Текст книги "Ненавижу тебя, Розали Прайс (СИ)"
Автор книги: LilaVon
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 62 страниц)
POV avtor:
Мужчина, сидевший до этого в мягком кресле, резво подвелся, увидев, что с больничной палаты выходит доктор. Доктор Браун – лечащий врач его сына. Их взгляды быстро сталкиваются, и слишком сложно не заметить, как насторожился доктор, и как нахмурился, но все же, взволновался мужчина.
– Как он? – сразу бросает вопрос мистер Хоффман, обеспокоенно взглянув через стекло на своего сына, который, почти не двигаясь, сидел на кровати, потупив взгляд на стену.
– Лучше, мистер Хоффман, намного лучше, – облизал свои губы доктор, нервно взглянув на двух охранников за спиной мужчины. – Могу сказать, что Найджел идет на поправку, но ему бы не помешал уход медсестер, по крайней мере, хотя бы неделю.
– Когда он сможет покинуть больницу? – резко перевел взгляд на доктора темноволосый мужчина, сложив руки на груди. Однако ему не нравилось, что его сын в больнице, и даже больше – он злился.
– На Рождество он окажется дома, – бодро ответил доктор.
– Мне нужно раньше. Ему обязательно оставаться тут? Почему его ребра до сих пор повреждены? Разве, я вам мало плачу? – вскипел мужчина после ответа врача, сердито пронзая его своим взглядом.
– Сэр, деньги тут не причем. Гематомы не заживают так быстро, а кровотечение не останавливается щелчком пальцев, – сдержано улыбнулся доктор, пытаясь не сердить этого человека еще больше. – Вашему сыну нужна еще неделя. Вам же важно его здоровье?
– Лечите его – единственное, что я от вас требую, док, – рявкнул мужчина, обходя доктора, и оставляя его с прикрытыми глазами от напряжения за спиной.
Мистер Хоффман заходит в палату, тихо прикрыв двери. В комнате было светло, тепло и в нос заходил запах лекарств. Парень, до сих пор сидящий на кровати, не шевельнулся. Его раны уже заживали, но вот кости ребер и грудь – болели и пылали огнем. Мужчина подошел к сыну, внимательно рассматривая то, как его зеленые глаза устремлены куда-то вдаль, о чем-то задумавшись.
– Найджел, – зовет его отец, но парень остается таким же, немым и без движений. Мистер Хоффман, тяжело вздохнув, хватает недалеко стоящий стул и пододвигает по близи кровати, присев на него.
– Ты можешь со мной не разговаривать, Найджел, но выслушай то, что я скажу, – почти приказным тоном продолжил отец парня, который поджал губы в тоненькую полоску. – Веркоохен со своей подружкой влезли в мою рифму, и если бы не Кимберли, я бы упустил ее, – признается Хоффман, откинувшись на спинку своего стула и подперев подбородок рукой. Найджел, прищурившись, взглянул на отца, но промолчал, хоть эта тема его и заинтересовала.
– Веркоохен работает на Даниэля Донована, с его промахом я узнал о нем больше, чем он думает, – усмехнулся мужчина. – Я приставил к нему свою охрану, и он, кажется, не торопится оповещать о своей промашке своему боссу, – Найджел заскрипел зубами, ненавидяще взглянув вперед. Он злился на этого блондина, ему всегда доставалось самое лучшее – так казалось ему. И как он вообще посмел лезть сюда? Зачем он вообще тянет нос туда, куда совсем не надо?
– Розали, – только и выговаривает имя девушки парень, на что мистер Хоффман расплывается в доброй и ласковой улыбке.
– Прекрасная юная леди, которая живет с мучителем, – констатировал мужчина, а его сын замешкался на кровати. – Кстати, у меня для тебя есть фотографии, – усмехнулся отец, вытащив из внутренней стороны пиджака конверт и передав его сыну. Хоффман младший оживленно схватил конверт и раскрыл его, начиная рассматривать фото, на которых девушка с блондином. Его заказ выполнен как ни можно лучше.
