Текст книги "Ненавижу тебя, Розали Прайс (СИ)"
Автор книги: LilaVon
сообщить о нарушении
Текущая страница: 52 (всего у книги 62 страниц)
Ее губы дрогнули, но не единого слова она не сказала. Ей отчаянно хотелось спросить о Нильсе, ведь по разговору, он должен был явиться. Когда? Сколько ждать? Почему нельзя увидеть его сейчас? Было множество вопросов у молчащей, которая волнительно смотрела на человека в костюме.
– Ты что-то хочешь? – и вновь вопрос без какого-либо согласия или противоречия в ответ. Просто взгляд, исключительно наполнен буйством, одержимостью, невменяемости и лишения всего спокойного. Ее взгляд расшифровывался десятками синонимами «сумасшествия», «дурости» и «несчастья», что часто переплеталось со словом «чрезвычайности». По ее глазам можно было прочитать то, от чего бы, сердце каждого пропустило бы нервный издрог, на несколько мгновений застыло, а за тем забилось с той скоростью, что никто не смог в конечном итоге – выжить, умирая, хватаясь за сердце, успевая прослезиться от секундного взгляда девушки.
– Отдыхай, скоро тебе придется не сладко, – только и бросил напоследок мужчина, запирая двери с внешней стороны, оставив ее со своими демонами наедине с собой.
Горько было признавать, но девушка просто обессилено упала на пол, вытирая судорожные слезы с лица, жалея только об одном…
О знакомстве с ним. С тем человеком, который посмел ее затащить в ту темень, от которой веяло холодом, страхом и неизвестностью. Он смог убить живое в ее цветочной душе, когда вместо улыбки появилась печаль и грусть, боль, злоба и ненависть. Ее внутренний мир менялся с ошеломительной скоростью, начиная ненавидеть и обвинять в своих страданиях только его – любимого и в сердце ненавидящего Нильса Веркоохена – ее сокровенного предателя.
***
Комментарий к Часть 64. 1.
Пока маленькие части, потому что тяжело выдавливать из себя такой “деприсняк” для сюжета. Тем более писать ТАКОЕ весьма тяжело. Части будут уже без названия, потому что скоро первая часть подойдет к концу и я их укорочу до 20-ти частей.
Спасибо, за внимание)
========== Часть 65 ==========
***
– Ты сейчас бесполезен, Нильс. Мыслишь не разумно, споришь, противишься всему, что говорю я и твои друзья. Что ты будешь делать, если тебе надо будет сейчас вылететь? Ты, стоя на ногах, уже шатаешься, у тебя нет сил, – указывает Хольгер на меня, покачав головой. Я отворачиваюсь, прикрывая лицо руками и глубже дыша.
– Я не могу отдыхать, пока она там. Как только я закрываю глаза, то вижу ее, слышу, чувствую… Я подвел Роуз, я клялся ей, а затем бросил…– отчаянно проглатываю слова, вспоминая, как эгоистично споил ее снотворным и оставил в Англии.
– Нильс, присядь, – просит отец, и я сажусь на место. Мне тяжело с ним делиться душевными терзаниями, с таким человеком не делят ничего общего. Но за эти пять дней, он доказал мне обратное.
Все мои друзья были в безопасности. Гарри с миссис Прайс в госпитале, с охранной. К Лиаму приходит доктор, и Пейн уже в силах подниматься и спускаться с третьего этажа, правда, это пока очень плохо получается – рана и швы еще свежие. Зейн, Луи, Алекса с Найлом находятся в этом же доме с достатком еды, теплоты и в полной безопасности под усиленной охраной Хольгера.
Розали единственная без поддержки, сама, да и еще в преисподней с тварями семьи Хоффманов. Как же я ненавижу их. Как же я ненавижу себя!
– Я с тобой уже много говорил. И повторю вновь: ты не виноват. Нильс, ты не мог предугадать все шаги Филигана и его сына, ты не мог знать ничего. Всякий бы так поступил…
– Нет. Никто не бросает девушек без защиты в такое опасное время, а я – бросил. Кто я после этого? – прорычал я, разъяренно смотря на отца, который обреченно опускает плечи. Хольгер может говорить все, что придет ему в голову, но я не одолею это гнилое чувство.
