, куда шли, – точно не дружелюбно отвечаю я мужчине, что с заплетающиеся языком произносит свои извинения.

– Нет, он смотрел на меня! – поддает голос блондинка, широкого раскрыв свои глаза от заявления девушки, что сидела рядом с ней. Я непонимающе оглядываюсь назад, за тем на удаляющего мужчину, что решил просто скрыться в толпе, и а за тем на Нильса, который к чему-то качает головой. И тут же, совсем неожиданно для него и меня, финалист буйно атакует Веркоохена, пока тот, отвлекся на меня. Черт. Финалист толкает его на защиту, пытаясь вытолкнуть его с ринга.

Черт!

– Вот еще, с чего это он должен на вас смотреть? – спрашивает самодовольная шатенка, а их разговоры только раздражают мои уши. Тупые курицы. Он смотрел только на меня, а теперь Нильс действительно взбешен, и это ему на руку, пока его местонахождение на ринге. Веркоохен грубо отбивается, и когда финалист отдаляется, Нильс свободно начинает глотать воздух.

Я наблюдаю за парнем и каждым его движением, а особенно взглядом, что темнеет. Если бы он стоял рядом, тут, около меня, я бы не знала, как дышать и забыла бы как вообще двигаться, ведь он весь пыхтит из-за выходок финалиста… и, похоже, из-за моих так же.

Кто-то пихает меня в сторону, отчего я сдавленно выдыхаю от неожиданности, поворачиваясь в сторону. Несколько девушек вцепились вдруг друга мертвыми хватками у моих ног, все еще крича, кому принадлежит взгляд Веркоохена, на что я лишь отхожу ближе к рингу.

– Хэй, девчонки, какого черта? – насмехается один из парней стоявших рядом со мной, замечая сцену кричащих девушек. – Мы вообще-то пришли посмотреть на других бойцов, – слышу я с другой стороны, а девушек вскоре растащили по разным углам.

Как только свист оглушает меня, я смотрю на ринг, приковав взгляд к Нильсу. Финалист уже боязно двигается вокруг светловолосого, неохотно наступая на него, но теперь очередь Веркоохена наносить удары, чем он начал усердно, и жестоко пользоваться.

Я нервно избавляюсь от воздуха в легких, когда Найджел отшатывается из-за удара по лицу, много раз моргая. Веркоохен, будто не ощущая своей крови и побоев, решительно избивает парня, не давая ему отдышки, когда финалист начинает избегать Нильсу по всему ринку. Он был жестоким. Он бил сильно. Он будто жаждал его крови.

Теперь, Веркоохен не сдается ему, он не теряет ни секунды, нанося беспрерывные удары в лицо и живот, в живот и лицо темноволосого парня. Я закрываю глаза, когда голубоглазый стает беспощадным, а я не могу смотреть, как финалист истекает кровью и медленно спускается на пол. Он только что говорил, что никогда не делал людям плохо. Но он сейчас делаем именно это!

Слышу свист от судьи и поворачиваюсь обратно к рингу, вижу, как Нильс разъяренно, одичало, бездушно и чудовищно продолжает бить его ногами по ребрам, пока финалист корчится на матах. Почему он не останавливается? Почему он не слушает рефери?

– Нильс, прекрати! – слышу, как судья пытается оттянуть кудрявого от корчащегося на полу парня, но тот не слушает, продолжая зверствовать над его телом. – Нильс, живо прекрати это дерьмо! – кричит судья, а толпа в тот час завывает в одобрении его поступка.

– Нильс! – кричу я, пытаясь обратить на себя внимание. – Нильс, пожалуйста! Нильс, хватит! – надрываю я свое горло, но все равно не слышу себя в связи с криками остальных. – Достаточно, Нильс!

Я оказываюсь у самого ринга, почти стоя рядом с ним, выкрикивая его имя.

– Веркоохен! – кричу я вновь. – Нильс, прошу тебя! – хнычу я от бессилия, и готова сдаться, но Нильс поднимает свои практически черные глаза и смотрит в мою сторону. Я взволновано сглатываю, теперь не зная, правильно ли я это сделала: привлекла его внимание. Рефери отталкивает Нильса, опускаясь на колени перед финалистом.