– Он не отходит от нее ни на секунду. Было сложно выловить ее, но я смог подойти к ней ближе, чем кто-либо из моих людей. Мне пришлось лично беседовать с ней, и знаешь, она не так глупа, – говорил мужчина, но Найджел, кажется, его совсем не слышал. Его интересовали фотографии.
Вот она, такая милая, красивая, молодая девушка на фотографиях. Искренняя улыбка, сверкающие глаза, и этот чокнутый блондин рядом с ней. Его руки покоятся у нее на талии, и она, можно сказать, почти вся светится, а он, лишь настороженно глядит в сторону, скорее всего замечая, как была сделана именно эта фотография. Фото за фото, и Найджел совсем перестал слушать отца, смотря на ее карамельные глаза, темные, густые волосы, которые выделяли ее светлое лицо. И вновь она с ним так близко, на коленях, за руку, в его руках, в объятиях. Последнее на чем он смог остановить свой взгляд, это была фотография, где она шла по снегу, а он вел ее за руку. Но девушка была заплаканная, испытывала боль, давила морально и просила помощи у кого-то в стороне, но кроме этого кудрявого блондина больше никого не было. Для Найджела это показалось чертовщиной, и он еще более внимательней продолжил разглядывать фото, подняв его выше и прищурившись, приблизившись к нему лицом.
– Что это? – встрепенулся парень, показав фото отцу, который опустил свои глаза на то, что показывал его сын. Мистер Хоффман вновь улыбнулся, взяв в свои руки сделанный снимок.
– Я пока не до конца разобрался в этом, но думаю, у них весьма необычные отношения, – серьезно проговорил мужчина, заострив внимание на фотографии. – Девушка не пытается убежать, и не будет. Она, словно, сама этого хочет, а он ей пользуется. Но со всего увиденного, я могу сказать одно – она считается для него всем, а значит…
– Значит, он полностью уязвим, – прерывает его сын, зло, процедив слова сквозь зубы. – Я сегодня же найду ее, – после недолгой паузы, парень резко выпаливает слова, и продвигается по кровати, корчась в лице от боли.
– Ты еще слаб, Найджел, – подорвался отец, останавливая сына за плечо и придерживая, чтобы осмелевший парень не захотел увернуться и все же слезть с кровати. – Немного терпения, сын. Дай этим отношениям окрепнуть, и тогда Веркоохен сам будет вылизывать твои ботинки, – уверяет мистер Хоффман, увидев, как парень расслабляется и вновь откидывается на мягкую подушку.
Найджел задумчиво устремляет свой взгляд в потолок, совсем немного растянувшись в улыбке, такой мягкой и в тот же момент нещадной. Он уже что-то задумал, и отец это понимал.
– Как она тебе? Ты сказал, что общался с девушкой, – интересуется парень, встретившись глазами со своим отцом. Мужчина легко выдохнул, вспоминая девушку, леди, такую милую особу, весьма любопытную, заинтересованную, тайно держа в себе и добро и гнев. Он помнил хорошо ее карие глаза, как она хмурила свои бровки и как независимо отвечала. Она понравилась Хоффману, красотой, характером, глазами, которые отображают настоящее состояние девушки, ничего не скрывая. И что ему мешало отдать такое сокровище своему сыну? – Ничто.
– Лучше, чем ты можешь себе представить. Она необычна, доверчива и скромна, хотя мне излишне смогла нагрубить, – закатил глаза мистер Хоффман. – А еще и упертая. Она не отдала конверт Веркоохену, – нахмурился мужчина, сложив руки на груди.
– Может, это Веркоохен проворачивает махинации? – предположил парень, пройдясь своей рукой по густым темным волосам. – Ты не знаешь, на что он способен.
– Знаю, Найджел, знаю. И ведь если бы мисс Прайс отдала бы конверт Веркоохену, тогда бы он первым делом нашел меня. Это не листок с забавой. Для него это будет угрозой, и он бы попытался скрыть от меня девушку, но пока что он свободно гуляет вместе с босоногой по зимнему парку.
Найджел вновь сцепил зубы.