Если бы я прислушался к ней. Она ведь говорила, что нигде не безопасно. Она была права, а я просто заткнул уши, собрал сумки и бросил ее. Так поступают только последние поддонки. Я и есть поддонок.
– Ты самый обычный человек. Мой сын, и только, – утвердительно процедил мужчина, схватив меня за плече. С меня выбился смешок.
– Видимо, у нас судьба такая, Веркоохенов, подводить всех, кого любим.
– Мы вытащим твою девушку, как только будет что-то известно о них. Ты прижмешь каждого, я обещаю тебе.
– Никогда не давай обещаний, все равно не выполнишь…
– Да что б тебя… Нильс! Очнись! Ты нужен нам не для того, чтобы терзать себя, а действовать!
– Ты обещал найти ее – вот и ищи! Какого хрена ты докопался до меня? – рявкнул я, встав с места. Он поднялся за мной.
– Я ищу, а что этим временем делаешь ты? Ты хоть раз спустился в холл, когда все твои друзья сидели и думали, где искать девушку? Ты хоть раз прекратил жалеть себя и ее, вместо того, чтобы хоть что-то сделать?
– Заткнись, – беспомощно откликнулся я, сжав кулаки.
– Тебе никто не поможет! Распустил тут сопли, как первоклассник! Хочешь, чтобы тебя все жалели? Смотри, как бы статус твой не опустился ниже плинтуса…
Я разворачиваюсь к отцу, хватая его за пиджак и наступая, толкаю его в книжный шкаф, который пошатнулся, а несколько книг свалились к ногам.
– Я, черт возьми, не знаю где она, – прорычал я в ответ. – Я без понятия, как ее найти! – повысил я голос. – А ты мне никто, чтобы говорить, какое я ничтожество, после того, как ты убил мою мать! – горласто закричал я, сильнее вталкивая постаревшего мужчину к полкам книг.
– Она умерла не из-за меня, – прорычал он, попытавшись оттолкнуть меня, но я не отошел, все сильнее применяя свою силу. Теперь он ответит за все свои слова, действия, совершенные когда-либо.
– Ты просто отвратительный, гнилой, черствый ублюдок, который зажал деньги для нее. Ты убил женщину, ты оставил меня без матери, а она, черт возьми, любила тебя, пока ты шлялся по бабам! – я кричал так сильно, насколько мне позволял мой голос, так, чтобы он был наравне со мной, так, чтобы он запомнил ту, которую бросил вместе с еще не родившемся ребенком.
– Я был молод и глуп…
– Ты был трусом! – зарычал я, но позже я почувствовал сильный удар в живот, от чего руки расслабились, а мужчина выкарабкался с мой хватки. Я с гневом в глазах смотрю на Хольгера, который заносит руку и ощутимый удар приходится по правой щеке, которая скоро отворачивается.
– Твоя мать была глупой. Она сама ушла от меня, я никогда ее не бросал! – прогремел отец, пнув меня назад, а я, будучи слабым, падаю на пол.
– Вранье!
– Нет, сын, не вранье! Она сама ушла от меня, когда я завладел фирмами. Она не хотела большего, а я хотел. Как только она сбежала, взяв свои заначки, то поселилась на краю Бруклина, – он присел около меня, не сводя своих глаз с моих. Я, не верил в то, что слышал. – Я хотел забрать ее, и забрал вскоре силой, но твоя мать слишком упряма, оттого сбежала вновь. Я предлагал ей деньги, я купил ей дом, я следил за ней и ее безопасностью, пока она все не отвергла. Как только ты родился, выписавшись с больницы, она исчезла. Так что не вини меня о дурости своей матери.
– Я тебе не верю.
– Вы жили у бабушки, за городом, пока тебе не исполнилось шесть лет. Тогда вы переехали, и она отдала тебя в школу. И даже тогда твоя мать не отозвалась на мою помощь. Она не брала ни одного доллара на своем счету, а когда заболела… Я не знал, что она больна. Она предпочла умереть, но не взяла у меня денег. И ты весь в свою мать, такой же глупец, – прорычал отец, смотря в мои глаза. Но я все равно не верил, этого не могло быть. Она все время работала, пыталась заработать деньги, а они были перед ней! Так люди не поступают!