Я… просто не могу поверить в то, что он сделал. Он мог убить его! Зачем он пугал меня? Я прикрываю лицо руками, в панике глядя на лежащего, на полу финалиста, что был в ужасном кровавом состоянии.

Нильс переступает лежащее тело под ногами и перепрыгивает канаты, которые служили барьером между мной и ним. Я ощущаю, как меня кидает в жар, а горло пересыхает. Он спрыгивает с ринга, за считанный миг, оказавшись рядом. Вблизи он выглядел не менее хорошо, чем остальные игроки сегодняшнего дня. Его щека приобретала ужасный оттенок бардового, а кровь над бровью, не переставая, текла по его лицу. На его теле виднелись темные красные следы от крови и будущих синяках.

Пульс учащается, грудь тяжело поднимается, а я готова в истерике карабкаться по стенке, понимая, что это не игра, а сумасшествие. Веркоохен не скрывая своей ярости, стоит впритык ко мне, пока я едва дышу. Голова кружится от перенапряжения, а капли холодного пота обволакивают мою шею и лоб. Жарко, но тело дрожит от холода. Я не понимаю, чего можно от него ожидать, поэтому просто гляжу на него, сожалея, что согласилась остаться на последний бой. Он выглядит ужасно… Финалист вдвойне хуже. Понимание, что Веркоохен может сделать с другим парнем – ужасает.

– От тебя несет отвратительным пивом, – нахмуривает он брови. – Пойдем со мной.

И он обволакивает мое запястье, отталкивает людей, что притихли, удивлено прослеживая за нашими шагами. Нильс ведет меня к зеленым занавесам, а я не нахожу сил заговорить или вырваться. Мне казалось, что он сейчас сможет так же усмирить меня, как и финалиста на матах.

Это оказалась большая холодная комната. Пару обычных диванов, умывальник, зеркало, деревянный стол. Тут было мало вещей, а обстановка оказалась давящей. В то время, как мы проходим к центру комнаты, к большому деревянному столу, в комнату врывается рефери в запачканной белой рубашке. На нем была кровь.

–Ты в своем уме, Веркоохен? Я просил тебя быть сдержанным! Когда я говорю – хватит, это значит «хватит», а не «убей»! – разразился криком молодой мужчина с уложенными волосами.

– Он сам виноват. Этот идиот не умеет ни черта в этой жизни! Ты сам видел, как он нарушал правила! Так что иди к нему и его папочке, целуй их в задницу, Джошуа! – рассердился Нильс, опустив свой кулак на стол с характерным стуком. Мне было некомфортно. Мне было здесь не по себе. Мне не нравилось тут находиться, и мне не нравился Нильс в бешенстве.

– Не ори на меня, Веркоохен! Не смей так со мной разговаривать! Я поднял тебя на сцену, потому что поверил на слово!

– Если ты поставишь меня в пару с этим ублюдком еще единый раз, я сделаю все, чтобы его кости оказались переломаны! – неугомонно кричит Нильс, а я не знаю куда себя девать, задыхаясь.

– Веркоохен… – выдохнул рефери. – Приди ко мне завтра. Поговорим наедине. Не пугай ее, – мужчина обращает на меня внимание, а я, затаив дыхание, замечаю взгляд потемневших синих глаз Нильса. – Я выпишу тебе штрафную, Веркоохен.

– Джошуа! – возмутился Нильс. В комнату заходит женщина с аптечкой, стремительно придвигаясь к Веркоохену. – Ты не имеешь права! Он меня мало ли не столкнул с ринга! – но, как бы, не старался громче кричать Нильс, мужчина в испачканной рубашке покидает комнату. – Не прикасайся ко мне, – раздраженно рычит парень, когда незнакомая мне женщина, касается его брови, рассматривая рану, с которой струей сочится кровь. Она выглядит старше, может быть она здесь медик.