– Сделай так, чтобы он узнал. Я хочу, чтобы он испугался. Я хочу отнять у него Розали, как он отнимает победу у меня. Хочу, чтобы он валялся у меня в ногах и молил о пощаде, хочу чтобы он мучился…– почти задыхаясь от злости, парень собирает пальцы в кулаки, зло смотря на отца. Найджел не привык проигрывать, не привык быть вторым, но Нильс Веркоохен всегда его перегоняет, во всем. Такая вражда была естественная, особенно, если длилась она не первый год. А сейчас под рукой люди отца, деньги, внушительное количество возможностей и значимость их семьи. Он мог все.
– Он испугается, Найджел, я обещаю. А пока нужно подождать, совсем немного. Веркоохен сделает ради нее все, что мы попросим, а значит, предаст тех, кто с ним. Даниэль Донован – сумасшедший старик, который думает, что победит меня. Но это не так. Они сами попадут в ловушку, даже не заметив ее, – губы мужчины искажаются в улыбке, которая доказывает всю его сущность и змеиный взгляд убеждает в этом еще больше.
– После Рождества я сам найду девушку, и он не сможет меня остановить, – проговаривает Найджел, повторив ухмылку своего отца. Они вдвоем знали, что добьются большего, что заполучат город и гордость парня, что получат мисс Прайс, с помощью которой смогут управлять Веркоохеным и его боссом.
Семья Хоффманов не перед чем не останавливалась, никогда. И что же остановит их сейчас? Зачем им вообще останавливаться? Ради чего? Им нужно укрепить фирму – укрепят, нужны деньги – возьмут, если нужно будет исчезнуть человеку – помогут, чтобы его тело никогда не нашли, и если им нужна такая пара, как Нильс Веркоохен и юная Розали Прайс – разобьют, отнимут, отомстят.
Но так ли на самом деле глуп Нильс Веркоохен? Так ли доверчива
Розали Прайс, что пойдет за незнакомцем? Так ли на самом деле они будут беззащитны, как кажется Хаффманам?
***
POV Rosalie Price:
Всю следующую неделю, я посвятила своей учебе. Время близилось к концу семестру, а с Нильсом и нашими отношениями, разборками и криками, я совсем запустила учебу. Сейчас все ставало на свои места, все было куда лучше, чем прежде.
Нильс даже не думал мне мешать, даже более того, он помогал и сам погрузился с головой в курсовые работы. Только иногда он злился, когда я пропускала ужин и обед, а так же, если долго сижу за учебниками, зубря материал. Он следил за мной, часто присаживался на пол, рядом с разложенной кучей книг и тетрадей, показывая мне на мои ошибки, делая работу идеальной и без единой недоработки.
Он ставал добрым, относился ко мне с уважением, хотя не так редко мог разозлиться и выйти с моей комнаты стукнув дверью, со словами на последок: «Если сейчас же не ляжешь спать, я заставлю спать тебя на коврике в коридоре. Поверь, ты не откажешься от столь сладкого предложения…». И я не просто верила его словам, я знала, что такое возможно, и он заставит, а я не откажусь – не имею права.
Но Нильс заставлял меня так же, часто улыбаться, таять в его руках, пока я записывала какие-то заметки, вычитывая материал. Он часто целовал меня. Голубоглазый, однажды вечером, когда я очередной раз писала сочинение, он усадил меня к себе на колени и прислонился губами к моей шее, к затылку. Тогда он нашел ту зону, от которой моя голова кружилась, а руки тряслись. После, мне пришлось переписывать свое же сочинение, ведь почерк довольно часто был неразборчив из-за тех ощущений, который дарил мне Нильс. Он сближался со мной, все больше, и мне нравилось, что он может без спроса подойти и поцеловать. Мне очень нравилось то, что он держит меня у себя на руках, поглаживая талию и разговаривая со мной. И, кажется, я уже была огорчена тому, что поставила условие, смысл которого заключался в том, что он не может обладать мной на территории Англии, моего дома. И если он воспримет мои слова всерьез, я умру от недостатка. Возможно, у меня уже мания к его рукам, глазам, губам, к нему всему. Как я не замечала это раньше?
Дни летели не так быстро, ведь мы все время сидели за теорией, философией, своими личными работами и многим другим материалом и заданиями. Но пятница наступила быстрее, чем я того ожидала. И я уже не думала, что желание остаться в Нью-Йорке, наедине с парнем будет сильнее, чем попасть в Манчестер.