– Ты оскверняешь ее, она умерла из-за тебя! Ты лгун! – заворошился я, хватая своего отца, который пытается встать. Потянув его за рукав, мужчина падает, а я не жалея сил и самого отца – бью его. Хольгер так же не отстает, когда замахивается на меня. Но я не потерплю, чтобы меня избивал собственный отец, и когда я набираюсь сил, то пихаю его в сторону, и Хольгер ударяется спиной о стеклянный столик, который тут же рассыпался на осколки, а деревянные ножки сломались под весом мужчины. Я встаю, подходя к нему, и не тая своего агрессивного состояния, как можно сильнее и больше наношу удары по мужчине, который отворачивается и тянет меня на пол, заставляя вновь упасть. Наша немыслимая и не здравая драка превращается в катание по полу с кулаками.
– Нильс! – кричит Луи, появившийся тут с ребятами совсем неожиданно. Хольгер и я отрываемся друг от друга, вставая с пола, словно ничего и не было. С моего носа стекает кровь, а лицо печет от ударов. У отца треснуты губы с не проигрышными красными пятнами у глаз. Рядом с Луи стоит Алекса, и она хмуро оглядывает гостевую комнату и нас. Поправляя растрепанную рубашку, смотрю, как моем примеру следует Хольгер, поправив галстук и порванный на плече пиджак.
– Мистер Веркоохен, вы в порядке? – недовольно бурчит Луи, не спуская с меня своего грозного взгляда.
– О, спасибо, Луи, я в порядке, мы всего лишь немного поспорили, – улыбнувшись, проговорил старик, поглядев на меня.
– Нильс, нужно поговорить, – прервала наш зрительный контакт с отцом Алекса, позвав за собой. Я, немо проклиная отца в своих мыслях, поплелся за девушкой, явно ощущая, как слышны удары на ребрах. Чертов Хольгер!
Пройдя в ванную, я наклоняюсь над умывальником, включая холодную воду и умываясь, пока девушка стоит и наблюдает за мной.
– Тебе не кажется, что это перебор?
– Тебе не кажется, что это не твое дело? – равнодушно проговорил я, взяв полотенце, вытирая лицо и оставляя алые разводы. Скомкав его, я бросаю на пол испорченную тряпку, поворачиваясь к блондинке.
– Ты ведешь себя как один из мерзких ублюдков, Нильс. Отец пришел тебе на помощь, а ты игнорируешь все его слова, не уважаешь его труда, и накидываешься с кулаками на старого, беззащитного старика!
– Алекс, уйди с дороги, – игнорируя все ее слова, я смотрю на выход, где она встала, не пуская меня пройти.
– Ты хоть представляешь, что мы бы сейчас сидели за решеткой, если бы не он? К твоей дурной голове может дойти та мысль, что нас могли убить? Причем из-за одной девчонки страдают, как бы то странно ни было – все. Мы твои друзья, и готовы помочь, так и ты, будь добр, не затрудняй все обстоятельства и положение, в котором мы сейчас находимся.
– Что ты хочешь от меня? – прошипел я сквозь зубы, сжав кулаки. Эта девушка просто настоящая копия Розали, только вот характером с дьяволицей, не ошибусь, если у нее хвост и рога есть, только она их тщательно скрывает.
– Во-первых, подними брошенное полотенце, – расцвела девушка, сложив руки на груди, и уверенно ожидая моих действий. Я терпеливо выдыхаю, прикрывая глаза, и просто бессильно поворачиваюсь, поднимаю это чертово полотенце, кинув его в рядом стоящую белоснежную ванну.
– Довольна?
– Для грязных вещей тут стоит корзина, Нильс, – Алекса указала пальцем на стоящую в углу корзину с грязным бельем, принуждая заиграть мои нервы, прорычав. Вновь подбирая полотенце, я погружаю его с корзину, а девушка улыбнулась, когда я встал перед ней.
– Я сейчас не готов к твоим играм, – нахмурился я, когда ее пальцы коснулись воротника моей рубашки, поправляя его и укладывая руки на мою шею. Вздрагивая под таким влечением и действием, я недоверчиво отхожу назад, когда она, словно прилипшая, следует за мной. – Алекс. Нет, – сбрасывая ее руки с себя, я с гневом и недоверием поглядываю на белокурую. И как она спит со своей совестью ночью?