Женщина не слушает Веркоохена, который в гневе, смотрит перед собой, задумавшись, а она открывает аптечку и спешно наливает на вату спирт так, что по ее рукам стекают капли. Совсем неосторожно она прикладывает вату к его лицу, а в ответ Веркоохен шипит, отталкивая ее в сторону.

– Я сказал – не прикасайся!

– Веркоохен, у тебя будет заражение, – вполне спокойно объясняет женщина.

– Проваливай! – крикнул он, указав пальцем на дверь. Я чувствую, как внутри все внутренности напросто сжались, а женщина обреченно качает головой.

– Хорошо. Я оставлю аптечку здесь. Удачи, Веркоохен, – женщина, которая была само спокойствие, отворачивается от Нильса, кивнув мне в его сторону. Я, расширив глаза, понимая, что она имела в виду, потрясенно наблюдая, как она быстро покидает комнату.

До ужаса неудобно. Страшно. Он сейчас на грани. Но, ему действительно нужна помощь. Веркоохен, не двигаясь, тяжело дышит, и я не могу даже догадываться, что сейчас твориться в его голове. Ожидая, пока он выдохнет свою ярость, я остаюсь в стороне, чувствуя, как охладели мои руки. Когда он рывком садится на огромный стол, и прикрывает свои глаза, опуская плечи, и неприятно жмурится, я понимаю – путь свободен.

Едва слышно переставляя ноги, я оказываюсь рядом с парнем. На его теле темнеют большие синяки. Мне безумно жаль его, но так же он сейчас меня страшит. Когда он поднимает свои глаза, услышав, что я открываю баночку антисептика и аккуратно смачиваю ватку – хмурится и напрягает свои плечи.

Я встаю напротив него, дрожа, когда бережно подношу вату к его лицу, с молящими мыслями к Господу, чтобы он не закричал и не оттолкнул меня. Он сидит, грозно смотрит на меня, и не шелохнется, когда я стираю кровь с его лица, плавными движениями, едва касаясь его ран.

Когда сердце уже не в силе работать в таком диком ритме, а мой затылок колет от напряжения, я прикрываю глаза, меняя вату на чистую и вновь смачивая ее антисептиком, судорожно прикрывая глаза.

– Я не знал, что он пройдет в финал, – тихо заговорил Нильс, а я, встретившись с его глазами, попыталась смолчать, продолжая стирать кровь и аккуратно промывая рану. – Я напугал тебя?

Молчу, не хочу вновь реветь. Мне хочется тишины, и видеть его умиротворенность. Волнение, что я испытала, выбило меня из колеи. Мне было страшно за него, мне было страшно за финалиста. Игра – есть игра, но это – жестокое избиение.

– Рози, – он перехватывает мою руку. – Я, правда, не думал, что так выйдет. Мы с ним давно не ладим. Он тот еще подлец, поверь мне. Он заслуживает…

– Нет, Нильс. Никто не заслуживает такого. Ты сорвался. Ты утратил контроль. Ты оставил меня там. Хотел, чтобы я волновалась за тебя? Мое сердце едва не разорвалось оттого, что он сделал с тобой, и оттого, что сделал с ним ты, – и я жалуюсь. Я жалуюсь ему на его поведение, на его проступки, на то, что я ненавижу чувствовать.

– Он будет в порядке, – качает он головой. – Правда. Я оплачу штрафную, и подпишу контракт на его лечение, – говорит он довольно серьезно, и я ему верю.

– Ты не сказал мне, что будешь играть… – выдыхаю я. Мне сложно с ним говорить. Мне нужно было… отдохнуть от волнения. Мне нужна была поддержка.

– Помниться мне, ты хотела, чтобы я заставил тебя волноваться, – он мягко улыбается, и прикасается своим лбом к моему, пока я взволнованно дышу, улыбнувшись его словам.

– Я просила об ином.

– Правда? И о чем же? – его ладони оказались на спине, а я, недоуменно, опустила глаза. Этот момент казался мне крайне… интимным.