Но главной моей задачей на праздник, и дни после него оставалась только одна – показать, какой может быть жизнь, что я делаю, и я с нетерпением жду, что смогу показать это все Нильсу. Парню, который показал так же и свою жизнь, что изрядно меня и пугало и радовало. Стрельба, работа, которая совершенно не была обычной, бои без правил, вечеринка. В тот день я пережила слишком много эмоций, но это был адреналин, страх, недоверчивость, даже обида и принудительные действия. Я же в свою очередь, хочу показать то, что люди могут быть добрее, открытее, лучше, чем тут, в Нью-Йорке. Англия – изысканный кусочек мира, где есть много всего интересного, живописного, грациозного, что-то вальяжное и то, что не найдете в других уголках земли.
В пятницу вечером я собирала сумку, перебирая одежду из шкафа, а Нильс лишь кивал, когда я показывала, что буду брать. Пару кофт пришлось оставить, и тогда он высказал, что точно купит мне блузки, и платья, которые будут закрывать то, что не нужно видеть остальным и открывать то, что нравится Нильсу.
– Почему тебе не нравится это платье? – спрашиваю я Нильса, который сложив руки на груди, сидя на моем стуле, внимательно прошелся взглядом по платью, которое я показывала.
– Оно тебе не идет. Вязаные вещи давно вышли из моды, да и висит оно на тебе, как на старушке. Ты только посмотри на этот пасмурный зеленый цвет! Убери его с моих глаз, видеть его не желаю, – отмахнулся Нильс, жестом руки, брезгливо отворачиваясь в сторону.
– Я тоже вышла из моды? – приподнимаю я брови, складывая платье и кладя его обратно на полку.
– Если найдешь в Нью-Йорке скромную фригидную девчонку, которая любит поцелуи на затылке, то – нет, – спокойным голосом говорит Нильс, а я сама чувствую, как меняюсь в лице, кажется, не ожидая таких слов от парня.
– Что? – удивленно выдавила я, а Нильс тут же рассмеялся, опрокинув голову, с интересом наблюдая за мной.
– Шучу, детка, иди ко мне, – протягивает он руку в мою сторону, а я уже не могу оставаться на месте, поддаваясь ему навстречу. Наши руки соприкасаются и переплетаются, а за тем я присаживаюсь к нему на колено. – Не обижайся, малышка, мне просто нравится видеть твое обескураженное личико. Но, тем не менее, я куплю тебе платье, даже не отрицай это, – последнее, Нильс сопровождает более грубым голосом, но все же, продолжает улыбаться.
– Конечно, купишь, – качаю я головой, приблизившись лицом к парню. Его губы исказились в соблазнительной улыбке, и я жду, пока он сможет меня поцеловать. Немного терпения и настойчивого взгляда с моей стороны, и Нильс, словно обезоружено сдается мне, прислоняясь своими губами к моим.
Чувство полета никогда не покидает нас во время поцелуя, и я не знаю, что чувствует парень, но во мне переворачивается все, начиная с мыслей и заканчивая бабочками, которых заменяют стадо танцующих слонов. Но в каждом прекрасном всегда есть подвох, и у нас он всегда был, и есть. Поцелуй стает более жестким, но я привыкаю, в отличие от Нильса, который прижимает меня к себе плотнее, и отталкивается назад, забирая меня с собой. Практика с поцелуем длится уже неделю, но особого успеха в этом нет. Я все так же наслаждаюсь им, а Нильс постепенно теряет себя, когда чувствует мои губы. К моему разуму никогда не доходила эта информация, и я все задаюсь вопросом: почему именно я?
Нильс, позабыв о том, что мы сидим на стуле, а я на нем, и, не рассчитав, так как не думая о том, что делает, слишком сильно наклоняется назад, на спинку. В след чего я открывают от его губ, хватаясь за его рубашку, когда чувствую, что мы открываемся от пола и падаем назад. Грохот разносится по комнате, а я вцепилась в парня, который поморщился, потерев затылок от удара с полом.