– Хм…– задумалась девушка, всматриваясь в мои глаза. – А раньше ты был не против, что изменилось?
– У меня есть девушка, Алекс.
– Да ладно, раньше тебя это не особо заботило, – рассмеялась девушка, расстегнув верхнюю пуговицу рубашки. Это начинало ужасно злить.
– Раньше ее не было.
– Нильс, тебе память подводит? Недавно ты срывал всю злость на мне, что, собственно очаровательно выплескивалось в постели. А этого, кстати, она не знает… – шепча, она касается своими губами моей шеи. – Может, и этот раз останется в тайне?
– Алекс, ты, кажется, не поняла, – схватив ее запястья, я отдаляюсь от нее, посмотрев в ее хитрее и настырные глаза. – Я ее люблю.
И, кажется, эти слова были не мои, ведь оттого, как сглотнула девушка, она не верила в услышанное с моих уст.
– Врешь.
– Ни капли. И я хочу только ее, свою возлюбленную.
– Как только ты вернулся из Англии, то слишком поменялся. Это она так приложила усилия?
– Это я приложил усилия, чтобы быть с ней, – прерываю ее я, и она выдергивает свои руки, разгневано поглядывая на меня.
– Продолжай в том же духе, если конечно, твою святую «Розочку» не измотали Хоффманы, как ненужную шавку…
Услышанное поразило не только мое лицо, но и разум. Тогда не ожидая концовки пламенной и красноречивой речи от девушки, я хватаю ее за затылок, приблизив к своему лицу. Ее светлые глаза, что передались от старшего брата, заметались и напряглись от столь близкого контакта со мной, когда я пребывал в ярости.
– Не смей открывать свой рот в ее сторону, Алекс. Никогда, ты поняла меня? – яро зашипел я, находясь в миллиметрах от ее лица, от чего чувствовал ее нервное дыхание у себя на щеках.
– Не отрицай очевидное. Ты знаешь Найджела с пеленок, и что уж говорить о темноволосой шатенке с фигуркой куколки, что принадлежит только самому лучшему, великому и никем непобедимому, Нильсу Веркоохену, который спустил ошейник… потеряв ее, как собачонку.
– Алекс, черт возьми! – откинув ее от себя, девушка всколыхнулась, зло и ненавистно обращая свой взгляд на меня, под которым мое сердце начало учащать свой пыл. – Я понимаю, что ты злишься, но Розали останется со мной, как бы ты не желала обратного. Перестань ворошить наши отношения.
– Ты самый настоящий мудак, Нильс. Зачем тогда ты приходил ко мне? Зачем ты тряс красной тряпкой? – вымучено спрашивает девушка, более истерично и трагично подходя к теме наших уже прошедших отношений. Это было ужасно давно. Зачем она все вспоминает? Да я был у нее, но она согласилась непосредственно на секс без отношений, который был-то несколько раз!
– Я хотел… то есть ты помогала мне остыть. С тобой все было просто, но с ней нас связало большее, прошлое и наши отношения построены не на постели, а на доверии друг друга…– начал было я объяснять, что она и я не разделимое, как белокурая девушка подходит ко мне, и замахнувшись, оставляет пощечину на щеке. Понимаю, я все понимаю.
Прикрывая глаза, обуздывая свой гнев и тело, которое безумно хочет дать сдачи, я тяжело выдыхаю. Поворачивая голову, я чувствую, как щеки пылают не только от удара Алекс, а и отца. Сцепив зубы до скрежета, я уверено смотрю на девушку, которая не менее зла на меня.
– Я помогу, сейчас, и только сейчас, но после, поверь мне на слово, она узнает все в мельчайших подробностях о твоей похотливой жизни, Веркоохен. Мне жаль малышку, что она доверилась тебе и попала в твои неуклюжие лапы.
– Я никогда не спал с тобой во время наших с ней отношений.