– Не знаю… о другом. Мне был важен ты, а не жуткие соревнования на победу, – шепчу я, не понимая, как сказать ему о том, что мне не важна его сила. Он должен понимать, что я хочу раскрыть его внутренний мир, хочу научить его элементарному – радоваться тому, что существует вокруг тебя.

Его ладони плавно двигаются вверх, касаясь лопаток, передвигаясь к моим плечам, оказываясь на шее и щеках. Когда я поднимаю глаза, не совсем понимаю, что он делает, обескуражено и волнительно вздрогнув. Его горячие губы резким и неожиданным движением оказываются на моих, из-за чего я утратила суть происходящего.

Он притянул к себе, грубовато сминая губы, прорываясь ко мне в рот языком, заставляя меня остепениться, поддаться назад. Его ладони стают сильными, и от ласки они почерствели. Я с недовольством и растерянностью толкаю его в грудь, но Нильс, будто даже не понимает, что я не хочу этого.

То есть хочу, но не таким образом. Не хочу такого обращения! Он грубеет в поцелуе, закусывает мою губу, что неприятно и больно. Он не дает мне захватить в рот воздух!

– Нильс! – вскрикиваю я, когда его ладонь оказалась под влажной толстовкой, ощупывая мои бедра. – Нет! – и я вырываюсь из его цепких рук, глубоко дыша, непонимающе глядя в его глаза. Зачем он это сделал? Зачем он так отвратительно испортил наш поцелуй? Зачем он так поступает со мной, после многих сказанных слов?

– Я не… Рози, я просто…

Когда он спрыгивает со стола и ступает ко мне, я не могу ожидать его объяснений, каких-то новых слов или извинений… Я просто сбегаю, ринувшись через всю комнату, быстро оставляя его позади, выбегая к рингу через зеленые занавесы и стремясь к выходу. Оказываясь на улице, я прерывисто выдыхаю, выпустив горячее дыхание, чувствуя пронизывающий холод.

Все должно было быть не так. Он должен был быть мне другом. Он обещал не идти против моей воли! И этот поцелуй… он сделал крайне жестоко, ударив меня прямо по сердцу. Я мечтала о ласке, о его заботе, мягкости, а вышло куда хуже моих надежд и очаровательных фантазий.

Запуская руку себе в волосы, я зажмуриваясь, не понимая, почему все шло в какую-то бездонную пропасть. Мне желалось его губ, а теперь я чувствуя себя более, чем отвратительно. Я не его кукла, я не его подружка, с которой можно обходиться подобным действием!

***

Веркоохен настойчиво мерит меня загадочным взглядом, пока я напряженно продолжаю теребить замочек от расстегнутой ветровки, вглядываясь в темные улицы, где мерцали фонари. В этот момент я не могла смотреть на него, не могла встретить его взгляд, не могла адекватно реагировать на его внимание. Машина едет с привычной скоростью, которую я перестала уже замечать. Но я не привыкла к его новому взгляду, который прожигает насквозь, с лева от меня. Как бы я хотела, чтобы те секунды, которые были неимоверно горячими, ошеломляющими и потрясенными для меня, просто исчезли из памяти. Чтобы взяли, и стерлись как можно скорее.

Мне становится жарко и душно. Находиться с ним в одной машине, раньше было невыносимо, но теперь, после его порыва грубости и некой пылающей страсти я не могу дышать одним воздухом – он будто заражен вязким накалом чувств. Моя рука лихорадочно тянется к небольшой кнопке между нашими сидениями, намереваясь открыть окно с моей стороны, впустить немного прохлады, однако его черствая теплая ладонь накрывает мою, заставив напряженно выдохнуть.

– Ты еще больна, попытайся обойтись без открытого окна, – неестественно-мягким голосом говорит парень, обратив в сотый раз на меня свое внимание. Нильс практически не обращает своих глаз на дорогу, довольно долго контактируя со мной зрительным контактом, отчего я сразу же отворачиваюсь к окну. Этот стыд… он просто зашкаливает. Но почему стыдно мне? Это он должен стыдиться того, что сделал!