– Черт, – выругался Нильс, когда я подвожусь с него, вставая на пол, и помогаю парню подняться. Нильс корчит лицо, и это выглядит весьма смешно, из-за чего я не могу избавиться от улыбки, а позже от тихого хохота. Нильс нахмурено смотрит на стул, поднимает его с пола, а за тем уже поворачивается в мою сторону, приподнимая одну бровь.
– Тебе смешно? – спрашивает блондин, от чего я склоняю голову в сторону, подавляя смех, а вместе с ней и улыбку. – На меня смотри, Роуз, – черство говорит голубоглазый, от чего сердце начало в трижды быстрее пропускать удары. Я неуверенно поднимаю свою голову, встречаясь с непонимающим взглядом с парня.
– Прости, – сдержано проговариваю я, и, кажется, он замечает, что на моих губах проскальзывает улыбка. Его глаза, как обычно бывает, не темнеют, когда он злится, сейчас они сверкают, и цвет довольно чистый, как настоящее безоблачное небо.
– Ты смеешься надо мной, Розали? – вновь спрашивает Нильс, а я лишь отрицательно махаю головой, опуская голову, понимая, что виновата перед ним. – Детка, я с тобой разговариваю, – усмехнулся парень, ведь это слышно по голосу. Его рука обволакивает мой подбородок, и я встречаюсь с ним взглядом, понимая, что испугалась его реакции.
– Нет, нет, совсем не смеюсь, – оправдываюсь я, сделав самое серьезное лицо, которое я когда-либо могла сделать, хоть и хотелось улыбнуться в ответ – я себе запретила.
– Принеси мне льда, – просит Нильс, от чего мое тело вздрагивает в смешке, который совсем внезапно вырвался, как и его просьба. Черт-черт-черт! – Роуз! – вскрикнул Нильс, и я позволила себе рискнуть – действительно рассмеяться в столь напряженный момент.
Веркоохен хватает меня за руку, пока я хохочу, и ведет к кровати. Садится сперва сам, а за тем смотрит на меня, когда я понимаю, что начинаю успокаиваться. Нильс обволакивает мое запястье, заводит со своей правой стороны, и все так же ожидающе смотря на меня. Но я все еще не могу прекратить смеяться и улыбаться в ответ. Блондин резко тянет меня за руку, от чего я не могу держаться на ногах из-за его рывка и падаю к нему на ноги. Мой смех моментально исчез, теперь мое тело задрожало, а я онемела.
– Не так уж и смешно, правда, Рози? – нахально спрашивает Нильс, разводя свои ноги так, что я практически оказываюсь в лежачем положении спиной к нему, на его коленях. Мои ноги собираются на полу, а руками я крепко хватаюсь за джинсы парня, который заставил меня дрожать. – Как думаешь, что я собираюсь сделать? – спрашивает меня парень, когда я чувствую его ладонь на своей ягодице. Черт!
– Пожалуйста, Нильс, – взволновано прошу я, но теперь пришла очередь парня смеяться надо мной и над моей реакцией.
– Я спросил тебя, Розали, – отвечай, – более четко проговорил парень.
– Ты будешь меня бить? – трусливо спрашиваю я, почувствовав, как в животе завязался тугой узел.
– Бить? Разве есть за что? – я понимаю, что парень продолжает намеренно меня запугивать, от чего прикрываю глаза.
– За то, что смеялась над тобой, – отвечаю, как того и требует Нильс.
– Наверное, ты действительно хочешь, чтобы я тебя ударил, – шутливым голосом говорит парень, приспуская мои домашние шортики, оставляя меня в нижнем белье.
– О-о! Нет, не хочу! – взволновано проговорила я, повышая свой голос, и пытаясь оттолкнуться от Нильса, встать с его колен, но все равно оказываюсь крепко-прижатой к его ногам. Он не отпускает меня.
– Не бойся, Роуз, тебе не будет больно, – утверждает парень, но я не послушно ерзаю на нем, когда его пальцы ласкающим движением проходят от талии к пояснице, а за тем и до бедер.
– Н-Нильс, – умоляющим голосом прохрипела я, услышав, как дрожит мой голос. Но в ответ нечего не следует, от чего тело покрывается мурашками. От нервного напряжения я все сильнее обхватываю ноги парня, а он не спешит, гуляя своими пальцами по бокам, пояснице, даже не приближаясь к ягодицам.