– Ты звал меня к себе, когда ты был в гневе на эту девчушку, а коснуться ее не мог! Я все знаю, Нильс, про ваш договор, и то, как ты не мог вставить свой член в нее, но заменил ее мной! Ты низок. А еще… Ты же помнишь, о моем обещании? Повторю: случись с ней что-либо, я тебя прижму и отстрелю яйца, понял? Я постоять за себя смогу, а она – нет. Так что лучше спасай свою малышку как можно скорей.
Напоследок она хлопает дверью буквально у меня перед носом, заставив меня, задумавшись простоять так несколько минут. А после, с силой, просто от безвыходности, накалившегося гнева, злости, усталости в мучении и невиденьи, мой кулак начинает с буйством сталкиваться с кафельной стеной.
Я хочу, чтобы она вернулась, чтобы она оказалась рядом, со мной. Хочу вернуться в тот день, когда она говорила мне остаться, когда она не пускала меня, когда она со слезами на глазах цеплялась за мою рубашку… Я бы не отпустил. Никогда бы не оставил там одну…
***
Счет: девять дней в доме Хоффманов.
Англия. Пригород Бирмингема. Девять утра.
***
Тихим английским утром, которое продолжалось уже неделю, в комнату Розали зашла горничная, занося завтрак. Девушка молчаливо подвелась с заправленной кровати, устремив свои покрасневшие и усталые глаза на женщину, которая поставила поднос на стол, у окна. Медленно встав, Рози прошла к столу мимо горничной, разглядывая картофель с жареным беконом на тарелке, а так же, обычный и неизменный черный чай со свежей сладкой булочкой.
Под пристальный взгляд женщины, которая каждый раз заставляла девушку съедать все до крошки, уходит, так как знает, теперь она оставит после завтрака только пару крошек. Девушка скромно присаживается, аккуратно взяв вилку и нож в свои руки, разрезая бекон.
Розали каждое утро была в тишине, и кажется, все вошло в привычку. Хоффман младший больше не смел ее беспокоить, а старший каждый вечер приходил с попыткой поговорить, но девушка, не произносила ни слова, и ей не было нужно. Только ее взгляд темных и стальных глаз доказывал, как сильно она ненавидит все, что находится в ее окружении на данный момент.
Но порой, долго не засыпая, оно знала еще одну вещь, которую пыталась скрыть от себя самой: Розали так же не хотела видеть Нильса. Ее пронизывала злоба к тому, кто он не держал своих обещаний.
Смотря в окно, за которым начался сыпаться хлопьями снег, она продолжала есть свой завтрак, медленно пережевывая и задумываясь, пока за спиной вновь не скрипнула дверь. Горничная приходила только через час, забрать поднос, но она никогда не возвращалась через минуту, и Розали выучила повадки каждого в этом доме.
Филиган Хоффман – сдержанный, интеллигентный мужчина, довольно настойчив и уперт, обучен, а так же ужасно хитер. Не раз он пытался вырвать с нее хоть какое-нибудь слово, применяя то бабушку, то Нильса, отчего видел, только злость и печаль в ее многозначительном взгляде. Но ее голос не резал тишину. Ни разу.
Его сын – Найджел вредный, вспыльчивый молодой человек, с переизбытком злобы на саму девушку и Нильса Веркоохена, которого до одури ненавидит из-за его побед в жизни, над ним, даже на боях и в личной жизни.
Горничная – умная женщина, опекающая ее, как бабушка Мерфин, что всегда упрекает ее в исхудании. Она не кричит, не говорит много, не расспрашивает ее ни о чем, она просто просит, и Розали пробует одолеть себя, часто не понимая зачем…
Есть ей и в самом деле нужно было, но сон все еще не шел, от чего Розали часто находилась в полубреду, засматриваясь в одну точку, уходя из реальности в иной мир. Может, хоть там, она находила справедливость, которой нет тут?
– Сегодня последний день, Розали, – мягкий голос принадлежал Хоффману, от чего Розали застыла. Он не приходил утром, никогда. Мужчина подходит к ней, положив руку на плече, но девушка передернула его, заставив убрать руки Хоффмана в карманы и выдохнуть. – В этом пакете одежда. Прими душ, поспи, и к вечеру будь готова встретить Нильса, ведь он уже спешит к тебе через Атлантику, – медленно проговорил Хоффман, поставив темный картонный пакет на стол.