Мне необходимо пространство, мне необходим свежий холодный воздух и мне необходима свобода. Моя рука медленно вылезает из-под его крепкой ладони, и я мысленно благодарю его, что отпустил. Он не понимает, как сейчас мне сложно собраться с духом и мыслями.

– Ты хочешь об этом поговорить со мной? – спрашивает Веркоохен слишком увлеченно, а я прикрываю глаза. Почему он думает, что я хочу об этом говорить, если я хочу все забыть сейчас же? Я совсем не понимаю, зачем он это сделал! Он одним непонятным мне действием перечеркнул все наши отношения, которые я тщательно выстраивала столько дней!

– Рози, ответь мне. Это не так сложно – поговорить со мной, – вежливый тон и светлейшие глаза с отблеском, которые говорят о невинности его поступка, принудили меня вновь выпустить тяжкий выдох. Для него это все мелочи. Для него это ничего не значило. А мое сердце дало трещины, знает ли он об этом?

– Я не хочу говорить об этом, тем более с тобой, Нильс, – резко и пылко выдавливаю из себя, не сдержав свою оборону против его призывов.

– Я тебя понимаю, Розали. Это вышло спонтанно и более чем неотесанно… Обычно я так себя не веду, – он продолжил со мной говорить, проигнорировав мой ответ и нежелание выслушивать это. Не хочу развивать это тему, мне она не совсем приятна. – Я знаю, что повел себя грубо, и мне бы хотелось, чтобы мы это забыли, – продолжает говорить Нильс, а я мгновенно повернулась на парня. – Ты же понимаешь, что никакие отношения между нами невозможны, верно? – мимо воли я киваю головой, но сама холодею. – И это было бы очень странно, да? – он немного улыбается, это было кривовато. – Так даже получилось проще. Ты меня оттолкнула – поэтому я точно знаю, что ты не испытываешь ко мне чувства, о которых так громогласно заявил Томлинсон. Я, конечно, не думал, что ты… что-то чувствуешь, и это вообще оказалось ошибочное предположение… Фух, ну проехали, да? – я нахмуриваюсь на такой нескончаемый поток слов, отстраненно вновь кивая головой.

Что-то в голове ужасно неприятно треснуло. Живот сдавило тупой болью и неприятной тошнотой. То, что я его оттолкнула, совсем не значит, что у меня нет никаких чувств. Это совсем не значит, что я не перестану любоваться его глазами, слушать его голос и ожидать от него нежности. Но… я ему была безразлична. То есть, я бы стала проблемой для него или чем? Почему он так волнуется?

– Ты боишься того, что я могу что-то чувствовать к тебе? – не могу совладеть с собой, решаясь решить эту проблему. Решая не молчать, а выслушать недосказанность.

– Розали… Послушай, – он паркует машину на стоянке общежития, повернувшись ко мне лицом, обратив на меня все свое внимание. – Я не хочу с тобой сближаться потому… потому что… Я не могу так.

– Боишься, что подумают о тебе друзья? – задаю я вопрос, смотря на свои колени, нервно сминая пальцы.

– Мне безразлично, что подумают мои друзья. У каждого есть своя личная жизнь, и они не вправе указывать мне, как поступать.

– Я тебе так отвратительна? – вновь задаю вопрос, не понимая, почему он так остерегается меня, почти обходит стороной, сбегая.

– Нет, Роуз, что ты… Что ты хочешь сейчас мне сказать? – он был в недоумении и даже растерялся. Я отворачиваюсь, понимая, что он за все время так и не понял главного – он не видит ничего, кроме себя. – Значит… Луи был прав?

– Нет, – я с резкостью отвечаю Нильсу, хмуро оглянувшись. – Ничего нет. Никаких чувств. Все в порядке. Ты прав, и лучше обо всем забыть, – пожимаю я плечами, а затем пробиваю слова через огромный застрявший ком в моем горле. Все до изнеможения печально.