Уже подумав, что он сможет меня отпустить, и не нанести вред, я начинаю расслабляться, более комфортнее устраиваясь на его коленях и ослабив хватку на ногах. Но так не могло продолжаться вечно, от чего я слышу резки удар, и больше пугаюсь самого образовавшегося хлопка, нежели почувствовала неудобство и совсем незначимую боль на ягодице от шлепка. Это было не больно, почти совсем не больно.
– Ты в порядке? – ласково и заботливо спрашивает Нильс. В ответ я качаю головой, начиная более интенсивнее дышать.
От нового шлепка внизу живота что-то начинает тянуть, определенно приятное и тяжелое в один и тот же момент. С меня выбивается резвый стон, от чего к щекам приливает кровь и я чувствую жар. Облизываю губы, замечая, что Нильс не касается меня, но тело само начинает выгибаться на нем, прося еще одной порции наслаждения.
Его руки вновь начинают передвигаться по телу, и с меня все чаще и чаще выбивается рванное дыхание. Я чувствую его пальцы, и понимаю, что это приносит мне только удовольствие, от которого мое тело не в состоянии отказаться. Он вынуждает его извиваться, а мой мозг забыть, что он может думать, только чувствовать и ощущать. Вновь шлепок, и я вздрагиваю, но потом расслабляюсь, получив свой долгожданный жар.
– Господи! – шепчу я, хватаясь за одеяло, которое оказалось перед моим лицом.
– Я могу остановиться, – слышу неуверенный голос Нильса, а за тем чувствую, как он поднимает меня и сажает на пол. Теперь я оказываюсь перед ним, сидящая, растрепанная, с красными щеками и с трудным дыханием.
– Не хочу, – хнычу я, потянувшись руками к парню. Он быстро принимает меня и подвигается, и я чувствую поцелуй, который стал каким-то огнем, и который вскоре начал превращаться в настоящий пожар. Задыхаясь от недостатка воздуха, я не смею от него открываться, томно мыча ему в рот и чувствуя, как его язык ласкает меня.
Нильс подхватывает меня с пола, перекидывая на кровать. Парень нависает надо мной, а я обвиваю его шею и плечи, все ближе и теснее прижимаясь к нему. Блуждающие пальцы Нильса сомкнулись на бедрах и медленно поплелись вниз, наткнувшись на мои приспущенные домашние шорты. Не открываясь от меня, он хватает их по бокам и следующее, что я слышу – звук рвущейся ткани. Боже! Мои глаза открываются от непонимания и мои они расширяются дважды, когда я смотрю на его распахнутые глаза, в которых появилась темнота. У него не было контроля, но почему-то я ощущала то, что он пытается оторваться от меня. Я чувствовала, что он не хочет этого, но хотела я, мое тело и разум. Он ведь не сделает мне больно? Или лучше остановится? Руки Нильс проскользнули под майку, и я не смогла не выгнуться в спине с его именем на устах.
Но не так просто было прервать его касания, хоть они были и грубые, жесткие, я любила каждое движение, что делал Нильс. Может, его поцелуи причиняли мне боль, когда покусывали мои губы, но я хотела их и я так же, их любила. Мне хотелось сблизиться с его телом, стать одним целым, узнать, какое именно удовольствие я смогу получить от полноценных касаний, завершающих поцелуев. Мне хотелось ощутить то, что я никогда несмела ощущать. Мне хотелось сделать это именно с ним, с человеком, которому доверяю не только себя, но и свою жизнь, свободу. Мне думалось, что я буду чувствовать себя еще лучше, но его взгляд говорил иное. Если он делал меня счастливой, почему я не могла отдать должное?
Он говорил со мной, не проронив ни слова. Он сдерживался, а мне нравилось, когда я получала удовольствие от него. И оторваться от его губ и скинуть руки с бедер равнялось тому, что я отказываюсь от него, но мне желалось, больше всего на свете хотелось именно сейчас. Оба тяжело дышим, оба по-своему напуганы и растеряны. Но мое огорчение еле-еле сдерживает слезы, понимая, что я не могу быть с тем мужчиной, который мне желанный. Нильс сам этого не хотел, а идти против него я не могла. Даже когда это не в мою пользу. Через всю силу и борьбу с самой собой я отворачиваясь, в другую сторону, и его губы соскальзывают с моих, руки останавливают движение, а его тело немного приподнимается с меня.