От упоминания имени этого человека, вилка падает с рук Роуз, и та с нервным выдохом поднимается из-за стола. Отчаянно хочется переспросить, правда ли это, но девушка предельно осторожно держится на дистанции.
Неужели закончится весь этот ужас? Неужели она вернется к себе домой? Она окажется за пределами этого дома и ей не верится в это.
– В семь вечера за тобой придет мой сын. Попробуй быть послушной, не делай себе хуже, девочка, – наставляя девушку, которая с сумасшествием смотрела на него огромными глазами, чувствуя уже ветер на лице, холод на теле и манящую свободу в дали, а не в четырех стенах.
Она увидится с бабушкой первым делом, навестит Гарри в больнице. Дома она насладится спокойствием и все станет как было до того времени, когда она не решилась поехать в Нью-Йорк, в огромный город, который кишит лицемерием, надменными поддонками и скотами. Но…Но ни одной мыли о Нильсе, о ее любимом Нильсе даже не проскользнуло в разуме…
Мужчина кивнув, и несколько предупреждающе посмотрев на Розали в последний раз, отступает к выходу. Шаги казались его, тяжелы, а сам он чувствовал дискомфорт, не зная до конца, чем обернется сегодняшний день для каждого из них.
Сегодняшний вечер был неведом никому.
Розали с отблеском, который мелькнул в ее карих глазах, провожает мужчину, и тут же тянет к себе пакет, желая узнать что там лежит. Ухватив ткань, она достает отданное мужчиной платье, которое было белоснежного оттенка. Изящная форма, до пола, с бретельками на плечах. Она будет похожа на ангела с небес, чистейшего вида девушка и только крыльев не хватало для такого нежного, парящего образа. Она в недоумении не могла не прекратить трогать нежную ткань, все, поглядывая на вновь закрытую дверь.
Ей дали побыть ангелом. Но правда ли она останется им до конца этого дня?
***
Причесывая волосы, она сидела с ровной осанкой, глядя в свое отражение. Розали не знала, чего ожидать от наступающего вечера, оттого, что она совсем скоро окажется дома, увидит в скором времени Нильса. Она заплетала себе косу, медленно потроша пряди, поглядывая на настенные часы. А время шло медленно, протяжно долго и мучительно.
Ее тело было одето в белое платье, которое, вполне могло напомнить римское одеяние женщины царской линии. Оно было уложенное многочисленными складками на груди, красивше стягивая декольте, а за тем свободно спадая до пола так, что пойди, оно потянется за ней. Словно ангел, правда, словно ангел…
Она в нем была чиста, великолепна и юна.
Но сердце ее бушевало от ужаса. Она ничего не желала, никого не желала. Розали была не готова к тому, чтобы предпринять какие-то действия, ведь стало давно известно – вольно отсюда не сбежать. Тогда как ее отпустят?
Ее никто не отпустит. Она чувствовала все, она знала, что этот вечер она может не пережить и тихое томное дыхание выбивалось из ее груди, когда вечер с каждой минутой приближался к началу чего-то дикого, нечеловечного и жестокого.
«Я же не умру. Со мной будет все в порядке. Я выстою все, что будет. Даже Нильс не сломит меня, когда я его встречу. Я сильная…» – убеждала себя девушка, поправляя косу, и вновь посмотрев на часы.
Она не находила себе место, и встав, нервно заходила по комнате. Люди так жестоки, так нечестны и дики, что на самом деле ей было неистово страшно. И этот страх усиливался предчувствием того, что все будет значительно хуже, чем в тот вечер. В вечер, когда она осталась в комнате с Финном и его друзьями.
Все ее мысли и сам рассудок заставлял думать не о будущем в этот день, а о том человеке, который бесстыдно бросил ее, посылая самовольно на насилие других людей, надругательства над ней. Она его так сильно ненавидела, что в тот же час любила. Она не могла одолеть это в себе, и не знала, куда от этого бежать.