– Это отлично. Значит, все в силе, правда? Мы перешли сегодня на нейтральную полосу, но ты же понимаешь, что ты должна меня слушать? Я буду мягче, теперь. Просто хочу убедиться, что ты не придумала себе легкого исхода…

– Я все пониманию. И да, я постараюсь быть более лояльной, если ты всегда будешь при хорошем настроении, – выдыхаю я. Он пристально отслеживает то, как я была… напряжена. Да, с ним некомфортно, особенно после того, что было с час назад. Мои губы все еще чувствуют его вкус и грубость.

Теплые пальцы его рук заключают мой подбородок, и Нильс оборачивает меня на себя, едва уловимо управляя головой и взглядом.

– Ты, правда, попробуешь? – переспрашивает он, как бы убеждаясь в услышанном шептании. Я поддаю легкий кивок головы в согласие, на что замечаю восторг и удивление.

– Правда.

– И не будешь пререкаться? Не будешь протестовать? Оспаривать? – его уголки губ играют с улыбкой. А мне становится грустно и одиноко.

– Нет, не буду, – криво улыбнулась я, почувствовав, как после теплых пальцев прошелся холодок по подбородку. – Это не так сложно. И в большинстве случаев ты бываешь прав, – угождаю я ему ответом, безразлично разглядывая яркий всплеск в его глазах.

– Я поражен. Правда. Это удивительно, что мы пришли к такому хорошему отношению между нами, – он вытаскивает ключи с машины, когда в салоне тухнет свет, как и фары. Печка перестает работать, а едва уловимая музыка, что играла на заднем фоне, резко затихает. – Знаешь, на самом деле день еще не заканчивается, особенно, если сегодня вторник. Теперь, когда мы решили все наши проблемы, думаю, мы можешь расслабиться, повеселиться… Спать этой ночью мы ляжем поздно, – он с вдохновением заговорил, а я потираю рукавами толстовки свои влажные щеки.

– Круто.

***

Я была поражена, когда зашла в комнату после душа, растерявшись перед Нильсом и появившейся Алексы. Нахмурившись, я придерживаю полотенце на груди, не в силе осмыслить то, что видели мои глаза. Девушка скептически оглядывает меня, медленно вращаясь на моем стуле из бока в бок, раскачиваясь с помощью каблука своей обуви. Она сидела в белом платье, что было весьма короткое, а на плечах накинут черный пиджак. Ее алые губы были четко выведены матовой помадой, а на голове высокий длинный хвост, спадающий ей на правое плечо. Она усмехнулась.

– Роуз, Алекс предложила помочь тебе собраться на вечер.

– Не уверена в том, что мне нужна чья-то помощь, – монотонно выговариваю я, кинув взгляд на Нильса. – И я бы попросила тебя выйти из моей комнаты. Вас двоих выйти из моей комнаты, – у меня не было настроения злиться, или каких-то сил оспаривать его решение. Хочу, чтобы я была одна в моей комнате, это мое пространство.

Алекса довольно громко хмыкнула, сощурив взгляд, не переставая оглядывать меня с ног до головы.

– Алекса поможет тебе собраться, – непреклонно заключил Нильс, а я сцепила зубы. Да что с ним? Я без ее помощи могу натянуть на себя джинсы и свитер!

Хорошо, Нильс. Пусть будет так, – может, мой голос и был спокойным, но взгляд из-под бровей он точно уловил, перед тем, как решил покинуть мою комнату. Я выставляю ванные принадлежности на тумбу, накидывая на себя халат.

– Ему нравятся более кроткие девушки, – Алекса начала разговор первая, я же, взяв расческу, начинаю расчесывать запутанные волосы после душа. Пытаюсь, не смотреть в ее сторону, пока она не отводит взгляда от моего затылка. – Ты слишком буйная, невзирая на то, что хочешь казаться мышкой.

Я глубоко выдыхаю, вновь. Не хочу ничего говорить, я вообще ничего не хочу. Не могу смириться с тем, о чем говорил мне Нильс. Не могу понять, почему меня разрывают такие сильные чувства.

– Но… мышка-малышка очень нравится Томлинсону, не так ли? – вновь завертелся ее язык. Встречно оглядываясь, я не до конца понимаю, что она хочет – уколоть меня или разозлить.