Его дыхание касалось моей шеи, оно было таким тяжелым и усложненным, что могло показаться, что он бегал, а не целовал меня. Мои губы дрожали, а тело трясло от новых эмоций, он же аккуратно прикоснулся к моей талии.
– Зачем ты это делаешь? – спрашивает Нильс, шепча мне на ухо. Я отворачиваюсь в сторону, набирая в легкие больше воздуха, пытаясь успокоиться, но нечего не выходит, совсем.
– Я ничего не делаю, – сдержано, пытаясь не фыркнуть от огорчения и неудовлетворения, а так же не начать спорить с ним. Но уже было бесполезно. Он поднял эту тему, а мои собственные чувства затуманили рассудок.
– Ты с каждым разом заходишь все дальше, Розали. Я замечаю это, и не нужно отрицать, – Нильс привстает с меня, на секунду заостряет внимание на моих глазах, а за тем садится на край кровати, как и сидел ранее. Рукой он проходится по своим пшеничным волосам, и склоняет голову. – Я не буду спать с тобой, Розали, и более того, я не хочу делать этого с тобой. Совсем, – говорит он спокойно, умеренным тоном, а с меня выбивается поражение.
Мои глаза быстро исследуют комнату в нервных движениях, я привстаю, обхватывая себя руками от обиды, которая образовалась в еще большей форме. Он оскорбляет меня не как девушку, которая должна слушать его, а как девушку, взрослую, которая желает отношений, желает мужчину. Он не позволяет мне насладиться, и это еще хуже того, если бы он вообще не касался меня. Это низко, подло и так по-детски!
– У тебя особое табу на меня, Нильс? – раздраженно выговариваю я. – Я так уродлива, раз ты избегаешь меня? Или слишком худая, а может грудь недостаточно пышная, если ты можешь использовать меня как девчонку, но недооценивать, как женщину? – я не в гневе, не в ярости, я просто не понимаю того, что он избегает меня. В чем заключалась проблема, я понимала, но его слов – нет.
– Розали, что за чушь ты…
– О-о, а давай я куплю себе красное платье? Такое, с длиной, чтобы открывало всю задницу? Тебе ведь только это и нужно? – я вскакиваю с кровати, вставая перед Нильсом, который молчаливо и даже с дискомфортом выслушивает меня. Но это я сейчас в неудобном положении, но не как не он! – Или декольте, такой прекрасный вырез, скажем, до пупка? Может, мне надеть чулки и каблук? Или начать красить губы алой помадой, а на глаза накладывать тушь и стрелки? Что ты от меня желаешь, Нильс?! – вскрикиваю я, разводя руками. – Тебе всегда плевать на чувства других, но свои ты бережешь, как зеницу ока! – мой голос срывается на крик, и контролировать это я совсем не способна. Возможно, если бы он давал мне больше возможностей, лишних действий в прикосновениях, но он меня с каждым разом отталкивает. Я знаю, что он возбужден, что он так же желает того, что и я, но почему тогда отталкивает? Ему это приносит радость? Черт!
– Прекрати истерику, Розали! – резво подвелся с дивана Нильс, заставив меня отойти от него на пару шагов назад. – Думаешь, мне легко? Думаешь, так легко держать себя в руках, чтобы не…Роуз, сколько раз мне тебе доказывать, что я не могу контролировать себя, и секс со мной светит для тебя лишь ссадинами, синяками и болью! – он рычит, а я обиженно поворачиваю голову в сторону не понимая, на что моя обида больше: на его чувства или ощущения, которые он получает со мной, а может, мне следует злиться на саму себя? – Хватит меня провоцировать!
– А может, я хочу этого! Может, я хочу синяки и ссадины, которые получу от тебя! Может, это доставит мне удовольствие? Ты ни черта не сможешь узнать, когда так меня оскорбляешь и отталкиваешь! – взмахнула я руками. Да сколько можно?