Конечно, он спасет ее, не даст в обиду, поглядит ее по голове, обнимет. Скажет тихо, шепча на ухо, что она его маленькая девочка, как говорил всегда. Поцелует мягко в щеку, дотронется своими руками ее тела, и тогда все станет хорошо, плохое забудется, хорошее тут же придет и сбудется. Все будет так, как он обещал. Они буду любить друг друга и лишь потом, через года смогут посмеяться над этой бессмыслицей. Рассказать свои настоящие эмоции, увидеть в очах другого всю пережитую боль и сотворенную любовь. Оба бы прослезились и крепко обнялись…
Девушка опускается на кровать, нервно терзая косу, поглядывая в окно, за которым уже стемнело. Становилось не по себе, кошки скребли ее из внутри, а тело вздрагивало при каждом шорохе. За окном началась буря, такая неожиданная в этот солнечный и тихий день.
Розали легко улыбнулась, прикрывая глаза. Все будет хорошо. Все пройдет хорошо. Нильс придет…
Но было ли все на самом деле так, как крутилось сознание девушки? Так ли были милосердны люди, которые ее держали взаперти, все это время? И так ли они добры, чтобы не задать девушке вреда?
***
Хоффман старший спустился в главный холл, терпеливо устремив взгляд во входную дверь, закинув ногу на ногу, когда сел на мягкий диван. Он был хозяином своего дома и вел себя, как хозяин. У мужчины был безумный интерес к Нильсу, и тому, каким глупцом он окажется сегодня. Поступит ли он правильно, или принудит Хоффманов к мерам безрассудного действия. У них была девушка, которая стоила больше, чем какая либо окружающая среда Веркоохена, его денег, его богатства, гордости. Она даже была дороже, чем миллиарды, чем золото и душа, что действительно вселяло дух ужаса, насколько он был зависим ею.
Нильс дышал Розали. Она была его воздухом, нежностью, лучшей стороной, к которой он мог относится с любовью, уважением, теплом… С трепетом в своем нередко ледяном сердце.
Он просто не мог глупить, он не мог не выполнить условия договора с Хоффманом, он не мог рисковать. А Филиган все знал, и сейчас медленно отпивал коньяк с цветом золота с янтарным отблеском, французский привкус со сладостью победы. Его темные глаза вглядывались в темную деревянную дверь, ожидая прибытия того, без кого невозможно начать этот вечер.
– Опаздывает, – утвердительно послышался голос Найджела, который спускался по ступеням, недовольно оглядывая пустой холл.
– Терпение, сын мой, дорого стоит, – усмехнулся мужчина, повернув голову назад. Найджел быстро спустился в низ, подойдя к дивану, небрежно приземлившись на него. Хоффман бодряще улыбнулся своему сыну, показывая, что спешить некуда и сейчас только все начинается.
– Я могу ее отвести в низ, – предложил спустя короткое время Найджел, посмотрев на отца. Тот отрицательно покачал головой.
– Не стоит.
– Почему мне нельзя просто забрать ее себе? Я хочу эту девушку, – претензионным голосом спросил молодой человек, разозлившись на отказ отца. Ему довольно не нравилось то, что в этом доме находится девушка, такой прекрасной красоты, тем более принадлежавшая Нильсу. Охота завладеть ею усиливалась каждый день, но двери в комнату Розали оставались закрыты напрочь.
– В ней был Веркоохен, и я не дам тебе иметь эту женщину. Это отвратительно, Найджел, – строго проговорил отец, нахмурившись и выпив коньяк до дна стакана.
– Она может остаться тут. Отец, ты же говорил, что я могу быть с ней, – огрызнулся младший на старшего, совсем недовольный тем, что его обделил собственный отец.
– Мы говорили о мести, мы говорили о том, чтобы убрать Нильса и убить все его победы. Мы говорили о том, Найджел, что мы зададим ему боль, а не насилие или изнасилование этой милой девушки. Все, что произойдет сегодня, им будет достаточно, чтобы испытать боль и унижение, отвращение к своему существу. Не будь ребенком, у тебя полно женщин в постели, – медленно и рассудительно проговорил Филиган, налив с бутылки еще коньячной жидкости.
– Но я хочу ее. Она не такая… Она…
– Нет. Ей достаточно было того, как ты довел бедолагу до комнаты, столкнув ее практически со всеми углами этого дома.
– Она хотела сбежать.