– Хочешь? – в бешенстве спрашивает парень, слишком быстро оказавшись около меня. – Хочешь, чтобы я доставил тебе боль? – вновь задает вопрос Нильс, гневно и даже в ярости смотря на меня. Я оставляю его без ответа, и голубоглазый быстрым движением берет меня за руку, разворачивает к нему спиной и хватает за волосы, опрокидывая мою голову назад.
Из меня выбился громкий возглас.
– Нравится? Ты ведь не представляешь, что может случиться, если контроля не станет! Этого ты хочешь добиться, Розали? Тебе будет хуже, Роуз, и потом ты убежишь от меня, испугавшись, – продолжает парень, а я тяжело дышу. Повисает тишина. Оба почти задыхаемся от своих слов и действий, но молчим и обдумываем происходящее.
– Я просто хочу быть с тобой, Нильс, – слабо говорю я, и ощущаю, как его рука отпускает мои волосы, и я могу повернуться к нему лицом, но, еще не пытаясь встретиться с его взглядом. – Мое желание часто берет вверх надо мной, и я бы хотела, чтобы ты был со мной, – слишком опечаленно проговариваю я.
– Роуз, ты ведь знаешь…
– Знаю, Нильс, я все знаю и понимаю. Но… это тяжело – находиться рядом с тобой, чувствовать поцелуи, и не получать продолжение. Я просто хочу… тебя, и больше ничего. Эти твои касания… руки…это впервые со мной, – еще тише проговариваю я, почувствовав, как стыд овладел мной. Нильс делает шаг на встречу и обхватывает меня, обняв как всегда мягко и любезно. Даже сделав мне на секунду больно, он все заглаживает, по-своему извиняется и лелеет.
– У нас слишком запутанная ситуация, Роуз. И пока я не готов к такому шагу, –говорит парень, прижимая меня к себе еще плотнее, и успокаивающе пройдясь по волосам. – Дай мне научиться контролю, Розали, ты слишком нежная и маленькая, чтобы делать со мной подобные вещи, – Нильс отстраняется от меня, заглядывает в глаза и слабо улыбается. – Мы ведь еще вместе, и завтра летим к тебе домой, Роуз. Ты познакомишь меня со своей бабушкой, мы погуляем по Манчестеру. Я найду себя, а ты поможешь мне, ладно? Роуз, детка, мне приходится терпеть так же, как и тебе. Будь со мной на равных, не затягивай поцелуй, и дай мне немного практики. Ладно? – его рука прикасается к моей щеке, а я прикрываю глаза от его ласкового действия.
– Хорошо, – с неудобством я кивнула головой.
– Розали, я очень рад, что ты честна со мной, что не скрываешь своих мыслей и чувств. Я ценю это в тебе, – Нильс наклоняется к моему лицу, оставляя еле-еле заметный поцелуй на губах, от чего сладость вновь проходит по всему телу, а я облизываю губы. – Тебе нужно одеться, а затем мы продолжим собирать сумки. Хорошо? – Нильс заправляет мои волосы за ухо, а я вновь киваю головой, мимолетно кинув взгляд на порванные шорты.
– Хорошо, – соглашаюсь я, подойдя к своему шкафу и вытащив лосины, в которых так же удобно, как и в шортах.
Нильс продолжил смотреть на меня, но уже спокойно, улыбаясь. Я же в свою очередь пыталась перебрать у себя в голове то, что произошло за несколько минут. Я понимаю, что вдвоем мы заходим далеко, и что в итоге не будет счастливого исхода, но почему бы это просто не исправить? Нам двоим, нужен контроль, и мы его добьемся. Разве, Нильс Веркоохен проигрывает? А я готова сдаться так быстро? Никогда! Единственное, кому я сдалась, подняв руки с оружием – Нильс, и сейчас, когда мы вдвоем, нам не будет так трудно. Мы выстоим любые проблемы, это ведь он и я.
И все же контроль – интересная вещь. Как можно уметь контролировать все в округе, но не себя? В любом случае это общая проблема и я помогу ему в этом. Манчестер нам поможет, бабушка мне поможет, наши отношения окрепнут и тогда, возможно, у нас наконец-то взойдет солнце.