– Куда? В лес? Эта была возможность понизить ее боевой настрой, а не получить удовольствие от избитой и слабой девушки…
– С ней все в порядке. Не делай из нее невинную овечку. Она лишь шлюха Веркоохена.
– Она его женщина, сынок. А ради своей женщины, мужчина готов на все.
На последний комментарий отца, Найджел промолчал, отвернувшись в другую сторону. Он поежился от неприязни к Нильсу, от девушки, которая была наверху и точно ждала его, как спасителя или своего принца, на чертовом, драном, белом коне.
Раздался шум на улице, голоса охранников и мотор машины. Мужчины, сидевшие на диване, переглянулись.
– Он?
– Этим вечером мы больше никого и не ждем, – усмехнулся Хоффман, подведясь с дивана и оставляя бокал на столе, посмотрел на сына. – Ну что, примем нашего гостя как следует?
– Стой, – встрепенулся Найджел, схватив своего отца под локоть, не дав ему подойти к двери. – Почему ты так доверяешь ему? Он ведь мог привести с собой кого-то еще, или же вызвать полисменов. Он же не так глуп, – молодой человек прищурился к старшему мужчине, и для него точно было дико то, что Нильс явится один.
Кто явится один в такую ситуацию?
– Пусть, но у нас достаточно людей, чтобы стая полиции оказалась с пулей в голове. Перестань сомневаться во всем, что я делаю, Найджел, и проведи девушку вниз, – кивнул мужчина в сторону ступеней, но тут же, вновь вернул внимание сына к себе. Аккуратно, бережно и нежно, Найджел, приведи ее вниз, – уточнил Хоффман старший, предостерегаясь, что в назначенном месте она уже будет повреждена его сыном.
Это было не по плану, а он построен довольно строго и точно.
– Так и быть, приведу ее в целости.
– И сохранности, –добавил мужчина, а Найджел уже поспешил на третий этаж.
Филиган отряхнув свой серый пиджак, скоро двинулся к главной входной двери, где до сих пор слышался шум. Его заворожила вся сложившееся обстановка, и как именно этот молодой, еще совсем не опытный парень выкарабкается из нее, а сам ли, или с со своей бездыханной и выкраденной любовью?
Игра начиналась сейчас, и это давало ее зачинателям руководить ею, как то им заблогоразумится.
Открыв двери, мужчина медленно переступает порог теплого дома на заснеженную и холодную улицу, наблюдая, как живо его охрана расправилась с одним, и только одним прибывшим гостем, который уже был прижат к земле, пятеркой из его личной охраны.
Нильс был бессилен, и с таким напором не справился, прибыв к месту назначения этой глуши. Но выход был единственный, и какой же, мужчина проигнорирует эту сделку, когда на канну, жизнь той, которая является его светом, его душой, вторым дыханием и… настоящей любовью, чистейшей женщины.
Он и впрямь прибыл один, забывая о всех наставлениях своего отца. Сбежал, поддался в Англию, без подготовки, без плана, наедине с самим собой, не учитывая того, что пострадать из-за его выходки могли все. Он был слаб на соображение, желание увидеть ее заглотнуло его с головой в бездну, где он находился в бреду последние двадцать четыре часа.
Его руки уже чувствовали ее кожу, его глаза видели ее взгляд, он слышал и ловил на губах легкий ветер, словно поцелуй нежной красавицы. Той красавицы, которая сидела с дрожью взаперти, угнетая себя и медленно осознавая, что ее бывалое сердце, что наполнено нежностью, лаской, грезами о любви, становится чернее омута. Той красавицы, которая разрывалась на мелкие кусочки каждую ночью, рыдая в подушку и немо крича от тоски, одиночества, предательства и лжи, такой циничной лжи и предательства от Нильса Веркоохена.
Часами она изнывала, мечтая об одном лишь косании, воспоминании, но сейчас она оставалась в комнате, с ужасом понимая, что встретит его вновь после этой жуткой, мерзкой разлуки, свершенной по прихоти Хоффманов, а так же, несомненно, Нильса.
– А ты и впрямь глупец, Нильс, – выкрикнул с порога мужчина, у которого под черными, лаковыми туфлями хрустел с нег. Хоффман сложив руки в карманы брюк, и с расправленными плечами наблюдал, как парнишку буквально втискивают в холодный снег.
